Апокалипсис: р. от о.л.

Пролог

[На этом месте будет пролог, а пока - небольшое объявление. При копировании текста просьба объявление не убирать. Выкладывамый текст не совсем полон, еще сыроват и нуждается в правке (в основном - повествование от Анны). Кстати, надеюсь увидеть замечания по поводу противоречий в комментариях.

Некоторые поздние вставки в текст или примечания помечены квадратными скобками.]

Глава 1. Андрей: 'На дуэли нельзя опаздывать'

Люди иногда убивают друг друга. Часто несправедливо, хотя встречаются такие личности, которых хочется пристрелить несколько раз. Жаль, что это невозможно. Точнее, я был уверен, что это невозможно, вплоть до того дня, когда все началось...

Мне нужно было найти Лобо и, вероятно, прикончить. Такое вот скромное желание. Некоторым требуются деньги, другим - власть, влияние, известность, а мои устремления просты как доска для резки рыбы - отыскать неуловимого Лобо. Что поделать, я - сторож и гончая в одном лице. У меня даже кличка - Доберман.

Мои едва слышные шаги стихли окончательно. Я остановился перед коричневой дверью на четвертом этаже. Обшарпанность подъезда, несмотря на домофон и замок, бросалась в глаза. Такое я уже видел неоднократно - жильцы не могут договориться о поддержании чистоты. Совсем недавно, когда мне пришлось подстрелить одного афериста на такой же грязной лестнице, я сказал ему:

- Зачем ты вытаскивал пушку? Ведь испортил стену пулей и залил кровью пол.

Он захрипел и закрыл глаза.

- Ты прав, подъезду это в целом не повредит, - подытожил я.

Такие вот люди. Им наверное нравится умирать в хлеву.

Остановившись перед дверью, я поднес нос к замочной скважине. Замок был так себе, но меня он пока не интересовал. Запахи - вот моя цель.

Ничто не способно так много сказать о жителях квартиры или дома, как запах, доносящийся оттуда. Лак говорит о недавно купленной мебели, краска - о ремонте, суп - о рачительной хозяйке, борщ - о мечте мужчины, которую он не ценит, духи - о том, что скоро там будет борщ, собака - о поисках дружбы, кошка - о разочаровании в этих поисках, одеколон - о бабнике, а торт - о том, что я испорчу праздник.

От этой двери несло пережаренным луком, скверной яичницей, шампанским и свежими цветами - холостяк пригласил даму, но забыл заказать обед, пришлось готовить самому. Я достал из кармана отмычку и пошурудил в замке - ненавижу звук дверных звонков, а стучать в дверь не считаю приличным, мы ведь не в Средние века живем.

Пара движений и я уже в коридоре. Опыт. Меня натаскивали на замки лет с пяти. Ну, может с шести. Нет, точно с пяти. Я тогда в первый раз уложился в норматив скорости разборки-сборки автомата.

Дурацкий коридор с красными обоями меня позабавил. Здесь живут темпераментные люди! Артисты или жулики. Одно из двух.

Я прошел мимо двери, ведущей в зал, и услышал характерные звуки, доносящиеся видимо из спальни. Такие звуки ни с чем не перепутать. Мужчина целовал шею женщины, трогая ее платье, а она постанывала, делая вид, что это ей нравится.

Думаете, что я решил зайти в другой раз и дать им время убедиться в том, что они не подходят для длительной совместной жизни? Ошибаетесь. Щепетильность оставила меня лет в десять, когда мои приятели и будущие коллеги впихнули меня обнаженного в раздевалку для девочек... Хоть бы одна отвернулась! Я тогда подумал: если они не стесняются, то мне-то чего дергаться? Попросил мыло и шампунь. Мне не дали. В тот день я также решил стать жадным.

Белая дверь, ведущая в спальню, была полуоткрыта, но я распахнул ее еще больше ударом ноги. Сладкая парочка сидела на широкой кровати и была так увлечена страстью и притворством, что не сразу заметила меня. Я оперся плечом о дверную раму:

- Леонид Васильевич? Можно вас на минутку?

- Э-э, - сказал он. - Ч-что? К-кто? Ты к-кто, парень?

Женщина отпрянула и привычным движением закрыла рукой грудь. Жест меня удивил - на ней ведь было платье. Правда, черное полупрозрачное, но в таких смело дефилируют жены послов и таиландские трансвеститы.

- Меня интересует всего одна вещь, - сказал я, игнорируя вопрос 'кто ты?'. - Где Лобо?

- К-какой Лобо? - мужчина, похоже, стал приходить в себя. Он выглядел как скромный банковский работник: белая рубашка, черные брюки, честное чисто выбритое лицо... пожалуй, ему не хватало только штампика 'в кредите отказать' и тревожной кнопки.

- Биржевой игрок, - ответил я. - Лобков Иван Борисович. Где он?

Говоря так, я слегка преуменьшал заслуги Лобо. Он уже давно не был заурядным биржевым спекулянтом. О, нет. А числился финансовым советником одного местного магната, по которому горько плачет тюрьма, сетуя на то, что у мерзавца хватает денег и на откупы и на красивую жизнь. Но Лобо интересовал меня не поэтому, криминалом я не занимаюсь... ну, если честно, занимаюсь, но вскользь. Меня интересуют необычные происшествия, события, действия... все экстраординарное, что нарушает сложившийся порядок вещей.

Этот Лобо привлек внимание нашей организации тем, что четко и верно спрогнозировал финансовый кризис на бирже. Казалось бы, пустяк, но угадать насколько именно упадут котировки основных бумаг, не каждому дано. Нет, конечно, если Лобо - гений экономики или даже сам этот кризис организовал, то я оставлю его в покое. Но если нет, если он действительно просто предсказал... о, у него будут большие проблемы, несовместимые с жизнью. Иногда приходится жертвовать одним, чтобы спасти всех.

- Я не знаю, о чем ты говоришь, парень, - мужчина осмелел, взбодрился, а женщина полезла рукой в черную сумочку. Она думала, что ее движение незаметно. В целом почти не ошибалась. Увидеть сумочку за спиной дамы было непросто... но только не для меня.

Я сделал два быстрых шага к кровати, равнодушно наблюдая, как женская рука поднимается, сжимая пистолетик. Забавную такую беретту 92, компактный вариант со стволом чуть более десяти сантиментров длиной. Очень глупо! Нужно было не терять время на копошение в сумке, а стрелять через нее. Впрочем, и тогда бы ничего не получилось, но откуда даме знать?

Моя рука перехватила пистолетик еще на 'излете'. Небольшое движение и он у меня. Женщина взвизгнула, дернулась, она не сразу поняла, что первый раунд, да и весь матч уже остался за мной. Нога в красивой туфле на каблуке оторвалась от пола с явным намерением меня лягнуть. Я плавно шагнул в сторону. Промах. Конечно, промах. Женщина вскочила, я уклонился, и дама врезалась в дверцу шкафа.

- Не надо, - попросил я. - Не надо этого. Успокойся и посиди в ванной, помедитируй на текущую воду.

Но дамочка показала себя то ли противницей медитаций, то ли просто психопаткой, - она резво вскочила и бросилась ко мне с явным намерением провести какой-то хитрый прием. Мне было любопытно на этот прием посмотреть, но время поджимало. Я нежно взял женщину за руку, ногой распахнул приоткрытую дверцу шкафа, немного изменил движение очаровательного тела и вуа-ля - добро пожаловать в гардероб. Там было мягко, я даже не услышал, как ее голова ударилась о фанерную стену. Секунда ушла на то, чтобы закрыть дверцу и еще несколько секунд - чтобы подпереть тумбочкой.

- Побудь хотя бы там, - галантно предложил я. - Представь, что ты вновь стала маленькой девочкой и прячешься от бабая. А мы с твоим приятелем побеседуем.

Леонид Васильевич наблюдал за представлением с вытаращенными глазами. Он был явно не боец в отличие от его подруги.

- Что, не знал, что у нее пушка? - догадался я. - Ты ее вообще где откопал? В каком-нибудь баре? Подмигнула тебе? Странно, что там не прикончила. Хотя нет... тогда был бы просто мужик. Такие, как она, дорого стоят. Поищи в сумочке. Там наверняка будут снотворное, наручники и миниатюрный набор для пыток.

Из шкафа раздался какой-то звук. Я угадал.

- Прошу в зал, - предложил я. - А то мало ли что у нее еще припрятано... на теле.

- Она хотела меня убить?! - мужик вскричал так, словно увидел Санта Клауса в постели своей жены.

- Влад сказал, что тебя убьют завтра, - ответил я. - Он редко ошибается... впрочем, завтра уже почти наступило.

Мне пришлось обнять Леонида за плечи как старого больного друга и вести в зал. Он был убит известиями о своей предстоящей кончине. Все-таки некоторые люди любят переживать из-за пустяков. Я вот, к примеру, тоже знаю, что его прикончат завтра, но ведь так не убиваюсь!

- Где он? Где Лобо? - мой вопрос повторился. Леонид уселся на слегка потертый кожаный диван и дрожащей рукой наливал себе шампанское из уже открытой бутылки. Я прислонился к спинке кресла и наблюдал за тем, во что может превратиться мужчина, который знает больше, чем его женщина.

- В Москве. Вскоре собирается в Ниццу.

Мой клиент запел как соловей. Но мне это пение было уже ни к чему. Я сосредоточился на главном.

- Когда собирается?

- Через два-три дня.

Н-да... Похоже, что Лобо вне зоны наших интересов. Путешествующий чудотворец - нонсенс. Ему никто не позволит создать аномалию в двух местах.

- Как мне его найти? - доверяй, но проверяй. Я лично посажу Лобо на самолет и помашу платочком вслед. Пусть обрушит биржи в Европе, меня это нисколько не волнует.

Мы - не спецслужбы и на первом месте для нас в подборе кадров стоит не дисциплина, а иные навыки, которые не проявляются в нормальной обстановке. В нашей конторе всего семь человек на всю Москву. В мирное время. Если случается аномалия, то все Хранители из близлежащих городов стягиваются сюда. Я такого еще ни разу не видел - слишком молод. Последняя аномалия, не очень большая, возникла двадцать два года тому назад. Я в это время только родился или еще пребывал в счастливом сне в чреве матери. Да-да, мне двадцать два, хотя выгляжу на двадцать пять, а думаю как тридцатилетний. Если у кого-то вместо соски будет граната, а вместо погремушек - наставник: псих, садист и маньяк, то это гарантированно состарит любого младенца. В двенадцать лет я принимал участие в детской самодеятельности ради общего развития. Так вот, мне всегда доставалась роль старика Хоттабыча, несмотря на мои протесты. А я сам хотел сыграть Льва Толстого на склоне лет. Даже придумал образ: Лев Толстой с белоснежной бородой в рубище точит свою косу и выходит против полчищ орков. Наше русское добро побеждает чужеземное зло! Режиссер не оценил фееричность замысла. Подозреваю, что он был русофобом.

Я сидел на планерке вместе со своими коллегами и любовался Железной Задницей. ЖЗ - это мой шеф. Насколько я себя помню, он никогда не принимал участие в полевых работах, да и вообще редко вставал из-за стола. Переходил разве что к сейфу, где хранился Манускрипт, Который Никому Нельзя Читать до Ситуации А. Имя манускрипта никто не знал, кроме шефа и Влада, его заместителя, поэтому сей труд мы называли просто: 'Панихида'. Нам не без оснований казалось, что если ситуация А все-таки наступит, то манускрипт окажется последней книгой, прочитанной нами при жизни. Между прочим, только ради этого одного-единственного произведения мы все в совершенстве владели арамейским языком.

- Пока все спокойно, - вещал ЖЗ, хмуря косматые черные брови (больше напоминающие усы, сбившиеся с пути) и поправляя бело-синий галстук, стоимостью примерно как весь мой костюм, - но Вероятность почему-то возрастает. Она держится на необычно высоком уровне со времен последней аномалии, и я даже к этому слегка привык... хотя не могу найти причину. Но сегодня произошел скачок! И я бы хотел знать, как поживают местные аферисты.

Аферистами шеф называл отнюдь не тех, кто профессионально играет в карты или просто собирает деньги, утверждая, что служит в администрации Президента (врет или не врет - неважно). Аферистами были в основном 'маги', 'колдуны', 'гадалки', 'ведуньи', 'магистры всех наук' и прочие личности, чьими объявлениями пестрели страницы желтой прессы. Мы знали их всех, а газета 'Из рук в руки' пользовалась среди нашего коллектива популярностью большей, чем туалетная бумага.

Я посетил сотни 'магов' под видом клиента. На моем лице была улыбка, в кармане пушка, а в голове - стандартный опросник. Если бы хоть один из этих придурков ответил на вопросы правильно, то моя улыбка стала бы шире, а его мозги потяжелели бы на восемь грамм. Для многих эта тяжесть оказывается неподъемной.

- Поживают отлично, - произнес Влад, уже успевший собрать наши отчеты. - Ничего нового. Андрею был поручен самый перспективный объект - Лобо, но, похоже, тут промах. Это просто скупщик информации, обычный жулик, а не пророк.

Влад рыжеватый, но очень похож на кавказца. То ли повадками, то ли чертами лица... трудно понять. Он - наследственный Хранитель, в отличие от меня, урожденного. За его спиной череда предков, доблестных и не очень.. да чего там, отъявленных мерзавцев, таких же, как и он сам. Некоторые пираты служили монархам так же верно, как современные негодяи служат мирозданию. Но Влад - это жемчужина в короне подлости, наглости и самолюбования. Он стреляет быстрее любого из нас, но предпочитает бить в спину. К тому же страшно расчетливый и практичный тип. Это - один из двух его недостатков. Если знаешь выгоду Влада, то можно ничего не опасаться, против выгоды он не пойдет. А второй его недостаток просто грандиозен, как у всякого подлеца с размахом. Влад влюблен. Представляете? В курочку, которая сидит сбоку от меня и тоже смотрит на ЖЗ. Людмила Олеговна Шталк. За глаза мы называем ее 'Черномор' по имени злого волшебника из пушкинской сказки. У нее, конечно, нет бороды, а есть отличная фигура и физиономия стоимостью в двести тысяч долларов. Столько в нее было вложено, я узнавал. Но результат того стоит. Черномор - коварная леди. Она заигрывает и с Владом и с Мишей, пытаясь стравить обоих. Признаться, я опасаюсь за жизнь Миши.

- Я хочу знать, что происходит! - шеф обвел нас тяжелым взглядом. - Вероятность входит в красную зону. Кто-то собирается подложить нам свинью. Найдите его!

