Адмирал Империи – 39

Глава 3

Место действия: звездная система HD 60901, созвездие «Тельца».

Национальное название: «Ладога» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Черноморским космическим флотом и флотом Южных Сил Вторжения.

Точка пространства: планета Санкт-Петербург-3.

Комплекс Императорского Дворца.

Дата: 17 июля 2215 года.

Но, вернемся на многострадальную планету Санкт-Петербург, на окраину столичного города-полиса, где Александр Красовский со своей личной корабельной гвардией с авианосца «Екатерина Великая» находился сейчас в одном из крыльев Большого Императорского Дворца. Вице-адмирал не стал утруждать себя поисками иного жилища для своих штурмовых подразделений и причины тому имелись. Он самовольно и бесцеремонно расположил несколько рот космопехов в правительственном квартале, самолично разместившись со своими офицерами в непосредственной близости от покоев маленького императора Ивана Константиновича…

Элитные штурмовые группы 10-ой «линейной» дивизии, словно стая прожорливых крыс, расползлись по всем зданиям дворцового комплекса, предварительно разоружив и частично перебив личную охрану императора. Теперь они, по сути, стали полновластными хозяевами этих стен, еще хранивших отголоски ушедшей имперской роскоши времен начала экспансии. Однако весь этот блеск золота и мрамора не слишком впечатлил космодесантников, куда больше интересовавшихся содержимым дворцовых сокровищниц и винных погребов.

Вот только сорвать куш в прямом и переносном смысле им не позволил собственный командующий. К крайнему неудовольствию и раздражению своих «морпехов», Александр Михайлович Красовский самым строжайшим образом запретил им присваивать во дворцовых залах и кладовых что-либо ценное, пригрозив немедленным расстрелом на месте за малейшее нарушение приказа. А уж эти ребята прекрасно знали крутой и мстительный нрав своего командира, который никогда не повторял дважды и без лишних сантиментов ставил к стенке любого ослушника — независимо от чина и звания.

Поэтому сейчас бойцы Красовского с плохо скрываемой завистью и тоской наблюдали из окон и балконов императорской резиденции, как вдалеке на горизонте пылают зловещим пламенем пожаров богатые кварталы столичного мегаполиса. Их более удачливые или просто менее щепетильные товарищи из других дивизий, а также из стана союзников-османов без зазрения совести набивали карманы до отказа бриллиантами, изумрудами, рубинами и прочими «законными» трофеями. Золотые реки утекали сквозь пальцы, а им оставалось лишь скрипеть зубами и материться сквозь зубы, кляня свою горькую судьбу.

Конечно, размещая своих головорезов во дворце, вице-адмирал руководствовался отнюдь не благородными побуждениями защитить имперскую казну или культурные ценности. Все куда прозаичнее — в голове беспринципного карьериста уже зрел тонкий расчет, как бы при любом исходе гражданской смуты не угодить на скамью подсудимых. Красовский прекрасно осознавал всю шаткость положения их альянса и не мог исключать вероятность проигрыша в этой кровавой игре престолов. А значит, требовалось подстелить соломки, подстраховаться на случай худшего сценария.

А что может лучше и ярче продемонстрировать мнимую приверженность закону и порядку, чем охрана государевой резиденции и ее августейших особ от разграбления и поругания? Взяв под контроль весь комплекс правительственных зданий, Красовский обеспечивал себе козырную карту на будущее — мол, в то время как прочие предавались мародерству и бесчинствам, он один радел о сохранности императорской резиденции и его венценосных владельцев. Этот лицемерный трюк вполне мог сработать, если правильно подать свою роль в этих трагических событиях…

С другой сторон, если взглянуть на происходящее свыше, не стоит думать, что наш хитроумный Александр Михайлович руководствовался лишь исключительно шкурными интересами. Будучи знатоком человеческой натуры и военной психологии, он как никто другой понимал, насколько низко могут пасть люди в своей безнаказанности, алчности и кровожадности. Если не пресечь грабежи и бесчинства на корню в кратчайшие сроки, дисциплина и устои даже в самых сплоченных и идейных частях космофлота начнут рушиться, как замки из песка.

