Арнайр

Глава 5 Искры в граните

Рассвет застал Маркуса уже на ногах. Вернее, на коленях. Холодный камень плаца въедался в кости, а эфир внутри, возбужденный предрассветной дрожью мира, вибрировал назойливой, болезненной нотой. Физические тренировки под началом Громовержца Торгрина были не просто испытанием силы – они были ритуалом смирения и выживания. Сегодня это был бег с утяжелителями по сырому, скользкому камню плаца, под ледяной дождь, стекавший за шиворот и превращавший кожу в мурашки. Каждый вдох резал легкие, каждое движение отзывалось болью в перетруженных мышцах, а эфирный гул под кожей усиливался, сливаясь с гулом крови в ушах.

«Арнайр! Шевелись, слизняк!» – рев Торгрина обрушился на него, как удар хлыста. «Или ты думаешь, враг подождет, пока ты отдышишься?!»

Маркус стиснул зубы, заставляя ноги двигаться быстрее. Он видел, как Изабель бежала впереди, ее движения были резкими, мощными, но не лишенными грации. Она швырнула в его сторону презрительный взгляд, когда обгоняла. Рядом с ней, тяжело дыша, но не отставая, двигалась Берта – крупная, молчаливая девушка с коротко остриженными темными волосами и лицом, как высеченным из гранита. Ее пробуждение у Камня было незаметным, но упорство – легендарным. Сзади, спотыкаясь и хрипя, пытался удержаться Торвин – тщедушный паренек с огромными, испуганными глазами за толстыми линзами очков (как он умудрился их сохранить – загадка). Его спасение у Камня считали чудом, а его самого – живым кандидатом в «обузу», о которой говорил Джармод.

«Держись, Торвин!» – хрипло крикнул Маркус, когда паренек чуть не упал рядом. Торвин кивнул, благодарно блеснув линзами, и попытался прибавить шагу.

«Болтунов – на дополнительный круг!» – рявкнул Торгрин, указывая пальцем на Маркуса. Злость вспыхнула в груди, эфир внутри отозвался горячей волной. Он сглотнул, заставив себя молчать, и побежал. Выстоять. Не дать им повода.

Зал Первого Плетения после физической пытки казался почти убежищем, несмотря на вечный холод камня и запах озона. Сегодня Джармод отсутствовал – его заменял Хангр. Старый воин ходил меж рядов учеников, его острый взгляд отмечал каждую дрожь, каждую каплю пота.

«Контроль, – его голос, низкий и резонирующий, заполнял зал. – Не сила, рвущаяся наружу, а воля, сжимающая ее в кулак. Искра – это не фейерверк. Это – твое дыхание. Твой пульс. Она должна жить в тебе, подчиняясь.»

Маркус стоял в своей стойке, ладонь вытянута перед собой. Он закрыл глаза, стараясь отогнать остаточную дрожь в ногах, образ бесконечного бега, насмешливый взгляд Изабель. Нить. Тонкая, светящаяся нить. Он искал внутри тот поток эфира – уже не бурную реку, а более спокойное, но все еще мощное течение. Осторожно, как шелковинку, он мысленно вытягивал тончайшую струйку энергии, направляя ее к точке в воздухе над ладонью. Сегодня он не просто чувствовал точку – он видел ее внутренним взором: крошечный, мерцающий голубым шарик, нестабильный, но уже имеющий форму. Он дышал в ритме с его пульсацией, стараясь удержать.

«Хорошо, Маркус, – тихо прозвучало рядом. Хангр остановился в шаге. – Тоньше. Устойчивее. Помни – это не взрывчатка. Это твоя воля, воплощенная в эфире.»

Рядом раздалось резкое шипение и вспышка света. Изабель, лицо ее было искажено усилием и злостью, пыталась сжать свой сгусток эфира в шар. Но вместо четкой формы над ее ладонью плясал и искрил нестабильный комок энергии, размером уже с яблоко, от которого исходили волны жара. Он пульсировал, угрожая разорваться.

«Изабель! – голос Хангра стал резким. – Сбрось энергию! Медленно! Ты на грани срыва!»

«Я контролирую!» – сквозь зубы процедила она, но в ее глазах читалась паника. Сгусток дернулся, выбросив сноп искр, обжегших ей руку. Она вскрикнула от боли и ярости, резко разжала ладонь. Эфирный комок с громким хлопком рассеялся, оставив запах гари и красный ожог на ее коже. Она сжала кулак, бросив на Хангра взгляд, полный ненависти, а затем – на Маркуса, чья крошечная, но стабильная Искра все еще пульсировала над ладонью. В ее глазах читалось: Это из-за тебя!

