Рис Инари (СИ)

Глава 14 Японская пословица: Не стоит двоим вешаться на одном дереве

Ах, сколько б ни смотрел на вишни лепестки

В горах, покрытых дымкою тумана, —

Не утомится взор!

И ты, как те цветы…

И любоваться я тобою не устану!

Далеко-далеко

Пусть ветер весенний разносит

Аромат лепестков —

Чтоб к цветущей сливе близ дома

Соловей отыскал дорогу!..

Автор Ки-Но Томонори — японский придворный поэт, периода Хэйан. Входит в число «Тридцать шесть бессмертных». Один из составителей антологии «Кокинвакасю» — «Собрание старых и новых песен Японии».

Перевод с японского А. А. Долина

На следующий день нам не удалось сходить в гости просто потому, что погода совершенно точно не располагала к прогулкам. Завывал ветер и шел мокрый снег. Все же зима была в самом разгаре.

Но мы медитировали и несколько раз выскакивали на улицу размяться и сделать некоторые упражнения. Густой снег способствовал магическим тренировкам, так как мои хвосты не слушались, и я стабильно отправляла заклинания совершенно не туда, куда планировала, и мой лисий огонь с шипением гас в глубоких сугробах.

А на следующий день моя книга заклинаний просто взбесилась. Создавалось такое впечатление, что за то время, пока меня не было, она, как Бакэ, отрастила ножки и, наведываясь в некую недоступную мне таинственную библиотеку, только и делала, что воровала листы из магических книг, чтобы теперь выдать мне их все в полном объеме разом. Страницы с новыми заклинаниями, новыми стойками и новыми положениями хвостов сыпались на меня как из рога изобилия. Я не успевала за своим личным «Самомучителем». У Рен была похожая ситуация, но все же у нее было раза в два меньше и заклинаний, и стоек. Да и хвостов у нее было на один меньше.

Мы продолжали и тренировки с шестами, благо палки, заготовленные Шиджем, так и стояли в углу домика. Когда у меня плохо получалась та или иная стойка, или мои хвосты не желали принимать необходимое положение, я начинала дубасить манекены и воображать, что это учитель Кио Сабуро. Реже Шиджеру. Но все же на последнего я была зла особенно. Учитель Сабуро во всей красе всегда демонстрировал свои самые худшие лисьи качества: хитрость, коварство, готовность обмануть и предать в любой момент. Вроде той гнусной лисы из сказки, что приморозила бедного волка хвостом в проруби, а потом делала вид, что у нее мозги вытекли. Вот и Сабуро был эталонной лисой-притворщицей, только он был лис. И мозги у него тоже периодически вытекали! Но не суть…

А Шиджеру вечно помогал и советом, и действием, был такой весь из себя добрый и хороший, поэтому его предательство оказалось особенно болезненным для меня. Вот именно, что — для меня! А Рен вообще не воспринимала это так серьёзно. Для нее ситуация была обычной, и она совершенно не считала поступок Сабуро и Шиджеро предательством. Но для меня Шидж уподобился шакалу Табаки: мелкий, дохлый и шипящий: «Каждый сам за себя!».

Я колотила манекены, учила заклинания и злилась, что мы с Рен опять остались одни. А ведь мне казалось, что у нас только все стало получаться и в плане дружбы, и в плане любви. Но последние события отбросили нас практически к самому началу в этих областях.

«Нет!», — одергивала я себя, делая выпад палкой и ударяя по манекену: «Всё же мы с Рен есть друг у друга, а это немало!».

Из домика мы выбрались только, когда зима стала сдавать свои позиции. И пошли в гости. Но не к краснохвостой Такэ, от которой я не ждала совершенно ничего хорошего, а к меланхоличной обладательнице трех, как и у меня, хвостов Мей, чье имя означало «Танец».

Жилище Мей мы нашли почти сразу, благо описание дороги ко всем интересующим меня домикам я вызнала у Кио перед тем, как отправиться к Юри. Тот объяснил подробно дорогу, и я даже зарисовала схему и ориентиры. Ну должна же была быть хоть какая-то польза от того, что он у нас тогда жил?!

Бакэ остался дома, не выказав ни малейшего желания отправиться с нами. Ему вообще сугробы и снег не очень нравились, и он старался лишний раз на улицу не выходить, предпочитая или распевать на кухне или прятаться у моих ног.

