Академия Последнего Шанса - 2. Круто ты попал!

ГЛАВА 2

Огюст

Лёгкий тёплый ветерок едва ощутимо касался сомкнутых век, заставляя блаженно жмуриться и подставлять лицо ласковой прохладе. И, пока стоишь с закрытыми глазами, можно представить себе, что ничего непоправимого не произошло, что ты сейчас откроешь глаза и увидишь привычный, засаженный цветами замковый двор, куда долетают из оранжереи ароматы редких цветов. А на кухне стучат ножами повара, приглашённый отцом кондитер, известный всей столице, священнодействует над чем-то воздушно-кремовым, а в холодильном ларе остывает приготовленное утром мороженое… И уже, наверное, можно позвать бездельника лакея, чтобы помог господину переодеться к дневной трапезе…

Огюст Стендридж открыл глаза и со стоном постарался зажмурить их как можно плотнее в отчаянной надежде, что увиденное куда-нибудь исчезнет. Осторожно приоткрыв через минуту один глаз, молодой человек с какой-то абсолютной обречённостью понял, что чисто выметенный, но чужой двор никуда не делся. Более того, через этот самый двор к нему направлялся высокий широкоплечий воин в старинной кольчуге и рогатом шлеме.

– Студент Огюст Стендридж? – пророкотал он, приблизившись и возвышаясь над не так чтобы мелким молодым человеком. – Ступай за мной.

– Я никуда не собираюсь идти, – Огюст огляделся и, не найдя, куда можно было бы присесть, облокотился на стену. – Я не собираюсь учиться в этой тюрьме!

– Ну, не собираешься, так и не собираешься, – неожиданно пожал могучими плечами воин с странным неуловимым движением переместился ближе к дорожке, ведущей в сторону двухэтажного каменного здания. – Дело твоё.

– Где мои лакеи? – крикнул ему вслед Огюст, действительно не собираясь оставаться в этом отвратительном месте. Он выйдет, лакей найдёт для него экипаж, он доедет до ближайшего портала — вряд ли в этом мерзком захолустье есть нормальные порталы! — и вернётся домой. С отцом он договорится: он даже готов пообещать сократить расходы, скажем, на пять процентов. Это, между прочим, для какого-нибудь сиволапого крестьянина совершенно немыслимая сумма. И, возможно, он не станет покупать для Адель то потрясающее бриллиантовое ожерелье с редкими винными топазами, ограничившись простыми бриллиантовыми серьгами. Хотя крошка Адель так прелестна и так легкомысленна, что может обидеться и обратить внимание на того, кто окажется щедрее. Но где же эти бездельники?! За что отец им платит?!

– Они убыли порталом час назад, – обернулся странный рогатый воин, – или даже два часа…

– Как убыли? – растерялся Огюст и тут же вспомнил, как в приёмной комиссии, которую возглавлял сам ректор, ему что-то такое говорили насчёт того, что здесь ни у кого нет лакеев. Но это же не может быть правдой? – А мои вещи?

– Твои вещи там, где ты их оставил, – соизволил повернуться к нему воин, – насколько я знаю, господин Цезарь, привратник, убрал их в кладовку, чтобы не намочило дождём, если он вдруг случится.

– Ну так велите их принести, – приказал Огюст и ещё раз огляделся. – Где у вас ворота?

– Вон там, – невозмутимо махнул рукой воин в сторону аккуратного проёма в замковой стене, не обратив ни малейшего внимания на распоряжение Огюста по поводу лакеев, – как выйдешь — в любую сторону идти можно.

С этими словами он направился к двухэтажному особняку и, дойдя до оставшейся после недавнего дождя лужи, спокойно перешёл её… по воздуху. Огюст моргнул, не веря своим глазам, потом присмотрелся и заметил наконец-то, что воин не отбрасывает тени, то есть вообще никакой. Это что — тоже призрак? Что за странное место, в котором призраки вместо того, чтобы спокойно прятаться днём в склепах и могилах, а ночью бродить и уныло завывать, средь белого дня ходят по территории академии? Не могут же те смутные слухи, которые ходили по поводу этой академии, быть правдой? Да, ректор что-то говорил про то, что обслуга тут из призраков, но кто же в трезвом уме в такое поверит?! Уж точно не он, Огюст Стендридж.

Загадочный воин тем временем удалился в сторону двухэтажного здания и уже переговаривался там с кем-то, не обращая на молодого человека, застывшего на крыльце, никакого внимания. Это что же получается? Он что, сам должен идти за своими вещами?! Бред какой-то…

Простояв ещё минут пятнадцать, Огюст понял, что никто не спешит выполнять его распоряжения, и придётся как-то договариваться самому.

– Сейчас выйду за ворота, там наверняка стоят экипажи, чтобы отвезти желающих в город, – негромко сказал сам себе сын казначея, – можно будет прислать возницу за вещами. Но отцу о творящемся здесь безобразии я обязательно расскажу! Это где же такое видано: я, наследник одного из самых влиятельных людей королевства, вынужден сам искать того, кто перенесёт мои вещи! Немыслимая наглость!

Бормоча это, Огюст спустился с крыльца, стараясь обходить лужи, чтобы не испачкать шёлковые банты на новых туфлях. Его камердинер трижды получал оплеухи за то, что ленты по цвету были подобраны недостаточно идеально. Но наконец-то болван отыскал нужный оттенок, и он, Огюст, не собирается пачкать шёлк в лужах. Фи!

Возле ворот никого не оказалось, лишь в будке привратника что-то шуршало и позвякивало.Осмотрев ручку ворот, Огюст презрительно наморщил нос и, вытащив из кармана белоснежный шёлковый платок, положил его на ручку, чтобы только после этого дотронуться до неё. Мало ли, кто и какими руками к ней прикасался? В этом странном месте наверняка царит абсолютная антисанитария!

Створка с едва слышным скрипом — могли бы и смазать, бездельники! — отворилась, и гордый собой Огюст торжественно шагнул за ворота.

С удивлением обнаружив, что никаких экипажей не наблюдается, более того — нет даже дороги, по которой они могли бы проехать, молодой человек остановился и недоумевающе огляделся.

Вдоль стены, окружавшей замок, вилась неширокая, но вполне прилично утоптанная тропинка, и Огюст решительно шагнул на неё. Вполне возможно, что этот воин, показавшийся ему призрачным, — чего только от усталости и нервов не привидится! — просто показал ему не те ворота, например, из зависти к его, Огюста, высокому статусу. И теперь нужно просто обойти замок и выбраться на площадь или широкую дорогу: уж она-то должна быть даже в этой дыре.

Придя к таким логичным выводам, Огюст зашагал по тропинке, неспешно заворачивающей вправо. Иногда ему приходилось опираться рукой о пыльную и местами влажную стену, стало быть, с дорогими лайковыми перчатками придётся проститься. Жаль, они ему нравились, а новых нужно будет ждать — их заказывают исключительно в столице, в мастерской Лурьиса. Значит, придётся отказаться от костюмов чрезвычайно модной в этом сезоне гаммы: не может же он к брюкам оттенка ночных фиалок взять серые или бежевые перчатки. Его просто не поймут!