Хангр покачал головой. «Сила без контроля – самоубийство, Изабель. И угроза окружающим. Учись, или следующий срыв оставит тебя калекой.»

Изабель фыркнула, отвернулась, судорожно дыша и сжимая обожженную руку. Маркус почувствовал невольное удовлетворение, но тут же погасил его. Не ее путь. Мой путь. Он углубился в свою Искру, стараясь сделать ее еще чуть ярче, чуть стабильнее. Он заметил, как Берта рядом с невозмутимым упорством удерживала свой сгусток – не шар, а нечто похожее на плотный, матовый куб энергии. Грубо, но надежно. Торвин же тщетно пытался почувствовать что-то большее, чем рассеянное тепло, его лицо было покрыто потом от усилия и страха.

«Время!» – объявил Хангр. Маркус с сожалением разжал концентрацию, его Искра погасла. Прогресс был медленным, но он шел.

«Завтра – попытка манипуляции Искрой, – сказал Хангр, обводя взглядом зал. – Движение в воздухе. Те, чья Искра не держит форму или гаснет при малейшем движении мысли – займутся чисткой отхожих ям вместо занятий. Клан не терпит балласта.» Его взгляд на мгновение задержался на Торвине. Тот сглотнул, побледнев.

Обед в общей столовой «Достойных» был не временем отдыха, а продолжением битвы. Густая похлебка и черный хлеб поглощались под гул голосов, смех, споры и... насмешки. Маркус сидел с краю длинного стола, стараясь быть незаметным, но это редко удавалось.

«Эй, Маркус! – крикнул кто-то через стол. – Правда, что твой братец-наследник за тебя заступился перед Изабель? Небось, сам бы скулил, как щенок!» Смешки.

Маркус стиснул ложку. Эфир внутри заурчал в ответ на злость. «Я справляюсь сам,» – пробормотал он, глядя в тарелку.

«Справляешься? – язвительно вступила Изабель, сидевшая неподалеку. На ее обожженной руке была повязка. – Да, с крошечной искоркой. Как светлячок. Сила, достойная сына Патриарха!» Ее сарказм вызвал новый взрыв смеха.

«Оставь его, Изабель, – неожиданно громко сказала Берта, ее низкий голос перекрыл гул. Она методично доедала хлеб. – Он учится. По-своему. Не всем дано давить эфир, как ты. Некоторым нужна точность.» Она не смотрела ни на кого, но ее слова повисли в воздухе. Изабель скривилась.

«Точность? – фыркнул кто-то. – Это когда за месяц еле-еле шарик с булавочную головку сделал? Торвин хоть честно слабак, а этот...»

Торвин, сидевший рядом с Маркусом, съежился. Маркус почувствовал, как жар поднимается к лицу. Он готов был вскочить...

«Может, он просто бережет силы? – раздался тихий, но четкий голос с другого конца стола. Это был Келлан, сын главного оружейника клана. Парень с умными, быстрыми глазами и руками, вечно испачканными сажей. Он прошел Камень с удивительной техничностью – его сгусток эфира напоминал шестеренку. – Я видел, как он работает. Как часовщик. Может, это его метод? В механизме важна каждая деталь.» Он пожал плечами, возвращаясь к своему чертежу на грязной салфетке.

Тишина. Изабель презрительно фыркнула, но переключилась на другую жертву. Маркус кивнул Келлану. Тот ответил коротким поднятием брови.

После обеда – короткий перерыв перед тактикой. Маркус выбрался во внутренний двор, где немногие пытались ухватить минуты отдыха. Он нашел скамью в тени колоннады, закрыл глаза, пытаясь усмирить эфирный гул и остатки злости.

«Не обращай внимания, – раздался робкий голос. Торвин стоял рядом, теребя край своей поношенной туники. – Они... они просто боятся. Боятся, что ты... настоящий Арнайр. А они... нет.»

Маркус открыл глаза. «А ты? Не боишься?»

Торвин смущенно улыбнулся. «Еще как. Но... я видел, как ты помог мне на плацу. И как ты работаешь с эфиром. Ты не злой. И... твоя искра. Она какая-то... другая. Теплая.» Он покраснел. «Я не лезу. Просто... спасибо.»

