Апокалипсис: р. от о.л.

Старушка растрогана, она плачет. Я горячо заверяю ее в том, что просто мечтаю о встрече с Анной последние несколько дней. Расспрашиваю о внешности своей 'сестры'. Она - миниатюрная брюнетка, очень симпатичная, даже красивая. Все, капкан захлопнулся! Это - Фантомас.

Во всей истории мне непонятны только две вещи: откуда взялась девочка, если должен быть мальчик, и как Хранители могли оставить ее без внимания. Но я рассчитываю, что шеф прольет свет на вопросы.

Я не могу задерживаться у гостеприимной старушки. Мой долг - снова торопиться. Меня никто не спрашивал, хочу ли я устроиться на работу, связанную с постоянной беготней, а просто поставили перед фактом! Вообще не знаю, почему мне платят по месяцам, а не по пройденным мной километрам. Вероятно, боятся разориться.

Вежливо отказываюсь от яблочного варенья с чаем, советую хозяйке покинуть Москву как можно быстрее, ведь следующего урожая яблок здесь уже не будет, и бегу к машине. Мне только что сообщили, что загадка 'Чи Волка' раскрыта! Над ней хорошо потрудился титан ума Стас (он вероятно подносил кофе настоящим аналитикам из МГУ).

Скажите, господа, знающие центр Москвы, вы уже догадались, что такое 'Чи. Волк.'? Нет? Я подскажу. Идите в Хамовники и внимательно читайте названия улиц на вывесках. Начните с буквы 'А' и двигайтесь дальше по алфавиту, а когда доберетесь до буквы 'Ч', я пойду на пенсию и составлю вам компанию. Даже немного опоздаю, чтобы настичь вас на слоге 'Чи'. Дальше будем читать вместе. По слогам. Чи-с-ты-й (знаю, что так неправильно, но лучше запоминается). Переулок Чистый. Что за ерунда, скажете вы? Даже если 'Чи.' - переулок, то при чем тут 'Волк.'? Нет, господа, сразу видно, что вы не щеголяли знанием французского в светских салонах, не клеили балерин Императорского театра, не смаковали черешню, когда в вас целился дуэльный пистолет, я вообще не знаю, чем вы занимались до прочтения моих записок. Наверняка какой-нибудь ерундой. Если на то пошло, вы не умеете даже считать. Чистый, 4 - дом княгини Волконской. Понятно, что сейчас там проживает не она... но жаль, искренне жаль.

- Географическое общество, - выдает мне справку по телефону Стас. - Там обосновалось какое-то географическое общество.

Вот и поехали. Наши подтягиваются к указанному зданию со всех концов Москвы. Зачем Черномору писать всякую чушь? Этот 'волк' - крупная птица!

По пути докладываю шефу о том, что сумел накопать, и требую немедленно выслать кого-то по адресу Фантомаса.

- Этого не может быть! - заявляет мне ЖЗ. - Там был мальчик, никакой девочки! Я сам принимал участие в ликвидации.

Это я уже слышал.

- Может быть сначала родился мальчик, а потом - девочка? - намекаю на вполне вероятный сюжет.

- Нет! - шеф беспокоится и кашляет в трубку. - Ребенок был один - мальчик! Все!

Я не знаю, что и думать. Если допустить, что Илья Петрович придумал историю с девочкой, то остаются еще показания Влада и странная фигура Фантомаса. С ними что делать? Девочка-мальчик... мальчик-девочка... Мне кажется, что если буду продолжать размышлять об этом, то свихнусь. Должно ведь быть рациональное объяснение!

- Разберусь со всем сам, - говорю шефу. - Закончу на Чистом и разберусь. Мне нужны телефонные номера Фантомаса, место работы и все контакты.

До Хамовников еще как до темной стороны луны. Включаю радио, чтобы послушать о метеоритах. Кстати, места их падения все-таки совпали с красными крестами на карте.

Однако радио с хрипом опытного астматика быстро переключается с темы метеоритов:

- В Минске эпидемия легочной формы чумы, счет больных идет на тысячи, правительство распорядилось перекрыть границы и прекратить воздушное сообщение...

Вот это новость! Аномалия развивается невероятно быстро, такого не было раньше. Первый Дом куда-то торопится? Интересно, куда и зачем. Не знаю, но всех Претендентов нужно валить как можно быстрее!

Наконец подъезжаю к Хамовниками и паркуюсь в четырех кварталах от объекта. Все машины наших тоже невдалеке. Рядом с домом Волконской тишь да гладь.

Я принимаю командование на себя.

- Взрывчатки много? - интересуюсь по рации.

- Полно! - радостно отвечает Стас. - Достаточно, чтобы взорвать весь квартал! Будем минировать двери?

Я молчу. Тишина нервирует собеседника.

- Доберман, ты что?! - в разговор включается Миша, который наконец выполз из своей засады. - Ты собираешься взрывать дом?!

- Да, мы все собираемся. Готовьте взрывчатку и позвоните спасателям. Пусть высылают краны и стройтехнику. Взорвем и быстренько раскопаем.

- Да ты что?! Мы даже не знаем, есть ли там кто-то из Претендентов! - Миша возмущается искренне, но я-то знаю, что у него на уме.

- Мы не сможем войти туда незаметно, - отвечаю. - У них база наверняка в подвале. Если Влад там, то во время штурма ускользнет, как в прошлый раз. И насчет Черномора не беспокойся. Она - девочка умная, знала, на что шла, когда оставляла сообщение. Это - ее выбор.

- Нужно ведь убедиться, что там есть хоть один наш клиент! - Миша не сдается. - Вдруг там лишь гражданские? Вдруг это - шутка Влада, или аналитики промахнулись? Доберман!

Вот что любовь делает с человеком. Вышибает мозги, чтобы потом ударить коленом под зад. Да если там Влад и он уйдет на этот раз, нам просто может не хватить времени, чтобы его снова вычислить. Если красные кресты на карте - места падения метеоритов, то что означают знаки другого цвета? А их гораздо больше. Через неделю о нас уже никто не вспомнит, потому что некому будет вспоминать. Я на самом деле не люблю делать три вещи: взрывать дома с гражданскими внутри, стрелять в невинных людей и есть арбузы ложкой. Но иногда просто приходится!

- Ладно, Миша, - я согласен пойти на уступки, чтобы не вбивать клин в команду в такое ответственное время. - У нас тут есть новобранец? Кого Влад точно не знает? Его и пошлем на разведку. Пусть держит в руках сотовый и передает картинку нам. Если будет хоть что-то подозрительное, то все, делаем по-моему.

Миша согласен и вскоре к желтому зданию с белыми колоннами идет низенький Роман, одетый в цивильный серый пиджак нараспашку. Новобранец прибыл вчера, а обучение закончил неделю назад. Влад его не должен знать.

Роман проходит через черные каменные воротца, шествует вдоль черных копий ограды и оказывается внутри здания. Мы слышим его диалог.

- Мне нужен Виктор Иванович, - говорит новобранец.

- Вам назначено? - интересуется пожилой мужчина с лысиной на темечке и седыми висками.

- Да, Виктор Иванович просил меня подойти в это время. Меня зовут Роман Евгеньевич.

Мужчина тянется к телефону внутренней связи, берет трубку и непонимающе бьет несколько раз по циферблату.

- Что-то не работает... Подождите здесь, я сейчас.

Роман наверняка покладисто кивает. Мы знаем, почему телефон не работает: новобранец незаметно для мужчины перерезал шнур, свисающий сбоку коричневого стола.

Вахтер исчезает, а Роман демонстрирует нам панораму холла. В углу лежит какой-то гигантский древний секстант на тумбочке-подставке, а напротив стоит чучело волка. Забавная такая серо-коричневая тварь.

Новобранец открывает дверь, в которую вышел мужчина. Там лестница, рядом с ней - еще одно чучело такого же волка.

Рука Романа, сжимающая сотовый, вздрагивает. Еще бы - я ему звоню.

- Подойди к чучелу в холле. Какие у волка размеры?

Новобранец выполняет и докладывает:

- Метра полтора в длину! Серьезный зверь.

- Шкура выглядит настоящей?

- Да.

- Жди вахтера, наплети ему что-нибудь, чтобы не вызвать подозрений, и выходи. Не задерживайся!

Снова включаю рацию.

- Готовьтесь. Заминировать все стороны. Сразу перед взрывом гранатометы поражают окна в подвале. Выполнять!

- Ты что, Доберман? - Миша снова волнуется. - Он же ничего еще не выяснил!

- Все уже выяснил, - устало отвечаю я. - Ты волков видел? Да? Тогда выполнять!

- Но при чем тут волки? - недоумевает недобитый влюбленный.

Мне не нужен бунт на корабле, поэтому терпеливо объясняю:

- Это не просто волки, а Canis dirus. Они все вымерли около пятнадцати тысяч лет назад вместе с мамонтами. Уловил?

Да, Миша все уловил. Вероятность наличия в каком-то географическом обществе чучела такого волка стремится к нулю, а обладание двумя чучелами невозможно. Это все равно, что выставить напоказ две отличных шкуры мастодонта! К тому же, снова слово 'волк'. Черномор - большая умница.

- Это - объекты шесть? - тихо спрашивает Миша.

- Да.

Объекты шесть - гости с шестого этаже Первого Дома, единственные 'невидимки' в инфракрасном спектре, которые обычно маскируются под различных зверей. У Влада неплохая стража, только он позабыл, что я - большой любитель изучать крупных хищников, как настоящих, так и вымерших.

Мне не видно, как взрывчатка ставится, но знаю, что процесс пошел. Миша - в одной из групп минеров. Он вбил себе в голову, что Черномор должна умереть от его руки. Уверен, что она предпочла бы самоубийство.

- Можно начинать? - рация шипит как молодая змея, у которой только что выросли зубы.

- Поехали! - нет, моя театральная карьера стартовала бы с роли не Гамлета, а Гагарина.

Жду несколько секунд и - вот оно. Земля дрожит подо мной. Но эта дрожь напоминает мне не тремор законченного выпивохи с больной печенью, а дрожание кожи кролика при просмотре фотографий лисы. Ничего серьезного.

Я бегу к зданию. Там порядок. В смысле, что одна стена все-таки устояла, но решаю быть великодушным и не обращать на это внимание.

Шум, гам, зеваки... мы огораживаем место происшествия и встречаем стройтехнику без спасателей. Все спасатели заняты - разбирают завалы от метеоритов. Нам выделили каких-то узбеков-строителей. Они не понимают по-русски, но зато их много.

Я собираю вокруг себя толпу из тридцати неторопливых человек.

- Орлы! - обращаюсь к низеньким черноволосым строителям. - Я хочу, чтобы большую часть завалов разобрали за два часа!

Они качают головами - нет, не понимают.

- Заплачу каждому по тысяче долларов, если уложитесь!

На лицах зреет понимание. Никогда не видел, чтобы так быстро обучались русскому языку. Решаю закрепить пройденное.

- Лучшим пятнадцати работникам наброшу еще тысячу сверху. А у худших пятнадцати - отберу тысячу. Время пошло!

О, как они побежали! Начали хватать камни, крепить рухнувшие части стен к кранам и при всем этом, работая, возмущаться коварством работодателя. На отличном исконно русском языке.

Я нахожу в себе новый талант - дар руководить строительными работами. Под моим беспощадным взглядом опытного ревизора орлы раскопали дальнюю от входа стену, извлекли два трупа и обнаружили проем, ведущий в подвал. Эта часть подвала выглядит почти целой.

- Посмотри на толщину кладки! - оправдывается Миша. - Раньше лучше строили!

- Раньше лучше строили, а сейчас лучше взрывают, - парирую я. - Лезь давай.

Миша, исчезающий в подвале, радует узбеков, гадающих, кто из них рискнет и осмотрит поврежденное помещение. Тысяча баксов за такое маловато. Им требуется страховка, пенсия, орден (можно посмертно) и место на Новодевичьем. Миша соглашается бесплатно.

Наш герой-любовник исчезает в проеме и вскоре слышится хлопок. Потом еще один. Строители недоуменно переглядываются, но я с легкостью узнаю голос мишиного пистолета. Горло благородного оружия сдавлено глушителем, ему приходится только возмущенно кашлять. В подвале осталось как минимум двое выживших - очень плохо.

- Доберман, помоги! - в наушнике слышится взволнованный голос Миши.

Я бросаюсь в подвал и узбеки провожают меня встревоженными взглядами. Еще бы - их благосостояние тесно связано с моим здоровьем. Я им сейчас дорог не меньше, чем отец!

В подвале вот что: потолок рухнул, но застрял ниже уровня земли. Камни и деревянные балки скрепят от натуги, как тяжелоатлет, готовый бросить штангу. Везде трещины, из которых вытекают ручейки бело-серого порошка. Мне не жаль, что я не надел каску: тут бы помог лишь глубоководный стальной батискаф.

Первое, что бросается в глаза - два трупа. Они посечены осколками гранат, но в их лбах - дыры. Миша неплохо провентилировал горячие головы.

Огибаю изогнувшуюся перегодку. Там Миша и еще один труп. Нет, не труп! Миша и кто-то живой, щедро посыпанный белой пылью. Сначала не узнаю, бросаю на коллегу хмурый взгляд, но потом вижу длинные волосы, точеный носик (в основном, выточенный скальпелем)... ба, да это в самом деле Черномор!

- Помоги! - хрипит Миша. - Она еще жива!

Ее руки скованы, так же, как и ноги. Ран не вижу из-за пыли, но Черномор без сознания.

- Она жива... это хорошо, - заключаю я. - А где Влад?

Миша не знает, а дамочка ответить не может. Мне это все не нравится. Кое-как вытаскиваем Черномора из подвала и сразу переносим в скорую. Выясняется, что у бедолаги много ран от наших гранат. Миша отправляется с ней, чтобы сразу же допросить, когда она придет в себя, а я остаюсь руководить раскопками.

Где Влад? Вот что мне не дает покоя. Половину подвала завалило, и приказываю начать разбирать завалы около главного входа. Я не бросаю слов на ветер и в самом деле примечаю лучших работников.

Стою, непринужденно опираясь на сохранившуюся ограду, и мысленно составляю последнее 'прости' этому миру. Даже если обезвредим Фантомаса, остается Влад. Зорро можно не учитывать, она под плотным контролем. Если Влад проживет еще пару дней, то... Кстати, что я, как человек, могу сказать миру? Ну, спасибо за все, за хлеб, соль, ТВ, девочек, компьютеры, пироги с вишней, мороженое... заметили, что перечисляю лишь жратву и развлечения? Вот только этим мы все и занимаемся, только об этом жалеем. Короче, спасибо, мир.

