Ангелы постапокалипсиса: Голод

Глава 7

Обычно нечисть наступает медленно. Так-то их основные ударные силы — а это бесы и одержимые, которые по большому счету те же бесы — вполне себе шустрые ребята, но их страсть к мародерству поистине безгранична. Говорят, даже когда демоны лично гонят их вперед, бесы успевают что-нибудь ухватить на бегу. Если же демон не стоит над душой, или что там у них вместо нее, то любое наступление заканчивается там, где есть где развернуться настоящему мародеру.

Грабить они могут что угодно и где угодно, с одинаковой жадностью хватая изысканные драгоценности в графской усадьбе и самодельную игрушку в самой бедной крестьянской избе. Сдается мне, для бесов важен сам процесс, а трофей — это не более чем памятный приз об удачном грабеже.

И всё же их самый любимый трофей — это еда.

До жрачки бесы сами не свои. Если эти поганцы доберутся до припасов, считайте — всё потеряно. Что не сожрут, то перепортят. Что не перепортят, упрут с собой. Костьми лягут, а всё равно потащат. Мы, помнится, как-то раз всей ротой преследовали бесов, которые склад разорили, так каждый из них пёр на себе огромный мешок, за которым самого беса и не было видно. Чтобы пристрелить мерзавца, его надо было вначале догнать, а бегают они быстро даже с грузом за плечами. Я бы даже сказал: особенно с грузом за плечами.

Так что, когда надо, нечисть может быть очень прыткой, а гнездо наверняка относилось к категории "когда очень надо".

В том, что адское воинство поторопится к открытию гнезда, я не сомневался ни мгновения. К сожалению, ополченцы всецело разделяли мою точку зрения и, понятное дело, не желали оказаться на пути у целой армии нечисти. Я, кстати, тоже не хотел. Просто я смотрел вперед дальше, чем на один шаг, а они никак не желали взглянуть даже на один.

— Вы поймите, — втолковывал я нашим ополченцам, пока мы все дружно и очень быстро шагали к городским воротам. — Если мы спалим их логово, у них уже не будет стимула спешить сюда.

— А ежели они захотят поквитаться за логово? — тотчас парировал сторож.

Ополченцы вокруг согласно кивали. Я пытался им объяснить, что месть демонов — всего лишь вероятность. Говоря по-простому, может будет, а может и нет. А вот если не спалить логово, они заявятся сюда однозначно. Стало быть, наши шансы не встретиться с демонами при уничтожении логова заметно возрастают. Сторож на это разумно заметил, что если мы немедля сбежим, то наши шансы будут еще выше. Ополченцы опять же с ним согласились.

Факел молча слушал и сурово хмурился. Я уже начал опасаться, как бы он попросту не реквизировал отряд ополченцев. Закон позволял инквизиции привлекать местные силы, когда своих не хватало. Другое дело, что проку от таких реквизированных обычно было как с козла молока.

Максимум на что они годились — постоять в оцеплении, чтобы никакая мелкая сошка не ускользнула, пока мы ловим крупную дичь. Если же дичь вырывалась на оперативный простор, то оцепление нередко ускользало в первых рядах и это даже хуже, чем если бы их просто не было. Когда ты один, то и полагаешься только на себя, а когда есть прикрытие, то даже если знаешь, что вся эта бравая шушера разбежится при первой же опасности, всё равно где-то глубоко в душе рассчитываешь на них.

— Давайте так, господа инквизиторы, — сказал в итоге сторож. — У нас заглавный — Василь Никанорыч. Скажет выделить вам отряд — будем выкликать охотников. Тут уж сколько соберете. Скажет нет — уж не взыщите.

— Договорились, — тотчас ответил я.

Факел покачал головой, но слово — не воробей, поэтому он только хмурился всю дорогу. Хотя ему и без меня было отчего хмуриться. Тощий господинчик умчался на бричке впереди всех, якобы для доклада старосте, а сам, зараза такая, поднял тревогу по всему городу. Тревога быстро переросла в панику.

Когда наш отряд прошел в ворота, к нам то и дело подбегали местные жители с вопросом: куда им бежать и где прятаться? Я им советовал не паниковать и спокойно подготовиться к эвакуации. С таким же успехом мог просто проорать: спасайся кто может! Люди разбегались с криками, что инквизитор велел собирать вещи! Отряд ополченцев тоже редел прямо на глазах.

К дому старосты мы и вовсе подошли втроем со сторожем. Поднимаясь по лестнице, Факел улучил момент и тихо спросил у меня:

— Думаешь, староста не посмеет отказать инквизиции?

— Думаю, посмеет, — негромко отозвался я. — И уверен, что так будет лучше для всех. Сам же слышал, какие настроения в народе. С таким настроем от них уж точно проку не будет.