Занятый этими очень важными размышлениями, Огюст и не заметил, как добрался до поворота: тропинка круто уходила вправо, видимо, к той самой дороге. Поправив кружева на груди и одёрнув полы камзола, молодой человек слегка поморщился, заметив, что полностью уберечь шёлковые банты от дорожной грязи не удалось. Кое-где на лентах виднелись отвратительные мокрые и даже грязные пятна. Разумеется, их можно было бы легко удалить простеньким бытовым заклинанием чистоты, но Огюст никогда не утруждал себя изучением подобной чуши. Зачем ему — ему! — бытовая магия? Для этого есть слуги и прочий обслуживающий персонал.

Свой вполне приличный третий уровень магии он не развивал никогда, так как не планировал связывать свою жизнь с какой-либо конкретной деятельностью. Зачем, если заработанных отцом денег хватит лет на триста совершенно безбедной жизни? Нет, магические способности, конечно, штука полезная! Например, когда нужно создать простенькую иллюзию, чтобы удивить и порадовать понравившуюся барышню. Или слегка усилить блеск драгоценного камня, вставленного в новый перстень, чтобы привлечь к нему внимание приятелей. Или, например, вывести не вовремя вскочивший на теле прыщик: не вызывать же лекаря, который потом всем об этом расскажет. Но чистить одежду?! Увольте, этим он никогда не занимался и даже не планирует. И вообще…

Придав лицу приличествующее случаю высокомерно-скучающее выражение, он завернул за угол и оглядел открывшуюся перед ним панораму.

– Ой, а что это? – Огюст так растерялся, что задал вопрос вслух и чуть не подпрыгнул, когда неожиданно услышал ответ: вокруг было абсолютно пусто.

– А на что это похоже? – вкрадчиво спросил его невидимый собеседник, но молодому человеку было не до того, чтобы выискивать, куда тот спрятался.

– На кладбище, – честно ответил Огюст, обозревая уходящие в туманную бесконечность ряды могильных холмиков и чахлых деревьев, и, зябко поёжившись, добавил, – на очень большое кладбище.

– Ну, раз похоже, так, может, это оно и есть? – предложил свою версию происходящего по-прежнему невидимый обладатель голоса.

– А зачем здесь такое огромное кладбище? – дрогнувшим голосом спросил Огюст, нервно озираясь в поисках непонятно куда спрятавшегося собеседника.

– Да как тебе сказать, – задумчиво протянул голос, и молодой человек почувствовал, как его лица словно коснулась невидимая рука, ледяная, мёртвая, жуткая…

– Не трогайте меня! – взвизгнул Огюст и замахал руками, как будто стараясь отогнать то страшное и непонятное — а оттого ещё более жуткое — нечто, которое кружило вокруг него.

– Тебя никто и не трогает, – по-прежнему с пугающей мягкостью ответил страшный голос, – а знаешь, почему?

– Нет! Я не хочу ничего знать! Я не хочу вас слушать! – крикнул перепуганный Огюст, совершенно забывший и о лентах, и о кружевах, и об эксклюзивных перчатках.

– Потому что нам нечем тебя потрогать, – прошептал ему кто-то невидимый, обдав ухо промозглой сыростью, – но зато мы можем…

Что могут страшные обитатели этого кошмарного места, Огюст слушать не стал, а побежал, поскальзываясь и спотыкаясь, по грязной тропинке обратно, к воротам, через которые вышел. Пусть там этот странный воин, пусть там идиотские правила, но там нормальные живые люди! Он согласен подождать пару дней или даже три дня, пока отец не остынет и не пришлёт за ним. Верить в то, что лорд казначей на самом деле подписал бумаги и оставил его тут на целый год, Огюст категорически отказывался. Он единственный сын, отец его любит и никогда так не поступит с наследником. Ведь не поступит же, правда?

Место, где располагались ворота, он увидел сразу же: их сложно было не заметить, так как возле створок аккуратной пирамидой были сложены его вещи. Три одёжных сундука, несессер, зеркало в футляре — старинная работа, между прочим! — и сундучок с драгоценностями. Сами ворота были прочно и однозначно заперты, а на стук никто и не подумал отозваться.

– Эй, кто там есть! – позвал Огюст, чувствуя себя совершенно по-дурацки: он, сын королевского казначея, стоит в какой-то немыслимой глухомани перед запертыми воротами под начинающимся дождём. Рядом сложены его вещи, но нет ни одного лакея или слуги, чтобы перенести их под крышу или накрыть чем-нибудь. Сундукам-то всё равно, а вот бархатный футляр для зеркала может намокнуть, да и лакированному сундучку с драгоценностями дождь явно будет не на пользу.

– Вам помочь, господин? – раздался неожиданно мелодичный голос, и Огюст, резко повернувшись, увидел удивительной красоты девушку, которая стояла по щиколотку в траве и с нежной улыбкой смотрела на него.

– Кто вы, очаровательная незнакомка? – несмотря на весь ужас ситуации, в которой он оказался, Огюст не смог не оценить того, насколько девушка была хороша собой. Платье, сшитое по моде прошлого века, ничуть её не портило. Наоборот, оно придавало ей некий тонкий, словно шлейф дорогих духов, шарм, не отреагировать на который молодой человек просто не мог.

Он отвернулся от сложенных вещей и направился в сторону по-прежнему стоящей в траве незнакомки. Мелькнула раздражённая мысль о том, что ему встретилась удивительная красавица, а он выглядит неподобающим образом: на лентах пятна, перчатки перепачканы, локоны из-за дождя намокли и наверняка обвисли…

Протянув девушке руку, Огюст проговорил:

– Леди, прошу вас, выходите — вот моя рука. Вам наверняка очень неудобно и мокро стоять в траве, я уверен, что ваши туфельки промокли.

Но красавица почему-то не торопилась принимать протянутую руку, и Огюст досадливо поморщился: разумеется, какая же леди позволит себе взяться за такую грязную ладонь. Он торопливо стянул лайковую перчатку и снова протянул девушке руку. Она странно посмотрела на него, и Огюсту показалось, что в её глазах вспыхнул и тут же погас зелёный огонёк.

– Благодарю вас, – красавица беспомощно улыбнулась и потянулась к руке, но не смогла достать, – ах, не могли бы вы подойти немного ближе? – Попросила она, глядя на него своими удивительными глазами, полными мольбы и неясных, но оттого ещё более соблазнительных, обещаний.

Молодой человек сошёл с тропинки и, чувствуя, как стремительно промокают подошвы его лакированных туфель, приблизился к попавшей в беду красавице. В его голове не было уже никаких мыслей кроме одного всепоглощающего желания помочь девушке, дать ей дотронуться до его руки.

– Стоять! – прогремело неожиданно где-то прямо над его головой, и не ожидавший этого Огюст поскользнулся на мокрой траве и рухнул на спину, очень больно при этом ударившись.

– Ты что творишь, Кармелла?! – между ним и красавицей встал тот самый воин в рогатом шлеме, с которым Огюст разговаривал во дворе и который указал ему путь к воротам. – Ты что, забыла договорённости? Путники, идущие в академию, неприкосновенны! Документ подписан ректором Теодором и королевой Лимейной!

– Но там ничего не говорится о тех, кто идёт из академии! – резким голосом ответила верзиле в кольчуге невидимая сейчас девушка, и Огюст вздрогнул, услышав этот неприятный, какой-то визгливый голос. Та красавица, к которой он шёл, говорила совсем по-другому: её голос был подобен журчанию ручейка в знойный день…

– Ты видишь, где его вещи? – строго спросил воин, и ему в ответ раздалось шипение, напоминающее змеиное: Огюст однажды слышал, как шипят змеи, когда в их замок завернул с представлением бродячий фокусник. – Он ещё не в академии, значит, он идёт в неё, а не обратно. Ты нарушила правила, Кармелла, и я вынужден буду сообщить Лимейне или Оскару.