От мыслей такого рода меня отвлекает кое-что необычное. Мне кажется, строителям кто-то помогает. Они 'копают' снаружи, а этот 'кто-то' изнутри. Да так ловко, что огромная плита качается...

- Начальник! Там еще есть выжившие! - ко мне с докладом бежит тот, кто еще недавно вообще не говорил по-русски и только и мог, что отряхивать свою изначально пыльную серую робу. Теперь он - главный ударник труда. Стахановец!

- Все за ограду! - командую я. - Живо!

- Что? - не понимают узбеки. Они все еще беспокоятся за заработок, но я переживаю о другом. Человек эту плиту не поднимет ни на сантиметр.

- Прочь! - кричу я. Ко мне сбегаются Хранители. Некоторые даже вытащили из машин автоматы. Вот теперь строители понимают, что пора сделать перекур.

Когда плита достаточно приподнимается, то мы не ждем того, кто из-под нее вылезет, а открываем огонь на упреждение. Бедные строители, они такого никогда не видели: их начальник, его подручные и даже просто 'зеваки' вмиг оказываются вооруженными. Огонь ведется из двадцати стволов, особо отчанные бросают вслепую Знаки в темную щель. Рядом со мной Стас в длинной коричневой куртке - он удобно оперся автоматом на ограду и стреляет короткими очередями. Я достаю гранату и, к вящему ужасу узбеков, зашвыриваю ее под плиту.

Но наше усердие тщетно. С таким же успехом мы могли бы попытаться остановить несущийся бронепоезд, сажая рядом с рельсами луковицы тюльпанов и обклеивая шпалы картинками с портретами красавиц в голландских национальных костюмах. Из-под плиты все-таки выскакивает сначала один, потом другой. Их только двое, что радует, но они слишком быстры, и это огорчает.

Стас пытается метнуть Знак сквозь уцелевшие прутья ограды. Прутья перестают быть 'уцелевшими', скукоживаются, а волк (я не забыл сказать, с кем мы сражаемся?) несется к ближайшему Хранителю - высокому блондину в черном пальто, под которым можно спрятать не только винтовку, но даже набор капканов на крупного зверя. Однако блондин капканами не догадался запастись, и сейчас мечется, отпрыгивает, вообще ведет себя нервно. Волки очень быстры, но нас много! Даже по теории вероятности рано или поздно Знаки должны настичь тварей и это случается. Сначала подкашиваются оледеневшие ноги у одного зверя, а потом невидимая сила складывает другого вдвое. Мы не теряем времени даром и на глазах у изумленной публики подбегаем к поверженным противникам и приканчиваем их мечами (выхватываемыми из самых разных мест). Строители и прохожие в ауте! Им не приходилось видеть ничего подобного. Это - несомненный успех! Зрители не могут понять, что именно видели, но чувствуют, что день прошел не напрасно. Да что там день - вся жизнь! Они волнуются, ожидают новых действий, спрашивают, нельзя ли купить билеты на что-нибудь эдакое (за любые деньги), но представление под названием 'избиение объектов шесть' завершается.

Я хочу снова организовать строителей, объяснить, что второго акта не будет и можно возвращаться к трудовым будням, но мои намерения прерываются телефонным звонком. Это - Миша. Если помните, он поехал вместе с Черномором и все-таки смог провести допрос, когда дамочка пришла в себя. Доклад краток, но впечатляющ.

Ее похитил Влад с самыми гнусными намерениями - получить, чего у нее никогда не было (на моей памяти). Не знаю, о чем вы подумали, но я имел в виду привязанность к мужчине. Неизвестно, насколько бывший коллега преуспел, но красотка все делала по принуждению и не соглашалась ни на какие посулы. А Влад - гурман, он решил не вербовать ее в свиту, а сохранить полную свободу воли (он в чем-то прав - если женщинам дать свободу, то они быстро сами от нее откажутся). Короче, Черномор сопротивлялась и негодовала, а Влад принуждал и обещал рай в индивидуальном порядке (клянусь, из этого описания выходит, что у них почти сложилась семейная жизнь!). Сначала он поместил Черномора в этот особняк. Но девушка не теряла времени даром и по крохам собирала информацию. Влад ее застукал в тот момент, когда она пыталась наладить контакт с моролом, который прибыл на очередные двусторонние переговоры 'Влад-Первый Дом'. Кстати, об этих переговорах. Влад прошел-таки все этажи, но выход из Первого Дома был заказан. Тогда мой бывший коллега решил узнать причины такой немилости или нечестной игры и, к его удивлению, Первый Дом пошел на контакт. Влад понял, что является запасным вариантом! Это подкосило его храброе сердце и черные мысли. Он, который всегда считал себя самым лучшим, сверхъественно привлекательным и сексуальным, получил сразу два отказа: от Черномора и Первого Дома. Такое обескуражит любого злодея и заставит его усомниться в рассудке тех, кто им не восхищается. Но Влад быстро сориентировался: он заключил с Первым Домом союз насчет охраны собственной персоны, узнал о местах, которые будут разрушены в первую очередь (чтобы самому не попасть под удар), составил карту и стал вынашивать планы по поводу устранения других Претендентов.

Черномор после несостоявшейся беседы с моролом была переведена к временному союзнику Влада в пентхаус (который сам Влад этому союзнику и подарил). Там хитрая девушка решила сказаться больной, но Влад, будучи не в силах определить загадочную болезнь и вылечить, сделал ответный ход: он велел союзнику-Претенденту завербовать в свиту врача. Получилось, что это - главный врач того самого роддома, который у Влада давно был на подозрении. Союзник решил объединить вместе два дела. Но это Владу не помогло - вопрос происхождения Фантомаса все равно остался открытым.

Короче, перед тем, как метеорит должен был поразить пентхаус, Влад вывез Черномора, но бросил своего союзника-Претендента на произвол судьбы. И, к тому же, косвенно натравил на него Хранителей. Влад поместил девушку в прежнее место: в этот самый особняк. И на утро сегодняшнего дня после нашего рейда в пентхаус в живых осталось лишь четверо Претендентов: сам Влад, загадочная Фантомас, Зорро и еще один, захваченный Хранителями и содержащийся в железной клетке.

Когда в окно особняка Волконской влетели гранаты, то ранили всех, кто был в подвале, включая Влада. Черномор не знает точно, что с ним случилось дальше, но предполагает, что он мог и ускользнуть.

Несмотря на плохие новости, я выражаю Мише свое восхищение скоростью добывания информации, но мой друг сообщает странным равнодушным голосом, что еще остались несколько важных вопросов, но, увы, Черномор на них ответить не сможет.

- Почему? - интересуюсь я.

- Она умерла, - говорит Миша.

Н-да... Мне жаль Черномора. Она была красивой, коварной и отважной. Хотя с такими качествами до старости доживают редко, умереть от рук своих все-таки обидно. Теперь сердца Влада и Миши свободны от высоких чувств и могут целиком посвятить себя низким делам.

Я не знаю, нужно ли выражать Мише сочувствие, поэтому просто говорю, что Черномора надо бы похоронить побыстрее, до того, как Москва покроется вулканической пылью, а на улицах будут валяться бесхозные трупы. Миша посылает меня подальше и я даю отбой.

Теперь все внимание на раскопки. Строители поначалу отказываются разбирать завалы, опасаясь новых волков, подсылают ко мне трех переговорщиков, но я вновь проявляю недюжинный дар убеждения.

- Мы вас будем охранять от неприятностей, - тихо говорю трепещущим работникам кирпича и бетона. - Так хорошо охранять, что не найдется никого, кто стал бы охранять вас от нас. Вы видели, что произошло. Лучше не злите меня, а займитесь делом. Наша сделка в силе. Если кто-нибудь из вас погибнет, выполняя свой долг, то его семья получит двадцать тысяч баксов. Если кто-то решит улизнуть, то семья получит от осла уши. Кто будет ослом - догадайтесь сами. Если кто-то захочет сачкануть, то накажем рублем. Видите того громилу с мачете? Его фамилия Рубль. Вопросы есть?

Один из переговорщиков, совсем невысокий крепыш с приплюснутым носом, роется в складках большой синей робы и извлекает на свет какую-то потертую белую книжицу в мягкой обложке. Показывает мне.

'Кодекс законов о труде' - красуется надпись на ней. Оригинальный ход! Настолько оригинальный, что решаю дать строителям шанс. Я ведь цивилизованный человек, в конце концов, и найду общий язык даже с нервной голливудской звездой, принимающей меня за адвоката своего бывшего мужа!

- Вы работаете по контракту, - говорю, кивая на 'Кодекс'. - Имеете право его расторгнуть, подав письменное заявление за две недели до дня расторжения. С начальником отдела кадров вы уже знакомы. Его зовут Рубль. Желающие могут подать заявления об уходе сейчас и через две недели получат полный расчет. Или еще вариант - вы можете взять больничный на это время. По вопросу больничного обращайтесь тоже к начальнику отдела кадров.

Строители поражены моими знаниями законов. Они смотрят на указанную персону. Это - Егор, Хранитель из Сибири, огромный здоровяк со шрамами через все лицо, память о рукопашной с медведем. В руках Егора мачете, которое он никак не может убрать обратно в ножны на спине. Весь вид этого Хранителя говорит о том, что у него действительно можно получить больничный, но лишь по разряду 'производственная травма, приведшая к инвалидности'.

Мне кажется, что я все объяснил так доступно, что даже глухонемой австралийский туземец понял бы меня. Что тут рассуждать? Работа должна быть выполнена. Мне нужно знать, есть под развалинами Влад или нет. Если на то пошло, то я стараюсь и ради этих робких охламонов тоже.

У строителей остался лишь один невысказанный вопрос. Им интересно, будут ли их бить среди бела дня в центре Москвы, если они откажутся? Мои глаза говорят: да, будут. Определенность сразу успокаивает. Переговорщики возвращаются к своим. Буквально два слова на узбекском (против целой моей речи) и работа закипела! 'Мы влипли'. Удивительно емкий язык...

Но мои труды почти напрасны. Влада под развалинами нет. Раскопки продолжаются (ведь трудно разрыть за час все завалы), но чувствую, что все бесполезно. Единственная удача - обнаружение записной книжки Влада. Она - маленькая, в черной кожаной обложке, очень похожа на уменьшенную копию злополучного гримуара. Влад - все же большой консерватор, несмотря на свои выкрутасы. Он не признает электронные блокноты.

Забираю черную книжечку из смуглых грязных рук строителя. Держу ее как драгоценность. Еще бы - тут, похоже, судьба за нас. Книжка мне пригодится в ритуале проникновения в Первый Дом, если когда-нибудь решусь его провести.

Я столько раз уже упоминал этот ритуал, что пришло время описать подробнее (хотя настроение портится даже от мыслей о нем!).

Итак, ритуал делится на три части: выполнимую, нереальную и самоубийственную. Выполнимая часть проста: нужно найти дверь, намалевать на ней полезные письмена на арамейском, и встать напротив, сжимая в руке книгу, собственноручно написанную Претендентом (чем больше этажей прошел этот Претендент, тем лучше результат). Книга получается аналогом гримуара, но, чтобы она сработала, нужно выполнить одно дурацкое условие: вложить в книгу по локону 'двух наивных любящих тебя красавиц'. (Звучит как идиотизм, но я встречал еще и не такое, причем, без всякого участия магии, одни лишь светские правила хорошего тона чего стоят).

Нереальная часть такова: эта дверь должна вести в только что возникшее озеро жидкого огня. (Здесь глупо даже комментировать, где я возьму такое озеро?).

Самоубийственная часть самая простая: в дверь нужно войти (то бишь прыгнуть в озеро жидкого огня), думая о том из Претендентов, который сейчас находится в Первом Доме. Если все получится, то в конечном итоге окажешься рядом с этим товарищем. А если не получится, то никто не потратится даже на гроб: ритуал - самоутилизация в чистом виде.

Короче говоря, ритуал придумал затейник, кому обычное самоубийство с помощью пистолета или веревки кажется пресной прогулкой по булонскому лесу, где все лица тамошних проституток уже отлично знакомы.

Я перекладываю ответственность за дальнейшие раскопки на грозного Егора, оставляю распоряжение воздать строителям по заслугам и спешу к дому Фантомаса. Если не Влад, то пусть хоть Анна окажется в моих руках! Я готов оплатить похороны этих двоих из собственного кармана.

Прихватываю с собой Стаса, уже у искомого дома к нам присоединяется Миша, мы тихонько открываем замок... но поздно, черноволосая птичка улетела. В этой квартире никто не живет как минимум несколько дней.

Осматриваю помещение и сразу нахожу увядшие цветы и наспех убранные в шкаф сумки. В них - еда и много пустого места. Заглядываю в холодильник - скоропортящиеся продукты из сумок переложили сюда. Прикидываю примерный вес, громоздкость... нет, девушка такое не стала бы тащить. Ей это принесли. Возможно, вместе с цветами... хотя, скорее, цветы были чуть раньше. У курочки гостил поклонник. Он принес сумки с едой, но на ночь не оставался. Наверное, приехал на следующий день и увез куда-то нашего Фантомаса.

Стас ловко снимает отпечатки пальцев с упаковок и пакетов. Миша ругается - местоположение сотового Анны по-прежнему не определяется. Зато у нас есть полезный список входящих и исходящих звонков. Я роюсь в сумках и на дне нахожу магазинный чек. Это же надо быть такими простофилями! Не удивлюсь, если ее поклонник еще и карточкой расплатился. Или он тогда не скрывался? 'Скрывался, скрывался, - говорю себе. - Словно жираф в капустном поле'.

Редко какое следствие продвигается так быстро. Уже через час у нас есть ФИО поклонника, адрес и место работы. Вот только его дом пустует, семья выехала в неизвестном направлении, а сам он непонятно где. Но это не беда. Нам нужно совсем немного времени, чтобы выяснить все.

Однако удача считает, что пришла пора наконец улыбнуться и мне. Мой телефон трезвонит, я подношу его к уху и слышу, что это она - удача. Правда, у нее голос Зорро.

- Я с Владом давно не говорила, но зато придумала, как навестить Фантомаса, - поет наша ушастая блондинка. - Что мне за это будет?

- А что ты хочешь? - спрашиваю я, вслушиваясь в голос Зорро, как терапевт в легочные хрипы.

Красавица не теряется. Она уже все подготовила заранее. Эта дамочка купит у вас самый ценный товар, а расплатится прошлогодним снегом. Или натурой, если вы будете настойчивы и пригрозите иском.

- Много денег, - тараторит Зорро, - главные роли в нескольких высокобюджетных голливудских фильмах и...

