Артефакт

Глава 11

— Что это было? — выдыхает Семён, скидывает с плеча чудовищный топор, опираясь на древко, в потрясении качает головой.

— Система дала сбой, что-то вроде вируса, нас пытались атаковать химеры, — и, глядя на ошалевшего друга, я без всякой иронии произношу: — У меня самого зашкаливают мозги от такого происшествия, но факт остаётся фактом, аммиачные твари нашли лазейку и едва нас не сгубили.

— Через экран? — не верит друг.

— Это был уже не экран — проводник между мирами.

— Дядя Никита, у тебя глаза светятся! — в удивлении восклицает Игорь.

— Как круто! — звонко хлопает в ладоши Светочка.

— Действительно, — вздрагивает Семён, он съёживается под моим взглядом.

— Хоть на человека стал похож, — удовлетворённо хмыкает Грайя, притягивает к себе Светочку, целует её в макушку. — Правда, красиво, когда глаза светятся?

— Когда у тебя, просто здорово, а когда у дяди Никиты, б-р-р! — театрально передёргивается девочка.

Смотрю в отражение на зеркальной стене, действительно, это нечто, глаза пылают как раскалённые угли, жар идёт, даже стена мутнеет, но по спине бежит озноб. К счастью огонь меркнет и, к моей радости, сетчатка очищается от пламени, глаза жжёт, но это от множества кровоизлияний в белках.

— Что делать будем? Схему теребить не рискну, вдруг химеры опять попытаются влезть через экран, — признаюсь я.

— Здесь пульсировало пятно, — показывает пальцем в паутину линий Семён. — Очевидно, эти пересечения и есть наш разъезд.

— Да, да, — я не спеша приблизился к карте, — тоннели ведут далеко, только там выходы в «линзы». Ближайшая пустота совсем рядом от станции, вполне вероятно, это и есть вход в её страну, — я смотрю на сосредоточенное лицо Грайи, — относительно лифта… нам сюда.

— Мы проходили мимо этого места, ничего там нет… кроме дерьма гоблинов, — уверенно заявляет женщина. — Кстати, в этом месте, два тоннеля, — Грайя проводит по схеме изящным пальчиком.

— Один выходит в «линзу», другой исчезает в нижних уровнях, — замечает Семён.

— Что ж, ещё раз пройдём, мы что-то да пропустили, — я даю команду двери открыться, тишина, ни один механизм не дрогнул. Беспощадно давлю выплывающую из глубин сознания панику, подавляю внутреннюю дрожь, закрываю глаза, вновь вызываю образ движения, но дверь стоит мощно, без какой либо реакции. Семён рядом со мной, начинает догадываться о происходящем.

— Не получается? — нарочито бодро произносит он, но из глаз едва ни течёт ртуть, он крайне встревожен, остаться замурованными — хуже смерти.

— Устал, пожалуй, посижу на скамейке, — усаживаюсь на холодное каменное сидение, откидываюсь на спинку, закрываю глаза, пытаюсь сосредоточиться, но перед внутренним взором всплывает скопища бесформенных химер. Встряхиваю головой, бью кулаком по каменной скамейке, когда-то здесь сидели люди исчезнувшей, но могучей цивилизации, их система до сих пор работала исправно, очень долгое время. Неужели в ней нет защиты от вторжения? То, что её вывели их строя не гуманоиды — факт. Как же выйти? А сделать, необходимо, в самое ближайшее время. Я уверен, сюда уже спускаются передовые отряды химер. Раздумывать больше нельзя. Но как быть, мои команды не действуют. Стоп, мои мысли заблокированы! А вдруг у Семёна получится? С надеждой смотрю на друга: — Как у тебя с образным мышлением? Можешь, представит, но только очень правдоподобно, движение двери, грохот, врывающуюся сырость в образовавшуюся щель.