ЖЗ умеет отдавать невыполнимые приказы. Как мы его найдем, не прибегая к помощи других? Тут нужно еще человек пятьдесят. Разделить Москву на сектора, каждому Хранителю дать ноут с 'Поиском' и вперед. Но Влад еще вчера утверждал, что мы справимся своими силами.

'Поиск' - это программа, считающая синусы и больше не делающая ничего. Примитив, скажете вы? Мы выложили круглую сумму за нее, а бригада неплохих программеров трудилась месяц. Дело в том, что это - не просто калькулятор, а штука, выполняющая множество никому не нужных промежуточных функций. Я даже не знаю, что программеры туда навставляли, но 'Поиск' тратит несколько минут на одно элементарное вычисление с загрузкой всех ресурсов компа. Мы потом сравниваем результаты 'Поиска' и математических таблиц. Величина, на которую отличается десятая-двенадцатая цифра после запятой, и есть Вероятность аномалии. Неизвестно почему, но ненужные действия очень четко реагируют на нарушение законов нашего мира. Чем этих действий больше, тем метод чувствительнее к аномалии.

Раньше Хранителям жилось тяжело. Их устройства состояли из бессмысленных гирек, шестеренок и колес. Эти механизмы были размером с дом и приводились в движение ослом. Наша программа тоже приводится в движение ослом. Его зовут Стас Немчугов. Он - админ. Никчемная личность. Даже не может нормально посадить МИГ-29. Как он еще не умер от стыда, не знаю. Но не умер, живет вот, даже иногда плоско шутит. Как и все админы, в рабочее время пишет рассказы об эльфах, а в свободное - жалуется, что ему мало платят.

- Я объявляю код 'Г', - шеф наконец созрел, не уловив никакого энтузиазма на наших лицах. Он еще немного повращал глазами, напоминая испорченную куклу, жестокая хозяйка которой выщипала ей волосы на лбу и приклеела вместо бровей. - Сегодня к вечеру поступит помощь.

'Г' - это примерно то, о чем вы подумали. Жить можно, но без прежнего комфорта. Уже завтра с утра около ста молодцов будут изображать из себя киборгов из стали (тело) и ваты (мозги), нарушая всевозможные правила. А нам придется все утрясать. Мне бы хотелось оказаться первым, кто найдет этого говнюка - доморощенного чудотворца. Я ему припомню три своих пропущенных свидания, напрасно растраченную обойму патронов и опоздание на урок игры на волынке (я решил обзавестись новым хобби и специально купил для нее клетчатый берет).

Мое настроение по окончанию планерки было подавленным. Я выходил, наблюдая за маневрами Черномора. Наша брюнетка куда-то зазывала Мишу, но не упускала из виду и Влада. Дамочка допрыгается. Кто-то из троих сменит свои жилищные условия на скромную землянку. Будет жаль, если им окажется Миша.

В тот день я колесил по пыльной Москве, посматривая на ноут и надеясь, что мне повезет. С тем же успехом мог найти на Тверской-Ямской сокровища капитана Тича, утопленные в Атлантическом океане. Вероятность аномалии во всех местах, где я побывал, была почему-то немного меньше, чем в нашем офисе.

Уже ближе к вечеру меня отвлек траурный марш, раздающийся из сотового. На проводе был шеф.

- Андрей, ты рядом, я вижу тебя. Заедь.

ЖЗ имел привычку отслеживать перемещения своей команды. У каждого из нас был маяк - пейджер, который никогда не звонил. Мы не имели права с ним расставаться - инструкции гласили, что рано или поздно он оживет и это будет началом новой, гораздо более веселой жизни.

Наш офис располагался между улиц Больших и Малых Каменщиков. В этом была некоторая ирония, взаимосвязь с масонством. Наша организация, конечно, древнее, но какой-то шутник из руководства не удержался от параллелей.

Я поставил свою черную ауди ТТ в гараж и поднялся по лестнице на четвертый этаж к кабинету шефа. Прошел мимо пустующего стола секретарши, приблизился к лакированной массивной двери и аккуратно постучал. ЖЗ не в восторге от шума, он даже никогда не кричит, а в минуты раздражения лишь шипит, как гусь на сковородке.

Дверь медленно распахнулась. Шеф любит автоматику больше, чем мы все вместе взятые, хотя и одевается как ретроград. ЖЗ весь завален новейшими гаджетами. Он меняет содержимое своего компа три раза в год. Я не ожидал от пожилого человека такой страсти к новомодным игрушкам. Кстати, об игрушках. Когда выдается свободное время, шеф заставляет нас тестировать трехмерные стрелялки, различные стратегии и прочую дребедень. Потом скрупулезно расспрашивает, что мы о них думаем. Я как-то спросил Влада, сколько лет ЖЗ по его мнению. Тот скорчил кислую физиономию и ответил, что не меньше восьмидесяти. Я не поверил и рискнул прямо поинтересоваться у шефа аккурат тогда, когда мы отмечали его день рождения, приходящееся на Новый год.

'Андрей, - проскрипел шеф, - я достаточно стар, чтобы понять: в подсчете лет нет никакого проку. Я уже дожил до того, чтобы свой возраст определять простым вычитанием из даты текущей даты рождения'.

Больше шеф не сказал ничего.

Но вернемся к моему позднему визиту в кабинет ЖЗ. Я вошел в его обитель бодрым шагом обладателя чистой совести, широкой души и большого сердца. Кабинет шефа был сер. Серые стены, серый потолок, серый пол... очередная странность ЖЗ. Хозяин кабинета показал мне на стул холеным слегка морщинистым пальцем.

- Андрей, - сказал шеф, выглядывая из-за гигантского монитора, - ты у нас работаешь недавно, но наверняка уже успел привыкнуть к коллегам.

Начало настораживало. Я слегка кивнул.

- Вгляни-ка, - шеф нажал какую-то кнопку и за его спиной замерцал экран размером с полстены. Карта Москвы. На ней отображались три ярких желтых точки.

- Это Владимир, Михаил и Людмила, - пояснил ЖЗ. - Посмотри внимательнее. Что ты видишь?

- Точки вижу..., - честно сказал я. - Кажется, они сближаются, хотя трудно судить - слишком извилистый путь.

- Сближаются, - со вздохом подтвердил шеф, потирая лысину на лбу. - Я обычно представляю сотрудникам свободу во внерабочее время, но сейчас надо бы проследить.

Я снова кивнул. Все ясно. ЖЗ солидарен со мной в том, что один из троих может нас покинуть. После непродолжительной беседы я вышел от шефа и спустился в гараж. Проследовал мимо своей машины и остановился рядом с мерсом. Осиная милицейская окраска, спецсигналы, мегафон - то, что нужно.

Автоматическая дверь гаража распахнулась с легким скрипом и я выехал на просторы Москвы. Мне нужно было успеть к точке рандеву. Эти трое ведь сближаются поздней ночью не для того, чтобы обсудить перспективы нереста форели или способы размножения утконосов. Шеф был прав. Его мясистый нос не утратил нюх.

Мой путь освещали мощные фары, а проблесковые маячки раскрашивали стены домов в цвета трехдневного фингала, когда я несся по переулкам. Но старался особенно не гнать. Я ведь не папуас, чтобы привезти на капоте пару ненужных мне голов. Да и колеса лучше идут по асфальту, а не по телам зазевавшихся алкашей.

Моя осторожность была вознаграждена сполна. Как только я свернул в очередную улочку, чтобы вылететь на финишную прямую, передо мной выскочила какая-то тень. Никогда не жаловался на свою реакцию, но тут еле успел затормозить.

- Стойте! - закричала тень с некоторым опозданием, я ведь и так уже остановился. - Милиция! Помогите!

Я сначала даже не понял, о чем речь. Ей нужна милиция, а я тут при чем? Но потом вспомнил о машине. В данный отрезок времени на данном участке пространства милицией был я.

- Чего надо? Эй ты, отойди с дороги! Брысь! - мой голос был груб и хамовит (еще бы - я ведь милиция).

- Помогите! - тень наконец оформилась в девушку с красивыми каштановыми волосами и в красной длинной курточке. Незнакомка подбежала к моей двери. - Помогите! Там человека убивают!

Я подавил вздох. Тоже мне новость. Этим сейчас никого не удивишь.

- Это твой знакомый? - поинтересовался я, уже зная ответ, но так хотелось надеяться на лучшее. Если девушка незнакома с убиваемым, то оставался шанс послать ее подальше и отправиться по своим делам. Пусть потом ругает милицию. На нас все, кому не лень, возводят клевету и напраслину.

- Мой жених! - закричал дамочка, округлив в общем-то неплохие карие глаза. - Да помогите же!

- Далеко отсюда?

- Да тут, за углом!

'Успею', - подумал я, еще не догадываясь, что сама судьба выбрала тоненькое ясноглазое тело, чтобы предстать передо мной.

Девичья рука показывала на переулок, такой узкий, что в нем машина бы не прошла. Я вылез и направился в темноту, чтобы поскорее избавиться от цепкой хватки на рукаве.

- Спасибо, спасибо вам! - тараторила девушка. - Вы разве не вызовете подкрепление? Их там трое!

'Трое' - подумать только!

- Быстрее. У меня мало времени, тороплюсь... гм... на вызов.

Мы свернули за угол и перед моим взором предстала обещанная картина. Ночь, улица, фонарь, аптека... Аккурат под лампой аптечного крыльца трое лбов в кожаных куртках избивали ногами чье-то скрюченное тело. Как я уже говорил - ничего необычного.

Моя рука скользнула за пазуху и вылезла обратно с привычной тяжестью. Тут же прогремел выстрел. По доброте душевной я направил ствол в черное небо.

- А ну разошлись! Быстро! Пшли вон!

Троица живо так разогнулась, отвлекаясь от увлекательного занятия. Они принадлежали к категории то ли храбецов то ли идиотов, - самый плотный и коренастый из них с густой шевелюрой сунул руку в карман.

- Убери свой пугач, мужик, и канай...

Он не договорил. Еще бы, очень трудно разговаривать с отстреленным ухом. У моей доброты есть одно неприятное свойство - она быстро иссякает, даже слишком быстро.

Девушка с ужасом посмотрела на меня. Я секунду подумал и выстрелил еще дважды. Справедливость прежде всего. Три уха на троих - отличный ход. Теперь гопники смогут организовать клуб длинноволосых хиппи 'Раненый Чебурашка' или банду байкеров в шлемах модели 'Стреляный воробей'.

- Разве вы их не арестуете? - наивно и испуганно спросила дамочка, хлопая длинными ресницами.

Милая моя, в наше время преступники арестовываются после убийства, но никак ни во время и, тем более, до. Конечно, я могу прикончить твоего приятеля и свалить вину на безухих, но тогда он на тебе не женится и не оценит бросок на капот. А что лучше - наказание виновных или женитьба? Для каждой женщины выбор ясен. Я об этом подумал, но ничего не сказал, опасаясь повредить тонкую душевную организацию собеседницы.

Подсчет ушей и спасение малолетнего балбеса заняли больше времени, чем я ожидал. Ушло почти десяти минут, прежде чем мне удалось вновь сесть на руль мерина. Теперь-то я торопился не на шутку.

Двигатель зарычал, меня вжало в сидение и вскоре я вылетел к небольшому парку, где, по расчетам шефа, и должно было состояться рандеву. ЖЗ, как обычно, оказался прав. Три темные фигуры виднелись в тусклом свете фонарей.

Я помчался туда, размахивая руками. Не знаю, что они там затеяли, но лучше сразу привлечь к себе внимание. Лишь немного не успел.

Две фигуры из трех разом дернулись и в их руках возникли пушки. Как на диком Западе, честное слово! Грянул выстрел, но лишь один. Правая фигура упала.

Я побежал со всех ног, огибая тонкие деревья и с чувством облегчения узнавая в выжившем Мишу. Мой приятель стоял, опустив руки, и смотрелся по-дурацки в своем старом коричневом пальто. Я знал, что оно без подкладки и болталось как тряпка на ветру.

- Влад? Там Влад? - мой голос не был взволнован, но и Миша и Черномор, находившаяся поблизости, нервно кивнули.

Влад получил свое. Этого следовало ожидать. Мы пошли к его телу все втроем, в ногу. Мне хотелось кое-что сказать Черномору, но я решил отложить это на потом.

Заместитель шефа лежал, раскинув руки, и, не мигая, смотрел ввысь. Уж не знаю, что он там увидел, на небе не было ни единой звезды. Какой-то наглый жучок уже пополз по его бородатой щеке, словно прокладывая дорогу для своих червеобразных коллег.

- Хреново получилось, - прошептал Миша, покусывая нижнюю губу. Я его понимал. Что скажет шеф?

Черномор, видимо, тоже решила вставить словечко. Она открыла свой тщательно обведенный помадой ротик и... замерла так, будто превратившись в памятник очаровательной, но безмозглой девице.

Однако не будем несправедливы к ней. Ее выражение лица мало чем отличалось от нашего с Мишей. Мы застыли как два остолопа, как два болвана с острова Пасхи, как два пьяных швейцара между двойных дверей.

Нашему поведению было оправдание. Безжизненное тело Влада начало истончаться, превращаясь в тень преждевременно и резко ускоренными темпами. Уже через несколько секунд мы могли видеть примятую траву, глядя прямо сквозь грудь бывшего коллеги. А потом... тело исчезло. Окончательно и бесповоротно.

Я посмотрел на сослуживцев, стараясь сохранять хладнокровие. Но в моих мыслях билось слово из пяти букв.

'П-ц! Гримуар Рахавама такого точно не пропустит', - вот о чем думал я.

Дул легкий ночной ветерок, силясь разогнать наше оцепенение. Но это удалось не ему. Я слегка вздрогнул, когда услышал звук незнакомого звонка, доносящегося из моей одежды. Даже не сразу понял, что это - он, пейджер, который раньше никогда не звонил.

Глава 2. Анна: 'Все-таки в худых девушек трудно попадать'

Иногда нет ничего интересней, чем наблюдать за говорящими головами. Их тел не видно, но они ведут себя уверенно, так, будто тела и вправду есть. Особенно, мужские головы.

- Девушка, который час? - спрашивала одна из голов, принадлежащая брюнету и отлично видящая, что на моей руке нет часов.

- Девушка, сколько времени? - интересовалась другая со светлыми волосами.

- Не скажете, сколько осталось до полудня? - настаивала третья, почти лысая.

