Автострада запредельности

10

Насколько я мог судить, ракета взорвалась в метре или около того от задней двери, как раз тогда, когда она стала закрываться. Взрыв скособочил ее, и она заклинилась примерно в двух третях от пола. Трап был весь погнут, и вернуть его на место вручную не представлялось возможным. Ей-богу, это все мелочи, а не убытки, если принимать во внимание, что вообще могло произойти. Дверь поглотила большую часть взрыва, а Ариадна была уже совсем внутри трейлера, когда взрыв прогремел. Собственно говоря, тормоза у Ариадны были ничуть не в лучшем состоянии, чем у всех: Шону пришлось изрядно попотеть, чтобы затормозить, в результате часть груза была перераспределена по трейлеру. Тут тоже, к счастью, особого ущерба не было, если не считать нескольких разбитых ящиков пива. Астрономическое оборудование в секции для хрупких вещей, слава богу, было не тронуто.

Ну конечно, ущерб в тот момент не был для нас главным поводом для беспокойства. Мы были выброшены на богом забытую пустынную планетку, а когда пролетаешь через неизвестный портал, никто не дает тебе обратного билета.

Но у нас был еще один автомобиль, на котором можно было ездить — шевроле Карла, ну ладно, можно сказать, полтора автомобиля, если считать калеку Ариадну. После длительных споров мы решили выслать разведывательную группу, чтобы выяснить, обитаем ли этот мир, а если обитаем, то кто его обитатели. Если бы оказалось, что тут никого нет, нам пришлось бы оказаться перед весьма щекотливым вопросом, пролететь ли через портал назад, но еще предстояло выяснить: не в одну сторону в нем организовано движение? Нам пришлось бы проскакивать еще через многие порталы, прежде чем мы могли бы найти обитаемую планету и помощь. Великий спор на самом деле разгорелся только из-за того, кому оставаться, а кому ехать за помощью.

— Но никому не придется оставаться, если мы используем обе машины, — протестовал Шон.

— Беда в том, — возражал я, — что этот твой вспомогательный мотор дышит воздухом. Что, если мы попадем на планету с безвоздушным пространством?

— Ну да, тогда каюк, я об этом не подумал.

— Но мы все в шевроле не поместимся, — вставил Джон. — Разве можно? Нас десять человек.

— Если бы немного потесниться, то смогли бы, — сказал Карл, — и мне кажется, что это самый лучший способ.

— Может оказаться, — сказал я, — что мы сможем проехать только в одну сторону и не вернуться обратно. Я не хочу оставлять кого-нибудь здесь навеки… включая Сэма. Я остаюсь.

— Джейк, ты не можешь так поступить, — сказала Дарла.

— Забудь об этом, Джейк, — сказал Сэм. — Возьми просто мою матрицу и положи в карман. Ты ведь в конце концов найдешь, куда меня запихнуть.

— И оставить тут валяться все твои недешевые программы? Не говоря уже о тяжеловозе? Ничего не выйдет, Сэм, — сказал я. — Вы, ребята, влезайте в эту колымагу-шевроле и трогайте. Сэм и я вполне тут справимся.

— Ты что, хочешь, чтобы мы бросили вот так вожака экспедиции? — сказал с насмешливым возмущением Роланд. — Ничего не получится.

— Мне кажется, у меня просто талант заводить эту экспедицию из одной беды в другую, — сказал я. — Кроме того, если я действительно вожак, вам следует выполнять мои распоряжения без обсуждений.

— Любой приказ, кроме этого — закон, — сказал Джон извиняющимся тоном. — Извини, Джейк, но я наконец пришел к той же точке зрения, что и Роланд. Насколько я могу понять, все, что до сих пор происходило, развивалось в соответствии с Планом.

Опять-таки это священное слово телеологистов. Их постоянные ссылки на План меня замучили. Теперь же, в душной кабине, слово это вызвало у меня приступ раздражения.

— Знаешь, — ответил я, — почти по определению, все, что происходит, обычно бывает частью «Плана». Тебе никогда не приходило в голову, что твои соображения несколько произвольны, логически говоря?

