Анти-Горбачев-6

Глава 1

В гостях у сказки

— А со мной что будет? — все же задал наводящий вопрос Романов.

— Пойдете под домашний арест, — еще раз усмехнулся Лебедь, — а если будете совершать необдуманные поступки, то сразу в Лефортово.

— Уговорили, — пригладил волосы Романов, — включайте свои камеры, я готов.

Он сел на указанное место и взял в руки листочек, текст на котором начинался словами «Дорогие друзья! Дорогие мои! Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам как руководитель государства. Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня я ухожу в отставку».

— Готовы, Григорий Васильевич? — спросил Лебедь, когда два бравых лейтенанта лихо подкатили к столу по телекамере, — красный огонек — это значит, что мы в эфире.

— Да знаю я, — буркнул Романов, — уже объяснили.

— Поехали, — дал отмашку генерал, и камеры синхронно зажужжали.

— К вам обращаюсь я, дорогие соотечественники, — начал генсек, — сегодня в этот пасмурный осенний день в нашей стране произошел военный переворот, совсем как в Чили в 1973 году. Заговорщики пытаются принудить меня к поддержке их темных делишек, но я твердо могу заявить — меня проще убить, чем принудить к таким неправомочным действиям…

— Ну ты сам напросился, — зло высказался из-за телекамер Лебедь, — за язык тебя никто не тянул.

Он вынул из кобуры пистолет Стечкина и сделал два прицельных выстрела… камеры продолжали все это снимать. Романов упал на пол, обливаясь кровью… когда он пришел в сознание, перед ним явилась, колыхаясь в воздухе, та самая девочка Маша из сна.

— Что, плохо тебе Гришенька? — заботливо спросила она.

— Плохо, Машенька, — не стал он отрицать очевидного, — сейчас концы отдам…

— Ты забыл, наверно, что я тебе две пилюли дала в прошлый раз, — напомнила она, — одну ты использовал, а вторая должна остаться.

— А ведь и точно… — Романов с большим трудом залез во внутренний карман пиджака и нащупал там пластиковую коробочку, — спасибо тебе, Машенька, век благодарен буду.

— Он там, кажется, шевелится, — раздался голос из-за стола, — добей его контрольным, Семенов…

Романов проглотил оставшуюся пилюлю и уставился вопрошающим взглядом на Машу — мол, а теперь что будет.

— Не волнуйся, Гришенька, — улыбнулась она через силу, — сегодняшние твои проблемы я как-нибудь урегулирую, но дальше ты только сам, только сам… лимит на мою помощь на этом будет исчерпан.

— Хорошо, — отправил ей мысленный посол Генсек, они так и общались, исключительно силой мысли, вслух ничего не произносилось, — я тебя никогда не забуду.

— Я тебя тоже, — ответила она и растаяла в воздухе, как утренний туман.

А из-за края стола тем временем выдвинулся тот самый Семенов, которого генерал Лебедь отрядил на урегулирование вопросов с Григорием Васильевичем Романовым.

— Ага, шевелится он, товарищ генерал, — радостно сообщил он командиру, — но щас перестанет.

И Семенов, оказавшийся всего-навсего прапорщиком с голубыми петлицами ВДВ, вынул из кобуры штатный ПМ и прицелился в Генсека. Но выстрела сделать не успел, потому что в эту самую секунду наружная дверь в студию вылетела внутрь под тяжелыми ударами кованых сапог.

— Всем стоять и не дергаться, — раздался оттуда громовой голос, — кто пошевелится, открываем огонь на поражение без предупреждений! Все ясно?

Все, включая Лебедя и Семенова (который так и не успел нажать на спусковой крючок своего Макарова) застыли в форме соляных столбов из Библии, тогда голос из дверного проема продолжил… уже немного другой голос, первый был тяжелым басом, а этот скорее баритоном.

— Медленно взяли оружие, двумя пальчиками, и положили его на пол. Потом руки за голову и лицом к той стене, — к какой именно стене надо было поворачиваться, люди из коридора показали наглядно, пустив недлинную очередь туда, на штукатурке появилась цепочка следов.

Лебедь, Семенов и еще трое военных с майорскими погонами сделали все, что им было сказано, тогда, наконец противоборствующая группировка показала свое лицо — Романов, хоть и лежал у стенки с логотипом передачи «В гостях у сказки», но мог видеть все происходящее между ножками стола. Их тоже было пятеро — впереди стояли генерал-майор с непримечательной внешностью плюс полковник с пышными седыми усами и еще трое чуть позади.

Лебедю с подельниками быстренько застегнули руки сзади наручниками и увели куда-то вдаль, а два руководителя быстро подошли к Генсеку.

— Григорий Васильевич, как вы? — спросил генерал.

— Пока держусь, — Романов оперся об пол и сумел принять сидячее положение, потом спросил, — кто вы?

— Генерал-майор Макашов, — ответил первый, — командующий Уральским военным округом, а второй добавил, — полковник Руцкой, командир Центра боевого применения авиации в Липецке

— Тебя я помню, — упер в него палец Романов, — вручал Звезду Героя недавно… в Афгане ты отличился.

— Так точно, товарищ главнокомандующий, — вытянулся в струнку тот, — однако, вас надо бы в больницу отвезти, я вижу минимум две огнестрельные раны.

— Да, конечно… — не стал спорить Генсек, — вызовите скорую… но как она подъедет-то сюда, в городе же военное положение, насколько я понимаю.

— Ничего, — успокоил его Макашов, — наши люди организуют проезд.