До того, как Маркус нашелся что ответить, Торвин уже юркнул прочь. Его слова застряли в сознании. Другая. Теплая. Он посмотрел на свою ладонь, сконцентрировался. Крошечная Искра вспыхнула над ней – слабая, но его. И внутри, в ответ, та самая спасительная искра, что зажглась у Камня, отозвалась легким теплом. Не одна.

Вечерние занятия по тактике и истории клана вел сам Хангр. Он рассказывал о великих битвах, о стратегиях, о цене победы. Маркус слушал, записывая ключевое в потрепанный блокнот, но мысли его были далеко. Он вспоминал слова Лиры о сознании Камня, взгляд Вальтура, полный холодного расчета, насмешки Изабель, тихую благодарность Торвина, неожиданную поддержку Берты и нейтральный интерес Келлана. Этот мир «Достойных» был сложным лабиринтом, где каждый искал свое место под жестоким солнцем Солстиса.

«...и помните, – голос Хангра вернул его к действительности. Старый воин стоял перед картой, утыканной флажками. – Сила без ума – тупое орудие. Ум без силы – бесплодная мысль. Истинный воин Арнайр сочетает и то, и другое. Как клинок и рукоять. Как эфир и волю.» Его взгляд скользнул по ученикам, задержавшись на Маркусе. «Ищите свой баланс. Ищите свою истинную силу. Она не всегда лежит на поверхности.»

После занятий, когда тени сгустились, Маркус не пошел сразу в казарму. Он свернул в узкий, пыльный коридор, ведущий в старую клановую библиотеку. Слова Лиры звали его сюда. Осторожно оглянувшись, он толкнул тяжелую дубовую дверь. Запах старой бумаги, пыли и воска ударил в нос. В слабом свете одинокого светильника он увидел ее. Лира сидела на высокой стремянке у дальнего стеллажа, погруженная в огромный фолиант с потрескавшимся кожаным переплетом. Ее темные волосы были стянуты в беспорядочный хвост, на носу – смешное пятно пыли.

«Ты пришел!» – она прошептала, ее глаза вспыхнули радостью и любопытством. Она быстро спустилась вниз, держа книгу. «Смотри! Я нашла кое-что! Старые записи алхимика Орена... Он служил клану триста лет назад. Он пишет о Камне! Что он не просто источник... что он впитывает. Не только жизнь отвергнутых... но и что-то от тех, кто прошел! Часть их... сущности! И что иногда... очень редко... Камень отвечает. Не всем. Только тем, кто... кто особенный.» Она тыкала пальцем в пожелтевшие страницы, покрытые сложными символами и схемами.

Маркус почувствовал, как по спине пробежал холодок. «Отвечает? Как?»

«Не знаю! – воскликнула Лира, ее глаза горели. – Орен пишет о снах. О видениях. О... голосах. Ты чувствовал что-то подобное? После прикосновения?» Она смотрела на него с такой жаждой знания, что было страшно.

Маркус вспомнил. Не только боль. Не только вспышку силы. В тот миг, когда его искра зажглась в ответ на агонию, промелькнуло... ощущение. Древнее. Безмерное. Как взгляд из глубин космоса. Он сглотнул. «Я... не уверен. Было много всего.»

Лира не выглядела разочарованной. «Надо искать дальше! Мама знает больше, но молчит. Говорит, это опасно. Но мы же Достойные! Мы должны знать!» Она схватила его за рукав. «Поможешь? Будешь искать? Ты ведь тоже чувствуешь, что в тебе что-то... особенное?»

Маркус посмотрел на ее горящие глаза, на пыльную книгу, на тени, пляшущие среди стеллажей. Это было опасно. Безумно опасно. Но искра внутри него, та самая, теплая и живая, отозвалась на ее слова. Она горела тише, но упорнее. Она хотела знать.

«Да, – тихо сказал он. – Помогу. Будем искать.»

Лира сияла. Она быстро сунула книгу обратно на полку. «Я знала! Теперь осторожно. Завтра, после занятий?»

Он кивнул. Она юркнула в темноту, как тень. Маркус остался один в тишине библиотеки. Эфир внутри него гудел, но уже не только от усталости. Горело любопытство. Горела опасность. И горела та самая искра, напоминая, что его путь к силе в клане Арнайр лежал не только через плац и Зал Плетения, но и через пыльные страницы тайн, которые могли стоить ему жизни. Но он не свернет. Он должен знать. О Камне. О себе. О силе, что звала его вперед. Он вышел из библиотеки, оставив за собой мир пыльных тайн, и шагнул в холодный коридор, где его ждала лишь его койка и вечный гул эфира в крови.