Мое дыхание замирает. Даже не могу представить, что она еще захочет.

- И чтобы они имели успех!

- Кто? - спрашиваю. - Фильмы или роли?

- И то и другое! - решает блондинка. - Оскара хочу! Только на этих условиях я отдам вам Фантомаса с Владом и выйду из игры.

Все-таки не зря изобрели узду для лошадей. Я кажусь себе заправским гусаром, когда напоминаю Зорро о том, что она - мой агент и не ей ставить условия.

Дамочка не сдается.

- Да, это так, - соглашается она. - Но ты мне поручил просто наблюдать и сообщать. А я предлагаю другое - сама организую ловушку. Проявлю инициативу! И хочу за это оплату. Разве не справедливо заплатить бедной женщине за труды?

Зорро - не первый мой агент, но возможно последний. Пусть она - бабочка, но я-то энтомолог! Вижу ее насквозь. Нетрудно понять, что блондинка хотела сыграть сама в игру под названием 'Молодой, успешный и единственный выживший', но по какой-то причине догадалась, что у нее это не получится.

- Если сделаешь все быстро, то обещаю расплатиться сполна, - говорю. - Крайний срок - послезавтра.

Я не вру. И слона можно превратить в примадонну, в наше время это лишь вопрос денег. К тому же Зорро артистична. Американские Хранители смогут дать ей толчок (хотя многие бы ограничились пинком под зад).

- Завтра утром - Фантомас, а вечером - Влад, - в голосе блондинки появляются деловые интонации. Она стала бы неплохим брокером, если бы сделала ставку на верхнюю часть своего тела.

Я верю в деловые качества Зорро, но поиск не останавливаю - мало ли что. Покидаю апартаменты таинственной Анны, сажусь в авто и несусь к одному из бункеров. У меня еще несколько нерешенных проблем. По пути делаю звонок.

- Шеф, скоро мы возьмем Фантомаса. Я планирую ее подстрелить, а потом уже разговаривать, - мой доклад как обычно краток.

ЖЗ в курсе происшествия с Владом, гибели Черномора, но новая информация превращает моего бровастого собеседника в мудреца-молчальника на целую минуту. Я терпеливо жду, вливаясь в поток машин. Кстати, автомобилей в Москве стало гораздо меньше. Люди бегут. Они не понимают, что происходит, но все равно бегут как кенгуру из горящего сибирского болота.

- Андрей... гм... мальчик мой, - оживляется молчальник. - Нам нужно поговорить.

Интонации шефа мне кажутся подозрительными. Уж не на пасеке ли он? Мед так и сочится из трубки.

- Говорите, шеф, - я отвечаю тоном занятого человека, который только что из хулиганских побуждений проверил на прочность бампер непонятной черной audi с включенной мигалкой.

- Предлагаю поговорить в тихом месте, скажем, в парке, - сообщает шеф.

Бедная ауди! Она не следит за нашим разговором, поэтому теряется в догадках, почему в ее зад въехали во второй раз, когда она уже освобождала дорогу.

- А-э... Виссарион Григорьевич? Как слышите? - в переводе с официоза это означает 'Вот и ты слетел с катушек, старый хрыч. Скоро все там будем'.

- Встречаемся на аллее Цветного бульвара у памятника двум клоунам, - если ЖЗ свихнулся, то у него последовательный бред.

- Когда? - спрашиваю.

- Как только туда доедешь.

На моей памяти шеф впервые готов выползти из помещения.

- Вас понял, - что ж, мои цели немного меняются. ЖЗ удостоил приватной беседы. Что бы это значило?

Сворачиваю к Цветному, выгружаюсь рядом с двумя бронзовыми остолопами, прыгающими друг через друга (представляю, как они оба хотят, чтобы этот прыжок завершился!), и на ближайшей скамье обнаруживаю шефа. Его ярко-красный блестящий галстук привлекает внимание всех сорок в округе. Они летают над скамьей и обмениваются впечатлениями так, как это делают все птицы - глазами пожирают приглянувшуюся вещь, обдумывают увиденное, а результат размышлений выпускают через отверстие рядом с хвостом.

- Присаживайся, Андрей, - предлагает мне ЖЗ.

- Спасибо, постою, - шефу хорошо, его сороки не тронули, а о местах рядом с ним такого сказать нельзя.

- Я хотел поговорить об этой Анне, Фантомасе, - говорил ЖЗ, смотря куда-то в сторону. - Считаю, что если будет возможность захватить ее живой, то лучше это сделать. Ее ранения должны позволить ей прожить чуть дольше тех нескольких минут, которые ты обычно отводишь под допрос.

- Зачем, Виссарион Григорьевич? - мне кажется, что сейчас не до разговоров с Претендентами.

- Я хочу знать, кто она такая, - отвечает шеф. - Это желание имеет отношение не только к делу. Оно еще и личное.

Мои брови удивленно ползут вверх, а мой лоб становится все уже и уже. Я ничего не понимаю. Какое такое личное? ЖЗ - это робот без семьи, друзей и вредных привычек.

- Но иногда личное для дела значит больше, чем все остальное, - загадочно добавляет шеф. - Все зависит от результатов.

Я прошу и даже требую объяснений. Довольно с меня загадок! Мне только-только удалось встать на путь их разрешения.

Шеф тяжело вздыхает, поднимается со скамьи и на его место тут же падает очередной плод размышлений сороки.

- Понимаешь, Андрей, это все очень сложно, - медленно начинает переходить к сути ЖЗ. - Если вернуться к тому случаю... на двадцать два года назад... то, как знаешь, я руководил операцией. И принял непростое решение сохранить жизнь мальчику.

Я молчу. Меня одолевают плохие предчувствия.

- Это не было нарушением, - объясняет шеф, - мальчика проверили, он не представлял опасности, но обычно в подобных случаях мы уничтожаем всех причастных. Я просто пошел против традиции.

Я все еще молчу. Что тут сказать? Даже полный идиот бы понял, к чему подводит ЖЗ.

- У мальчика были неплохие способности для того, чтобы стать Хранителем. Даже очень хорошие. Я отдал его на обучение, собираясь следить за судьбой своего подопечного, а чтобы не возникало ненужных вопросов, слегка изменил в документах дату рождения.

- Сдвинули на полтора месяца? - догадываюсь я.

- Да, Андрей, да. И сам факт того, что мальчик среди нас, доказывает, что чудо тогда свершилось. Родители сумели сделать задуманное: их девочка стала мальчиком еще в утробе. Это, конечно, запустило аномалию, но мы быстро с ней справились. Понимаешь, Андрей? При родах не было никакой девочки и быть не могло. Плод был один. Я лично проверил.

Представляю, как шеф это проверял, но меня сейчас волнует другое. Точнее, сразу две вещи. Личное - кажется, я знаю, кем были мои родители. И профессиональное - факты, показания, свидетельства указывают на то, что девочка все-таки была.

Если кто-то думает, что открытие по поводу родителей тут же изменило мою жизнь, что я устроился на работу по выращиванию помидор и записался на курсы кройки и шитья, то он промахнулся. Меня воспитывали с большей энергией, чем сверхдеятельная девица тратит за всю жизнь на своего благоверного. А это значит, что я живу не для родственников, жен, детей, болонок, кошек, матрешек и отважных хомячков и даже не ради себя. Короче, у меня, как у Гарри Поттера, всегда был долг, но никогда не было родителей.

Мой следующий визит - в бункер, где стоит железная клетка, в которой живет балбес, вынесший вопрос о гримуаре на семейный совет. Поначалу я хотел использовать балбеса в качестве маяка, чтобы проникнуть в Первый Дом, но теперь отказался от этой идеи.

Павел Викторович Лазарев (он же 'балбес' - примечание для склеротиков, аутистов и альтруистов) прошел только один этаж, а с восьмого этажа, где он окажется, если попробует опять, очень трудно прокладывать себе дорогу на первый, даже используя лестницу. Нет, сейчас мне нужен более продвинутый маяк. Хотя ритуал и нереален, это не мешает к нему подготовиться.

Расположение бункера-тюрьмы известно только заинтересованным лицам. Контора находится в подвале многоэтажного дома, принадлежащего одной стремительно растущей фирме (настолько стремительно, что она эвакуировалась из Москвы еще перед детскими домами). Я стучу в железную дверь и она распахивается усилиями толстого охранника в форме цвета 'мертвая серая гусеница с трупными пятнами'.

Охранник помнит мое лицо (такое не забудешь - подтвердит любая девушка). Я прохожу мимо него, спускаюсь по гулкой лестнице и вскоре оказываюсь в комнате дежурного.

Юра, вечный дежурный, рыжеволосый здоровяк с отстреленной ногой, сидит за деревянно-металлическим столом и разглядывает бумаги. Юра хмурится, морщится, шевелит губами, но все напрасно - бумаги практически не видны. Еще бы: прямо на них расположилась пара соблазнительных ягодиц, принадлежащих Марине, дочери Претендента. Марина находится чуть повыше своих ягодиц (я снова предупреждаю филологов - споры со мной вредны для здоровья). Девушка сосредоточенно читает вслух выдержки из Космополитен, повествующие о том, как правильно кормить грудью младенца, не снимая обтягивающего вечернего платья, бюстгалтера от Армани и колец на сосках.

Заметив меня, Марина взвизгивает и радостно бросается мне на шею. Теперь Юра может увидеть свои бумаги! Но вместо того, чтобы жадно наброситься на них, он провожает печальным взглядом упорхнувшие ягодицы.

- Ты пришел ко мне? Мы пойдем гулять? - щебечет крошка. Она одета в ярко-желтый свитер. Между ним и джинсами виден пупок.

Что ж, дамочка частично права. Я пришел и к ней тоже.

Внимательно смотрю на лучистые серые глаза и вишневые губки (во мне умер поэт, предполагаю, что он покончил с собой) и окончательно убеждаюсь в том, что передо мной яркий представитель той породы женщин, которых наш Манускрипт назвал 'наивными любящими тебя красавицами'.

- Мы погуляем потом. Сейчас я занят. Хочу проведать твоего отца и заодно обсудить, когда его можно выпускать.

Какие новости! Малышка удивлена. Ей наверное уже надоело приходить к своему отцу, висящему на цепях, как якорь от старой баржи. Она приветствует будущего освободителя сочным поцелуем. Примерно так целовала Наполеона Джозефина, когда он вытащил ее из цепких лап галапагосских дикарей (с тех пор на галапагосских островах живут одни черепахи - примечание для натуралистов и зануд).

Я пользуюсь случаем, достаю из правого кармана серебряный медальон (стилизованный под старину, барышни такое любят) и произношу прочувственную речь о том, что мне бы хотелось сохранить на память о прекрасной, дорогой и единственной Марине хоть что-то... Можно даже просто прядь волос.

Дамочка тронута до самого левого предсердия. Слезы катятся из ее глаз крупными блестящими жемчужными каплями (поэт во мне не просто умер, он долго агонизировал). Она готова дать все! Свитер, джинсы, туфли, трусики и свое самое доброе расположение.

Но я непреклонен. У меня сейчас нет времени, чтобы наслаждаться добротой женщин. Ограничусь просто локоном.

Наконец дело сделано. Прядь волос смочена слезами чистой девы (все читательницы Космополитена чисты по определению, там почти на каждой странице реклама мыла и шампуней) и положена в медальон. Осталось перейти ко второй части плана.

За спиной Юры - обитая тусклым железом дверь. В ней три замка, большая щеколда и глазок. Заглядываю туда, открываю дверь в импровизированную камеру и подхожу к клетке. Павел Викторович, висящий на цепях в синем спортивном костюме, напоминает спелую сливу. Ему уже надоело так висеть, а хочется вырваться на свободу, похоронить жену, выдать замуж дочку и зажить человеческой жизнью. Его небритое одутловатое лицо грустно, а глаза... вот выражение глаз мне кажется любопытным и удивительным. Зрачки Претендента смотрят не на меня, а куда-то мимо моей головы, на стену. Я, конечно, не гордый, могу с легкостью отказаться от того, чтобы быть в центре внимания, но мне хотелось бы знать, что же там, за спиной, может быть интересней меня. Я оборачиваюсь и...

Вообще до сих пор непонятно, почему объекты восемь так любят висеть вниз головой. Это уже второй раз, когда такая тварь свисает с потолка и хлопает продолговатыми моргалами, чего-то выжидая. Кстати, чего?

Я вот не жду. Правая рука ныряет за пазуху за кольтом, а левая пытается сложиться в проверенный знак Водолея. Не успею совсем немного. О8 срывается с места и мчится к клетке. Попробуй попади в него на такой скорости! Пуля входит в стену, а Знак удается удержать.

Тварь чертовски быстро отрывает прутья, но не стоит на месте, а беспрестанно дергается словно живой ерш на сковородке. Передо мной выбор: стрелять или нет. Если выстрелю и пуля пройдет навылет, то подарю Павлу Викторовичу настоящую свободу от всех проблем. Это, конечно, не беда, но Марина не будет рада и локон может не сработать (какие только мелочи приходится учитывать, и никто даже не узнает о моем широкополосном уме!) С другой стороны, клетка уже почти разрушена...

С некоторым запозданием раздается крик Марины (крики молодых девушек отличаются от криков опытных женщин отсутствием заботы о мужских ушах). Слышу, как падает стул - Юра пытается выйти из-за стола, чтобы помочь мне. Я прыгаю в сторону и снова стреляю, как раз в тот момент, когда руки О8 уже готовы ухватиться за цепи. Но сейчас - попал! Вообще не припомню, чтобы мазал два раза подряд даже в самых сложных ситуациях. Пуля входит в башку, настраивает мысли твари на новый лад и заставляет покачнуться. Тут уже мой Знак не плошает. Он связывает О8, а меч в умелых руках быстро готовит рагу.

Я разгибаюсь лишь тогда, когда слышу тихий вздох и какой-то шум. Оборачиваюсь, и что же? Марина, видимо, не приучена к походной кухне, она теряет сознание и падает на руки Юре, который почему-то придерживает ее не за плечи, а под ягодицы.

Зато Павел Викторович полон мужества. Он старается не смотреть на остатки твари у своих ног, а говорит задыхающимся полушепотом:

- Хорошо, что только он один вошел. Я специально просил, чтобы один, а то их боюсь.

Мое внимание быстро переключается на 'сливу' в цепях. 'Он специально просил'? Меч почему-то так и стремится оказаться у Претендента под носом. Мне уже почти все понятно, и я изо всех сил сдерживаюсь.

- Кто один и кого просил? - спрашиваю, собрав в кулак спокойствие и воротник Павла Викторовича.

