Академия для наследников

Глава 6

Глава 6

В двери его городской квартиры не так часто стучались. Поднявшись с постели, в которой целители велели находиться, по крайней мере, ближайшую ночь, некромант устремился к входу, не представляя, кому внезапно мог понадобиться. И уж кого он точно не ожидал увидеть, так это регента из королевства Жизни. Эндорийский впал в состояние оцепенения, из которого его вывел насмешливый тон гостя:

– Так и будешь на пороге держать или все–таки внутрь впустишь?

Дернув головой, Эвангелион все так же без слов открыл путь для Сойнера. Ложной скромностью маг Жизни никогда не страдал, но дверь за собой закрыл самостоятельно. Оказавшись внутри, прошествовал к окну, с удовлетворением заметив:

– Скромно, но со вкусом. И почему я не удивляюсь тому, что наставник принца Смерти дорогим апартаментам предпочитает обычную городскую квартиру?

– Никогда не страдал стремлением к ненужной роскоши, – мотнул головой Эвангелион. – Что привело регента из Биора в мою скромную обитель? – склонив голову набок, с интересом посмотрел на гостя некромант. – Эта часть города, безусловно, считается относительно безопасной, но первому лицу государства негоже путешествовать в одиночку и без сопровождения.

Биорийский странно усмехнулся:

– По имеющейся у меня информации наше первое лицо в одиночку из Академии и не высовывается. За что я и пришел поблагодарить тебя, Эвангелион.

Некромант нахмурился:

– О чем речь, Сойнер?

– Брось, Гейл, – махнул рукой маг Жизни. – Мы, конечно, не настолько хорошо знакомы, но уж догадаться о том, что тебе стала известной тайна Армины, мне вполне еще по силам. Потому и благодарю: несмотря на все, что влечет за собой знакомство с принцессой Жизни, ты поступил по чести и справедливости. Я рад, что у моей девочки появился такой защитник.

Скрип зубов в тишине комнаты не остался незамеченным:

– Это все, что ты хотел сказать?

– Сказать – да, – Сойнер, прищурившись, рассматривал Эндорийского. – Спросить – нет, у меня еще остались вопросы.

– Неужели? – удивился Эвангелион.

– Какие чувства ты испытываешь к Армине, Гейл?

– Тебе не кажется, что вопрос немного неуместен?

Маг жизни молчал в ответ некоторое время, затем расслабленно улыбнулся:

– Что ж, я в тебе не ошибся. Мне можешь ничего не говорить, – в ответ на оторопевший взгляд Гейла произнес гость. – Одно из свойств моего дара заключается в том, чтобы чувствовать эмоции больных на расстоянии. Ты для меня сейчас являешься раненой душой, Эвангелион, но я все еще не понимаю причины твоих сомнений. Ты не беден – положение твое достаточно для того, чтобы, не сомневаясь, решиться быть рядом с Арминой. Ты не держишь греха за душой. Ты честен и справедлив. Но ты сделал моей девочке очень больно.

– Она быстро нашла утешение в твоих объятиях, – не смог скрыть эмоций некромант, но Биорийский в ответ лишь покачал головой.

– Я защищал ее отца в последние минуты жизни. Я держал ее в руках в тот момент, когда сообщил известие о гибели Армана. С тех самых пор только так она могла успокаиваться. Ее семьей стал я, но я искренне думал, что твои объятия со временем превратятся для нее в родные. Я ошибался, Гейл? Если так, не смей больше продолжать ее агонию. Она слишком многих потеряла в этой жизни. Она сильная, ты даже не представляешь, насколько, но и у нее есть предел, дальше которого она терпеть не сможет и сломается. Если не хочешь этого – или уйди с ее дороги, или стань самой незыблемой опорой. Спасибо за помощь еще раз. Армина рассказала, что ты ради нее сделал. Провожать не надо. Мой визит в Академию не будет долгим.

Регент коротко кивнул замолчавшему некроманту, после чего, не прощаясь, покинул квартиру. Хозяин жилища еще долго стоял, не шевелясь, и задумчиво глядел ему вслед.

***

– С днем рождения, Морин! – наперебой кричали друзья, пришедшие на скромные посиделки, организованные с целью отметить мое девятнадцатилетие. Скромные – потому что гостей было всего двое, Амон да Авидала, зато самых близких. Сойнер уехал еще неделю назад, но сегодня утром прислал вестника с поздравлением и небольшую коробочку, в которой оказались красивые золотые сережки с янтарем, удивительно шедшие к цвету моих глаз. Я, конечно, сразу поблагодарила его, но в душе испытала огромное облегчение, что он все же не приехал лично.

