Афганский рубеж 2

Глава 12

Игорь Геннадьевич стоял рядом со своим УАЗом, поправляя солнцезащитные очки и утирая лицо от пота. Судя по усталому виду, ждёт он нас давно.

Я поблагодарил техников за работу и пошёл в направлении Сопина, захватив с собой Кешу.

— Кто этот бородатый человек? Служит в ГРУ? В ВДВ? Сань, ну скажи, где служит? — перебирал Иннокентий варианты принадлежности Сопина.

— В армии. Не задавай пока вопросов, чтобы тебе не показали направление движения.

— Понял. Значит, всё секретно! — обрадовался Кеша.

Мы подошли к Сопину, и командир отряда тепло поприветствовал меня приобняв.

— Клюковкин, дорогой! Как живой прям. Махнул не глядя? — указал он на Ми-24.

— Повышение, как-никак. Знакомься, Геннадьевич, это Иннокентий Петров, мой лётчик-оператор.

— Очень рад, очень… — начал трясти руку Сопину Кеша.

— Да, я тоже… ай! — схватился за спину Сопин и слегка согнулся.

Кажется, надо Кешу убирать подальше. У него аура работает во вред всем.

— Никогда не стреляло так. Старею, — улыбнулся скрючившийся Сопин.

— Так, Кеша, иди погуляй. Хватит людей калечить.

— Я ж не специально, — расстроился Иннокентий, но всё же пошёл в сторону КДП.

И тут же Сопин разогнулся. Ну не чудо-юдо этот Кеша⁈

— Нормальный парень, но ходячая катастрофа.

— Сань, такие люди на войне всегда выживают. Ты его не сбрасывай со счетов. А моя спина уже последствие тяжёлой работы и возраста, — посмеялся Сопин.

— Геннадич, давай к делу.

Командир отряда достал сигарету и закурил.

— Брать базы мы уже научились. В лобовых столкновениях у духов шансов с нами нет. Поэтому они меняют тактику.

— Партизанская война? — спросил я.

— Верно. И первое, что замыслило командование это лишить душманов поддержки из Пакистана. Нам нужно искать караваны и уничтожать их.

— Я всегда готов. Что нужно?

— Твой экипаж я забираю под свою опеку. Также беру экипаж братьев с Кавказа. Они парни шумные, но шустрые.

Бага и Мага те ещё нарушители спокойствия.

— Два вертолёта? — уточнил я.

— Вот с тобой и хочу поговорить, кто у тебя есть на примете.

— Пока никого.

— Жаль. Тогда пускай Енотаев определится. Ты сам готов работать?

— Игорь Геннадьевич, странный вопрос.

Сопин затянулся и затушил сигарету.

— Ты в такой переделке побывал и без единой царапины вышел. Но я то знаю, что во сне та горная расщелина снится. Такое не забывается, — похлопал меня по плечу Игорь Геннадьевич.

Командир отряда знает, о чём говорит. Может, пуля меня и не настигла, но пережитое всегда накладывает отпечаток. Иногда намного сильнее, чем ранение.

— Всё нормально. Новый день — новый бой.

Перед вечерней постановкой задач, Енотаев вывел меня и Шаклина из палатки. Именно Веню комэска решил определить мне ведущим в пару.

— Клюковкин введёт тебя в курс дела. Задачу получите уже завтра от наших «коллег», — сказал нам Ефим Петрович и оставил нас.

Веня сначала хотел что-то уточнить, но не стал спешить.

— Что такого знаешь ты, чего не знаю я? Что это за секреты? Я командир звена или… — начал возмущаться Вениамин, подпрыгивая на месте.

— Веня, если не хочешь быть «или», слушай и запоминай.

— Я тебе говорил, что я не Веня. Совсем уже забыл, кто тут командир⁈ — начал тыкать в меня пальцем Вениамин.

Я закатил глаза, посмотрел по сторонам и подошёл вплотную к Шаклину.