– Ну, Биэль, – в резком голосе послышались умоляющие нотки, – пожалуйста, давай договоримся. Ты же понимаешь, что я ничего плохого этому толстяку не сделала бы, просто... ну зачем ему столько крови? Если бы он поделился ею, с ним ничего бы не случилось, а мне было бы хорошо…

Пока здоровяк, которого, как оказалось, звали Биэлем, выяснял отношения с какой-то непонятной Кармеллой, Огюст, кряхтя и потирая ушибленный бок, осторожно поднялся на ноги, стараясь даже не смотреть на то, в каком состоянии его костюм. Выпрямившись, он выглянул из-за воина, чтобы убедиться в том, что с девушкой всё в порядке и неведомая Кармелла не смога ей навредить.

Каково же было его изумление, когда он увидел, что красавицы нет и в помине: перед Биэлем стояло нечто, лишь отдалённо напоминающее ту девушку, которая так очаровала Огюста. Нежная алебастровая кожа оказалась серой, да ещё и покрытой мутно-зелёными пятнами, при виде которых Огюст почувствовал подступающую тошноту. Тонкие пальчики скрючились и украсились длинными и явно острыми когтями, а в глазах вспыхивали болотные огоньки.

– Ничего личного, мальчик, – неожиданно сказало ему это существо, – обычный естественный отбор, при котором выживает сильнейший. И это однозначно не ты, – она пренебрежительно смерила его взглядом, и Огюст впервые в жизни почувствовал себя неловко. – Сегодня тебе просто повезло: Биэль оказался рядом. Но он не будет пасти тебя постоянно, рано или поздно ты выйдешь за периметр…

Тут она улыбнулась, и Огюст почувствовал настоятельное желание оказаться как можно дальше от существа, являющегося обладателем такого впечатляющего набора острейших зубов. Кивнув на прощание Биэлю, девушка сделала шаг назад и плавно опустилась вниз, в вязкую болотную жижу, скрывавшуюся, как оказалось, под слоем травы.

– Ты зачем сошёл с тропы? – надвинулся на занервничавшего Огюста воин. – Ты зачем пошёл к ней?

– Я хотел помочь, – промямлил молодой человек, снизу вверх глядя на сурового Биэля, – я не знал…

– В чём же ты хотел ей помочь? – насмешливо уточнил Биэль, покачиваясь с пятки на носок. – Расскажи мне…

– Она… – начал Огюст и вдруг понял, что девушка совершенно не просила его о помощи, она про это ничего не говорила, желание помочь возникло в его голове само по себе, внезапно.

– И тебя совершенно не смутило, что прилично одетая девушка, явно из хорошей семьи, стоит в траве и даже не делает попыток выбраться на дорогу? Я даже не говорю о том, что тебе стоило подумать, откуда она вообще здесь взялась… Да ещё и в платьишке не по сезону…

– Я не подумал, – ещё ниже опустил голову Огюст.

– Не подумал… – задумчиво повторил за ним Биэль и Огюст вдруг с каким-то усталым изумлением понял, что на высоком воине уже нет шлема, а рога никуда не делись. Он присмотрелся и тяжело сглотнул: пожалуй, сегодня он пережил столько потрясений, сколько не испытал за всю свою предыдущую жизнь. Перед ним, сурово нахмурившись, стоял самый настоящий демон.

Нет, Огюст, конечно, встречал представителей империи Освэш в столице, но они не стремились свести знакомство с его кругом общения. Впрочем, столичные аристократы тоже не горели желанием сближаться с демонами: уж очень отличались их увлечения от привычных приятелям Огюста. Какой интерес, например, прокравшись ночью мимо стражи, угнать карету и носиться по всей столице, ежеминутно рискуя свернуть шею? Или хитростью пробраться через ворота и, поймав в лесу дикую кошку, выпустить её на центральном рынке? Или устроить публичное соревнование, кто сможет выпить больше крепкого лурильского бренди? Зачем вся эта суета, когда гораздо приятнее сидеть на террасе престижной ресторации и обсуждать проходящих мимо дам?

– Я не знал, что тут… – Огюст вздрогнул, вспомнив существо, обедом которого он чуть было не стал, – что тут так опасно…

– Ты пока ничего не знаешь об опасностях, которые окружают академию, – сказал Биэль, и молодой человек с тоской оглядел пустынные и мрачные окрестности. Из-за постепенно усиливающегося дождя они навевали какую-то абсолютную, глухую безнадёжность, и Огюсту вдруг захотелось заплакать.

– За что отец так со мной? – неожиданно для самого себя спросил он у сурового воина. – Что я такого сделал?!

– А вот это уже правильный вопрос, – слегка повернулся к нему открывающий ворота демон, – попробуй сам себе ответить: что ты сделал? Не отцу, а вообще? Чем прославился, что о тебе известно, но только именно о тебе, а не о лорде казначее.

Тут замок щёлкнул, ворота с тихим скрипом отворились, а демон добавил:

– А чтобы лучше думалось, бери часть вещей и неси их в свою комнату. Иначе они окончательно промокнут.

– Но сундуки? – непонимающе посмотрел на него Огюст. – Они же тяжёлые, я их совершенно точно не смогу унести.

– Да? – здоровяк подошёл к сундукам и играючи поднял один из них. – Ну да, тяжёлый. На первый раз можешь взять вон там в углу тачку. Комната твоя на первом этаже, по лестнице тащить не придётся, так что справишься.

– Но я даже не знаю, где моя комната, – Огюст всё ещё надеялся где-то в глубине души, что сейчас он проснётся и поймёт: всё это было лишь кошмарным сном.

– Да, тут ты прав, это я как-то упустил, – кивнул демон, – кстати, я лейтенант Аш-Арбиэль, и существует три варианта обращения: «лорд лейтенант», «лорд Аш-Арбиэль» и «господин комендант». Это понятно? Я комендант мужской казармы, – тут демон досадливо поморщился и поправился, – в смысле... мужского общежития. Твоя комната номер десять, ключ в дверях. Вопросы?

– А вещи? – робко спросил Огюст. – Мне точно никто не поможет?

– Не уверен, что кто-нибудь проявит такую инициативу, – подумав, ответил демон, – но раза за три-четыре с помощью тачки, полагаю, ты справишься. И, так и быть, я зачту тебе это в качестве сегодняшнего занятия по физподготовке.

– По физподготовке? – глупо переспросил Огюст, поправляя абсолютно промокший камзол, и зачем-то добавил. – А зачем она мне?

– Ты на какой факультет поступил? – вздохнув, спросил комендант.

– На боевой, – едва слышно ответил Огюст и не сразу решился посмотреть на демона, предполагая его реакцию. Но, к удивлению молодого человека, здоровенный воин не стал ни смеяться, ни отговаривать, ни пугать, он только тяжело вздохнул и почесал рог.

– Насколько я знаю, первое время у вас там только три учебных дисциплины: история боевой магии, бытовая магия и физическая подготовка. Её будем вести мы с капитаном Харви Сэльнуром, и мы подготовим для тебя наименее травматичный режим тренировок. На первое время, разумеется. Сейчас иди в свою комнату, обустраивайся, переноси вещи.

