Sindroma unicuma. Внешние связи

5.2

Я насмеялась вдоволь, до икоты, а Мэл, облокотившись, разглядывал меня со сдержанной улыбкой.

— У тебя красивый смех, — сказал проникновенно, и меня обдало жаром. — Ямочки тут и тут, — показал на щеки.

— Спасибо, — растерялась я от комплимента, заставшего врасплох.

Мне редко расточали похвалы, а если и говорили, то я относила их не к разряду комплиментов, а к дружеской лести. Однако восхищение во взгляде Мэла придало смелости. Притянув за шею, поцеловала его — откровенно, вызывающе, и почувствовала мгновенный отзыв. Оторвалась от губ, а Мэл по инерции дернулся следом и разочарованно вздохнул.

— Спасибо, — сказала я с интонациями роковой дивы. Правда, у этой дивы голос оказался страшно прокуренным. — Значит, ты Жорка?

— А-а, Севолоду можно всё, — махнул он рукой. — Но тебе стоит набросить что-нибудь, пока не принесут одежду.

— А где она? — забеспокоилась я. Вдруг вещички выбросили, посчитав неподходящими для изысканной обстановки, или успели извести на половые тряпки?

— Почистят и вернут. Обычное дело, не волнуйся.

Не припомню, когда успела увазюкаться. Смущаясь под взглядом Мэла, я застегнула на спине крючочки и натянула на себя одеяло.

— А твой дядя действительно врач?

— Действительно.

— Значит, мы у него дома? Неудобно стеснять человека.

— Только ты могла подумать о неудобствах в шаге от необратимых последствий, — заметил Мэл, а мой нос высокомерно задрался в ответ. — Не бери в голову.

Тут я вспомнила и спросила, хотя вопрос прозвучал с опозданием:

— Как твои руки? Отдача оказалась тяжелой?

— Значит, ты помнишь? — отвел он глаза в сторону.

— Отрывочно, — ответила поспешно. — Очень мало. В голове всё смешалось.

— Севолод снял реакцию, ну, и подшлифовал лицо.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату пружинистым шагом вошел темноволосый мужчина с небольшим чемоданчиком.

— Доброе утро, — поприветствовал, закатывая рукава рубашки. — Как самочувствие?

Вошедший говорил красивым зычным голосом с рокочущими нотками. Я прокашлялась, чтобы поздороваться, но вместо меня ответил Мэл.

— Неплохо, — сказал, поднявшись с кровати. Засунул руки в карманы брюк и встал рядом с мужчиной.

— Вижу, — сверкнул тот белозубой улыбкой и представился, шутливо стукнув племянника по плечу: — Севолод, родственник этого поросенка.

Дядя Мэла ушел за бежевую дверь и вернулся, вытирая руки полотенцем. У Севолода была подтянутая спортивная фигура, упакованная просто, но элегантно — в светлую рубашку и темные брюки. Между ним и Мэлом имелось сходство, но с первого взгляда я не смогла определить, какое.

— Это Эва, — молвил Мелёшин. — Моя… однокурсница.

— Основные моменты мне ясны, — кивнул Севолод. — Но я хочу услышать твою гостью.

— У нее не полностью отошел голос, — опять вставил Мэл.

— Сейчас мы это выясним. Эва, придвиньтесь ближе.

Выполняя просьбу, я переползла по кровати и села с краю. Мужчина аккуратно сложил полотенце на столике и добавил:

— Опустите одеяло пониже.

Я замешкалась.

— Прежде всего, воспринимайте меня как врача, — сказал Севолод. — Представьте, что вы пришли на прием.

Я в растерянности взглянула на парня, и он утвердительно кивнул, но нахмурился.

Дядя-врач профессионально прослушал легкие, бронхи и сердцебиение с помощью какой-то воронки, нацепил на голову резинку с зеркальным кругом и проверил зрение. Постучал по рукам и ногам, заглянул в уши, горло и нос, замерил пульс и давление, словом, совершил процедуры, аналогичные осмотрам у Альрика. Я же забыла о визите к профессору!