Факел ненадолго задумался, затем остановился посреди лестницы.

— Если ты думаешь, что такие бойцы бесполезны для нашей миссии, зачем мы вообще идем к старосте? — спросил он.

На этот вопрос у меня был ответ.

— Затем, что господинчик слишком быстро удрал, и мы не успели спросить, что там с нашими штурмовиками.

— Ах, эти, — отозвался Факел. — Даст Бог, поспеют вовремя.

Могу поспорить, он уже забыл про них.

— Вовремя — это когда? — спросил я. — В той телеграмме вроде ничего про штурмовиков не было…

— Не видел, — уверенно сказал Факел.

Значит, точно не было.

— Ну и как, по-твоему, мы сможем согласовать с ними нашу атаку на гнездо, если даже не знаем, когда они прибывают?

Ну и, разумеется, мы не полезем туда, пока не прибудут штурмовики, но этот аргумент озвучивать моему товарищу бесполезно. Он и на озвученный-то вопрос изобразил недоуменную физиономию, мол, да я и не собирался ничего с ними согласовывать. Как он до сих пор без меня не умер — ума не приложу!

— Так вы идете, господа? — окликнул нас сверху сторож.

Наверняка он был бы рад услышать, что мы передумали. Я сказал, что идем. Сторож вздохнул и затопал по коридору.

В этот раз нас встречала тишина. Печатная машинка, как и раньше, стояла на столике, накрытая чехлом, а вот ее очаровательной хозяйки нигде не было видно. Я начал за нее беспокоиться. Ольга Львовна, конечно, отправилась пешком, но куда раньше господинчика и по короткому маршруту.

Дверь в кабинет старосты была распахнута настежь, и мы зашли. Василий Никанорович сидел за своим столом. Рядом стоял тощий господинчик, всем своим видом изображая: меня тут нет. Он мне даже показался тощее чем обычно. На лице старосты было написано, что доклад о том, что всё пропало, уже состоялся.

— Господи, неужели это правда?! — воскликнул староста, обращаясь почему-то ко мне.

— Если вы про прорыв фронта, то, боюсь, это так, — сказал я. — Профессор Леданков построил у вас на болотах гнездо демонов и они идут на новоселье.

Староста всплеснул руками и воскликнул:

— Ох, да чтоб его черти взяли!

— Уже взяли, — ответил я. — Но проблемы это не решило.

— И что же нам делать? — староста обхватил голову руками, и тотчас вскочил с кресла со словами: — Где-то у меня должен был быть план эвакуации.

Он метнулся к шкафу, на ходу вынимая из-за пазухи ключ.

— А плана обороны города у вас нет? — хмуро спросил Факел.

— От демонов? — переспросил староста, отпирая дверцу, и тотчас ответил: — Такого точно нет. Для этого у нас есть вы, господа.

Судя по тому, с какой лихорадочной поспешностью он перелистывал листы в коричневой папке, которую выдернул из шкафа, в нас староста не слишком-то верил. Факел покачал головой и молча направился к выходу. Тощий господинчик стрельнул взглядом ему вслед и снова уподобился полному отсутствию самого себя.

— Скажите-ка, — быстро обратился я к нему. — Что ответили на мой рапорт?

Господинчик первым делом стрельнул взглядом в сторону старосты. Тому было не до нас.

— Телеграмку вашу я отправил, — шепотом сообщил он. — Получение нам подтвердили, а ответа, извините, не было. Я хотел подождать, но тут пришла эта телеграмка, — он едва заметно кивнул в сторону рабочего стола. — Я должен был немедля сигнализировать.

— Ясно, — отозвался я, тоже непроизвольно понизив голос. — А Ольгу Львовну вы там, часом, не встречали?

Господинчик мотнул головой. Я кивнул и вышел вслед за Факелом. Староста вслух зачитывал пункты плана эвакуации, и с каждым последующим пунктом его голос звучал всё более и более озадаченно. План был написан самым суровым казенным канцеляритом. В нем и профессионалы, бывает, плавают, а уж шансы сбежать у этого Василия Никанорыча и вовсе стремились к абсолютному нулю. По крайней мере, если он собирался следовать плану.

Едва я вышел в коридор, как за окном грохнул выстрел. Сразу за ним — второй. Я одним прыжком оказался у окна. Стреляли где-то в городе, но за домами. Мне отсюда было не видно. Затем с того же направления донеслась забористая брань.

— Ну что там еще? — без всякого интереса в голосе осведомился Факел.

— Стреляли, — ответил я. — На культистов не похоже, но глянем по пути. Про штурмовиков, кстати, пока нет информации.

— Только время попусту потеряли, — тихо проворчал Факел. — Идем, Глаз, у нас есть работа.