Вице-адмирал с ужасом представлял, во что могут превратиться его некогда верные солдаты и космоматросы, если дать им волю и закрыть глаза на их преступления. Он видел, как стремительно падает и без того невысокая мораль «черноморцев», подточенная братоубийственным конфликтом. Офицеры теряют контроль над экипажами, нижние чины не слушают приказов, в головы даже самых стойких закрадываются опасные мысли о вседозволенности и грядущей анархии…

А ведь впереди их ждали решающие сражения этой чудовищной войны, от исхода которых зависело само будущее Российской Империи! И не дай Бог Черноморскому флоту войти в сектор той финальной битвы с деморализованными, разложившимися экипажами, больше помышляющими о разбое и дезертирстве, нежели о присяге и воинском долге! Любой здравомыслящий командир содрогнулся бы от подобной перспективы…

Красовский и его союзники по сути контролировали лишь старую столицу Империи — планету Санкт-Петербург-3 и часть прилегающего к звездной системе «Ладога» сектора пространства, к которому уже стягивались многочисленные вражеские эскадры. Сейчас территория, находящаяся под их непосредственным командованием, напоминала крохотный островок относительно бушующего океана ста тридцати звездных систем вокруг, готового в любой момент поглотить этот кусочек пространства без следа.

Враги были повсюду, их число и мощь росли день ото дня. И первый министр Птолемей Граус, и прославленный командующий Северным флотом адмирал Дессе, и многочисленные имперские князья-адмиралы со своими почти уже частными армадами — все они жаждали крови тех, кто, по их мнению, заварил эту кровавую кашу. А именно — «черноморцев», дерзнувших пойти против закона и воли императора, поддержав сомнительные притязания на престол Ивана Федоровича Самсонова.

Каждый из противников Красовского и остальных адмиралов-черноморцев располагал огромными воинскими соединениями, исчисляющимися многими сотнями боевых вымпелов. Тысячи плазменных орудий, десятки тысяч космоматросов и штурмовиков — все это смертоносное великолепие было нацелено теперь на горстку мятежников, засевших в системе «Ладога» словно крысы, загнанные в угол. Силы были слишком неравны, но отступать было некуда — разве что на эшафот или поближе к расстрельной команде победителей…

— Проклятый Ясин Бозкурт и весь его сброд башибузуков, чтоб вы в аду сгорели! — в сердцах выругался вице-адмирал Красовский, отвернувшись от обзорного экрана, транслировавшего панораму объятого пламенем и ужасом города. Он резко обернулся к своему первому помощнику, и в глазах его плескалась едва сдерживаемая ярость вперемешку с горьким отчаянием:

— Эти османские ублюдки, помимо того, что своими бесчинствами дискредитируют нас в глазах всего населения Российской Империи, так еще и развращают, словно чумная зараза, наших же доблестных «черноморцев»! Еще неделя и все эти грабежи и беспредел постепенно превратят русских космоморяков в тупое похотливое быдло, неотличимое от янычарского сброда или разнузданных банд «янки» из флотов вторжения Коннора Дэвиса! Тех самых, кого колонисты будут ненавидеть и презирать больше, чем исконных врагов державы… И как, спрашивается, мы должны одержать победу в этой проклятой гражданской войне, если скоро от былой чести и достоинства наших экипажей не останется и следа⁈ Что мы сможем противопоставить врагам — толпу одичалых мародеров, озабоченных лишь набиванием своих карманов⁈

Вице-адмирал в бессильной ярости саданул кулаком по столу из красного дерева, не обращая внимания на боль в разбитых костяшках. На лице Красовского застыла мрачная решимость человека, готового идти до конца в своем намерении, даже если этот путь ведет его прямиком в бездну.

Первый помощник командующего, полковник Гордон Винтер, в отличие от Красовского, сохранял ледяное спокойствие, никак не реагируя на этот всплеск эмоций со стороны начальства. Его лицо оставалось непроницаемым, словно высеченная из мрамора маска, а голос звучал ровно и безучастно, будто он докладывал сводку метеорологических наблюдений, а не страшные вести о падении нравов:

— Господин вице-адмирал, мне только что сообщили по закрытому каналу связи, что некоторые высшие офицеры из соседних дивизий нашего космофлота уже открыто присоединились к разграблению города и делят добычу наравне с османами.

