Анти-Горбачев-6

Глава 23

— Это пастухи из Биляча, — подал вдруг голос Насер, — обойдите их справа… а ты-то кто такой будешь? — обратился он вдруг к Игнату, — акцент у тебя странный.

— Русский я, — не стал скрывать правду тот, — вот сдам тебя с рук на руки в Подраванье и уеду обратно.

— Парни, — вдруг пробило на откровенность Насера, — я не трогал ваше Подраванье, у меня алиби даже есть.

— Ну расскажи про свое алиби, — даже развеселился Игнат, — а мы послушаем.

— Позавчера там у вас резня случилась, так? — задал он вопрос всем троим.

— Допустим, так, — ответил за всех Гойко, — и дальше что.

— А то, что я весь этот день бухал с товарищами в Сребренице… штук пять свидетелей запросто можно отыскать.

— А если не ты, тогда кто это сделал? — задал главный вопрос Игнат.

— Точно не знаю, но могу предположить…

— Предполагай.

— Это либо Никола Глигорич, либо Милош Войвода, я их обоих хорошо знаю.

— Кто это такие? — вперил свой взгляд в Насера Игнат, — раз уж сказал А, говори и Б.

— Никола командир самообороны из Гостили, а Милош из Пусмулицы, он там что-то вроде старосты.

— Тэээк… — почесал в затылке Игнат, — ну тебя-то мы в любом случае должны доставить к командующему, вот там и расскажешь обо всем этом.

— До Подраванья тут километров 50 по прямой, — угрюмо сообщил Насер, — что, так и будем топать все это расстояние?

— Вертушка скоро прилетит, — отвечал ему Игнат, — так что не волнуйся, все под контролем…

Луна, Море Спокойствия

— Сынки, — прорезался голос Берегового в переговорном устройстве, — как дела, как настроение?

— Все в пределах нормы, Георгий Тимофеевич, — ответил ему Леонов, — экипаж Сокола отдыхает и набирается сил перед вторым выходом на поверхность.

— Новая вводная поступила… — сообщил с некоторым понижением своего баса командир, — мы сейчас объявим, что на борту Сокола возникли некие проблемы, поэтому выход отменяется…

— И какие же проблемы у нас возникли? — вступил в разговор Волк.

— Ну допустим… допустим, задымление в районе аккумуляторов, так мне специалисты подсказывают.

— Понято… — после небольшой паузы ответил ему Леонов, — мы тут все люди военные и пояснять, что к чему, нам не надо. Расскажите только, что надо будет сделать на самом деле.

— А на самом деле вы отключите все регистрирующие устройства, — голос Берегового опять набрал нужную мощь, — и дойдете до места посадки Аполлона-11.

— И что нам там мы сделаем, Георгий Тимофеевич? — спросил Волк.

— Ничего особенного — зафиксируете на фото место посадки и все соседствующие территории… ничего этого передаваться в ЦУП, конечно, не будет, останется в ваших фотоаппаратах.

— И зачем это надо, товарищ генерал? — совсем уже официально спросил Леонов.

— Распоряжение сверху, — туманно пояснил тот, — больше ничего сказать не могу. По возвращении доложитесь, как положено, и будете готовить взлет.

— Все понятно, товарищ генерал, — четко доложил Леонов, — разрешите выполнять, товарищ генерал?

— С богом, сынки, — нештатно напутствовал их Береговой, и сынки начали подготавливать второй выход на Луну.

— Как думаешь, что мы там увидим, на месте этой посадки? — спросил Волк у командира, когда они уже забрались в свои скафандры.

— Да что там думать, — с досадой ответил Леонов, — через полчаса все сами увидим… ты готов?

— Так точно, командир!

— Выпускаю воздух из кабины, — и он повернул соответствующий вентиль на пульте управления… там все было не так просто, надо было потом продублировать эту команду другим рычагом, но Леонов справился.

Через две с половиной минуты на табло загорелась лампочка «0 бар в кабине», тогда Леонов открыл кремальеры люка и пропустил вперед Волка. Тот выбрался на поверхность и попрыгал немного, командир вскоре присоединился у нему.

— Архипыч, — сказал вдруг Волк, — а помнишь, народ говорил, что американцы как-то слабо прыгали на Луне? Так-то ведь на три метра запросто можно подпрыгнуть, если напрячься, а у них максимум на метр был подъем…

— Ну помню… — отозвался Леонов, — хочешь проверить?

— Хочу, — признался Волк, — давай, я прыгну сейчас, а ты это заснимешь…

— Да пожалуйста, — пожал плечами Леонов, хотя в скафандре, конечно, это пожатие заметно не было, — прыгай… я скажу, когда начинать.

Он отошел чуть в сторонку, вытащил кинокамеру из специального кармана, прицелился ей в нужную сторону и скомандовал Волку начинать. Тогда тот присел как можно ниже, а потом распрямился, как пружина — трех метров, конечно, тут не получилось, но вышло точно больше двух.

— Давай дубль сделаем, — попросил Леонов, войдя во вкус разоблачительства, — вон на тот бугорок только заберись.

Волк нашел взглядом обозначенное место, перебрался туда и по команде старшего сделал еще один прыжок — тут даже все два с половиной метра вышло.

— И следы на грунте совсем нечеткие получаются, — заметил Волк, приблизившись к командиру, — а у Армстронга с партнерами были такие, как будто на мокром песке.

