Академия «505». Крах Ремали. Часть 1

Глава 20

Eigi má feigum forða.

Ничто не спасет обреченного.

Исландская пословица

Еще никогда Дом Альтинга не казался мне таким чужим.

Раньше, когда отец был жив, я проводил здесь много времени. Меня знал каждый, кто работал на правительство, именно поэтому сейчас, пока я шел в конференц-зал, меня приветствовали десятки голосов.

– Добрый день, мистер Алькастер.

– Рады снова видеть вас, мистер Алькастер.

– Как вы себя чувствуете после похищения, мистер Алькастер?

Мистер, блядь, Алькастер.

Я становился своим отцом.

Его похоронили на обычном городском кладбище, но я ни разу к нему не приходил. Не знаю, что меня останавливало, но я будто не смирился с тем, что его больше нет. Казалось, моя щека до сих пор горела от пощечин, а ребра ныли от ударов ботинками. Я ни на секунду не жалел о его смерти, однако…

Он всегда был в моей голове.

Двигаясь по широкому светлому коридору, я не мог выдавить даже искусственную улыбку. Начищенные туфли стучали по отполированному полу, сопровождаясь звуком собачьих лап. Доберманы следовали за мной и рычали на каждого встречного, заставляя их опускать головы. Перед глазами мелькали не лица, а пятна разных оттенков серого и синего. Одеяния ремалийцев резко контрастировали с моим черным костюмом, под который я надел белоснежную рубашку.

Наверное, они тоже видели во мне Джонатана, а не меня самого.

Смогу ли я когда-нибудь избавиться от участи стать его подобием?

Внутри меня бушевали сотни эмоций. Гнев, страх, беспокойство. Этот месяц я провел в подвешенном состоянии, пытаясь не сойти с ума. На то было две причины, и каждая из них заключалась в женщине.

И после этого кто-то будет говорить, что не они правят миром?

Я не видел Лиру. Ни разу за это время. Меня напрягало то, что она находилась где-то рядом, в нескольких шагах от меня. Я чувствовал это. Триона перевезла ее сюда к инаугурации, о чем шептались ее приближенные. Например, ублюдок Фергулус, которого я смещу с должности, как только займу место верховного правителя и главнокомандующего пятидесяти пяти кластерами.

Вторая причина заключалась в Ксивер. Девушке, которую я полюбил больше, чем свою собственную жизнь.

Поддавшись искушению, я погладил татуировку на запястье.

На недавнем собрании разведывательный патруль доложил, что Каратели поднимают мятежи по всему Рейкьявику. Я часто смотрел в панорамное окно кабинета своего отца, который стал моим, и видел поднимающийся над городом дым. То тут, то там жители бунтовали и завязывали потасовки с миротворцами. Они смогли взять под контроль северные сектора, куда теперь не получалось пробиться даже силам военной полиции.

Пару дней назад мне удалось проехаться по перекрытой дороге под видом революционера и увидеть цепочку Карателей, которые пытались пробиться ближе к центру города. Конечно, миротворцы и ремалийцы не давали им такой возможности, оттесняя обратно и открывая с воздуха огонь.

Проще говоря, революция медленно становилась не только идеей, но и реальностью. Мой уход послужил спусковым крючком, а инаугурация станет отправной точкой, если всё пойдет по плану.

Так мы договорились с Джульеттой и Исайей.

Поправив полы пиджака, я надел на лицо холодную маску и вошел в конференц-зал.

– Прошу прощения за опоздание.

На мой голос повернулись шесть голов.

Вот и он. Центр эволюционного совершенствования.

Я вошел внутрь и встретился взглядом с Трионой Марлоу, которая стояла за трибуной перед собравшимися, одетая в белоснежный халат, и смотрела на меня со снисходительной улыбкой на губах.

Сука.

Конечно, она не доверяла мне. Эта женщина хоть и казалась со стороны безобидной, опаснее нее в мире никого не было. Даже мой мертвый отец уступал ей в жестокости. Покидая подземный город, я знал, как будут разворачиваться события. Мне стоило действовать осторожно, пользуясь возможностью принимать участие в конференциях и совещаниях, потому что того требовал как Альтинг, так и ЦЭС. Это злило Триону. Но в ее руках было смертельное оружие, которое могло поставить меня на колени.

Моя сестра.

Этот месяц я провел как послушный щенок Альтинга: присутствовал на каждой встрече, обсуждал подавление повстанческого движения, выдвигал предложения по развитию новых департаментов организации. Я занимался всем тем, чем когда-то занимался мой отец. Голова кипела от информации, хотя я готовился к этому со времен Падения.

Всё, что мне нужно было сделать – дожить до вступления на должность. Я должен был официально забрать власть в свои руки и уничтожить ЦЭС, чтобы не навредить своей сестре и близким людям.