Семён смотрит на меня с испугом, неуверенно кивает, закатывает глаза, тужится, капельки пота скатываются к кончику носа. Я бледнею, результат очевиден — ничто не колыхнулось, дверь, как стояла, так и стоит, и, появляется ощущение, что её ещё сильнее заклинило. Как некстати возникает раздражение, перерастающее в злость, словно Семён в чём-то виноват, я срываюсь: — У тебя что, запор? Тужься сильнее!

— Чего? — вскидывает на меня ясный свинцовый взгляд мой друг.

— Извини, — потупился я.

Светочка подбегает ко мне, утыкается в колени, щебечет как маленькая пташка: — Дядя Никита, это игра? Можно мне попробовать?

— И я хочу! — вторит ей Игорёк.

Горько вздыхаю: — Конечно, ребята, попробуйте представить, что эта дверь отходит, сюда врывается воздух из тоннеля… — они раздувается от гордости, морщат носики и… словно проносится ураган, дверь едва не срывает с петель, столь сильно воображение детей.

— Бегом! — ору я.

Как стадо копытных ломимся в широченный проём, едва не обдираем плечи. Вовремя, дверь, словно испытывая злость, начинает стремительно задвигается, на прощание с грохотом лязгнула, под сводами пещеры прокатывается многократное злое эхо, и становится пронзительно тихо.

Стоим на воле, тяжело дышим, сложно осознать, что так лихо избежали ловушки. Вот, молодцы, ребятки, сколько укрыто в них силы — это всё их детское воображение, какая мощь! Светочка с Игорем хохочут, до сих пор думают, что взрослые затеяли весёлую игру и им невдомек, что избежали участи быть замурованными заживо.

Семён нервно подхихикивает, как это неуместно выглядит, если смотреть на его внушительные габариты и перекатывающиеся под кожей, словно чугунные шары, мышцы. Грайя, не в полной мере осознала таившуюся опасность, переводит взгляд то на меня, то на Семёна.

— Хватит ржать! — грубо обрываю я Семёна, тот мгновенно прекращает смеяться и глубокомысленно замолкает, как рыба, набравшая в рот креплёного пива. Я вновь ловлю себя на мысли, что моя нервная система начинает давать сбой. В раздражении на самого себя прикусываю губу, криво улыбаюсь другу, Семён отвечает тем же, он прекрасно понимает моё состояние, сам был на гране срыва.

Смотрю в тоннели, вроде как на уровне подсознания мерещится шум приближающегося поезда, вслушиваюсь, вроде тихо. Или состав всё же приближается? В любом случае необходимо спешить. Я не стал говорить о своих ощущениях, а вдруг ошибаюсь, зачем напрасно создавать напряжённость, но отголоски стука колёс, как мелкий гнус впиваются в барабанные перепонки. Пытаюсь ловить эти звуки, но они не постоянны, как обрывки снов. Вскоре я устал заниматься мазохизмом и сосредоточился на поисках тайного хода.

Обходим станцию — голые стены, рельсы, лужицы на полу от просочившейся влаги, даже намёка нет на скрытый лаз. Бродим в недоумении, даже стены простукиваем, но на карте, где-то здесь должен выход, а его нет. Что за мистика?

Действительно, Грайя была права, под ногами чавкает дерьмо гоблинов, вонь такая, что в носу свербит, словно внутри елозят паяльной щёткой, а глаза стремятся выпрыгнуть из глазниц. Что за твари такие, надо же всё так загадить!

— Отхожее место устроили! — возмущается жрица. — Сволочи, нет, чтобы куда-нибудь в сторону уйти, навалили прямо на дороге, — жрица гадливо трясёт ногой, затем шарахается в сторону, чтобы вновь не вляпаться в зловонные кучи. — Надо в другом месте поискать выход! — в отчаянье выкрикивает Грайя.

— Ну, да, именно в другом месте, где сухо и не воняет, — с иронией произношу я. — А не кажется ли вам, что гоблины специально здесь гадят, чтобы отвадить от этого места всех любопытных?