– А ужин когда? – рискнул спросить Огюст, чувствуя, что одновременно с тем, как разжимал когти сковавший все внутренности страх, начал напоминать о себе банальный голод. Ведь, страшно представить, в последний раз он ел часов шесть назад, перед тем как из дома отправиться сюда. И неважно, что обед был более чем плотным: привыкший организм настойчиво требовал хотя бы традиционного вечернего чая с чем-нибудь сладким.

– Ужин? Так он уже прошёл, пока ты за воротами шастал, – пожав плечами, равнодушно ответил комендант, – следующий приём пищи утром, опять же — если не проспишь. Бегать за тобой никто не будет. Впрочем, с учётом того, что ты не знал распорядка дня, я распоряжусь, чтобы тебе выдали чай и что-нибудь перекусить.

– Это было бы очень неплохо, – пробормотал Огюст и, заметив насмешливый взгляд коменданта, поспешно добавил, – благодарю вас, лорд лейтенант.

Взглянув на сложенные вещи и окончательно уяснив, что никто не собирается облегчать ему задачу, Огюст взял в руки сундучок с драгоценностями и побрёл за бодро шагающим демоном к тому самому двухэтажному зданию, на которое комендант указал ему ещё в самом начале. Сейчас молодому человеку казалось, что с того времени прошло не менее недели, а то и побольше.

– Тебе туда, – комендант махнул рукой в сторону длинного коридора с расположенными по обеим сторонам дверями. Дальше уже сам разберёшься, а тачку потом откатишь обратно туда, откуда возьмёшь. Форма и одежда для тренировок уже у тебя в шкафу, всё подогнано по размеру. Подробности вам завтра расскажет декан Кармайкл. Удачи, студент Стендридж. Завтра встретимся на тренировочном поле.

С этими словами, шагая с немыслимой для его габаритов лёгкостью, лейтенант удалился по своим делам, оставив последнего, десятого студента боевого факультета перед запертой дверью с аккуратной табличкой, на которой была написана цифра «10».

Повернув торчащий в замке ключ, Огюст вошёл в комнату, ожидая увидеть если не голые сырые стены, то что-то очень на это похожее. К его удивлению, выделенная ему комната выглядела более чем прилично. Стены, обтянутые светлой тканью, несколько небольших картин в круглых и овальных рамах, подобранные в тон шторы на сверкающем чистыми стёклами окне. Пол застлан простым, но абсолютно новым ковром, гармонирующим со всем остальным убранством. В углу разместился одёжный шкаф, возле окна — большой письменный стол и удобный стул возле него, у стены — застланная пушистым покрывалом кровать. Несколько книжных полок, пара кресел и стойка для оружия завершали картину.

На письменном столе лежало несколько листков бумаги, и Огюст хотел подойти и посмотреть, что там: не то чтобы он рассчитывал, что там лежит план того, как можно покинуть это странное место, но, может быть, там есть какая-то важная информация? Но сначала надо переодеться, и, видимо, это придётся делать самостоятельно!

Провозившись с дурацкими пуговицами и крючками чуть ли не полчаса, молодой человек наконец-то избавился от мокрой и грязной одежды и ногой брезгливо сдвинул её в угол, чтобы не мешалась под ногами. Пошарив глазами по комнате, он нашёл аккуратную дверцу, деликатно спрятавшуюся в углу и направился туда, рассчитывая найти ванную комнату. Но за дверцей расположилось скромное помещение, предназначенное исключительно для удовлетворения естественных надобностей. Никакого намёка на ванную или душ Огюст не нашёл.

Обойдя по периметру просторную, но всё-таки не безразмерную комнату, молодой человек пришёл к выводу, что ванная находится где-то в другом месте, и ему непременно нужно выяснить — где. Иначе ложиться спать придётся не только голодным, но и грязным. При мысли о еде в животе жалобно заурчало, и Огюст вспомнил об обещании коменданта распорядиться о внеплановом ужине для опоздавшего.

Следующим неприятным открытием было то, что снять-то одежду он снял, а вот что надеть — не подумал. Сундуки с его вещами по-прежнему стояли возле ворот — если их, конечно, ещё не украли! — ведь он и не подумал принести их. И вообще — почему это должно его как-то заботить?! «Потому что здесь никто этого за тебя не сделает...» – прошептал ему внутренний голос, но он небрежно отмахнулся.

Поставив лакированный сундучок на столик возле кровати, Огюст с душераздирающим вздохом открыл шкаф и с отвращением стал рассматривать скромные серые рубашки типа той, которая была сегодня на ректоре, простые брюки без лампасов, без золотой строчки… Камзолов же вообще не было: на вешалках висели три куртки из материала, напоминающего кожу. Они что, думают, будто он это наденет?!

На полках аккуратными стопками лежали полотенца, нижние рубашки и несколько одинаковых костюмов из мягкой ткани, напоминающие одежду наёмников. Именно на них, кажется, Огюст видел такие странные мягкие брюки и длинные свободные рубахи. Но он-то не наёмник! С какой стати он должен надевать всё это?

Сердито захлопнув шкаф, Огюст огляделся и понял, что вариантов у него три: либо он идёт за своими вещами в нижней рубашке и шёлковых кальсонах, либо надевает грязную одежду, брошенную в угол, либо берёт что-то из того, что висит в шкафу. Щеголять по академии в исподнем было явно плохой идеей, но надевать на себя извазюканную одежду хотелось ещё меньше. Оставалось одно…

Огюст снова открыл шкаф, потянул на себя один из комплектов и двумя пальцами поднял перед собой свободную рубашку очень внушительных размеров. Мысленно помолившись о том, чтобы никто из приятелей никогда не узнал об этом позоре, молодой человек нырнул в рубашку, оказавшуюся на ощупь, как ни странно, достаточно приятной. Не было ни пуговиц, ни крючков — только несколько шнурков, регулирующих ширину манжеты и талии… для тех, у кого эта талия была. Брюки тоже сели на удивление хорошо: они не жали в поясе, не давили ни в каком месте, а позволяли свободно двигаться. Огюст двумя пальцами поднял с пола то, что ещё утром было невероятно дорогими туфлями из лучшей кожи с шёлковыми лентами, а сейчас напоминало кусок рогожи, который кто-то долго жевал и, отчаявшись, выплюнул. Заглянув в шкаф, он извлёк оттуда пару мягких сапожек, которые оказались ему как раз по ноге.

Глубоко вздохнув, молодой аристократ открыл дверь и осторожно выглянул наружу. В коридоре было по-прежнему пусто, и он быстрыми шагами направился к выходу, но, услышав шум дождя, вернулся в комнату за курткой, которая оказалась с капюшоном, что не могло не радовать.

Свои сундуки и абсолютно промокший футляр с зеркалом Огюст обнаружил с этой стороны снова крепко запертых ворот. То, что не нужно выходить из-под защиты стен академии, тоже было неплохо: воспоминания о голосе на кладбище и о существе в болоте были ещё очень свежи.