- Ну... вот этот... которого вы зарубили..., - хрипит Претендент. - А просил я старика, Черную Книгу... ну, гримуар по-вашему. Чтобы он открыл дверь в Первый Дом и помог как-то до нее добраться.

Иногда мне кажется, что болваны размножаются телепатически. Вот рождается нормальный человек, растет, учится, а потом р-раз - и принимает сигнал. Из космоса. О том, что миру болванов не хватает и срочно нужны новые. Человек - под козырек.

- Вот что, - говорю, - вызывай своего старикана в форме книги. Я освобожу тебе руки и разведу огонь. Туда эту книгу и бросишь. Понял?

Первый Дом редко помогает Претендентам добираться до дверей. Только в самом конце и только чтобы позабавиться. Такие Претенденты оттуда уже не выходят. Если человек поставил себя в такую ситуацию, что не может самостоятельно достичь двери, то для Первого Дома это - шлак, бесперспективный отработанный материал. Первый Дом так щепетильно относится к отбору, что подозреваю его в подбрасывании людям идеи евгеники.

- Понял, - шепчет Павел Викторович, скосив глаза на свою левую щеку. Еще бы - ее уже не нужно брить. Над ней поработал меч знаменитого цирюльника Добермана. Она блестящая и розовая, словно закат в паноптикуме.

Мои мысли переходят на приятную тему. Сжечь гримуар - что может быть лучше? Мне всегда было интересно, как они горят. В Манускрипте написано, что 'желтое пламя становится синим, а потом тухнет под тяжестью пепла'. Самое время проверить.

Юра тащит огромную аллюминиевую кастрюлю - где он только ее раздобыл? Я ставлю сию посуду перед Претендентом, наваливаю туда кипу бумаг и поджигаю. Огонь весело пожирает пищу и растет на глазах, покрывая стенки кастрюли копотью.

- Шевелись! - мой меч готов обрить вторую щеку полоумного Претендента. Похоже, у меня появилась запасная профессия брадобрея (после того, как все закончится, позвоните мне по телефону насчет записи на стрижку и я скажу, куда вам пойти).

В руках Павла Викторовича возникает гримуар. Черная невзрачная книжица - мечта библиофила, библиомана и пиромана. Если такая книга появится на рынке, то за нее можно смело отдавать любые деньги - ведь этому рынку недолго жить по-любому.

- Бросай! Живо! - я подбадриваю несчастную жертву собственной тупости.

Дрожащие руки разжимаются и гримуар летит в кастрюлю (какой бесславный конец - умереть как пельмень!). Наш повар переживает. Ему жаль расставаться с таким чудесным предметом, уже угробившем его жену и чуть было не убившим дочь. Но кастрюле на переживания начхать. Она бойко переваривает гримуар, сначала обгрызая углы и края, а потом уже принимаясь за середину. Огонь действительно становится синим и на самом деле быстро гаснет. Но это еще не все!

Когда гримуар рассыпается, то превращается в черно-серый пепел. Этот пепел очень летуч и его много! Он поднимается вверх, облепляя мебель, пол, стены и наши лица. Мы все задыхаемся. Такое чувство, что взорвался вулкан. Гримуар все-таки сделал напоследок подлость, как скунс перед смертью.

Мне хочется выйти из комнаты, но вспоминаю о том, что ноги бывшего Претендента еще скованы. Торопливо освобождаю его, едва не ломая ключ в пасти устаревшего замка. Марина, прежде безмолвно стоявшая у стены, бросается отцу на грудь и начинает рыдать. Пепел и слезы... кажется, я здесь неплохо поработал, картина в дальнейшем улучшении не нуждается.

Выхожу на улицу. Предстоит еще одно дело - нужно закончить процесс подготовки к ритуалу, если уж начал. Мне остался всего один ингредиент - локон второй любящей меня наивной красавицы. Тут слово 'наивный' можно опустить, они все такие, включая Зорро. А вот со словом 'любящий' могут возникнуть проблемы. У меня, конечно, было много женщин, но что с ними случилось? Я могу ответить точно: половине я просто перестал звонить, а к другой половине забыл прийти на свидание. Любят ли они меня после этого? Ну, не знаю... что-то подсказывает мне, что если и любят, то как-то очень странно. Нет, здесь нужна свежая кровь.

К счастью, вспоминаю о том, что у меня есть на примете одна крошка. Правда, мы с ней еще не встречались тет-а-тет, но может быть это и к лучшему. Я говорю о малышке из роддома, которую зовут... которую зовут... ее же должны звать как-то? Напрягаю память и вспоминаю ножки, попку, грудь... Это - главные достоинства любой женщины. К сожалению, имя к ним не относится. Но моя записная книжка, равно как и находчивость, со мной. Нахожу последнюю запись - Елизавета! Какое прекрасное запоминающееся имя! На всякий случай конспектирую его на руке. Все, я готов к свиданию.

Набираю номер и скромно напоминаю о себе.

- Андрей! - крошка задыхается, она мне, конечно же, рада. - Мы не можем с тобой потом поговорить? У нас тут на работе неприятности!

'Неприятности' - мое любимое слово из уст красивой женщины. Оно означает, что есть шанс предстать во всем блеске спасителя и опоры (верный ход: сначала мужчина - опора для женщины, а потом женщина - ... ну, все поняли).

Аккуратно расспрашиваю. Выясняются интересные вещи: главный врач свихнулся (это часто случается со свитой, когда Претендент умирает. Помните гранатометчика в магазине? То же самое), а сама Елизавета вся в работе, под руководством пьяницы начмеда помогает эвакуировать роддом. Н-да, здесь моя отважная помощь не нужна. Но я не теряю надежды и продолжаю разговор!

Из намеков Елизаветы понимаю, что эта героическая дамочка поссорилась со своим богатым женихом, когда заявила, что без больницы никуда не уедет. О, как мне знаком этот тип женщин! Предложи им Париж в трудную для Родины годину, и тут же будешь послан подальше. Девушка немедленно выберет патронташ или на худой конец сумку с красным крестом через плечо. Обожаю таких дамочек. С ними хорошо ходить в походы, полные водоворотов, крокодилов, пиратов и пираний, но вот жить вместе в обычной квартире... впрочем, это уже неважно. Я понял главное!

- Еду! - кратко сообщаю по телефону. - У меня к тебе очень серьезный государственный разговор!

И оставив лапочку мучиться догадками (делайте так как можно чаще и ваша личная жизнь сразу пойдет в гору), разъединяюсь.

Вскоре я там, около роддома, с которого началось мое расследование. Радио сообщает о странном наводнении в районе Средиземного и Черного морей. Оно кажется странным диктору, но не мне. Первый Дом расчищает плацдарм для желаний Претендента-фаворита. Я это могу понять. Трудно желать перестроить мир полностью, если он еще существует, - Претендент отделается лишь небольшими изменениями. Зато если мира нет... о, здесь открывается настоящий простор для самых смелых вожделений. Но ничего, моя пуля любого призовет к смиренности, заставит уйти в монахи и поселиться в скромной подземной келье с входом, но без выхода.

Я вообще в глубине души считаю, что Первый Дом не может быть непредвзятым. Это ведь - трудоголик, лишенный работы большую часть своего времени. Первый Дом активно ищет себе занятие, не способен не искать! Он усугубляет аномалии, отравляет намеками Претендентов, а при затишьях наверняка орудует исподтишка. Присматривается, принюхивается, находит нужных людей или даже слегка изменяет их. Может быть он что-то сделал в свое время с Фантомасом? Она ведь - обычная цыпочка, незлобная и вежливая (так о ней говорят знакомые). Почему Фантомас - главный Претендент? Почему Первый Дом поставил на нее? Если бы я знал ответы на эти вопросы, то не бегал бы по улицам, а сидел бы на месте шефа, раздувая ноздри и просматривая каталоги с изображением моих будущих секретарш (взял бы на испытательный срок каждую!) Но вернемся к реальности.

В роддоме коридор около дверей заставлен ящиками и кроватями да так ловко, словно злой гений решал логистическую задачу - как заблокировать все выходы с минимальными затратами. Протискиваюсь между кроватями и сразу же нахожу Елизавету. Лапочка прижимает к белому халату серую коробочку и выжидательно смотрит на меня.

- Наш разговор не займет много времени, - успокоительно объясняю я, отводя дамочку в сторону. - Мне предложили одно важное и опасное дело, которое требует напарника женского рода, желательно с медицинским образованием. Я тут же вспомнил о тебе! Так и показалось, что ты - девушка, не пасующая перед трудностями. К тому же, сразу мне понравилась. И я ответил начальству - что сначала поговорю с тобой, а потом уже буду соглашаться на кого-то другого.

Крошка польщена, но все еще не может понять, куда клоню.

- После эвакуации мы поедем в Оклахому, - говорю тихо и оглядываюсь по сторонам. - Под видом семейной пары. Будем там охотиться за ураганами, за торнадо!

- Как в Оклахому? - поражается дамочка, чуть не роняя от удивления коробку. - Это ведь в Америке!

- Тише! - шикаю я. - Не надо говорить громко. Ты слышала об охотниках за торнадо?

- Н-нет... не знаю... кажется...

- Это люди, которые преследуют смерчи для их изучения, - поясняю. - Тем же займемся и мы, только с другой целью. Есть подозрения, что штаты готовят по нам удар с помощью контролируемых торнадо. Смотрела по телевизору передачу, в которой рассказывалось, что в нашей жуткой летней жаре виноваты США? Они не ограничатся жарой, Лиза. Торнадо - следующий шаг. У них там центр по изготовлению ураганов.

Глаза крошки распахиваются. Она начинает о чем-то догадываться.

- А метеориты? - ее красные губы встревоженно шепчут. - В метеоритах тоже они виноваты?

- Вполне вероятно, - отвечаю. - Но этим вопросом занимается другая группа. А ты что скажешь? Дело трудное, непростое, но что-то мне говорит, что мы сработаемся, что ты - идеальный напарник. Вот здесь говорит, - я прижимаю руку к сердцу. - Когда тебя встретил, то сразу понял - судьба.

Знаете, некоторым девушкам не нужно приносить цветы, достаточно о цветах рассказать. Мои акции летят вверх, словно я изобрел гравитационный двигатель и вышел с ним на фондовую биржу. Еще несколько минут, проведенных наедине, парочка нужных слов и недро очередного стилизованного под старину романтичного медальона принимает второй локон. Я полностью готов к ритуалу, но еще не спятил, чтобы его провести.

Глава 14. Анна: 'Зорро и я'

Малыш быстро понял, что произошло. Виталий Петрович вел машину и объяснял вору, во что тот ввязался, а я любовалась мечом. Все-таки хорошо быть в обществе нескольких мужчин - к тебе никто не пристает, они заняты выяснением отношений друг с другом!

Меч был красив, Виталий Петрович - рассержен, Малыш - озадачен, все шло своим чередом.

Когда мы вернулись домой, спать совсем не хотелось, но я сказала себе - 'надо'. Завтра нужно договориться с Владом, придется согласиться на его условия в обмен на безопасное прохождение шестого этажа. После этого пройду этаж, не буду затягивать, Валера и так долго ждал. С этими мыслями я уснула, не обращая внимания на хриплый спор мужчин.

Утро принесло очередной сюрприз. Я проснулась от странного металлического грохота, доносящегося из гостиной. Набросила на себя розовый халатик, спустилась вниз и обомлела. Там, на полу, на диване, на креслах лежало оружие. Самое разнообразное! От коротких пистолетов до длинных автоматов. А Малыш в зеленой куртке военного образца, сгибаясь под тяжестью невообразимо уродливого сочащегося маслом пулемета, тащил свою ношу в дом.

- Что это? - я крепко держалась за деревянные лестничные перила, словно боялась упасть. Мой голос был нетверд, а сердце сжималось от нехороших предчувствий. Да и кот был недоволен происходящим. Он лежал на ковре пушистым кругом и неодобрительно моргал.

- Защита, - буркнул Малыш, сваливая пулемет на пол рядом с коробками патронов. - Мы ведь в большом деле, мадам. Без этого нельзя.

- В каком большом деле?! - воскликнула я, быстро сбегая вниз. - Ты меня прости за вчерашнее, но мне нужно было так поступить! Я хочу лишь вылечить Валеру и ничего больше!

В зал вошли Виталий Петрович с Романом. Они были оживлены и, казалось, их отношение друг к другу изменилось - оба зажигательно обсуждали что-то. Я хотела призвать в свидетели своих поклонников, но не успела. Мой взгляд упал на их пояса. Мне срочно понадобился воздух, ведь горло сдавил нервный спазм. На талиях обоих мужчин красовались самые настоящие черные портупеи с кобурами. Правда, ремень Виталия Петровича просто болтался на толстом животе, оттягиваемый вниз весом пистолета.

- Вы что, с ума посходили?! - закричала я. - Где вы это все взяли?! И зачем?!

Толстый рыцарь и атлет-музыкант удивленно уставились на меня. Оба были одеты в сине-белые спортивные костюмы и смотрели так одинаково, что казалось, передо мной - два сиамских близнеца, разделенных неравномерно.

- Анечка, - вкрадчиво сказал Виталий Петрович, - ты не волнуйся. Просто мы посовещались и решили, что так будет лучше. Безопасней, а то мало ли что. У Малыша свой склад. Он ведь приторговывает оружием, когда есть возможность. Получает из Чечни, переправляет в Афган... крутится помаленьку.

- Крутится?! В Афган?! Из Чечни?! - казалось, что меня хватит удар.

- Не беспокойся. Пожалуйста, - Роман посмотрел на меня нежным взглядом. - Хочешь, я помну твои трапециевидные мышцы? Это хорошо помогает расслабиться.

- Малыш, ты перенес весь свой склад сюда? - я отвернулась от атлета и теперь взирала на тщедушную фигурку вора. Нет, не просто вора, а еще контрабандиста и торговца оружием!

- Почти, - ответил тот, разгибаясь и вытирая промасленные руки о куртку, что делало ее более пятнистой. - А что? Мало, что ли?

- Хватит, хватит, - быстро встрял Виталий Петрович. - Если Хранители нагрянут, то все равно уж будет...

- Вот именно! - отрезала я, прижимая к щекам разом похолодевшие руки. Вот странно - руки как лед, а щеки горят. - Будет все равно! И с чего им сюда нагрянуть? Я хочу, чтобы вот это все немедленно...

- Метеориты их раззадорят, вот и нагрянут, - прервал меня Малыш. - К тому же, Москва опустела, сечешь? Эти киллеры сейчас за Подмосковье примутся. Москву сто пудов прочесали. По дачам пойдут. Нам вообще нужно сваливать побыстрее. Нельзя на одном месте долго сидеть.

