Академия «505». Крах Ремали. Часть 1

Глава 17

Почему ты ушла от меня, мам? Я была плохой дочерью? Слишком грубой и закрытой, не такой солнечной, как Крэйтон? Если ты вернешься, я изменюсь, правда. Пожалуйста, просто приди и забери меня отсюда. Я больше не могу тут находиться. Кажется, схожу с ума. Это наказание за то, что я сделала в Акранесе? Или за то, что пожелала вам смерти, когда вы нас оставили? Но ведь я простой человек, который умеет чувствовать. Почему мне нельзя чувствовать, мам?

Мам.

Мамочка.

Вернись ко мне.

Личный дневник Ксивер Зальцри, 2053 год, Круачейн

Глубоко вдохнув и выпустив из легких воздух, я постучала в дверь.

– Входите.

В голосе мамы как всегда слышались озорные нотки, потому что Джульетта Зальцри никогда не унывала. Конечно, в силу тяжелого характера и импульсивности у нее случались срывы, но со мной и Крэем она всегда улыбалась и смеялась. Порой я знала, как тяжело ей приходится, и задавалась вопросом: она когда-нибудь сорвется? Расплачется и скажет, насколько ей тяжело?

Но такого не происходило. Никогда.

Возможно, она открывала эту часть души только папе.

Он, кстати говоря, тоже был здесь. Увидев меня, отец поднялся со стула и приветливо улыбнулся, отчего шрамы на его щеке искривились. Только войдя в палату, я увидела, как мама проводит по ним пальцами и что-то тихо шепчет.

Они правда любили друг друга.

– Привет, маленький океан.

Мне захотелось расплакаться.

– Привет, – откашлявшись, ответила я и вошла внутрь. – Мы можем поговорить?

Мама похлопала ладонью по кровати, а отец разглядел что-то в моем взгляде и согласно кивнул, двинувшись к выходу. Почему-то с ним мне всегда было легче найти общий язык. Наверное, ребенок внутри меня всё еще не мог смириться с тем, что самый любимый человек в его жизни – мама – в один момент просто исчез.

Я всегда любила их одинаково, но она была центром моего мира.

Как только дверь закрылась, я пробежалась взглядом по комнате.

– Разве твоей дочери не положена такая же палата? Что за социальное неравенство? – Я наигранно надулась. – У меня не было телевизора.

Мама весело хмыкнула.

– Я умирала со скуки и заставила Исайю повесить его. На весь город всего около двадцати телевизоров, прочей техники и вовсе по мелочи. Альтинг всё уничтожил.

Я присела на краешек кровати и поинтересовалась:

– Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше. Врач сказал, завтра уже выпишут.

– Что за врачи здесь вообще работают?

– Некоторые были нашими коллегами в ЦЭСе, – объяснила мама мягким тоном, который всегда успокаивал меня. – Часть из них, более подготовленная, стала командирами революции, другая ушла в отдел медицины, третья – производства. Есть и те, кто примкнули к нам позже, но тоже начали помогать всем, чем только могли.

– Как Феникс?

Она согласно кивнула.

– Здесь каждому найдется место.

На моих губах появилась маленькая улыбка. Впервые за долгое время я чувствовала умиротворение, находясь рядом с ней. Цвет ее лица стал более здоровым, чем когда мы летели из Акранеса в Рейкьявик. Она надела обычные синие джинсы и теплый белый свитер, а волосы стянула в небрежный пучок.

Так же мама выглядела, когда рисовала в своей студии.

– Ты сохранила ее? – вдруг послышался вопрос.

– А?

– Цепочка. – Она смотрела на мою руку. – Ты ее сохранила.

Я опустила взгляд и коснулась серебряного украшения.

– Ее забрали у меня перед Круачейном, но Кай вернул ее. Точнее, я сама это сделала. Когда мы были в академии, я залезла к нему в комнату, чтобы украсть пистолет, и случайно отыскала ее.

Мама тихо засмеялась. Удивительно, но ее глаза вспыхнули гордостью.

– Сразу видно, чья ты дочь.

Я мигом подобралась.

– А еще каждая наша встреча начиналась с того, что я приставляла пистолет к его затылку, – начала хвастаться, почувствовав желание заставить маму снова улыбнуться. – Я постоянно его обворовывала. Сначала пули, чтобы заниматься по ночам стрельбой, потом сигаре…

Моя ладонь тут же подлетела ко рту.

– Вот черт…

– Ксивер, – строгим тоном одернула меня мама. – Это плохая привычка.

– Я почти избавилась от нее. У вас тут даже покурить негде.