— Если смотреть на вещи с традиционной точки зрения, то да. Может, мои соображения в этом случае лишены смысла. Но телеологический пантеизм — это религия, где человек учится приспосабливаться к различным точкам зрения. С другой перспективой, с другой точки зрения ты в конце концов убеждаешься, что вся история горячих споров и разногласий сводится на нет единственным выводом — что истина в конечном итоге превосходит разум.

— Странно, что ты использовал слово «вывод». Оно подразумевает, что идет некая дискуссия, что означает, что используется логика, то есть разум. Иными словами, ты воспользовался логикой, чтобы доказать, что логика ни хрена не стоит.

Джон на миг задумался.

— Может быть, я именно это и имел в виду. Опять-таки, это вопрос перспективы. Давай воспользуемся метафорой. Я использовал лестницу, чтобы подняться уровнем выше, но на этом месте я отбрасываю лестницу, потому что от нее уже не будет никакого толку. Она была мне полезна на определенном этапе, но он закончился.

— Интересно, — сказал я, — но любое сравнение хромает и может тебя подвести.

— А есть у нас время, — спросил Карл, — для всего этого философского навоза?

— И у нас столько времени, сколько мы сами захотим, — ответил я. — Впервые за много времени никто за нами не гонится. Давайте передохнем и продумаем, как нам быть дальше. У нас множество еды, масса энергии для систем жизнеобеспечения… собственно говоря, Сэм, тут становится довольно душно. — Я пододвинул свой стул к нише со столиком. — Снизь немножко температуру, ладно? И уровень углекислого газа, пока ты все равно этим занимаешься.

— Постараюсь, хотя десять человеческих тел изрядно перенапрягают систему кондиционирования воздуха, а это все, что я могу использовать. По местному времени как раз полдень, и температура тут тридцать семь с половиной градусов по Цельсию.

— Прости меня за это замечание, Джейк, — сказал Карл. — Просто…

— Забудь. Мы все были напряжены до излома, включая и меня. Я должен извиниться перед вами всеми за то, как я себя вел. На меня это не похоже, но я могу сослаться в данном случае на извиняющие меня обстоятельства.

— Ты прощен, Джейк, — сказал Джон. — Но Карл кое в чем прав. Нам надо все же заняться насущной проблемой — а она заключается в том, что разделяться нам на этом этапе неразумно.

— Ну, это, конечно, было бы нежелательно, в чем я с тобой согласен. Но это может оказаться необходимым. Карл, ты говоришь, что мы можем запихать всех нас десятерых в твою машинку…

— Я не говорю, что это будет комфортабельная поездка.

— Как насчет нагрузки на систему жизнеобеспечения?

— Мы справимся.

— Ты уверен? Ведь у всякой технологии есть свои ограничения.

— Это что же ты имеешь в виду?

— Ну, хотя бы то, что она не остановила ту ракету, которая в нас ударила.

Карл, который присел на корточки возле кухоньки, потер подростковую щетинку на подбородке.

— Ну да, я про это тоже думал. Но я склонен думать, что любые ограничения были намеренно встроены в машину.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Роланд.

— Ну, то, что те, кто его сделал, хотели привлечь как можно меньше внимания к этой машине с точки зрения технологии.

— Поэтому они построили шевроле-импалу 1957 года. Интересно, как ты называешь тот цвет, в который она окрашена? «Леденцово-яблочный»? Очень неприметно, — сказал я.

Карл смущенно улыбнулся.

— Внешний вид машины — это моя идея. Психологические причины, главным образом. Меня терзала тоска по дому.

Мы все смотрели на него, ожидая объяснений.

Когда мы поняли, что такового не последует, я сказал:

— Карл, кто построил твою машину? И зачем?

Улыбка стала извиняющейся.

— Честное слово, я не уверен, что я готов рассказать историю своей жизни. Извините, но я просто не могу вдаваться в это прямо сейчас.

— Ну, что же, — сказал я. — Тебя никто не принуждает. Это твое дело.