— Значит слушай сюда, командир. Нам с тобой придётся работать вместе. Меня это не очень радует. Задача у нас будет специфическая, требующая взаимопонимания. Если у нас его не будет или я замечу, что в полёте ты не оказываешь мне поддержку, отправлю тебя в отпуск с диагнозом «асфальтовая болезнь».

— Угрожаешь?

— Предупреждаю, Веня. Никто не ставит под сомнение твоё командование. Но ты будь командиром, а не просто крутым парнем.

Вениамин насупился, но больше ворчать не стал.

— Так что за работа такая секретная?

— Работаем с личным составом 1й отдельной мотострелковой бригады.

Веня упёр руки в боки и замотал головой.

— Клюковкин… ладно, Саня, мне-то не рассказывай. Нет таких бригад в армии.

— Теперь есть, — улыбнулся я.

Наутро мы с Шаклиным ждали группу Сопина. Нам выделили для выполнения задания Ми-24 со встроенной пушкой. Борттехник Валера Носов заканчивал проверку вооружения, подвешенного на вертолёт и зарядку пушки.

— Давно у нас появились такие вертолёты? — спросил я, показывая на ожидающие нас Ми-24.

Они несколько отличались от тех, что мы перегнали из Мактаба сюда. Модификация «П» отличалась тем, что на правом борту имела встроенную пушку ГШ-2–30 с боекомплектом в 250 снарядов. В носовой части пулемёт ЯкБ-12.7 был демонтирован. Серийно такую модификацию выпускать начали в 1981 году. Видимо, что-то поменялось и сподвигло выпускать их раньше.

— Не помню уже. Кстати, ты в Торске ещё не видел новый вертолёт? Ходят слухи, что лётчики там уже летают на нём.

— О каком вертолёте идёт речь?

— Я точно не знаю. Что-то совсем новое. Говорят даже, что рулевой винт у него на букву «Х» похож.

Да чтоб меня! На дворе 1980 год, а уже идут такие разработки. Если я правильно помню, Ми-28 совершил первый полёт в 1982 году. На нём многое было установлено от Ми-24, а Х-образный винт появится и вовсе только в 1986 году. Хотя, если я подскажу кому надо, смогут сделать и быстрее. Надо чтоб ещё разок приехали в Баграм представители конструкторских бюро, и я им тихонько посоветую.

По магистральной рулёжке мчался ГАЗ-66. Подъехав к нам, из кузова начали выпрыгивать бойцы в различной одежде. Я насчитал 12 человек. Следом подъехал УАЗ.

На переднем сиденье в полевой форме сидел начальник особого отдела 109й дивизии майор Турин. Несмотря на раннее время, он был весьма свеж и бодр. За ним шёл и Сопин в полной экипировке.

Одет он был в костюм КЗС, на груди трофейный «лифчик» с полным комплектом магазинов. Как и все бойцы, Сопин тоже был в кроссовках.

— Доброе утро, товарищи лётчики! — поздоровался с нами Турин.

Следом за ним поприветствовал нас и Сопин. Он же и достал карту, чтобы показать район работы.

— Нам нужно прочесать местность в долине реки Кабул и осмотреть эту степь, — показывал на карте Игорь Геннадьевич.

К нам подошли операторы, чтобы изучить район.

— Мирт… Мартасло… — пытался прочитать название степной местности Кеша, но у него это не вышло.

Я и сам бы язык сломал, если бы попробовал его с первой попытки прочитать.

— Степь Миртсламсахиб-Дешт, — быстро сказал Турин без запинок.

Мне даже показалось, он произнёс это название на дари. Естественно, Вячеслав Иосифович может знать местный язык. Но уж очень хорошее у него произношение!

— В общем идём вдоль реки. Осматриваемся, а затем выходим на равнину и просматриваем всю степь. Там есть пару брошенных кишлаков. Возможно, караваны идут туда.

Я взглянул на карту. Есть сомнения. Слишком много населённых пунктов.

— Вдоль реки много кишлаков. Они тоже брошенные? — спросил я.