Винтер сделал многозначительную паузу, словно ожидая реакции Александра Михайловича и намекая на нечто большее, чем просто констатация фактов. То ли предлагая свои услуги в организации противодействия мародерству, то ли, напротив, осторожно зондируя почву — не желает ли сам адмирал примкнуть к разрастающемуся грабежу под шумок?

Скорее второе, ибо Гордон Винтер, помимо своей репутации человека весьма далекого от высоких моральных принципов, еще и слыл нищим, как церковная крыса. А потому наверняка был бы не прочь изрядно поправить собственное материальное положение за счет страждущих обитателей планеты, которую по иронии судьбы сейчас как бы «защищал».

Как мы помним, еще совсем недавно полковник Винтер командовал сводной эскадрильей истребителей на борту авианосца «Екатерина Великая». Но те славные деньки остались в прошлом — с тех пор, как маневренные машины космических асов оказались практически выключены из уравнений современного звездного боя, уступив первенство тяжелым таранам, и кораблям защищенным энергетическими полями, которые эти самые истребители сейчас не могли также легко погасить, как это было несколькими месяцами ранее…

Боевые пилоты по всему космофлоту в одночасье остались не у дел. Лишившись привычной стихии и не желая сидеть без дела, они вынуждены были в срочном порядке менять специализацию. Большинство летчиков эскадрилий теперь несли службу на второстепенных должностях в командах линкоров и крейсеров, либо, чаще, вливались в ряды абордажно-штурмовых команд этих самых дредноутов.

Что же до элиты — командиров эскадрилий, чьи боевые навыки и лидерские качества по-прежнему высоко ценились, то они нередко занимали освободившиеся места капитанов кораблей. Благо, свободных вакансий в рядах космофлота хватало за счет непрерывного притока новых боевых единиц во враждующие соединения.

Гордон Винтер также сполна воспользовался внезапно открывшимися карьерными перспективами. Его организаторский талант, фанатичное трудолюбие и собачья преданность адмиралу Красовскому не остались незамеченными. В итоге бывший комэск довольно скоро оказался в кресле заместителя командующего 10-й «линейной» дивизией Черноморского космического флота.

Теперь в личном распоряжении полковника Винтера находился быстроходный крейсер, гордо носивший необычное для русского флота имя «Нортумберленд». Кораблей, как я сказал, в эскадрах противоборствующих сторон хватало, а вот исторических название — нет. Так что вице-адмирал Красовский пользуясь положением, позволил своему помощнику самому дать имя собственному флагману. Теперь Гордон Винтер де-факто сделался правой рукой и доверенным помощником своего обожаемого патрона…

— Думаю, что они скорее вынужденно последовали за своими сошедшими с ума от вида бриллиантов и золота подчиненными, чем сами возглавили это беззаконие, — задумчиво произнес вице-адмирал Красовский, реагируя на восклицание своего помощника.

Оба стояли продолжали стоять у большого панорамного окна и наблюдать за горящими вдалеке городскими кварталами.

— Старшие офицеры попросту боятся идти наперекор обезумевшей от алчности толпе, ведь это чревато потерей авторитета, а то и самой жизни, — продолжал рассуждать Александр Михайлович, рассеянно глядя на мрачную панораму разоряемого города. — По крайней мере, я искренне надеюсь, что их постыдные действия продиктованы именно этими соображениями, а не собственной моральной деградацией. Страх и малодушие еще можно простить, но не подлость и предательство…

Полковник Винтер слушал рассуждения своего командира, недоуменно хмуря брови. Казалось, он никак не мог взять в толк, как в такой критической ситуации Красовский умудряется сохранять поразительное хладнокровие и даже находить какие-то смягчающие обстоятельства. Красовский ли это? Наконец, не выдержав, Гордон задал вертевшийся на языке вопрос:

— Но что же мы будем делать дальше, сэр? Как прекратить весь этот беспредел, творящийся вокруг? Наших сил слишком мало, чтобы обуздать разгул насилия и мародерства в масштабах целой планеты!