Осень никогда не была моим любимым временем года. Что уж говорить о дне рождения, который я в принципе не жаловала. Это друзья на общем собрании решили, что обязательно устроят теплый вечер в узком почти семейном кругу, я не планировала на очередное подтверждение взросления, выпавшее, к счастью, на день Жизни, никаких встреч или визитов. Я даже никому не говорила о том, что родилась именно сегодня. Но друзья каким–то образом все равно узнали, так что во второй половине дня организовали пусть и скромное, но самое настоящее торжество.

Днем они пропадали на базаре, куда я, памятуя о событиях недельной давности, идти отказалась категорически. Ави посмотрела на меня с убийственным выражением лица и вкрадчиво пообещала, что тогда снимает с себя всю ответственность по наполнению стола пищей. То есть мне придется употребить все, что они с Амоном достанут. Я согласилась, с тем лишь условием, что взамен они не будут дарить мне никаких подарков. После смерти папы я вычеркнула этот день из жизни. Скрепя сердце друзья согласились. Правда, о данном Ави слове мне все же пришлось пожалеть, стоило только увидеть, что друзья приобрели для праздничного ужина, устроенного на выставленном в середине комнаты столе.

Спать после такого у меня вряд ли бы получилось. Во всяком случае, Авидала и Амон постарались на славу: здесь было и мясо, и приготовленная на огне рыба, и картофельные лепешки, и даже булочки, празднично оформленные в виде закрученных в сердечки жгутов. Вино наверняка было идеей Амона, но по правилам Академии для суолов оно уже не запрещалось. Так что я очень долго рассчитывала силы своего организма. И в конце концов сдалась под напором друзей. Тостами руководил принц Смерти, и с его легкой руки к концу вечера я должна была стать здоровой, красивой и самой счастливой. На последнее я особенно долго улыбалась, прекрасно понимая, что разрешение пожелания Амона – дело очень далекого будущего, а с нынешней расстановкой сил мне вряд ли светит в этой жизни хоть какое–то улучшение.

– А еще я хотел бы выпить за самых прекрасных девушек, одна из которых является половиной моего сердца, а вторая стала самой близкой подругой, – искренне произнес Амон в очередной раз, и мы с Ави смущенно зарделись. – И за мир между нашими королевствами.

И если первая часть тоста нас с Авидалой заставила опустить глаза, то вторая была поддержана с удовольствием: мы действительно были за то, чтобы не потакать в будущем столкновениям, подстрекаемым демонами. А уж тройка Пиксон–Эндор–Биор, соседствующая друг с другом, по площади по праву могла считаться почти половиной от всех семи королевств.

Когда мы приступили к десерту, в дверь негромко постучали. Амон на правах мужчины в доме отправился открывать, а затем привел к нам явно чувствующую себя неуютно Таоришу. Я–то беглым взглядом сразу определила, что она истощена, но друзья за собранностью девушки могли этого не заметить.

– Тао, проходи к нам! – живо пригласила я ее за стол, поднимаясь со своего места. – Тебе нужны силы, а нам все равно все это не съесть.

Огневичка с опаской посмотрела на остальных участников, и Амон покачал головой:

– Пусть занимает мое место. Нам с Ави удобнее будет рядом.

Авидала ожидаемо вспыхнула, но кое–кто с факультета некромантии, похоже, ни в какую скрывать их отношения не собирался. Я помогла Тао присесть, сообщая немного силы, пока парочка голубков размещалась с комфортом рядом.

– А по какому поводу посиделки? – наконец подала голос Тао.

– У Морин сегодня день рождения, – с улыбкой ответила Ави. За то время, что мы потихоньку претворяли план с Дарием в жизнь, она успела проникнуться к магине из Рулана симпатией. Амон, видя наше сближение, только тяжело вздыхал, но ему важнее были вопросы безопасности. Пока Тао не вредила, она могла оставаться рядом.

– О, – сконфуженно пробормотала Таориша. – Я без подарка. Прости…

– Нет–нет, Тао, я не отмечаю этот день, просто Ави с Амоном расстарались на славу, – успокоила я ее, но встретила задумчивый взгляд в ответ.