Молодой человек задумчиво обошёл сундуки вокруг и на всякий случай попинал их ногой. Потом, вздохнув, взял в руки отвратительно мокрый футляр с зеркалом, которое, как оказалось, тоже весило немало. И зачем он его с собой потащил? Хотелось похвастаться антикварной вещью? Пожалуйста, никто не мешает — хвастайся сколько влезет. Пытаясь как-нибудь поудобнее перехватить тяжёлое зеркало, Огюст неудачно взялся за него, и тяжёлый перстень с изумрудом развернулся и больно оцарапал его ладонь. Выругавшись, молодой человек поставил зеркало на землю и снова прислонил его к сундукам, решив, что ни грязнее, ни мокрее оно уже не станет — просто некуда. Сняв массивное кольцо, он подумал и начал стягивать с пальцев остальные, оставив только фамильный перстень и пару наиболее ценных. Сгрузив драгоценности в карман куртки, он поднял зеркало и, стараясь не прислонять его к себе, понёс на вытянутых руках в свою комнату.

Уже через пару десятков шагов Огюсту пришлось признать, что он, видимо, выбрал не самый удобный способ транспортировки: руки заболели, а потом ещё и начали предательски дрожать. Опасаясь выронить зеркало — да провались оно! — молодой человек снова вынужденно опустил футляр на землю.

– Тебе помочь? – неожиданно раздалось рядом, и Огюст нервно вздрогнул. Он не ожидал, что во дворе в такую погоду окажется ещё кто-нибудь.

– Думаю… уф... в этом … уф... нет … уф… необходимости, – отдуваясь после каждого слова, проговорил он.

Тут он наконец-то рассмотрел заговорившего с ним и на какое-то время потерял дар речи: прямо напротив него стоял самый настоящий альв. Высокий, стройный, даже худощавый, с длинными, заплетённым в косу светлыми волосами и слегка заострёнными ушами. Не то чтобы альвы были такой уж диковинкой, жили они и в столице, но крайне редко и неохотно общались с людьми. А уж чтобы альв заговорил первым — о таком никто никогда даже не слышал.

– Я маркиз Стендридж, Огюст Стендридж, – представился Огюст, вспомнив, что он не безродный конюх, а аристократ, и должен вести себя соответственно. И в том, чтобы первым представиться представителю древнего народа, нет ничего зазорного.

– А я Милиен Райлин, – легко улыбнулся альв, протягивая руку, – я буду учиться на факультете целителей, а ты?

– Просто Милиен? – с искренним недоумением уточнил молодой человек, пожимая протянутую ладонь. – Райлин… Твой отец — лорд Райлин, посол государства альвов Аэлинны в Терейе, верно?

– Да, но лорд ректор сказал мне, что на территории академии не имеют значения расы и титулы, здесь все абсолютно равны и оцениваются исключительно по делам и достижениям. Здорово, правда?

– Равны? – Огюст недоумевающе покосился на беззаботного альва. – Это невозможно. Есть виконт или маркиз, а есть какой-нибудь провинциальный баронет, все добро которого стоит меньше, чем мои сапоги. И ты хочешь сказать, что мы с ним когда-нибудь будем равны?

– Конечно, – Милиен удивлённо посмотрел на Огюста, – очень странно, что ты думаешь иначе… Отец, отправляя меня сюда, сказал, что мне полезно будет пожить среди сверстников из других государств, понять, как они мыслят и как правильно выстраивать с ними отношения. Он, правда, хотел, чтобы я учился на боевом факультете, но при зачислении мы поменялись с одной девушкой.

– С девушкой? – переспросил Огюст, решивший, что он ослышался. – Ты хочешь сказать, что на боевом факультете будет учиться девушка?! Аристократка?!

– Ты завтра сам всех увидишь, – альв посмотрел на мокрый и грязный футляр с зеркалом. – А что это у тебя?

– Старинное зеркало, – гордо сказал Огюст, – я отдал за него почти пятьсот золотых. Я привык окружать себя красивыми и дорогими вещами, и если уж я вынужден жить в таких нищенских условиях, когда в апартаментах нет даже ванной, то пусть хотя бы что-то напоминает мне о моём статусе.

– А мне моя комната понравилась, – задумчив проговорил альв и спросил, – если ты так любишь красоту и стиль, почему ты позволил себе так распустить собственное тело? Или у людей так принято?

Огюст покраснел, потом побелел и возмущённо посмотрел на Милиена, который спокойно ждал его ответа. Судя по всему, он не издевался и не насмехался, а просто хотел получить информацию, так сказать, из первых рук.

– Я не воин и уж тем более не наёмник, – презрительно скривился Огюст, – к чему мне изнурять себя никому не нужными тренировками и проливать пот на фехтовальных площадках?

– Но вдруг тебе придётся себя защищать? – альв распахнул свои огромные светло-зелёные глаза, полные почти детского любопытства. – Как же ты будешь?

– Для этого у меня есть деньги, – покровительственно ответил ему Огюст, – которые позволят мне нанять менее состоятельных людей для того, чтобы они меня защищали. Всё очень просто! Деньги решают всё.

– Какая интересная жизненная позиция, – Милиен покачал головой, – я обдумаю её, может быть, ты в чём-то прав. Хотя мне кажется, что ты очень сильно ошибаешься.

С этими словами альв неспешно повернулся и пошёл в сторону здания, куда пытался добрести и Огюст.

– Подожди, – окликнул его сын казначея, – ты, кажется, предлагал свою помощь?

– Мне расхотелось, – не оборачиваясь, легко пожал плечами сын древнего народа и скользящей походкой поднялся по ступенькам, – но ты можешь попробовать найти кого-то за деньги, вдруг у тебя получится?

Проводив растерянным взглядом ушедшего альва, Огюст непонимающе пожал плечами и внимательно осмотрел двор в надежде увидеть хоть кого-нибудь, кого можно было бы озадачить перетаскиванием сундуков: лакея, охранника или конюха какого-нибудь. Впрочем, откуда в этой идиотской академии кони? И в этот момент, словно в ответ на мысли невезучего студента, раздались голоса и конское ржание.

Огюст воспрял духом, здраво рассудив, что там, где есть кони, там есть и те, кто должен за ними смотреть. Наверняка любой конюх обрадуется возможности заработать лишнюю монетку. Хотя если представить себе коней, которых может себе позволить эта провинциальная академия, в которой даже у ректора нет лакеев, — мыслимое ли дело! — то не исключено, что этим конягам и конюхи не нужны…

Дальше додумать у него не получилось, потому что из-за замка, откуда-то со стороны едва видневшегося сада, вышли кони. Нет, не так: вышли Кони… Они грациозно переступали точёными ногами, встряхивали вычесанными гривами, в которых чья-то заботливая рука заплела косички, украсив их бусинами, и косили хитрыми глазами на сопровождавших их… демонов.

С невероятным изумлением Огюст узнал на куртках ведущих коней воинов — а демоны редко бывали не воинами — герб дома Аш-Триэров, владельцев и заводчиков лучших в мире скакунов. Обладание даже одним таким красавцем считалось невероятной удачей и показателем очень высокого положения, а тут, в этом дремучем захолустье, целых пять великолепных коней! Немыслимо!

К счастью, Огюсту хватило сообразительности не предлагать таким конюхам подзаработать, иначе на боевом факультете в то же мгновение осталось бы девять студентов. Проводив взглядом весело переговаривающихся демонов, молодой человек подошёл к своим сундукам и с ненавистью посмотрел на них. Зачем он набрал с собой столько барахла? Но ведь никто даже помыслить не мог, что ему придётся самому их таскать!

