Ага, вот я тут - книга 2

Глава 18. И что дальше?

Всё хорошо, что кончается хоть как-то.

Макс Фрай

Утренний стук в дверь стал для меня чем-то вроде будильника. Первая мысль: когда вернусь в мой мир, поставлю такой рингтон на телефон. Есть в этом утреннем стуке что-то обнадеживающее и вечное. Как-будто ты просыпаешься не просто потому, что наступило утро, или пора идти на работу, а потому, что ты кому-то нужен. Причем, судя по нарастающей частоте и громкости стука тому, кто сейчас за дверью я очень нужен.

– И кто там? – спрашиваю я сонным голосом, потягиваясь и зевая до хруста в челюсти.

– Михаил, поднимайся, пора на тренировку.

Ну конечно, кто же это ещё может быть кроме верного друга и наставника - переводчика. Я медленно встаю с кровати, потягиваясь всеми мышцами подхожу к двери и распахиваю её настежь.

– Проходи, друг, – говорю я сквозь непреходящую зевоту. – Тебе здесь всегда рады!

Узкие глаза переводчика стали практически круглыми. Он, озираясь по сторонам и как-то странно принюхиваясь, осторожно перешагнул порог комнаты.

– Ты в порядке? – спросил он, разглядывая остатки жидкости в стоящем на комоде стакане.

– Это сок, – сказал я, но он не поверил и понюхал содержимое.

– Действительно, сок, – озадаченно подтвердил он. – А с чего ты такой загадочный?

– Да так, – я театрально взмахнул рукой. – Просто задумался о прошлом будущем.

Оставив переводчика обдумывать мои слова, я направился в ванную. Через несколько минут я снова показался в комнате, но переводчик уже стоял за дверью, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу. Наскоро одевшись я пошел за ним в зал.

– То, чему я научу тебя сегодня, называется "боевой медитацией", – начал инструктор, молча кивнув в ответ на моё традиционное приветствие. – Это древняя практика. Она позволяет воину обрести абсолютное осознание во время боя и действовать интуитивно, не отвлекаясь на лишние мысли. То, что мы изучали перед этим было подобие этой техники, но эта техника намного лучше.

Инструктор подчеркнул, что эта техника требует огромного сосредоточения и самоконтроля. Он подробно описал все стадии погружения в это состояние – от правильного дыхания до концентрации энергетических потоков в теле.

Закончив теоретический курс, он умолк, давая мне время на обдумывание и вопросы. Я решил сначала попробовать, а потом уже спрашивать, поэтому сказал, что вопросов пока не возникло. Это моё «пока» вызвало лёгкую ухмылку у инструктора, но он не стал развивать эту мысль и предложил тут же сосредоточиться на процессе медитации.

Самым сложным было избавиться от мыслей, ведь после сегодняшнего сна и пробуждения возникло столько идей, которые требовали тщательного рассмотрения. Но я смог. В какой-то момент как будто переключился тумблер в моем сознании, и я впал в странное состояние полнейшей прострации. Исчезли все привычные раздражители, и я ощущал лишь четкий ритм своего дыхания и неторопливый поток энергии, струящейся по всему телу. Все мое естество обострилось до предела – я чувствовал каждый сантиметр зала, каждое малейшее движение воздуха вокруг!

Время и пространство перестало существовать, а я вспарил между осознанностью и полной отрешенностью от физического мира.

– Встань, Михаил! – жесткий окрик инструктора прорвался сквозь бездну небытия. – Покажи свою силу!

Ощущая странное движение энергии по телу, я медленно повернул голову в его сторону. Несколько обескураживал дисбаланс, как будто я одновременно и ускорялся, и замедлялся. Стараясь охранить это состояние я кивнул инструктору, и тот тут же сместился в боевую стойку, вытянув руки в традиционном жесте, приглашая начать поединок.

Следующие несколько минут слились в одно яростное замедленное движение. Каждый выпад тренера я видел с многократно обостренным вниманием. Мой разум между ударами успевал просчитывал десятки сценариев защиты и контратаки.

