Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826»

Январь 1940 г. Подмосковный полигон в Кубинке, зона испытаний бронетанковой техники

Порывы сильного ветра подхватывали сыплющийся с неба мелкий густой снег, превращая снегопад в пургу, и потоки снежного крошева мчались по заснеженной пустоши полигона, яростно врезаясь в бетонные стены командного пункта. В узких окнах КП, оборудованными перископами и установленными на треноги мощными биноклями, завывания ветра превращались в характерный свист, свойственный ледяным зимним вьюгам, отчего холодное помещение КП казалось ещё более промёрзшим. Укутанный в толстый тулуп Сеченов поёжился. Январь выдался на редкость студёным, неожиданно ледяная погода стоит даже в Москве, а в Подмосковье термометры кое-где и вовсе заиндевели на отметке в минус сорок.

Собравшаяся для испытаний боевых роботов правительственная комиссия, наглухо укутанная в такие же массивные тулупы, толстенные валенки и меховые шапки-ушанки, состояла из представителей сразу нескольких наркоматов. Главными заинтересованными лицами выступали представители потенциального заказчика — наркомата обороны, по этой причине армейских офицеров на наблюдательном пункте было больше прочих. Незадолго до испытаний ходили слухи, что на испытаниях будет присутствовать лично товарищ Сталин, но, говорят, его охрана заявила категорический протест, и вождь народов отменил запланированную поездку.

Однако и без Верховного главнокомандующего состав комиссии был более чем внушителен. Все были наслышаны о невероятных показателях, продемонстрированных боевыми роботами в ходе цеховых испытаний, и правительственная комиссия ожидала увидеть сейчас едва ли не чудеса военного дела. Для этих целей военные доставили на полигон пять танков Т-34, это новейшая модель танка, революция в танкостроении. Говорят, сам Сталин назвал её «ласточкой советских бронетанковых войск», настолько он остался доволен этой боевой машиной. Неудивительно, что сегодня военные хотят увидеть решительное превосходство боевых роботов над новейшими танками, иначе убедить их проголосовать за роботов вряд ли окажется возможным.

— Танки на исходных позициях, товарищ председатель Совета народных комиссаров! — доложил Молотову офицер в папахе и шинели с петлицами командарма второго ранга, руководящий военными, доставившими на полигон тридцатьчетвёрки.

— Хорошо, товарищ командарм, — ответил Молотов и обернулся к Сеченову: — Вы можете начинать, товарищ Сеченов!

Сеченов покрутил рукоятку полевого телефона и снял холодную, как лёд, трубку:

— Слушаю, Дмитрий Сергеевич! — В трубке зазвучал голос Челомея.

— Запускайте роботов, Аркадий Михайлович! — Сеченов не стал вешать трубку и посмотрел в узкое окно, не отрывая её от уха.

По предложению военных, испытания боевых роботов будут проходить в три этапа: непосредственно ходовые испытания, боевые стрельбы и учебный бой роботов против танков и пехоты. Сейчас начался первый этап, в котором боевые роботы должны продемонстрировать свои способности по передвижению на местности и преодолению различных преград и препятствий. Теоретически никаких сложностей на данном этапе возникнуть не должно, и даже необычно низкая для Подмосковья температура не станет для роботов помехой. Но несмотря на это, сильное волнение испытывал каждый из когорты Сеченова, и вдвойне это волнение объяснялось тем, что успех испытаний давал шанс не только развить проект, но и вытащить из застенков НКВД Вавилова и Королёва.

— Роботы пошли! — сообщил Челомей, и Сеченов прильнул к окулярам стационарного бинокля.

Многочисленная комиссия последовала его примеру, и сразу несколько военных подняли трубки своих полевых телефонов, устанавливая связь с действующими в поле офицерами танковых и пехотных подразделений. Спустя несколько секунд командарм произнёс:

— Вижу роботов! В количестве двух штук! Приближаются к полосе препятствий!

— Это прототипы тяжёлой техники, — объяснил Сеченов. — Всего роботов пять: два тяжёлых, один на колёсном ходу, второй на лапах. И три лёгких, имитирующих пехоту. С этого расстояния они будут напоминать металлических собак. Поставить их на две ноги всего лишь за месяц было невозможно, но в этом и смысла не имелось. Четвероногая машина имеет на порядок большую эффективность в сравнении с человекообразной конструкцией.

— Сейчас увидим, — ответил командарм. Тон военного был нейтрален, но не нёс в себе предубеждённого скепсиса, и Сеченов отметил про себя, что это не самое плохое начало. Однозначно лучше, чем был у Молотова в тот памятный визит самой первой комиссии в их институтскую лабораторию.