Ни капли лжи. Не будем упоминать, что этой ночью я снова украла у Кая сигарету и затянулась прямо в палате, за что получила сильный шлепок по заднице, а затем его язык и пальцы между бедер. В итоге курил именно он, развалившись на узкой кровати, и выдыхал дым в мой приоткрытый рот, пока я практически сливалась со стенкой, к которой меня прижимало его огромное тело.

А еще Кай помешался на злополучной татуировке «Ножи гнева заточены на зависти», которую видела уже вся Исландия, черт бы ее побрал, поэтому его пальцы не отлипали от моей задницы. Клянусь, когда этому парню что-то нравилось, он превращался в одержимого.

Я целовала Кая, пока он делился со мной своими переживаниями в отношении всего, что мы узнали тем вечером. Сердце кровоточило, когда боль в его красивых ониксовых глазах становилась всё отчетливее. Я до ужаса боялась надвигающейся бури, поэтому брала от Кая всё, словно боясь не успеть.

– Ты любишь его, не так ли?

Заданный вопрос заставил меня встрепенуться.

– Кого?

– Кая Алькастера.

Я так и застыла, смотря маме в глаза.

Люблю?

Наверное, я только сейчас осознала, что никогда никого не любила. Пока не попала на эксперименты и не встретила парня, который забыл свое имя. Я отчаянно жаждала его внимания, хотела, чтобы он смотрел на меня не как на шестнадцатилетнюю девочку, а как на женщину, с которой мог построить свое будущее.

Ранее мои отношения с парнями не вызывали чертовых бабочек в животе, которые конвульсивно бились от одного лишь голоса Кая. Ранее я не жаждала облизать и искусать всё его тело, пока он делал бы то же самое с моим. И ранее я не хотела держать его за руку спустя несколько десятков лет, проходя бок о бок через каждое испытание.

Люблю?

– Это слово не передаст тех чувств, что я испытываю, – призналась я на одном дыхании, смотря на свои ладони. – Это что-то намного глубже. Я знаю, как ты относишься к Каю, но он намного, намного лучше твоего представления о нем. У него милосердное и заботливой сердце. Он отважный и амбициозный. Иногда… иногда мне больно даже дышать, когда я смотрю на него. Мне постоянно хочется быть рядом с ним, мам. Обнимать. Защищать.

Трахать.

– И он делает то же по отношению ко мне. Я просто… не знаю, как описать это словами. Как будто горю в огне, когда рядом с ним. Иногда мне так больно, что хочется убежать, но без него – еще больнее.

Я тяжело выдохнула, словно хранила эти слова внутри несколько лет. Хотя на самом деле так и было.

И сейчас я сказала это. Наконец-то я сказала это.

Подняв взгляд, я увидела, как мама пристально смотрит на меня. Но в ее глазах не было осуждения или недопонимания – только интерес.

– Знаешь, как мы познакомились с твоим отцом?

– Нет, – покачала я головой.

– Наша история тоже не была идеальной. Могу сказать, что я причинила Исайе столько же боли, сколько и он мне. Только спустя время мы смогли признать свои ошибки и отпустить их, чтобы построить крепкую семью. – На ее губах появилась улыбка. – Мне до сих пор кажется, что я умру, если не увижу его днем, или не услышу его голос перед сном, или не почувствую его прикосновения на утро. Я пережила Литла-Храун только потому, что он был где-то рядом. Так бы уже давно сдалась.

– Со временем чувства не угасают? – задала я вопрос, которого боялась. – Вдруг я разонравлюсь ему? Или наскучу?

Мама приподнялась с подушек и сжала мои ладони в своих. Мне даже не захотелось отстраниться от ее прикосновений, хотя я часто делала это с недостаточно близкими людьми.

– Если это твой человек, он никогда тебя не отпустит, Ксивер. И почему-то мне кажется, что Кай Алькастер, как бы сильно я ни хотела его освежевать, тот самый человек.

Я подавила смешок.

– Вы двое друг друга стоите.

– Господи, не оскорбляй свою мать, – простонала она. – Иначе я возьму свои слова обратно, и он снова окажется в цепях.

О, я абсолютно не против.

– Просто скажи, что он тебе нравится, – подстегивала я.

– И не надейся. Даже в могиле я не признаю, что этот самоуверенный наглец подходит моей дочери. – Искорки веселья в ее глазах сменились серьезностью, когда она сказала: – Помни, что самая сильная любовь неидеальна, Ксивер. Мы все допускаем ошибки. И со своими парами, и с детьми, и с родителями. Самое главное – исправить их, потому что жизнь когда-нибудь кончится, а всё, что у тебя останется, это воспоминания. Я буду вспоминать, каких сильных детей вырастила. С каким прекрасным мужчиной провела жизнь. Как полюбила каждое мгновение, даже самое болезненное и тяжелое. Это жизнь, любимая, поэтому не бойся бояться.