— И старательно как! — соглашается со мной Семён. — Ребята, осторожнее ходите, меня держитесь, — советует он Игорю и Светочке и, внезапно словно взрывается от дикого возмущения: — Я так и знал, опять влез! Грайя, посвети! — в раздражении требует он.

Жрица повела очами, красные лучики её глаз тускло осветили обгаженную дорогу.

— Какая мерзость! — восклицает она.

— Не то слово, — поспешно соглашается Семён.

— М-да, похоже, здесь в великой задумчивости сидела целая армия нашего господина Бросса, — я замечаю плохо переваренные человеческие косточки.

Внезапно, словно внутри себя, ощущаю явственный перестук колёс. Смотрю на спутников, они пока не слышат, поезд далеко, в нашем распоряжении есть минут десять, невероятно мало.

Часто проходим мимо толстой арматуры, даже цепляемся, Семён, тот, вообще едва не повисает на ней. Прошу быть осторожным, не нужны лишние травмы.

Облазили все закутки, растерянно хлопаем глазами, головоломка, ход есть и… его нет. На этот раз шум состава слышат все, вероятно он вышел на прямую линию, скоро на переезд выскочит поезд. С кем встретимся? Мне становится плохо от мысли, что это химеры.

— Надо, что-то решать, — басовитые нотки в голосе Семёна несколько дрожат. — Необходимо бежать к вагонетке! — высказывает он дельный, но весьма идиотский совет.

— Не успеем, догонят. Выход искать надо здесь, он где-то рядом.

— Его нет, мы всё обыскали.

— Есть, — уверенно говорю я.

Вновь обходим, прощупываем, обнюхиваем, морщимся, нет даже дуновения свежего воздуха, в душах гадко и тоскливо, наши ребята громко сопят. Светочка закуталась в какую-то тряпку и лишь поблёскивают огромные злые глазёнки, Игорь ко всему относится более спокойно, в своё время волки научили его многому, вероятно, с малолетства живя в их стае, ему не раз приходилось, есть даже падаль, поэтому к мерзким запахам он относится спокойно. Хотя, о чём это я размышляю, Игорь с нами уже не один год, конечно, он давно отвык от дикой жизни. Словно не соглашаясь с моими умозаключениями, мальчик неожиданно приподнимает губу и рычит, обнажая хорошо развитый клык.

Грайя даже на стены прыгать начала, вдруг, где скрытая лестница есть. Светочка с Игорем притихли, напряжённость взрослых действует на них угнетающе. Мальчик уже давно держит свой нож, он чётко понимает опасность от приближающегося состава и со страхом посматривает на свою спутницу, больше всего Игорь переживает именно за неё. Светочка ободряюще улыбается, но глаза круглые от ужаса, словно у кошки, у которой хвост случайно окунулся в тазик с холодной водой.

С ненавистью поглядываю в чёрный тоннель, скоро ворвётся поезд. Грохот колёс бьёт по мозгам как кувалда по ржавым консервным банкам, хочется сжаться, распластаться на полу, стать маленьким, незаметным, но я заставляю вновь и вновь обходить стены. Я растерян, но упорно ищу. Может, делаю, нечто не так? Заставляю себя остановиться, хотя ноги прямо выплясывают, желают куда-то бежать. Стою, молча, пытаюсь соображать, а лязганье состава влезает под черепную коробку и стучит молоточками: «не успел, не успел, ха-ха-ха!». Стою напротив толстой арматуры, тупо взираю на бугристую поверхность, она покрыта ржавчиной и чернотой, но в центре блестящая, словно её зачищали и полировали, явное несоответствие. Да это же, рычаг!

— Вот выход, — указываю пальцем в стену. Семён горестно вздыхает, Грайя тупит взор. Ну, да, товарищ поплыл, в смысле — его мозги.

— Всем на рычаг! — я кидаюсь всем телом на ржавую железку.