Тело реагировало на малейшие импульсы интуитивно, без тени замешательства! Я отражал, уклонялся и контратаковал с ювелирной точностью, подобно искусному танцору.

Все попытки тренера дезориентировать или запутать меня провалились. Словно энергия потока контролировала меня безупречно, не позволяя сделать ни единой ошибки.

Наконец, тренер вскинул руку, жестом прекращая бой.

– Довольно! – улыбнулся он. – Михаил, ты меня удивил. У тебя всё получилось с первого раза. До этого ты показывал нечто похожее, но твой сегодняшний бой — это просто невероятно.

Мне показалось, что то, что сейчас происходило уже когда-то случалось с мной, но я не смог вспомнить где и когда. Но уж точно не в прошлой жизни, когда был ботаником-программистом.

После тренировки и ставшей уже традиционной бани мы с переводчиком снова отправились в город. Для меня эти посещения общественных мест стали одним из способов адаптации к жизни в этом мире. Возможно, когда я стану свободным человеком…

– Сегодня жарко, – прервал мои размышления переводчик, обмахиваясь рукавом как веером. – Может вернёмся?

Я смахнул выступивший пот со лба и отрицательно помахал головой. Говорить не хотелось. Сегодняшний день был необыкновенно жарким. Улицы напоминали душегубки, из-за раскаленных на солнце каменных стен и мостовой. Полное отсутствие ветра только усиливало духоту.

По узким улочкам мы добрались до рыночной площади, на которой пестрели десятки палаток со множеством товаров, разбегающихся в разные стороны шумными торговыми рядами.

Не сговариваясь, мы направились к небольшому ресторанчику, в надежде найти там спасительную прохладу или хотя-бы тень со сквозняком, и слегка утолить жажду. Шли мимо многочисленных шатров с ослепительно яркими шелками, фруктами и пряностями, горами керамики и лакированных шкатулок, искусными вязаными изделиями и украшениями и навесов, укрывающих от палящего солнца клетки с живыми гусями и утками,

В одной из лавок я заметил бытовые предметы, похожие на артефакты, использующие поток. Значит, потоком в этом городе всё-таки пользовались? К чему тогда такая таинственность вплоть до полного запрета применения и угроз наказания? Несмотря на усиливающуюся жажду, я попросил у переводчика разрешения на осмотр товара. Он недовольно посмотрел на меня, но, когда я изобразил взгляд шрековского кота, ухмыльнулся, развел руки в стороны и остановился.

Я с каким-то фанатичным азартом принялся перебирать предметы, выставленные на продажу, понимая, что надо бы сдержать эмоции, иначе хитрый торговец задерет цены, как минимум, вдвое. Вспомнив лучшие мхатовские уроки Станиславского, я попытался изобразить на лице разочарование, будто бы искал что-то определенное и ошибся в ожиданиях, но опытного торговца не перехитрить. Его блеск в глазах ясно показал, что торг будет неуместным. Я перестал притворяться и с явным сожалением оторвал взгляд от разложенных на прилавке бытовых артефактов, понимая, что цены будут мне не по карману. Тут я заметил небольшую кучку предметов, беспорядочно сваленных в углу лавки.

– А там что? – поинтересовался я, кивнув в сторону этой кучи.

– Это неисправные предметы, – с некоторым напряжением ответил торговец.

Похоже его удивило, что я использовал местный язык, и это несколько смягчило взгляд, коим он ранее одаривал раба-чужестранца.

– Можно я посмотрю? – мой голос стал более решительным.

– Иди, если тебе хочется копаться в мусоре, – милостиво разрешил он и, переглянувшись с изнывающим от жары переводчиком, пожал плечами, как бы говоря: «А что я могу сделать, он такой настойчивый».

Изначально мне показалось, что через пару дней, эти вещички оказались бы на свалке, но, заметив привязанные к каждому предмету ярлычки с какими-то записями, понял, что ошибся. Похоже, торговец скупал неисправные артефакты в надежде исправить и перепродать, или у него была услуга что-то вроде сервисного центра. Но спрашивать об этом я не решился, а прочитать, что написано на ярлычках не смог, так как текст отличался от печатных символов. Ага! Вот и новое задание – научиться писать.