Он направился к лестнице. Я еще раз выглянул за окно. По улице туда-сюда сновали люди. Из-за угла дома появилась нагруженная домашним скарбом подвода. Ее тянули две крепких на вид лошади, но даже им было тяжело. Рядом с подводой спокойно шагал один из наших недавних ополченцев с "Манлихером" в руках.

Факела я нагнал уже на крыльце.

— Я надеялся, что они понимают всю важность нашей миссии, — тихо проворчал он.

Инквизитор выглядел откровенно расстроенным.

— Они понимают, что это наша миссия, — ответил я, выделив голосом слово "наша". — Но не бери близко к сердцу. Сообщение ушло в штаб, и штурмовики уже на подходе.

По крайней мере, я очень хотел в это верить. Уж ради гнезда-то в штабе могли бы изыскать резервы, что, в свою очередь, означало, что гнездом займутся специально обученные люди, а нам с Факелом достанется моя любимая роль зрителей. С ней мы и без ополченцев справимся.

Вслух я озвучил только финальную часть плана: "мы справимся". Факел воспрял духом и уверенно согласился, что мы-то наверняка справимся. А вот местное ополчение упустило свой шанс продемонстрировать, каким отличным пополнением для инквизиции они могли бы стать. Сомневаюсь, что кто-то из местных горел желанием стать инквизитором, поэтому тут никто ничего не потерял.

— Эй! — окликнул я ополченца с "Манлихером". — Что за стрельба только что была?!

— Да, так… — он махнул свободной рукой. — Ворон отпугивали. Вон этих.

Из-за угла выглядывали двое беженцев. Один постарше, другой — совсем еще подросток. Возможно, отец с сыном. Хотя как парень зарос, он мог бы сойти и за дочь. Волосы уже по плечи висели. Скоро косички можно будет заплетать. Заметив наше внимание к ним, отец ладонью убрал голову сына за угол. Ополченец погрозил ему кулаком.

— Прямо под дверью караулят, сволочи, — ворчливо пояснил он нам. — Только выйдешь за порог, а они уже готовы дом разграбить.

— Так, может, не оставлять свой дом на разграбление? — спросил Факел.

— А с демонами как быть прикажете? — отозвался ополченец.

— Дать им отпор!

Ополченец покачал головой, потом сказал:

— Вам легко говорить, господин инквизитор, а у меня — семья.

Он мотнул головой назад. За подводой шагала дородная женщина в цветастом платье. Была она раза в два покрупнее нашего ополченца, и выглядела такой могучей, что если бы кого и вербовать в наш отряд, то лучше ее. Но она бы точно не согласилась. Женщина вела за руки двоих детей, а с ними, понятное дело, какая уж тут война. Женщина хмуро глянула на нас, и они побрели дальше. Мы — тоже.

Беженцы за углом начали медленно отступать по улице.

— Сунетесь в дом — убью! — крикнул им вслед ополченец.

Беженцы дружно замотали головами. Мол, даже и не думали. Хотя какое там не думали. У обоих на лице было буквально написано, что уже нацелились с визитом в освободившееся жилье.

— Да ладно вам, — сказал я ополченцу. — Всё равно потом бесы разграбят.

— А если вы всё-таки отобьетесь? — отозвался тот.

Ну да, своя логика в его словах была. Не скажу, что она мне нравилась, но я их понимал и даже не переживал, что потенциальное подкрепление разбегалось на глазах. А оно действительно разбегалось.

Аналогичную картину мы наблюдали по всему городу. Горожане спешно грузились у кого на что было, а вокруг сновали беженцы, предлагая небескорыстную помощь и присматриваясь к тому, что оставалось. Горожанам это не нравилось. Кое-где постреливали. По счастью, палили только в воздух, для острастки, сопровождая выстрелы бранью и угрозами, но, сдается мне, стоило какому-нибудь олуху позволить себе лишнее, и пошла бы потеха.

— Надеюсь, приютские в этот бардак не полезут, — тихо заметил я.

— Вряд ли, — отозвался Факел. — Сестра Анна — девица разумная, она не позволит своим подопечным влезть между двух огней.

Слово "девица" он произносил на старомодный манер, с ударением на "е". Я несколько шагов размышлял над тем, кто тут второй огонь, потом вспомнил, что беженцы и между собой не слишком ладили. Мимо, слегка пошатываясь, прошел босоногий парень. Выглядел он так, словно бы его недавно опять хорошо побили, что, впрочем, не мешало ему алчно заглядывать в окна домов. Горожане зло поглядывали в его сторону.

— Ну и куда они торопятся? — тихо спросил я сам себя. — Подождали бы, пока все разъедутся, и грабили бы. Эй, приятель!

Я махнул рукой босоногому. Тот испуганно оглянулся на меня, одновременно втягивая голову в плечи, и со всех ног рванул прочь. Только пятки сверкали.

