Анти-Горбачев-6

Глава 5

На экране возникла панорама Кремля и надпись «Вы смотрели обращение к народу Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Романова», спустя несколько секунд в кадре появилась диктор Анна Шатилова, которая продолжила самый обычный выпуск, с репортажами со строек пятилетки и с колхозных полей, где заканчивалась посевная.

— А что это у вас со светом было? — спросил Романов у режиссера программы Время, когда лампочка на камере погасла. — На третьей минуте моего выступления.

— Виноваты, Григорий Васильевич, — потупил глаза тот, — генератор из строя вышел, переключение на резервный заняло несколько секунд.

— Надо следить за вверенной вам матчастью, — покачал головой генсек, но не слишком грозно, его ждали другие заботы.

Он проследовал по коридорам Останкино в сопровождении охранников из девятого управления, уже немного других (состав охранного ведомства после майских событий основательно прочистили), и погрузился в полагающуюся ему по статусу Чайку, длинный лимузин представительского класса, собранный на Горьковском автозаводе. Он сел на заднее сиденье за водителем, самое безопасное по статистике аварий место для пассажира, охранники устроились рядом, машина тронулась от здания на улице академика Королева, 12 — адреса, хорошо известного любому гражданину Советского Союза.

— Куда едем, Григорий Васильевич? — спросил водитель, поворачивая к проспекту Мира недалеко от входа на ВДНХ, — домой на Косыгина?

— Нет, Веня, — ответил главный, — давай в Заречье — хочу отдохнуть от московской суеты.

— У матросов нет вопросов, — улыбнулся Веня, бывший морпех, — в Заречье, значит в Заречье. Как выступление-то прошло?

— Да все нормально, — механически ответил Романов, думая о чем-то своем, — свет только моргать начал где-то в середине… так и не понял, что это было.

— Могу по секрету рассказать про это, — это вдруг подал голос охранник, сидевший на переднем сиденье, — я случайно в курсе.

— Дожились, — горько усмехнулся генсек, — руководитель страны не в курсе, а его телохранитель все знает… ну рассказывай.

— Это были учения по гражданской обороне, товарищ Романов, — не полез тот за словом в карман, — имитация ядерного взрыва на юге Москвы и борьба с его последствиями…

— Совсем интересно, — вторично усмехнулся генсек, — почему-то я об этом последним узнаю… как хоть учения-то прошли, может тоже знаешь?

— Тоже знаю, — продолжил тот, — хотя и не полностью, итоги еще не подведены. Но в целом все удачно сложилось — все спецслужбы отработали на высоком уровне.

— Бред это, если честно, — признался Романов, — все эти учения по гражданской обороне… уж если к нам сюда прилетит мегатонная боеголовка с этого… с Минитмена или Трайдента… спасать тут уже некого будет и незачем. Зона сплошных разрушений будет в 3 километра в диаметре, зона сплошных пожаров 5–6 километров, а это собственно вся территория Москвы.

— Сейчас американцы мегатонные боеголовки не используют, товарищ Романов, — продолжил все тот же начитанный охранник Игорь, — максимум 300 килотонн.

— Ага, и в каждом Трайденте по 8 таких боеголовок — думаешь, они по разным целям полетят, все эти 8 штук? Так что Москве мало не покажется…

— А как же ПВО Москвы, Григорий Васильевич? — поинтересовался со своего места водитель Веня.

— А-135 что ли? — переспросил Романов, по-прежнему погруженный в какие-то свои думы, — ну есть такая, да… и во время учений в 82 году были даже учебные стрельбы в Сары-Шагане, но перехватили там только одну боеголовку из трех запущенных. Так что я бы не очень сильно надеялся на эту А-135. К тому же возле Питера, например, даже и такого ПВО нет.

— Приехали, Григорий Васильевич, — просигнализировал водитель, сворачивая с Рублевского шоссе на примыкающую трассу, — я вам больше не нужен?

— Нет, — рассеянно ответил Романов, — можешь отдыхать до завтра.

Чайка вкатилась в предусмотрительно распахнутые ворота, генсек выбрался со своего места на дорожку, вымощенную натуральным камнем, и побрел к входу… дача эта ему досталась в наследство от Леонида Ильича и была ничем не примечательным двухэтажным домиком в окружении сосен и кленов.

— Ужин готов, Григорий Васильевич, — таким словами встретил его на крыльце мажордом-распорядитель, пожилой мужчина с убеленными сединой висками.

— Отлично, Ираклий Всеволодович, — сделал Романов попытку улыбнуться, но не слишком удачную, — что там у нас на ужин?

— Все, как вы предпочитаете — картошка, запеченная с грибами, и салат из свежих овощей.

— Бутылку Столичной еще добавьте… и составьте мне компанию — в одиночестве принимать пищу тоскливо, знаете ли.

— С удовольствием, Григорий Васильевич… да, вам супруга звонила, два раза уже.

— Хорошо, я сейчас ей перезвоню, — и Романов свернул направо в комнатку связи, где рядком стоял с десяток телефонных аппаратов.

Он снял трубку самого обычного городского телефона и набрал номер своей городской квартиры.

— Привет, это я, — сказал он мгновенно поднявшей трубку жене, — что-то случилось?

