Афганский рубеж 2

Глава 24

Солнце над Джелалабадом было уже высоко. Бетон был настолько горячим, что тепло через тонкую подошву разношенных кроссовок ощущалось ногами. Не аэродром, а настоящая баня с постоянно работающей парилкой.

Шаклин шёл рядом со мной и экипировался на ходу. Бронежилеты мы никогда не брали. В них летать невозможно. В этом полёте я решил, что нужно взять самодельную разгрузку или «лифчик». Мне его удалось выпросить у разведчиков совсем недавно. Ситуации могут быть разные.

— Ты чего с таким боезапасом? — спросил у меня Вениамина, который застёгивал шлем на голове.

— Здесь всё очень «жарко». Лучше иметь лишние магазины под рукой.

Вениамин махнул рукой. Его автомат был на плече, а пистолет в кобуре на боку.

— Ты сам-то, почему налегке? — спросил я.

— Обойдусь.

— Мы на прикрытие летим. Всё может случиться.

— Ну, ты же меня прикроешь, если что? — улыбнулся Шаклин.

— Шутник. Работаем так же, как и всегда?

Вениамин кивнул. Договорились, что будем идти впереди и сзади от наших «пчёлок». В районе захваченного каравана, надеюсь, долго находиться, не будем. Загрузят Ми-8, заберут группу Сопина, и мы пойдём назад.

На стоянке нас ждали бортовые техники, которые утром прилетели на Ми-8 с Баграма. Валера Носов подготовил вертолёт, доложил мне о заправке и боевой зарядке. Видно, что делал он это очень быстро. Лицо и голый торс блестели от пота.

— В Баграме не так жарко, как здесь, верно? — спросил Носов, провожая меня во время осмотра вертолёта.

— Я тоже это почувствовал. Кстати, там возле домика дежурной пары ПСО есть пруд под названием «бучило». Освежись, пока нас не будет.

— Саныч, ты же знаешь, что я не могу. Мне совесть не позволяет, — сказал Валера, накидывая на себя куртку от комбинезона.

К стоянке приближался Енотаев с ещё одним подполковником. Его присутствие меня не сильно радовало. Утираясь от пота, по бетонке с портфелем подмышкой шёл важный начальник службы безопасности полётов ВВС 40й армии Кузьма Иванович Баев.

— Готовы? — крикнул мне Ефим Петрович, проходя перед вертолётом.

— Так точно, — ответил я.

Баев на что-то показал Енотаеву, но комэска махнул рукой и пошёл дальше. Начбезу это явно не понравилось.

— Чего он тут забыл? — спросил у меня Валера, снимая куртку

— Это его работа. Выявлять недостатки и нарушения. Думаю, что за куртку он тебе ничего не сделает.

— В прошлый раз вся стоянка в акт попала за нарушения в обеспечении полётов, — пожаловался Валера.

Я улыбнулся и полез в кабину. Носов пожелал удачи и встал справа от Ми-24, чтобы контролировать запуск правого двигателя.

— Омар, 301му, доброго дня. Готовы к запуску парой с 302 м, — запросил Шаклин разрешение у руководителя полётами.

— Доброе утро! Ждём команды.

Буквально через минуту Енотаев, который был ведущим и старшим нашей группы, доложил о готовности. Всей четвёркой мы начали запускаться.

Полёт ещё не начался, а комбинезон прилип к телу. Чувствую, как по вискам текут капли пота. И вся эта «парилка» под шум двигателей и общую вибрацию.

— 301й, доклад, — запросил Енотаев.

Я показал поднятый большой палец Валере, в знак нашей готовности.

— 302й, готов.

— Готовы, 201й, — доложил Шаклин.

— Понял. Омар, группе 201го, вырулить на полосу.

— Разрешил, 201й, — ответил РП командиру эскадрильи.

К полосе подрулили очень быстро. Чувствуется, что Енотаев торопится или его кто торопит. Пара минут и мы уже выполняем всей группой контрольное висение. Смотрю перед собой и жду, когда пойдут в разгон Ми-8.

— В группе «прибор» 200, — дал команду Енотаев, когда все начали набирать скорость.

Комэска ограничил её именно таким значением. Поднявшись над зелёным оазисом Джелалабада, взяли курс в сторону города Мехтарлам.

Только заняли расчётную высоту, быстро осмотрелся по сторонам.