— Думаешь, культист? — спросил Факел, пристально глядя вслед парню.

Он с разбегу сбил с ног какого-то мужчину, и тот разразился длиннющей бранной тирадой в адрес беглеца. Парень даже не оглянулся.

— Да нет, — ответил я. — Просто хотел спросить, куда все так торопятся. До фронта полсотни километров. Вряд ли нечисть быстро пробежит их по бездорожью.

— А это смотря какая, — невозмутимо ответил Факел, указывая рукой вперед и вверх.

Под облаками стремительно и беззвучно скользил косяк крылатых существ, и это точно были не птицы.

— Да чтоб мне лопнуть! — воскликнул я. — Горгульи!

Как же я мог про них забыть?! А ведь они единственные, кто точно успевал прибыть к запуску гнезда.

Позади нас тревожно зазвонил колокол. В небесах горгульи одна за другой ложились на крыло и устремлялись вниз. Люди заметались. Я вынул винтовку из чехла. Факел проворчал, что опять на ерунду время тратим, и запалил горелку на огнемете.

Навскидку я насчитал двадцать пять горгулий. Это были твари, так сказать, старого образца — с когтистыми задними лапами и широкими крыльями. Не такие маневренные, как новые "змеи". Это хорошо. Я быстро поймал в прицел одну из тварей и открыл счет.

Горгулья грохнулась на крышу дома и скатилась с нее на улицу. В длину, если не считать хвоста, она была всего метра полтора. Темно-серая шкура со множеством шрамов издалека казалась каменной. Собственно, она и по прочности не сильно уступала камню. Горгулью надо бить или в голову, или по крыльям. Пуля в крыло ее, конечно, не убьет, но на земле горгулья — боец посредственный. Немногим лучше живого мертвеца.

Как и следовало ожидать, первый успех воодушевил горожан. Началась пальба. Клин горгулий распался. Твари заметались в воздухе. Одна удачно словила пулю и с разгону влетела в крышу. Пропахав остроклювой мордой борозду в черепице, она доехала до самого края и там остановилась. Еще одной прострелили крылья. Она неуклюже спланировала на главную улицу, где сразу оказалась в кольце вооруженных горожан.

— В голову бейте! — крикнул я.

Голова у этой горгульи была баранья, с витыми рогами, но совершенно лысая. На нее обрушился град булыжников. Где нашли-то? У них же мостовые деревянные. Затем в ход пошли палки и приклады. Стрелять горожане опасались, чтобы не попасть по своим. В такой толчее было бы и не мудрено. Горгулья шипела по-змеиному, только гораздо громче, и отбивалась лапами. По лапам ей тоже попадало.

Сверху спикировала еще одна тварь. Эта, судя по формам, была женского пола и с головой, похожей на лисью. Башка у нее была тоже, разумеется, серая и лысая, словно бы вырезанная из камня, хотя и с таким тщанием, что каждая прядка "волос" была видна. Я прицелился в лисоголовую, однако она вовремя заметила опасность и метнулась в сторону. Получилось у нее не так грациозно, как это исполняли змеи, но ей помогла крыша. Горгулья скрылась за печной трубой.

— Чтоб тебя… — тихо прошипел я, отступая к стене.

Горгулья с бараньей головой продолжала шипеть, призывая на помощь. Лисоголовая высунулась, тотчас нашла меня взглядом и убралась обратно. Я двинулся вперед. Факел уже влез в драку. Растолкав горожан, он жахнул по бараньеголовой из огнемета. Горгулья забилась, оглашая воздух жалобным шипением.

— Гори, тварь! — радостно закричали горожане.

Я следил за крышей. Рассчитывал, что лисоголовая высунется, но она лишь злобно шипела из-за трубы. Затем я заметил, как ее силуэт метнулся прочь. Я перебежал на угол. Горгулья оторвалась от стены. Вниз осыпалась штукатурка. Лисоголовая нырнула следом, перепугав женщину с узелком в руках, и, взмыв над самой землей, помчалась прочь над улицей. Я вскинул винтовку к плечу. Лисоголовая нырнула за угол.

— Глаз, подожди! — раздался за спиной крик Факела.

Инквизитор топал ко мне. На мостовой за его спиной догорала горгулья. Ополченцы палили по ее собратьям — или сосестрам? — которые носились в воздухе. Горожане под их прикрытием тащили свои пожитки. Беженцы ловко подхватывали то, что они потеряли, и уносились прочь со скоростью, которая составила бы честь даже "змеям".

— Здесь и без нас справятся, — сказал Факел, подходя ближе.

Выглядело так, что да. Над проулком подстрелили еще одну горгулью. Та съехала вниз по стене. У этой стены ее и расстреляли. Я даже не успел разглядеть, какая там голова. Сторож из своей бабахалки выстрелил в нее практически в упор. Кровавые ошметки забрызгали всю стену и самого сторожа. Бранясь на чем свет стоит, он теперь стряхивал их с себя.

