А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 4)

Глава 18. Прочь!

По моему сигналу пацаны и Че спешно укрылись за ближайшими ржавыми тачками.

— Кого-то увидел? — Поинтересовался Яр, осторожно выглядывая из-за пыльного внедорожника через дорогу в сторону забора.

— По-прежнему нет. Но ещё я никогда не видел, чтобы жоры занимались таким украшательством.

— А я видел... Точнее... Не совсем что-то такое, но похоже было. — Подал голос из-под противогаза сержант Петров. — В Балаково. Около атомной станции. Там улей был, но не совсем обычный...

— Это тот, который потом к Самаре откочевал? — Я начал припоминать рассказы саратовцев о том, как они добрались до секрета «антижорина».

— Ага. Им управлял... Эм... Ну как бы человек, но уже не совсем. Михалыч.

— Кто-о? — В отличие от меня, бесы и Иван были ещё не вполне в курсе новейшей истории нашей пост-цивилизации.

— Ну... Не помню его фамилию... Бывший учёный из одного Саратовского НИИ, который принимал участие в проекте «Автоном». Руководил какими-то экспериментами в рамках этой программы.

Это объяснение кадета явно не прибавило понимания в мальчишеских глазах, видневшихся под слегка запотевшими стёклышками старых газовых масок.

И тот перешёл на более образную речь:

— Короче, это был мужик, который вколол себе тоже самое, что давали им... — Кадет указал на нас с Че и тут же смущённо поправился. — Ну, в смысле, вам... И в итоге он не отупел, как все, а сделал из себя как бы главжору. Стал ими командовать. И стал как-то собирать из них таких тварей, которые сами по себе, наверное, никогда у природы бы не получились... Пауки... Руконоги... Блевуны... Коленвалы... Как говорил Слава, который его раньше лично знал, тот всё время мечтал о том, чтобы ему позволили какие-то... Эм-м... Неэтичные эксперименты... Вот,типа, и дорвался, наконец... Начал делать управляемую эволюцию. Так он это называл.

Жутковатая история заставила остальных пацанов окончательно притихнуть и полностью обратиться в слух. Лишь иногда поглядывая на украшенную черепами ограду, они покрепче сжали оружие.

— Но это я всё к чему... — Продолжил юный сержант. — Как мы поняли... Как потом Слава сказал, точнее... Этот Михалыч, похоже, не только жор использовал в качестве... Эм-м... Материала. Но ещё и тех ребят, которые выживали там в Балаково. Почти всех, кто не сбежал весной в деревни, не укрылся на ГЭС или не приплыл в Саратов... Как Настя, например... Короче, всех, кого поймали, жоры Михалыча сволокли весной на пруд-охладитель. И там как-то распотрошили... Вот, наверное, примерно как тех пацанов, около реки...

— Хочешь сказать, что здесь за забором завёлся собственный Михалыч?

Не дождавшись ответа кадета на мой вопрос, Че тихо заметил:

— И, судя по всему — как раз где-то в конце мая или начале июня...

Он не говорил этого прямо, но явно намекал как раз то время, когда «осколки» Чёрного Жоры слепо разбредались по пространству между Самарой и Москвой. Движимые одновременно каким-то странным стимулом из прошлой человеческой жизни и жорскими инстинктами.

Но саратовец прекрасно понял его намёк. И упрямо покачал головой из стороны в сторону:

— Не может быть, чтобы Кир тут такое устроил! Он же сам этого Михалыча и замочил в итоге!

Командир партизан, который до сих пор так и не надел свою газовую маску обратно, хитро прищурился:

— Как подсказывают нам классики, когда убиваешь дракона — нужно очень постараться, чтобы самому им не стать...

— Нет! Не может такого быть! — Продолжал упрямиться кадет. — Там же на берегу кое-где совсем детские скелеты были. Мелкотня из началки явно! А все знают, что Чёрный Жора малышей в обиду не даёт! Это вам любой из наших докажет!

— Не горячись, сержант. — Я поспешил успокоить пацана, который начал говорить немного громче, чем мне хотелось бы в такой обстановке. — В любом случае, кто-то же устроил тут эту иллюминацию из несчастных щукинцев. Да и тот, кто в итоге застрял в Раменской аномалии, как ты помнишь, тоже не был особенно человечен. Даже по отношению к твоим приятелям, как мы поняли...