Заметив машинальный порыв, Севолод спросил:

— Вам дискомфортно? Что-нибудь болит?

— Ничего не болит. Вспомнила о вчерашних неудавшихся планах.

— Что поделаешь, — заметил философски мужчина. — Помните, нет ничего важнее здоровья. Поскольку основные двигательные и осязательные функции вы с Жориком успели испытать при пробуждении, — при этих словах я смешалась, а Мэл уделил повышенное внимание стене, — то проверим чувствительность к перепаду температур. Сообщайте о своих ощущениях.

На руках Севолода, оголенных до локтей, наличествовала повышенная волосатость, даже на тыльной стороне ладоней росли островки черных вьющихся волосков. Я слышала от девчонок, что парни с богатой порослью на груди и конечностях считаются неутомимыми любителями женского пола, и поймала себя на том, что ни разу не видела рук Мелёшина выше запястий. В институте он ходил в свитерах и джемперах, а сейчас на нем была рубашка с длинными рукавами.

Дядя Мэла взял мою ладонь и начал ощупывать руку, взбираясь к плечу. Поначалу не чувствовалось ничего необычного, кроме щекотки, о чем я не замедлила упомянуть и почесаться. Однако дойдя до локтя, пальцы мужчины стали вдруг ледяными, и при каждом касании кожу покалывало морозными иголочками.

— Х-холодно.

— Хорошо. Дальше.

Когда пальцы Севолода добрались до плеча, ледяные уколы сменились горячими каплями, и я, зашипев, сбросила его руку.

— Неплохо, — заключил он. Мэл наблюдал с тревогой за тестированием.

Аналогичным образом Севолод проверил остальные конечности, резко меняя температурную полярность пальцев. Когда он добрался до пятки, я сипло захихикала и попыталась выдернуть ногу. Мэл расслабился и тоже посмеивался.

— У меня имелись опасения, что восстановление чувствительности эпидермиса к перепадам температуры займет несколько дней. Результаты радуют, — сказал мужчина, распрямляясь. — Присутствует легкая простуженность в виде фарингита, но в свете того, что вы могли заработать двухстороннюю пневмонию, данный диагноз следует воспринимать радужно.

Легко отделалась — согласилась я молчаливо. Последствия могли оказаться несоизмеримо тяжелее, не окажись у Мэла волшебного дяди-доктора в родственниках, или друга Макеса, гнавшего машину на звуковой скорости, или не сообрази Мелёшин поддерживать мой угасающий организм «горячим» заклинанием — болезненным, но результативным.

Взяв полотенце со столика, Севолод опять скрылся за бежевой дверью и возвратился, на ходу разворачивая рукава рубашки и застегивая манжеты.

— Выпишу сироп для восстановления ослабленного организма. Состав концентрированный, его следует разводить водой. Кроме того, добавлю в список препараты для лечения фарингита. Рекомендую поберечься, чтобы воспаление не спустилось в бронхи.

— Спасибо, — хрипло поблагодарила я своего спасителя и замоталась в одеяло.

Всем известно, что устранение последствий заклинаний отнимает много времени, сил и средств, однако за деньги и при наличии нужных связей можно снять негативные явления в кратчайшие сроки. Заплатил — и на следующий день приступай к повседневным делам со здоровым румянцем. Если с наличностью туговато, остается воспользоваться бесплатным лечением по социальной программе, и неизвестно, что перевесит: выздоровление, инвалидность или смерть на больничной койке. Так что личный доктор, совершивший чудо за одну ночь, стал для меня манной небесной. Отсюда напрашивался вывод: дядя Мэла — прекрасный специалист, востребованный в суровой жизни, изобилующей вис-травмами, и зарабатывает достаточно, о чем говорит небедная обстановка спальни.

— Пожалуйста, — ответил мужчина. — В свою очередь хочу поинтересоваться о ваших дальнейших намерениях.

— О каких?

— Я сам поговорю с Эвой, — вклинился помрачневший Мэл.

— Почему не сделал раньше? — развернулся Севолод к племяннику.

— Собирался, но не успел, — ответил тот с вызовом.