— Спасибо, я очень ценю такт. — Он встал. — Мне кажется, что мне надо пойти к машине и проверить управление лучевого оружия. Знаете, может быть, что я просто изначально неправильно установил его. Как я уже вам говорил, в этой машине есть много такого, чего я просто не понимаю. Она все время преподносит мне новые сюрпризы. — Он потянулся. — Мне тут все равно тесно. Лори, ты пойдешь со мной?

— Естественно.

После того, как они ушли, Шон вышел из кабины в каюту.

— Шон, как ты думаешь, что такое этот парень? — спросил я.

Он погладил свои рыжие, похожие на червячка, усы.

— Странный малый. Странный.

— Это-то мы и сами знаем, — ответил Роланд.

— Ты имеешь в виду его машину? — Шон пожал своими массивными плечами и повернул руку ладонью вверх. — Я готов поспорить, что эта штука пришла из неизвестных нам лабиринтов Космострады, но кроме этого… — Он опрокинул себе в рот бутылку пива, потом вытер физиономию волосатой ручищей. — Он анахронизм ходячий, вот что я точно понимаю.

— Да, — согласился Джон. — Его акцент, манера говорить, выражения, — он повернулся ко мне. — Ты знаешь, Джейк, прежде чем я повстречал Карла, я сказал бы, что твой акцент квинтэссенция того, как говорили американцы. Но Карл звучит, как персонаж какой-нибудь древней кинокартины. Хэмфри Боварт, кто-то вроде этого.

— Хэмфри Богарт, — поправил я.

— Ну, как бы там ни было…

— Он путешественник во времени, — выпалила Сьюзен.

— Ты хочешь сказать, что он пришел из 1957 года? — сказал Роланд.

Сьюзен пожала плечами.

— Конечно. А почему нет?

— А как он попал с земли возрастом около 1957 года сюда и в сейчас?

— Космическим кораблем.

— Космическим кораблем, — сказал Роланд, кивая и потом закатывая глаза.

— Ну да. Относительность, расширение времени и все такое.

— Ты хочешь сказать, — продолжал Роланд, голос его просто истекал иронией, — что он покинул Землю в 1957 году… в космическом корабле?

— Не будь таким чертовски высокомерным. Почему бы и нет?

— Потому что в 1957 году не было еще никаких космических кораблей. И сейчас никаких нет.

— Может, его похитили рикксиане? Я не знаю! Неужели тебе надо прыгать на меня с когтями и зубами всякий раз, когда…

— Но мы говорим о времени, которое было сто пятьдесят лет назад, Сьюзен!

Я сказал:

— Рикксиане шляются по Космостраде примерно лет триста, Роланд. Невозможно сказать, когда они открыли для себя межзвездные путешествия.

Роланд скептически покачал головой.

— Я готов поклясться, что очень недавно.

— Почему бы нам просто не подождать, — вставил Лайем, просунув голову в люк из трейлера, — пока Карл сам нам не скажет? Каким бы ни было объяснение, готов побиться об заклад, что оно окажется сложным.

— Или, может быть, ему есть что скрывать, — сказал Роланд.

— Что именно? — поинтересовался я.

— Вот в чем вопрос, правда?

— Ну, если ты предполагаешь, что он шпион или что-то в этом роде…

— Может быть, не шпион…

— Тогда что он такое? Помни, что это не ему пришла в голову мысль увязаться за нами. Я втянул его во все это, угнав его машину.

Роланд опер подбородок на руку и стал кусать ноготь мизинца.

— У меня просто какое-то странное чувство к нему, — пробормотал он.

— Не знаю, почему, — ответил я, — мне он кажется вполне обычным заурядным парнем.

Сьюзен хихикнула, потом тихонько скользнула рукой по моему бедру, чтобы гладить его внутреннюю часть.

На миг воцарилась тишина.

— Ну хорошо, — прервал ее Джон. — Что станем делать?

— С Карлом? — спросил я.

— Нет, конечно. Насчет разведывательного отряда.

— Мне все-таки очень не хочется оставлять Сэма, — сказал я.