– А впрочем, знаешь… – проговорила она. – Кое–что у меня есть. Надолго зрелища, конечно, не хватит, сил маловато, но оно стоит того, чтобы его увидеть, – мимолетно улыбнувшись, она щелкнула пальцами, вызывая пламя над раскрытой затем ладонью. – Есть у нас в королевстве одна древняя легенда…

Огонек окреп и вскоре начал причудливо изгибаться под действием воли хозяйки. Сначала сверху выделился небольшой шарик, затем чуть ниже нему присоединился овал, а когда внизу добавились тоненькие ножки, я поняла, что Тао пытается сделать из огня фигурку какого–то животного. Если быть совсем уж точной – птицы. Когда контуры ее тела обозначились вполне определенно, последовал самый главный этап – по обе стороны от туловища раскинулись красивые широкие крылья, на голове и хвосте появились длинные красивые перья, так что мы с Авидалой не смогли сдержать ошеломленного вздоха.

– Это феникс, – пояснила Таориша. – Он считается одним из древнейших существ, наравне с исчезнувшими драконами и духами, и покровительствует тем, кем движет чистая и незамутненная страсть. Говорят, что именно феникс являлся родоначальником нашего мира. На диких землях, прилежащих к Рулану, даже есть его храм, правда, наш народ боится туда соваться.

– Красота, – заворожено наблюдая за зрелищем, прошептала я.

– Да. Самое красивое порождение огня, – согласилась Таориша.

В дверь постучали снова. Чтобы не нарушать идиллии Авидалы и Амона, открывать отправилась я. На пороге обнаружилась улыбчивая госпожа Миамара:

– Держи, Морин. Это передали тебе.

В руках она держала, судя по виду, довольно увесистый сверток, в чем я сумела убедиться, стоило только взять его в руки:

– Что это? И от кого?..

– Не знаю, милая, – ответила ключница. – Оставили у меня на столе, пока я выходила, с припиской отнести тебе непременно сегодня. Может, внутри будет посланьице с пояснением? – снова улыбнулась женщина–комендант. – Ох, заговорилась я с тобой что–то, пора мне на пост, не все девочки еще вернулись с прогулок. С днем рождения, милая!

– Спасибо… – рассеянно отозвалась я, прикрывая дверь. Коменданта пришлось посвятить в сегодняшние дела, поскольку она категорически отказывалась впускать на территорию девчонок парня, да еще и некроманта. Но потом, узнав о причине и взяв с нас честное слово не бедокурить, женщина все же смилостивилась.

Вернувшись к друзьям, я ответила на их вопросительные взгляды только непонимающим покачиванием головы:

– Я не знаю, от кого это…

Тао уже растворила феникса и разглядывала сверток с живейшим интересом.

– Ну, так разверни и, возможно, все поймешь.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать совету. Слоев приятно шуршащего материала оказалось три, и под ними…под ними я обнаружила самое прекрасное из всех чудес, виденных мною в жизни.

– Морин, откуда это? – видя, каким восторгом осветилось мое лицо, с напряжением спросила Авидала.

– Сама не знаю… – тихо ответила я. – Никто не должен был этого видеть…

Внутри оказался отрез той самой ткани, которую я с упоением разглядывала на базаре во время похода за травами для Таориши. Белая, гладкая и любовно льнущая к руке, стоило ее погладить, она вновь захватила все мое внимание. Но Ави–то не унималась:

– Видеть что? Морин, не тяни уже, рассказывай!

– Я заметила эту ткань, когда ходила на рынок за травами. Как раз перед тем, как нападал демон.

– На тебя нападал демон?! – с ужасом воскликнула Таориша, прижав руку к груди.

– Ну да, – извиняющимся тоном заметила я. – Демоны света – они ведь в постоянном розыске с целью уничтожения… Но не переживай, со мной тогда был стор Эвангелион.

– Некромант?! – еще больше удивилась огневичка.

– Да, – с улыбкой кивнула я. – Он–то меня и спас.

– Говоришь, никто твоего внимания к материалу не заметил, да? – с намеком и понимающей улыбкой Авидала посмотрела на Амона.

– Ну да… – с сомнением отозвалась я.

Да нет…не мог он видеть моего пристального внимания к этой совершенно женской детали. Или мог?.. Может, он только и делал, что следил за мной?.. Может, купил травы намного быстрее, а припозднился потому, что боялся упустить из виду? И знал, с какими чувствами я осматривала этот атрибут демонов света – белоснежную ткань с золотистыми звездами? Неужели Эвангелион купил ее для меня?..