Двигающихся по полосе препятствий тяжёлых роботов стало видно в стационарный бинокль, и Сеченов подкрутил верньер окуляров, наводя резкость. Роботы шли один за другим, как и было оговорено. Первым двигалась колёсная модель. Трёхосная платформа длиною с танк имела втрое более массивные стальные колёса и при этом была на метр ниже Т-34. В основном потому, что не имела отсеков для экипажа, а техническое зонирование не требовало столь ёмких пространств. Расположенная на платформе конструкция не превышала в высоту 50 см и несла на себе две уменьшенные вдвое танковые башни с пушками калибром в три дюйма, аналогичными орудию Т-34.

Конструкция второго тяжёлого робота была более экзотической: широкая приземистая платформа размещалась на двух массивных птичьих лапах, была закрыта броней, выставленной под углами, максимально оптимальными для рикошета вражеских снарядов, и имела всего одно орудие. Крупное, длинное и сложносоставное, почти ничем не похожее на танковую пушку. Судя по взглядам военных, внимательно разглядывающих в оптические приборы обоих роботов, и та и другая машина вызвала у них определённый интерес.

— Скорость мне нравится, — задумчиво произнёс командарм, не отрываясь от перископа. — Сколько там?

— Сорок четыре километра в час, товарищ командарм! — немедленно доложил один из офицеров с телефоном в руках. — Наблюдатели сочли по мерным вешкам, выставленным вдоль полосы препятствий!

— Сорок четыре по пересечённой местности? — повторил командарм. — Очень хорошо!

— Это не предел, — объяснил Сеченов. — Я бы сказал, это минимум, доступный нам прямо сейчас. При полноценной реализации проекта скорость можно гарантированно поднять вдвое у колёсной модели, и втрое — у ходячей.

— Хм… — протянул командарм, невольно покосившись на Сеченова. — Звучит неправдоподобно. Но если это действительно так, ни у кого в мире нет ничего подобного даже близко. — Он вернулся к перископу. — А ведь хорошо идут, стервецы!

Роботы и впрямь преодолевали препятствия легко и без видимых усилий. Крупные колёса первой модели не увязали в снегу и за счёт независимых систем креплений запросто переезжали метровые преграды и поднимались по крутым уклонам, незначительно сбавляя ход. Модель на лапах и вовсе перешагивала, запрыгивала или перепрыгивала препятствия, не сбрасывая скорости, вследствие чего вырвалась вперёд. Лёд, заполненные снегом рвы, узкие мосты, канавы, пни и прочее обе машины миновали запросто и углубились в рощу.

Насколько хорошо роботы идут по лесу, было видно не так отчётливо, но среди деревьев были заранее размещены наблюдатели с полевыми телефонами, и военные получали от них доклады непосредственно по ходу продвижения машин среди деревьев.

— Колёсный танк едет по кочкам как по дороге! — сообщал офицер, поддерживающий телефонную связь с лесом. — Там, где он не может проехать, он достаёт пилу и очень быстро спиливает дерево. Это задерживает робота на минуту.

— По минуте на каждое дерево? — с сомнением прищурился командарм.

— Мы посчитали, что ломать деревья — это вандализм, — вздохнул Сеченов. — К тому же полноценная модель будет значительно мощней. Она сможет ломать деревья, аналогичные по толщине тем, которые может ломать ваш танк. Но те деревья, которые танк сломать не сможет, станут для него преградой. Робот же имеет возможность их спилить.

— Спорный подход! — заявил кто-то из военных.

— А мне нравится! — неожиданно отрезал командарм. — Этой пилой можно свалить пару деревьев и сделать засеку, затруднив путь противнику, или замаскировать танк среди них, если набросить поверх маскировочную сеть. Быстрее, чем вручную. Можно подготовить засаду сходу, за несколько минут.

— Вообще, мы склоняемся к мысли, что шагающие роботы будут более эффективны, — уточнил Сеченов. — Товарищи Челомей, Филимоненко и Лебедев, являющиеся авторами основной идеи, считают эту перспективу интереснее.

— Что там с шагающей машиной? — Командарм обернулся к одному из офицеров.

— Она уже вышла из леса, товарищ командарм! — доложил тот.

— Как это — уже вышла из леса?! — удивился тот, торопливо проворачивая перископ в нужную сторону. — Так быстро?! Товарищ Сеченов, телефонируйте своим людям, пусть проведут его через лес ещё раз! Я должен увидеть, как это происходит!