— Это я могу понять, Джейк. Я, разумеется, могу понять, какие чувства у тебя вызывает необходимость оставить твоего отца… — на миг он смущенно умолк и неопределенным жестом показал на кабину, — я… э-э-э-э…

— Отца.

— Да. Да, твоего отца. Иногда просто очень трудно…

— Все правильно. Кстати, Сэм находится примерно здесь, — сказал я, показывая на маленькую выпуклость в задней стене кабины. — Это ЦПУ, центральное процессорное устройство. Его вспомогательные банки памяти засунуты в стену между кабиной и каютой. И, конечно, по всему тяжеловозу разбросаны многочисленные вводы-выводы.

— Энтелехическая матрица, — сказал Роланд, — она в ЦПУ?

— Правильно. Прости, Джон. Ты как раз говорил…

— Я более или менее пытался сказать, что, если бы мы потеряли тебя, Джейк, для остальных пропала бы всякая надежда.

— Ну, мне кажется, что ты весьма преувеличиваешь.

— Но у тебя черный кубик.

Это был первый раз за все время, когда кто-то упомянул черный кубик, этот странный артефакт, видимо, потому, что никто не знал, что о нем сказать. Все, что уже произошло, все, кажется, чему еще предстояло произойти, вращалось вокруг загадки, которую представлял из себя кубик. Предположительно, это была карта Космострады, предмет всех вожделений, из-за которого и затевались все погони, все интриги, весь базар. В драме Парадокса этот кубик занимал на сцене центральное место. При упоминании Джона об этом ирония нашего положения наконец дошла до нас. Вот они мы, потерянные, заблудившиеся, без роллеров, но с ключом ко всей системе Космострады в нашем распоряжении… предположительно.

Ну ладно, если кубик и в самом деле легендарная карта Космострады, у нас не было никакой возможности прочесть ее. Не было даже никакого способа начать ее читать. Хотя мы даже не пытались копаться в этой штуковине, она выглядела страшно и интригующе сложной, кроме того — непостижимой. Ее непроницаемая чернота, казалось, говорила: даже и не думайте пробовать. Трудно было представить себе, что в этой вещице заключена просто полезная информация. Темные тайны — вот это может быть. Тайны, Которые Человеку Постичь Не Дано. Но карта дороги, которая просто показывает мотели получше, да пейзажи, которые стоит посмотреть? Не-а.

— Ты себе даже не представляешь, Джон, — сказал я, — как близок я был к тому, чтобы вышвырнуть проклятую дрянь через окошко.

Джон серьезно кивнул.

— Это как молния в руках.

— Вот именно. И нам уж слишком часто в последнее время приходилось ловить молнии голыми руками. Так почему же тебе кажется, что нам все равно лучше оставаться с этой штуковиной?

— Мне не хочется, как ты выразился… оставаться с этой проклятой штуковиной, но мне просто очень хочется проследить за каждым твоим шагом, пока ты не доставишь эту треклятую дрянь домой.

— Вот как? И что ты собираешься сказать своему двойнику, когда с ним встретишься?

— Моему дублю по Парадоксу? Мне кажется, нам очень даже будет о чем поговорить. Однако я не помню что-то себя самого, возвращающегося из такого путешествия. Поэтому, если я буду возвращаться обратно во времени, я не стану разыскивать себя самого. Я не сделал этого, поэтому можно утверждать, что не стану делать этого в будущем. Мне кажется, тут нет парадокса.

Роланд все это время думал.

— А что, если б ты пробовал, Джон? Что, если ты пытался разыскать себя самого?

— Я тогда потерплю неудачу.

Роланд ткнул в него пальцем.

— Но что, если ты сможешь себя разыскать?

— Но так не получится. Это уже история.

— Извини, Сьюзи, — сказал я, вставая.

— Конечно.

Я выбрался из ниши и прошел к сейфу, который был в стене возле койки, где растянулась Дарла. Она жаловалась на тошноту.

— Тебе получше? — спросил я, наклоняясь, чтобы приставить большой палец к считывающему отпечатки устройству в замке.