Петров хоть и нехотя, но согласился:

— Да... Есть, конечно, «осколки», которые слишком мало помнят о том, как были когда-то человеком... Но... Блин... — Паренёк запнулся и, оглядев черепа, всё таки закончил. — Такого он раньше точно не делал. Вокруг аномалии же не было ничего подобного! Никаких черепов!

— Про Жуковский аэропорт не забывай. И про то, что там стало в июне с этими капо из Капотни.

Это напоминание окончательно смутило решимость кадета. И я поспешил немного его воодушевить.

— Ладно, не вешай шланг, сержант. Будем надеяться, что здесь нам всё же повезёт больше. Другого варианта сейчас нет. Как и времени. — Я повернулся к бесенятам. — Яр, Шам?

— А?

— Воскресенский пацан говорил, что пробраться на территорию института легче всего с этой стороны. Вон за теми кустами должна быть прореха, ещё с зимы.

— Так...

— Мы полезем туда. А вы сидите тут и прикрывайте отход. Смотрите по сторонам, не расслабляйтесь. Если следом за нами кто-то полезет или попытается организовать нам встречу на выходе — сначала стреляйте, потом задавайте вопросы. Если кто-то полезет на вас — тоже мочите и отступайте к лодке. Если до темноты не вернёмся — то же самое. Ночуйте с партизанами на якоре. И всегда оставляйте дежурного.

— Понял. — Кивнул лидер зеленоградских бесов. — А если... А долго ждать на якоре?

— До завтрашнего полудня. Если не вернёмся к этому времени — то... То значит мы уже другим путём ушли. — Я решил не озвучивать негативных сценариев. — Гребите тогда обратно к деревне. Если Баджер и Белый так и не вернутся вовремя, то через несколько дней за лабораторией Хайзенберга придёт кто-то из наших. Отдайте всё.

— Окей... Но... Там же ещё и ты будешь нужен... — Пацаны были в курсе условий, выставленных лидером варщиков. — Точнее... Ну...

— Голова моя? — Закончил я вместо них. — Она будет там, где нужно и когда нужно, не сомневайтесь. Главное, не зевайте тут сейчас. И чтоб без драк. А то всю дорогу срётесь.

— Да мы так... По привычке... — Смущённо пожали плечами пацаны и переглянулись.

— Вредная привычка. Вы друг для друга теперь ближе, чем братья. Не забывайте. — Последняя фраза прозвучала совсем как прощание, и я поспешил сменить настрой. — Иван, ты с нами.

— Конечно!

— Тогда дай-ка это мне... — Я забрал у него дозиметр и протянул взамен арбалет. — Вот. Держи.

Приняв оружие, паренёк лишь удивлённо распахнул глаза.

— С огнестрелом ты пока что на «вы», как я понял. А с Викентием уже имел дело. И вполне успешно. — Я указал ему на нужный рычажок. — Предохранитель взводится после каждого выстрела, не забывай. И если что — оставь его себе. Запасные болты и наконечники есть в деревне.

«Если что»... Нет, всё-таки не получается у меня сегодня позитивного настроя... Ну да ладно, кому сейчас легко? Покосившись на циферблат прибора, я коротко скомандовал:

— Двигаем.

Прореха в кирпичной кладке обнаружилась именно там, где рассказывал бывший лорд Воскресенска. Скрытая молодой растительностью, которая уже начала жухнуть, она оказалась достаточно большой, чтобы мог в неё мог протиснуться каждый из нас.

Легко преодолев жутковатую преграду, мы укрылись за одним из небольших грузовиков, припаркованных возле какого-то корпуса, зияющего пустыми тёмными окнами.

Прибор в моих руках продолжал негромко щёлкать — теперь чуть чаще. Близ периметра центра ядерных исследований фон повышался, но не сильно.

— Ты бы накинул намордник обратно, Че...

Но командир партизан лишь легко ухмыльнулся и покачал головой:

— Кому сгореть — тот не утонет. Мы же ещё не в самом эпицентре?

— Не в самом. Но теперь точно ближе. Ещё бы знать, к чему именно...

— Скоро увидим. — Че отвёл взгляд и устремил его куда-то сквозь деревья.

— А про сам реактор этот, который из Воскресенска, ничего не рассказывал? — Подал голос Иван, тоже пытаясь разглядеть что-нибудь внутри парковых чащ сквозь прицел арбалета.