Шагающего робота прогнали через лес дважды, и — командарм не скрывал довольной улыбки, наблюдая за тем, как робот ловко обходит деревья, буквально прокручиваясь между стволами там, где его габариты не позволяли пройти мимо них свободно.

— Полноценная модель будет иметь динамическое шасси. — Сеченов старался объяснить то, что не было возможности реализовать в опытных моделях. — Ходовая часть сможет сжиматься, словно гармонь, чтобы пройти в узком месте.

Ходовые испытания продолжались ещё час, и военные остались более чем довольны результатами. Затем пришло время боевых стрельб.

— Ну, товарищ Сеченов, — под впечатлением от первого этапа командарм находился в приподнятом настроении, — покажите, на что способны ваши детища! Мы не пожалели для этого настоящие танки!

Он отдал приказ, и на отведённые под мишени позиции выехала пара танков, и их экипажи торопливо покинули боевые машины.

— Слева Т-34, — объяснил один из офицеров. — Средний танк. Лучше этой машины в мире нет! Справа — КВ-1, «Константин Ворошилов», тяжёлый танк с отличной бронёй. На сегодня это лучшее, что у нас есть!

— Начинайте, Дмитрий Сергеевич! — Командарм настолько увлёкся испытаниями, что забыл о том, что комиссию возглавляет товарищ Молотов. Но Председатель Совнаркома отнёсся к этому с пониманием, что Сеченова порадовало. Хотя бы высшее руководство СССР не больно карьеризмом и ратует за благо страны. Это не может не радовать.

Сеченов вновь покрутил ручку электрогенератора полевого телефона, соединяясь с Челомеем, и произнёс в трубку:

— Аркадий Михайлович, стреляйте, будьте добры!

Услышав такую команду, командарм невольно ухмыльнулся и поспешил прильнуть к окулярам своего перископа. Шагающий робот повернул орудие в сторону КВ-1, составные элементы его пушки коротко сверкнули электрическим импульсом, и орудие издало негромкий резкий хлопок, тут же сменившийся грохотом преодоления звукового барьера.

— Етить твою мать!! — Командарм чуть не подпрыгнул на месте. — Башню сорвало к чёртовой бабушке! Не может быть! Это же КВ-1!

— Видимо, мы подали на орудие слишком много энергии. — Сеченов всмотрелся в отлетевшую от танка башню. — Для более рационального подхода требуются дополнительные эксперименты!

— Товарищ командарм! — доложил один из офицеров-телефонистов. — Башню прошило насквозь! Броня проломана, словно ломом продырявили!

— Вот это пушка! — Командарм невольно потёр руки, давно забыв о царящем вокруг морозе. — И вспышки от выстрела нет! Не будет демаскировать ночью! Товарищ Сеченов, а ну, давайте ещё раз!

— К сожалению, второй раз робот выстрелить не сможет, — произнёс Сеченов.

— То есть как?! — опешил командарм.

— Это экспериментальное орудие, сконструированное по принципу Гаусса, который силами нашей когорты удалось усовершенствовать, — попытался объяснить Сеченов. — За столь короткий срок мы смогли сделать его только в таком виде. Это одноразовая модель. Чтобы выстрелить второй раз, её необходимо доставить в заводские условия, разобрать и пересобрать заново.

— Что?! — непонимающе нахмурился командарм.

— Полноценная модель будет стрелять часто! — заторопился объяснить Сеченов. — Но для её изготовления необходимо построить специальный завод, и даже два…

— В прошедший месяц, — перебил его Молотов, — в вашем распоряжении было целых три завода: сталелитейный, машиностроительный и танкостроительный. Так что же вам помешало?

— Это не просто пушка на металлических лапах! — Сеченов изо всех сил старался донести суть до всех присутствующих. — Это уникальная технология, которой нет в мире! Она требует создания уникальных сплавов, для производства которых необходимо выстроить столь же уникальный сталелитейный завод, созданный по абсолютно новой технологии, и такой же машиностроительный завод…

— Думаю, можно попробовать… — ставший серьёзным командарм посмотрел на Молотова. — Сколько потребуется времени для строительства двух заводов?

— Прошу меня простить, но… — вклинился Сеченов, — эти технологии требуют доработки и до-разработки. Нужны значительные средства и, главное, значительные мощности, в том числе вычислительные, научные и инженерные…

— Сколько времени потребуется? — Командарм пронзил его суровым взглядом.

— Я всё указал в описании проекта… — начал было Сеченов, но Молотов не дал ему закончить.