Несмотря на то, что дождь прекратился, в воздухе висела противная сырость, а виднеющиеся из-за забора окрестности начали затягиваться белёсым влажным туманом. Огюст обернулся и посмотрел на здание общежития: в некоторых окнах начал загораться свет, значит, там тоже живут будущие студенты, в том числе и с его факультета. Хорошо им: сидят в тепле и наверняка даже не догадываются, как он здесь мучается. И ведь никто даже не подумает выйти и помочь будущему однокурснику. О том, что, окажись он на месте тех, кто сейчас не торопился выходить на промозглую улицу, ему даже в голову не пришла бы мысль о помощи кому-то, он не подумал.

Завтра же, нет, даже сегодня, он напишет отцу и потребует, чтобы тот забрал его отсюда. Всё должно иметь какие-то границы, тем более что его вина не так чтобы и велика. Да, он ведёт достаточно свободный образ жизни и не привык ни в чём себя ограничивать, так что же в этом такого? Кто-то рождён для работы и службы, а кто-то — для роскоши. Себя Огюст, ни на секунду не сомневаясь, относил ко второй категории.

Но проблема была в том, что до приезда отца, в котором молодой человек ни на секунду не сомневался, нужно было как-то дожить. И треклятые сундуки каким-то образом переправить в комнату. Но не тащить же их действительно на тачке, как посоветовал комендант Аш-Арбиэль!

И тут Огюст прислушался: откуда-то доносилось легкомысленное посвистывание. Некто пока невидимый пытался воспроизвести мотивчик модной в этом сезоне достаточно фривольной песенки. Вряд ли это тоже окажутся демоны или призраки, о которых, судя по всему, больше разговоров, призванных напугать будущих студентов, чем правды. Случай за воротами, вытесненный более насущными проблемами, уже казался молодому человеку чем-то вроде дурного сна.

Он повернулся в сторону, откуда доносился свист, и с радостью увидел обычного деревенского мальчишку, который бодро топал босыми ногами по лужам, поднимая фонтанчики брызг. Светлая рубаха из какого-то явно дешёвого материала — Огюст даже названий таких тканей не знал — промокла, но это, судя по всему, босяка совершенно не смущало.

– Эй, ты, поди сюда! – окликнул мальчишку Огюст. – Быстро!

– Это ты мне? – босяк с удивлением смерил его взглядом.

– Ну а кому? – молодой аристократ сморщил нос и повелительно прищёлкнул пальцами. – И как ты смеешь говорить мне «ты», наглец?!

– Ууу, как всё запущено, – непонятно проговорил мальчишка и вдруг хитро улыбнулся. – А чего надо-то?

– Не «чего надо», а «чего изволите, ваша светлость»! – Огюст наконец-то нашёл, на ком можно выместить накопившееся за день раздражение. – И пошевеливайся, мерзавец!

– Прелесть какая! – восторженно взвыл мальчишка, но разошедшийся Огюст не обратил на его странную речь никакого внимания: вот ещё! Делать ему больше нечего: только каких-то голодранцев слушать.

– Вон там, – молодой аристократ ткнул толстым пальцем в сторону ворот, – три сундука. Они должны через пять минут быть в моей комнате, ясно? Не будет выполнено — шкуру спущу!

– Шкуру — это вряд ли, она мне, знаешь ли, дорога как память, – доверительно сообщил окончательно разозлившемуся Огюсту босяк, – и потом: зачем мне столько хлопот? Ты спустишь, а мне её после этого стирать, гладить, может быть, даже штопать! Оно мне надо?

– Да ты… Да я… – задохнулся от возмущения Огюст. – Да ты знаешь, с кем говоришь?!

– А ты? – неожиданно спросил мальчишка, и Огюст с ужасом понял, что перед ним стоит, сурово на него глядя, его величество Ганелон собственной персоной.

– Ваше… – Огюст был в состоянии только беспомощно хватать ртом воздух, так как король смотрел на него с явным неудовольствием, – ваше величество? А как так? Тут же… мальчишка….

– Академия чьё имя носит? – строго спросил король, и сам ответил, поняв, что от Огюста ждать хоть каких-то внятных слов бесполезно. – Моё. Следовательно, я могу здесь появляться независимо ни от чего: ни от времени, ни от занятости. В конце концов, качественные проекции тоже никто пока не отменял.

– А… а мальчишка? Босой… тут… был… – промямлил Огюст, озираясь в поисках неведомо куда сбежавшего голодранца.

– Я отправил его по делам более важным, чем перетаскивание сундуков обленившихся студентов, – пренебрежительно ответил король и, окинув молодого человека внимательным взглядом, спросил, – какой у тебя факультет?

– Боевой, – ответил Огюст и с ужасом понял, как жалко и смешно это прозвучало.

– Да ладно! – как-то совсем не по-королевски откликнулся его величество, но тут же взял себя в руки. – Ох и намучается с тобой Кармайкл! Но вообще, – тут король доверительно шепнул, – у меня в академии есть даже психолог! Так что если что — ты со всеми проблемами к нему иди. Он ну просто очень хороший, я бы сказал, замечательный специалист! К тому же — бог.

– Простите, ваше величество, – окончательно деморализованный Огюст вытаращился на короля, – бог — это в каком смысле?

– А что тут такого удивительного? – поднял брови король Ганелон. – Это настолько уникальная академия, что здесь среди сотрудников есть даже целый бог. В конце концов, могу себе позволить! А ты иди, занимайся сундуками, а то ужин пропустишь.

– Я не могу, – еле слышно прошептал Огюст, чувствуя себя на удивление некомфортно. Вроде бы гордиться надо: с самим королём разговаривает, а внутри непривычно гложет мысль о том, что он предстал перед монархом не в самом выгодном свете. – Они тяжёлые…

– Ну так уменьши их вес, – его величество непонимающе — даже, пожалуй, слишком непонимающе — посмотрел на сына казначея. – Элементарная бытовая магия… Ты же не хочешь сказать, что не владеешь даже такими примитивными знаниями?

– Простите, ваше величество, – опустил голову Огюст, мечтая об одном: чтобы этот разговор как можно быстрее закончился. Но на периферии сознания появилась и уже не исчезала мысль о том, что было бы неплохо, если бы его однокурсники видели из своих комнат, что он, Огюст Стендридж, так долго разговаривает с его величеством. Им же там не слышно, о чём идёт речь, а факт остаётся фактом: его величество Ганелон о чём-то долго беседовал с сыном своего верного казначея.

– Значит, не владеешь, – король задумчиво, как редкую зверушку, оглядел Огюста с головы до ног. – Ладно, так и быть, помогу тебе. Но в первый и последний раз, запомни!

– Благодарю вас, ваше величество! – на этот раз совершенно искренне воскликнул молодой человек.

Король посмотрел на сундуки, прищурился и, сложив пальцы особым образом, произнёс несколько слов. Но вместо того, чтобы плавно подняться в воздух, сундуки вздрогнули и выпустили каждый по четыре аккуратных лапки, чем-то напоминающих птичьи.

– О как! Неожиданно, – задумчиво проговорил король и сдвинул на правое ухо повседневную корону, – какой интересный эффект. Никогда такого не видел…

Он подошёл к сложенным вещам Огюста и поводил над ними руками. После этих манипуляций у сундуков появились клювы и круглые жёлтые глаза.