Да нет же, не мог он решиться на такое! Мы за прошедшую неделю и парой слов не перекинулись, лишь изредка я замечала на себе темные взгляды некроманта, и в эти моменты цвет его глаз от расширившихся зрачков казался не синим, а почти черным. Ни одного индивидуального занятия за это время не произошло, на уроках мы с Амоном отрабатывали техники вызова духов с той стороны, и ни разу рядом с нами не было высшего некроманта! Разве мог он теперь, да еще узнав откуда–то о моем дне рождения, сделать столь дорогой сердцу подарок?..

– Смотрите–ка, тут еще что–то под тканью лежит, – привлекла всеобщее внимание Таориша.

И действительно, на самом дне послания в упаковке оказалась небольшая золотистая цепочка с кулоном в виде птицы, раскинувшей в стороны свои крылья, на которых блистали, словно самые яркие звезды ночного небосвода, небольшие камешки янтаря.

– Феникс, – изумленно выдохнула Тао. – Самый красивый из фениксов, которых я видела…

– Нет, – теперь уже уверенно возразила я. – Птичка. Огненная птичка…

Сомнений не оставалось. Именно этим прозвищем он назвал меня в одну из первых встреч в Академии. Сердце сжалось оттого, насколько дорогой и ценный подарок смог преподнести мне мужчина, внешне остающийся холодным, словно лед. Против воли в душе снова расцвела надежда, что все еще может быть по–другому. Нет, я не стану пытаться выяснить причины подобного поведения Гейла. Я доведу начатое до конца. Потому что сейчас, как никогда, я была уверена в том, чего хочу в будущем от жизни.

– Кажется, я знаю, из чего мы сделаем платье для Морин на праздник всех стихий, – с загадочной улыбкой произнесла Авидала.

– И по каким именно аксессуарам узнаем ее в толпе, – подмигнула Таориша, кивая на цепочку с кулоном.

До решающего дня оставалась неделя.

***

Когда он увидел ее в платье, сшитом из подаренной им же ткани, почувствовал, как перехватило дыхание. Кажется, замысел девушки стал понятен ему в полной степени. Помимо белоснежного материала, струящегося по телу, подобно морским волнам, образ настоящего демона света она усилила осветленными с помощью магии волосами и теперь выглядела не застывшим во времени пламенем, а золотым дождем, пролившимся на празднике всех стихий. Он находился на достаточном расстоянии, но не увидеть сияющую между ключиц цепочку с кулоном–фениксом не мог. Половину лица скрывала окантованная золотистой тесьмой белая маска. И, тем не менее, чужой подарок, блистающий в ее ушках, он сумел разглядеть. И почти сразу догадался, чьего авторства Морин решила надеть серьги. Нет, отношений с регентом королевства Биор он решительно не понимал до сих пор, пусть со слов Сойнера и выходило, что после смерти родителей тот взял на себя роль защитника и покровителя принцессы. А предложение руки и сердца, которое целитель, не задумываясь, озвучил после просьбы Морин? Великая Смерть, он точно скоро сойдет с ума с этой на четверть демоницей…

Сияние, схлынувшее с его одежды и сконцентрировавшееся на плече, не было заметно никому. Поэтому мгновением спустя, когда Тикки–Рё материализовалась рядом с его ухом и начала недовольно что–то бормотать, ни один из присутствующих в большом зале Академии и не подумал обратить внимание на некроманта.

– Что ты говоришь, Тикки? – чувствуя, как от наличия феи ему в кои–то веки становится радостно, поинтересовался мужчина.

– Бракованный, говорю, демон из тебя получился, даром, что половинчатый, – проворчала фея снова. – Нормальный давно бы уже девчонку сделал своей, а ты все стоишь и наблюдаешь, как вокруг нее кружат коршуны да нечестивцы. Она уже и ложилась под тебя – ну и что, что ситуация была необычная? Она ведь в здравом уме тебя на том злополучном рынке целовала, ты сам дал задний ход. Иногда я тебя не понимаю, Эвангелион. Ты совсем не похож на своего деда, когда дело касается женщин.

– Именно потому, что дело касается моего деда, я и не приближаюсь к ней, – тихо изрек некромант, вызывая крайнее изумление феи.

– И всего–то? – воскликнула она. – Ну, ты и… – договаривать она не стала. Хотя очень хотелось вправить мозги одному упертому полукровке. – Впрочем, твое дело. О, вот доказательство моих слов! – оживилась кровожадная фея. – Твою птичку потащил куда–то водный принц.