— Нет, но духов там нет. Над каждым кишлаком красный флаг. Агентура тоже докладывает об отсутствии душманов.

— Ну, это меняет дело, — иронично заметил я.

Красный флаг афганцы вывешивали, чтобы подтвердить свою лояльность законному правительству Афганистана.

— Что тебе не нравится, Клюковкин? — спросил у меня Турин.

— Ничего. Пару раз просто сведения вашей агентуры были недостоверными.

— Сань, сейчас иначе. Действительно, проверенные источники. Так что, мы только охотимся, — успокоил меня Игорь Геннадьевич.

Вячеслав Иосифович внимательно на меня посмотрел. В его взгляде так и читалось: ' — Зайдёшь ко мне потом, Клюковкин!'.

Задание разобрали, личный состав распределили по вертолётам и начали готовиться к запуску.

— Валера, борт готов? — спросил я, подойдя к бортовому технику, который уже надевал шлем.

— Да. Пушка и блоки заряжены.

— Заправка?

— Как и договаривались. Чуть больше, чем нужно.

— Эт хорошо. Неизвестно, сколько будем летать, — ответил я и пошёл к кабине.

Кеша сходил по нужде и теперь бежал к вертолёту. По традиции он не заметил большой ящик и споткнулся.

— Блин! Он же на борту постоянно был. Чего он тут-то стоит? — тёр колено Иннокентий, скривив лицо от боли.

— А чего сейчас не положили? Валер, иди сюда.

Я показал ему на ящик, но борттехник так и не понял, как он оказался здесь.

— Был на борту. Сейчас отнесу опять.

Может и не пригодятся нам всякие запасные шланги, жидкости и прочий ремкомплект. Но с ними спокойнее.

Заняли места в кабинах и начали запускаться. В лучах утреннего солнца пыль, осевшая за ночь на поверхности стоянки и поднимаемая винтами, превращалась в золотистый туман. Воздух ещё не так раскалён, но жара ощущается.

— 302й, готов, — доложил я в эфир, закончив запуск.

— Окаб, 301й, парой вырулить на полосу.

— 301й, разрешил на полосу, — ответил Вениамину руководитель полётами.

Через пару минут мы уже были в воздухе, заняв курс в долину реки Кабул.

— Второй, не выше 30 метров. Интервал 150 метров, — дал мне команду Шаклин.

— Понял.

У него на борту Сопин и он ему подсказывает, какой район нужно осмотреть.

Река петляет среди холмов, огибая каменистые остроги. Где-то и вовсе ширина одной из главных водных артерий Афганистана превышает сотню метров.

Внизу видно, как кто-то из местных забирается на крыши и приветливо машет нам.

— Здесь действительно много красных флагов, — заметил Кеша.

— Значит, не так уж и плоха наша агентура.

Дорога на Джелалабад сейчас пустует. Возможно, днём тут пойдут колонны. Но сейчас это просто серая полоска в бескрайней холмистой долине.

Несколько минут спустя, впереди показался изгиб реки и один из притоков Кабула — река Лагман.

Кишлаков стало меньше. Уже не стоят так плотно друг к другу. Да и красных флагов уже нет над домами.

— Второй, отворачиваем в степь. Паашли! — дал команду Шаклин и я плавно начал разворот вслед за ведущим.

Степь со столь длинным названием является так называемой горной пустыней. На большой территории нет ни единого дувала или строения. Вокруг только серая пыль и отдельные сухие кустарники. Редкие холмы с расщелинами вполне подходят для того, чтобы спрятаться от наших глаз.

— Давай ниже, второй, — сказал Шаклин, и мы снизились ещё.

Видимо, Сопин тоже решил, что в расщелинах могут быть духи. Пока не видно хоть какой-то укатанной дороги. Ощущения, что эту степь никто не решался пересекать.

— Второй, что-нибудь видно? — спросил у меня в эфир Шаклин.

— Ничего. Сплошные расщелины, пески и камни.