Я нахмурилась. В словах Малыша было что-то, ускользающее от моего понимания.

- При чем тут метеориты? И какие еще метеориты? Ты имеешь в виду тот маленький метеорит, который упал несколько дней назад? Так, вроде бы, даже никто не пострадал.

Краем глаза заметила, что Виталий Петрович и Роман стали подавать вору какие-то знаки. Но Малыш лишь отмахнулся от них.

- Мадам, я тебя уважаю как босса, - заявил он, - но просекатель ты никудышний. Ты вообще новости смотришь, телевизор слушаешь? Италию и Крым смыло, в Украине и Польше какая-то гниль, пришедшая из Белоруссии. Тысячи жмуров! В штатах - цунами, а на Москву падает хрень с неба, землетрясения... откуда? Один мой кореш, ему под стольник, еще позавчера сказал, что это капец. А он дед мудрый, в прогнозах шарит. И тут - ты со своей Книгой. Я ведь, мадам, не вчера родился, в совпадения не верю. Это все из-за таких, как ты, идет. Но не боись, я тебя не выдам. Не оттого, что не могу, а даже и без привязки не выдал бы. Мы - заодно теперь! Вместе скопытимся или на коня сядем! Это ведь какой случай, шанс! Витя мне все объяс...

- Стоп, - прошептала я. - Ты это серьезно? Серьезно все говоришь?

Малыш удивленно приподнял черные взъерошенные брови, а Виталий Петрович схватился за голову.

Мое сердце гулко билось 'тук-тук-тук', распирало грудь и, казалось, подкатывалось под самое горло.

- Анечка, тебе плохо? Ты сядь! Вот сюда! - Виталий Петрович быстро освободил кресло от оружия. - И не переживай ты так! Я тебе все хотел рассказать. У нас же нет выбора!

- Ты знал? - в упор спросила я, изучая каждую морщину на лице толстого рыцаря. - Когда узнал? Когда?! А, стой... не говори. Я поняла. Это ведь ты испортил антенну у телевизора, чтобы я не могла смотреть новости! Ты уже тогда догадался! И с Романом сговорился!

- Не то, чтобы догадался, но подозревал, - у Виталия Петровича не хватило духу солгать. - Прости, я ведь хотел лишь оградить тебя...

Он забегал по комнате взад и вперед, меряя ее тяжелыми шагами.

- Анечка, понимаешь, ты ведь очень надеждый человек. Если выиграешь, то и о нас не забудешь. А с метеоритами что? Все логично ведь. Если строить что-то новое, то нужно старое сломать. А не у каждого принцепса хватит духу на такое. Вот Книга или даже Первый Дом стараются, облегчают вам жизнь.

Я начала кашлять, судорожно хватая воздух, а потом меня прорвало.

- Вы что, охренели?! - мой крик так ударил по ушам недорыцарей, что мужчины даже страдальчески скривились. - Почему мне сразу не рассказали?! Это же... это же... Ну, если вам людей не жалко, то себя-то как?! Вы ведь тоже сдохните! И ты и ты и ты! Да вы...

- Анечка, а что мы можем сделать? - подчеркнуто тихо прошептал Виталий Петрович. - Ну, ты сожжешь книгу. Ладно. Но останутся ведь другие принцепсы! Тот же Влад, твоя Зорро. Это же монстры, Анечка. Нечеловеки, упыри! Ты представляешь, что будет, если они победят? Зорро ведь рассказала, кто такой Влад. Подонок из подонков. А она сама? Пиявка! Паразит на мужиках! А ты - другое дело. С тобой все будет иначе. Да и у нас есть шанс спастись. Просто подумай, Анечка.

Я не верила своим ушам. Виталий Петрович, который последнее время разыгрывал из себя сплошную заботу и благородство, вот так запросто хоронил тысячи, а то и сотни тысяч людей! Хоронил их с точки зрения безупречной логики, что придавало всему налет изысканной извращенности. А эта фразочка 'Да и у нас есть шанс спастись'! О, Боже!

- Ты не знаешь, что делать, да? - я тоже прошептала, с ненавистью глядя на мужчин. - Надо просто сжечь Книгу!

- Но другие, другие-то...

- А других выдать Хранителям! Всех!

Наступила тишина. За окном прошуршал какой-то грузовик, клен встряхнулся под порывом ветра... у меня шкафы и ковер кружились перед глазами, и все-таки пришлось сесть.

- Но мы не знаем, где Влад, - осторожно сказал Виталий Петрович. - И даже не знаем, сколько осталось принцепсов.

- Скоро узнаем, - с трудом молвила я. Мне пришлось ударить себя два раза по щекам, чтобы прошло странное оцепенение и вернулась способность соображать. Сейчас не время впадать в истерику, ох, не время.

- Старик..., - мой голос был хрипловат и глух, но договорить не пришлось.

Не дожидаясь зова, Черная Книга появился сам. Он возник прямо на последних ступенях лестницы и застыл там, опираясь на перила.

- Принцесса, Зорро хочет поговорить с тобой. Настаивает на срочности.

- Принеси воды, - я посмотрела на Романа. Он моложе остальных и вообще балбес... он виноват меньше всех.

- Ага! Я мигом!

Я сидела, закрыв глаза, пока в мою руку не вложили холодный стакан. Пара глотков привела меня в чувство.

- Я готова. Где Зорро?

Старик не ответил, а просто начал менять форму, расплываясь, а потом снова скукоживаясь. Через несколько секунд на меня взирало лицо блондинки... не очень свежее, с синяками под глазами и встревоженным взглядом. Она так же опиралась на лестницу, как и старик, но такая поза придавала женщине растрепанный вид.

- Фантомас, наконец-то! - Зорро опередила меня с приветствием. - Я уж отчаялась!

- Отчаялась? - мне было трудно вести себя так, словно ничего не случилось.

- Да, да... Ты ведь не знаешь, что произошло! Фантомас, миленькая, помоги мне! Прошу тебя! Помоги! Мне нужна помощь! Сейчас, немедленно!

Слова Зорро обрушились на меня как водопад, блондинка тарахтела без всяких пауз.

- А что с тобой? - осведомилась я, улучив промежуток.

Блондинка распахнула глаза и сделала жалобное лицо.

- Меня хотят убить. Все хотят убить! И Влад и Хранители! Я осталась без свиты, совсем одна. Мне негде спрятаться, нет уже ни моих друзей, ни подруг. Фантомас, ты ведь добрая девушка, поможешь мне? Приюти меня хотя бы на пару дней, а дальше уж сама разберусь со своими проблемами. Приютишь, а? Иначе меня убьют. Наверное даже сегодня.

- Откажись, - предложила я. - Избавься от Книги и тебя все оставят в покое.

- Я бы с радостью, - вздохнула блондинка, - но пока не могу. Ты просто не представляешь, во что я ввязалась. Если сейчас сожгу Книгу, то меня тоже убьют, но другие. Мне нужны мои способности, чтобы бежать. Спрячь меня, Фантомас! И обещаю - сегодня к вечеру я на твоих глазах сожгу свою Книгу.

- Почему к вечеру? - я нисколько не сомневалась, что авантюристка Зорро влипла в темную историю или даже в несколько темных историй.

- Мне нужно сделать вылазку днем. Я хочу убить Влада. Это - личное. Если он жив, то мне не жить по-любому. Видишь, я искренна с тобой, Фантомас.

Новости меня удивили. Я по-привычке бросила взгляд на своих соратников: Виталий Петрович и Роман утвердительно кивали, а Малыш отрицательно качал головой и даже провел большим пальцем по горлу, намекая на чей-то бесславный конец.

Однако, на первый взгляд, все складывалось как нельзя лучше: если Зорро выйдет из игры, а Влад умрет, то кто останется?

- Сколько еще живых принцепсов? - спросила я. - Ты знаешь?

- Трое, - тут же ответила Зорро. - Ты, я и Влад.

Вот это да!

- Ты не врешь?

- Клянусь, говорю то, что знаю! Книга подтвердит! Остальные повстречались с Хранителями... или разочаровали Влада.

Я помолчала несколько секунд. Все-таки судьба на правильной стороне! В моей голове сложился план.

- Послушай, предлагаю заключить сделку, - сказала я. - Если Влад умирает, то обе наши Книги сгорают, мы отказываемся от них. Если он к вечеру будет еще жив, то сгорает лишь твоя Книга, а с Владом я буду разбираться сама.

Зорро колебалась, торговалась, но что-то подсказывало мне, что она согласится. В конечном итоге мы поклялись. Любопытный финт: Книги приняли клятву уничтожить Книги. Блондинка поклялась и в том, что лично она не питает ко мне никакой вражды, не собирается меня убивать и на место встречи придет одна. Само Провидение давало мне шанс все исправить!

Я хотела сама поехать и встретить Зорро, но тут Виталий Петрович снова вспомнил о своем рыцарском образе и воспротивился.

- А вдруг это все-таки засада? - спросил он. - Невозможно ведь все учесть! Лучше поедем мы с Романом и все разведаем. Если порядок, то привезем Зорро сюда.

У меня не было сил пререкаться, и я согласилась. Какая уже разница, кто поедет? Только после общения с Зорро мое сердце ныло, то ли от пережитого, то ли от дурных предчувствий.

Я осталась с Малышом наедине.

- Так что, мадам, - сказал он. - Если мы собираемся гасить этого Влада, то оружие нам того... пригодится!

Я лишь махнула рукой и отправилась в спальню. Теперь уже не думала о Валере. Как все исправить - вот что беспокоило меня. Я вынашивала планы, несмотря на шум, доносящийся с чердака, - там Малыш устанавливал пулемет.

Машина Виталия Петрович вернулась быстро. Услышав ее, я спустилась в зал и выглянула в окно. Зрелище просто потрясло меня!

Из синей машины сначала выползли толстый рыцарь с Романом, а потом, из задней двери - Зорро. Мои галантные поклонники неуверенно топтались рядом, демонстративно отворачивались и даже не помогли девушке. Но их можно понять - блондинка была одета лишь в распахнутую спортивную куртку Виталия Петровича. Зорро, решив, что она, по крайней мере, Шэрон Стоун, особо не стеснялась и, вероятно, считала, что производители женских бритвенных станков должны быть ей благодарны за бесплатную рекламу.

Я смотрела вопросительно, когда вся компания просочилась в зал. Зорро вошла первой и жизнерадостно воскликнула:

- Привет, Фантомас! Отлично выглядишь! А меня твои люди обыскали. Видишь? И всю одежду выбросили!

- Прости, Анечка, но пришлось, - развел руками Виталий Петрович. - Мало ли что на ней могло быть?

У меня не нашлось слов. Конечно, безопасность - дело хорошее, но почему тогда не взять новую одежду заранее? Или это была импровизация, чтобы реабилитироваться? Все-таки мужчины - люди загадочные, если дело касается того, чтобы раздеть девушку.

- Познакомишь меня со своими буками? - затарахтела Зорро, принимая предложенный ей светло-зеленый халатик. - А то они молчат и молчат. Вот моя свита не молчала! И что за мужчины были! Качки, тяжеловесы, боксеры, спецы по рукопашке! Настоящие самцы!

Мне даже стало обидно, что моих мужчин принижают, хоть они и поступили как мерзавцы. Но не блондинке же на них жаловаться?! Ну что ж, посмотрим, кто кого.

- Познакомься, Зорро, это - Роман. Он отличный музыкант, пишет для меня сюиты. А это - Виталий Петрович. Он - философ. Замечательно говорит мне о любви. А наверху там Малыш. Он... поэт! Рассказывает мне стихи. И какие! Сам Пушкин от таких бы не отказался!

Лицо Зорро вытянулось и побледнело. Да-да, я нанесла коварный удар поддых.

- Что, серьезно? - спросила блондинка завистливым голосом.

- Конечно, - ответила я. - Если будет время, то Роман тебе сыграет. Он ведь известный рокер, байкер. Ах, какие ноты берет по ночам!

Знаете, если перед женщинами-судьями Шварцнеггер выйдет против Пушкина, то победит Александр Сергеевич. Мы ему присудим победу даже до начала схватки.

- Я пойду в ванную, - мрачно буркнула Зорро. От ее жизнерадостности не осталось и следа.

Малыш спустился вниз и принялся деловито раскладывать автоматы у окон.

- Этот дом неплохо расположен, - сказал он. - Все подъезды просматриваются. Если Витя станет у левого окна, Роман - у правого, а я займу чердак, то мы посечем огнем любого, кто приедет по дороге. Знаешь, мадам, хоть ты меня и не спрашивала, но отвечу. Зря ты связалась с этой шмарой. Она - ехидна.

Хорошо, что Зорро не слышала это. Представляю, какое впечатление она составила бы о современной поэзии.

Но блондинка оказалась отличной собеседницей. Мы с ней мило поболтали за завтраком, сидя на кухне, и я выложила всю свою историю. Рассказала о Валере и даже всплакнула, когда вспомнила о том, как Первый Дом меня собирался обмануть.

- Аня, я ведь не держу зла на женщин, - невпопад сказала Зорро, когда я закончила. - Даже на тех, кто пытается уводить у меня мужиков. Мужики-то ладно, их не жалко, а вот женщины... я совсем не такая стерва, как кажусь.

- Да ты вообще не стерва, - ответила я. - Почему стерва? Каждый выживает как может. Ты ведь согласилась на то, чтобы сжечь Книгу. Хочешь остановить Влада. Я так думаю и для того, чтобы прекратить все это. Из-за нас в мире ужас что творится. Хочешь, я прямо сейчас помогу тебе с Владом? Или еще лучше - давай его выдадим Хранителям. Пусть все закончится наконец! А потом мы просто вернемся домой. Я могу тебя поселить в своей квартире, если тебе негде жить. Будешь жить у меня сколько тебе угодно!

Зорро посмотрела на меня с интересом.

- А квартира-то большая? - спросила она.

- Однокомнатная, - ответила я. - Но ничего. Мы поместимся.

Блондинка расхохоталась.

- Ну ты, Аня, даешь! Да я в твоем возрасте уже жила в пятикомнатной в центре, которая принадлежала мне! Ты посмотри на своих мужиков - они же стелятся перед тобой. Пусть спонсируют!

- Я от мужчин принимаю только музыку, стихи... или цветы. Только это они дарят хорошо, от чистого сердца. А еще можно принимать время. Я как-то встречалась с одним крупным биржевым игроком. От подарков отказывалась, но он все дни проводил со мной. Представляешь, сколько он мог бы заработать? И получалось, что все-все-все тратит на меня! Весь свой доход!