Пока я загорала на мостике, мимо меня проплыло множество голов. Они отличались друг от друга возрастом, цветом волос, тембром голоса, но объединяло их одно: головам требовалось время. Пожалуй, это - кара, наказание молодых девушек. Стоит нам только выйти на пляж, удобно расположиться, как начинается паломничество мужчин, которые жутко хотят узнать, который сейчас час. Приходится бороться с желанием в следующий раз взять с собой гигантский будильник или бабушкины ходики и положить их рядом, чтобы каждый нависающий надо мной самец первым делом удовлетворял свою жгучую потребность узнать время. Ходики удобны еще и тем, что к ним можно прикреплять таблички. Например, 'Не курю', 'Спичек нет', 'Сигарет нет даже случайно, несмотря на то, что не курю', 'Расписание работы дискобара не знаю', 'Меня зовут не Марина', 'Мы с вами не учились в одной школе', 'Точно не учились, особенно в той, которая сгорела', 'Мне нравятся актеры, но в кинотеатре, а не на пляже', 'Я не играю на гитаре', 'Я не приехала из Омска', 'Мне не хочется апельсин', 'Теперь, когда узнала, что вы - из Омска, нельзя ли мне немного позагорать?', 'Нет, я не летала на воздушном шаре в прошлую пятницу', 'Ах, это было в Омске и вы руководили полетами? Очень жаль, что вас отстранили', 'Не отстранили? Вы просто в отпуске? Тогда жаль, что не отстранили', 'Я сама вам позвоню, но телефон не нужно записывать, диктуйте, я запомню'... Пожалуй, табличек получается слишком много. Проще завести тетрадку под названием 'Ответы на все вопросы' и безмолвно вручать ее желающим пообщаться.

Бедный старый мостик на пруду в Серебряном бору, чего только тебе не приходилось слышать! Рядом с тобой объяснялись в любви, разбивались сердца, выяснялись отношения, наверняка ты устал от людских речей. Но поверь, твоя жизнь была бы гораздо спокойней, если бы на тебе стоял будильник с огромным циферблатом.

После очередного вопроса о времени я решила сматывать удочки. Встала, подняла полотенце и пошла. Ступила на мягкий песок, прошествовала мимо лодок и тогда в первый раз заметила его, Валеру. Тогда я еще не знала, что он - Валера, меня даже пока не интересовало, как его зовут, но первая встреча запечатлелась в памяти. Он был высоким шатеном лет двадцати с неплохой фигурой, но не это привлекло мое внимание. Шатенов с отличным телом ведь пруд пруди, а вот тех, кто рассматривает через лупу лист растения, не очень много.

Я тогда еще подумала: 'Надо же, типичный ботаник. И кому-то ведь не повезло, кто-то с ним встречается! Что может быть хуже свидания с ботаником? Только то свидание, на которое он не пришел'. Преисполнившись сочувствия к неизвестной подружке Валеры, я переоделась и направилась в бар, где сидела моя тетя.

Моя тетя - тот еще фрукт. Она почему-то решила потратить свой отпуск в России, а не на родных курортах флоридской Сарасоты. И почти месяц искала для меня жениха.

'Тебе нужен мужчина с воображением, - говорила она. - Обычный парень не годится для такой красавицы. Только с воображением и только с большим!'

Я тогда еще не знала, что тетя имеет в виду, поэтому невинно поинтересовалась, зачем мужчине воображение.

'Чтобы скучно с ним не было! - отрезала тетя. - Допустим, в его доме двадцать комнат. Нужно чтобы воображения мужчины хватило на то, чтобы придать хороший вид каждой! Или, скажем, у него яхта. Пусть выберет такой цвет, чтобы был приятен, а не просто белый. Вот зачем мужчине воображение'.

'А если у него нет двадцати комнат? - робко спросила я. - А есть две-три?'

'Такой мужчина тебе не нужен! Его воображению негде разгуляться'.

К этой самой тете я и подсела, вернувшись с пляжа. Ее отпуск подходил к концу, а мужчина с подходящим воображением так и не был найден. Но тетя не отчаивалась. Обещала, что выхлопочет мне визу и прокатит по побережью Калифорнии. Там мужчин с воображением можно выбирать прямо по яхтам.

- Как тебе новый крем для загара? - спросила тетя. - Хороший. Французский. Дорогой. Не подделка.

Я была на нее похожа лишь черным цветом волос. Моя глаза - карие, а у тети - зеленые, мой нос прямой, а ее - с горбинкой. Тетя предпочитала яркие цвета и сейчас была выряжена в красную легкую блузку, которая маячила на фоне тусклого коричневого бара как тряпка в руках тореадора.

Мне пришлось поговорить о креме для загара, затем о духах, потом о маслах... иногда казалось, что тетя разучилась поддерживать беседу на другие темы. А ведь раньше, до того как удачно вышла замуж, была нормальным человеком.

Внезапно тетя осеклась и остановила проникновенную речь о том, что одеколон о мужчине скажет больше, чем его ботинки, и что нужно остерегаться серфингистов, на которых нет ни одеколона ни ботинок. Я проследила за ее взглядом и увидела того самого ботаника, который шел прямым курсом к нашему столику. Его походка была упруга, как бывает у спортсменов или талантливых артистов-алкоголиков, пытающихся спортсменов играть.

- Этому что здесь надо..., - с недоумением одними губами произнесла тетя. Ее опытный взгляд сразу же зачислил ботаника в раздел 'такого исправит лишь богатая теща, если умрет сразу после свадьбы и все завещает дочери'.

Незнакомец же по-хозяйски отодвинул стул и, не спросив разрешения, сел рядом с нами. Он был одет в дурацкую темно-синюю клетчатую рубашку. В такой рубашке ходил мой отец, если верить фото двадцатилетней давности. Может быть она из той же партии? Говорят, что в СССР умели делать прочные вещи.

- Здравствуйте, леди! - сказал он.

Клянусь, было произнесено именно 'леди' и ничто другое!

- До свидания, мистер, - ответила тетя.

- Я тоже очень рад, - улыбнулся незнакомец. Его улыбка была открытой и радушной. Уже потом тетя мне скажет, что такой настоящей улыбки в природе не встречается, а она - наверняка продукт долгой работы профессионального мошенника над позитивным образом. - Прошу прощения, что встреваю в вашу беседу, но я стоял под тем окном и невольно слышал, о чем вы говорили.

Его рука указала на ближайшее распахнутое квадратное окно, довольно высокое, расположенное, не меньше чем в метрах двух над землей.

- Подслушивать нехорошо, - отрезала тетя.

- Я знаю, - вздохнул парень. - Большинство мужчин считает, что женщин не нужно подслушивать, за ними надо подсматривать. А я всегда иду против течения. Уж простите.

Я с трудом подавила улыбку. Гость начинал вызывать симпатии.

- Что вам надо? - голос тети был резок. Она определенно решила избавиться от нежелательного знакомства.

- Мне очень понравилась ваша племянница, - честно ответил парень. - Я слышал, как она говорит, что отвечает на вопросы. Она умна, вы знаете? Я просто не смог пройти мимо. Умные девушки встречаются так редко, что с трудом удерживаюсь от желания жениться на каждой.

Тетя скептически хмыкнула.

- Видимо, совсем не встречаются, если вы до сих пор не женились, - она не давала спуску незнакомцу, несмотря на мой заинтересованный взгляд. - Мне лично никогда не нравились излишне влюбчивые мужчины. Вы ведь к ним относитесь?

- К ним, - покаялся парень. - Но относился. Уже не отношусь! С сегодняшнего дня.

- Что же случилось? - встряла я в разговор, опасаясь, что тетя сейчас скажет какую-нибудь грубость.

Он посмотрел на меня глазами цвета пасмурного серого неба и ответил:

- Понимаете, ваша мудрая тетя права. Я всегда был влюбчивый, с самого детства. Когда мне было лет тринадцать, то я был влюблен, наверное, во всех знакомых девушек. Это чувство длилась долго... так долго, что мне казалось, оно никогда не закончится. Но сегодня я вдруг понял, что все. Влюбленность во всех прошла. Она исчезла, осыпалась как осенняя листва. И осталась лишь одна-единственная влюбленность. В вас.

Так я познакомилась с Валерой. Он оказался очень приятным мужчиной, милым, веселым, начисто лишенным 'воображения'. И был таким до тех пор, пока... Но не буду забегать вперед.

С тех пор прошел почти год. Мне исполнилось двадцать два.

За день до того, когда все началось, мне приснился странный сон. Приснился под самое утро, я не досмотрела его до конца, - за стеной заиграл на барабане пьяный сосед. Конечно, мне известно, что у него нет барабана, но звуки, которые он издает, очень напоминают ударную установку. Я просыпаюсь под этот шум почти каждое утро, но не испытываю злости к плюгавому мужичку с трясущейся головой. Если бы на каком-нибудь Страшном суде поинтересовались моим мнением о соседе, то я бы простила его. Сказала бы так - дайте ему барабан и научите наконец играть. И - простила бы. Пьяный и шумный сосед - мелочь. Я теперь хорошо знаю, что мелочь, а что - нет.

Так вот, в этом сне я находилась у себя дома. Сидела за своим старым коричневым столиком и разглядывала книгу, лежащую передо мной. Она была в черном кожаном переплете, гладком и холодном, без названия. Откуда эта книга взялась - загадка, но я тронула обложку и раскрыла первую страницу. К моему удивлению, там была всего-навсего одна строка. Я даже перечитала ее несколько раз, чтобы убедиться, что зрение меня не подводит (и это во сне!). Но строка меняться не желала: 'Теперь уже нет сомнений, что Влад решит воскреснуть'. Какой Влад? Почему нет сомнений? Как можно решить воскреснуть? Эти мысли пронеслись в моей голове и сложились в единственный вывод - бред. Я, правда, хотела перевернуть еще одну страницу, но помешал барабан.

На следующее утро, вроде бы, все было как обычно. Я встала, приняла душ, оделась, съела бутерброд, почистила зубы (их нужно чистить после завтрака, а перед ним - только полоскать, делайте так и стоматологи останутся без куска хлеба, верно говорю) и пошла на работу. Я после школы поступила на заочное отделение архитектурного университета. Свободного времени было много, денег мало (моя единственная родственница из Америки делала переводы нерегулярно, хотя, если честно, я ее не просила и об этом), поэтому пришлось покрутиться.

Последние два месяца я работала в элитном парфюмерном магазине. Работа не очень нравилась. Нет, с ней можно смириться, но вот хозяин... сорокалетний мужик, отец троих детей, очень любил жаловаться. Он утверждал, что жена его не любит, изменяет, да и вообще делает несчастным. О своих несчастьях он рассказывал мастерски, как и о том, что вот-вот разведется. Говорил, что ему нужна лишь подходящая девушка, милая красивая, хозяйственная, черноволосая и при этом смотрел на меня очень многозначительно. Я потом спрашивала у сотрудниц, что он говорил им перед тем, как затащить в постель. Выяснялось, что в его рассказе менялся только цвет волос. Остальное было слово в слово.

Мужчины вообще не любят отклоняться от канвы, которая приносит результат. 'Ты - самая лучшая', 'Я просто счастлив, что нашел тебя', 'Уже давно не люблю жену, а живу с ней ради детей', 'Думаю о тебе все время', 'Сыграл бы тебе на гитаре, жаль только негде', 'Мне бы хотелось поселиться в тихом месте в лесном домике, чтобы разобраться в своей жизни', 'Но при этом думал бы о тебе', 'Разведусь вот-вот, уже почти все решил, остались лишь мелочи', 'Ты - просто совершенство' - вот обычный набор фраз любого женатого ловеласа. Эти фразы ничего не значат, потому что служат прелюдией к главным словам, произносимым в конце: 'Знаешь, сидения моей машины отлично раскладываются'.

Хотя я была настороже, Виталий Петрович не терял надежды. И платил неплохо. У него молоденькие сотрудницы сначала получали много, потом - еще больше, а затем он их увольнял и начинал все сначала. Лишь со мной забуксовал. Ну, пусть. Сколько нужно времени мужчине, чтобы понять, что ему ничего не светит? Год? Два? Жизнь? Наверное, зависит от его наглости и самоуверенности.

- Привет, Анечка, отлично выглядишь, - сказал он мне в тот день, глядя масляными глазками.

- Здравствуйте, Виталий Петрович. Спасибо. Когда будем расставлять новый товар? - я терпеть не могу хозяина, но вежлива всегда. Так проще жить. Будь вежливой и никто не поймет, что ты о нем думаешь. Вместо того, чтобы улыбаться и уворачиваться, я бы с радостью врезала ему по физиономии утюгом, который у нас лежал в подсобке, но мне была нужна работа. Пришлось пойти на компромисс с совестью - она молчит из-за пустяков, а я ее кормлю на заработанные деньги. Ну, и себя заодно.

- Уже можно! - хозяин магазина театрально взмахнул рукой, указывая на служебную дверь. Он тогда был похож на соблазнителя-переростка: дорогущие черные рубашка и брюки, аромат одеколона Клив Кристиан и обвисшее лицо в обрамлении негустых темных волос.

Я пошла вдоль белого и длинного прилавка, гадая, последует ли Виталий Петрович за мной, чтобы предпринять одну из своих безуспешных атак или нет. Он не последовал, наверное, был чем-то занят. Вот и хорошо. К счастью, хозяин не прибегал к насилию, иначе я бы уже давно отсюда ушла, но все равно его прикосновения оставляли неприятное и липкое впечатление.

Открывая дверь служебного помещения, я еще не подозревала о том, какой сюрприз там ожидает, поэтому с легкой душой задержалась ненадолго около зеркала, висящего на стене. Каждая девушка должна быть уверена, что с ней все в порядке, иначе этот мир рухнет и его никто даже не будет оплакивать.

Со мной был порядок. Я спортом не занимаюсь, но много двигаюсь и не переедаю, поэтому фигура хорошая. Денег на роскошное питание не хватает, все уходит на одежду, откладываю даже покупку новых стульев. Одежда и обувь - это лицо девушки, вот что вам скажу. Не понимаю американок с их практичностью и шлепанцами в любое время года... впрочем, вернемся к сюрпризу.

Служебное помещение было небольшим, но светлым. Впечатление не портили даже массивные решетки на окнах. На обшарпанных светлых столах, расположенных вдоль стены, уже был разложен товар. Поставщик Сергей постарался. Золотистые коробки с духами, черные пудреницы в плетеной корзинке, разноцветная помада, душистое мыло - все было здесь. В комнате стоял необычный запах смеси из парфюма разных марок. Я оглядела это богатство и, вздохнув, направилась к шкафу, где лежал журнал учета. Нужно все проверить, хотя за последнее время не было ни одной ошибки - товар всегда сходился.