Из тёмного тоннеля вырывается, пропахший жжёным электричеством, сверкающий полированной сталью, головной локомотив. Визг от экстренного торможения едва не разрывает перепонки, но наш рычаг сдвигается, резко уходит вниз, клацают скрытые механизмы, глыба, в скальном монолите, стремительно уходит в сторону. Бросаемся в образовавшийся проём, каменный люк, так же быстро задвигается за нами.

Неужели спасены? Химеры нас не успели заметить, это очевидно, но вдруг догадаются о рычаге. Поспешно бежим вперёд, тоннель плавно изгибается вниз, и мы застываем перед водной преградой.

— Приплыли! — с горечью восклицает Семён.

— Ещё нет, — не соглашаюсь я и смело ступаю в воду. Для меня, очевидно, этим тоннелем постоянно пользуются, значит здесь не глубоко. Через пару метров погружаюсь с головой, отпрянул назад, стою на цыпочках, со злостью смотрю на спокойную гладь воды. — А вот теперь приплыли! — нехотя соглашаюсь с Семёном.

— Мне кажется, для рептилоидов, это обычная дорога, а для людей — западня, — раздаётся нервный смешок жрицы.

— Следовательно, это ловушка? — я задумался. — Абсурд! Осмелюсь повториться, если б хотели нас убить, порешили бы на корабле. Зачем такие сложности?

— Что мы можем знать об их психологии, — Семён заходит в воду, оставляя за собой пенный бурун, подходит ко мне. — Глубоко, — фыркает ноздрями он.

— Я заметил, — криво ухмыляюсь я.

— А если переплыть?

— С твоим топором? Да и у нас тяжёлых вещёй достаточно, а ещё Светочка с Игорем…

— Они прекрасно плавают. А вещи что, привяжем к ним верёвку, когда переберёмся на сухое место, подтянем к себе.

— А если до этого места не одну сотню метров плыть?

— Ну, тогда и чёрт с этими вещами!

— Мне нравятся ход твоих мыслей, — я одобрительно глянул на друга.

— Просто иного выхода у нас нет, — вздыхает Семён.

— Что ж, будем пробовать, — киваю я.

Мы выбираемся на сушу, мокрые и сосредоточенные, словно крысы, приготовившиеся сделать решающий рывок через канализационный коллектор. Некоторое время обвязываем верёвкой вещи, затем даю краткий инструктаж нашим ребятам, плюхаемся в воду. Грайя, так как она видит в темноте лучше самой хорошей сторожевой овчарки, погребла первая, за ней Игорь и Светочка, следом, разматывая верёвку, я с Семёном.

Неожиданно жрица начинает смеяться: — Я знала ему верить нельзя! Ка-а-кая сволочь!

— Что случилось? — меня пробирает озноб.

— Тоннель уходит вертикально вниз, это путь в их страну! — выкрикивает Грайя.

— А нам наверх? — задаёт глупый вопрос Семён.

— Да! — жрица нервно задирает голову, и шепчет: — Скобы… вот путь в мой город! Здесь вертикальная шахта… как я её сразу не заметила! Эта сволочь не обманула, и всё равно он гад и мерзавец, — она облегчённо засмеялась.

— Эмоционально, — поморщился я. В душе я согласен, господин Бросс самый настоящий гад, он не является человеком и его род идёт от земноводных, но в остальном Грайя не права, этот рептилоид фактически спас нас от неминуемой смерти и, если появится у меня возможность, отплачу тем же, нельзя быть не благодарным. Хотя, чего это я расчувствовался, мы ещё не выбрались, рано благодарить эту жабу, посмотрим, как всё закончится. Я благоразумно замыкаюсь в себе, но жрица выхватывает мою мысль о жабе и довольно хихикнула: — А ведь он нам обоим не нравится, — язвительно заявляет она.