Мей совершенно спокойно отнеслась к нашему с Рен появлению. Она пустила нас в дом и даже угостила чаем. Правда, к чаю больше ничего не предложила, но я посчитала невежливым прийти в гости с пустыми руками и достала из своей Инро сладости, что мы с Рен вчера сами приготовили.

Брови Мей взметнулись от такой невиданной щедрости, но она ничего не сказала, только сделала рукой красивый жест, молчаливо приглашая нас задавать вопросы.

Мы и стали спрашивать, но очень скоро убедились, что Мей или не знает ответов на наши вопросы, или не хочет их нам выдавать. Она понятия не имела, ни как нам найти Учителя Нобу Итиро и встретиться с ним, ни как его заинтересовать нашими скромными персонами. Но, поморщившись, настоятельно не рекомендовала ходить ко дворцу Владыки и караулить его там. Причину не объяснила, просто не советовала.

Я кивнула, и мы продолжили расспросы.

Например, меня очень интересовало следующее испытание. Страшно не хотелось влипнуть в него, не имея даже отдаленного представления, с чем придется иметь дело. Мей снова не проявила ни малейшего удивления.

Она меланхолично пожала плечами о просто ответила:

— Мы сейчас с тремя хвостами и синие, — потом посмотрела на меня и поправилась, — Должны быть синие. Это ты у нас не такая, как все! Но синий цвет — это вода. Следующее испытание связано с водой.

— Мы должны научиться дышать под водой? — пошутила я, но шутку не поняли.

На личике Мей отразилось недоумение, а вот Рен чуть не впала в панику от такого предположения.

— Нет, это испытание на то, как ты умеешь владеть своим телом. Или, проще, — на ловкость.

— Терпение было, теперь ловкость? — спросила я.

— Да, — медленно кивнула головой Мей и продолжила, — Все просто. Домик для испытаний появляется на берегу Озера. Вернее, — одна его половина. А вторая половина домика появляется на другом берегу Озера. Ты входишь в домик, оказываешься у кромки воды и у своих ног в воде видишь круглое и гладкое бревно. Как сама понимаешь, оно скользкое, и устоять на нем крайне сложно. К нему дается шест, — она взяла паузу и выделила голосом, — Длинный шест.

— Для равновесия, и чтобы грести? — уточнила я.

Она снова помолчала и ответила непонятное:

— Для всего, — и быстро продолжила, — Ты должна преодолеть Озеро и доплыть на этом бревне на его другой конец, войти в половинку испытательного домика на том берегу и через появившуюся дверь выйти к арке. Все просто.

— А плыть, нельзя? Держась за бревно? — с надеждой спросила я.

— Нет. Более того, ты должна стоять и балансировать на этом скользком бревне. Если ты дотронешься до воды или упадешь, то сама можешь догадаться, что с тобой будет! Тритоны и Нингё ждут не дождутся тебя. Они заранее выплывают ближе к поверхности, и стоит тебе хотя бы ногу опустить в воду, они имеют полное право ухватить тебя за нее и утащить в глубину.

— Да… — «твою ж дивизию!», — протянула в раздумьях и мысленно доругалась я, а вслух спросила: — Магия?

— Да, ты вполне можешь ею пользоваться. Только не забывай, что на воде она не так сильна, и ее может не хватить на все Озеро. Все же это водное царство, и лисы там не в своей стихии, особенно на середине Озера, где самая глубина. Поэтому на магию полагаться не стоит, — охотно объяснила Мей.

— А у тебя еще и личный враг среди тритонов есть, Аика. Помнишь, как мы того Нингё раздразнили? — с придыханием сказал Рен.

Я хмуро кивнула. Как такое забудешь?!

— Учитель Сабуро обмолвился, что меня недолюбливают в подводном мире Озера, — мрачно ответила я на вопросительный взгляд Мей.

— Тогда тебе не следует торопиться с этим испытанием. И не стоит подходить к Озеру в теплое время года. Сейчас можно, я еще ни разу не слышала о том, чтобы эти испытания были зимой. Большинство тритонов и Нингё спят, когда Озеро замерзает. Так что можешь расслабиться. А вот ближе к весне… — и она многозначительно на меня посмотрела.

Да, понятно и без слов. Я удивительно «удачливо» нахожу себе приключения на все свои хвосты. Я не хочу проходить сейчас новое испытание. И если в первом мы с Рен выкрутились, во втором мне помог Бакэ, и я снова, благодаря колоссальному упорству, сумела выбраться, то тут шансов не будет от слова «совсем». А учитывая, что первые два испытания свалились на меня буквально как гром среди ясного неба, становилось откровенно страшно.