Я открыла стеклянную дверцу шкафа, достала оттуда толстую синюю тетрадь в твердой обложке и... тут же уронила ее на пол. Под ней лежала книга. Та самая, черная. Из сна.

Тетрадь упала с грохотом, но я даже не проследила за ней глазами. Все внимание было приковано к находке. Я так хорошо запомнила эту книгу, что сразу узнала ее. Кожаный переплет без запаха, желтая кромка страниц... ошибки не было, точно она. Прищурившись и почему-то быстро оглянувшись по сторонам, я перевернула обложку, открыв книгу на самом начале. Первая страница выглядела древней, пожелтевшей от времени, но не ломкой и не хрупкой. Однако не это интересовало меня, а надпись. Ровно посередине листа обычным шрифтом, напоминающим 'Таймс', было выведено: 'Влад уже воскрес. Тебе даруется право действовать'.

Я уставилась на написанное. По наивности своего взгляда наверняка могла бы поспорить с моим давним приятелем Женечкой, который с одинаковым выражением лица выжимал сто килограмм или слушал рассуждения о Достоевском.

Резкий звук за спиной заставил судорожно обернуться. В дверном проеме стоял голубоглазый Сергей и улыбался своей развязной улыбочкой. Вы не подумайте, в обычное время я ему даже рада. Он умеет шутить, болтать о пустяках, невзначай прикасаться (так, что не придерешься), зазывать на какую-нибудь тусовку, чтобы потом воспользоваться плодами, как говорится... Сергей - хороший парень. Он меня, конечно, не любит страстной любовью, но хочет. Это нормально, я не в обиде. Но сейчас, когда передо мной возникла непонятная книга, Сергей был явно лишним.

- Что ты делаешь? - спросил он, хлопая противными белесыми ресницами (хотя, если честно, раньше они мне даже нравились). - Еще не проверяла?

- Нет, сейчас начну. Просто не люблю, когда кто-то стоит над плечом, - кротко ответила хитрая я, рассчитывая, что он уберется по-быстрому.

- Так я пришел тебе помочь! - с энтузиазмом воскликнул Сергей, чем вызвал у меня неистребимое желание отказаться от похода с ним в ночной клуб. -Смотри, я ведь все разложил, чтобы было удобно. Вот духи - двенадцать наименований, мыло - шесть, все в стопках по десять штук, остальные - в коробках под столом, шампунь - ...

Я слушала его с тоской. Неужели так трудно понять, что у меня получится справиться самой? Нет, конечно, в прошлый и позапрошлый раз я просила его о помощи, но сейчас-то разве нельзя догадаться, что меня нужно оставить в покое? Откуда он может догадаться, спросите вы? Оттуда, отвечу я. Есть ситуации, когда нужно чувствовать, а не мыслить. Я ведь не могу его прогнать, но могу показать, что он лишний. Взгляните на мое кислое лицо, на равнодушные глаза, на то, как я выразительно смотрю на часы - разве это не наводит на нужные мысли? Нет? Ну что же, поздравляю. Вы - настоящий мужчина, самоуверенный и самовлюбленный самец.

Мне пришлось поднять с пола журнал учета и делать вид, что сверяю числа, хотя на самом деле гадала, как книга из сна могла оказаться здесь. Тогда я еще не усомнилась в своем рассудке, просто перебирала варианты. Остановилась на таком: книгу видела раньше, но не обратила на нее внимание. Потом она приснилась и сейчас я снова на нее натолкнулась. Логичное объяснение, не так ли?

Через полчаса Сергей наконец закончил ревизию самого себя и удалился, пообещав позвонить мне вечером. Я не стала говорить, что не возьму трубку. Может быть хоть таким образом выработаю у него чувствительность.

Положив журнал учета на стол, я ринулась к шкафу. Черная книга не привлекла внимания Сергея. В ней ведь не было ничего необычного.

Обложка снова распахнулась. Вообще, когда я брала в руки книгу, любую книгу, и открывала ее, мне казалось, что она распахивает передо мной свои объятия. А вот окажутся они теплыми или холодными зависит от содержания. Некоторые книги (с надписью 'Бунин') просто обволакивают волшебной игрой слов, а другие (с надписью 'Моэм') удивляют своей отстраненностью.

Я перевернула знакомую страницу, потом следующую. На листе было только одно слово 'Хранитель'. Странное дело. Некоторые издатели поэтов считают, что даже коротенькому стихотворению положена целая страница. Такая расточительность! Я думаю, что нужно призвать всех поэтов экономить бумагу, особенно тех, кто воспевает природу.

Но что означает слово 'Хранитель'? Это же явно не стихи. Недоумевая, я перевернула еще одну страницу. Там была фраза еще почище. 'Из-за любви' - гласила она. Это меня доконало. Доконала не сама фраза, а совпадение с моими мыслями.

Вот о чем я подумала, когда прочитала сообщение о Владе? Конечно, мне захотелось узнать, кто он такой! Перевернула страницу и вот тебе - 'Хранитель'. Потом подумала, с чего бы это он решил воскреснуть. Еще страница - 'Из-за любви'. Удивительно.

Я без всяких колебаний снова перевернула лист. На этот раз запись была длиннее: 'Сжечь меня или попытаться уничтожить всех принцепсов, чтобы стать единственной'. Точка. Хорошо, что никто не видел выражение моего лица в тот момент. Ведь вопрос, который я про себя задала, был 'Как мне разрешается действовать?'

Случайность это или нет? А если нет, то что я должна думать? Что спятила? Да и вообще кто такие Хранители? Где взять каких-то принцепсов для уничтожения? Нужно их убивать просто так или с выдумкой, чтобы помучились? Да и для чего, собственно, их нужно убивать? Вот только часть тех глупостей, которые пришли в мою голову за несколько жалких секунд.

В моей голове так и не появилось внятного объяснения происходящего. Я разрывалась между двумя мыслями: это - нелепая случайность или мне нужно срочно заняться своим здоровьем. А тут еще любопытство требовало не успокаиваться на достигнутом, а продолжать переворачивать страницы. Я находилась в смятении.

К сожалению или к счастью, мне так и не удалось почитать книгу дальше. Помешала Вика.

Вика - это моя коллега. Миниатюрная блондинка двадцати пяти лет. Она работает в магазине давно, почти год. Не думаю, что хозяин с ней теперь часто спит. Однако она расторопная и исполнительная, а ему нужно, чтобы хоть кто-то был в курсе торговли. Иначе непрерывная текучка кадров загубит его бизнес.

- Почему ты не выносишь товар? - спросила Вика, приподняв подкрашенные в черный цвет брови. - Или еще не закончила проверять?

- Закончила, - буркнула я, пытаясь загородить спиной раскрытую книгу.

- Ну так начинай!

Делать было нечего. Принцепсы могли еще немного пожить, мне нужно зарабатывать на хлеб насущный. Я перенесла журнал учета со стола прямо на черную книгу и принялась за дело. Вика мне помогала. Мы мотались туда-сюда как две белки, пока весь товар не оказался на прилавках и под ними. А затем нахлынули покупатели и мне уже некогда было присесть. Тому покажи, тому подай, сохраняй энтузиазм, радостное выражение лица и говори что-нибудь милое в ответ на всякий бред. Если следовать этим нехитрым правилам, то вскоре любая продавщица станет гением в психологии общения с нервными и спешащими людьми. Но почему-то не все продавщицы им следуют, а я - да. Может быть потому, что в глубине души хочу стать гением? Кто знает...

Мне удалось немного освободиться только к началу обеда. Поток покупателей схлынул, меня согласились подменить и я, забыв обо всем, кроме книги, ринулась в подсобку. Там все было по-прежнему: те же столы, тот же шкаф, тот же небрежно брошенный журнал, вот только книги под ним уже не было. Представляете мое разочарование? Я осмотрела все полки, заглянула во все щели, осталась без обеда, но так ничего не нашла. Куда она могла пропасть? Ее кто-то взял? Но кто? И зачем? Меня ведь беспокоила не столько пропажа, сколько то, что не найден ответ на главный вопрос: в порядке ли мое психическое здоровье.

Я вернулась за прилавок, отработала кое-как до конца смены и поплелась восвояси. Мой путь проходил через кафе, куда забрела, чтобы наскоро утолить голод, а потом отправилась в гости. Среди обилия знакомых у меня был только один человек, к которому могла приходить без приглашения и предварительного звонка.

Я шла пешком, чтобы сэкономить. К тому же было совсем недалеко. Мои мысли, запутанные, как никогда, крутились вокруг странной книги. Мне хотелось верить, что со мной все в порядке, но... мешали сомнения. Ко всем моим неприятностям только сумасшествия и недоставало.

К восьмиэтажному кирпичному дому на улице Станиславского я пришла быстро. Набрала код, поднялась на третий этаж и тихонько постучала в дверь. Она сразу же распахнулась. Меня уже ждали.

- Анечка, проходи, проходи, - в коридоре стояла пожилая женщина, одетая в доисторическое цветастое платье. Возможно, она когда-то была красива, но глубокие морщины уже давно избороздили ее лицо, а опущенные вниз кончики губ придавали скорбное выражение. Хотя у нее были все причины для скорби.

- Здравствуйте, Мария Федоровна, - сказала я. - Вот, забежала на часок. Если вам нужно куда-то отлучиться, то идите. Я посижу с ним.

- Спасибо, Анечка, - женщина прижала руки к груди. - Мне надо в магазин, да и к соседке...

Я только отмахнулась. Мне не нужны отчеты. Пусть идет, куда ей заблагорассудится. Я побуду и час и два и три... да что там, могу сидеть тут вечно.

Мария Федоровна начала собираться, а я свернула по темному желтому коридору, толкнула знакомую деревянную дверь и оказалась в небольшой комнате, в которой было душно от книг и плакатов. Мне не нужно спрашивать, что и где тут лежит, все уже давно известно. Это мой не первый и не последний визит.

Женщина хлопотала в коридоре, а я села на стул, стоящий около кровати. С того самого момента, как переступила порог комнаты, не отводила глаза от лица мужчины, который на ней лежит. Это лицо было мне знакомо до мельчайших черточек и, что хуже всего, оно не менялось...

Вот скажите, милые девушки, читающие мой рассказ, у вас есть рыцарь? Не остолоп в бутафорских доспехах, не светский щеголь, который притворится кем угодно, чтобы заманить вас в постель, а самый настоящий рыцарь без страха и упрека? Нет? А у меня есть. Вот он лежит. Его тело сильно исхудало, оно уже давно обездвиженно. Глаза бессмысленны, он ходит под себя в безразмерный памперс, из уголка рта течет слюна, которую нужно вытирать, но все-таки это - мой рыцарь. Валера уже не может ни с кем сражаться ради меня, говорить комплименты, заботиться обо мне, но я прибью любого, кто скажет, что он - не мой рыцарь.

Я взяла полотенце и вытерла ту самую слюну. Если надо, взяла бы мочалку и помыла его измученное тело. Валера стал моим рыцарем с тех пор, как сказал мне: 'Беги, я их задержу'. Простите меня все, кто знает об этом, прости меня, Валера, я ведь тогда побежала и оставила тебя с ними. Стыд-то какой. Даже сейчас, трезво понимая, что я ничего не сумела бы сделать, если бы осталась, не могу себе простить, что не осталась.

Моему рыцарю не хватает сущих мелочей. Голоса, движений и сияющих доспехов. Я бы отдала все, что имела, чтобы он мог воспользоваться этими доспехами. Продала бы свои немногочисленные драгоценности, одежду, обувь, ходила бы в рванине, лишь бы с ним все было хорошо. Но это не поможет.

Я просидела с Валерой полтора часа до возвращения Марии Федоровны. За это время рассказала ему все последние события, которые стряслись со мной. Поведала и о черной книге. У меня нет от него никаких тайн. Когда мать Валеры вышла в зал, я поцеловала его худую руку и попрощалась. До свидания, мой рыцарь, я скоро приду опять.

Уже совсем стемнело, когда мне удалось добраться до метро. Почему-то там была приличная толпа, и я с трудом начала пробираться вдоль дверей. Сама станция мне не была нужна, просто путь к дому лежал через нее.

Совсем рядом, метрах в трех, я заметила какого-то мужчину. Он смотрел на меня, приветливо улыбаясь, словно встретил давнюю знакомую. Блондин с карими глазами, одетый в темно-красную, почти коричневую куртку. Он был очень красив, но я вообще-то не млею от красавчиков. Однако мне пришлось улыбнуться в ответ. Вдруг мы уже встречались? Может быть он учился со мной в одной школе? Или блондин просто из тех отчаянных парней, кто знакомится на улице? Я уважаю их изобретательность и смелость. Иногда уличным приставалам удается заинтересовать даже меня. Конечно, это не длится долго, но все же, но все же...

Тем временем блондин, не переставая приветливо и даже ласково улыбаться, засунул руку за пазуху. Интересный жест. Что он хотел оттуда достать? Цветок мне в подарок? Визитку? Серебряные часы на цепочке? Я обычно пытаюсь угадать развитие событий, объяснить их еще до того, как результат станет ясным. Но в тот раз промахнулась. Красавчик достал не визитку и не часы. А пистолет. Черный с матовым оттенком и очень нехорошим глазом-отверстием. В глазах я разбираюсь, друзья. Пожалуй, никогда и ничто не могла рассмотреть так быстро и в таких подробностях, как тот пистолет и руку, держащую его. Мне показалось, что на недлинном стволе была небольшая царапина слева, а палец, лежащий на курке, мог похвастаться неплохим маникюром. Я увидела, как этот палец медленно, словно нехотя, начал нажимать на курок. Что любопытно, блондин все еще улыбался. Ну, а потом раздался выстрел. Неплохое завершение дня, не так ли?

Глава 3. Андрей: 'Выстрел меткий, но бесцельный, или все начинается с предательства'

- Гримуар активирован, - вот что сказал нам шеф в ту злополучную ночь.

Я никогда не думал, что ЖЗ так быстро отреагирует на финт Влада и вызовет нас по пейджеру.

- Появление гримуара Рахавама - это код 'В', - шеф упорно гнул свою линию, словно перед ним собрались одни идиоты. - Я не знаю, сколько Претендентов гримуар завербует на этот раз, но самый опасный - Владимир. Хотя подкрепление уже вызвано, мы не можем сидеть сложа руки. Ставлю задачу - найти Владимира и уничтожить. Попутно - ликвидировать других, если встретятся. Вопросы есть?

