Стол.
Ожидаемо.
Столько пятиться — значит непременно во что-то упереться.
Сжимаю столешницу руками, а сердце, кажется, пропускает удар.
Ведь он наступает медленно, но неустанно. Знает, стервец, что никуда я от него не денусь. Зачем ему какие-то «нет» с моей стороны? Он в силу своего происхождения и положения знает иное…
Слышит и стук моего сердца, видит расширенный зрачок, дрожь рук и судорожный вдох… И при этом хочет верить, что это не от страха.
Мне бы самой не мешало понять от чего так.
Каков мой выбор?
Его рука касается моей щеки и, кажется, я задерживаю дыхание.
— Упрямая девчонка… — Его шепот вызывает бег мурашек. — Если это страх, то это поистине оскорбительно!
А это, действительно страх. Страх самой себя.
Его вторая рука сжимает мою талию, как будто боясь, что исчезну, каким-то образом просочусь через кухонный стол и ему снова придется достигать меня, тянуться…
— Нет. — Тихо произношу я, когда его губы оказываются в нескольких сантиметрах от моих. — Нет.
Распахиваются окна, поднимается ветер такой силы, что я зажмуриваю глаза. Когда открываю их — на кухне никого.
Этого ли ты хотела?