— Мей, а ты сама когда планируешь отрастить себе четвёртый хвост? — спросила я.

— Нет, не скоро. Я почти не приближаюсь к воде, да и из домика выхожу редко. Возможно, лет через десять, — отмахнулась она, — Физические упражнения вообще не моё. Я планирую накопить магии на пределе возможного, чтобы само бревно было лишь вспомогательным средством. Когда придет время, вполне может статься, что мне её и хватит. Я смутно себя представляю балансирующей на скользком, крутящемся, круглом бревне. Да при этом еще и грести нужно? Нет! Мне необходима вся магия, какую я только смогу к тому моменту получить в свое распоряжение, — честно ответила Мей.

«А мне что прикажете делать?», — мысленно взвыла я, но, видимо, что-то отразилось на моем лице, потому что Мей снова повторила:

— Все просто, Аика, не подходи и близко к воде!

— Это я поняла. Будем надеяться, что поможет.

Мы вышли на мороз, и я подставила лицо свежему ветру.

— Скоро весна… — мечтательно протянула я.

Я очень люблю весну. Обновление и новое рождение. А, учитывая все мои перемещения во времени и пространстве, я уже довольно давно весну не видела и очень скучала. Это странно: скучать по времени года, но, как оказалось, когда весны нет, тогда и понимаешь, как сильно она тебе нужна.

— В прошлую весну я почти все время плакала и не выходила из дома. Надеюсь, в этот раз все будет по-другому? — сказала Рен, рассматривая, как я принюхиваюсь к свежему ветерку.

Я, как животное, старалась весну унюхать, поводя носом и ушами.

— Даже и не сомневаюсь! — кивнула я.

— Я тебя и близко к Озеру на подпущу! — вдруг выдала Рен и толкнула меня в сугроб.

Я бы с лёгкостью могла уклониться и не упасть. Все же и реакция, и владение собственным телом у меня были на порядок лучше, чем у Рен, но я не стала этого делать и позволила ей повалить меня в снег.

Я звонко расхохоталась и бросила в Рен пушистым снежком. Она в ответ тоже засмеялась и помчалась к нашему домику. Я выскочила из сугроба и быстро понеслась за ней. Рен легкая и быстрая, она летела и успевала оборачиваться, на бегу посылая в меня заклинания воздуха вместе со снегом. Это были такие вот салочки со снежками. Снежки мы слепить не успевали, но зачерпнуть мокрого весеннего снега, быстро перебирая ногами, все же удавалось.

Так мы и долетели до нашего домика, смеясь и хихикая, пока Рен не застыла статуей и не опустила руки, выронив комок снега. Я подбежала к ней с уже приготовленным в руке лисьим огнем все того же противного розового цвета, но сразу погасила его, как только поняла причину ступора Рен.

Гостю, сидевшему на крылечке у нашего домика, я была откровенно не рада.

— Учитель Шиджеру, — поклонилась Рен.

От меня такого поклона и приветствия он не дождётся.

— Рен! В дом иди! — припечатала я.

— Аика? — удивленно повернулась ко мне подружка.

— Рен! — сурово повторила я.

И Рен послушалась. Она проворно проскочила мимо сидевшего на крылечке Шиджа, еще раз пробормотав приветствие и спрятав личико за густыми рыжими волосами.

Я же подошла и уселась рядом с ним на крыльцо.

— Ты же мне не поверишь, что я не бросал её? — спокойно отреагировал на такое непочтительное поведение Шидж.

— Нет, не поверю, — покачала я головой.

— Я вернулся. Я не собирался ее оставлять одну. Рен нужно было встряхнуться, прийти в себя. Она должны была выкарабкаться из того болота, в котором тонула. Сама, — повторил он, глядя на меня.

Но я только упорно поджала губы.

— Пойми, Аика, иногда просто невозможно помочь. Но я бы не дал ей умереть. Я вернулся! — горячо сказал он.

— Вернулся, потому что узнал, что я справилась? И больше спасать никого не нужно? — посмотрела я на него.

— Нет! — горячо воскликнул он, — Но она должна была стать сильнее!

— Сильнее? Вчерашняя девочка, которая толком ничего не умеет и не в состоянии что-то понять и принять? Ты ее в это болото и запихнул, и выплыть не помог, и даже руку не протянул. Ты ушел, бросив ей палку в надежде, что сама уцепится и выплывет. Но Рен чудом и только благодаря мне прошла первое испытание. Она по-прежнему розовая внутри, хотя и порыжела снаружи! Девочка была не готова остаться одна. Как ты думаешь, почему розовых лисичек селят вместе? Не приходило это в голову? — начала закипать я.