Однако по понятным причинам представители корпорации не допускали меня до своих секретных совещаний. Это единственный раз, когда я мог присутствовать во время их обсуждений. И почему-то мне казалось, что такая возможность не приведет ни к чему хорошему, но я не мог упустить шанс узнать что-то важное.

– Мистер Алькастер, – протянула женщина, сидящая на кожаном белом кресле за круглым столом, заставив меня опустить на нее взгляд. – Вы систематически опаздываете на все собрания Альтинга, однако мы не приемлем подобную безответственность.

Мои руки зачесались, потому что за поясом брюк покоился пистолет. Желание выпустить пулю в лоб или призвать силу, обрушив на нее мощный удар, охватило каждую кость в теле, но я лишь усмехнулся.

Отодвинув кресло, опустился в него и закинул ноги на стол. Доберманы приняли стойку с обеих сторон от меня, готовые броситься на врага и распотрошить его по моему приказу.

– Дамы и господа, мне очень нравится ваша компания, но давайте не будем отвлекаться на разговоры. В моем кабинете сидят две обнаженные девушки, которые жаждут отсосать мой член. Благодарю за понимание.

Кто-то закашлялся.

Конечно, в моем кабинете не было ни одной обнаженной девушки, потому что единственная, кто могла прикасаться ко мне, патрулировала сейчас пятый сектор. Камеры охватывали весь Рейкьявик: я различил ее даже в маске, скрывающей половину лица, и с накинутым на голову капюшоном.

Рядом с ней стояла девушка, выпустившая когти и клыки. Рейвен. Я улыбнулся при взгляде на нее, вспомнив наше испытание на горячей точке, когда у нее проявился эфир.

Но Марлоу не могла знать, насколько они важны для меня.

Если она поймет, что для меня значит Ксивер, это сделает ее мишенью. Хотя с вероятностью девяносто девять процентов она помнила эксперимент и то, как зарождались наши чувства. Она помнила, как я влюблялся в нее, когда каждые три минуты смотрел на ее волосы и улыбался.

– Вы как всегда красноречивы, мистер Алькастер. – Глаза Трионы резали меня, словно кинжалы. – Это станет хорошим качеством для правителя, когда вы войдете в должность. Главное, чтобы Альтинг не посчитал вас… недостойным.

Я сжал челюсти, но тут же расслабился.

– К вашему сожалению, этого никогда не произойдет.

Это правда. Альтинг – меньшая из зол.

Большая окружала меня прямо сейчас.

Я мельком осмотрелся. В ЦЭС входило семь человек: четыре женщины и три мужчины, которые держали в руках жизни тех, кто не погиб во время катастрофы. Их лица не выражали ничего, кроме жажды познания, граничившего с безумием. Так происходило всегда, когда человек настолько погружался в свою идею, в свой мнимый идеал, что не видел ничего вокруг. Для него становилось неважно, сколько человек окажутся под землей, если в итоге он получит желаемое.

Это фанатизм.

Это сумасшествие.

– Хорошо, – провозгласила Триона, повернувшись к длинному экрану за спиной. – Раз все в сборе, давайте начнем. Я подготовила отчет о методе борьбы с триадами и новой сыворотке. Чтобы начать ее применение, нужно согласие большей части консилиума.

Я смотрел перед собой с равнодушным выражением лица, пока сердце бешено колотилось в груди. Что она задумала?

– Новая сыворотка, которую мы получили от гена первого подопытного и соединили с генами брата и сестры, неожиданно возымела должный эффект. – На экране появилось переплетение молекул. – ДНК Зальцри совпадают только на пятьдесят процентов, что логично, потому что они не однояйцевые близнецы. Их генетические коды не настолько идеальны, но они идеально сошлись с генетическим кодом Ремали.

– Ранее вы никогда не пытались работать с ними в связке? – спросила незнакомая женщина.

– Нет, по опыту других исследований мы посчитали это опасным. Но пару месяцев назад у нас появилась возможность снова изъять ликвор Зальцри, поэтому мы решили рискнуть. К сожалению, нас покинула Роксания Нуар. – Триона перевела взгляд на меня. В ее глазах вспыхнуло обещание возмездия, на что я сжал кулаки. – Тем не менее наши опытные коллеги справились без нее.

Меня охватило осознание.

Тогда на острове она всё же смогла сделать это. Черт возьми! Видимо, Триона всё-таки не доверяла нам с Роксанией и изъяла спинномозговую жидкость заранее, а позже осуществила свой план, чтобы пробурить Лиру.

Я задрожал от ненависти.

– И чем же примечателен этот вид сыворотки? – спросил мужской голос.

Триона сложила руки в замок.