Конечно, у нас были вопросы, как у детсадовцев, которым объясняют возникновение Вселенной и формирование черных дыр. И главный из вопросов - что все-таки произошло?

- Гм..., - я нарушил тягостное и неопределенное молчание. - Виссарион Григорьевич, а как это все случилось-то? Влад вообще кто? И... где он сейчас?

Странное одутловатое лицо ЖЗ, испещренное совсем неглубокими морщинами, зашевелилось. Он сейчас был похож на хищного жука, который упустил добычу, но поклялся себе не знать покоя, пока не схватит ее вновь.

- У нас мало времени, - выдавил из себя шеф, словно забыв о том, что только что предложил задавать вопросы. - Владимир жив. Он либо у себя дома, либо в заранее оборудованном логове. Где - не знаю. Перед 'дуэлью' он оставил и сотовый и пейджер в машине. Далеко от Москвы уехать не может, иначе выйдет из дела. Его можно убить. Действуйте.

Нам ничего не оставалось, как выполнять приказ. Для меня, Миши и Стаса борьба с уже возникшей аномалией была в новинку, но остальные имели кое-какой опыт. Как я уже говорил, последняя аномалия произошла двадцать два года назад тоже в Москве, а предпоследняя - около века назад в Лондоне.

Я собирался действовать точно по инструкции, шутки кончились. Броник на торс, две пушки: Кольт Питон и Глок - один на пояс, другой подмышку, короткий меч за спину под плащ, нож на голень и линза в левый глаз. Это - прикид а-ля 'гражданский'. Для штурма у нас имелось все, но в стандартных ящиках. Один ящик - два комплекта. В багажник каждой машины - по два ящика.

Что бы ни случилось с Владом, кем бы он ни стал, это не меняло главного - Влад предал то, чему служил. Он - самый обычный иудушка, каких полным полно в любой квартире любого подъезда любого дома.

Через несколько минут пара черных бронированных джипов BMW выкатилась из гаража. Мой глаз не сразу привык к линзе, а спина - к мечу. Претендентов можно было узнать сразу, но только увидев в инфракрасном спектре. Он очень близок к привычному свету. Хранители тренировались по старинной методике, чтобы слегка различать инфракрасное излучение. Линза - просто запасной вариант, дань прогрессу. Чего не скажешь о мече. Сейчас меч - перестраховка. За одну ночь никто из Претендентов не сумел бы выйти на уровень, требующий расчлененки для верного убийства. Но инструкции были написаны до нас на листе большого кладбища, где буквы - трупы предшественников.

Однако я постарался прогнать мрачное настроение. Баранку крутил Миша, демонстрируя греческий профиль, мне оставалось лишь любоваться огнями, вывесками и силуэтами девушек, между теплыми телами которых и мной стояло одно большое неоконченное дело.

К дому Влада мы подъехали быстро. Он всего в нескольких километрах от Москвы. Миша не стал приближаться к воротам и остановился, даже съехав с дороги. Молодец. Мне бы не хотелось ловить осколки мин своей задницей, она создана для широких кресел, мягких стульев и комфортных санузлов.

Дом встретил нас чернотой окон, невысокой оградой и спящими соседями. Отличная пора, чтобы взять в руки штурмовую винтовку. Багажники машин распахнулись и мы, пошерудя в ящиках, мгновенно превратились в элитное боевое подразделение придурков, упустивших настоящего чудотворца, который все это время маячил перед нашими носами. Но вальс еще можно отыграть назад. Шеф сказал, что гримуар сделал Влада Претендентом. Мы прикончим его и одним станет меньше. Остальные - цыплята по сравнению с тренированным Хранителем.

- Спокойно, ребята! - Черномор командует. В каске с прибором ночного видения и переговорным устройством она выглядит как кошечка, залезшая в пустой цветочный горшок. - Влад не мог знать, что не успеет выстрелить первым и не был полностью готов к тому, что воскресать придется сегодня. Я не думаю, что в доме много ловушек.

Что-то все-таки есть в этой девице... Что же? Красивые ноги? Пухлые губы? Нет, не то... А, вспомнил! В ней есть логика.

Наш отряд побежал к ограде, согнувшись и россыпью, как сухой горох из банки. Я перемахнул через слегка облезлую деревянную перекладину, подкрался к окну на первом этаже и осторожно заглянул внутрь. Никого. Даже шторы нет.

Рама белая и хлипкая. Короткий удар рукой и шпингалет не выдерживает, сгибаясь в поклоне перед нечаянным гостем. Я лезу в окно, одолеваемый сомнениями, что такой серьезный тип, как Влад, станет жить в таком несерьезном домишке. Но посмотрим. Стекло не разбито, пока все тихо.

Я заползаю внутрь как угорь в подводную нору, полную сокровищ. Оглядываюсь. Все с зеленоватым оттенком из-за моих 'совиных' стекол. Массивный шкаф, тумбочка, еще один шкаф, на полу лежат штаны, на кровати - полутрусы-полуплавки. Дом явно не заброшен, здесь кто-то обитал еще недавно.

За дверью шорох! Моя винтовка смотрит туда, готовая сказать 'привет' и сразу же 'прощай'. Стас... Выглядит как головастик что за компами, что в боевом облачении. Интересно, станет ли лягушкой? Для этого ему нужен хороший пруд, полный невзгод и опасностей. Возможно, гримуар ему такой подарит.

Однако мне не стоит отвлекаться от прозрачного монитора, вмонированного прямо перед прибором ночного видения. Там отображаются наши. Все близко, все живы.

- Никого тут нет, - в наушниках слышится раздасадованный голос Черномора. - Нужно обыскивать.

Она права, но обыск отнимет у нас столько времени, сколько подземный ход отсюда и до ближайшей сауны с горячими девочками. Мне не хотелось включать свет и предчувствие не подвело.

- Шум за окном. Машина! - голос Миши был тих.

Я осторожно выглянул. Серые допотопные Жигули плыли в ночи как плоскодонка в океане. Они приближались со стороны, противоположной той, где мы оставили джипы.

- Все в засаду, - Черномор сегодня была в ударе. На ее совести один труп и одна аномалия. День прошел не зря.

Я замер в глубине комнаты и через окно взял на прицел колеса. Плоскодонку ожидает не бесславный конец изначально рваной галоши, а почетная гибель от крупного калибра. Ее конструктор может гордиться - одна из тысячи умрет как надо.

Жигули остановились у перекладин ворот. Из машины деловито вылезли двое мужчин. Оба черноволосые, бородатые, одетые в темные майки и треники. Влада среди них не было.

- Его родственнички? - голос Черномора отражал неуверенность.

- Посмотрим, - ответил я. - Держите их на прицеле. Будем брать внутри дома.

Иногда меня удивляет пофигизм некоторых личностей. Подъехали к главному входу с зажженными фарами и музыкой, ничего не проверили и направились прямо к двери как султан к своим наложницам. Или эти двое ни о чем не знали? Тогда будет жаль. Черномор сейчас очень зла, алтарю ее самолюбия нужны жертвы.

Мужики, громко переговариваясь, подошли к дверям, открыли замок и сразу же стали похожими на молодые дубки, павшие под ударами опытных лесорубов.

- Тащите их внутрь, - раздавался зловещий речитатив Черномора. - Здесь есть комната без окон? Туда!

В моей закостеневшей душе шевельнулось подобие жалости. Черномор владеет ножом лучше всякого мастера резьбы по дереву. В том смысле, что она может снимать очень тонкую стружку.

- Кляпы! Где кляпы?! - наша девочка не унималась. Дело требовало моего вмешательства. Нормальный допрос начинается с вежливых фраз, плавно переходящих к угрозам и только потом к кляпам.

Я оставил Стаса наблюдать за окрестностями и протиснулся в большой чулан, размерам которого мог бы позавидовать зал в хрущевке.

Мужики сидели у стены, опираясь на скованные наручниками руки. Их головы соприкасались с раскачивающимися красными авоськами, наполненными луком и чесноком. Неприятное соседство. Я бы постарался такого избежать, но мужики сидели тихо, не сводя глаз с очаровательной брюнетки, успевшей снять каску. Ее нежные ручки поигрывали ножом с ловкостью циркового фокусника, а тронутые поволокой чудесные глазки смотрели на пленников так, как фермер смотрит на старую курицу, переставшую нести яйца. Наша девочка отошла к двери, но уже видно, что она успела показать свою хватку - по шее одного из мужиков стекала струйка крови.

Я демонстративно встал между Черномором и ее жертвами.

- Ты кто? - мой палец прицелился в грудь мужика справа.

- С-Сергей...

- А ты? - палец сместился влево.

- Автандил!

Невероятно.

- Знаете Влада?

Молчание было ответом. Пленники лишь переглянулись, качнув бородами и врезавшись лбами в лук.

- Запомни наконец, что кожа легче снимается со спины, - сказал я, обернувшись к Черномору. - А не как ты в прошлый раз - с лица.

Наша милая девочка и бровью не повела. Она пошла мягко, словно рысь, игриво пуская ножом мне в глаза блики от лампочки. Выражение лиц пленников заслуживало самого пристального внимания. Оно улучшалось, облагораживалось с каждым шагом Черномора. Первый шаг - недоверие, второй - проблески понимания, третий - сосредоточение, четвертый - просветление, мудрое и чистое, как весенний горный ручей.

- Знаем! - на последнем, пятом, шаге выпалил Сергей.

Через десять минут мы отбывали, оставив спеленатых пленников на полу. Их потом заберут менты, которым позвоним. Пусть шьют им, что хотят, - пособники Влада не должны оказаться на свободе, пока все не закончится. Наша организация традиционно дружит со спецслужбами.

Мы снова в машинах и снова летим по пустынным дорогам. Мне всегда нравилась ночная езда, но не в этот раз. Впереди - мой бывший коллега, воскресший, изменившийся. Шеф сказал, что его можно убить, и у меня уже были кое-какие соображения насчет того, что с ним произошло. Влад действительно располагал логовом, о котором мы не знали. Эти двое мужиков в трениках - его двоюродные братья. Влад появился в логове в бессознательном состоянии и они, в отсутствие инструкций, решили забрать вещи из прежнего дома. Думали, что успеют, если поторопятся.

Логово не очень далеко от нас. Все было расчитано. Влад наверняка уже давно готовил свое воскрешение. Здесь не обошлось без помощи того самого манускрипта в сейфе, к которому заместитель шефа имел доступ.

На этот раз Миша остановился слишком уж далеко от цели. Машины были брошены и мы пошли гуськом по высокой траве, нежно обнимающей наши грубые ботинки.

Забор был основателен - кирпичный, метра в два высотой, ворота железные, прочные. За ними виднелся дом - типовой двухэтажный проект с балконом под зеленой крышей и большими окнами. Двор, освещенный фонарем, мне сразу не понравился, он просматривался как пустыня Каракум в полдень.

- Обесточить! - сказал я, показывая рукой на ближайший электрический столб. Черномор уступила мне командование. И правильно - разгневанная крошка думает о мести и о предстоящем разговоре с шефом наедине. ЖЗ пока не стал выяснять отношения, но, чувствую, и Мише и его пассии в конечном итоге не поздоровится.

Стас полез на столб, а мы рассредоточились и залегли в траве вдоль забора. Свет вскоре погас, а дом наполнился суетой. Там не спали. На случай, если у них есть внутренний генератор или еще что-то в этом духе, я приказал быстро форсировать преграду.

Теперь мы замерли вдоль стен, напоминая каменных атлантов на барельефе. Дверь скрипнула и на цивильном трехступенчатом крыльце показался один из обитателей дома - мужчина в джинсах и красном халате, из тех, которые чаще встречаются в Узбекистане, чем в Подмосковье.

Умелые руки Миши дернули жильца за ноги, тот не стал сопротивляться и послушно завалился навзничь. Когда человек так падает, то не успевает закричать, это невозможно физически, и насчет шума я не волновался. А зря. То ли его голова оказалась слишком тяжелой, то ли крыльцо слишком звонким, но звук раздался такой, что любому сразу стало ясно: что-то плотное столкнулось с чем-то пустым.

- Рыжий, что там? Ты в порядке? - раздался голос из глубины дома. И сразу - привычный с детства щелчок взводимого курка.

Мне казалось, что рыжий тут - Влад, но, похоже, на это произвище нашелся более достойный претендент.

- Порядок! - глухо ответил я. - Иди сюда. Мне помощь нужна!

- Что? Не слышу!

Конечно, не слышит, я ведь не собираюсь кричать, иначе он поймет, что голос-то принадлежит не рыжему, а просто какому-то брюнету, забредшему на огонек.

Мой кашель был ответом.

- Что с тобой? - на крыльце показался еще один тип.

Рывок - и его голова бьется о крыльцо. Знаете что? Таким макаром мы выманим их всех!

Но не говори 'гоп', пока не пройдешь через кирпичные стены. У всякого плана есть изъян и сейчас он предстал в облике молодой женщины, выбежавшей наружу с криком:

- Витя! Витя!

Ну что за народ? Кто же посылает женщин на поиски? Или настоящих мужчин в этом доме уже не осталось?

Миша решил сыграть в галантность. Он не стал дергать девушку за ноги (неплохие, надо сказать), а сгреб за талию, намереваясь зажать рот рукой. Ошибка! Еще одно доказательство того, что мой друг не умеет обращаться с женщинами. Громкости ее визга позавидовал бы гудок теплохода, готовящегося столкнуться с баржей.

'Придушить! - тут же возникла мысль.- Немедленно придушить!'

Все-таки правда, что друзья часто думают одинаково. Миша схватил барышню не только за рот, но и за шею. Звук затих, но поздно. В окнах замелькали лучи фонарей, заклацали затворы... там что, целый взвод?

Кто-то высунулся из окна второго этажа, сжимая в руке пушку. Черномор не стала ждать. Выстрел - и голова задумчиво повисла, любуясь красотами ночи.

Миша бросил полупридушенное тело и метнул в окно гранату со слезоточивым газом. Самое время надеть хобот и притвориться слоником.

В окнах зажегся тусклый свет. Там все-таки был электрогенератор.

Из двери выползал легкий белый дым. Еще пара гранат в окна и можно напрашиваться к хозяевам на чаепитие.