Мама напоследок сжала мои ладони, но я вцепилась в них и выпалила:

– Прости меня.

Она нахмурилась.

– За что?

– За то, как я с тобой разговаривала, – выдавила, почувствовав горечь во рту. – Как игнорировала вас с папой. Я просто… Я…

– Эй, тебе не нужно оправдываться передо мной за свои чувства. – Она прижала меня к себе, и я с облегчением выдохнула в ее шею. Она пахла так же, как в детстве. – Я всё понимаю без лишних слов. Ты мой ребенок, и я люблю тебя любой. Не разговаривающей. Хмурящейся. Закрытой. Если хочешь злиться – злись. Хочешь плакать – плачь. Я буду любить тебя всегда, Ксивер.

Я крепче обняла ее.

– Спасибо, мам.

В тот момент я пообещала себе, что сделаю всё, чтобы осчастливить ее и отца. Я стану самой лучшей дочерью, которую они потеряли много лет назад не по собственному желанию. Я подарю им большой красивый дом, когда заработаю на него. Я буду рассказывать своим детям, какие отважные у меня родители, и брать с них пример.

Теперь всё изменится.

– И я… простила вас.

Мама глубоко вдохнула, не разжимая объятий.

– И тебе спасибо, маленький океан.

***

Чат «BFF»:

SeXiver: Серьезно? «Best Friends Forever»? Кто придумал это ублюдское название?

JulSuckMyDick набирает сообщение…

SeXiver: Я поняла, можешь не отвечать.

Ísprinsinn: У вас с Джулианом прикол такой, соединять свои имена со словами «секс» и «соси мой член»?

Я хмыкнул, поднимаясь по лестнице на крышу полуразрушенного торгового центра, под которым находилась штаб-квартира Карателей.

И Кай будет что-то говорить про их никнеймы, когда его имя буквально кричит о том, что он под каблуком моей сестры?

GoddessEscarra: Джулиан просто расстроен, что на день его рождения не привезли проститутку в торте, поэтому зализывает раны и успокаивает себя тем, что у него хотя бы есть друзья.

JulSuckMyDick: Во-первых, ты, Рейвн Эксарра, и есть моя маленькая шлюпка. В-третьих, мой никнейм намекает на подарок, который я хочу сегодня подрочить. В-пятых, куда вы, блядт, пропали?

JulSuckMyDick: *помочить.

JulSuckMyDick: *поточить.

JulSuckMyDick: ПОЛУЧИТЬ.

SeXiver исключила из чата JulSuckMyDick

SerpentQueen: Как можно было назвать шлюшку шлюпкой, но правильно написать «во-первых» и «во-вторых»?

SerpentQueen: Ладно, «во-вторых» не было.

BuckyBarnes: Он в дерьмо. Помогите.

Я фыркнул от смеха, прочитав сообщения Рокси и Астрид. Затем оглядел пустой лестничный пролет, желая убедиться, что никто случайно не застрелит меня на поверхности, и переименовал свое.

CaptainAmerica: Мы будем минут через десять.

Phoenix: Иисусе, вернитесь скорее, ситуация вышла из-под контроля! Шейн соблазняет командира Шнайдера и профессора Кингсли, которые лет на тридцать младше нее. Джульетта залезла на стол и проломила его, когда начала танцевать сальсу, а Исайя отключился. Почему? Он попробовал русскую водку у родителей Джулиана.

BuckyBarnes: Ну ты же у Карателей папочка, вот и решай их маленькие проблемы своим маленьким членом :)

Phoenix: Можешь называть меня папочкой, но в другом месте, Ваше Величество. Тебе понравится, как я решу твои маленькие проблемы своим маленьким членом :))

BuckyBarnes: Хам!

Из меня вырвался хриплый смех. Перед глазами вспыхнуло гневное лицо Астрид, которая читает это сообщение от Феникса. На самом деле я ей несколько раз говорил, что она упускает свой шанс, потому что командир подходит ей на тысячу процентов.

Возможно, они поубивают друг друга, но это уже другой разговор.

Щеки овеял морозный ночной ветер, когда я толкнул железную дверь, ведущую на крышу. Я поежился от холода, одетый лишь в белоснежную рубашку и брюки, но не стал отступать, потому что заметил вдалеке черную точку.

Телефон снова завибрировал.