— Случилось, — глухим надтреснутым голосом ответила ему Анна, — Наталья пропала… второй день на связь не выходит.

— Слушай, прекращай панику — два дня это еще ничего не значит. Знаешь, что наша доблестная милиция начинает искать потеряшек только спустя три дня?

— Мы с ней каждый день созваниваемся, в шесть вечера по Москве — все тем же потерянным голосом сказала жена, — а ни вчера, ни сегодня она не позвонила. Так что завтра уже третий день будет…

— Сама-то пыталась дозвониться?

— А как же, с десяток раз сегодня набирала — длинные гудки в трубке и все.

— Хорошо, я сейчас проясню обстановку… оставайся в зоне доступности.

Романов уселся в большое кожаное кресло и подтянул к себе аппарата с большим гербом СССР вместо дискового набора.

— Соедините меня с Воронцовым, — попросил он невидимую операторшу, спустя полминуты в трубке раздался голос министра иностранных дел.

— Слушаю вас внимательно, Григорий Васильевич.

— Юлий Михайлович, у меня к вам будет одна личная просьба… знаете, моя дочь Наталья живет в Черногории с этим… с американцем.

— Конечно, знаю — это не такой уж и секрет.

— Так вот, мы с ней уже два дня не можем связаться — нельзя ли напрячь наших посольских ребят, чтобы проверили, что там и как…

— Адрес на всякий случай скажете?

— Конечно, записывайте — Петровац, Ядранская площадь, 10. Квартиры нет, это частный дом.

— Хорошее место, — улыбнулся Воронцов, — был я там как-то раз — настоящий рай на земле… а насчет дочери не волнуйтесь, завтра к утру доложу ситуацию во всех деталях.

Народная социалистическая республика Черногория

Црна гора на сербском или Монте-Негро на французском — так ее называли во всем остальном мире, кроме Югославии и СССР. Советское посольство в Югославии, естественно, было одно и находилось оно в Белграде, но в столице Черногории под названием Титоград (до 46 года она называлась Подгорицей), имелось консульство, куда и сделал внеурочный звонок товарищ Воронцов.

— Все предельно ясно, Юлий Михайлович, — взял под козырек наш черногорский консул, пожилой дипломат по фамилии Зубань, за свою карьеру он где только не побывал, а на старости лет сердце успокоилось вот в этой Подгорице-Титограде, — все проясним в ближайшее время.

— Мне нужен результат к утру, — сердито добавил Воронцов, — к десяти ноль ноль по Москве. Сам понимаешь, чья она дочь.

— К десяти, значит, к десяти, — не стал спорить консул Зубань, — по Москве, значит, по Москве. Разрешите выполнять?

Дело действительно оказалось серьезным и срочным, поэтому Зубань немедленно вызвал третьего секретаря консульства, который по старинному обычаю был еще и резидентом КГБ в стране пребывания, и пересказал ему задание большого начальства без купюр.

— Я хочу, чтобы ты лично съездил на эту… на Ядранскую площадь… и посмотрел, что там и как…

— Время позднее, Вилор Карпович, — ответил тот, — меня могут и не пустить в дом.

— А ты уж постарайся, мил человек, — улыбнулся ему волчьей ухмылкой консул, — зарплату третьего секретаря надо отрабатывать.

Третий секретарь тяжело вздохнул и отправился отрабатывать свою зарплату — от Титограда до этого затерянного курортного городка Петровац согласно карте побережья значилось всего-то 45 километров, но добрая половина из них, после международного вэропорта, пролегала в горах. Та еще радость носиться по серпантинам в ночное время. Игнат Дорохов, так звали третьего секретаря, позвонил в гараж и заказал автомобиль.

— Куда собрался, Игнат? — по-дружески спросил его местный завхоз, он же и начальник автопарка, — по девочкам что ли?

— Да какие тут девочки, — не сдержался тот, — горячее задание из Москвы, аж подгорает. На побережье надо ехать.

— Водителя возьмешь или сам отправишься? — перешел на деловой тон завгар.

— Давай сам съезжу, быстрее получится… проследи, чтоб бензина хватило на оба конца.

Когда Игнат спустился в гараж, автомобиль был уже готов к выезду, завгар его лично выгнал на свежий воздух. Это была югославская Юго, она же Корал, очень похожая на советский Запорожец. Содрана она была с модели ФИАТа, только не со 124-й, как Жигули-копейка, а со 127. Выглядела она, конечно, не очень стильно, но свою основную функцию выполняла исправно — перемещала пассажиров и груз на нужное расстояние с приличной скоростью.

Игнат пожал руку завхозу, уселся за руль и рванул с места с пробуксовкой колес. Город кончился очень быстро, все же Подгорица это не Москва и даже не Белград с Загребом, потом некоторое время тянулась освещенная трасса до аэропорта, Игнат обогнул его по дуге справа, а дальше собственно и пошли эти самые горы — Динарское нагорье, отделяющее побережье от холодных северных и восточных ветров. Благодаря ему собственно и создался уникальный климатический пояс на Адриатике… примерно такой же, как и на Южном берегу Крыма или например на Лазурном берегу Франции.