Мы нырнули в облако слезоточивого газа как в плотный утренний туман. Жильцы дома оказались не готовы к таким гостям, но я не стал упрекать их в негостеприимстве. Они выворачивались наизнанку, содрогаясь в кашле и размазывая сопли по лицу. Не бойцы. Мой наставник говорил: 'Проснулся утром - сними противогаз, вдохни свежий воздух полной грудью и снова надень'. Это он так шутил, но кое для кого его дурацкие шутки очень пригодились бы.

Мы разоружали народное ополчение и бегали по дому со скоростью зайцев. Нам нужен был Влад.

Я распахивал двери, дверцы шкафов, врывался в комнаты, но безрезультатно. Мне попадались лишь сжавшиеся фигуры, я только иногда нагибался и поднимал их пушки, чтобы сложить у ног Стаса. Влада среди жертв газа не было.

Минут через пять понял, что мы погорячились. Надо бы хоть кого-то допросить, но жильцы этого дома сейчас способны только рассказать, что ели на ужин. Точнее, показать.

Однако судьба вскоре сжалилась над бегающим мной. Я только собирался в очередной раз промчаться по залу, как заметил, что большая темно-желтая книжная полка крепилась к потолку и полу на каких-то странных железных планках. Может быть, конечно, так и надо крепить огромные полки, я не плотник, чтобы судить, но что-то эти планки мне показались слишком уж подозрительными.

Шкаф стоически выдержал мой фирменный удар ногой. Портить приклад винтовки не хотелось, поэтому я попробовал снова. Или газ подействовал и на меня или полка немного сдвинулась.

Я обошел сбоку и толкнул шкаф рукой, упираясь плечом в стену. И - чуть не упал. Он отъехал так легко, будто состоял из бумаги. За шкафом был проем с лестницей, ведущей вниз.

Два прыжка и я - в подвале. Там тоже свет. Маленький коридорчик, оклеенный белыми в синий горошек обоями, так и предлагает свернуть за угол. Я принимаю предложение, но вежливо пропускаю даму-винтовку вперед. Вижу зал, большую комнату. Посередине стоит то ли кровать, то ли стол с подушкой и одеялом, белые стены и кафельный пол измазаны углем. Я особо не присматриваюсь, но кажется, что это не просто пятна и линии, а письмена на арамейском. Меня интересует дальний, скрытый старинным черным бюро, угол. В нем - человек.

Мое оружие стремительно разворачивается, готовое гавкнуть, как верный пес. Я уже понял, кто это. Влад! В самом деле живехонек! Но он явно куда-то торопится. Мой бывший коллега словно ухватился за невидимую ручку двери и пытается открыть дверь, которой нет, как и ручки. Я не теряю зря времени и нажимаю на курок. Моя пуля метка. Она входит точно в то место, куда я целился. Но - в стену. Где же Влад?

В углу никого нет. Я бросаюсь туда, не веря своим глазам. Пытаюсь нащупать дверь, но наталкиваюсь лишь на холодную безразличную стену. Пусто! Быстро оборачиваюсь в надежде, что это - оптический обман и где-то напротив есть проектор. Ничего не вижу, хотя... Мне кажется, что рядом со столом-кроватью стоит какая-то красноватая прозрачная фигура. Похожа на старика с длинной бородой. Я присматриваюсь, щуря глаза и пытаясь выжать все, что можно, из линзы и моего тренированного зрения. Но фигура исчезает, растворяясь в воздухе. Мираж? Слишком много миражей для одного дня. Я же не в пустыне, в конце концов, а в центре цивилизации, которую должен защищать.

Мой доклад шефу емок и краток, как телеграмма на последние гроши. Я хотел организовать ловушку, используя людей Влада, но ЖЗ дал отбой:

- Владимир уже в другом месте и сюда не будет возвращаться. Можешь допросить пленников, но особо не усердствуй. Скорее всего, они не знают о всех его укрытиях.

Шеф возможно был прав, но у меня своя система. Если в доме собрались родственники Влада, то не может быть, чтобы никто ничего не знал. Кому-то всегда кое-что известно. И моя цель - найти этого 'кого-то'.

Мы позаботились о пленниках еще до приезда медиков. Капли в глаза, быстрая санобработка открытой кожи растительным маслом с последующим спиртом и все девять человек, попавшие в наши руки, через полчаса были почти как новенькие. Мы располагали тремя женщинами, шестью мужчинами и одним жмуриком (на котором сэкономили масло, есть все-таки польза от покойников!).

Я пристально оглядел жителей дома, размещенных в чистом подвале. Бородатые мужики только производили впечатление подавленных пленников. Если дать таким в руки оружие, то все изменится, словно по мановению посоха волшебника... имя волшебника запамятовал, но знаю, что набалдашник от этого посоха есть в каждом городе, он цепляется к подъемному крану и используется для сноса зданий.

Мужики меня интересовали в последнюю очередь - они скорее всего ничего не знают, а вот женщины... Дама лет пятидесяти в синем халате - родная сестра Влада, другая, помоложе, в брюках и зеленой рубашке - двоюродная сестра, а третья, симпатичное существо с веснушками и в коротком розовом халатике, - (не поверите!) троюродная сестра. Если вы в это все-таки не поверили, то правильно сделали. Я тоже не верю в троюродных сестер, особенно если они молоды и красивы.

- С кого начнем? - зашипела из-за моей спины Черномор. Ей не терпелось вонзить в беззащитных пленников свои зубки.

- Я лично начну с женщин, а ты молчи и смотри, - шеф дал мне полномочия решать, что делать с родственниками Влада, поэтому наша девочка заткнулась.

Вызываю дамочек по одной, начиная со старшей. С первыми двумя болтаю о том о сем, успокаиваю, обнадеживаю, да и вообще кажусь своим в доску парнем, по ошибке родившимся по другую сторону баррикад. Это мне нужно, чтобы усыпить бдительность третьей барышни.

Наконец добираюсь до веснушчатого создания.

- Влад у нас украл кое-что ценное, - забрасываю удочку и наблюдаю за реакцией. - Неплохо бы это вернуть.

- Я ничего не знаю, - отвечает создание с дрожащими коленками. - Не знаю, где Влад, и не знаю, где украденное.

Она клюнула, поверила. Ей ничего не известно о том, чем на самом деле занимался Влад в нашей конторе. Скрытность не всегда идет на пользу. Теперь прощупаем дамочку на предмет того, сестра ли она ему или спутница холостяцких ночей.

Невзначай спрашиваю:

- А вы с Владом спите здесь, не стесняясь родственников, или в другом месте?

Крошка вздрагивает. Смотрит на меня глазами раненой лани (когда все закончится, пошлю-ка я эту аллегорию на Букера, там любят такую напыщенность), а потом не удерживается и оглядывается на остальных, словно пытаясь убедиться, что они достаточно далеко. Попалась! Она думает, что те ничего не знают.

Беру девушку за руку и отвожу за угол.

- Мне нужен адрес этого уютного гнездышка, - говорю я. - И поживее.

Лицо лапочки начинает напоминать плакат Родина-Мать. Оно полно отваги и решимости.

- Не нужно меня заставлять прибегать к грубости, - мой голос тих и страшен.

- Вы сможете пытать девушку? - с возмущением спрашивает она. - Это же низко!

- Нет, что вы, - возражаю я, не желая выветривать романтическую дурь из головы девицы (с этим потом справится муж). - Моя душа полна благородства, доброты и сострадания. Я никого не пытаю.

Крошка облегченно вздыхает.

- Потому что у меня есть Черномор, - добавляю я. - Видите эту нежную леди со взглядом бешеной волчицы? Она пытает.

Крошка тихо ахает, а моя коллега, заметив наше внимание, подходит вплотную к девушке и смотрит ей прямо в глаза. Та бледнеет так, словно лицо сделано из гипса.

- Будем логичны, - продолжаю увещевать я. - Адрес мы все равно узнаем. У нас ведь есть и лекарства, которые развязывают язык. Но время не ждет, поэтому предпочитаем экспресс-метод. Согласитесь, что будет обидно, если вы скажете все тогда, когда красоте уже нанесен значительный ущерб.

Дамочка колеблется.

- К тому же, нам нужно только то, что спрятано в этом гнездышке. Как я уже говорил, Влад у нас кое-что украл, а мы просто хотим вернуть, - выкладываю я последний, решающий козырь. - Если найдем это там, то оставим Влада в покое. К чему он нам?

Крошка хочет верить и верит в мою ложь. Через пару минут я знаю все.

Теперь надо торопиться. Я беру с собой Черномора, а остальным предоставляю почетное право передать пленников милиции. Если так пойдет дальше, то нашим органам придется выстроить в Москве еще пару тюрем.

Мой путь лежит на Запад - там находится гнездышко. Начинает светать. Огромный черный джип несется по серой дороге, издалека наверное напоминая шар для боулинга. Я ставлю мигалку на крышу и теперь меня сопровождает цветомузыка.

За окном мелькают зеленые деревья, тусклые дома и редкие прохожие с не очень счастливыми лицами. Я бы тоже не был счастлив, если бы проснулся в такую рань. Но мне пришлось не спать всю ночь, поэтому я просто-напросто разгневан.

Мы останавливаемся у белого девятиэтажного дома. По стене в метре от земли находчивые строители выложили узор красной плиткой. Это - единственное украшение дома, не считая новенького черного джипа BMW. Но джип здесь временно.

- Отгони машину подальше, - говорю я Черномору, - и поднимайся.

Мне не нужно много времени, чтобы открыть замок подъезда, подняться по лестнице - близнецу всех ступенчатых грязнуль и проникнуть в дверь, обитую вызывающим красно-коричневым дерматином. Дверь за мной тихо захлопывается, но я не спешу идти дальше. Уже ясно, что квартира пуста, но в коридоре, примерно в десяти сантиметрах от пола, протянута тонкая белая нить. Стандартная ловушка, даже, скорее, сигнальная система. Если нить порвать, то хозяин это увидит, слегка приоткрыв дверь. Такой прыткий тип, как Влад, смоется мгновенно. А мне-то нужно, чтобы он вошел хотя бы в коридор.

Аккуратно переступаю через нить и оказываюсь в зале. Похоже, что в квартире две комнаты: зал и спальня. Более чем достаточно для свиданий. Некоторые люди умудряются прожить в таких комнатах всю жизнь. Честь и хвала спартанцам, но я не из них.

В зале белый мягкий угловой диван и черный огромный телек. Всю спальню занимает кровать под серым покрывалом. Кровать вплотную прижимается к коричневому шкафу и я беспокоюсь за тех, кто здесь занимается монотонными прыжками на спине и животе - шкаф-то может упасть прямо на голову от таких упражнений. На скорую руку обыскиваю квартиру - ничего полезного.

Достаю сотовый и звоню шефу, чтобы сообщить о гламурном болоте, в котором нахожусь.

- Постарайся взять Владимира живым, - скрипит ЖЗ. - Он может знать об остальных Претендентах.

Конечно! Старикан соображает. Насколько я понимаю Влада, он попытается их возглавить. И мне кажется, что это у него отнимет времени столько, сколько нужно теннисисту, чтобы на лету прихлопнуть муху.

- А как остальные? - интересуюсь я. - Пришла подмога?

- Да, наши люди уже патрулируют все, что можно, - успокаивает меня ЖЗ. - Бери Владимира и ни о чем постороннем не думай. Справишься?

Прощаюсь с шефом и заверяю его в том, что я - супермен и бэтмен в одном лице. Мне все по плечу, особенно, если сяду на шею Черномору.

Кто-то скребется в дверь.

- Осторожно, - еле слышно говорю я.

Для Черномора достаточно. Она входит тихо, как змея в нору к кроликам, и сразу же замечает нить.

- Засядем в спальне, - распоряжаюсь я.

Дамочка едва пожимает плечиками, грациозно проходит мимо меня, скидывая на ходу длинную черную куртку, и садится на кровать.

- Чем займемся, пока ждем? - спрашивает.

Черномор сейчас в черном обтягивающем свитере и в джинсах. Ее рука словно невзначай прикасается к сильно выступающей груди. Намек поймет даже слепой и глухой девственник!

- Поиграем в шахматы, - отвечаю. Черномор - слишком хитрая, она даже сексом не занимается без задней мысли. Пусть ограничится Мишей, а я притворюсь монахом-отшельником, минуту назад оставившем куртизанок и впервые уединившимся в келье. Нет смысла связываться.

Время течет медленно, но я не отчаиваюсь. Если мы не поймаем Влада здесь, то его в ближайшем будущем не поймает никто. Груз ответственности давит на меня так сильно, что просто заставляет лечь на кровать и закрыть глаза.

Однако мне не суждено заснуть. Часа через два после начала засады слышится шорох. Черномор настораживается. Пару минут назад она предлагала мне сделать массаж, а получив отказ, улеглась мне прямо на живот. Ну, если честно, то немного пониже.

- Он! - я не говорю, а показываю знаками. - Как только закроет за собой дверь - вперед.

Что-то Влад долго возится с замком. Наверное использует не ключ или отмычку, а какую-нибудь ржавую проволоку. Я прислушиваюсь так напряженно, что слышу, как скрипит кресло шефа на другом конце города. Или мне просто кажется?

Наконец дверь открывается и сразу же захлопывается. Мышка попалась! Даже не мышка, а целый крыс.

Мы с Черномором одновременно вылетаем в коридор. Она держит верхний сектор, а я стелюсь вдоль пола. Около двери действительно стоит Влад. Я вижу как округляются его глаза, но он не ударяется в панику. Прыжок! Таких прыжков я давненько не видывал. Если бы Владу не мешал потолок, то он мог бы попробовать ухватиться за крыло самолета, выполняющего рейс Москва - Нью Йорк.

Наши с Черномором пушки начинают свою канонаду. Выстрел, выстрел, выстрел... промах, промах, промах... От стен отскакивает штукатурка, а Влад показывает чудеса акробатики. Я не знал, что у него в роду были цирковые гимнасты. Он оттолкнулся от потолка, перелетел к стене, отпрыгнул, достиг дверей зала... Признаться, мне не очень хотелось вступать с ним в рукопашную.

Но все же теория вероятности работает на нас. Если долго стрелять по кому-то, то попадет даже скверный стрелок, а мы с Черномором - снайперы.

Звук пули, входящей в тело, для опытного уха слышен сразу. Это был мой выстрел. Влад резко втянул в себя воздух и рухнул у ног дамочки. На его левом бедре разливалось красное пятно.

Я только сейчас заметил, что мой бывший коллега был одет в какие-то лохмотья. Возможно, раньше на нем красовался неплохой костюм, но, похоже, в том месте, где Влад побывал, одежонку подпортили. На когда-то серой куртке была грязь, запекшаяся кровь... такой бы побрезговал даже бомж.