Поначалу Гейл не поверил словам Тикки. Морин ведь только что с кем–то из одногруппников танцевала! Но беглый взгляд на площадку, отведенную для парочек, дал понять, что фея оказалась гораздо прозорливей. Дария, уводящего златовласку в белом платье, он тоже нашел безошибочно, при этом характер захвата давал понять, что Морин идет с ним отнюдь не добровольно. Стоило проследить за ними. В конце концов, преподавательство тоже пока никто не отменял, а следить за порядком на празднике и вовсе входило в его обязанности.

***

– Пусти, ты делаешь мне больно! – гневно зашипела я, когда мы с Дарием покинули шумную толпу и водник вполне мог меня услышать. – Я и так иду с тобой, что тебе еще нужно?!

План работал идеально. Перед тем, как отправиться из общежития в здание корпуса, где находился актовый зал Академии, мы встретились с Таоришей, и я передала ей флакончик с настойкой, велев вылить ее в один из первых бокалов, который выпьет Дарий. Его эмоции и желания должны были сосредоточиться на нынешней девушке, мне оставалось только проследить за ними и, когда дело перейдет в решающую стадию, позвать ректора и еще кого–нибудь из преподавателей. Но что–то пошло не так. Дарий, находясь под действием настойки, узнал меня даже с измененным цветом волос, над которым усиленно колдовала Авидала в течение нескольких десятков минут, и удачно выбрал момент, когда никого из друзей рядом не оказалось. И сейчас, с перекошенным от злости лицом, он уводил меня из актового зала.

– Мне нужно, дорогая моя невестушка, чтобы эту ночь ты провела со мной! Во всех смыслах этого слова, – горячо зашептал жених на ухо, утащив в нишу в коридоре, откуда нас никто не мог бы увидеть, и прижал своим телом к холодной стене. Маски полетели в стороны. – Ну а поскольку ты уже прекрасно представляешь, для какой именно цели необходима, я не вижу смысла скрывать от тебя то, что и так станет очевидным после нашей свадьбы будущим летом!

Святая жизнь! Наружу вырвались не только его светлые чувства к Тао, но и глубинное желание выживания. А значит – стремление сделать меня своей! Когда одна его рука скользнула по моему телу вниз, пройдясь вдоль линии спины, и принялась задирать юбку, я начала бездумно вырываться, пытаясь позвать на помощь. Вторая рука тут же зажала мой рот, и Дарий, получая удовольствие от сопротивления, заговорил еще более страстно:

– Будешь пытаться прекратить это – станет только больнее. Расслабься и получай удовольствие, моя дорогая. Тебе все ясно?

Неужели он настолько осоловел, что собирался прямо здесь осуществить задуманное? На нем слишком много одежды: брюки с поясом, короткие сапоги, рубашка с жилетом…нет, нет и нет! Надо как–то потянуть время. Авидала заметит, что я пропала, Тао найдет нас, я была уверена в этом, как никогда. Мне только нужно продержаться! Вместо ответа я замерла, перестав сопротивляться, и поцеловала ладонь Дария, зажимающую мне рот, а когда он от неожиданности освободил меня, сама подалась к нему, обхватывая шею руками и припадая к губам. И пусть все внутри дрожало от отвращения, я постаралась представить на его месте Эвангелиона, чтобы хоть как–то изобразить живость от объятий с женихом. Нет–нет–нет, это не ненавистный водник сейчас со мной, а самый желанный в мире мужчина! И это его тело вскоре опустится на меня, чтобы сделать счастливейшей из женщин…

– Армина? – в тишине раздался приглушенный хрип водного принца. Расширившимися от удивления глазами он смотрел на меня, явно не ожидал такой прыти, и я продолжила спектакль, начав тереться бедрами о его штаны и скользя руками по спине.

– Если хочешь быть у меня первым, сделай так, чтобы я вспоминала этот момент с краской смущения на лице, а не гнева! – вторя ему интонациями, отозвалась я. – Уведи меня отсюда. Хочу в лабораторию Воды. Скорее, Дарий, пока я загорелась от твоей страстности…

Удивительно, но это подействовало. По губам жениха скользнула самодовольная улыбка, и он повел меня на другой этаж. Теперь нас никто не осмелился бы остановить: слишком уж мы напоминали парочку, желающую слиться в единое целое, со своими раскрасневшимися лицами и лихорадочными движениями. Место было выбрано не зря: туда я быстро могла бы привести ректора. Что будет происходить внутри самого помещения, я совершенно не представляла, поскольку Дарий у самых дверей не выдержал и снова прижал меня к стене, впиваясь в губы испепеляющим поцелуем, усиливая и без того заполняющее меня чувство тошноты.