– У нас есть сыворотка, которая может стереть память. У нас есть сыворотка, которая может превратить человека либо в монстра, либо в спасителя – ремалийца. Но теперь… – Она выдержала короткую паузу, и мой желудок перевернулся от волнения. – У нас есть сыворотка, которая отключит разум.

Что?

– Эта сыворотка решит все наши проблемы. Триады подчиняются прародителям, так ведь? Но прародители, – она прошлась взглядом по каждому в зале, – не подчиняются нам, как и вся революция. Эта сыворотка… Знаете, я думаю, она не просто лишает сознания. Распыляя ее, мы меняем человека в лучшую сторону. Его отрицательные качества, такие как гнев, алчность, зависть, они просто исчезают. Остается только покой. Послушание. В большей степени это относится к сокрушителям, потому что их преобладающая эмоция – ярость. Простыми словами, мы сможем направить их в нужное русло.

Распыляя ее.

Я зацепился именно за эти слова.

– При помощи сыворотки мы также сможем ликвидировать триад. Если у нас будет возможность подчинить себе тех, кто не хочет подчиняться, в помощи этих существ не останется никакого смысла. Они должны исчезнуть. Они – наше проклятие.

Нет.

Я смотрел в глаза Трионы, видя в них лишь торжество.

Она настолько сошла с ума, что путает простое подчинение и стирание души с чем-то праведным. Она думает, что улучшит мир, если оставит в нем, по ее мнению, только хорошее. Если уничтожит гнев, зависть, ярость. Но ведь всё это – часть каждого живого человека, и неважно, плохой он или хороший. Мы перестанем быть собой, если по щелчку пальцев удалим половину чувств.

Шестеренки в голове принялись крутиться с удвоенной силой.

– У вас есть пример? – раздался женский голос.

– Конечно, – кивнула Триона. – Мистер Ланцет, введите гостя, пожалуйста.

Мое сердце остановилось.

Повернувшись к дверям, я заметил, как в зал вошел Регулус. Он сразу же остановил взгляд на мне, и я вспыхнул от желания разорвать его голыми руками. Это он подстрелил Джульетту и Ксивер. Это он издевался над ними с Крэйтоном в Круачейне.

Но чувства разом отхлынули от меня, потому что за его спиной мелькнула тень. Я приготовился увидеть ее. Лиру… Мою Лиру… Однако вместо нее в зал вошла…

Я нахмурился.

В зал вошел Джакс Айло.

Меня тут же пробрало беспокойство, и я поднялся из-за стола. Джакс был одет в экипировку Карателей: на его плече виднелась нашивка с птицей. Видимо, он был на задании. Его лицо забрызгала кровь, а глаза…

Они были пустыми.

Мертвыми.

– Что вы делаете? – прорычал я, двинувшись к нему.

Ланцет вскинул автомат, а Триона вскрикнула:

– Стой на месте!

Доберманы предупреждающе зарычали. Мне пришлось остановиться, и на зал опустилась тишина. Я слышал лишь звук каблуков, когда Марлоу начала спускаться по ступенькам в зал. Она подошла к Джаксу и провела перед его лицом рукой.

– Мы поймали его в первом секторе, – отчитался Ланцет, выдавив садистскую ухмылку. – Они с группой взяли в плен миротворцев. Понадобилась смерть одной девчонки, чтобы выманить его. Всегда знал, что сочувствие их погубит.

Я гневно прищурился, и вокруг меня затрещали молнии.

– Считай дни до своей смерти.

Кто-то позади меня ахнул. В глазах Регулуса промелькнула искра страха, но он быстро взял себя в руки, не опуская автомат. Триона подошла к нему, забрала один из пистолетов и вернулась к Джаксу.

Я сделал шаг, но Ланцет положил палец на курок.

– Не двигайся, мальчишка!

Мальчишка. Даже когда через пару недель я должен был взойти на пост, он считал меня чертовым мальчишкой.

Всегда знал, что самоуверенность его погубит.

– Возьми.

Триона протянула пистолет Джаксу.

Затаив дыхание, я наблюдал за тем…

…как он послушно перехватывает его.

Этого не может быть.

Его взгляд был таким пустым, а выражение лица – совершенно отсутствующим, словно Джакс… перестал существовать. Я быстро окинул взглядом зал. ЦЭС смотрел на него с восторгом, будто на биоматериал, над которым пришлось долго трудиться.

Думай.

Придя к единственному решению, я потянулся к своему эфиру.

– Нет! – отрезала Триона, не поворачиваясь ко мне. – Если ты сделаешь это, то знаешь, кто пострадает. Одно мое слово – и последствия будут непоправимы.

Я сглотнул кислый привкус во рту, делая глубокий вдох через нос. По венам разлилась разрушительная сила, готовая вот-вот сорваться с цепи. Но, черт возьми, я знал, что она говорит всерьез. Она навредит ей, если я ослушаюсь.