— Два ВВП страны и три года до первых результатов, — заявил он.

Секунду командарм сумрачно смотрел на учёного, после чего произнёс, указывая на стоящую в стороне четвёрку Т-34:

— За год только на одном танкостроительном заводе изготовят тысячу таких танков. А у нас таких заводов шесть. И каждый день на фронте нужна эта тысяча! Вы сможете произвести для Красной Армии хотя бы сто таких роботов к лету?

— Это невозможно, — опешил Сеченов. — Поймите, товарищи, это не просто вопрос строительства пары новых заводов, это создание целого спектра уникальных технологий, которые до сих пор миру известны либо сугубо теоретически, либо неизвестны вовсе…

Командарм перебил его требовательным жестом и холодно сказал:

— Покажите нам, что ещё у вас есть, товарищ Сеченов.

Сеченов спрятал тяжёлый вздох и произнёс в трубку, которую так и сжимал в руке:

— Аркадий Михайлович, стреляйте ещё.

Колёсный робот с двумя танковыми пушками принялся стрелять по Т-34, потом военные изучали результаты, итоги которых подвёл командарм:

— Это наши обычные 76-миллиметровые орудия. Но две пушки лучше, чем одна. Плюс проходимость. Не требуется дизтопливо. Высота меньше. Стало быть, противнику будет труднее целиться. Толк в этом есть.

Затем настала очередь робопехоты. Тройка стальных собакообразных механизмов с укреплёнными на спинах пулемётами быстро преодолела полосу препятствий, вышла на огневые позиции и отстрелялась по мишеням.

— Скорость и проходимость отличные, — подытожил командарм. — Пулемёты наши, их плюсы и минусы хорошо известны. Стреляют ваши собаки не хуже советских пулемётчиков. — Он снова перевёл взгляд на Молотова: — Если колёсный танк и пулемётные псы выдержат бой с нашими красноармейцами, то их можно производить для нужд фронта.

— Тогда начинайте бой, товарищ командарм! — приказал Молотов.

Командарм отдал соответствующие распоряжения, и испытательный бой начался. Согласно его условиям, боевые роботы должны атаковать красноармейцев и танки, не ведя при этом огонь. Военные же будут стрелять по роботам, как положено, это позволит оценить живучесть машин в реальном бою. Насколько оправданным был такой подход, Сеченов сказать не мог, не будучи военным, но спорить и возражать было бесполезным. Ему было сразу сказано, что в условиях идущей войны это более чем приемлемая форма испытаний и, если роботы проявят себя, позже можно провести иные проверки, устроенные по иным принципам.

Придерживаясь выданной военными схемы перемещений, учёные повели роботов в атаку. Позиции красноармейцев располагались на опушке леса, и солдаты встретили пулемётных собак ружейно-пулемётным огнём. В стороне от них, на танковой директрисе, четыре Т-34 обстреливали приближающуюся пару тяжёлых роботов. Танковые снаряды поначалу не пробивали лобовую броню, но потом танкисты разделились, и пара танков совершила обходной манёвр, выходя роботам во фланг. Двум роботам было не удержать все четыре танка прямо перед собой, и танковые снаряды стали бить в борт. Несколько попаданий пробили в боках роботов заметные дыры, ещё несколько снарядов пронзили стальные колёса, но роботы продолжали движение.

— Живых экипажей у роботов нет, — объяснял Сеченов. — Все критически важные узлы вынесены назад и вниз, с расположением либо вдоль центральной оси машины, либо вдоль колёс или лап с внутренней их стороны. Центральная часть, в которую попадают снаряды, выполнена для отвода глаз. В ней практически ничего нет, а то, что есть, имеет малые размеры и защищено бронёй в несколько слоёв. Если наш проект получит развитие, существующая броня будет заменена на новый сплав. Он гораздо прочней.

Командарм приказал передать танкистам, чтобы стреляли в нижнюю часть роботов, и продолжил наблюдать за боем. Спустя четверть часа танкисты сумели отстрелить шагающему роботу лапу, и тот завалился на бок, выходя из строя. Сеченов было попытался объяснить, что лапу можно починить достаточно быстро, но не составляло труда заметить, что командарм утратил интерес к роботу, изготовить которого за полгода невозможно. Его внимание было приковано к остальным машинам, и Сеченов помрачнел ещё сильнее, понимая, что произойдёт дальше. Но всё случилось даже хуже, чем он предполагал.

Сначала красноармейцы, изрешетив пулемётных псов, всё же смогли уронить одного из них. Потом две оставшиеся собаки сблизились с окопами, и солдаты отступили в лес. Псы двинулись следом, углубились в чащу и утратили ориентацию.