- А ты опустился за несколько часов, пока мы не встречались, - сказал я. - Не начал бы аномалию, ходил бы в чистом. А сейчас можешь рассчитывать только, что тебя в чистом похоронят.

- Рано радуешься, - процедил сквозь зубы Влад, зажимая рукой рану. - Если ты не убил сразу, значит, я тебе нужен. А если нужен, у меня есть шанс.

Я присел рядом на корточки и внимательно посмотрел на его лицо. Рыжеватая бородка не была как обычно аккуратно подстрижена, под глазами - синяки, короткие волосы всклокочены, на щеке - красное пятно, то ли кровь, то ли грязь.

- Кто сказал, что я радуюсь? - мой голос был спокоен. - Не делай резких движений! Вообще руками не двигай!

У Влада не было оружия, ничего не было, но я следовал инструкциям. Недавно выяснилось, что они более обширны, чем мы думали. Шеф ознакомил нас с новым разделом, о котором и не подозревали - 'Претенденты, читавшие Манускрипт'. Я смотрел инструкции на сотовом и диву давался. Не читал ничего более увлекательного с тех пор, когда в подростковом возрасте обнаружил книгу 'Кама-Сутра для чайников'.

- Зафиксируй ему руки, - приказ относился к Черномору. - Я перетяну рану.

Наша девочка старалась вовсю - я наблюдал за ней так внимательно, как наблюдают за поплавком в первые секунды рыбалки. Она не ограничилась наручниками, а связала эластичными бинтами кисти и даже пальцы. Это предписывала новая инструкция.

- Теперь позвони шефу и ментам. Ментам дай отбой, если им поступил вызов насчет выстрелов.

- А ты стал отличным командиром, - криво усмехнулся Влад. - Метишь на мое место, Доберман?

- Нет, твое место - стать соловьем и петь под дирижированием шефа. Что в твоем месте интересного?

- Острослов! - мой бывший коллега выплюнул эту фразу как ругательство.

- Ты мне лучше скажи, сколько Претендентов завербовал гримуар.

Влад молчал, глядя на меня из-под бровей.

- Косишь под героя? Ну-ну. Шеф-то извлечет из тебя все. Ты мне сам рассказывал, что ЖЗ раньше был психиатром.

- Кем он только не был, - осклабился Влад. - Думаю, что если аномалия быстро не закончится, то шеф еще удивит тебя. А что до Претендентов, то на меня вышло лишь двое. Один - полный баран. Живет на углу Жуковского и Харитоньевского. Подъезд напротив столба. Первый этаж.

- Баран? - удивился я. - Такого не жалко выдавать?

- Мне их все равно пришлось бы перебить, - Влад попытался пожать плечами и я увидел дыру на его куртке в районе сердца.

- А где другой живет?

- Не знаю. У него хватило ума не подставляться.

К нам снова присоединилась Черномор. Я пытался уловить в ее взгляде жалость к Владу, но темные глаза взирали равнодушно и презрительно. А вот мой бывший коллега пару раз посмотрел на нее с некоторой надеждой. Похоже, что любовь к сумасшедшей девице крепко вонзила свои когтистые лапы в его недоброе сердце.

- Почему бы вам не пойти за мной? - неожиданно спросил Влад. - Кто вы сейчас? Цепные псы. Проживете свою жизнь и издохнете либо от пули, либо от старости. А я могу дать вам силу и власть, такую, что и во сне не может присниться. Молодость! Молодость всегда будет с вами! Пройдет десять лет, двадцать, сто - вы останетесь такими же.

У Черномора дрогнула левая бровь, а у меня - правое веко. Просто что-то попало в глаз.

- Если через сто лет я останусь таким же, то свихнусь от скуки и прикончу и тебя и ее, - ответил я. - Не неси хрень, Влад. Мы не можем измениться. Как ты сумел - ума не приложу.

Если с раннего детства что-то ежечасно вдалбливать в голову человеку, то это там приживется. Мне вообще-то наплевать на мораль. Я - Хранитель, стою на страже законов мироздания. Это - мой долг, у меня нет других целей в жизни.

Вскоре приехали тюремщики. Трое бравых ребят ворвались в квартирку вместе с носилками.

- Больной еще жив? - оптимистично поинтересовался молодчик, одетый в серо-коричневую пятнистую униформу и сжимающий в руках небольшой черный чемоданчик.

- Ты откуда такой? - хмуро спросил я.

- Хранитель Дмитрий Валентинских. Из Пскова.

- Бумагу!

Молодчик покопался за пазухой и извлек лист с подписью и печатью шефа. Там была лишь одна фраза 'Передать Владимира Д. Валентинских'.

- Ксивы!

- Ну ты и бюрократ, - возмутился Дмитрий. Его тонкие коричневые усики задрожали от обиды.

- Быстро!

Молодчик последовательно извлек из чемоданчика жетон Хранителя, карточку члена ДОСААФ, удостоверение офицера ФСБ, билет подводного пловца, справку с фото о принадлежности к участникам движения 'Антифашистов', именной знак почетного скинхеда Пскова, билеты члена партий 'Яблоко', 'Единая Россия' и 'ЛДПР', паспорт на имя гражданина Анискина, женатого на гражданке Валентинских, паспорт на имя гражданина Валентинских, холостяка...

- Достаточно, - произнес я. - Грузи.

Черномор спрятала обе пушки, которые держала в руках.

- Виссарион Григорьевич так и сказал, что ты все это потребуешь, - со вздохом произнес Дмитрий, убирая ксивы обратно в портфель.

Наше пополнение легко подняло Влада и поместило на носилки. Я решил сопровождать их до машины.

Около подъезда стоял стандартный серый тюремный фургон с желтой полосой: броневик с решетками и большим кузовом, разделенным на отсеки. Я скептически осмотрел сие средство передвижения:

- В последней инструкции сказано, что перевозка Претендентов должна производиться в открытой телеге с бортами не выше одного фута.

- Ну ты вообще! - ахнул Дмитрий. - Король бюрократов! Где мы тебе телегу возьмем?!

- В самом деле, - хмыкнул Влад с носилок. - С телегами сейчас напряжно.

Я принял аргумент, хотя он мне не понравился. Московские прохожие оказались бы морально не готовы к зрелищу узника в телеге. Может быть и в самом деле инструкции немного устарели?

Когда Влада запихивали в фургон, он поймал мой взгляд.

- Доберман, дай прикурить!

- Ты же вроде не куришь, - с подозрением ответил я.

- Чего уж здоровье беречь!

Я взял сигарету у Дмитрия, разжег ее и засунул в рот Владу. Прощай, сослуживец. Мы провели пару лет бок о бок и теперь уже не увидимся.

Фургон медленно тронулся и я с Черномором провожали его взглядом. Мне было известно, что Владу конец, и было немного жаль этого бородача. Он рискнул по-крупному и проиграл. Достойный человек, многие не решаются даже на небольшой риск.

Машина достигла поворота на большую улицу и, когда я уже собирался было отвернуться, вдруг раздался звук взрыва. Решетки фургона словно осветились белой вспышкой.

- Вперед! - я закричал на бегу, выхватывая пушку. Черномор устремилась за мной.

Машина остановилась. Из окон повалил черный дым, раздался истошный крик 'Старик! Делай дверь здесь!' и звуки выстрелов.

Когда я подбежал, Дмитрий уже распахнул заднюю дверь. Вид псковичанина был страшен: обугленные левая рука и половина лица наводили на мысли, что он не скоро будет пользоваться былой популярностью у местных красоток. Его пятнистая одежда свисала ошметками и дымилась.

- Влад! Где Влад?! - заорал я, заглядывая внутрь. Там было лишь два трупа.

- Сбежал, - выдохнул Дмитрий.

- Что? Как?!

- Мы развязали ему пальцы рук... только пальцы! Он просил сам держать сигарету... А потом сделал из воздуха какой-то белый шар...

- Кретин! - я уже не сдерживался. - Ты что, охренел?! По последней инструкции руки Хранителя-Претендента должны быть полностью связаны!

- Мы не знали, что так получится..., - Дмитрий осел на землю, закрывая глаза.

Я бросил дикий взгляд на Черномора. Она была обескуражена, как и я. Все-таки некоторые инструкции никогда не устаревают.

Глава 4. Анна: 'Я убила человека, но пощадила человечков'

Когда в тебя кто-то целится, все остальное исчезает. Но сквозь оцепенение могут пробиваться странные, а то и нелепые чувства. Например, мне показалось жутко неприличным загромождать улицы Москвы своим трупом. Пусть Москва уже не та, что раньше, но пока на ее дорогах валяются окурки, а не тела симпатичных девушек, еще не все потеряно.

Итак, блондин выстрелил. Наверное, он хорошо умел это делать, по крайней мере, оружие держал уверенно (на мой непрофессиональный взгляд). Но уже темнело, вокруг была толпа, да и я не стояла на месте. Думаю, что никто не захотел бы ждать чудесного спасения и изображать из себя удобную мишень. Красавчик достал пистолет очень быстро, мгновенно прицелился, но когда его палец на курке начал двигаться, я опомнилась от ошеломления. И побежала. Метнулась влево, к открытым дверям. Тут же раздался выстрел. Промах! Точнее, блондин попал, но не в меня. Я не присматривалась, но кажется, это была женщина. Кажется, средних лет. Она упала, а я побежала. Увы, остановиться, присмотреться и оказать посильную помощь не могла. Нужно было спасать свою шкуру, как ни печально это звучит.

Я вклинилась в толпу, выходящую на поверхность. Они еще не совсем поняли, что происходит, но полагаю, что через две-три секунды им бы все стало ясно. За эти секунды мне удалось проскочить пролет и ринуться вниз, снося все на пути. Я затормозила только, когда увидела маленького мальчика в синей майке, испуганно прижавшегося к своей маме. Мне удалось каким-то образом разминуться с ним, но потом прежняя скорость быстро восстановилась. Куда я неслась? Цели не было. Лишь бы подальше оттуда. Бежала как полоумная и, клянусь, ветер свистел в ушах. Или это были проклятия тех, кого я чуть не сбила? Неважно. Я никого не убила, даже не поранила, зато спаслась.

Мне удалось остановиться только в вагоне поезда. Двери закрылись, а я прижалась спиной к поручню и задыхалась, хватая воздух ртом. Наверное, видок был еще тот: растрепанная прическа, покрасневшее лицо, ошарашенные глаза... да уж. Благообразный старичок в шляпе, сидевший у самой двери, возможно, хотел поинтересоваться, все ли в порядке, но колебался. Остальные просто уставились на меня и смотрели некоторое время. Потом отвернулись. Только несколько молодых парней продолжали пожирать глазами. Пусть их. Дело привычное.

Я вышла через две станции. Решила обратно на метро не возвращаться, а поехать домой на такси. А как же милиция, заявление, спросите вы. Тебя ведь хотел убить какой-то псих! Ну, хотел. Только я не горела желанием обращаться за помощью к тем, кто может быть еще хуже этого психа. Конечно, если бы около входа в метро в тот момент дежурил милиционер, то я бы бросилась к нему за помощью, выбрав из двух зол меньшее, а сейчас, когда уже все позади... нужно просто подумать. Может быть и пойду с заявлением, но потом. Если что, то спишу на шок от случившегося.

Поэтому, решив разобраться с заявлением и прочим потом, я вернулась домой. В моей квартире ничего не изменилось. Это говорю специально, чтобы обратить внимание на сей факт. Замок не был взломан, свет не горел, а около полки с обувью валялись домашние тапочки в том же положении, в котором я их бросила (кажется, что в том же, ведь полностью уверенной быть не могу). Я включила тускловатую лампу в коридоре, перешла в зал, там зажгла люстру с тремя желтыми плафонами, направилась к телевизору и... споткнулась о стул, пребольно ударившись головой о ножку стола.

В обычном, нормальном состоянии я ни обо что не спотыкаюсь. В детстве занималась несколько лет художественной гимнастикой, потом бросила это дело, но навыки остались. Однако сейчас ситуация была исключительная. Я ведь упала не просто так, а после того, как кое-что заметила на столе. Если вы догадались, то снимаю шляпу перед такой прозорливостью. На моем стареньком столе лежала та самая книга в черном переплете.

Я схватилась за сердце. А что мне еще было делать? В тот момент меня больше беспокоила не эта книга, а плачевное состояние моего психического здоровья. Это ведь явный глюк. Если первую встречу с книгой в магазине еще как-то можно было объяснить простым совпадением с содержанием сна, то теперь никаких удобоваримых версий не было. Разве что кто-то пробрался в квартиру, притащил с собой книгу и положил на мой стол. Чепуха!

Чтобы проверить, не подводит ли меня зрение, я отвернулась и снова посмотрела на стол. Книга была все еще там. Это обидно, друзья мои. Я ведь особенно не пью, да и наркотики не принимаю. В моем роду не было сумасшедших. В тот момент не хотелось даже эту книгу открывать! Я затосковала в прямом смысле слова. Подняла стул, села на него и задумалась. О разных вещах. О том, как придется остаться без работы, если что-то выяснится, о том, сколько с меня возьмет хороший психиатр, о том, сколько стоят лекарства... Я слышала, что они подорожали в последнее время, к тому же, появилось очень много бесполезных подделок. И что со мной будет, если лечение не поможет? Мне ведь даже не к кому обратиться за поддержкой! Разве что к тете уехать, но не факт, что меня пустят в Америку. Молодым незамужним девушкам визы туда дают неохотно, подозревают в намерениях заняться проституцией.

Так ничего и не решив, я пошла на кухню, чтобы поставить чайник. Есть не хотелось, но ведь хоть что-то нужно делать! Не сидеть же на стуле, уставившись в одну точку. А когда вернулась в зал, то обнаружила, что книги уже нет. Думаете, я обрадовалась? Ничего подобного. Дело в том, что книги действительно не было, зато за столом сидел старик. Респектабельный дед в какой-то серой хламиде и с золотым обручем на голове.

Полагаете, я закричала? Прижалась к стене и впала в истерику? Ошибаетесь. Я молча развернулась и пошла в коридор, чтобы надеть туфли. Мои мысли были просты: сначала появилась книга, затем я ударилась головой, потом возник дед...

- Куда собралась принцесса? - раздался из зала приятный глубокий баритон.

- В травмпункт, - мой ответ был предельно честным.