– А теперь… – Триона посмотрела в глаза Джакса и прошептала: – Стреляй.

Я не успел ничего сделать. Следующие секунды тянулись слишком медленно, прямо как на острове, когда я смотрел на своего отца и нажимал на курок. Как это удивительно – видеть своими глазами смерть. Словно она стоит за спиной погибающего и заносит косу, а ты ничего не можешь с этим сделать. Только наблюдать.

Джакс приставил дуло к виску…

Бах!

Послышался выстрел.

Я моргнул – и мое лицо обагрили капли алой крови. Я снова моргнул – и он начал заваливаться набок. Внутренности словно сковали льдом, когда я смотрел на то, как его тело с громким стуком приземляется на белый, словно специально вымытый для него пол.

Я снова сделал шаг, но на секунду потерял чувство реальности.

Джакс.

Первое, что пришло мне в голову – их дружба с Ксивер, Рейвен и Крэйтоном. Их подшучивания. Их смех. Его глаза, которые смотрели на меня с восхищением, когда я обращался к нему. Его детская наивность, которая сплеталась с горячей преданностью.

Преданностью, от которой не осталось и следа.

– Превосходно!

Превосходно?

Я медленно обернулся к женщине, которая произнесла это слово.

И пришел в ярость.

Вытащив одной рукой пистолет, я вскинул вторую и призвал силу. Молнии окутали меня и затрещали, отчего лампы над головой начали взрываться. Шестеро человек за спиной закричали, начали паниковать, закрывать руками головы, но смотрел я только на нее.

На Триону.

Вот почему она допустила меня до сегодняшнего собрания. Чтобы я увидел, с кем буду иметь дело.

– Опусти оружие! – прорычал Ланцет.

– Если я убью тебя сейчас, проблем станет меньше, – прошипел я. – Знаешь, я долго тебя жалел. Стоило покончить с этим еще на острове, когда у меня была возможность.

Триона отряхнула халат, на который попали капли крови.

– Если ты убьешь меня, то умрет и она. Жизнь твоей сестры поддерживает аппарат жизнеобеспечения, и если со мной что-то случится, нужные люди отключат его. А сама я могу отключить его в любую секунду, Кай.

Меня словно разрывали на две половины. Жажда отмщения за невинного человека заполнила разум, в голове тут же мелькнуло выражение лица Ксивер, наполненные болью глаза при мысли о том, что я не смог защитить ее друга. Но другая половина рвалась к сестре – моей родной сестренке, жизнь которой зависела от моих действий, моих поступков и моих, блядь, слов.

Что мне делать? Черт возьми, что мне делать?

И вдруг в этот момент раздался тоненький голос:

– Мамочка?

С моего лица сошла вся краска, когда в комнату вошла девочка. Не девушка, а именно девочка. Ее детское лицо представляло собой кожу и кости, волосы были собраны в тоненькую косу, а глаза казались стеклянными.

Она сделала шаг, словно олененок, и ее ноги подогнулись.

– Ой!

Триона тут же бросилась к ней и подхватила за талию. Моя рука, сжимающая пистолет, задрожала, потому что эта девочка была той, что я видел в биографии Трионы. Как она сюда попала? Неужели ее держали где-то рядом с Лирой?

– Я же говорила, что ты не должна выходить из своей палаты, – отчитала ее Марлоу, но ее голос впервые был таким… человечным? – Пойдем, малыш. Тебе нельзя перенапрягаться.

В этот момент я, казалось, перестал дышать. Просто смотрел на эту девочку и думал о том, что вот ради кого Триона делала всё это. Вот ради кого моя сестра страдала. Если она умрет, Лира будет жить. Счастливо, прямо как мы мечтали с ней в детстве.

Дрожащая рука дернулась вверх.

Все замерли, увидев мое движение.

Я направил пистолет на девочку.

Маленькую девочку, больную и беззащитную, которая не выбирала свою судьбу. Она смотрела на меня расширившимися глазами, сжимая халат своей матери и прячась за ее спиной. Она словно знала, кто я и что хочу сделать.

Убить ее было самым правильным решением.

– Не делай этого…

Глаза девочки прошлись по комнате, упали на мертвое тело Джакса, оставив его без какой-либо реакции, словно она видела кровь каждый день, и вернулись ко мне. Я до боли закусил внутреннюю часть щеки, положив палец на курок. Она разглядывала меня так пристально, будто впервые видела живого человека.

И тут она улыбнулась.

Я не мог.

Пистолет упал мне под ноги.

Черт возьми, я просто не мог!

Мне захотелось кричать.

Когда Триона начала уводить ее, девочка, не отводя от меня взгляда, произнесла одними губами:

– Она по тебе скучает.