— Что ты к нему прицепилась? Ну, рожей не вышел, зато мозги на месте! — я вспоминаю пронзительно умный взгляд господина Бросса, затем перед глазами выплывает картина, как он ловит языком мошку и фыркаю.

— Он отдал на съедение моих соплеменников!

— Ну, они тоже не ангелы, сама говорила, людоеды.

— Они моей расы, только мы можем их наказывать, другим непозволительно!

— Б-р-р! — только и смог я сказать.

Грайя метнула на меня неприязненный взгляд, но мгновенно оттаивает, когда её ласково тронул за плечо Семён.

Цепляемся за холодный металл, подсаживаем на небольшую площадку наших ребят, подтягиваем за верёвку вещи, переводим дух. Я вслушиваюсь в тишину, посторонних звуков вроде нет. Хотя не факт, химеры могут приближаться бесшумно. Нюхаю воздух, пахнет сыростью, но без примесей аммиака, и всё же, надо спешить.

Даю команду на подъём, скобы шершавые и не скользкие, хоть в этом повезло. Метров через десять оказываемся в небольшом помещении, здесь два ответвления, одно является продолжением нашего пути и уходит строго вертикально вверх, но заканчивается неподъёмной крышкой люка, сколько Семён не бился, она даже не вздрогнула. Другое ответвление переходит в горизонтальный ход, но и здесь поджидает досадная неожиданность, его полностью перекрывает массивная дверь. Я прошу Грайю посветить, она фыркает, но устремляет свой взор на то место, которое я хочу осмотреть. Красный свет, исходящий от её глаз, тускло освещает сбитый запорный механизм, радость всколыхнуло сердце, от счастья пискнула жрица, неужели наш путь подходит к завершению. Но я замечаю подпёртый к двери каменный блок, который, в месте соединения с поверхностью двери, весь раскрошен, словно с противоположной стороны, кто-то сильно бился, желая выбраться наружу.

— Что скажешь? — обращаюсь я к Семёну.

Он собирается мыслями, только открывает рот, но его перебивает Грайя: — Надо убрать этот блок, тогда дверь откроем без особых проблем.

— Умно, — похвалил я жрицу.

— Я что-то не то сказала? — заметив мою иронию, мгновенно окрысилась она.

— Всё то, только меня гнетут смутные сомнения, кто нас там ждёт?

— Кто нас может ждать, это не природные пещеры, в этих тоннелях жизни нет.

— Блок сверху раскрошен, а на земле целая россыпь из щебня, кто-то невероятно сильный, правда без особых мозгов, ломился, ещё б чуток постарался и этот блок лопнул посередине… вон, даже трещина пошла, — замечаю я тонкую полосу.

— Как-то я не сообразила, — недовольно буркнула жрица. — И всё же, назад нам нельзя, ту крышку поднять не можем, придётся пытаться пройти здесь, — она сдвигает брови, вытягивает из-за пояса арбалет.

Я нерешительно посмотрел на притихших ребят. Игорь сейчас возбуждён, видно как поддёргивается верхняя губа, обнажая клыки. Я вздрагиваю, всё никак не могу привыкнуть, что он неандерталец, а ещё, этот необычный мальчик, долгое время жил в волчьей стае. Светочка уцепилась за его пояс и сосредоточенная, как её папаня Аскольд, у него, в минуты опасности, всегда такое лицо. Определённо, она дочь своего отца, паниковать не будет. Вздыхаю, морщусь от боли в плече, как некстати разболелся шрам, жжёт, словно расплавленная смола, я уже знаю, это сигнал об опасности. Но ведь действительно, положение безвыходное, надо прорываться именно здесь. Я навалился на каменный блок, мгновенно подоспел Семён, пару минут и мы откинули его от двери.