— Я вернулся не потому, что ты справилась! Я вернулся, чтобы ей помочь!

— И почему я должна тебе верить? Тебе и этому хитрому лису Сабуро? Вы смотались и бросили Рен тут одну голодать и выживать. А теперь ты появляешься и утверждаешь, что просто давал ей время прийти в себя? — скептически спросила я.

— Аика, я понимаю, тебе сложно в это поверить, но я все рассчитал. И ушел именно на такой срок. Рен до этого момента совершенно точно дотянула бы и либо оправилась и приняла мою помощь, либо мне нужно было бы придумывать что-то еще, — все так же убежденно говорил он.

— Да? И что бы ты придумал, если бы пришел несколькими днями раньше и застал бы ее, все так же лежащей в спальне и плачущей в подушку? Позволь, я угадаю? Снова бы ушел? — прошипела я.

— Я не знаю, — вдруг честно ответил он и запустил тонкие пальцы в белые волосы.

Мы помолчали.

— Выхода не было. Сплошной тупик, — протянул он.

— Да. Я точно так же подумала, когда вы двое пытались одолеть ледяную деву Юки-онна. Я так Рен и сказала. Тупик. Возможно, удастся вытащить Кио, но Шидж обречен. А Рен взяла и рванула вперед. Тебя спасать…. А теперь я думаю, что зря! Ты же в тупике очередном был? Ну, вот в нем бы и оставался! — припечатала я.

— А ты изменилась, Аика. Теперь ты жестче, — вдруг как-то устало сказал он.

— Учителя были хорошие, — хмыкнула я на эту двусмысленность, — Шиджеру, ты, кстати, тоже не такой, как прежде. Даже внешние изменился. Повзрослел как-то… — в тон ему ответила я.

— Да, лисы тоже меняются. Все зависит от возраста и пережитых потрясений. Мы не стареем, но меняемся, — кивнул он.

Мы снова молчали, сидя на холодном крыльце. В дом я его не приглашала.

— Аика, я нужен тебе и Рен, — снова попытался он.

— Нет! — холодно возразила я, — Я не прощаю предательства.

— Я ее не предавал! — он вскочил на ноги и заметался туда-сюда перед крыльцом лохматя белую шевелюру.

— А как это называется? Оставить вот так, без помощи, еды и поддержки? И ожидая, что она в любой момент окажется зимой на улице и замерзнет в сугробе? Соскучился по своей Юки-онна? Новую захотел? — зло прошипела я и тоже вскочила с места.

— Да как ты смеешь! — и он попытался меня ударить лисьим огнем.

Удар был не сильный и скорей всего вреда бы мне не причинил, а просто должен был опалить и заставить опомниться. Что-то вроде пощечины, приводящей в чувство при истерике, или стакана воды, выплеснутого в лицо. При этом то, что женщин бить нельзя, ко мне не относилось. Я женщиной не была. Я была бойцом и лисицей и отреагировала соответственно.

Я выставила щит и ударила в ответ. А потом перекувырнулась в воздухе, встала в боевую стойку и распушила все три хвоста.

Что характерно, хвосты встали как влитые, хотя эта стойка у меня до этого момента не выходила. А вот Учитель Шиджеру хвосты не распушал, и сам, видимо, удивился тому, что произошло. Он разглядывал ощетинившуюся меня с любопытством и легким недоумением.

Я знала, что против взрослого девятихвостого лиса у меня не было ни единого шанса, но была твердо убеждена, что пускать его в нашу жизнь я не намерена, и готовилась ему это доказать. Я была уверена, что Шидж не будет меня убивать или калечить, так что я почти ничем и не рисковала.

Так мы и стояли, друг напротив друга, глядя глаза в глаза.

Я не знаю, чем бы это закончилось, если бы на крыльцо не выскочила растрепанная и взъерошенная Рен. Она вылетела и встала между нами, вытянув руки в наши стороны и подняв ладони в останавливающем жесте.

— Шидж! Аика! Что вы творите-то?

Я первая опустила хвосты и расслабилась.

— Хозяйка, — вдруг раздалось у моих ног, — А Бакэ чайник поставил. Может чаю?

— Ты как тут оказался? Уже и за пределами домика быстро передвигаешься? — миролюбиво спросила я у моего боевого тапка и подхватила его на ручки.