— Похоже на то, — согласился я с Факелом. — Но тогда какого лешего горгульи не улетают? Они же не тупые. Должны видеть, что здесь им ничего не светит.

— Должны, — сказал Факел, оглядываясь по сторонам.

Горгулья спикировала на семью горожан, груженую пожитками. Ополченцы открыли огонь. Тварь торопливо взмыла под облака. Левое крыло у нее плохо двигалось, и пристрелить ее не составило никакого труда. Горгулья рухнул на главную улицу, чуть не накрыв собой Василия Никаноровича. Староста как раз проезжал на своей бричке по главной улице, размахивая красной папкой и призывая горожан организованно и без паники уносить ноги.

— Тогда здесь что-то не так, — сказал я.

Факел пожал плечами. По большому счету, налет адских тварей на город — уже основание утверждать, будто здесь что-то не так. Но было и что-то еще. Горгульи определенно что-то высматривали. Будь их целью жители Дубровника — здесь было бы куда больше трупов. Два десятка этих тварей вполне способны задать жару даже военным.

По улице в нашу сторону бежала семья горожан. Женщина толкала перед собой груженую доверху тачку и тянула за собой мальчонку лет десяти. От них на несколько шагов отставал мужчина. Он сгибался под тяжестью огромного мешка — его и самого туда без особого труда можно было упаковать — и то и дело покрикивал:

— Шевелись! Шевелись!

Хотя шевелиться следовало бы, скорее, ему. Впрочем, возможно, он сам себя и подбадривал. Сверху упала темно-серая горгулья с вороньим клювом. Она сшибла с ног женщину и схватила мальчишку. Взмахнув крыльями, горгулья рванула вверх. Я вскинул винтовку.

— Не стреляйте! — закричал мужчина. — Там мой сын!

— Вижу, — отозвался я, пытаясь поймать голову горгульи в прицел.

Тварь прижимала мальчишку к груди. Тот вырывался и отчаянно размахивал руками. Мужчина бросил мешок и помчался ко мне, размахивая руками. Факел глянул на меня, и решительно шагнул ему навстречу. Как потом выяснилось, инквизитор перехватил мужчину на полпути, и без лишних сантиментов дал ему по голове. Не вырубил, но потом мужчина уходил, сильно пошатываясь.

Тогда мне было не до него. Горгулья дергалась туда-сюда. Я сделал поправку на ветер, расстояние и всё, что только вспомнил за одну секунду, потом взял прицел чуть выше. Горгулья на миг застыла в воздухе между двух крыш. Наверное, решала куда лучше метнуться. Я задержал дыхание и плавно спустил курок.

Пуля прилетела горгулье в лоб. Череп выдержал. Тварь громко зашипела, и выпустила мальчишку. Тот с воплем полетел вниз. Горгулья, не дожидаясь второй пули, метнулась прочь. Факел успел поймать мальчишку у самой земли. Затем вернул его матери и заодно узнал, что она думает о горе-спасателях вроде нас. Мнение было не лестным. Конечно, если бы горгулья унесла парнишку в гнездо, падение с высоты второго этажа показалось бы сущим пустяком, но объяснять всё это разгневанной матери времени не было.

— Факел, я знаю зачем они здесь! — крикнул я. — Им нужны дети. Для гнезда.

— Все приютские в церкви, — отозвался Факел.

Я рванул туда. За моей спиной Факел громко откомандовал:

— Уберите всех детей с улиц!

— Куда?! — крикнул кто-то.

Факел ответил резковато, но доходчиво. Приказ мигом разлетелся по городу, перемежаемый звуками выстрелов и всё тем же вопросом: а куда бежать-то? Я на ходу посоветовал одной семье с двумя детьми вернуться домой. Глава семьи озадаченно посмотрел на меня, на летающих тварей, в проулок — где, видимо, остался дом — и, почесав в затылке, повел семью дальше.

Из того, что я успел заметить, в домах пытались укрыться разве что беженцы, да и тех тотчас вышвыривали обратно. Впрочем, горгульи, похоже, искали конкретных детей. И было еще более похоже, что они их нашли. Штук пять уже кружили над новой церковью. Остальные подтягивались к ней. Те ополченцы, что еще не разбежались, палили по ним. Горгульи с привычной ловкостью уворачивались.

Затем огонь заметно усилился. Я даже на какое-то время подумал, что горожане передумали разбегаться и решились-таки дать бой. Потом оказалось, что это вернулись те охотники, которых Факел услал в лес на разведку.

— В лесу никого, — сообщил один из них на бегу. — Все разбежались. Телеги на опушке бросили.