Долго просматривать степь мы тоже не можем. На обратный путь нужно оставить топливо на 35–40 мин. И топливомер подсказывает, что момент окончания наступает.

Проносимся над небольшим холмом. Слева мне показалось, что увидел мотоцикл.

— Кеша, слева.

— Наблюдал. То ли мотоцикл, то ли мотороллер, — ответил мне по внутренней связи Иннокентий.

— Первый, прошли холм. Обнаружили там мотоцикл, как приняли? — вышел я в эфир.

— Что обнаружил? Не понял, повтори, — переспросил у меня Шаклин.

Только я собрался доложить, как в районе двигателей раздался стук. Ощущение, что кто-то постучал.

— 302й, повтори! — громче запросил меня Шаклин.

Но тут уже повторять смысла не было. Не знаю, что там стукнуло, но давление в гидросистеме начало падать.

— 301й, попадание. Давление в гидросистеме падает. Сажусь на вынужденную.

Ручку управления отклонил вправо, чтобы не зацепить в развороте ведущего. Площадку искать долго не пришлось. Местность почти везде ровная.

— 302й, что случилось? Кто попал? Откуда стреляли?

— Холм в километре сзади вас. Там старый мотоцикл ещё.

— Повтори. Не слышу, — переспросил Шаклин.

Задолбал уже переспрашивать!

Нет у меня времени повторять. На борту люди, так что размышлять о правильности действий будем потом. Начинаю снижаться, а давление в гидросистеме продолжает падать.

— Валера, приготовиться к посадке, — подсказал я борттехнику.

Выровнял вертолёт. Пока он ещё управляется от основной системы.

— Шасси… выпустил, — сказал я по внутренней связи.

— Высота 15, 10, 5. Обороты 95%, — дал отсчёт Кеша.

Во все стороны летят куски сухой травы, камни и пыль. Проходим вперёд, чтобы нас сразу не накрыло.

— Отказала основная гидросистема, — возвестила девушка РИта.

Но в этот момент мы коснулись поверхности. Чуть прокатились по земле вперёд, и я зажал тормозную гашетку, чтобы остановиться.

— Выключение. Покинуть борт, — скомандовал я.

Не успела пыль осесть на площадке, как разведчики заняли оборону вокруг вертолёта. Я вылез из кабины и осмотрелся по сторонам.

— Распределились по секторам. Связь с командиром группы, — командовал старший из разведчиков.

У спецназа свои уникальные фразы и «радиообмен» с указанием конкретных действий для каждого бойца.

Вокруг сплошная степь. За спиной очертания гор, которые на фоне серо-жёлтой земли выглядят чёрной стеной. Палящее солнце и сухой воздух, оставляющий на губах частицы песка.

— Сань, иди сюда, — позвал меня Кеша, который с Валерой залез на вертолёт и уже раскрыл капоты двигателей.

Мне и на расстоянии было понятно, что дело — дрянь. Жидкость АМГ-10 начала уже вытекать. Вертолёт никуда не полетит, пока мы не устраним поломку.

— Что скажешь, Валер? — спросил я.

— Пока ничего. Надо найти причину. Пока покурите, — ответил бортовой техник.

Кеша слез вниз и тоже начал занимать место в боевых порядках разведчиков. Да так отчаянно, что упал прямо лицом в песок. Выплюнул всё, что насобирал при этом в рот, и приготовился к стрельбе.

— Иннокентий, идём со мной, — сказал я, заметив улыбающегося старшего группы.

— А если попрут на нас? Что делать будем?

— Даже не думай об этом. Сглазишь. Зная твой уровень везения, мне уже не по себе становится.

Пока я разговаривал с Кешей, на посадку зашёл Ми-24 Шаклина и десантировал оставшихся членов группы. Как только все оказались на земле, Веня взлетел и начал кружить над нами.

— Понял. Товарищ лейтенант, это вас, — позвал меня радист спецназовцев.

Взяв в руки тангенту, я прислонил к уху гарнитуру.

— Слушаю, 301й.

— Как обстановка?