ZaydenBlack добавил в чат JulSuckMyDick

JulSuckMyDick: Я обиделся. Засуньте свои подарки себе в задницы.

SierraCortland добавила в чат MyDarkness

SierraCortland: Не благодарите.

MyDarkness: Ах, кто у нас такой красивый?

Улыбка, глазки – все дела!

Ты сказочно неотразима,

Ты восхитительно мила.

И в день рождения я желаю

Тебе прожить немало лет,

Жить, никогда не забывая:

Второй такой на свете нет.

Ты – рыбка, птичка и цветочек,

Ты – бусинка и ангелочек,

Ты – королевна и принцесса,

Ты – чудо, двигатель прогресса,

Ты – сказочный, прекрасный свет.

Твоей улыбкой мир согрет!

JulSuckMyDick покинул чат

BuckyBarnes: Отлично сработано, друзья!

– Еще не жалеешь, что связался с нами? – послышался в тишине знакомый голос, ради которого я сюда пришел.

Во мраке вспыхнула тлеющая сигарета.

– Это увлекательно, – ответил я, остановившись у края крыши. – Наблюдать за тем, как совершенно разные люди делают вид, что вынуждены находиться рядом, пока врастают друг в друга корнями.

Я засунул руки в карманы брюк и осмотрел лежащий перед нами город.

Вдалеке подсвечивался закрывшийся парк аттракционов, словно сейчас на том самом колесе обозрения, куда нас с Ксивер водили в детстве, проводят время семьи и влюбленные пары. С нашего места можно было отчетливо разглядеть деление Рейкьявика на сектора и густой дым, поднимающийся от заводов. Полуразрушенные здания сменялись высотками, между которыми, словно король среди пешек, высился застекленный дом Альтинга. На его стенах виднелись голограммы трех плеяд и уроборос – символ правящей корпорации.

Кай глубоко затянулся и выдохнул облако дыма.

– И когда ты догадался?

Костяшки его пальцев порозовели от холода. Ветер развевал черную рубашку и проникал под ткань классических брюк, похожих на мои.

День рождения Джулиана длился уже несколько часов, но когда я заметил отсутствие Кая, то пошел прямо за ним.

– Когда мы узнали о дочери Трионы, – ответил на его вопрос. – Тогда ты впервые задумался об этом, но потом произошло что-то еще. Не так ли?

Он усмехнулся и покачал головой.

– Не ожидал, что это заметишь именно ты.

– Я люблю наблюдать.

– Скажи это Рокс, а не мне. Нас неправильно поймут.

Уголки моих губ приподнялись в напряженной улыбке.

– Ты знаешь, что не нравишься мне?

– Это должно удивить меня? Покажи мне того, кто думает иначе.

– Моя сестра. Которую ты собираешься бросить.

Кай на мгновение замер. Он сильнее сжал пальцами сигарету, и на его скулах заиграли желваки.

– Думаешь, я бросаю ее?

– Ты уходишь, – озвучил я то, что висело между нами целый месяц.

Он повернул ко мне голову, впившись своими ониксовыми глазами в мои.

– Это не одно и то же, Крэйтон. И ты знаешь это.

– Поэтому ничего ей не говорю, хотя она возненавидит меня. Но тебя – сильнее. Это второй раз, когда ты причинишь ей боль, Кай, – напомнил я, хотя знал, что он до сих пор вспоминает тот случай на острове. – Она больше не простит тебя.

Простит. Она всегда будет прощать его.

– Печально осознавать, что ты так плохо знаешь свою сестру, – устало ответил он, потушив сигарету. – И печально осознавать, что ты не понимаешь меня, хотя мы с тобой похожи намного сильнее, чем тебе кажется. Представь себя на моем месте, а Ксивер – на месте Лиры. Что бы ты сделал?

Я даже не раздумывал.

– Ты сам знаешь ответ.

То же самое, что и ты.

– Именно поэтому я уйду, Крэйтон. Но я не делаю выбор между Ксивер и Лирой. Я уже несколько раз доказывал, что твоя сестра – приоритет. Всегда. Я ухожу и ради нее тоже, потому что от каждого моего поступка зависит ее будущее. Ты знаешь, от Трионы можно ожидать чего угодно. И вы вдвоем – первые, кого она решит вплести в свои планы, если ее не остановить.

– Но революция…

– Революция подготавливается к моему вступлению в Альтинг, но до него еще больше месяца. За это время Лира… – Кай прервался. – Ее может просто не стать. Триона способна в любой момент провести последний этап опыта и лишить ее жизни.

Он выдержал короткую паузу, в которой слышалось лишь наше прерывистое дыхание и завывающий ветер.