Почувствовав среди бесполезного хлама лёгкое колебание потока, я вытащил из кучи предмет, похожий на щетку для чистки одежды.

– Интересно, а как это здесь оказалось? – спросил я у хозяина лавки.

– Это артефакт для очистки одежды, – ответил он и, обратив внимание на мои браслеты, насторожился. – Но он сломан. Его накопитель практически на нуле.

Я внимательно осмотрел свою находку, и обнаружил около ручки механическое повреждение - трещину, которая и прерывала схему. Поток в этом месте задержался и не шел дальше, а так как не было элементарной кнопки отключения, чтобы остановить процесс, накопитель разряжался. Исправить этот артефакт было делом нескольких минут, стоило только замазать чем-то трещину и восстановить схему. А если поставить в месте разрыва тумблер переключения, то…

Впрочем, это было легко для меня, поточника-универсала. К тому же мне не нужна была щётка. Меня интересовал накопитель. Судя по всему, он был вполне исправен, но нуждался в подзарядке. Можно было спросить у торговца о подзарядке, но это насторожило бы его и раскрыло мои знания по потоку. А кто знает, не является ли этот торговец артефактами одним из тайных агентов? Ему и так достаточно информации, что какой-то раб-чужеземец интересуется артефактами, хотя я всеми силами старался не показывать, что я знаю истинную ценность этих предметов.

– О, полезная вещица! – сказал я как можно беспечнее, сделав несколько характерных движений, как-бы смахивая пыль с одежды.

– Тебя всегда привлекают яркие штуковины, – усмехнулся переводчик, пытаясь мне подыграть. – Бери тогда хоть целую. Вон у этой трещина какая, и камешков в орнаменте не хватает.

– Но целая будет стоить дорого, – как-бы с сожалением произнёс я. – И потом, кто будет знать, что я купил уже такую. Может быть у меня она уже давно.

– Ага, – хмыкнул переводчик. – Ты ещё скажи, что это наследство твоей бабушки.

Он переглянулся с торговцем, и ухмыльнулся, но, увидев мою расстроенную мордочку, громко захохотал.

– Видел бы ты сейчас себя, – сказал переводчик, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться вслед за торговцем.

И я представил. Да. Душераздирающее зрелище…

– Сколько вы хотите за эту щётку? – спросил я, прижимая её к груди, без всякой надежды на успех.

– Восемь золотых, – продавец осклабился в жадной ухмылке.

Я получил осторожный тычок в спину от переводчика, но только отмахнулся от него. Я понимал, что он предлагал отойти от лавки, зайти в ближайший ресторанчик, выпить чего-то прохладного и спокойно подумать о необходимости такой дорогой покупки. Но что-то подсказывало мне: медлить нельзя. Этот предмет может переместиться из кучи хлама в ящик уцененных вещичек, и его цена возрастёт в разы. Скорее всего, торговец изначально недооценил этот артефакт, и надеется получить консультацию о его реальном состоянии. Надо успеть, но и особо переплачивать не хочется.

– За шесть отдашь? – азартно предложил я.

– Вы оскорбляете меня своей наглостью, – нахмурился торговец. – Нет, артефакт стоит восемь.

– А за семь? – не теряя надежды произнес я.

Владелец лавки задумался. Было забавно наблюдать за мимикой, как он, беззвучно шевеля губами и закатив глаза, подсчитывал прибыль. Закончив этот весьма сложный для него процесс, решительно махнул рукой.

– А забирай. Но это почти убыток для меня.

Я протянул ему ровно семь золотых и получил желанный артефакт. Переводчик только плечами пожал, не понимая всей прелести приобретения. Но он не поточник, ему простительно. Как бы мне не хотелось поскорее оказаться дома, пришлось продолжить нашу прогулку по рынку.

Мы петляли между навесами и прилавками с товарами, дразнившими наши взоры своим разнообразием, стараясь сократить путь и поскорее добраться до ресторанчика. Торговцы, зазывая покупателей, наперебой расхваливали свой товар, но я не обращал на них внимания, ведь денег у меня практически не осталось.