— Пока определяемся. В гидросистему попали. Бортовой смотрит.

— Понял. У меня топлива на пять минут, потом ухожу. Бросать вертолёт не будем. Техпомощь вам соберём и сразу пришлём, как принял?

— Принял.

Валера слез вниз и тут же нырнул в грузовую кабину.

К вертолёту подошли остальные бойцы группы, а с ними и Сопин.

— У него там керосина мало. Вокруг никого, так что проблем не должно быть, — сказал Игорь Геннадьевич.

— Главное здесь слово «должно», а как оно будет, посмотрим. Надо однозначно ждать подмогу.

— Садитесь на вертолёт и летите. Мы останемся, — предложил Сопин.

Рядом стоял Кеша, который начал крутить головой во все стороны. Его я точно в вертолёт не затащу.

— Валер, пока Шаклин в воздухе, давай… — обратился я к бортовому технику.

— Командир, а давай без «давай». Ты ж сам не сядешь к нему в грузовую кабину, верно?

Я повернулся к Геннадьевичу и развёл руками.

— Что поделаешь. Вертолёт бросать нельзя.

Через минуту Валера Носов вытащил тот самый ящик с запасным имуществом и стал его перебирать.

— Ну, давай. Должен быть, — приговаривал он, но потом разозлился и пнул со всей силой ящик.

Кажется, чего-то там не хватало.

— Говори, Валер.

— Шланги есть, фильтр есть, а вот стакана нет, — развёл он руками. — Диверсия, не иначе.

Наш разговор услышал один из бойцов и полез в рюкзак и достал металлический стакан.

— Отставить. Им не тот стакан нужен, — остановил его Сопин.

Со слов Валеры, выстрел оказался настолько точным, что пробил фильтр в гидросистеме. Вместе с ним оказался повреждён и, так называемый стакан, куда вкручивается фильтр.

Уму непостижимо, как можно было с нескольких выстрелов попасть в этот самый стакан. Степень вероятности данного события стремится к нулю. Если, только у тебя на борту нет товарища Кеши.

Но и грешить на невезучесть моего оператора я не буду.

— Тогда заказываем стакан, — ответил я Валере и связался с Шаклиным.

Он тоже оказался в шоке, но тут же начал передавать информацию на аэродром. Через пару минут, Ми-24 Вениамина вышел из разворота и взял курс в сторону Баграма.

— Ждём, Геннадич, — сказал я Сопину и начал снимать снаряжение, укладывая его в кабину.

Валера залез наверх и начал работу. Мы с Кешей поочерёдно помогали Носову устранять повреждение. Время шло, становилось всё жарче, а наших коллег всё не было.

Кого мы только не звали по радиосвязи. Перебрали все позывные, но всё тщетно.

Осматриваюсь по сторонам. Горизонт плывёт от невыносимой жары. Во рту давно уже пересохло, но воду пьём очень ограниченно. Неизвестно, сколько тут ещё сидеть. На юге, уже даже появились столбы пыли. Похоже, приближается пыльная буря. Откуда только ей здесь взяться при таком слабом ветре?

— Геннадич, дай бинокль, — сказал я, растолкав Сопина.

Командир отряда уснул под фюзеляжем вертолёта, не замечая даже ползающих рядом скорпионов.

Взяв бинокль, я полез на втулку несущего винта. Посмотрев в сторону пыльной бури, меня словно током ударило. Внутри стало не по себе.

Та самая пыльная буря была большим скоплением духов, движущихся на нас цепью.

Повернулся назад и тоже посмотрел в бинокль. Картина ещё хуже — к нам на большой скорости двигались десять пикапов.

— Геннадич, мы окружены, — крикнул я.

— Что⁈ Твою мать! — подскочил Сопин, ударившись лбом об фюзеляж.

Он вылез и стал во весь рост. Взяв обратно бинокль, уже он осмотрелся по сторонам.

— Дела у нас плохи.

С каждой стороны минимум по полсотни духов, движущихся на нас.

— Группа, к бою! — скомандовал Сопин.