— Как же я мог позабыть, что тебе недосуг? — заметил мужчина с веселой укоризной. — Ты ведь был продуктивно занят с утра. Или непродуктивно?

Мне захотелось уткнуться пылающими щеками в одеяло, и желание немедленно реализовалось.

— Поясню вместо забывчивого Жорика, — продолжил мужчина. — Рассматривайте вчерашнее происшествие не как шалость, а как серьезную провинность человека, преступившего закон, — при этих словах Мэл опустил взгляд на ковер. — Вы вправе подать жалобу в отделение о непреднамеренном нападении с использованием вис-волн и причинении тяжких телесных повреждений. Вам должен быть известен порядок. Помнится, кодекс о преступлениях начинают изучать еще в школе.

— Знаю и не буду жаловаться, — сказала я хрипло.

— Ваши заверения не могут не радовать, хотя считаю, такому разгильдяю как Жорка, не мешало бы немножко укоротить хвост для профилактики.

Я видела, что Мелёшин нервно кусал щеку изнутри, потупив взор. Меня покоробили слова его родственника о необходимости возмездия за совершенный проступок. В конце концов, Мэл не виноват, что именно мне выпало судьбой принять заклинание, о чем и сказала мужчине.

— Мой племянник польщен тем, что в его защиту выступила прелестная девушка, пострадавшая от его же рук, — сказал Севолод. — Но случившееся не избавляет от ответственности, не так ли, Жорик?

— Дядя прав, — подтвердил смиренно Мэл. — Вчера я не сдержался, хотя был обязан. Если не ты, пострадал бы кто-нибудь другой, поэтому наказание будет заслуженным.

— Не собираюсь подавать жалобу, — подтвердила я упрямо, и Мэл бросил на меня быстрый взгляд, в то время как его дядя о чем-то раздумывал, разминая ладони.

— Возможно, вы рассчитываете получить некую сумму, которая компенсирует затраты на лечение и восстановление здоровья?

— Ничего не рассчитываю, — просипела. — Я на консультацию опаздываю, а в пятницу следующий экзамен.

Севолод продолжал гнуть своё:

— Может, вас устроит иной способ возмещения ущерба? Поделитесь вариантами, и мы обсудим их в узком кругу.

— Не приставай. Видишь же, она отказалась, — вставил грубо Мэл.

— Возможно, завтра Эва хорошенько поразмыслит и придет к другому мнению, — сказал мужчина. — А ты, Жорик, не забудь о своем обещании.

— Помню, — ответил агрессивно Мелёшин.

Севолод посмотрел на него как на неразумное дитя и сменил тему разговора, обратившись ко мне:

— За дверью ванная, можете принять душ и освежиться. Увидимся за завтраком.

Взяв чемоданчик и обменявшись взглядами с племянником, он вышел из спальни. Мы остались с Мэлом, и в комнате повисло молчание.

— Эва…

— Мэл… — сказали мы синхронно. Он опустился передо мной на корточки.

— Подумай хорошенько, Эва. У тебя есть выбор и время, чтобы его сделать, — сказал Мелёшин, глядя в глаза. — Я готов ответить за содеянное.

— Что прилип как пиявка? Выбор уже сделан, — поджала я губы. — Складывается впечатление, что ты специально убеждаешь меня в обратном.

— Не хочу давить. Хочу, чтобы ты не пожалела о своих словах.

— Не пожалею. И всё равно принуждаешь и портишь настроение с утра.

На лице Мэла промелькнула слабая улыбка.

— Пойдешь в душ?

— Пойду, — огрызнулась и отвернулась к окну.

— Тебе помочь? — спросил мягко Мелёшин.

— Сама дойду, — ответила я, не оборачиваясь, да еще губы надула.

— Хорошо, — согласился он, и у меня вырвался огорченный вздох. Думала, начнет уговаривать, а я поломаюсь и повредничаю. — Подожду снаружи.

Мэл направился к выходу.

— Что ты пообещал Севолоду?

Он взялся за ручку двери и замер.