В голосе полковника явственно слышались нотки растерянности. Похоже, даже его ледяная невозмутимость дала трещину перед лицом ужасающей реальности. Однако вице-адмирал, напротив, излучал уверенность и решимость человека, знакомым с безднами человеческой низости:

— В любом случае нам необходимо немного подождать, — твердо ответил Александр Михайлович, пресекая очередной вопрос своего помощника. — Поверь моему богатому опыту, Гордон: я уже не раз сталкиваюсь с подобными ситуациями в экипажах, пусть и не в таком чудовищном масштабе, как сейчас. Суть происходящего от размера охваченной безумием группы не меняется — будь то шайка грабителей или целая армия мародеров. Им нужно дать время насытиться, упиться собственной безнаказанностью, пресытиться кровью и золотом. Это единственный способ погасить пожар, не имея возможности залить его водой нравоучений…

Красовский сделал эффектную паузу, многозначительно поглаживая подбородок. В его глазах вспыхнул стальной блеск:

— Что касается наших подразделений Черноморского флота — к утру угар вседозволенности схлынет, а жажда наживы притупится. И вот тогда в дело вступят штурмовые группы 10-й «линейной» дивизии. Они станут нашей карающей дланью, военной полицией, призванной самым жестоким образом навести порядок в рядах разложившихся «моряков». Я лично возглавлю эту чистку!

Лицо Александра Михайловича исказилось гримасой ярости.

— Клянусь, я не пожалею никого из этих хулиганов. Если потребуется — лично прострелю башку каждому десятому преступившему закон поддонку… Воздам по заслугам каждому, преступившему закон, но не позволю превратить славное имя «черноморцев» в позорную кличку воров, насильников и убийц, навеки проклятых всеми жителями Российской Империи!

Вице-адмирал яростно ударил кулаком по столу, пылая праведным гневом. Хотя кого он пытался обмануть? Винтер, такой же как и Красовский честолюбивый и хладнокровный, только еще и беспринципный, и лишь искусно изображающий, что ему есть дело до чести мундира и доброго имени флота, прекрасно понимал, что все эти высокопарные фразы его начальника не стоят ничего.

— Сказки про то, что этот человек готов идти до конца в своем стремлении покарать виновных и защитить честь мундира, пусть он рассказывает столичной публики, либо в интервью, — хмыкнул про себя Гордон Винтер, а на показ он даже невольно отшатнулся, словно пораженный этой вспышкой темперамента своего обычно сдержанного командира. Однако быстро совладал с собой и осторожно кашлянул, вновь привлекая внимание шефа:

— Допустим, с нашими зарвавшимися космоморяками вы еще сможете совладать, сэр, — задумчиво проговорил полковник, покачивая головой. — Но ведь остаются еще османы — истинные зачинщики и вдохновители всего этого разгула! Увы, но на них ваши полномочия не распространяются. Как прикажете усмирять этих варваров?

Александр Михайлович криво усмехнулся и постучал пальцем по своему идентификационному браслету на запястье, он же портативный коммуникатор:

— Насколько я могу судить по перехваченным переговорам в открытом эфире, нашим алчным друзьям-криптотуркам уже просто некуда девать награбленное, — ехидно процедил Красовский сквозь зубы. — Трюмы их кораблей забиты под завязку. Это раз… Второе — к счастью для нас, на этой планете не так уж много их потенциальных жертв, чтобы растягивать удовольствие до бесконечности. Сторонников самозванца Демида Зубова на планете не так уж и много, чтобы османы бесчинствовали неделю. Простых же колонистов Санкт-Петербурга, в не зависимости от их финансового состояния и положения, я грабить не позволю. Если потребуется, то к каждому дворцу и элитному комплексу здания выставлю охрану…

Красовский выразительно помассировал ладони, словно в предвкушении расправы. Потом задумчиво покрутил на пальце массивный перстень с кроваво-красным рубином и продолжил уже спокойнее:

— Впрочем, полагаю, их главарь Ясин Бозкурт и сам прекрасно понимает, когда пора остановиться. Он умный и дальновидный человек, хоть мерзавец, каких поискать. Набив брюхо и карманы, старик непременно прикажет своим янычарам угомониться, деактивировать плазменные ятаганы и тихо-мирно вернуться на корабли. В конце концов, даже хищник не охотится впрок, сверх того, что сможет съесть…

Гордон Винтер молча слушал рассуждения командира, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Что ж, возможно, в целом вы и правы, сэр, — медленно произнес он, старательно подбирая слова. — Однако меня сейчас куда больше волнует вопрос обороны и безопасности Дворцового комплекса. Ведь если вы лично возглавите карательную экспедицию против мародеров, кто же останется охранять покои Его Величества и имперскую казну? Всего несколько часов назад, еще до вашего прибытия сюда, в правительственный квартал уже наведывались незваные «гости» из стана османов. И лишь моя реакция и несколько десятков направленных в их сторону штурмовых винтовок «морпехов» с «Петра Великого» смогли их остановить и убраться отсюда.