– Девочка моя…Армина… – шептал водник, распаляясь еще больше, а я сдерживалась из последних сил, лишь бы не расплакаться, так что хриплые тяжелые вздохи вполне могли убедить Дария в том, что я схожу по нему с ума. Гейл! Передо мной сейчас был Гейл!

Все прекратилось тогда, когда я почувствовала, как водника назад оттягивают еще одни проворные женские ручки. Открыв глаза, обнаружила, что принц Маерии ошарашено смотрит на улыбающуюся Таоришу, все же отыскавшую нас.

– Тао… – извиняющимся голосом пробормотал Дарий, рассеянно переводя взгляд с меня на огневичку, сногсшибательно смотрящуюся в длинном алом платье. – Тао, это не то, что ты думаешь! Не знаю, что на меня нашло, это как наваждение…

Она прервала поток готовых сорваться с языка Дария извинений, накрыв его губы своей ладонью. Второй притянула голову водника к себе, целуя глубоко и страстно.

– Зачем она тебе? – хрипло прошептала Тао, почти не отрываясь от Дария. – Нам ведь так хорошо вместе…пойдем? Пойдем, милый, как же я по тебе соскучилась…

Она подтолкнула несопротивляющегося водника к двери лаборатории, одновременно тихо отпуская меня:

– Твоя очередь. Постарайся, чтобы ректор не увидел меня в совсем уж невыгодном свете…

Я оцепенело кивнула, не в силах оторвать глаз от разворачивающегося на моих глазах зрелища: стоило парочке зайти внутрь, как Тао тут же запрыгнула на бедра Дария, обхватывая его ногами и находя, таким образом, точку опоры, а затем, обняв за шею, принялась целовать с удвоенной силой. Дверь догадался закрыть сам водник, одновременно отсекая меня от созерцания продолжения.

Где–то здесь должен быть небольшой фонтанчик. От меня смердело Дарием, я не могла отделаться от ощущения охватившей тело скверны…несмотря на обещание, данное Таорише, несколько минут я отчаянно оттирала с лица и особенно губ следы чужих поцелуев, не заботясь о том, что мокрыми станут собранные на висках волосы, которые сзади спускались свободными волнами и теперь перебирались со спины вперед. Потом я выпрямилась и направилась в кабинет, находящийся над актовым залом, из которого открывался прекрасный вид на веселящихся студентов. Я была уверена, что все преподаватели сегодня должны быть там. Все, включая ректора. Дошла я на удивление быстро…

– Морин? – встревоженный голос стори Хаясы ворвался в мое сознание подобно освежающему летнему дождю. – Ты плачешь? Что случилось?..

– Мне нужно к ректору, – я попыталась совладать с эмоциями, но у меня не получилось, к тому же здесь, среди доброжелательно настроенных по отношению ко мне магов, наружу прорвалась плотина испуга, и по щекам сами собой заструились слезы.

– Его сегодня нет, он в отъезде, – с сожалением проговорила стори, не пытаясь выведать у меня причины подавленного настроения. – Быть может, стор Хонгрем тебе пригодится? – с надеждой в голосе добавила она.

Я кивнула, и преподаватель травоведения повела меня туда, где заседали остальные. Стоило зайти в просторную комнату со столом посередине, вокруг которого располагались стулья для учителей, ко мне обратились несколько заинтересованных взглядов. Среди них я обнаружила и стори Ронвину, и деканов факультетов Жизни и Смерти, и еще несколько знакомых лиц. Эвангелиона среди них не было, и это отозвалось тянущей болью в сердце. Напрасно я вспоминала о нем в объятиях Дария…

– Морин? – поднялся со своего места стор Хонгрем и направился ко мне. На половине пути ему пришлось остановиться. Все потому, что от переполнявшего стресса вырвалась на волю родовая магия, и я начала покрываться золотистыми татуировками. – Что?.. – декан не скрывал удивления в голосе. – Армина? Армина Биорийская?..

Я попыталась унять дрожь, убеждая себя в том, что нахожусь среди людей, желающих мне только добра. Не обращая внимания на слезы, постаралась заговорить спокойно и разборчиво.

– Я прошу у вас убежища на период учебы в Академии Магии.

– Что? – вновь переспросил стор Хонгрем, и остальные, кажется, целиком и полностью его недоумение разделяли.