— Рассказать обо всем отцу. Без утайки, — ответил бесстрастно, не оборачиваясь, но по напряжению, с которым Мелёшин сжимал ручку, у меня мелькнуло подозрение, что предстоял нелегкий разговор. Судя по всему, высокопоставленный родитель держал сына в ежовых рукавицах.

— Наверное, твой папаня крут на расправу.

— Крут, — ответил коротко Мэл и вышел. Я осталась одна.

Встала, ухватившись за прикроватный столб, тускло поблескивающий темной лакировкой, и оглядела комнату под другим углом.

Спальня, оформленная в сдержанных тонах, дышала элегантной роскошью. Консервативный интерьер был подобран со вкусом, без лишних предметов мебели, загромождающих помещение. На полу лежал мягкий бежевый ковер с коротким ворсом.

Подойдя к окну и волоча за собой одеяло, я выглянула на улицу. Внизу распростерлась огромная прозрачная полусфера, состоящая из многогранных сегментов, а под ней переливалось нечто небесно-голубое, разбавленное изумрудными красками. Меня не сразу озарила догадка, что под сегментным куполом плескался огромный бассейн в окружении зеленой растительности. Маленькие человечки рассекали водную поверхность и лежали в шезлонгах, выставляя напоказ телеса в купальниках и плавках. Диковинное сооружение смотрелось необычно посреди заснеженного пространства, в окружении высотных зданий.

Позади стукнула дверь, и я обернулась, чтобы высказать Мэлу недовольство его нетерпением. Вошедшим оказался не Мелёшин, а девушка в прямой черной юбке по колено и белой блузке с рукавами-фонариками.

— Здравствуйте, меня зовут Светлана, — сказала заученно и сложила стопку на кровать. — Вот ваши вещи. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь, — и замерла, ожидая указаний.

— Спасибо, ничего не нужно, — ответила я сипло.

Девушка окинула меня любопытствующим взором и вышла.

Путаясь в одеяльном шлейфе, я доплелась до кровати и перебрала приятно пахнущую одежду. Заметив знакомый зелено-грязный цвет, бросила одеяло на постель и, прижав вещи к груди, юркнула за бежевую дверь.

Ванная комната, совмещенная с туалетом, дублировала спальню цветом и идеальной чистотой поверхностей. Рядом с душевой на необычных декоративных крючках висели полотенца. Я выбрала красное, похожее на моё, оставшееся в общежитии. Оставив одежду на узком столике, залезла в душевую кабину и пожалела, что не сделала выбор в пользу ванны. Душевая походила на самолет с множеством непонятных кнопок и рычажков на панели.

Вдохнув поглубже, решительно повернула краник со значком «волна». В спину подуло прохладным воздухом, и я поспешила вернуть краник в прежнее положение. Подумав, выбрала другой краник со значком «капля», теперь уж точно не промахнусь. Сверху обрушился поток ледяной воды. От неожиданности я взвизгнула и забилась в дальний край душевой, дрожа от холода и потрясения. В горле засаднило от звуковой перегрузки.

— Что случилось? — послышался обеспокоенный возглас, и рифленые стенки кабины показали искаженный силуэт Мэла, влетевшего в ванную. — Эва, ты ударилась? Ответь! — застучал он по пластику.

— Н-нет, — ответила я, клацая зубами. Пробравшись боком вдоль стеночки, просунула нос через щелку в дверце.

— У тебя синие губы! — испугался Мэл. — Ведь знал же, что не стоило оставлять тебя одну. Вылезай!

— Д-дай полот-тенце, — протянула руку.

Конечно же, Мэл стянул с крючка самую большую махровую простыню. Закутавшись в нее с головой, я вывалилась из душевой кабинки.

— Ты вся дрожишь, — обнял он меня. — Что случилось?

— В-вода х-холодная, — пояснила я, заикаясь.

Мэл согревал до тех пор, пока меня не перестало колотить. Я могла простоять вечность, пригревшись в кольце его рук, и ноги не отвалились бы от усталости.

— Наверное, Севолод заждался. Сидит и ругается.