— Отставить разговорчики, — сказал ему Леонов, — надо выполнять поручение Центра, так что руки в ноги и вперед.

— Не заблудиться бы тут, — покрутил головой Волк, — все кругом одинаковое какое-то.

— Не заблудимся, — строго осадил его командир, — Сокол раз в десять секунд позывной выдает, на него и будем ориентироваться.

Далее добрых полчаса они шли без разговоров, уступом — Волк впереди, Леонов чуть позади и справа. Наконец, когда они поднялись на небольшой холмик, впередсмотрящий взволнованно сказал:

— Это, похоже, оно самое, командир… вряд ли на Луне много таких посадочных ступеней понатыкано…

— Ты прав, Игорь, — ответил ему Леонов, встав рядом, — ну чего стоим, пошли выполнять распоряжение начальства.

И следом они очень осторожно спустились с того холмика в ложбинку, которая привела их прямиком к посадочной ступени Аполлона-11, как было крупно написано на борту этой железяки. Оба космонавта вынули фотоаппараты из карманов и приготовились к съемке.

— Давай ты заснимешь все, как есть, — предложил Леонов, — а я потом все это же, но с тобой в кадре…

— Согласен, — кивнул Волк, — начинаю от флага…

Обозначенный и растиражированный в миллионах экземпляров флаг США стоял тут именно так, как и на снимках. И даже не колыхался совсем. Волк отщелкал с десяток кадров с него, а потом и с посадочной ступени на фоне флага, а потом без него.

— И пыль под Аполлоном лежит так, будто двигатели посадки и не работали вовсе, — заметил Леонов.

— А следы астронавтов совсем не такие уж и четкие, — добавил Волк, — осыпались с краев.

— Хорошо, — сказал в итоге Леонов, — становись вон туда на пригорок и прыгай вверх, сниму тебя в прыжке на фоне Аполлона.

Волк четко исполнил приказ командира, но когда собирался уже начать прыжок, вдруг притормозил.

— Алексей, — взволнованно сказал он, — за этим пригорком лежит что-то непонятное…

— Все равно прыгай, — осадил его Леонов, — а непонятное потом рассмотрим.

Игорь сделал, что было велено, отдав в верхней точке честь прикладыванием правой руки к шлему, а после этого они оба зашли за этот холмик и уставились в то, что там лежало… а лежал там ни много, ни мало астронавт Соединенных Штатов в своем скафандре, скорчившись в очень странной позе.

— Ну и что это такое? — спросил Волк, подойдя к скафандру.

— Сам не видишь что ли, — ответил ему Леонов, — это Нил Армстронг собственной персоной.

И снова Босния

Вооруженные силы Сербии и Черногории взяли под контроль всю прилегающую территорию Боснии, введя войска вплотную до города Сребреницы. Наша отважная троица в лице Игната, Мирослава и Гойко успешно довела пленного Насера Орича до села Подраванье и сдала его с рук на руки генералу Младичу. Единственная уцелевшая жительница этого села, Радмилка Стойкович, успешно опознала в нем того самого командира, который отдавал приказы по расстрелу жителей, его теперь ждал суд в сербской столице. Игната отпустили назад в посольство, откуда он ближайшим же рейсом отправился на родину, а два остальных члена их творческого коллектива остались служить в войсках Сербии.

Генеральный секретарь ЦК КПСС Григорий Романов провел телефонные переговоры в режиме конференции с главными руководителями разваливающейся на глазах федерации. Сербию представлял только что заступивший на этот пост Слободан Милошевич, а Хорватию — Франьо Туджман, бравый партизанский лидер времен оккупации, а затем борец за национальную автономию и сиделец в тюрьмах.

— Добрый день, товарищи, — поприветствовал их Романов, — рад, что, наконец, удалось собрать вас вместе.

— Приветствую вас, товарищ Романов, — почти что хором откликнулись они оба.

— Хотел бы пообщаться на предмет текущего момента, — ответил обоим генсек, — как вам обоим видится дальнейшее развитие событий, товарищи.

— Распад Федерации де-факто уже произошел, товарищ Романов, — первым начал говорить Туджман, — так что с этим уже ничего поделать нельзя… лично мое мнение — сделать все, чтобы этот раздел между бывшими республиками прошел как можно более безболезненно.

— Да-да, — продолжил Милошевич, — согласен с предыдущим оратором, единую Югославию нам сейчас не вернуть, поэтому надо как-то научиться жить после развода.

— Главный камень преткновения в ваших взаимоотношениях, — продолжил Романов, — это ведь территория Боснии, верно?

С этим согласились оба югославских лидера.

— Поэтому надо что-то сделать для предотвращения разного рода эксцессов в Боснии… там ведь самые разные национальности живут, в том числе много сербов и хорватов, так?

— Верно, товарищ Романов, — это сказал только Милошевич.

— Поэтому у советской стороны есть предложение к вам обоим — в Боснию надо ввести советские войска, которые разграничили бы зоны компактного проживания самых крупных боснийских общин…

— А что на это скажет мировое сообщество? — справился Туджман.

— С мировым сообществом мы это как-нибудь согласуем, — уверил его Романов, — тем более, что Америка уже поддержала наши инициативы.

— Со стороны Хорватии могу добавить, что хорошо бы в состав миротворческих сил включить еще кого-то… ту же Германию.

— Восточную Германию или Западную? — справился Романов.

— Можно обе на равных основаниях.