В ресторанчике мы заняли угловой столик подальше от входа, чтобы не привлекать лишнего внимания. Тем не менее, к нам подошел сам хозяин заведения и с улыбкой предложил лучшие яства из довольно скромного меню. Судя по всему, он бывал на боях и узнал нас. Решив не ломать комедию, мы заказали по миске острой лапши с мясом и овощами, и крепкий травяной напиток.

После ресторана мы оказались в рядах с военной амуницией и различным военным снаряжением.

– Смотри, какая прелесть! – восхитился переводчик, ухватившись за эфес массивного, гравированного ятагана. – Сколь изумительное изящество в каждом узоре! Поистине, у этих оружейных мастеров талант к изготовлению таких вещиц.

Мы с охранником осмотрели клинок и согласились. Переводчик, увидев рассерженный взгляд хозяина лавки, быстро положил ятаган на место, и как бы невзначай спросил:

– И сколько вы просите за это произведение искусства?

– Восемьсот золотых, – хмуро ответил хозяин.

Брови переводчика поползли вверх, глаза сильно округлились, ибо это было очень дорого даже за такой великолепный образец. Он быстро шел, размахивая руками, что-то бурча себе под нос. Потом оглянулся и каким-то рассеянным голосом спросил:

– Ну, как же так? Почему так дорого?

Мне показалось странным его поведение, ведь совсем недавно он отговаривал меня от дорогой покупки. И, чувствую, будь у него с собой требуемая сумма, он бы купил совершенно не нужный ему ножичек, только потому, что тот украшен изящной резьбой.

Эффект незавершенного действия привел к тому, что следующий час мы разглядывали и пробовали на вес и ощупь всевозможные стволы и клинки. Для нас с охранником осмотр и изучение оружия стал истинным наслаждением, но переводчик так критиковал представленный товар, что из двух лавок нас с криком прогнали, в одной даже что-то кинули вслед, но не попали. В общем, нервы на пределе. Пришлось торопливо покинуть рынок, чтобы избежать встречи с дежурными охранниками, которых заинтересовало возникшее возбуждение в оружейных рядах.

В гостинице переводчик стал меня торопить, потому что мы задержались на рынке больше намеченного времени и уже опаздывали на тренировку. Я быстро переоделся и, слегка запыхавшись, появился в дверях зала.

Меня встретили невозмутимый Лю и весьма рассерженный инструктор. Он был очень недоволен не только моим опозданием, но и тем, что я пришел совершенно не подготовленный, ещё под впечатлением рыночной прогулки. Инструктор сразу поставил меня в спарринг в Люком. Меня удивило, что без разминки. Реально оценив своё физическое состояние, я понял, что это было сделано намеренно.

Первый удар нанёс Лю. Хлёсткий звук нарушил тишину зала. Я тут же вспомнил предыдущую тренировку и по полной использовал полученные знания. На лице Лю на мгновение прорезалась эмоция удавления, тут же сменившаяся безэмоциональной маской робота. Его движения были точно выверены и соединены в единый комплекс, напоминающий танец. Какие-то время мы обменивались блоками ударов, и ему удалось усыпить мою бдительность. Получив ощутимый пинок, я встряхнулся, вышел из состояния гипноза, активировался и стал искать уязвимые места для контратак. То, что соперник устал, я почувствовал по вырывающемуся из его груди шумному дыханию, слившемуся с моим практически в унисон. Но инструктор не прекращал спарринга. Казалось, что он хочет наказать меня за опоздание и несоблюдение режима. Но ладно меня. А Лю тут причем?

Наконец он прекратил бой и молча вышел из зала.

– Что это было? – спросил я, едва восстановилось дыхание.

– Наказание, – ответил Лю и вышел из зала.

Не знаю, что меня больше поразило, настроение инструктора или то, что Лю заговорил. Причем, оказывается, он прекрасно понимает меня. Из состояния ступора меня вывел заглянувший в зал переводчик, которому уже надоело ждать меня за дверью.