– Ну что же, – король оценивающе кивнул, – так тоже можно… в принципе-то. Итак, поднялись и шагом марш в комнату студента Стендриджа.

Сундуки переглянулись и дружно отступили от короля на один шаг.

– Не понял, – продолжил странно выражаться его величество, – это что за неповиновение?

– Он нас пинал, – пожаловался сварливым скрипучим голосом самый большой сундук и мстительно добавил, – так что мы к нему не пойдём. Мы лучше тут останемся, размокнем, потом рассохнемся…

Тут сундуки хором всхлипнули, а у Огюста возникло стойкое ощущение, что он медленно, но очень верно сходит с ума: говорящие сундуки, странно ведущий себя король, скакуны Аш-Триэров…

– Он извинится, – твёрдо сказал его величество Ганелон, строго посмотрел на Огюста и с нажимом в голосе добавил. – Вот прямо сейчас.

– Перед сундуками с одеждой? – неверяще посмотрел на короля Огюст. – Извиниться? Я не стану этого делать, ваше величество, при всём моём уважении...

– Вот так и бывает, когда индивидуум не в состоянии преодолеть неблагоприятные обстоятельства, – король нравоучительно погрозил Огюсту пальцем, на котором тому на мгновение почудился длинный чёрный коготь, и продолжил, – тогда фрустрирующие условия становятся причиной возникновения токсичных отношений. В данном случае между тобой и твоими вещами.

– Эх, вот слушал бы и слушал, – прокомментировал один из сундуков, – но мы сейчас не об этом. Что там с извинениями?

– Студент Стендридж, – в голосе короля отчётливо звякнул металл, – извинитесь и впредь ведите себя осмотрительно.

– Приношу свои извинения, – быстро проговорил Огюст, желая оказаться как можно дальше от странной академии и творящегося в ней безумия.

– Ну, на первый раз нормально, – милостиво сказал самый маленький сундук, – но только ради… его величества.

Тут сундуки слаженно хихикнули и, шустро перебирая лапками, направились к общежитию.

– Ну вот как-то так, – довольно сказал король, – не благодари...

С этими словами его величество бодрым шагом подошёл к воротам и совершенно спокойно вышел за них, судя по всему, ничуть не опасаясь обитателей кладбища и болота. Огюст очнулся и поспешил за королём, чтобы предупредить о возможных опасностях, но, когда он выглянул за ворота, его величества уже не было, лишь в уплотнившемся тумане мелькнул чёрный шипастый хвост. Вздрогнув, Огюст быстренько сделал шаг назад, успокоив себя мыслью, что король знает, что делает.

Подходящий к двери своей комнаты Огюст был почти уверен, что сундуки устроили ему какую-нибудь пакость. Но вопреки его опасениям они скромно стояли в углу комнаты, убрав лапы и клювы, и только круглые жёлтые глаза напоминали о том, что совсем недавно эти деревянные ящики разговаривали.

– Какой бред, – тяжело вздохнув, Огюст опустился на одно из кресел, – я здесь ещё только первый день, а у меня уже впечатление, что я непременно сойду с ума, причём очень скоро…

Он не знал, к кому конкретно обращается, скорее всего, это было просто почти неконтролируемое желание проговорить свои ощущения вслух. Но в ответ на его слова неожиданно откликнулся один из сундуков, тот, который до сих пор молчал.

– Да ладно, чего ты, парень, привыкнешь, выучишься чему-нибудь полезному, глядишь, и польза от тебя какая-нибудь будет. Вот ты что умеешь делать?

– Я? – после всех событий сегодняшнего дня Огюста уже совершенно не смущало то, что он ведёт беседу с собственным сундуком для одежды. – А зачем?

– Ну хотя бы для того, чтобы хоть чем-то отличаться от десятка таких же никчемных существ, как твои приятели, – наставительно произнёс сундук. – Есть же, наверное, хоть что-то, чем ты с удовольствием занимался хотя бы в детстве?

– Разве что в детстве, – Огюст мучительно пытался припомнить, что ему хоть когда-то доставляло удовольствие. – Мне всегда нравилось помогать матушке составлять цветочные композиции. Но это было очень давно! – воскликнул он, словно сундук мог кому-нибудь рассказать о столь недостойном столичного повесы увлечении.

– Ну и чего ты говоришь об этом так, словно это главная тайна королевского двора? – сундук выпустил одну лапку и почесал ею где-то в районе замка. – Очень даже такое импозантное увлечение. Мог бы добиться известности и уважения. Как-то так называются те, кто умеет подбирать цветы и составлять их в красивые букеты… забыл…

– Флористы, – проскрипел большой сундук. – Редкая способность, между прочим.

– Да меня бы засмеяли, – Огюст на секунду представил себе, что его столичные приятели вдруг узнали бы о его любви к красивым цветам, и покрылся холодным потом. Цветы предназначены исключительно для того, чтобы дарить их красивым женщинам, а разбираться в них — для этого есть садовники и лавочники. И уж точно это недостойное его статуса увлечение.

– Ладно, мы потом ещё об этом поговорим, – самый маленький сундук повозился и откинул крышку, – выгружай давай своё барахло, а то я весь уже духами пропах, не проветриться будет.

Огюст послушно встал и направился к шкафу, но на ходу обернулся и спросил:

– А вы что, теперь такими и останетесь? В смысле — говорящими?

– Ну да, – моргнул маленький сундук, – пока Мо… пока его величество, я хотел сказать, не отменит своё распоряжение.

– Ты хотел сказать «монарх», да? – как-то с намёком проскрипел старший сундук. – Пока наш любимый монарх не развеет заклинание.

– Да, конечно, – торопливо согласился сундучок, – именно это я и имел в виду!

Поняв, что вещи за него перекладывать никто не станет, а попытка найти того, кто это сделает, чревата новыми небезопасными для рассудка последствиями, Огюст молча стал вынимать из сундуков вещи и складывать их на полки, не разбирая, где что. Запихнув в шкаф последнюю стопку рубашек, он устало опустился в кресло: все эти манипуляции ужасно его утомили. А ещё катастрофически хотелось есть…

– Интересно, а когда мне принесут еду, которую обещали? – задумчиво спросил Огюст у самого себя, но ответил снова маленький сундук: он вообще оказался на удивление разговорчивым.

– Принесёт? Тут, насколько мы успели понять, пока мокли под дождём, – Огюст предпочёл сделать вид, что не слышит упрёка, прозвучавшего в голосе сундука, – никто никому ничего не приносит. Надо тебе — иди и сам сделай. Так что, если ты хочешь есть, тебе стоит пойти поискать столовую.

– Но я не знаю, где она, – молодой человек чувствовал, как снова подступают отчаяние и раздражение: ну почему его должны волновать такие бытовые мелочи?!

– А на столе у тебя разве карты нет? – невинно заметил сундучок, и Огюст вспомнил, что собирался посмотреть лежащие на столе бумаги, но так и не посмотрел.

Он подошёл к столу и, сопровождаемый раздражающе любопытными взглядами трёх пар жёлтых глаз, стал перебирать лежащие там бумаги.

Первым ему в руки попалась копия договора о зачислении его на первый курс — их тут что, ещё и несколько?! — Академии Последнего Шанса имени его величества Ганелона. Договор был подписан его отцом, лордом Уильямом Стендриджем, и в нём черным по белому было написано, что родители обязуются в течение первого года обучения не посещать Академию кроме тех случаев, когда их пригласит лично ректор Холверт. Подпись отца Огюст знал прекрасно, и сомнений в её подлинности не было никаких. То есть отец действительно отправил его сюда на год?! На целый длинный год?!