— Гораздо. Со мной практически все в порядке.

— Но у тебя есть добрая и свободная воля, — говорил Роланд, продолжая спор, — нет ничего, что могло бы помешать тебе отправиться обратно на Хадиджу и показаться там своему двойнику.

— Но я не стану.

— Я зато так сделаю.

Джон был искренне потрясен.

— Ты?

— Конечно. Я не смог бы от этого удержаться.

Джон с огорчением и изумлением покачал головой.

— Господи. Так искушать судьбу… это… — он передернулся. — На этот счет должен быть какой-то греческий миф.

— У греков не было машин времени.

— Нет, я имел в виду моральную аналогию. Эдип, может быть.

— Что же мне, глаза себе выколоть после того, как я это сделаю?

— Мне кажется, что у твоего двойника глаза сами из орбит выскочат.

— Объясни это, — сказал я Джону, плюхая перед ним черный кубик, — без парадокса.

— Не смог бы даже начать.

— А это еще что, черт побери, такое? — спросил Лайем.

— Хороший вопрос, — ответил я.

— Это штука, которая не может существовать, — сказал Роланд, — но, тем не менее, она существует.

— Это как? — поинтересовался Лайем.

— Это та штука, которую я, как говорят, привез из своего путешествия во времени и отдал кому-то… кто дал ее, в свою очередь, кому-то, кто вручил ее Дарле…

— Которая отдала это тебе. Понятно. Это карта Космострады.

— Может быть.

— Я в этом сомневаюсь, — сказал Роланд, поднимая кубик и вглядываясь в гладкие стены.

— Почему? — спросил Джон.

— Ну…

— Это самая чернейшая… чернота, которую я когда-либо видел, — сказал Лайем, который протолкался к столу мимо Шона, чтобы быть поближе. — Даже цилиндры…

— Ну, это… — ответил я. — Мы их всегда видим на большом расстоянии. А если посмотреть на них поближе, тоже становится не по себе.

— Это должен быть артефакт строителей Космострады, сказал Шон, — что же это еще может быть? Они, кажется, предпочитали этот цвет.

— Если это не карта Космострады, — сказал Джон, — то что же это?

— Странно, — сказал Роланд, почти касаясь глазом поверхности кубика, — ведь тут почти невозможно увидеть поверхность. Это… я хочу сказать, невозможно как следует…

— Но, если это не карта Космострады, — продолжал Джон, почти разговаривая сам с собой, — тогда…

Эта мысль повергла его в глубокое размышление.

Дарла встала и подошла к столу. Она положила руку мне на плечо.

Роланд поставил кубик на стол, и мы все смотрели на него.

— Что же это за чертова штуковина? — сказал я наконец.

— Хм-м-м… — сказала Сьюзен.

После еще одного периода глубокомысленного молчания Джон сказал:

— Мы все время удаляемся от главной линии разговора.

— Ты прав, — сказала Сьюзен, — что нам делать?

— У меня есть предложение, — включился Сэм по громкоговорителю.

— Валяй, — сказал я.

— Пошли Карла, чтобы он исследовал эту планетку, посмотрел бы, есть ли кто кругом. Потом будете решать, что вам делать.

— Ты что-нибудь в воздухе засек?

— Нет, но это совсем не обязательно означает, что планета покинута или необитаема. Конечно, это уже само по себе многого не обещает, но просто на всякий случай сперва надо поглядеть, что к чему.

— Ты пробовал сканировать с птичкой?

— Да, но ничего не обнаружил.

— Мне кажется, не будет вреда, если Карл прокатится по окрестностям. Время у нас есть.

— Естественно, почему бы и нет? Как я уже сказал, надо использовать это время, чтобы все как следует продумать. Приятно так время от времени переключить скорость на самую малую. Нет никакого смысла улепетывать отсюда с вытаращенными глазами, если можно избежать…

Тут он осекся, потом сказал:

— Поспешил я высказываться.

— Кто-то пролетел через портал?

— Нет, кто-то идет по пустыне к нам. Похоже, человек.