Сразу видна река Кабул, протекающая через весь Джелалабад. На северо-востоке она сливается с рекой Кунар. Вокруг множество каньонов, а за спиной видны те самые Чёрные горы.

На Востоке, примерно в 5 километрах от аэродрома заметны район базирования 77й бригады и госпиталь. Рядом с ними населённый пункт под названием Шамархейль.

— Постов много, командир, — сказал мне по внутренней связи Кеша.

— Да. Первый от нас идёт 23й пост, — ответил я.

На север по дороге на Кабул целая система постов на крутых горах. Высоты здесь на 350–550 метров выше, чем уровень аэродрома. И далее повышаются ближе к Кабулу. Разница между Джелалабадом и столицей по высоте 1300 метров.

— А на северо-западе что за водоём? — удивился Кеша.

— Эх, штурман! Отродье хамское, как говорил царь Пётр. Район чего не изучил? — решил я слегка пристыдить Иннокентия.

— Командир, да… я ж спал.

— Потрясающая отмазка! Дарунтийская плотина там и водохранилище, которое питает водой всю Джелалабадскую долину. Ещё и гидроэлектростанция. По прилёту зачёт мне сдашь. Ферштейн?

— Так точно.

— Шучу! Но район должен мне назубок знать.

Если Кешу не бодрить периодически, он совсем расслабится.

Через пять минут Енотаев начал связываться с Сопиным. Тот доложил, что площадка готова и можно выполнять посадку. Ми-8е начали строить заход на посадку. Мы с Шаклиным, поднявшись выше, встали в круг и продолжили контролировать пространство вокруг района посадки.

С высоты можно разглядеть, что ночью бойня была серьёзная. Земля перепахана разрывами НАРов. Искорёженная автомобильная техника ещё дымилась. Рядом с ней рассредоточились наши бойцы, а кто-то ещё продолжал досматривать ящики и тюки.

— Сколько же там… добра? — спросил Кеша, когда мы пролетели чуть ниже над местом боя.

Уж очень хотелось ближе рассмотреть взятые трофеи. В глаза бросились множество ящиков и пара ворохов сложенного оружия.

— И всё это должно было стрелять в нас. Удачный рейд вышел у разведчиков, — ответил я и заложил разворот на 45°.

— 302й, куда так резко? — спросил в эфир Шаклин.

Контролирует меня командир звена!

— Борт порядок, 301й.

— Аккуратнее. Внизу за нами смотрят.

Вениамин намекал на подполковника Баева. Тот, видимо, тоже решил полететь на разбор каравана. Каким только боком он здесь относится, понятия не имею.

Спустя полчаса Ми-8е загрузились и начали запускаться. Выполнив ещё один проход, я обнаружил, что забрали не всё. Что-то сожгли прямо в степи.

Пара Енотаева оторвалась от земли и перешла в набор. В это время пристроились по бокам и мы с Шаклиным. И всё бы ничего, но уж слишком всё спокойно.

Так не бывает, чтобы духи отдали так просто столь крупный караван. Я смотрел по сторонам и сомневался в выбранном Шаклиным маршруте. Ничего тут особого не было. Да только один котлован сильно меня настораживал.

И именно оттуда потянулся дымовой шлейф. Словно ядовитая змея бросилась на нашу группу.

— 301й, слева ракета! Слева! — громко сказал я.

— Понял, понял. Вправо пошли! — ответил Шаклин.

Строй рассыпался. Один Ми-8 ушёл за меня, а я начал маневрировать от ракеты влево. Она всё ещё продолжала лететь в нас, извиваясь из стороны в сторону. Начали отстреливать ловушки, но за столь ярким салютом, я потерял её из виду.

— Мимо прошла! — крикнул Кеша.

Но это ещё не всё. Ещё два пуска. И эти ракеты предназначались вертолёту Енотаева. Он слишком ушёл вперёд и спикировал вниз, пытаясь прикрыться складками местности.

— 201й, по тебе. По тебе пуск! — повторил я.

Но шансов у комэска не было. Кроме одного. Снизу вынырнул «шмель». Таких манёвров на Ми-24 я ещё не видел!

— Куда⁈ Куда⁈ — громко кричал в эфир Ефим Петрович.

Одна ракета ушла в сторону, а вторая попала точно в заднюю часть Ми-24. Тут же вертолёт словно споткнулся в воздухе. Нос задрал на такой угол атаки, с которым истребители-то не все летают. Мгновение и Ми-24 начал резко снижаться, совершая хаотичное кружение вдоль своей оси.