— Ты отлично справился, Гордон, — похвалил своего помощника вице-адмирал Красовский, одобрительно хлопнув того по плечу. В голосе командующего звучали нотки искреннего уважения и даже некоторой отеческой теплоты. Было очевидно, что он высоко ценит своего верного соратника и правую руку.

Полковник Винтер чопорно кивнул, принимая похвалу с достоинством и безупречной военной выправкой:

— Благодарю, сэр. Ваше одобрение много значит для меня. Однако, боюсь, случившееся не прибавило мне оптимизма. Скорее наоборот — заставило всерьез опасаться за наше ближайшее будущее.

Он сделал короткую паузу, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил уже тише и доверительнее:

— Видите ли, в той ватаге мародеров, что намеревалась разграбить дворец, не было ни одного старшего офицера османского флота. Не было в ней, к счастью для нас, и ни одного по-настоящему отчаянного головореза. Просто сброд из рядовых космоматросов, охочих до легкой наживы. Они заметно стушевались, увидев мои полковничьи погоны, и нехотя отступили. Но я успел заметить их волчьи взгляды исподлобья, горевшие алчным огнем. Поверьте моему опыту, господин вице-адмирал — эти ребята обязательно вернутся…

Винтер со значением понизил голос почти до шепота, и теперь его слова напоминали зловещее пророчество:

— В следующий раз среди них наверняка окажется какой-нибудь офицер среднего звена или просто парочка янычар. Тех, кому плевать на субординацию, кто презирает любые законы и уставы, кроме права сильного. И вот тогда… Тогда мы неминуемо перестреляем друг друга в бессмысленной бойне.

Полковник покривился. Было очевидно, что подобные мрачные перспективы не на шутку его тревожат:

— Вот к чему я клоню, сэр… Кто защитит дворец, царскую казну, самого императора-мальчика и всю его семью, если завтра вас не окажется рядом? Ведь ни я, ни кто-либо другой из ваших офицеров не сможем остановить обезумевшую толпу голым словом или силой приказа. Только у вас, господин вице-адмирал, хватит авторитета и харизмы, чтобы без лишнего кровопролития вразумить этот сброд…

Красовский некоторое время молчал, обдумывая услышанное. Затем тяжело вздохнул, мрачно кивнул и отошел от распахнутого окна.

— Да, ты прав, Гордон. Опасность и в самом деле велика, — наконец произнес он, садясь в кресло, и в голосе командующего звучала неподдельная печаль пополам с горькой насмешкой. — Охранять дворец, все его несметные богатства и августейших обитателей должен тот, кого одинаково боятся и уважают. Чье имя и слава способны удержать от святотатства и кощунства даже последних подонков из османского космофлота… Ах, как жаль, что я послал в погоню за этим подлым цареубийцей Зубовым нашего отважного капитана Моро! Уж он-то лучше всех справился бы с подобным щекотливым заданием…

Красовский раздосадовано хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, и этот резкий звук эхом прокатился под сводами кабинета. Гордон невольно поморщился, и на его обычно непроницаемом лице промелькнула тень плохо скрываемого раздражения. Было очевидно, что полковник изрядно ревнует своего обожаемого шефа к этому выскочке Моро, которого Александр Михайлович в последнее время сильно приблизил к себе и осыпал все возможными милостями.