У него на шляпе красовалось яркое перо. Развернувшись, он скомандовал своим товарищам:

— Стреляй!

Охотники дружно вскинули ружья. Грянул залп. Светло-серая горгулья с угловатыми контурами крыльев резко дернулась, и влетела мордой в окно на колокольне. Гулко звякнул колокол. Затем горгулья задом выдвинулась обратно, и рухнула вниз. Из окна высунулся поп и погрозил ей вслед крестом. Горгулья шмякнулась во двор. Остальные твари злобно зашипели. Охотники побежали дальше.

— Прикройте нас здесь! — попросил я, махнув рукой в сторону главного входа.

— Только вы быстро, нам еще семьи собирать, — отозвался охотник с пером.

Стало быть, тоже нацелились сбежать. Но сейчас, по крайней мере, дружно изготовились к стрельбе, заставив горгулий убраться повыше. Поп с колокольни погрозил им кулаком.

Я взбежал на крыльцо. Дверь оказалась заперта, но тотчас по ту сторону лязгнул засов, и она приоткрылась.

— Заходите скорее, господа, — раздался голос.

Дверь открыл тощий господинчик. В правой руке он держал наган. С его тощей комплекцией пистолет казался просто здоровенным.

— А вы что здесь делаете? — удивленно спросил я.

По моим представлениям господинчик должен был быть уже на полпути к станции.

— На улице сейчас небезопасно, — отозвался тот.

С этим сложно было не согласиться.

— Приютские где? — спросил я, окидывая взглядом помещение.

Вход в мертвецкую располагался с другой стороны здания, и тут я раньше не бывал. Комната была небольшая и пустая. Пара высоких узких окон превращали ее в отличную позицию для обороны.

— В главном зале, — ответил господинчик.

Я кивнул и выглянул в левое окно. Из него было видно крыльцо, площадь перед входом и главную улицу. На улице наши охотники убивали очередную горгулью. Она скакала прочь, волоча за собой пробитое крыло. Другие твари стремительно проносились над головами охотников, но особо не рисковали. Только когда один слишком отстал от других, две горгульи подхватили его и вознесли вверх, где и разорвали.

Факел зашел в дверь, и господинчик тотчас запер ее за нами на засов. Засов выглядел прочным, да и дверь не подкачала. От одних горгулий тут, пожалуй, можно было бы и отбиться, даже если к ним прибудет подкрепление, а в том, что оно уже в пути — я нисколько не сомневался. Однако за горгульями последуют твари и пострашнее.

— Надо увести отсюда приютских, — сказал я. — Но так, чтобы горгульи не заметили.

— Это будет непросто, господа инквизиторы, — заметил господинчик. — Эти леталки так и шныряют туда-сюда.

— Здесь дети будут в безопасности, — сказал Факел, окидывая наметанным глазом каменные стены.

— Пока не придут демоны, — ответил я.

Господинчик поежился.

— Спалим гнездо, не придут, — уверенно заявил Факел.

— Если спалим, — уточнил я.

— Мы справимся, Глаз.

В голосе моего товарища сквозила непоколебимая уверенность, которую я вовсе не разделял. Да и вообще не чувствовал в себе должной свирепости, чтобы спалить ко всем чертям гнездо, в которое горгульи натащат детей.

— И всё-таки лучше бы убрать их отсюда, — сказал я.

— Кого и куда вы собираетесь убирать? — раздался голос сестры Анны.

Она вышла из дверей, и прикрыла их за собой. Я только успел приметить по ту сторону пару любопытствующих мордашек.

— Глаз предлагает убрать приют из опасной зоны, сестра, — проинформировал ее Факел.

— Дельное предложение, — отозвалась сестра Анна.

— Ох, а я уж надеялся, что вы пришли забрать своих культистов, — громко проворчал поп, появляясь из бокового прохода. — Мне в мертвецкой для приличных людей надо как-то место освободить.

— Вначале позаботимся о живых, — отозвался я.

— А что с живыми? — поп оглянулся на сестру Анну. — Пригреты, накормлены, крыша какая-никакая над головой.

Монахиня торопливо забормотала слова благодарности. Я кратко обрисовал свои опасения по поводу горгулий. Факел добавил, что пока что опасения только теоретические. Местные ополченцы на площади весьма эффективно отбивали нападение летающих тварей.

— Это пока они не разбежались, — сказал я. — И пока к горгульям не подоспело подкрепление.

Все, кроме Факела, непроизвольно оглянулись на окна. На улице по-прежнему гремели выстрелы, кричали люди и шипели горгульи. Последние крутились совсем рядом. Одна даже промелькнула за окном, заглянув внутрь, и умчалась прочь еще до того, как я успел вскинуть винтовку. Хотя она, скорее, испугалась Факела. Инквизитор шагнул к окну, поднимая раструб огнемета.