- Но ведь этих денег у тебя не было! - поразилась Зорро, широко раскрыв глаза.

- Да, но все равно он их тратил на меня.

Блондинка покачала головой и задумалась, а потом спросила и снова невпопад:

- Аня, а где твой Почтальон?

Мои брови удивленно поднялись. Какой еще почтальон?

- Ты о чем?

- Ну, Первый Дом разве не дал тебе Почтальона? Он ведь его почти всем дает, кто прошел пару этажей. Человек... точнее, не человек, а некто для связи. Мне рассказывали, что эта традиция, возможно, зародилась еще во времена Инквизиции. Хотя кто точно знает? Претендентам иногда нужно было вступать в переговоры с властями, но как это сделать, если народ запуган и все отказываются быть посредниками? А те, кто не отказывается, может выдать! Вот Первый Дом и дарит Почтальона. Он не человек, а расходный материал. Сражаться не может, но выполняет поручения. Туда сходить, то принести-отнести... Он не выдаст, если его схватят, будет твердить одно и то же. Если схватят вдали от Претендента, то Почтальон говорит, что знать никого не знает. А если рядом, то прикидывается родственником. Например, мой говорил, что он мне муж. Даже предъявлял настоящий паспорт! Вот смеху-то. Но погиб вместе с моей свитой. Думаю, что скоро снова появится. Новый всегда приходит, если старый гибнет.

Признаться, история меня огорошила. Оказывается, мне полагался какой-то Почтальон! Где же он?

- Аня, а сколько этажей ты уже прошла? - вкрадчиво осведомилась Зорро.

- Меня ждал шестой, - я решила ответить честно, - но уже, конечно, не пойду.

- Шестой? - блондинка удивленно потерла лоб наманикюренным пальцем с синим лаком. - И у тебя нет Почтальона?

- Нет, - сказала я, недоумевая.

- Н-да... значит, ты и правда такая... Бедная девочка!

- Почему бедная? - живо заинтересовалась я. Если кто-то называет тебя бедной, то получается, что он - богат, не так ли?

- Претенденты не получают Почтальона только в одном случае, - пояснила Зорро, с жалостью глядя на меня, - если они слишком добрые и никогда не смогут этим Почтальоном пожертвовать. Он тогда просто бесполезен!

- Я не такая уж и добрая...

Зорро вздохнула и хмыкнула, скептически качая головой.

- Аня, а к шестому этажу ты успела подготовиться? Оружие у тебя есть?

- Есть, - ответила я. - У меня очень красивый меч. Но теперь им уже не воспользуюсь, конечно.

- Покажи-ка, - произнесла Зорро, расправляя полы халата под столом и поглядывая на большие желтые часы на стене. Мне показалось, что блондинка нервничает.

Я достала меч из ящика в спальне и принесла его на кухню. Моя новая подружка им не заинтересовалась, лишь бросила быстрый взгляд на белую рукоять и сказала:

- Ты бы его держала при себе. Хорошая ведь вещь. Не расставайся с ним. Я слышала, что так все фехтовальщики делают - просто носят свое оружие. Чтобы привыкнуть.

- Странно, - удивилась я. - Никогда такого не слышала. Но зачем мне меч? Обойдусь. Сдам его в какой-нибудь музей, когда все закончится.

- А я говорю, держи его при себе, - неожиданно твердо сказала Зорро. - Не выпускай из рук.

- Но почему? - я ничего не понимала.

- А вдруг придется бежать.

- Куда бежать? Зачем?

Блондинка встряхнула головой, отчего ее прическа растрепалась и показались тщательно спрятанные уши.

- В Первый Дом, Аня, в Первый Дом. Если вдруг кто-то сюда нагрянет, то Первый Дом спасет. Но на шестом этаже без оружия делать нечего.

И вот тут я поняла.

- Ты навела на нас Хранителей? - мой голос был тих. - Нет, не может быть! На тебе же ничего не было, а за вами никто не следил! Ты бы не могла подать сигнал! Прости, прости... я сама не знаю, что говорю. Конечно, ты не могла предать.

- На мне ничего не было, а во мне было, - зло усмехнулась Зорро. - Этот твой толстяк не гинеколог же. Иди в Первый Дом, Аня. Иди сейчас. А то будет поздно.

Я вскочила со стула, чуть его не опрокинув, но Зорро быстро схватила меня за руку.

- Послушай, девочка, - горячо зашипела она. - Я договорилась с Хранителями, что приведу их к тебе. Но если ты успеешь убежать, то моей вины нет. Беги! Забудь о своих поэтах. Спасайся! Ты не должна встречаться с Хранителями! Они все - мерзавцы и подонки, а их главарь Доберман, - просто безжалостный монстр! И он будет здесь, понимаешь?! К вечеру Хранители получат Влада. Я решила выйти из игры. Ну его нафиг, лучше синица в руке, чем пуля в башке. И ты сделай так же. Беги и я замолвлю за тебя словечко! Скажу, что ты раскаялась и после смерти Влада твоя Книга сгорит. Но сейчас не жги или я одна останусь против Влада, да и не спасешься ты! Просто беги, дурочка! Первый Дом тебя почему-то любит, он не даст пропасть... Беги!

Я с силой вырвала руку. Мои мысли были ослеплены безумными вестями.

- Рома, Витя... ребята! Бегите! Скорее! - я кричала изо всех сил, скатываясь вниз по громким деревянным ступеням. - Прочь отсюда! Прочь!

- Что случилось?! - Виталий Петрович выскочил откуда-то сбоку.

- Думаю, шмара сдала нас, - раздался сверху скрипучий голос Малыша. - Скоро начнется балет.

- Что вы стоите?! Скорее в машину! - я теребила руками майку толстого рыцаря. - Бегите же!

Ответом было клацание затвора, донесшееся из открытой двери, ведущей на чердак.

- Поздно, босс, поздно. Балетмейстеры прибыли.

Виталий Петрович резко прижал меня к себе и отпустил.

- Аня, ты беги, - выдохнул он. - Скройся в Первом Доме!

Мужчина бросился к окну, наполовину закрытому темно-зеленой шторой, и схватил автомат. Тогда я еще не знала, что это были последние слова толстого рыцаря, которые я услышала.

Моя решительность вернулась ко мне!

- Витя, сдавайся! - закричала я. - Ляг на пол! Старик! Слушай меня! Я хочу сжечь...

Мне не позволили закончить. Что-то тяжелое сбило меня с ног, а потом раздался выстрел.

Я сильно ударилась затылком об пол и даже помотала головой, чтобы перестало двоиться в глазах. На мне лежала блондинка. Она прыгнула с лестницы, чтобы помешать, а Виталий Петрович выстрелил в нее.

Я подумала, что Зорро умерла, и оттолкнула ее, не обращая внимание на кровь на своей груди. Но сказать мне не дали. Сверху застрекотал пулемет. Виталий Петрович вскинул автомат, стоя спиной ко мне, но тут же упал как подкошенный. По его голове струилась кровь. Я взглянула на толстое обмякшее тело, еще не понимая, что произошло, а потом заметила, что за окном, на белой дорожке, лежит Роман, мой музыкант. И сразу же вспомнила, что он собирался проветрить мотоцикл, который выгнал из гаража и поставил за домом.

Я все воспринимала как в тумане. Пулемет на чердаке как-то вдруг замолчал. Я ошарашенно оглядывалась то на тело Виталия Петровича, то на Романа и даже не сразу отреагировала на странный шепот:

- Старик, открывай дверь.

Медленно обернулась и увидела Зорро, которая приподнялась, держась за перила лестницы. Блондинка была вся в крови. Пуля попала в бок.

- Иди... Иди же, идиотка! - слова давались Зорро непросто, на ее губах появились странные розовые пузыри.

Я хотела пойти к ней, чтобы помочь, но заметила движение. Кто-то в черной одежде несся прямо на окно! Он был совсем близко. Я, кажется, взвизгнула, прыгнула к лестнице и тут же заметила дверь. Зорро все-таки открыла ее для меня.

Глава 15. Андрей: 'Новый игрок'

Оказывается, Фантомас живет в скромном домишке. Всего два этажа, балкон с резными перилами, аккуратный палисадник, в котором растут пара деревьев и розовые кусты, - наша Аня нетребовательна. Интересно, что же в ней нашел Первый Дом или просто дал курочке приоритет по причине первородства?

Признаться, ни к одной дамочке я так не торопился на свидание, как к этой брюнетке. Бегу, едва не споткнувшись о труп, по дорожке, выложенной белой плиткой, вхожу в окно, забывая его открыть, приземляюсь на второй труп какого-то толстяка... и что же вижу? Скромная Аня исчезает в стене, а на перилах висит задыхающаяся Зорро! В ее боку - дыра, но совсем не для красоты.

Я быстро оглядываюсь по сторонам. Похоже, в доме нет других выживших. Ребята штурмуют двери и окна. Рассерженно звенит стекло, возмущенно скрепят дверные петли - дом принимает новых постояльцев. Прежние уже не возражают.

Мне жаль видеть Зорро в таком состоянии. Она вот-вот отбросит копыта. Нет, я не принадлежу к обществу борьбы за вечную жизнь блондинок, но эта дамочка обещала мне выдать Фантомаса и Влада. Ладно, пусть с Фантомасом почти справилась, а вот что с Владом? К тому же, Зорро - мой агент. Я ими не разбрасываюсь из принципиальных соображений.

Подбегаю к блондинке и обнимаю ее нежнее, чем бутылку с чистым тринитроглицерином. Отрываю руки от перил и расслабленная девушка падает на меня. Кажется, она не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Это скверно.

- Аптечку со стимуляторами! Живо! - я кричу в микрофон, висящий около рта.

Еще есть шанс. Пытаюсь остановить кровь - дамочка бледна, как смерть. Если бы помогло, то лично впихнул бы ее в Первый Дом, но, увы, он излечивает Претендентов не на входе, а на выходе. Зорро к выходу не доберется, нужно поднимать ее своими силами.

Сзади подбегает Миша, одним движением поднимает рукав дурацкого шелкового розового халата и вкалывает внутривенно эликсир под названием 'Я поживу еще минут пять, спасибо современной медицине!'. И действительно, помогает.

Зорро слегка вздрагивает, открывает глаза и смотрит на мой нос. На ее лице нет прежней суетливости и желания куда-то успеть. Это кажется мне еще одним плохим знаком.

- Тише, тише, - успокаиваю дамочку. - Мы тебя вылечим. В моих объятиях женщины умирают не от ран.

Сухие губы Зорро размыкаются, я весь превращаюсь в слух, чтобы уловить что-то полезное для дела, но блондинка говорит неожиданно сильным голосом:

- Добер... Андрей. Договорись с ней.

- С кем? - на всякий случай уточняю я.

- С Анной, - следует столь же разборчивый ответ. - Она - дурочка, просто несчастная дурочка.

Зорро закрывает глаза. Ее дыхание сбивается.

- Носилки! - командую я и тут же спрашиваю, пытаясь поймать последний шанс. - Так ты знаешь, где Влад или нет?

Губы Зорро складываются в подобие улыбки. Я наклоняюсь к ней в ожидании ценной информации.

- Дурочка, - повторяет блондинка. - Окружила себя поэтами, а денег нет.

Я срываю свой шлем, чтобы озадаченно почесать макушку. Мне приходилось видеть, как умирают люди, и помню, что они говорили напоследок. Кто-то надеялся выкарабкаться, кто-то строил планы, кто-то грозил врагам, но чтобы так... 'Окружила себя поэтами, а денег нет'? Разве эта фраза тянет на заключительную, подводящую итог жизни? А ведь у Зорро была насыщенная жизнь!

Я кладу голову девушки на пол. Миша в порыве усердия бросается реанимировать, но знаю, что не поможет. Остается обыскать дом и - на выход.

Поднимаюсь по лестнице и почему-то оглядываюсь. Блондинка не подает признаков жизни, несмотря на мишины хлопоты. Еще бы! Зорро уже сделала все, что смогла, а что не сумела сделать, то сказала. Готов поспорить, что у нее не было ни одного поэта.

Еще во время обыска пытаюсь связаться с шефом. Странная вещь. Его нет на месте. Телефоны отвечают равномерными гудками. Такое - в первый раз! ЖЗ обычно на связи в любое время дня и ночи.

Я теперь знаю расположение ставки шефа. Он мне сам сказал, что обитает на углу Земляного вала и Казенного переулка. Я не спрашивал, но ЖЗ в наш последний разговор явно демонстрировал доверие. Вот только зачем? Я - его следующий зам? Ну, возможно.

Ребята тоже беспокоятся. Что с шефом? Радио вроде молчит об очередных катаклизмах. Нужно все выяснить перед тем, как целиком брать командование на себя. Я обхожу дом сверху донизу, но вижу столько же интересного, сколько встречается при разбирании древнего пистолета ТТ. Ничего!

Оставляю дачу Фантомаса и иду мимо тихих аккуратных домиков с цветами, виноградом и невысокими деревьями. Местные жители, услышав выстрелы, попрятались за плющом, взобравшимся на их стены. Я направляюсь к машине, которая припаркована вдалеке. Мы подъехали вплотную к даче на фургоне газовой службы, но свита Анны что-то заподозрила и приветствовала нас из РПК-47. Дамочка времени зря не теряла! Любопытно, почему Зорро назвала ее дурочкой?

Сажусь в машину и несусь к центру. У меня нет и тени прежней уверенности в удачном завершении аномалии. Фантомас в Первом Доме, а Влад неизвестно где. Их осталось двое - форс-мажор, я просчитался. Собирался ранить Фантомаса и взять в плен обеих: ее и Зорро. Потом выпустить Зорро, чтобы она выдала Влада. Но блондинка подвела... еще как! Случилось худшее из всего, что могло быть: мой агент умер. Меня устроил бы любой другой вариант.

Московские дороги уже не такие как прежде. Они пустынны. Нет потока машин, азартной толчеи, некого даже подтолкнуть! Я выжимаю все, что можно, из восьмицилиндрового движка, и многоэтажки проносятся со свистом, словно кегли, вылетевшие из взорвавшегося кегельбана.

Мои заметки наверное подходят к концу. Влад проскочил все девять этажей и теперь хочет открыть последнюю дверь наружу. Открыть ее мало, нужно еще получить разрешение на выход. Но открытие - первый шаг. Если дверь откроется, то все оставшиеся в живых Претенденты будут принудительно затянуты в Первый Дом. Стражи лестниц сгинут и Претенденты предстанут перед очередным выбором: проходить этажи в экспресс-режиме или оказаться внизу неподготовленными. Понятно, что преимущество получает тот, кто первым добрался до последней двери. Но сейчас Дом ждет Фантомаса и не торопится ничего открывать.