— Осмелюсь с вами не согласиться, господин вице-адмирал, — процедил Винтер сквозь зубы, всем своим видом выражая глубокий скепсис. — При всем уважении, не думаю, что капитан Моро, невзирая на его многочисленные достоинства, сумел бы достойно противостоять, скажем, личному визиту адмирала Ясина Бозкурта с вооруженной свитой. Если командующий османов вдруг вздумает вторично пожаловать во дворец с недобрыми намерениями…

Александр Михайлович лишь рассмеялся в ответ и небрежно отмахнулся, словно от назойливой мухи:

— Зато Винсент наверняка сумел бы присесть старику Бозкурту на уши, заболтать и отвлечь старого интригана, чтобы выиграть время. Недаром же говорят, что у нашего Винстента Моро язык без костей и дар убеждения прирожденного дипломата!

Командующий хитро прищурился и подмигнул своему помощнику:

— Да и потом, как ты думаешь, рискнет ли сам адмирал Бозкурт показаться здесь вторично? После того, как его жестоко обвели вокруг пальца, заставив вести переговоры с механической куклой, искусно маскирующейся под великую княжну Таисию? Вряд ли этот спесивый индюк захочет еще раз ощутить на себе издевательские ухмылки и перешептывания за спиной. Его реноме изрядно пошатнулось после столь постыдного конфуза…

Однако Гордон Винтер лишь мрачно покачал головой, явно не разделяя веселья своего патрона. Его лицо оставалось бесстрастным, словно высеченная из камня маска:

— Смею настаивать, господин вице-адмирал — вы напрасно недооцениваете этого старого хитрого османа. Он лишком злопамятен и коварен, чтобы спустить подобное оскорбление. Оставить собственный позорный прокол неотмщенным и не смытым кровью обидчиков. Держу пари, адмирал-паша рано или поздно вернется во дворец и явно не с дружеским визитом вежливости!

В голосе полковника звучала убежденность человека, привыкшего просчитывать действия врага на десять ходов вперед. Красовский неуверенно пожал плечами, но все же упрямо тряхнул головой:

— Что ж, будем надеяться, наш неустрашимый Винс Моро со своими космопехами успеет вернуться раньше, чем разгневанный Бозкурт решится на новую вылазку. Ибо я твердо намерен следовать ранее намеченному плану. В конце концов, не могу же я трусливо отсиживаться за дворцовыми стенами, пока банды янычар и наши же обезумевшие вояки творят беззаконие и произвол в городе? Это несовместимо с честью и достоинством русского адмирала!

Полковник Винтер, которому надоел этот спектакль, еле удержался от ехидной усмешки.

— Я должен немедленно навести порядок в обезумевшей столице, пока пожар анархии и грабежа не перекинулся на всю планету. И плевать на риск, плевать на цену, которую придется за это заплатить. Кому же еще останавливать беспредел, если не нам — последним защитникам Империи и закона? — между тем все больше и больше распаялся Александр Михайлович, хлопнув ладонью по столу.

— И все же капитан Моро физически не успеет вернуться к утру. При всем моем уважении, сэр, вы требуете от него невозможного…

Но Красовский лишь снисходительно усмехнулся в ответ и небрежно взмахнул унизанной перстнями рукой:

— Не стоит недооценивать наш доблестный космофлот, Гордон! Перед тем, как отправить капитана вдогонку за Зубовым, я передал ему в подчинение девять самых быстроходных и модернизированных тяжелых крейсеров. Настоящие хищники космоса, способные настичь и испепелить любую дичь! Против такой убийственной своры не устоит даже хваленый лейб-линкор цареубийцы с его сверхпрочной броней и запредельной скоростью. Можешь быть уверен — участь подлого изменника-цареубийцы уже предрешена!

В голосе вице-адмирала звучала мрачная убежденность, замешанная на ликующем предвкушении неизбежной победы:

— Да чего там — я практически не сомневаюсь, что самозваный диктатор уже мертв! А значит, Моро со своими кораблями через пару стандартных часов уже будут на орбите Санкт-Петербурга. И сразу же по моему приказу прибудут во дворцовый комплекс…

В этот момент двери кабинета, в котором находились Красовский и его помощник, отворились и внутрь быстрым шагом вошел один из командиров штурмовой группы.

— Господин вице-адмирал, во Дворец пожаловали очередные гости из числа наших новых горе-союзников, — сказал он, перезаряжая на ходу штурмовую винтовку. Металлический лязг затвора эхом разнесся по кабинету, подчеркивая напряженность момента.