– Мой жених, Дарий Маерийский, перенес срок нашей свадьбы на следующее лето. Но мне стало известно, что ему необходимо наше сочетание браком в корыстных целях. Он поражен смертельным проклятием, которым обзавелся еще его дед, Дюрэй Маерийский, и которое передается из поколения в поколение. Чтобы избежать смерти, они нашли выход из положения и питаются энергией сильных магов. Я нужна Дарию, чтобы продлить срок своей жизни, поскольку обладаю большим резервом.

– Дарий? – ахнула женщина в голубом платье, и я догадалась, что это не кто иной, как декан факультета Воды.

– Серьезное обвинение. Ты можешь привести доказательства своих слов? – жестко спросил стор Хонгрем.

– Нет. Я прошу убежища для того, чтобы избежать скорой свадьбы. У меня есть доказательство измены жениха. Его должно быть достаточно, чтобы отложить закрепление союза хотя бы до конца обучения.

– Справедливо, – согласился декан факультета Жизни. – Но ты должна его предоставить.

– Идемте со мной, – я покорно опустила голову.

– Стор Хонгрем, я тоже пойду, – глава водников плавно поднялась со своего места и последовала за нами. Идти, как и в прошлый раз, пришлось недолго…

Меня хватило только на то, чтобы открыть дверь лаборатории воды. Внутрь стор Хонгрем входил, держа меня под локоть. Ну а там, ожидаемо, перед двумя преподавателями и предстала картина разворачивающейся измены…

Тао плавно покачивалась, восседая сверху на Дарии, и пусть платье она не снимала, просто задрав, смысл совершаемых ею действий сразу стал понятен. И пусть от штанов Дарий избавился совсем, юбка Таориши скрывала от нас самую нелицеприятную часть картины. Руки водника находились под алой тканью, но я была уверена, он помогает бедрам Таориши ритмично двигаться: оседать и вновь возвышаться над его телом. И пусть на Дария мне было уже давно все равно, факт свершившейся измены привел меня в состояние тихой истерики. Не выдержав, я вырвалась из рук нашего декана и помчалась, куда глаза глядят, на ходу смахивая беспрерывно льющиеся слезы. Что происходило в лаборатории дальше, я не представляла, только слышала потрясенный возглас декана водников:

– Дарий!

Я же продолжала бежать, не разбирая дороги, и очнулась только тогда, когда скорее ощутила, чем увидела, окутывающую меня тьму. Она была настолько родной, как если бы я оказалась в объятиях Эвангелиона. И вот стоило мне в такую минуту думать о нем! Эмоции вырвались наружу, и я, тихо завыв в пустом коридоре, сползла по стене вниз, обхватив колени руками и пряча в них голову.

Сколько времени прошло, не знаю. Существование вне пространства закончилось, когда меня рывком подняли на ноги, и я, задрав голову, увидела до боли знакомые встревоженные синие глаза. Гейл… Гейл все–таки пришел!

– Морин! Морин, да что с тобой? – его голос дрожал от напряжения, в то время как руки сжимали мои плечи. И столько эмоций было во взгляде…

Кажется, где–то я уже это видела. Кажется, меня посетило ощущение, что картина повторялась. Края уха коснулся не пойми откуда взявшийся ветерок, я отвела глаза от созерцания некроманта, отмечая табличку с названием деканата факультета Жизни… и понимая, что свершается то самое видение, которое приходило ко мне во время одного из ранних трансов. То самое, которое я больше всего на свете хотела пережить заново. Снова посмотрев на Гейла, я поняла, что выражение его лица и бездна беспокойства во взгляде – вот они…чувства, о которых я грезила ночами. Не сознавая, что делаю, я кинулась к нему на грудь, рыдая:

– Гейл! Гейл, прости меня, Гейл!..

– За что? – напряжение постепенно покидало его голос, а еще я почувствовала, как он ласково гладит меня по голове. Виска коснулся легкий поцелуй, и я не выдержала исходящей от мужчины нежности.

– Я тебе врала, врала все это время, Гейл! Не было никакой другой принцессы Жизни, я и есть Армина! – всхлипывая, призналась я.

Отрывать голову от его груди было страшнее всего, и я только сильнее вцепилась в спину Гейла, когда поглаживания прекратились. Не простит, мелькнула в голове отчаянная мысль, и в тот момент я готова была на все, что угодно, лишь бы вымолить его прощение.

– Я знаю, – тихо ответил Эвангелион, и это вынудило меня все же отстраниться и заглянуть в его глаза, чтобы увидеть в них окончательный приговор.