– Я не могу этого допустить.

– Я понимаю тебя.

Действительно понимаю.

Мы простояли в тишине несколько минут. Я смотрел на огни города, пытаясь представить, чем закончится то, что скоро должно начаться. Каков шанс выбраться из конфликта с тысячами ремалийцев и миротворцев победителями? Ведь если мы поднимем восстание, нам придется сражаться не с триадами, а с людьми. Которые когда-то считались нашими защитниками.

Они до мозга костей верны правлению.

Они не встанут на нашу сторону.

Вдруг я услышал какое-то шуршание. Кай достал из кармана брюк сложенный лист бумаги и передал его мне. Взяв записку в руки, я развернул ее и прищурился.

– Джейс Уэлси, 20 июня 2055 года. Амелия Эйвери, 30 мая 2055 года. Гаррет Стоун, 17 июня 2055. Дальше можешь прочитать сам, – произнес Кай голосом, от которого кровь заледенела в жилах.

– Это…

– Даты смерти.

Внутренности словно сковали льдом, но не из-за погоды на улице. Я смотрел на лица незнакомых людей, которым было около двадцати лет, и пытался вспомнить их, но в голове была пустота.

– Кто они?

– Дети, с которыми я жил в принимающих семьях.

О, черт.

– Марлоу убила их. Всех, кроме Феникса, потому что не смогла до него добраться. Где-то списала на самоубийство, где-то на несчастный случай. Человеческая жизнь для нее – способ добиться желаемого.

Я сглотнул ком в горле.

– Это предупреждение, – объяснил Кай, посмотрев на меня тяжелым взглядом. – Она доберется до каждого, кто когда-либо был дорог мне, если я не вернусь в Альтинг. Правители начнут конфликтовать, если на конференции не будет наследника Алькастера.

– И когда ты собираешься сделать это?

В его взгляде проскользнула боль.

– Скоро.

Я долго смотрел на него, обдумывая всё, через что нам пришлось пройти с поступления в академию. Когда он выручил меня, узнав о моем эфире. Когда чуть ли не пожертвовал своей жизнью, помогая нам выбраться с раута. Когда убил своего отца и оттолкнул любимую девушку, чтобы спасти ее.

– Я уважаю тебя, Кай, – сказал я, наконец, спустя пару минут. – Что бы ты ни думал, мне бы хотелось, чтобы миром правил такой человек, как ты.

– Переходим к нежностям? – искренне засмеялся он. – Нет, благодарю.

– Эй! Вы еще долго? Ик! Там началось самое… Ик! Интересное!

Развернувшись, я увидел покачивающуюся на каблуках Ксивер. Она засмеялась и снова икнула, приложив ладонь к губам. Роксания поддерживала ее за талию и хихикала себе под нос, пока ее руки обвивали две знакомые змеи.

– Отпусти меня к моему парню! – возмутилась Кси, шлепнув ее по ладони.

Кай уже двинулся в их сторону, и когда моя сестра увидела его, то подпрыгнула от радости и побежала в его распахнутые объятия. Мое сердце болезненно защемило. Я наблюдал за тем, как она запрыгивает к нему на руки, как он кружит ее, как их взгляды загораются при виде друг друга.

– Ты замерзнешь, – поругал ее Кай, натягивая на бедра задравшееся платье.

– М-м-м, ну тогда согрей меня, – промурчала Ксивер и поцеловала его.

Я тут же отвернулся к подошедшей Рокси, желая не мешать им.

– Всё в порядке?

Когда услышал ее голос, меня словно укрыли теплым одеялом. Я посмотрел на Роксанию и снова лишился дара речи, хотя мы виделись меньше часа назад.

Бордовое платье подчеркивало каждый плавный изгиб, высокий вырез открывал бедро, которое мне отчаянно хотелось укусить. Змеи как обычно ластились к ней, но, увидев меня, восторженно закрутились. Рокси по привычке поправила очки и провела языком по нижней губе, накрашенной блеском.

Не сдержавшись, я наклонился, сдвинул ее волосы и поцеловал нежное местечко за ухом. Рокси издала тихий стон, когда я прошептал:

– В порядке.

– Тогда пойдемте танцевать! – завизжала Ксивер, уже сидящая на плечах Кая. Когда она успела переместиться туда?

Впрочем, я тут же перестал об этом думать, потому что Рокси положила ладони на мою грудь и прошептала:

– У меня для тебя кое-что есть.

Я удивленно приподнял бровь.

Встав на носочки, она выдохнула мне в губы:

– Я без нижнего белья.

Блядь.

– Думаю, мы должны отлучиться на пару минут, не так ли?