— Что, опять очередной мародер? — нахмурил брови Александр Михайлович. Его лицо потемнело от гнева. Он уже начал уставать от бесконечного потока авантюристов и проходимцев, слетевшихся в столицу, словно мухи на мед, едва пал старый режим. — В чем тогда проблема⁈ Выкиньте этих ублюдков с территории комплекса, и если потребуется — примените оружие⁈

— Не все так просто, — хмыкнул старший лейтенант, встретив тяжелый взгляд командира без тени страха. За его спиной маячили еще двое бойцов в полной экипировке. — Сюда прибыл лично адмирал-паша Бозкурт с огромной оравой своих телохранителей. Прикажете и его прикончить?

Александр Михайлович переглянулся с полковником Винтером, отметив для себя, что его помощник снова оказался прозорливее него. Винтер только что предупреждал о возможных проблемах с Бозкуртом, но Красовский отмахнулся, не желая видеть в этом старике угрозу. Теперь же ситуация стремительно выходила из-под контроля.

— Более того, Бозкурт и его люди уже находятся во дворце, — между тем продолжал лейтенант, параллельно получая информацию о визитерах на свой тактический планшет. Голографическая проекция дворцового комплекса парила в воздухе, испещренная алыми метками противника.

— Не в помещении Казначейства, а именно во дворце? — переспросил, Александр Михайлович. Холодный пот предчувствия беды прошиб его насквозь. Мысли заметались, просчитывая следующий возможный ход противника.

— Да, господин адмирал, — кивнул космопех. Его пальцы порхали над сенсорным экраном планшета, вызывая все новые окна данных.

— Какого дьявола он здесь делает⁈ — сначала не понял Красовский, но потом, хорошенько подумав, неожиданно вскочил с места и быстро направился к выходу. Полы его кителя развевались при каждом широком шаге. Мозаика фактов сложилась в единую картину, и теперь вице-адмирал точно знал, куда направляется его вероломный союзник.

— Что происходит, сэр? — спросил полковник Винтер, следуя за ним по пятам. Его рука инстинктивно легла на кобуру, готовая в любой миг выхватить оружие.

— Бозкурт и его люди в восточном крыле? — уточняя, вице-адмирал повернулся к лейтенанту, проигнорировав вопрос своего помощника.

— Да, именно в восточном, — подтвердил тот, кивая и несколько опешив. — Но, как вы узнали?

Красовский снова проигнорировал очередной вопрос уже другого своего подчиненного. Вместо этого Александр Михайлович подошел к передвижному шкафу, открыл его и начал облачаться в Ратник 500-ой модели. Его движения были отточены: броня буквально сама прыгала на тело, с лязгом защелкиваясь в единый непробиваемый кокон.

— Моих ребят на лестнице было слишком мало и они не смогли его остановить, — между тем продолжал оправдываться старший лейтенант, наблюдая, как командующий экипируется в боевые латы. В его голосе звучало искреннее сожаление и стыд за промах свой и своих солдат.

— Не вините себя, — бросил Красовский, застегивая последние крепления.

— Я думал, что пользуясь своим авторитетом, Ясин Бозкурт решил прикарманить имперскую казну, — предположил Гордон Винтер, следуя за своим командиром и проверяя собственное личное оружие. Обойма штурмовой винтовки полковника мерцала зеленым, показывая полный заряд. — Но, похоже, это не так…

— Нет, адмирал-паша Бозкурт далеко не дурак и прекрасно знает, что никто сейчас не сможет получить доступ к деньгам, так как все бриллиантовые империалы надежно спрятаны в контейнерах из 96%-ой нимидийской брони, — отрицательно покачал головой Александр Красовский, в полном боевой снаряжении выбегая в коридор. — Эти сейфы не вскроет даже лазер наших резаков, уж поверь мне. А ключей доступа к контейнерам у него нет, впрочем, как и у нас… Нет, осман точно направляется не к Хранилищу, но я, кажется, догадываюсь об истинной цели его визита сюда.

Вице-адмирал снова обернулся к лейтенанту. Взгляд Красовского горел решимостью и ясностью, словно у древнего полководца перед генеральным сражением:

— Быстро собирайте по дворцовому комплексу всех, кого только сможете… Мы же с вами немедленно направляемся в покои императора…