— Надо же, как всё просто, — я потянул ручку на себя, петли вызывающе громко скрипнули, из образовавшейся щели дунул влажный воздух, наполненный густым грибным ароматом. С наслаждением вдыхаю воздух, как он приятен! Появляется радость и нечто похожее на опьянение. Я смело иду вперёд, мне кажется, что мы уже во владениях жрицы Грайи, наш путь подошёл концу и нет никакой опасности. Но она читает мои мысли, резко останавливается, тормозит меня за плечо и произносит: — Неужели ты считаешь, что этот склеп моя страна? Здесь совсем небольшой пещерный зал… причём он обитаем, — она быстро поднимает арбалет, вкладывает на ложе тяжёлую стрелу.

Наваждение резко гаснет, и я начинаю ощущать запах разложения, он почти полностью излечивает моё опьянённое сознание. Обнажаю меч, слышу, как за моей спиной звякнул топор Семёна, шёпотом спрашиваю Грайю: — Ты кого-то заметила?

— Только бы это не хищная плесень, — жрица отступила назад, крепко упёрлась в меня, в раздражении дёрнула бёдрами, зло прошипела: — Что ко мне липнешь?

— Больно надо, — я отлипаюсь от её упругого зада, мне и смешно и жутко… больше жутко. Практически ничего не вижу в кромешной тьме, но барабанные перепонки шорох ощущают и он до такой степени неприятный, что во рту появляется липкая слюна. Зловещий шум, вызывает ощущение, что это огромный слизень, который ползёт по мелкому песку, рассыпанному на стекле. Песчинки скользят по гладкой поверхности с характерным скрежетом, вызывая оскомину на зубах. Хочется сплюнуть, что я и делаю, но липкая слюна повисла на губах, я мотаю головой, она отцепляется, и я слышу возмущённый выкрик Грайи, вероятно, я вновь допустил бестактность.

— Нет, это что-то другое… не плёсень, спорами не закидывает, — прошептала жрица, — но тоже хищник.

— Дико грибами пахнет… до умопомрачения, — сглатывает слюну Семён.

— Я поняла, это грибница! — слегка восклицает Грайя. — Их плодовые тела мы с удовольствием собираем. Но я слышала, люди, находившие под грибными плантациями пещеры, бесследно исчезали. Теперь я понимаю почему, их пожирала грибница.

— Так это съедобные грибы? Как у вас всё запущенно! — с иронией проговорил я.

— У каждого своя Вселенная и не стоит лезть в неё со своим уставом, — сухо заявляет жрица.

— Знакомые формулировки, — соглашаюсь я. — Но нам что-то нужно делать.

— Я вижу сбоку пещеру, она идёт под наклоном вверх, это выход, вот только успеем мы до него добежать… с нами дети, — тяжело вздыхает Грайя.

— Мы давно не дети, — возмущённо пискнула Светочка и негромко рыкнул Игорь.

— С этим не поспоришь, — я пригладил вихры мальчугана, — но меня мучают смутные сомнения, как бы та пещера не была смертельной ловушкой.

— Но назад нельзя, — уставилась на меня огненным взглядом жрица.

— А вперёд лезть глупо.

— Во, положение, хоть в землю зарывайся, — Семён с силой опускает топор.

— Грибница ползёт медленно, можем успеть проскользнуть к тому ходу, только это делать необходимо сию секунду, — напористо заявляет Грайя. Внезапно насторожилась, приседает, погружает ладонь, в землю, быстро встаёт, отрывисто произносит: — Мягкая, как пух, жирная и голодная. Очень плохо, я думала, здесь всюду скала. Мне кажется, грибница нас уже окружила, — произносит она жуткие слова.

Мы дёргаемся назад, но внезапно слышим шум скатывающихся вниз комочков земли и нас с головой окутывает свежий грибной аромат. Жрица вскидывает арбалет, я взмахиваю мечом, рядом гудит лезвие чудовищного топора моего друга, но нас ошарашивает звонкий голосок нашей Светочки: — Не надо, им будет больно! — внезапно девочка бежит вперёд, я в ужасе замираю.