Дрожащей рукой Огюст взял следующий лист и увидел, что это что-то, напоминающее распорядок дня. Бегло просмотрев лист, Огюст пошатнулся и практически рухнул на стоящий рядом стул. Тот жалобно скрипнул, но выдержал. Посидев немного с закрытыми глазами, молодой человек снова посмотрел на распорядок с выражением абсолютного ужаса на побледневшем лице.

Распорядок гласил:

7.00 — подъём

7.30 — утренняя пробежка, первая тренировка (лейтенант Аш-Арбиэль, капитан Харви Сэльнур)

9.00 — завтрак

10.00 — 13.00 — потоковые теоретические и практические занятия по бытовой магии (ректор Холверт)

13.30 — обед

14.00 — 16.00 — занятия по истории боевой магии (декан Кармайкл)

16.30 — дневной чай

17.00 — 19.00 — вечерняя тренировка (лейтенант Аш-Арбиэль, капитан Харви Сэльнур)

19.30 — ужин

20.00 — 22.00 — подготовка к занятиям, свободное время

22.30 — отбой

– Это что, расписание жизни в тюрьме? – севшим голосом спросил Огюст у сундуков за неимением иных собеседников. – Хотя, мне кажется, там выжить проще.

– Да ладно, – бодро ответил сундучок, хлопая жёлтыми глазищами, – это расписание на будние дни, а в выходные можно отдохнуть… наверное…

– Если я до них доживу... – мрачно откликнулся Огюст.

– Ну а куда ты денешься? – легкомысленно ответил сундучок и подобрался поближе к столу, не обращая внимания на строгое покашливание самого большого. – Давай, смотри, что там дальше?

Огюст отложил в сторону расписание, с трудом справившись с желанием порвать его на мельчайшие кусочки, чтобы и не видеть. Остановило его только то, что за нарушение режима в этом странном месте наверняка полагается какое-нибудь наказание, и каким оно окажется, учитывая извращённую фантазию местного руководства, страшно даже представить.

Следующий лист он взял со стола с такой осторожностью и опаской, словно это была ядовитая змея, готовая в любой момент ужалить. К счастью, на листе оказалась всего лишь карта Академии, и Огюст внимательно её рассмотрел, целенаправленно разыскивая волшебное слово «столовая». Искомое обнаружилось в главном здании, там же, где он сегодня проходил собеседование, хотя сейчас молодому человеку казалось, что кабинет ректора он покинул как минимум неделю назад.

Помимо столовой на карте были обозначены тренировочные площадки с номерами «один» и «два», причём та из них, что была обозначена как вторая, находилась в аккурат на кладбище. Огюст моргнул и решил, что, видимо, при перечерчивании карты что-то сбилось. Ну кто же станет устраивать полигон на кладбище? Впрочем, внутренний голос задумчиво сообщил, что он бы ничуть не удивился, но молодой человек предпочёл к нему не прислушиваться. Также на карте были указаны общежития — мужское и женское — сад, болото, лечебница, конюшня и библиотека.

Решив, что ему уже почти всё равно, Огюст не стал переодеваться и, тяжело поднявшись со стула, вышел из комнаты, провожаемый не то сочувствующими, не то насмешливыми взглядами трёх пар жёлтых глаз.

В коридоре было тихо, из-за закрытых дверей не доносилось никаких звуков, словно все обитатели комнат затаились по углам и старались не подавать даже слабых признаков жизни. Лишь за одной дверью Огюсту послышались какие-то глухие удары, но проверять, что там происходит, он не решился. Молодой человек вышел на крыльцо, накинул на голову капюшон и побрёл в сторону главного здания, в качестве которого выступал старинный замок.

Когда утром отец привёл его сюда порталом, Огюст был в такой ярости из-за отцовского решения, что даже не обратил внимания на то, куда, собственно, прибыл. Сейчас же он стоял и молча рассматривал уходящие в серое неприветливое небо шпили башен, суровый, но удивительно гармоничный облик мощного здания.

– Это старый замок, хотя, конечно, и не самый древний в Терейе, – неожиданно раздался за спиной голос, и Огюст, не ждущий уже ничего хорошего, нервно обернулся.

На него доброжелательно смотрел миловидный парнишка примерно его лет, который был ему смутно знаком: наверняка они виделись при дворе, просто вращались в разных компаниях. Имя юноши Огюст, всегда занятый исключительно своей особой, вспомнить, естественно, не смог.

– Я виконт Бенджамин Шелдон, – сообразив, что Огюст его не вспомнил, улыбнулся тот, – мы виделись несколько раз на праздниках, просто у тебя была своя компания, а у меня — своя. Но тут, судя по всему, нам придётся общаться теснее. Ты куда-то шёл?

– Я Огюст Стендридж, – в свою очередь назвал себя сын казначея, вежливо кивая Бенджамину: наконец-то он встретил хоть кого-то, равного ему по статусу. – Ты тоже будешь учиться в этой тюрьме?

– Почему ты так называешь академию? – в голубых глазах виконта плеснулось изумление. – Я сюда наоборот очень стремился, всё сделал для того, чтобы отец меня сюда отправил. Здесь же преподаёт сам великий Теодор Холверт! Учиться у него — счастье для любого некроманта!

– Так ты на некромантию сюда поступил? – Огюст с сомнением оглядел хрупкую фигурку своего собеседника. – Как-то ты на некроманта не очень похож…

– Вот и я не поверил, когда увидел лорда Холверта! – просиял юный Шелдон, – но ты себе просто не представляешь, что он может! Поддерживать одновременно несколько воплощённых призраков — это просто невероятно! Я абсолютно счастлив, что смогу учиться у него.

– А ты распорядок видел? – мрачно поинтересовался у восторженного виконта Огюст. – Это же издевательство! Я никогда в жизни не вставал так рано, – неожиданно для самого себя признался он, – я иногда в это время только ложился. И тренировки — зачем мне они? И вообще — не нужна мне боевая магия, и никакая не нужна!

– Рано вставать я тоже не люблю, – со вздохом признался Бенджамин, – я обычно по ночам или читал, или сочинял стихи. И тренировки тоже… не самая сильная моя сторона…

– А ещё… – начал Огюст, но не успел договорить, потому что внезапно на дорожке, ведущей от женского общежития, появилась девичья фигурка в пышном розовом платьице. Молодой человек смотрел на неё и не мог поверить своим глазам: он никогда в жизни не видел столь очаровательного существа. Золотые локоны незнакомки были скреплены заколкой и украшены белоснежным бантом, из-под платья виднелись маленькие ножки, обутые в шёлковые туфельки, а невероятные синие глаза сияли улыбкой.

Девушка подошла к ним и молча посмотрела снизу вверх, неожиданно внимательно и серьёзно, потом прикоснулась изящной ручкой сначала к рукаву куртки Огюста, а потом к руке Бенджамина. На мгновение прикрыв глаза, она словно прислушалась к чему-то, а потом весело улыбнулась сначала сыну казначея, а потом и виконту Шелдону. Затем это волшебное видение сделало несколько шагов в сторону и исчезло в пушистом белом облачке, которое растаяло сразу после того, как девушка в него шагнула.