— Давайте не будем дожидаться, пока они заявятся сюда, — поспешно предложила сестра Анна.

— Но вы же не предлагаете выйти к ним туда? — с такой же поспешностью вопросил господинчик.

Тревоги в его голосе было еще побольше, чем у сестры Анны.

— Нет, — сказал я. — Помнится, в первый год войны все церкви были объявлены убежищами, а из убежища должен быть запасной выход.

Я оглянулся на попа. Тот неуверенно кивнул.

— Было дело, — произнес он, задумчиво поглаживая бородку. — Ход подземный наши солдатики прорыли. Вот только было это пять лет назад, и с тех пор никто за тем ходом не следил. При входе у меня соленья стоят, а что там дальше — один Господь ведает.

— Ему можно довериться, — сказал Факел.

— А куда ведет ход? — спросил я.

— В лес, — уверенно ответил поп, и уже менее уверенно добавил: — Но куда именно, я не знаю. Карта где-то была, но не уверен, что сыщу.

— Сориентируемся на месте, — сказал я.

— Так я пошла собирать своих? — спросила сестра Анна.

Я выглянул за окно и сказал, что давно пора. Горгульи оттесняли наших охотников от церкви. Франт в шляпе с пером с нетерпением поглядывал в нашу сторону. Я высунул руку в окно и махнул ему: мол, уходите отсюда. Он не заставил себя уговаривать.

Короткая команда, и охотники шустро попятились, стреляя на ходу. Горгульи налетали на них. Одна словила выстрел в упор и украсила своим трупом узенький газончик. Сочного василькового цвета, она отлично смотрелась на зеленом. Особенно дохлая. Другие твари усвоили урок и больше обозначали атаку, чем на самом деле пытались кого-то достать, но обозначали достаточно убедительно. Охотники чуть ли не бежали.

А в небе из-под облаков появился второй клин горгулий. Этих было порядка полусотни и они сходу нацелились на церковь.

— Уходим, — сказал я. — Немедленно.

Сестра Анна молнией метнулась за главную дверь. Я услышал хлопок в ладоши, и ее звонкий голос приказал собираться. Факел глянул за окно, нахмурился и кивнул. С огнеметом на этой позиции он был задал тварям жару, но в конце концов его бы банально задавили числом, и он это понимал.

— Проход там, — поп указал рукой направление.

Как оказалось, вход в подземелье был замаскирован под настоящий полуподвал с ларем для картошки, полками для солений и свисающими с потолка гирляндами лука. Поп ухватился за полку у дальней стены и дернул на себя. Вся стена едва заметно вздрогнула. Факел взялся рядом и дело пошло веселее. Стена отъехала в сторону, открывая темный проход.

— В общем, вот он, — сказал поп, махнув рукой в темноту.

— Мы готовы, — объявила сестра Анна.

Поп пошарил на полках и нашел фонарь. В воздухе запахло керосином. Буквально. Чиркнув спичкой, поп запалил фонарь и протянул мне со словами:

— Возьмите. Пригодится. В комплекте, так сказать, шел.

— А вы что же? — спросил я.

— Да мне храм не на кого оставить, — ворчливо отозвался поп. — Буду отсюда за вас молиться. Авось, поможет.

— Не самое разумное решение, — честно сказал я.

Поп развел руками и изобразил лицом: уж какое есть.

— Пока церковь не пустует, это отвлечет на нее горгулий, — прагматично заметил Факел.

— Вот! — заявил поп тоном "а я что говорю!"

Спорить я не стал. Это действительно могло нам помочь. Ему — вряд ли, но это был его выбор.

— Мы готовы, — донесся сверху голос сестры Анны. — Где вы?

— Здесь! — отозвался я. — Поспешите.

— Ты иди первым, — сказал мне Факел. — А я сзади прикрою, если понадобится.

— Надеюсь, не понадобится.

Я заглянул в ход. Это был узкий тоннель, обшитый досками. Бревна подпирали низкий потолок. Чтобы пройти, мне пришлось наклонить голову. За вторым бревном меня нагнала сестра Анна.

— Господин Глаз, — тихо окликнула она, поравнявшись со мной. — Надеюсь, вы знаете, куда мы идем.

— Конечно, знаю, — с легким сердцем соврал я, быстро шагая вперед. — У меня всё распланировано. Не беспокойтесь.

— Я стараюсь, — отозвалась сестра Анна. — Но у меня же… Ой!

— Где?!

Я остановился, вскинув винтовку. Держать ее вместе с фонарем оказалось неудобно. Сестра Анна дрожащим пальцем указала вперед. Поперек прохода сидела крыса. Она была серая, толстая и совершенно непохожая на порождение ада. Я выдохнул.

— Брысь!