— Тогда расскажите хоть в двух словах, что за чертовщина вообще тут происходит, — попросил Романов, — я совсем перестал понимать это…

Тут из дальнего угла к беседующим приблизился помощник Миша, который испуганным голосом попросился выйти.

— Это кто? — спросил Руцкой.

— Михаил Державин, мой помощник, — индентифицировал его Романов.

— Родственник того самого Державина?

— Да, — ответил вместо Генсека Миша, — двоюродный брат.

— Ну иди, брат — сортир направо по коридору возле лестницы, — отпустил его Макашов, — а что касается объяснения происходящего, товарищ Главнокомандующий…

— Можно просто Григорий Васильевич, — перебил его Генсек.

— Хорошо, — поправился тот, — Григорий Васильевич… в стране произошла попытка военного переворота. Совсем, как в Чили в 73 году, помните?

— Конечно, — кивнул Романов, — Альенде, Пиночет, Луис Корвалан…

— Вот-вот, — опять кивнул Макашов, — роль Сальвадора Альенде досталась вам, Пиночетом стал Лебедь, которого мы только что арестовали…

— А Корваланом кто же тогда стал?

— Эта роль распределилась среди членов Политбюро и министров Правительства — они почти все сидят под домашним арестом.

Но тут в дверь неожиданно вошло очень узнаваемое лицо и задало вопрос:

— А что тут, собственно, происходит, товарищи? — спросило оно, — в моем ведомстве?

— Мы пришли в гости к вашей сказке, Валентина Михайловна, — вымученно попытался пошутить Романов, — но получилось это не слишком удачно.

Леонтьева, а это была именно она, бессменная ведущая передачи «В гостях у сказки», решительно зашла в студию, обогнула стоящих с оружием наперевес военных граждан и склонилась над сидящим генеральным секретарем ЦК КПСС.

— Ээээ, — сказала она, осмотрев Романова, — да у вас целых два огнестрела… надо бы пули удалить и антибиотики вколоть.

— Откуда такие познания, Валентина Михайловна, — через силу улыбнулся тот, — в торакальной медицине?

— Да я же по первой специальности врач-травматолог, — объяснила она, — какие-то знания остались.

— Сейчас меня в больницу увезут, — совсем слабым голосом сказал ей Генсек, — там все и сделают согласно ваших советов… у меня к вам маленькая просьба будет.

— Говорите, Григорий Васильевич, — с готовностью откликнулась она, — постараюсь сделать все в точности.

— Вот текст обращения к народу, — Романов вытащил из кармана пиджака бумажку А4, сложенную вчетверо, — зачитайте ее от моего имени на камеру… пожалуйста… я уж сам, наверно, не смогу. Эти вот двое товарищей проконтролируют этот процесс, правда, товарищи? — адресовал он это вопрос Макашову и Руцкому.

— Не беспокойтесь, товарищ главнокомандующий, — ответил Макашов, как старший по званию, — все будет исполнено в точности, как вы сказали.

— Ну и хорошо, — в последний раз улыбнулся Романов, — а я ухожу в бессознанку.

И на этом он отключился от внешних раздражителей, погрузившись в глубокий обморок.

— Ну чего стоим? — издал он командным голосом приказание, — Романова в больницу, Леонтьеву в эфир!

И тут все и закрутилось, по коридору вприпрыжку прикатили тележку, погрузили на нее Генерального и укатили вдаль до грузовых листов где-то в глубине слева. И товарища Леонтьеву немного подкрасили гримеры, обнаружившиеся в соседней комнате, а затем начали трансляцию на весь Союз, на Европейскую часть по релейной системе телевышек, а далее через спутники Горизонт… в Москве на момент начала передачи из студии «В гостях у сказки» на часах значилось 02.15, а в Петропавловске, например, Камчатском уже почти полдень был, автобусы развозили народ на службу, возле Морвокзала толпились озабоченные поисками работы на рыболовецких судах бичи, а в Рыбачьем сумрачные рабочие начинали чинить потекший реактор на ПЛ К-419 Кузбасс. Во Владике и Хабаровске немного более раннее время было, всего девять с небольшим.

— Дорогие товарищи, — начала зачитывать текст Леонтьева, — граждане, соотечественники! Сегодня ночью в нашей стране была предпринята попытка государственного переворота. Группа неустановленных пока лиц заняла ряд государственных помещений и организаций, арестовала руководителей нашего государства и попыталась подменить собой основы государственного устройства Советского Союза. Сразу могу сказать, что у них ничего из этого не вышло — я, Григорий Романов, как глава партии и страны, жив и здоров и держу ситуацию под полным и абсолютным контролем. Со всей ответственностью могу заявить, что заговорщикам не удастся свернуть нашу страну с выверенного курса. Могу только предложить лицам, совершившим сегодняшней ночью неправомерные действия, сдаться законным властям, тогда к ним не будут применены высшие меры наказания. На всех же прочих граждан, вступивших на путь незаконных действий, обрушится суровые меры пресечения, предусмотренные в законодательстве СССР. Имеющие уши да услышал, как говорили древние римляне, а если ушей у кого-то нет, то пусть пеняет на себя. Сапиенти сат. Дикси.

Таким вот латинским образом была закончена речь главы государства, Леонтьева эти слова прочитала про себя раз три, прежде чем выдать их в эфир. После этого она подняла глаза от бумажки, которую ей передал Романов, и сделала незаметный знак оператору, снимавшему ее речь. Тот выключил камеру, вытер пот со лба и уселся у подножия своего аппарата.

— Ну как? — спросила Леонтьева у Руцкого, тот ближе всего к ней стоял.

— Отлично, Валентина Михайловна, — показал тот ей большой палец, — как будто в гостях у сказки побывал…