— Товарищ командарм, псы идут в разные стороны, куда глаза глядят! — доложил телефонист. — Из леса сообщают, что псы натыкаются на деревья и путаются в подлеске, потому что ломятся напролом.

Управляющие пулемётными собаками учёные пытались вернуть роботов назад, но псы не отзывались на радиокоманды, и вскоре стало ясно, что управление ими утрачено.

— Это ещё что такое?! — отреагировал командарм. — Товарищ Сеченов! Надеюсь, ваши псы не начнут палить из пулемётов по людям?! Как их теперь вернуть?

В этот момент выстрелы танковых орудий, доносящихся со стороны директрисы, заметно участились, и сразу несколько полевых телефонов разразились звонками.

— Товарищ командарм! — выпалил первый из офицеров-телефонистов. — Робот на колёсах с двумя башнями открыл огонь по нашим танкам!

— Твою мать! — выругался командарм, вонзая в Сеченова пылающий взгляд. — Вы что, с ума посходили? Отставить огонь! В танках экипажи!

Сеченов уже терзал рукоять электрогенератора полевого телефона, вызывая Челомея. Но тот ответил скороговоркой даже прежде, чем Сеченов успел сделать вдох.

— Снарядом сбило блок радиоуправления! Автоматику заклинило! Робот не слышит команд! Мы ничего не можем сделать! Но у робота осталось всего шесть снарядов!

Лишь по счастливой случайности никто не погиб. Учебный бой мгновенно перерос в настоящий, и две минуты танки били по ведущему огонь роботу. Потеряв управление, робот ездил по кругу и стрелял туда, куда были направлены его орудия. К счастью, никого не убило. Снаряды закончились, но топливная ячейка могла водить робота по кругу месяц, и Челомею с Филимоненко пришлось бегать за роботом, рискуя попасть под колёса, на ходу влезать на истерзанную снарядами платформу и вручную останавливать двигатель. Что удалось сделать только через час, потому что люк, ведущий в моторное отделение, оказался замят попаданиями, и его замок пришлось сбивать кувалдой, стоя на двигавшейся по кругу машине.

За это время оба пулемётных пса прошли лес насквозь, вышли к границе полигона и упёрлись в земляной вал, насыпанный по периметру для предотвращения вылетов за пределы полигона пуль и орудийных снарядов. Забраться на почти отвесный склон сильно повреждённые псы не смогли и, попадав со склона вниз, так и остались лежать на боку, перебирая лапами.

— Поймите, товарищи! — Сеченов, отчаявшись, всё ещё пытался тщетно объяснить комиссии причины произошедшего. — За месяц невозможно создать с нуля всё то, что требуется для полноценного функционирования даже экспериментальных образцов! Опытные модели управлялись нами по радио посредством коротких сигналов, схожих с азбукой Морзе! У нас не было времени разработать мощные рации, мы установили стандартные, но их повредило обстрелом, и они вышли из строя! Полноценные модели будут оборудованы собственной системой управления, не требующей постоянного присутствия человека! Роботы будут действовать самостоятельно. Они будут знать, что должны делать, и даже советоваться и взаимодействовать друг с другом! Машины будут объединены в коллектив, подобно людям…

— Комиссия тщательно изучит результаты испытаний, — прервал его Молотов. — И изложит своё мнение в подробном отчёте. Вы будете уведомлены о результатах.

Уведомление пришло спустя неделю. В официальном документе, занимавшем три десятка страниц, были изложены все подробности столь печально закончившихся испытаний и вынесен вердикт: «Проект группы учёных тов. Сеченова признать перспективным, но несвоевременным. В условиях тяжёлой войны требуемые для реализации проекта сроки недопустимо велики, а затраты небывало огромны. Рекомендуется признать проект тов. Сеченова невыполнимым». Поверх шапки документа размашистым почерком Сталина была наложена резолюция: «Согласен с комиссией. Проект тов. Сеченова закрыть. Всех учёных бросить на исследования, полезные для нужд фронта».

На следующий день все работы на выделенных под проект заводах были свёрнуты, ещё через день в НИИ мозга приехали чиновники из Академии наук в сопровождении сотрудников НКВД. Лабораторию кибернетики заперли и опечатали, проекты «Боевые Роботы» и «Человек — Общество» были закрыты, а всем научным специалистам когорты Сеченова были вручены направления на работу в системообразующих учреждениях военно-медицинского и танкостроительного назначения.