На мордочке крысы отчетливо читалось: приятель, вообще-то это я тут дома, а ты — в гостях, но, когда у гостя в руках оружие, с ним не больно-то поспоришь. Встав на четыре лапы, крыса с достоинством удалилась в дыру в стене. Я отдал фонарь монахине и мы двинулись дальше.

Крысы нам попадались еще несколько раз, но все они благоразумно убирались с нашего пути. Дети, кстати, их совсем не боялись, в отличие от их предводительницы. Кто-то из мальчишек даже предлагал поймать пару штучек — всё ж таки мясо, но нам было не до того. Земля содрогнулась, и с потолка осыпалась пыль.

Не знаю, что там рвануло, но задерживаться тут явно не стоило. "Тут" по моим прикидкам было — под дорогой. Дальше ход начал подниматься. Очень кстати! Под ногами захлюпала вода. Я прибавил шагу, и вскоре уперся в толстенную деревянную дверь.

Снаружи на нее для маскировки подложили слой дерна. Я его едва с места сдвинул, да и то лишь когда уперся в дверь плечом и навалился со всей силы. Когда обозначилась щель и в нее хлынул солнечный свет, я замер, прислушиваясь.

Над головой встревоженно перекрикивались птицы. Вдали гремели выстрелы. На секунду их перекрыл грохот разрыва, затем снова началась стрельба. Я понадеялся, что это подоспели штурмовики, но потом выяснилось, что в Дубровнике был запас динамита и кто-то придумал задействовать его против горгулий. Кстати, успешно. Горгульи решили не связываться с сумасшедшими, и караван беглецов из Дубровника благополучно добрался до станции.

Оттолкнув дверь, я выбрался наружу и первым делом глубоко вдохнул, только сейчас осознав, какой же затхлый воздух был в подземелье. Вокруг стоял лес. Кроны деревьев закрывали небо и, соответственно, нас от взглядов сверху.

— Вылезайте, — скомандовал я.

— Дети! За мной! — продублировала команду сестра Анна.

Я подал ей руку. Она не отказалась от помощи, но, едва выбравшись, поспешно отняла ладонь. За ней начали вылезать дети. Сестра Анна пересчитывала их, но не в числах, а называя каждого по имени. Я не запоминал. Затем выполз тощий господинчик. Теперь у него в руках был саквояж. Последним буквально продрался Факел.

Пока он, громко ворча, отряхивался и приводил в порядок амуницию, дети сориентировались раньше меня.

— Вон там наш приют, — говорил один, указывая в одну сторону.

— А станция там, — отвечал другой, показывая направление.

Я спросил, где тропинка до станции, и сразу дюжина рук указала мне направление. Туда мы и двинулись. Я то и дело поглядывал вверх. Пару раз в просветах мелькали горгульи, но они пролетали так быстро, что вряд ли успевали что-либо разглядеть в море зелени под ними. Тем не менее мы с сестрой Анной следили, чтобы дети всё время оставались под прикрытием листвы. Когда началось болото, пришлось рассредоточиться и перебегать от дерева к дереву.

— Дальше вы дойдете сами, — сказал Факел монахине. — У нас с Глазом срочное дело.

На самом деле, не такое уж и срочное. Порядка четырех часов в запасе.

— Я присмотрю за ними, — пообещал тощий господинчик.

— Вы? — удивленно спросил я.

Вместо ответа господинчик открыл саквояж и продемонстрировал мне лежащий там наган. В саквояже револьвер уже не казался таким здоровенным. Я оглянулся на Факела. Инквизитор смерил господинчика внимательным взглядом — тот даже поежился — и строго спросил, умеет ли тот пользоваться оружием. Господинчик заверил нас, что упражнялся на стрельбище в полном соответствии с законом об обязательной военной подготовке государственных служащих. Его результаты были признаны удовлетворительными. Для такой оценки было достаточно никого ненароком не застрелить.

— Хорошо, я полагаюсь на тебя, — сказал Факел господинчику, сопроводив свои слова особенно строгим взглядом.

Мол, только попробуй не оправдать оказанное тебе доверие. В моем взгляде было одно сомнение. Нет, в людях Факел разбирался, но еще он в них верил. Во взгляде сестры Анны я заметил аналогичное сомнение, однако вслух она лишь сказала:

— Берегите себя, господа инквизиторы.

— Вы тоже, — ответил я. — Держитесь тропинки, но на нее не выходите. Идите справа от нее. Там посуше. И смотрите за небом в оба! Дойдете до станции, укройтесь на телеграфе.

— Вы не волнуйтесь за нас, господин Глаз, — ответила сестра Анна. — Нам не впервой удирать.

Да, это немного успокаивало. Под облаками промелькнула пара горгулий. Насколько я успел разглядеть, это уже были новые змеи. Они умчались в ту сторону, где стояло гнездо.