— Прыжок! Прыжок! Прыжок! — повторял, будто заклинание Енотаев.

Высоты ещё достаточно. Плюс к этому Ми-24 не вращается, а медленно перешёл на пикирование. Вертолёт в падающем огненном шаре было трудно узнать. И тут в воздухе появились две чёрные точки, отделившиеся от падающего борта. Секунда и оба купола наполнились и исчезли в котловане.

— 201й, иду за ним, — доложил я, дал ручку от себя и начал пикировать.

Так разгонюсь быстрее. Вертолёт завибрировал, но крыло на Ми-24 для того и создано, чтобы хорошо вертолёт вёл себя на пикировании.

— 302й, высаживаю группу на южном склоне. На Омар передам, чтобы ПСО поднимали, — сказал в эфир Енотаев.

Его вертолёт пролетел в паре сотен метров от меня и направился к горе. Меня не покидало ощущение, что его затея плохая. Вывел вертолёт из пикирования, и передо мной оказался тот самый южный склон.

— Запретил посадку! — успел громко сказать я и тут же пустил один залп С-8 по духам.

Ракеты ушли, а я успел отвернуть влево. Чтобы не столкнуться с горой.

На выводе успел увидеть, как в воздух поднялись клубы пыли и дыма. Скучковались эти парни тут очень компактно. Задумка ясна. Сбили один вертолёт, а за ним прилетят ещё два. В три раза больше вариантов заработать гору афганей!

— 201й, духи на склонах, — сказал я, выводя вертолёт из виража.

— Понял, — ответил Енотаев и отвернул в долину.

В котлован может сесть только один вертолёт. Рисковать всеми пассажирами на борту Ми-8 в такой ситуации нельзя. Это холодный расчёт. Так что рисковать будем мы с Кешей.

Ещё один залп по южному склону. Видны очередные подрывы, а дымом снова заволокло всю гору.

Ждать, пока спустятся духи и заберут парней нельзя.

— 201й, иду на посадку, — доложил я и начал снижение на дно котлована.

На северном склоне наблюдаю, как собирается ещё одна банда в белых и чёрных одеяниях. Только никто не стремится спускаться вниз. Переключаюсь на пушку и даю залп по духам.

Вертолёт от мощной отдачи начинает «мандражировать», но эффективность такого орудия колоссальная. Духи разбегаются в разные стороны, а снаряды буквально перемалывают на своём пути тела людей.

— Вижу купол! — сказал по внутренней связи Кеша.

Под собой обнаружил дно этого котлована. Именно здесь и упал Ми-24 Шаклина. Вот он наш «шмель», лежит беспомощно и горит, отбрасывая вверх чёрный дым.

В сотне метров ярко-жёлтый купол парашюта. Но только один.

— Где второй? Кеша, смотри в оба! — сказал я по внутренней связи.

Как только вертолёт замедлился окончательно, горы ожили. Началась стрельба. Лупили со всех сторон.

Мелкими движениями раскачиваю вертолёт, будто на качелях. Перемещаюсь, насколько это возможно рядом со склонами, но по фюзеляжу бьют как будто кувалдами.

— Кеша, держаться! — подбадривал я оператора.

Он в такой передряге впервые. Да ещё и по нему попасть проще. А духи продолжали палить с каждого склона в центр сразу из нескольких огневых точек.

Я только и успевал изменить направление и стрелять из пушки. Склоны осыпались, а вверх поднимались клубы пыли.

Вертолёт мотало из стороны в сторону по направлению, тангажу и крену. Впереди, прямо по курсу, были только скалы. Работать НАРами бесполезно. Снаряды будут лететь, словно поленья дров, с большим разбросом.

Так долго, я ещё в своей жизни на посадку не заходил. Прошли минуты, прежде чем мы коснулись поверхности. Но какие же они долгие!

Дно котлована заволокло дымом. В этой завесе я смог разглядеть хромающего на одну ногу лётчика. Это был оператор Витя Борисов. Он открыл дверь грузовой кабины, запрыгнул и протиснулся ко мне в проход.

— Где командир? — крикнул я.

— Нет его. В котлован не приземлялся, — ответил мне запыхавшийся оператор.

Он мог и вовсе уже быть не живым. От огня вертолёта могло спалить ему купол.

— Без командира не полечу, — ответил я.

Только где его искать? На дне котлована его действительно нет.