— Только то, в каком именно корпусе его искать. И что он ещё работает на автомате. Питает сам себя и свою систему охлаждения. Он же в черте города. С безопасностью у него ещё покруче, чем со станциями, которые на отшибе.

— А почему тогда фонит? — Юный сержант покосился на дозиметр. — Я же правильно понимаю, что тут уже совсем не норма?

— Чуть выше, да. Здесь, как видишь, куча корпусов. — Из-за нашего укрытия открывался вид на небольшой парк. А над верхушками деревьев виднелись крыши институтских зданий. — В которых проводилось множество исследований, связанных с радиоактивными материалами. Не только фундаментальные физические, но и прикладные. Медицинские, химические, генетические и тому подобное. Везде использовалось что-то радиоактивное. Что теперь осталось без присмотра. И, возможно, без надлежащей изоляции. Вот они и фонят, похоже. Поэтому туда, куда нам не надо — лишний раз не суёмся. Да и вряд тут осталось хоть что-то полезное. Если, конечно, не считать архивов с результатами исследований. Они-то бесценны. Но не в нашем мире. И не в нашем времени.

Ведя свою речь, я, тем временем, тоже оглядывал предстоящий маршрут. В парке — полное спокойствие и никакого движения. Следы на гравийных дорожках или пыльном асфальте давно замело. Ветер стих. В окнах ближайших корпусов — пусто. Ни обычных жор, ни загадочных мутантов. Куда же они все подевались...

— Туда? — Че опять словно услышал мои мысли. Или он всего лишь уточнил направление к зданию, внутри которого располагался исследовательский реактор?

— Да. Вон тот куб, который выше всех. — Указанное мной строение находилось на востоке от нас за парком, метрах в пятистах или меньше. — Никого там не чуешь?

— Пока трудно сказать... — Командир партизан нахмурился и оглянулся по сторонам. — Тут кругом старые следы заражённых... Но они какие-то странные... Не такие, как на севере или даже в метро...

— Ни одного не вижу.

— Я не про зрение, Шутник. Процессы жизнедеятельности у них сильно замедленны, но ведь не останавливаются полностью. Выделительная система продолжает работать, как и все остальные. Эти выделения я и чую...

— Кстати, ни разу не видел, чтобы жора гадил. — Шепнул кадет, прислушиваясь к нашему разговору. — Слава говорит, что это из-за того, что...

— Тихо!

Замерев мы все обратились в слух. Указав на рощицу, внутри которой мне послышался странный шелест, я вопросительно кивнул. И че кивнул в ответ. Значит, мне не показалось. И это не порыв ветра.

Уже через пару секунд шелест перерос в хруст. И сквозь цепкие кусты шиповника метрах в ста от нас на дорожку вывалилось тощее существо в грязном, когда-то давно белом халате.

Фигура была вполне человеческая, хоть и кривая. Но вот голова... Глаз у существа не было. Вместо них из глазниц свисали какие-то розово-серые комки плоти, опускаясь на лицо по обе стороны от тонкого носа. Покрытая серой кожей лысина постепенно переходила в странный нарост на затылке. Который опускался позади головы на спину ниже плеч. И точно так же, как серая дрянь из глаз, этот нарост изредка пульсировал.

Неуклюже поднявшись на ноги обратно, тварь побрела дальше, прямо на нас.

— А вот нас уже, походу, почуяли...

— Получается, что отпугиватель на них не работает? — Осторожно высказал предположение иван, продолжая целиться в странную тварь. — В смысле — на этих жор...

— Возможно это из-за меня... Уходи... — Чуть слышно пробормотал командир партизан, продолжая всматриваться в ковыляющего к нам уродца.

— Что? — Все повернулись к нему

— Это он нам говорит. — Сощурив глаза, Че неотрывно следил за существом. — Ты из-за противогаза не слышишь. Уходи... Тебе здесь не место... Здесь опасно... Уходи...

— Ну это мы и без него знаем... Может он расскажет — почему именно?

Существо остановилось в полусотне метров от нас посреди широкой тропинки. И, медленно откинув голову назад, широко раскрыло почти беззубый рот, словно в крике. Хотя не издавало при этом никаких звуков.