У нас еще есть небольшой шанс победить. Влад караулит последнюю дверь, но не может быть там постоянно. Первый Дом похож на старого спортивного судью. Он справедлив, придирчив и никому не позволит отсидеться в безопасности. Самые успешные Претенденты начинают 'мерцать'. Они входят в Первый Дом на полчаса, а потом их выбрасывает в наш мир тоже на полчаса. И все это - в случайном порядке в ограниченном радиусе. Такие Претенденты уязвимы.

Зорро мертва, Влад об этом уже знает или скоро узнает - гримуар откажет в связи с ней. Фантомас - в Первом Доме, с ней тоже нет контакта. Такой подозрительный тип, как Влад, не позволит нашей брюнетке оказаться перед последней дверью без присмотра. Я чую его мысли. Мой бывший коллега не верит Первому Дому, не понимает его. Вдруг в нарушение всех правил Фантомас выйдет наружу? Влад боится этого. Ему остается лишь 'мерцать', прыгать туда-сюда. Думаю, что он скоро начнет.

Посты расставлены, все наготове, но я хочу проверить шефа. Подъезжаю к месту, паркуюсь около восьмиэтажного бело-желтого здания сталинской постройки, прохожу в П-образный дворик и бегу на третий этаж. Там - желтая деревянная дверь с тремя замками, один из которых - замаскированный дополнительный глазок. К нему наверняка присоединена камера, ЖЗ не любит лишних движений.

Замки еще те, несговорчивые. Проходит минут пятнадцать, прежде чем я обучаюсь их языку. Но ничего, способности полиглота всегда со мной. Осторожно вхожу в коридор. Там тишина, если не считать гудения компов. О, шеф их любит. У него один - рабочий, второй - игровой, третий - для наблюдения, а остальные - вообще непонятно для чего. Я миную небольшую кухню и шествую в зал, ожидая подвоха. А подвоха-то и нет. В зале - командный центр. Огромный черный стол стоит посередине, на белой стене мерцает проекция подробной карты какого-то района Москвы, мониторы включены, а основательное кожаное кресло пустует. ЖЗ испарился.

Я мог бы и не утруждать себя обыском. Квартиры, в которых нет обитателей, даже пахнут особенно. Но обыск все равно идет на пользу. Нахожу скрытые камеры. Их тут тонны! Шеф снимал каждый закоулок своей обители. Странный тип... уж не был ли он раньше кинооператором?

Ладно, сейчас посмотрим. Сажусь в кресло шефа и после недолгого поиска нахожу записи камер. Остальное - пустяки. Прокручиваю на десять минут назад. Вижу эту комнату и кресло. Пустое. На час назад - шеф сидит в кресле, подперев рукой толстую щеку. На полчаса назад - ЖЗ уже нет. В конце концов обнаруживаю интереснейший фрагмент. Шеф по-прежнему сидит за столом, что-то набирает на клавиатуре, поднимает голову к потолку и... исчезает. Исчезает не то, чтобы постепенно и плавно, как здравый смысл перед женитьбой, а мгновенно. Вот шеф есть, а секунду спустя его уже нет.

Полагаете, я пришел в смятение? Поразился? Начал думать, что свихнулся в самый ответственный момент? Все мимо. Когда надо, я могу вообще не думать. А просто делать. Так поступаю и на этот раз. Снова хватаю мышку и смотрю список недавно редактированных документов. Открываю какую-то смету, матерное послание шефу лондонских Хранителей и нечто вроде дневника. Вот это любопытно! Дневники вообще - занимательное чтение, но меня сейчас интересует лишь последняя запись. Иду в конец файла и - вот она! 'Скоро последний удар. Имеет ли смысл спасать тех, кто остался?'

Теперь я действительно озадачен. Дело даже не в том, что в обычных конторах шефы исчезает иначе: они уходят на повышение, умирают в объятиях молоденьких любовниц и попадаются на взятках. Суть в другом: откуда ЖЗ знает, что скоро некий 'последний удар', и что это за пораженческие настроения?

Мне только кажется или действительно нанесен очередной удар в спину? Чтобы развеять сомнения, набираю номер чикагского приятеля, Хранителя. У меня есть более близкий знакомый, который живет в Нью-Йорке, но после недавнего цунами менеджмент местных офисов дышит жабрами.

847 - код Чикаго. Идут долгие гудки, чередующиеся с молчанием и потрескиванием. Сначала я думаю, что либо накрылась спутниковая связь, либо сам Чикаго уже перестал существовать, но нет, приятель берет трубку.

- Хеллоу? Доберман? - меня знают везде.

- Скажи, а твой шеф на месте? - интересуюсь я.

Мне не отвечают несколько секунд. А потом:

- Откуда ты знаешь?

Все ясно.

- Проверь остальных из Совета. И сообщи, будь добр. Мне сейчас очень некогда.

Управление нашей организацией простое. Всем руководит Совет, состоящий из представителей крупных городов. В период аномалий главным считается хозяин территории, на которой она произошла. В архивах нет ни одного упоминания ни о сепаратизме, ни о крупных конфликтах. Ученикам Хранителей объясняют это небывалой крепостью организации. Хотя, если подумать, то... но никто о таком не думает - нам учителя вбивали в голову правильные мысли неправильными методами.

Я не забываю уведомить ребят о том, что теперь командование ложится на мои широкие плечи. Выхожу из дома, раздавая приказы по телефону. Что бы ни случилось с шефом, это еще не повод остановить поиски. Я примеряю на себя невидимый генеральский мундир, но он жмет и расползается по швам. Не потому, что ребята меня не слушают, а потому, что я - калиф на час. Точнее, минут на десять, хотя об этом и не подозреваю.

Мне не станет известно о том, что моя команда уже заняла все места по расписанию, и о том, каковы шансы поймать Влада в пустынной Москве, и о том, сколько людей пораскинут мозгами и решат, что сегодняшний день настолько прекрасен, что заслуживает чести быть последним днем их жизни. Почему мне об этом не станет известно, спросите вы? Ну что же, отвечаю.

Сейчас стоит хорошая погода. Светит солнце, птички поют (точнее голуби, летающие гиены, отрывисто смеются, но не будем портить очарование момента реалистичными сравнениями). Что еще? Не успевшие эвакуироваться длинноногие девушки мимоходом разглядывают себя в лужах, а после еще усиленнее делают вид, что их таз навеки утратил чувство равновесия. Столь же редкие мужчины еще издалека цепко высматривают красавиц, а приблизившись, разочарованно хмурятся и тоже разглядывают лужи. Идет обычная жизнь наполовину разбежавшегося города.

Примерно через десять минут после того, как я покидаю здание и медленно выезжаю на проспект, возникает первый толчок. Он внезапен и силен. Но за ним следуют другие! Кажется, что великан перепутал мою машину с баскетбольным мячом и вот-вот устремится к сетке, хлопая автомобилем по дороге.

Я держусь за руль, как за спасательный круг, и краем глаза вижу, как дома вокруг быстро теряют свою высоту и накопленную за годы репутацию прочных строений. Они рассыпаются на составные части, и мелкие камни летят на крышу и капот авто, оставляя белые царапины и вмятины. Досадно - что-то мне подсказывает, что автомастерскую уже не найти.

Пытаюсь выехать на середину дороги, Земляной вал - широкая улица, посередине безопасней. Машина поддерживает мой порыв, разгоняется, но огромный камень пробивает черный металл и врезается прямо в двигатель. Меня заносит так, что влетаю правым боком в железобетонный блок, лежащий на краю дороги. Стальная 'шпала' пронзает машину через боковое заднее стекло и я становлюсь похожим на наездника бабочки, пришпиленной к листу бумаги.

Кое-как открываю дверь покореженного авто и выхожу. Очередной толчок бросает меня на землю. Однако Первый Дом не шутит! Ему не дают покоя лавры землетрясения в Алма-Ате 1911 года, он явно идет на рекорд.

Прячусь за машиной и жду, пока стихнет град камней. Мне жаль, что я не йог, который может не дышать, не пить, не есть, не шевелиться, не мыслить и при этом себя неплохо чувствовать. Или не труженик средневековых каменоломен, способный прожить целых шесть месяцев после начала знакомства с каменной пылью. Мне не протянуть и пяти минут.

К счастью, в багажнике машины есть противогаз. Натягиваю его и лупоглазо взираю на мир. Уже нет обилия красок. Сквозь серую пелену видны обломки зданий. Разве может быть в Москве прямая видимость хотя бы в километр? Ведь везде дома. Но зато теперь их нет. Смотри сколько хочешь в любом направлении. Когда осядет пыль, то из центра Москвы можно увидеть все Подмосковье, никуда не поднимаясь.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем толчки прекращаются. Я встаю на ноги. Кто бы мог подумать, что этот город состоял из одной пыли! Двигаюсь почти наощупь. Не видно даже дыма пожаров.

Проверяю телефон. Он умолк. Ностальгия (она развивается стремительно в век быстрых высоких технологий) заставляет меня вывести на дисплей карту Москвы. Смотрю на улицы, переулки, дома, площади - ничего этого уже нет. Нахожу свое местоположение: я не успел отъехать далеко от Казенного. И тут мой взгляд ловит желтый крест. Это - один из знаков, срисованных с карты Влада. Крест совсем близко.

Любопытство мучает меня, как жажда безголового верблюда. Автоматически отряхиваю куртку и пытаюсь сориентироваться, куда идти. Нужно просто пересечь Земляной Вал и - рукой подать. Что ж, обхожу машину и решительно шагаю к обозначенному месту, перепрыгивая через камни. Впереди лишь два квартала руин. Видимость уже лучше - теперь заметны даже отблески огня. Горит все, что состоит не из пыли, чтобы тоже превратиться в пыль.

Я почти у цели. Пытаюсь высмотреть прямо по курсу хоть что-то и спотыкаюсь о железную пластину. На ней надпись 'Московский государственный университет инженерной экологии'. Вот это повезло ребятам. Вокруг - неисчерпаемое поле деятельности. Изучай хоть до конца жизни.

За руинами универа красноватая дымка. Подхожу туда и - надо же! - там пруд. Для формалистов, верящих, что пруд всегда искусственного происхождения, назовем его озером. Оно кипит, дымится и вообще ведет себя весело.

Я стою на самом берегу, мелкие камни сыпятся из-под моих ног прямо в лаву. Вот это и есть желтый крест. Разлом метров двадцать на пять. Сколько таких разломов сейчас в Москве? Скажу точно - пятьдесят шесть по числу крестов. Полный п-ц.

Мне хочется верить в судьбу. Она не зря подбрасывает загадки и отгадки. Если это озеро не подходит для ритуала, то я - разноцветный конь. Теперь мне снова кажется, что концерт можно отыграть назад. Я даже мысленно настраиваюсь на победу (как всякий выживший водитель протараненной глыбой машины, не могу долго быть в депресняке). С ритуалом все просто: либо он успешен, тогда я оказываюсь в Первом Доме, либо не успешен, тогда мне место в лаве. Вопрос лишь в том, хватит ли у меня дурости туда прыгнуть.

Это - философский вопрос. Размышляя над ним, я хожу кругами по камням, разыскивая хоть какую-то дверь (если помните, она нужна для ритуала). Мне попадаются бетонные блоки, бесформенные деревяшки, даже нечто, напоминающее оконную раму, но двери нет. Это кажется несправедливым. Ведь одно к одному: если подумать, то во всем случившемся есть закономерность. Сначала нас предает коллега, затем мы терпим поражение за поражением (что очень редко происходило раньше), наше руководство исчезает в самый ответственный момент, но тут, когда уже полагаю, что все пропало, рядом со мной появляется озеро 'жидкого огня'. Если Первый Дом решил дать мне шанс, то где же дверь? Все остальное для ритуала у меня с собой.

На втором круге голова просветляется. Я ищу то, что находится буквально в паре кварталов. У моей машины тоже есть двери. В Манускрипте ничего не сказано о том, что нужно использовать исключительно двери домов (вот как размышляют люди, ставшие на скользкий путь жульничества).

Что же, иду обратно к авто. Машина издалека напоминает пронзенного стрелой дракона. Я могучим ударом выбиваю водительскую дверь. Это проще, чем кажется. Помню, однажды на моих глазах раззява-водитель распахнул дверь спортивной машины перед несущимся на велосипеде качком. Пострадали трое - дверь, велосипед и раззява-водитель. Почему последний? У кого есть воображение, тот поймет.

С автомобильной дверью в руках я выгляжу как идиот, но ведь никто этого не видит, не так ли? Наедине с собой многие занимаются странными вещами, несравнимыми с тем, что делаю сейчас.

Я возвращаюсь к разлому, складываю из камней два столбика и ставлю между ними дверь. Потом царапаю на ней всякую фигню, обдирая краску острым белым булыжником. Осторожно обхожу шаткую конструкцию сбоку и заглядываю вниз. Ну что, кто-то принял меня за самоубийцу, готового прыгнуть в лаву? Конечно, я же лихой рубака, в моем котелке пушечный снаряд, в глазах - Вечный огонь, а в ушах - звон медалей. Вы обо мне плохого мнения. Там, внизу, небольшой порожек. Насыпь из обвалившихся камней. Если я войду в дверь, прыгну вниз, а ритуал не сработает, то попаду не в лаву, а как раз на этот порожек. Получится, что вроде бы сигаю в озеро, но в то же время нет. Жульничество, скажете? А автомобильная дверь как вам? Если возможно одно, то возможно и другое. Конечно, не факт, что подействует, но попытка не пытка.

У меня все в порядке. Есть дверь, есть озеро, есть блокнот Влада, а в него вложены две пряди волос 'влюбленных наивных девиц' (дамочки вряд ли выжили, теперь их чувства ко мне ничто не способно поколебать). Осталось выбрать того Претендента, о котором надо думать перед прыжком: Влад или Фантомас? А если тот, о ком подумаю, не там, а здесь? Как тогда понять, не сработал ритуал или Первый Дом оскорбился на жульничество?

Раздумье не длится долго. Мне хочется снять наконец противогаз и это подстегивает мыслительный процесс, как всякое неудобство. Я предполагаю, что оба Претендента внутри Первого Дома. Почему? Да потому, что он бы не решился их угробить своим землетрясением! Ему нужны именно двое: реальный вариант и запасной. И чтобы они выясняли отношения друг с другом прямо перед дверью, ведущей наружу. Во избежание недоразумений, так сказать. Фантомас, хоть и первый Претендент, но все-таки девушка. Тут возможен любой финт.