Она присаживается перед вылезающими из земли белыми клубнями, без боязни касается их ладошками, и о чём-то мысленно разговаривает, я это понимаю, но уловить смысл не могу, это что-то запредельное, не человеческое. Неожиданно грибница зарывается в землю, а Светочка довольно смеётся: — Поговорили. Они вас отпускают, но просят поторопиться, им сложно обуздать свой голод.

Не разбирая дороги, бросаемся вон из жуткой пещеры, не забыв подхватить Игоря и смеющуюся девочку. Как чумные выскакиваем и подпираем дверь каменным блоком. Замерли. Через некоторое время раздался мощный удар, затем ещё несколько более слабых и всё затихло.

Я оборачиваюсь к Светочке, тонкий контур её тела освещён красным светом, который льётся из удивлённых глаз жрицы. Хрустальное ожерелье, некогда подаренное Грайей и, превращённое в алмазы странным живым лесом, искрится волшебным огнём.

С тяжёлым чувством возвращаемся к неподъёмной крышке люка. Сообща поднять её не получается, к ней подлезть может лишь один человек. Сколько под ней я не бился, как только не пыхтел Семён, она даже не скрипнула.

Грайя вновь начинает смеяться: — Ваш любимый господин Бросс всё предвидел, он заманил нас в ловушку.

— Не думаю, — серьёзно говорю я, — он дал нам направление, а как мы пройдём этот путь, не его головная боль, и он прав. Вероятно, выход всё же есть.

Внезапно слышим далёкий гул. Мы цепенеем. Все понимают, это отошла скрытая стена, химеры нашли рычаг. Семён воинственно выпячивает челюсть, глаза наливаются кровью, кулаки сжимаются, он прыгает к крышке люка и с нечеловеческим рёвом напирает на неё плечами. Мне кажется, у друга рвутся сухожилия. Почти пол тонны чистого веса откидывается вверх, крышка стопорится, Семён со стоном падает нам на руки, выталкиваем его наружу и выбираемся на поверхность. Роняем крышку, она с оглушительным грохотом запечатывает выход, а Семён теряет сознание. Прошу взволнованных и испуганных ребят отойти, а сам аккуратно кладу друга на землю и внимательно прощупываю его тело. Рыдание едва не срывается с моих губ, несколько позвонков раскрошены, многочисленные внутренние кровоизлияния, хуже всего, кровь разливается в брюшной полости — Семён умирает, и я ничего не могу сделать, даже в специализированной больнице операция была бы весьма серьёзной. Затем годы, даже десятилетия реабилитации. Грайя склоняется над любимым, её слёзы орошают его атлетическую грудь, она понимает, шансов нет, она не хуже меня разбирается в анатомии — повреждения несовместимы с жизнью. Внезапно из её глаз вырывается огонь, она вскрикивает, скидывает рюкзак и вот, на дрожащих ладонях благоухает плод, подаренный жителями Пурпурной страны. Мы сжимаем его как лимон, льём сок в рот такого дорогого для нас, человека, затем натираем тело целебной смолой, я хочу верить в чудо. Игорь со Светочкой помогают размазывать смолу. Мы не гоним их, хотя они так мешают!

Семён пару минут лежит без движений, но вот открывает глаза, они затуманены, в них боль, затем очень знакомо заполняются свинцом, на мужественном лице появляется румянец и он неожиданно произносит: — Что расселись как на моих похоронах, дайте сесть.

Боюсь его трогать, у него же раскрошены позвонки, но он сам приподнимается на локтях, садится, счастливо улыбается: — Что-то я переусердствовал немного, чуть не обосра… — он осекся, виновато глянул на детей и жрицу, но мы весело смеёмся.

Грайя бросается на шею, Игорь недовольно отпихивает женщину, сам лезет лизаться.

Не верю своим глазам, ощупываю его тело — все восстановилось, позвонки на месте, целые, без признаков остеохондроза, кровоизлияния рассосались — волшебство, не иначе!