— Мне... Мне трудно их удержать... Когда ты здесь... — Че продолжал переводить нам неслышные сигналы. — Здесь не найти ничего... Ничего, кроме смерти... И боли...

— Прямо скажем, это тоже не новость... И не только про это место. Ты можешь обратно ему что-нибудь транслировать?

— Пробую... — Продолжая неотрывно глядеть на пришельца, командир партизан выпрямился и вышел из-за укрытия. Сделав пару шагов в сторону существа он резко замер. И через миг содрогнулся всем телом.

— Что-то не так... — Я спешно стащил с себя газовую маску и тоже выпрямился.

...будет не остановить!Уходи! Прочь!!!

Голос внутри головы звучал знакомо. Глубокий баритон с усталой хрипотцой. Совсем как у осколка с белой горы. И точно также как в ту ночь, я не только услышал его. Но и почувствовал накопившуюся в нём тоску, отчаяние и боль потери.

Повинуясь рефлекторному импульсу, я тоже шагнул вперёд и поднял руки в примиряющем жесте:

— Мы здесь чтобы помочь тебе. У нас есть способ.

Пока что я не уверен в том, что был понят. Голос внутри головы продолжал твердить одно и то же, как заведённый:

Уходи! Скорей! Прочь!!!

— Это Кир? Он всё-таки здесь? — Из-за машины показался кадет.

— Петров, не высовывайся!

Петров?

Голос прозвучал с явными нотками удивления. Тощая фигура на тропинке дёрнулась точно так же, как и Че — незадолго до этого.

— Мы можем тебе помочь. — На этот раз вслух заговорил командир партизан. — Ты же чувствуешь... Ты знаешь... Где ты?

На несколько секунд тишина повисла как внутри моей черепной коробки, так и снаружи. Существо на тропинке сделало несколько медленных шагов в нашу сторону и снова замерло. А я попытался развить успех:

— Здесь не только Петров, Кир. Алина, Егор... Они тоже рядом. Мы можем отвести тебя к ним. Мы можем помочь тебе снова стать... Снова стать человеком.

Тварь на тропинке снова дёрнулась.

— Человеком... Я никогда не был человеком... — Че озвучил ответ невидимого собеседника для всех.

— Неправда! — Снова выкрикнул кадет в сторону тощего уродца. — Неправда!!! Ты же всех нас спас! Пожертвовал собой ради того, чтобы мы жили дальше! На такое способен только настоящий человек!

Снова тишина. В течение паузы поднялся тревожный ветерок, и желтеющие кроны деревьев начали шуметь всё громче и громче.

Тощий уродец подошёл ещё ближе, продолжая разевать рот во всю ширь.

— Вот ведь... Вот ведь упрямый щегол... — Че транслировал ответ саратовцу. — Реактор... Бассейн... Открытый проход будет с юга... Я постараюсь удержать там хотя бы мозгоедов... Но с остальными вам придётся справиться сам...

— И-И-А-А-А-Х-Х-Х!!! — Из раззявленного рта слепого жоры вырвался сиплый крик и мутные розоватые брызги. И он тут же со всех ног рванул в нашу сторону, вытянув вперёд костлявые руки.

Стук тетивы и распрямляющихся плечей арбалета. И вылетевший болт ударил сиплую тварь прямо в грудь.

Споткнувшись, жора запутался в полах халата и, прокатившись по гравию, снова задрал голову и раззявил гнилую пасть:

— И-И-А-А-А-Х-Р-К...

На этот раз его вопль оборвался от удара болта в раскрытую глотку. Пробив нёбо, охотничье острие, очевидно, достало до мозга. И, после короткой конвульсии, странный слепой жора уткнулся в гравий носом и затих.

— Я же всё правильно сделал? — Поинтересовался Иван с лёгким смущением, когда мы все обернулись на него.

— Правильно. — Я шагнул ближе к телу на тропинке, пытаясь разглядеть его получше. Но тварь снова зашевелилась, а нарост на затылке опять начал слабо пульсировать. — И теперь готовься повторить...

Подняв на нас слепую морду, тварь вроде бы захрипела в нашу сторону, тряся мерзкими отростками из глазниц. Но теперь мы её не слышали. Из-за деревьев парка до нашего слуха долетел целый хор похожих сиплых воплей, легко заглушивший слабый стон тощего уродца:

— И-И-А-А-А-Х-Х-Х!!!