Итак, отхожу на пару шагов, помещаю в голову образ черноволосой курочки, похожу к двери деловым шагом Последнего Чиновника Москвы (нужно держать марку перед лицом вечности) и хватаюсь за ручку...

Скользить по твердой стене вниз не очень-то приятно. Какой-то камень царапает бок, голова бьется о выступы, противогаз удары не смягчает, но это быстро заканчивается. Я жестко приземляюсь на порожек. Н-да... фиаско. Первый Дом явно решил, что имеет дело с жуликом, и никуда меня не перенес.

Протираю стекла, запорошенные пылью. Оглядываюсь... и мое мнение о Первом Доме сразу идет вверх. Он не мелочится, этот каменный пройдоха. Ему, похоже, уже все равно, есть у меня мозги или нет, прыгаю я в лаву или пытаюсь увильнуть от этой чести. Первый Дом просто-напросто решил к двум имеющимся у него факторам добавить третий - меня. И я даже догадываюсь, почему.

Я совсем не в Москве. Передо мной на плитчатом сером полу под тусклым светом плафонов, вмонтированных в потолок, стоит девушка, одетая в розовый халатик. Ее черные волосы растрепались, а в руке - небольшой меч. У девушки лицо Анны-Фантомаса, и смотрит она на меня как на диковинного зверя, только что сожравшего ее любимого кролика.

Признаться, я отвык от злобных взглядов женщин. В последний раз дамочки на меня так смотрели еще до появления в моей жизни принципа 'никаких выяснений отношений с глазу на глаз, прощаться с любовницами надо так, чтобы они при этом были как можно дальше'. Я ведь, следуя этому принципу, заботился о девушках, не о себе. Разве им хотелось, чтобы в моей памяти вместо симпатичной мордашки бывшей любовницы сохранилось лицо разгневанной фурии? Не думаю... однако вернемся к Фантомасу.

Лапочка взирает на меня яростно, с огоньком, ее меч опасно покачивается - в обычных условиях я бы не стал принимать курочку всерьез, но не сейчас. Она ведь - Претендент с кучей невероятных способностей!

Я быстро перекатываюсь и вскакиваю на ноги, чтобы оказаться подальше от неприветливой дамочки. Еще во время скольжения по полу замечаю, что я тут не один. Имею в виду, не один на полу. Повсюду разбросаны мохнатые лапы, внутренности, зубастые головы и иные, слабо опознаваемые части тел О6. Похоже, что Фантомас неплохо проводила время до моего появления. Всегда подозревал, что Аннушка знает толк в развлечениях.

Благодаря моим маневрам оказываюсь в метрах семи от черновласки. Мы находимся в большом зале с высокими потолками и серыми стенами. По всему периметру разбросаны белые толстые колонны. Они совсем не симметричны, а поставлены хаотически, словно на скорую руку. Совсем неподалеку в стене - низкая зеленая дверь. Я это все замечаю, не отрывая взгляда от дамочки. Мне интересно, сможет ли она покрыть семь метров одним прыжком или нет.

Но Фантомас не собирается нападать. Она тоже смотрит на меня и ее губы кривятся, словно у элитного итальянского повара, откусившего кусок пиццы, приготовленной в российской забегаловке.

- Это что-то новое, - потрясенно шепчет себе под нос дамочка, пожирая меня глазами. - Невиданная тварь! У нее морда - точь в точь как противогаз.

Я резко оглядываюсь. Правая рука уже давно за пазухой, наготове. Для полного счастья мне не хватает только какой-то твари за спиной с физиономией в виде противогаза.

Конечно, там никого. Что-то я торможу, наверное, от насыщенного событиями дня. Быстрым движением стягиваю с себя противогаз и даже поворачиваю голову, чтобы получился полуанфас. Пусть курочка полюбуется истинной мужской красотой и раскается в своей ошибке.

Фантомас раскаивается. Ее глаза становятся размером с футбольный стадион и она изрекает:

- Ой, это же мужчина! Кажется... настоящий!

Насчет настоящего мужчины она явно угадала. Я тут же включаюсь в разговор:

- Привет, детка. Я тут решил к тебе забежать на пару минут, чтобы провентилировать небольшой вопрос. Как ты относишься к загробной жизни?

Малышка моргает. Она не понимает, куда клоню. Что ж, придется объяснять.

Я - сторонник уговоров, когда не тороплюсь. Что ни говори, а мне свойственна глубокая и всеобъемлющая доброта. Правда, она обычно не заметна, но я всегда готов лично оплатить похороны оппонента. Опять-таки, если есть время.

Мне нужно многое сказать крошке. Слова накопились в таком количестве, что просто распирают грудь. Уже открываю рот, чтобы наконец выразить все свои чувства, но замечаю какое-то движение сбоку.

Быстро поворачиваюсь и что же вижу? Прямо со стороны зеленой двери к дамочке приближаются двое О6, неторопливо переставляя лапы и прижав головы к земле. Их темно-серая шерсть тускло переливается в свете подделок под электрические лампы.

Крошка оглядывается и сразу же издает испуганный возглас. Через секунду возглас повторяется, но уже с удвоенной силой. Все-таки у детки есть интуиция, лапочка отлично меряет опасность интенсивностью крика: за О6 из стены возникает нечто округлое, напоминающее колобка с лицом, спрятанным внутри (если вы не понимаете, что я хочу сказать, то сначала проштудируйте десяток книг Стивена Кинга, а потом с новыми силами возвращайтесь к моим заметкам).

Колобок по цвету выглядит как футбольный мяч, которым долго играли на поле, устланном ржавым железом. Видны щупальца, тоненькие прутики, но я не обольщаюсь насчет них. Вблизи от жертвы они окажутся еще какими прочными. Это - особенность круглой формы морола, которая встречается только внутри Первого Дома.

Но меня удивляет отнюдь не морол, а сам факт появления второй группы тварей. Дамочка ведь прикончила первую группу, так? Наши архивы утверждают, что от шестого этажа не нужно ждать непрошенных гостей. Что же происходит? Очень интересно, очень.

Но крошка не думает об отвлеченном (лишнее доказательство, что у женщин отсутствует абстрактное мышление). Фантомас к тварям ближе, чем я, и на нее приходится первый удар.

Волки прыгают одновременно, словно их лапы связаны невидимой нитью. Дамочка в очередной раз вскрикивает и начинает махать мечом с поразительной скоростью. Но это все, на что она способна. Я никогда не видел такого стиля. Она словно отбивается от мух с помощью кастрюли без дна. Лапочка выглядит как арлекин на хорошо смазанных шарнирах. Фантомас совершенно не умеет фехтовать.

Волки прыгают вокруг нее, крошка держится только за счет своей скорости. Я вытаскиваю ствол. Похоже, кое-кому нужна помощь. Еще чуть-чуть и нежная кожа дамочки будет прокушена в паре мест... ну, если точнее, то в паре сотен мест.

И тут происходит нечто, отчего моя рука замирает. Фантомас одним из своих нелепых выпадов случайно задевает волка (иногда и мухобойка в руках домохозяйки может убить муху), тот пытается отскочить, но, увы, ему что-то мешает. Я впервые вижу правильное движение, но оно исходит не от красотки, а от ее руки, точнее, кисти. Меч словно на мгновение впивается в тело волка, углубляя рану.

Зверь все же быстро соскакивает с лезвия, но с покрытого шерстью бока течет буроватая жидкость. Вот это номер! Рана-то не только глубока, но и не затягивается!

Моя рука с пистолетом опускается. Шоу достойно внимательного просмотра. Фантомас продолжает метаться и смешно прыгать, но перед ней уже не два волка, а полтора. Помощи не требуется. Замирает и морол. Этот шар ритмично сдувается и надувается у стены. Его нисколько не заботит судьба О6.

Не знаю, о чем думает морол, но судьба волков мне кажется предрешенной. Дамочка так лихо размахивает мечом, что вот-вот опять случайно попадет. И что будет дальше? Интуиция подсказывает, что то же самое.

И действительно, вскоре одна из зверюг лишается лапы! Сам удар Фантомаса не выглядит угрожающим, он способен нанести лишь царапину, но в последнее мгновение дамочка приседает как неплохой фехтовальщик и удар углубляется. Я ничего не могу понять. Да и Аннушка, похоже, тоже не понимает, что это у нее получилось. Наверняка списывает на везение. Зато теперь ясно, как она расправилась с первой партией.

Дальше дело идет легче. Лапочка переносит свое внимание на здорового волка и начинает кромсать его выпадами, гротескными в начале движения, но смертоносными в конце. Мне кажется, что морол тоже наблюдает. Ему интересно, как и мне (у морола в шаровидной форме нет глаз, но по вибрации тоже можно составить впечатление о бое). Если бы я нуждался в деньгах, то записал бы ролик этого боя и толкнул его какой-нибудь фехтовальной ассоциации. Они бы за такую диковинку отвалили круглую сумму, а потом терзали бы свои мозги, смотрящие на мир через защитную сетку, пытаясь разгадать суть стиля.

Через пару минут все кончено. Останки второй партии О6 чуть крупнее, чем останки первой (лишь потому, что у Фантомаса прежде было время для перестраховки). Морол шевелит щупальцами и по-прежнему пульсирует у стены.

Дамочка замирает, оглядывается на меня, потом снова смотрит на странного круглого врага и, видимо, вдохновляясь победой, делает шаг к моролу.

- Стой! - кричу я. - Назад! Ты не справишься с ним!

Морол недаром не нападал. Ему просто-напросто не нужна помощь О6, а даже вредна. Его щупальца - оружие ограниченного массового поражения. Они уничтожают все, что находится вблизи тела морола. Без разбора.

Вообще, морол - забавная тварь, интеллектуальная. В человеческой форме его от человека трудно отличить, а в боевой форме он вообще ни на что не похож. Короче, точь в точь - профессиональный борец в двух своих ипостасях: при беседах со спонсорами и на ринге.

Фантомас принадлежит к той редкой категории дамочек, которые слушают советы мужчин (самая успешная и долгоживущая из всех женских категорий). Крошка отпрыгивает назад и оказывается рядом со мной.

- Почему не справлюсь? - интересуется она, стараясь держать и меня и морола в поле зрения. - А ты вообще кто?

- Он тебя проткнет насквозь, - отвечаю. - Ты не успеешь ничего сделать. Мы поступим так: я жду удобного момента, стреляю, а потом подаю тебе сигнал, и ты идешь на сближение. Но только после моего сигнала. Договорились?

Вопрос о том, кто я, игнорирую. Сейчас не время выяснять отношения. Лапочка наверняка не любит Хранителей (нас вообще никто не любит, но, говоря откровенно, мы и не созданы для любви).

- Ну... договорились, - неуверенно отвечает Фантомас, косясь на ржаво-коричневый шар, - а...

- Все вопросы потом. Морол может напасть в любую секунду. Кто знает, что у него на уме?

- Но сигнал-то какой? - вопрошает дамочка.

- Я прокричу как сова. Двенадцать раз, - отвечаю.

- Что?!

Аннушка еще не привыкла к моему первосортному юмору и не знает, что не будет никакого сигнала. Я не стану рисковать жизнью Претендента, приберегу ее для схватки с Владом. А с моролом справлюсь сам.

В голове твари, спрятанной внутри шара (все еще см. С. Кинга), происходят некие процессы, которые приводят к решению атаковать именно сейчас. Морол отделяется от стены и начинает медленно приближаться, опираясь на желтоватые щупальца, словно толстая многоножка.

Я тоже иду вперед, так, чтобы встать между тварью и дамочкой. Мое внимание рассеянно лишь слегка - от Фантомаса удара в спину не ожидаю, но все же, но все же...

Морол на миг останавливается, словно прицениваясь ко мне, а потом резко прыгает, расправляя щупальца. Этот гигантский раздувшийся еж летит на меня. Его 'иглы' - метра четыре в длину, они способны проткнуть все, что находится рядом, кроме, конечно, плит Первого Дома.

Я стреляю (скорее, по привычке) и отскакиваю в сторону. Прыжок морола - ошибка. В полете он не развернется, как надо.

И точно - еж-мутант промахивается и тяжело приземляется на пол. Теперь самое время бить! Никто не способен мгновенно перейти в атаку после прыжка.

Моя рука складывается в знак Стрелец. Я предлагаю моролу погреть старые кости в уютном сгустке пламени. Компактный столб огня (примерно полметра на два метра) резво устремляется к тушке. Я не промазал!

Дым, гарь, запах паленой шубы (сделанной из бобра, утонувшего в гнилом болоте) - все говорит о том, что я точно не промазал. Бросаю взгляд на Фантомаса - крошка поражена моими способностями. Что ж, я всегда умел производить впечатление на женщин.

Но что это? Дым слегка рассеивается и моему взгляду предстает морол. Он не то, чтобы невредим - огонь уничтожил щупальца с одной стороны, но тело-то в порядке! Неожиданный поворот...

Морол то ли сердится, то ли гневается, то ли ярится: он катится ко мне, наращивая скорость. Я едва успеваю отскочить и несусь изо всех сил. Паленый дикообраз двигается зигзагами - он явно пытается прижать меня к стене. Похоже, фортуна разочаровалась в последнем московском Хранителе.

Я бросаюсь влево - и морол забирает влево, я вправо - он вправо. Ну, просто не еж, а попугай! До стены уже рукой подать и решаюсь идти на крайние меры - на мгновение поворачиваюсь и швыряю Знак Дева. Этот знак хорош тем, что приземлит любого, как приземляет возвышенного и романтичного мужа практичная жена.

Я слышу какой-то звук, но сразу не могу оглянуться - по инерции врезаюсь в стену, едва не разбивая голову. И тут же оборачиваюсь. Морол замер, покачиваясь на обломанных щупальцах. Его тело снова невредимо, но он настолько поражен прытью жертвы, что, по-видимому, пытается извлечь из глубин плоти собственную голову. Какой-то вырост появляется то там, то тут на покрытом копотью шаровидном теле. Это происходит быстро, даже очень быстро, но я не теряюсь. В руке снова пушка и своды шестого этажа покорно отражают грохот выстрелов.

Надо сказать, что последнее время прошло для меня не зря. Я не только отрабатывал Знаки, но еще совершенствовал свои навыки стрельбы по сверхскоростным мишеням. Теперь-то не промазал бы, как в тот раз, когда целился во Влада. Главное - стрелять на опережение. Конечно, место появления выроста угадать трудно, но нужно бить в ту точку, в которой только наклевываются изменения.

Я попадаю и не один раз! На морола это производит отрезвляющее впечатление. Он все еще покачивается, но двигается вперед. Между мной и его щупальцами - каких-то два метра, а бежать некуда - все пространство вокруг занято ежеподобной каракатицей.