Может показаться странным, что я решила поговорить с глюком, но тому были две причины. Во-первых, моя вежливость - все-таки непросто оставить без ответа старичка, а во-вторых, какая уже разница? Похоже, что у меня сотрясение мозга, которое резко обострило болезнь. Пусть удар о стол только показался слабеньким, на самом деле я могла проваляться без сознания довольно долго. Слышала, что так бывает.

- Тебе туда не надо, принцесса, - баритон звучал очень внушительно. - Реши сначала со мной. Время не ждет.

Я замерла, успев надеть только одну туфлю. Выглянула в зал, чтобы убедиться, что старик сидит на своем месте. Трудно объяснить, о чем думала в тот момент, но попробую. Вы читали рассказ Чехова 'Черный монах'? Замечательное произведение о мании величия. Прочитайте на досуге. Черный монах принимал главного героя за великого ученого, а старик называет меня принцессой. Видите сходство? Я окончательно слетела с катушек, друзья мои.

Вторая туфля надевалась плохо, руки сильно дрожали. Я сопела и молчала, прикидывая, в какую больницу поехать. Но старик не унимался.

- С тобой пока все в порядке, - заявил он. ('Пока в порядке', представляете?) - Мой долг - рассказать тебе в чем дело.

Я уже не отвечала, а, закончив обуваться, подошла к дверям. Мелькнула мысль, что надо бы выключить чайник, но он - электрический, так что вырубится сам.

- Ты не слушаешь меня! Вернись! Тебя могут убить!

Я распахнула дверь и шагнула за порог.

- Беги. Как все люди бегут от своего счастья.

Если на свете и существовали слова, которые могли заставить меня выслушать не только глюк, но и кого угодно, то это были именно они. Я медленно прикрыла дверь и вернулась в зал.

- Что ты говорил о счастье, старик? - с глюками особенно не церемонятся, поэтому мой голос не был преисполнен почтения.

Однако дед слегка улыбнулся в бороду.

- Я так и знал, что это тебя привлечет, - ответил он.

Конечно, привлечет! Любая девушка мечтает о счастье. Правда, мое счастье почему-то идет за компанию с глюками. Но ведь меня никто не заставляет сразу же на все соглашаться! Мне просто стало любопытно - как это бывает. В конце концов к психиатрам всегда успею, я слышала, что они отличаются завидным терпением, так что подождут до утра.

- Кто ты? - мой вопрос был весьма разумен. Я ведь должна как-то называть собственный глюк?

- Книга, - последовал ответ. - Черная Книга.

В том, что седобородый и важный старик похож на книгу, я бы призналась разве что под пыткой. У меня почему-то не было особенного страха. Наверное, все дело в том, как себя настроить с самого начала. Вот если бы я увидела какого-нибудь призрака, то грандиозный испуг гарантирован. А книга, превращающаяся в безобидного старика... - это слишком нелепо, чтобы быть на самом деле.

- Это имя такое? - мелькнула запоздалая догадка.

- Нет. Это моя суть.

Далее у меня с глюком состоялась очень интересная и познавательная беседа. Мне бы раньше и в голову не пришло, что я могу так разносторонне и логично бредить.

Итак, старик был какой-то Книгой, но мог принимать образ ее автора, который жил давным-давно. По неясной мне причине этих самых Книг существовало множество (или она была одна, но находилась одновременно в разных местах, я с этим тоже не разобралась). Книги появлялись не всегда, а лишь тогда, если 'трещала ткань мироздания'. Поначалу мне было трудно понять, что сие означает, но старик был так любезен, что объяснил. Оказывается, в нашем мире нет чудес (открытие, правда?). Не оттого, что их не может быть, а потому что запрещены. Просто правила общежития, если можно так выразиться. 'Ворожеи не оставляй в живых' и прочие библийские и небиблейские заветы в этом смысле выполнялись неукоснительно. За их выполнением следили некие Хранители. Но работа была непыльная, - в обычной ситуации только кто-то ненормально могущественный мог преодолеть 'сопротивление законов', чтобы сотворить самое маленькое чудо.

Хотя из каждого правила бывают исключения. Если по какой-то причине чудо все-таки происходило, то его отголоски (чем чудо больше, тем лучше) шли в разные стороны словно волны от брошенного камня. И тут-то появлялись Черные книги. Они нанимали 'демонов' из некоторого числа людей (и называли их 'принцепсами' - от слова 'первый'). У каждого из этих людей был выбор: отказаться или согласиться. Если человек соглашался и не сжигал Книгу, то вступал в игру с большим призом. Чтобы в ней выиграть, нужен сущий пустяк: уничтожить других претендентов на первый приз и выжить в схватках с Хранителями. Конечно, все они будут стараться убить и меня. На этой милой ноте первая стадия ликбеза завершилась.

- Что ты от меня хочешь? - спросила я, гадая не стоит ли мне податься в писатели и создавать сценарии к голливудским мыльным операм. Такая выдумка, пусть и скрытая, должна быть востребована!

Старик, казалось, удивился моей покладистости, но ответил:

- Ты должна войти в Первый Дом, пройти по коридору самого верхнего этажа и выйти в зеленую дверь.

Вы уже поняли, что мне не нужны наркотики, чтобы ловить кайф? Мое воображение просто поражало своими новыми гранями. Но разгоревшееся любопытство заставило принять игру.

- И что там будет? - поинтересовалась я.

- Сейчас не могу сказать, ты сама увидишь.

Дед протянул морщинистую руку и указал согнутым пальцем на деревянную дверь в ореоле небольшого золотистого свечения, невесть откуда взявшуюся в стене моего зала рядом с телевизором. Я скептически посмотрела на эту дверь, перевела взгляд на старика и заметила, как блеснул ободок кольца на его указательном пальце.

Я скосила глаза в сторону коридора, потом на - 'волшебную' дверь, потом снова на коридор... Что делать? Идти 'сдаваться властям' или заглянуть за эту дверь хоть одним глазком? Любопытство оказалось сильнее.

'Загляну, - решила я. - Внутрь не буду входить, а просто загляну. Какой от этого вред? И так уже все плохое произошло'.

- Там точно нет ничего опасного, старик? - все-таки моя осторожность не дремала. Глупо спрашивать у собственного глюка совета, но больше ведь не у кого.

- На этом этаже нет. Иди прямо к зеленой двери, не сворачивай. Там будут и другие двери, в них не заходи, а то не вернешься.

Я не стала говорить ему, что не собираюсь никуда идти, просто хочу посмотреть. Пожала плечами, осторожно подошла к золотистому сиянию и взялась за холодную витую металлическую рукоять.

Сама дверь, сколоченная из грубых досок, выглядела очень натурально. И даже открылась с легким скрипом. Мне показалось, что если я прикоснусь к этим доскам, то обязательно подхвачу занозу.

Приоткрыла дверь чуть-чуть, чтобы появилась маленькая щелочка. Приблизила к ней лицо, чтобы посмотреть, что там внутри и... тут же оказалась в полной темноте.

Вот тут уже паника охватила меня. Я рванулась назад, пытаясь нащупать дверную ручку и выход. Как получилось, что оказалась за дверью, если даже никуда не входила? Но сейчас разбираться было не с руки. Нужно спасаться!

К моему удивлению, сзади никакой двери не было. Гладкая и холодная стена - вот на что натолкнулась. Я лихорадочно пошарила слева и справа и вдруг заметила, что начало светлеть.

Свет шел от небольших плоских белых ламп, вделанных в потолок. Сами лампочки было невозможно разглядеть из-за непрозрачного плафона, но я и не пыталась. Вместо этого посмотрела вперед, туда где мраморные стены и пол стремились вдаль, и увидела... о, что я увидела!

Слева на стене висел человек. Он был чудовищно грязен. Уж не знаю, кто и в какой грязи его вывалил, но жижа стекала даже по большим башмакам и крупными каплями падала в пропасть. Да-да, под ним была пропасть вместо пола. Лишь вдоль противоположной стены сохранился узкий участок мрамора, как раз достаточный для того, чтобы я могла пройти.

Признаться, это выглядело как в фильме ужасов. Белый пол, белые стены, пропасть и висящий грязный мужчина метрах в пяти от меня. Я поначалу растерялась, но потом взяла себя в руки (напомнив себе же о нереальности происходящего) и подошла к пропасти. Мой взгляд даже не опускался вниз, чтобы выяснить ее глубину (позже оказалось, что дна вообще не видно), но изучал лицо мужчины. На нем, усталом, красном и изможденном, покрытом редкой щетиной, отражалась мука. Еще бы - если приглядеться, то можно заметить на его теле пять глубоких ран. Человек, одетый в какое-то коричневое тряпье, смотрел на меня так, что я даже почувствовала боль в груди.

'Это только мое воображение, - сказала я себе. - Только воображение, его никто здесь не повесил'.

Лицо мужчины скривилось, а губы шевельнулись. Я только сейчас заметила, что его шею охватывает грубая веревка, прикрепленная к потолку. Хотя он был жив! Губы шевельнулись снова, незнакомец явно хотел мне что-то сказать. Но что? 'Помоги?' 'Спаси?' Нет, не похоже.

Я начала присматриваться, надеясь, что пойму. Его сухие потрескавшиеся губы теперь шевелились как заведенные. Звука голоса не было слышно, что неудивительно. Мужчина пытался намекнуть, как его можно спасти? Указывал путь? Просил выполнить последнее желание? Надо сказать, что я всегда трепетно относилась к тем, кто не причинил мне никакого вреда. Несколько месяцев назад у меня был приятель - любитель компьютерных игр. Так вот, я удивила его тем, что играя в 'стрелялки' на его компьютере, никогда не палила по гражданским. По противнику - да, иногда случайно по своим, но по населению - ни-ни.

- Это лишь компьютерные человечки, - смеялся он. - Их не существует! Вот смотри, тебя убили из-за твоей мягкости! Стреляй по всем!

Но я не делала так. И, может быть, встречалась бы с ним до сих пор, если бы он поступал, как я, и щадил мирных несуществующих человечков.

Между тем мужчина продолжал шептать. 'Налей'? Нет, нелепость. 'Убей'? Кажется, тоже нет. 'Добей'? О-о... вот оно что. 'Добей меня!'

Приехали, друзья мои. Неужели кому-то может показаться, что я похожа на убийцу? Или хотя бы на спасителя - облегчителя страданий таким путем? Да и чем, позвольте узнать, мне его добивать? Пальцем, что ли? Так до него вообще не дотянусь. Нужно прыгать. А прыгну - провалюсь в пропасть. За что там уцепиться? Не за мужчину же! Кстати, я заметила именно в тот момент, что если пройду по узкому 'мостику', то с другой стороны уже прыгнуть не получится. Слишком далеко оттуда незнакомец.

Казалось бы, иди, Аня, спокойно через мостик, а потом - к зеленой двери. Вон она виднеется в конце коридора. К чему уделять внимание всяким глюкам? Но я так не могу. Смотрю на раны мужчины, на его глаза, губы, на эту проклятую веревку, которая его держит, но не убивает... Чем же ее перерезать? А если удастся перерезать, то как страдальца снять?

От этих мыслей отвлек грохот за спиной. Я обернулась и мои глаза наверняка стали размером с чайные блюдца. Там рушился пол. Обвал начался прямо от стены, через которую я вошла сюда, и сейчас постепенно добирался до меня. Мраморные блоки с шумом, но без пыли, падали куда-то вниз. Один за другим, медленно, но неуклонно. Еще секунд двадцать и пол рухнет подо мной. Может быть это и галлюцинации, но даже в них умирать не хочется. Скорее к мостику!

Я бросаю на мужчину последний взгляд. Он смотрит на меня и шепчет, шепчет... о, проклятье! Рядом с его головой расположены какие-то металлические скобы, которые идут от меня в сторону и наверх. Если обойти с другой стороны, то за них не уцепиться. Прости, незнакомец. Я не могу помочь...

Уже смещаюсь вправо, заношу ногу над узкой полоской мрамора, а потом... иду назад. Есть вещи, которые выше моих сил. Я прыгаю в пропасть. Конечно, не вниз, а в сторону, к той стене, где висит мужчина. И - хватаюсь за него. За грубую рубаху, скользкую от грязи, за его вялые плечи... Клянусь, если бы не знала, что брежу, то так бы никогда не сделала!

Мужчина широко раскрывает глаза. Раздается какой-то противный хруст и тело тут же теряет упругость. Мертв! Он умер из-за моего веса. Веревка наконец убила его.

Знаете, выяснилось, что это непростое дело - висеть на покойнике, да еще и грязном. Представляю, во что превратилось мое новое черное платье.

За спиной продолжал раздаваться грохот. Это рушились последние мраморные блоки. У меня не было никакого желания выяснять, начнет ли падать пол и после пропасти. Поэтому я быстро подтянулась и ухватилась за первую скобу, расположенную рядом с головой мертвого незнакомца. Теперь-то стало ясно, для чего эти скобы. Несмотря на кажущийся ужас ситуации, я карабкалась резво. Скобы шли к потолку наискосок, и с каждым движением приближали меня к другой стороне. Мои ноги оттолкнулись от покойника и я повисла на четвертой, последней железке. Почти подо мной на высоте примерно трех с половиной метров начинался пол. С таким прыжком справился бы и школьник. Я немного раскачалась и отпустила руки. А через секунду стояла на противоположной стороне. Что интересно: отсюда ни до мертвеца ни до скоб не допрыгнуть. Словно мое больное воображение специально предусмотрело такое расположение.

Однако я не стала медлить. Обвал на этой стороне еще не начался, зеленая дверь была рядом и я устремилась туда, не обращая внимания на две коричневые двери справа. Мне хотелось поскорее покончить со всем этим.

Ладонь ощутила гладкую рукоять двери, которую я тут же рванула на себя. Впереди был свет. Нормальный желтый электрический свет, а не белый! Значит, там дом. Я быстро вывалилась из двери, мне даже показалось, что она меня подтолкнула, прежде чем захлопнуться. Мгновение - и за спиной стена. Я облокотилась на нее, чтобы отдышаться и поняла простую вещь. Эта вещь лишний раз подчеркнула мудрую мысль, что торопиться нужно с оглядкой. Дело в том, что я находилась не дома, не в своей квартире. А где-то на улице.

Я паниковала примерно минуту, хватаясь за голову и разглядывая свои покрытые запекшейся жижей руки в тусклом свете фонарей. Где я очутилась? Как сюда попала в реальности? Мысли все больше и больше запутывались. Нельзя ведь поверить в существование Первого Дома! Скорее верится в раздвоение личности.