Не было никакого пресловутого вздоха облегчения.

— И тут люди, — пробормотал Джон. — Мы повсюду.

— Сколько человек? — спросил я.

— Только один. Я наведу на него лучевую пушку трейлера, просто на всякий случай.

— Он выглядит так, словно у него враждебные намерения?

— Он что-то несет. Не могу сказать, что.

— Джейк? Ответь, — раздался голос Карла по рации.

— Соедини меня с ним, Сэм.

— Готово.

— Да, Карл?

— У нас тут появилось общество.

— Мы знаем, Сэм его заметил. Ты и Лори заперты в машине?

— Еще бы!

— У него есть что-нибудь, что походило бы на оружие?

— Он слишком далеко от нас, чтобы можно было сказать. На нем, однако, скафандр.

— Скафандр?

— Ну, какое-то подобие защитного костюма. Может, броня? Похоже на… вот черт, он только что взлетел.

Из пустыни донесся пронзительный посвист и вопль реактивных дюз. Мы все поднялись и вылетели в кабину.

— У него была какая-то ракета в рюкзаке за спиной. Иисусе Христе, он совсем как капитан Пауэр…

— Капитан кто? — спросил я, когда надел наушники. — Где он, черт возьми?

Я посмотрел в пустыню, обводя ее взглядом. Белая точка летела на фоне мглистого неба как раз над горизонтом примерно в полукилометре от нас. Облако пыли садилось над тем местом, где он, по всей вероятности, запустил себя в небо, словно ракету.

— Ты его видишь? — спросил Карл.

— Угу. Что он сделал перед тем, как сняться?

— Ничего особенного. Он выглядел так, словно что-то здесь разыскивал. У него какое-то странное оборудование на груди. Потом увидел нас и мгновенно рванул прочь. Правда, сначала внимательно на нас поглядел.

Белая точка исчезла за дюной.

— И что нам делать? — спросил Джон.

— Ждать, — ответил я.

Мы прождали десять минут. Потом существо вернулось, на сей раз управляя каким-то странным вариантом землепрыжки. Он мчался по пустыне на безрассудной скорости, подскакивая через скалы и выбоины, держась примерно в пяти-десяти метрах от земли. По звуку, который производило это устройство, я сделал вывод, что это довольно примитивные газотурбинные моторы. Машина была большая, неуклюжая, но места в ней было максимум на двух пассажиров и водителя.

— Он у тебя под прицелом, Сэм?

— Я навел на него все, кроме ракет, которых у нас нет.

Существо летело на нас, остановилось, потом зависло над ложбиной между дюнами и аккуратно опустило свой корабль вниз.

Вместо пассажиров он вез огромное количество барахла коробки, мешки, различные пакеты. Он подобрал один из мешков и еще какую-то штуку, очень похожую на шкуру животного, и пошел к нам.

Теперь совершенно очевидно было, что наш посетитель — не человек. Он… он был слишком тощим, и у его рук были два локтя на каждой. Вообще-то он был человекообразным, но пропорции были все не такие, как у нас. На нем был белый отражательный костюм с какой-то штукой сзади, похожей на акваланг. Шлем был покрыт такой же отражающей тканью, что и костюм. Мне трудно было разглядеть лицо за стеклом шлема, потому что стекло было затемнено. Он остановился и оглядел тяжеловоз, сравнил его с шевроле, потом снова посмотрел на нас. Видимо, тяжеловоз показался ему слишком устрашающим, поэтому существо направилось к Карлу, нагнулось и посмотрело в окошко водителя. Существо было ростом с человека, вот что заставило нас принять его за человека издали.

Поразительно, но существо приветствовало Карла, подняв вверх правую руку. Я не видел, ответил ли Карл тем же жестом. Существо затем сунуло руку в один из мешков и вытащило оттуда что-то, что походило на лист бумаги, который оно развернуло и показало Карлу, указывая на самые разнообразные линии и отметки на листе.

— Эй, Карл!

— Слушаю.

— Что он пытается тебе продать?

— Мне кажется, что это Карта Дорог Планеты.