— Ни разу не слышал, чтобы он бранился, — хмыкнул Мелёшин.

Подняв голову, я встретилась с его глазами. Сейчас поцелует, — мелькнула мысль. А если не сделает этого, то сделаю я. Сглотнула, и горло отозвалось болью. Вот и проявились первые признаки обострения болезни.

Мэл уже потянулся, уже наклонил голову, когда я спросила:

— У вас в душе возможно вымыться?

— То есть? — отвлекся он.

— Меня то ветрилой с ног сдувает, то леденущей водой окатывает.

На лице Мэла расцвела ухмылка и тут же погасла под гневным взглядом. Отодвинув дверцу душевой, он потрогал бьющие сверху струи и покачал головой. Сунул руку и, дотянувшись до панели, повернул краник, не побоявшись, что сверху хлещет ледяная вода, и что рубашка намокла.

— Эвка, ну, ты даешь, — сказал с укоризной и завернул мокрый рукав. — Давай объясню.

Мэл показывал, для чего предназначены разные кнопки и рычажки, а я смотрела на смуглую руку с черными короткими волосками, напрягшимися мышцами и линией выступивших вен, и вспомнила совместное пробуждение. Чтобы скрыть смущение, сказала сварливо:

— Ладно, понятно. Иди, — и начала подталкивать лектора к выходу.

— Ну, уж нет. Подожду здесь, — выдал Мэл.

— Где «здесь»? — изумилась я.

Вместо объяснения он опустил бежевую крышку бежевого унитаза и уселся на нее.

— Неудобно, наверное, — растерялась я. — Ноги затекут.

— Вполне, — заверил Мэл. — Поспеши, а то слышу дядины шаги на лестнице.

Я метнулась в душевую кабину. Второй заход получился удачным: организм понежился под массирующими струями теплой воды вкупе с фруктовым ароматом мыльной пены. При правильном подходе душевая оказалась совершенством инженерной мысли, если учесть, что в голове не отложилось назначение половины кнопок и рычажков. У меня получилось высушить себя и кабинку. Чтобы завернуться, я просунула руку за полотенцем и не обнаружила его на полу — там, где бросила.

— Мэл! Дай, пожалуйста, полотенце!

— Зачем надрываешь горло? Голос совсем сядет, — ответил он неожиданно близко, за дверцей. — Высохла? Буду подавать вещи, а ты одевайся.

Я открыла рот, чтобы поблагодарить, но тут меня осенило, что поначалу в ход пойдет нижнее белье.

— Я сама! — потребовала, но запоздало. В узкой щели показался первый предмет.

— Не сомневался, что носишь с мишками и зайчиками.

Представив ухмылку Мэла, я сказала сердито:

— Вообще-то это горошек.

— Странная форма для горошка.

— Хорошо. Если тебя беспокоит, то это сложные фигуры, и я люблю геометрию, а не лопоухих и мохнатых, — ответила сварливо.

— Похвально, — за дверцей послышался смешок, и рука протянула следующий элемент одежды. — Приятно сознавать, что моя де… что у тебя не кисель в голове.

Я выхватила, ядовито просипев:

— Помнится, кто-то говорил, что у меня всего одна извилина.

— Да, так и сказал: одна, зато прямая и… упругая.

Шутничок выискался. Высунув руку за дверцу, я нетерпеливо пощелкала пальцами:

— Дальше!

Облачившись в привычную одежду, вздохнула с облегчением и показалась на глаза Мэлу. Оглядев меня, он протянул руку:

— Пошли.

За время отсутствия кровать в спальне кто-то застелил, укрыв атласным бежевым покрывалом. У выхода замерли в ожидании сапожки. Мне показалось кощунством утаптывание ковра уличной обувью, но Мэл разгуливал по комнате в ботинках, и я, последовав его примеру, обулась.

— Проголодалась?

Я прислушалась к себе, и в животе слабо буркнуло.

— Не особо. Аппетита нет.

— Будем нагуливать, — сказал Мэл. Повернул ручку двери, и мы отправились на завтрак с заждавшимся Севолодом.