А он улыбался. Так тепло и ласково, что у меня перехватило дыхание. Гейл заключил мое лицо в ладони, начав стирать позорные слезы подушечками больших пальцев.

– Как?.. – только и спросила я, не в силах бороться с эмоциями.

– Догадался, когда ты вызывала отца, – он отвел с моего лица выбившуюся из прически прядь. – С чего бы вдруг Арману Биорийскому желать смерти некроманту, который даже незнаком с его единственной дочерью?

– Гейл, – голос сорвался на шепот. – Прости меня, Гейл, – снова всхлипнула я.

– За что? – искренне удивился он. – Ты выживала, моя маленькая птичка. Но я очень рад, что сейчас доверилась мне. Ты поэтому в таком настроении была? – имея в виду слезы, спросил он.

Я отчаянно замотала головой:

– Нет. Из–за Дария…

В следующее мгновение я имела возможность наблюдать моментальное преображение Эвангелиона: глаза его сузились, став совсем черными, голос приобрел стальной оттенок, губы поджались так сильно, что почти побелели. Теперь я понимала, за что в Академии так боялись высшего некроманта.

– Я потерял вас в главном корпусе. Хотел удостовериться, что с тобой ничего не случилось. Что сотворил этот водник? Он причинил тебе вред, Морин?!

– Нет–нет! – тут уже и я обхватила его лицо, снова начиная плакать. – Это все я, я, Гейл! – рыдания вырвались наружу, но мне надо было видеть, как отнесется к тому, что я расскажу, Эвангелион. – Это я все подстроила! Те травы, которые мы купили на базаре, они были для того, чтобы приготовить для Дария расслабляющую настойку, чтобы он не скрывал своих истинных чувств к Таорише, но что–то пошло не так…и он меня…захотел…сегодня! И потащил в лабораторию Воды…а там…Таориша…и она…с ним! А я…к декану побежала, и они с деканом водников все видели…а потом я здесь оказалась…во тьме…с тобой.

– Настойка одурманивающая? – поначалу нахмурился Гейл, но я отрицательно замотала головой:

– Нет, Гейл! Ее применяют для нервного успокоения, состояние опьянения – это небольшой побочный эффект, а Дарий в это время, похоже, становится агрессивным…вот и вышло так.

– Он тебя обидел? – на скулах некроманта заходили желваки.

– Нет, Гейл…это я просто плакса такая…

Говорить о том, как я пыталась изобразить с Дарием страсть, представляя на его месте Эвангелиона, я не стала. По виду Гейла я догадалась, что он, пусть и пытается держать себя в руках, убить водника может, стоит только дать повод. Нет, такой жертвы я совсем не хотела…поэтому молча дождалась момента, когда морщинки на его лице разгладились, а сам он приблизился ко мне настолько, чтобы мы соприкоснулись лбами.

– Ты не плакса, – с улыбкой в голосе, снова начав меня обнимать, проговорил Гейл тихо. – Ты моя маленькая и храбрая огненная птичка.

– Как феникс? – зачарованно глядя на его губы, спросила я.

– Как феникс, – подтвердил некромант с улыбкой.

До них оставалось совсем чуть–чуть. И я в таком состоянии, что готова была сейчас свернуть горы. Когда потянулась к Гейлу, он решительно отстранил меня от себя:

– Ты не ведаешь, что творишь. Ты и понятия не имеешь, кто я такой, Морин…

Туман медленно покидал мою голову. Я смотрела на Эвангелиона и видела: опасается. И пусть я не знала, чего именно, но была твердо уверена в одном: это именно тот мужчина, с которым я бы хотела провести остаток своих дней. Я переместила руку на его шею, зарывшись в волосы и ощущая, каким сбивчивым становится дыхание некроманта, и спокойно произнесла:

– Я знаю, что ты наполовину демон. И что твой отец – с диких земель и является темным. Меня это не останавливает. Я не боюсь твоей тьмы. Мне она нужна. Подари ее мне. А я отдам тебе мой свет.

Не знаю, что послужило толчком к тому, что сделал далее Гейл: то ли уверенность, прозвучавшая в моих словах, то ли окончательная капитуляция в борьбе с самим собой. Но после того как я затихла, мужчина, тяжело вздохнув, рывком приблизил свое лицо к моему, и я почувствовала на губах его незабываемый поцелуй. По мере того, как усиливалось давление, из глубин души поднималась волна непередаваемого счастья, а когда мир взорвался миллионами огней, я ощутила дуновение ветра в волосах: в стенах Академии нас больше не было.