— Бакэ молодец! Бакэ через сугроб проскочил на помощь могущественной хозяйке, — сказал он, прижимаясь ко мне.

— Аика? Может и в самом деле чаю? — спросила Рен.

— Да, я замерзла, — кивнула я, поежившись.

— Меня пригласите? — подал голос Шидж.

— Нет!

— Да!

Сказали мы с Рен одновременно.

— Аика! Ты сама сказала, что это такой же мой дом, как и твой! А значит я имею право пригласить Учителя Шиджеру к нам. Или я не хозяйка? — и Рен уперла руки в боки, как торговка семечками на рынке, если бы покупатель попросил насыпать ему семечек в карман, а потом попытался бы сбежать не заплатив.

— Хозяйка, конечно, — подтвердила я.

— Значит, он приглашен! — сурово сказала Рен.

Я ничего не ответила и только молча направилась в дом.

Учитель Шиджеру застыл на пороге, но потом шагнул внутрь. И дом его пустил, чему я была очень рада. Значит Рен и в самом деле хозяйка. Потому как я не подтвердила приглашение. Это, несмотря ни на что, радовало.

А дальше мы пили чай, при этом Рен щебетала, рассказывала про моё испытание и про Бакэ. О том, как мы ходили в гости, обо всем, что успели вычитать из книги заклинаний, и про новые стойки, и еще много про что.

Шидж достал из своей Инро новые блюда, которые принес от людей. Мы охали, ахали и пробовали. Было вкусно. Только я его все равно не простила, но, когда он спросил, может ли прийти завтра на медитацию и тренировку, я молча кивнула под заверения Рен, что мы будем счастливы. На слове «счастливы» я мысленно закатила глаза и вспомнила про дивизию.

На следующий день Шидж и в самом деле пришел рано утром. Мы медитировали, завтракали, а потом тренировались. С ним и в самом деле было легче, и было бы очень глупо отвергать его помощь. Тем более, что он и в самом деле вернулся. Только вот былой легкости и доверия у нас к нему все же не было. Что-то сломалось и у меня, и у Рен. Нет, она все так же с уважением и почтительностью на него смотрела, только от былого восторга не осталось и следа.

Так прошел конец зимы и наступила весна. А вслед за весной пришло и время цветения сакуры*.

Я в прошлой моей жизни мало что знала про сакуру. И уж совершенно точно никогда не видела ее цветение. Все потому, что никакой практической пользы от этого дерева я не видела, поскольку, как правило, это были виды, которые используются в культуре только как декоративные, и они дают мелкие и несъедобные плоды.

У меня же в саду росли прекрасная слива и вишня, которые цвели ничуть не хуже этой самой пресловутой сакуры, но в отличие от нее, еще и вкусные ягоды приносили.

А еще у меня была старая груша. Груша изначально сажалась как плодовая, но привита она была на дичок. Так вот, плодовая часть груши в итоге погибла, и дикая половинка колосилась во всю. Груши на ней были невкусные, твердые и мелкие, но цвела она восхитительно. И росла у меня в саду просто потому, что лень было вырубать…. Ну и потому, что уж больно красиво она по весне цвела.

Так что понять процесс созерцания цветения сакуры я, конечно, могла, но никакого толку в этом процессе не наблюдала.

Но Рен, едва только начался этот волшебный момент, когда лепестки стали раскрываться, потащила меня в лес.

— Да как ты не понимаешь? Нужно сидеть и смотреть, как лепестки раскрываются, как они опадают и кружатся, как мимолётна эта красота, — тарахтела она, таща меня в розовый лес.

— Ну почему мимолетна? — хмурилась я, — Неделю же цветет?

— А если погода испортиться, и пойдет дождик? Он часто бывает весной! То лепестки сразу опадут. А если налетит ветер? Тогда и вовсе будет всего один день, ну, может быть, два дня цветения! — бухтела она.

— Ладно, ладно, — согласилась я, — В конце концов медитировать можно и среди розовых лепестков, не буду спорить, — сказала я примирительно.

Но стоило нам дойти до розовых деревьев, как я не смогла сдержать стон восхищения.

Настолько это было красиво!

*Сакура — собирательное название 11 видов и нескольких сортов деревьев подсемейства Сливовые, зачастую обозначает вишню мелкопильчатую. Многие виды, называемые «сакурой», используются в культуре только как декоративные и дают мелкие и несъедобные плоды. В Японии вишнёвый цвет символизирует облака. Благодаря тому, что множество цветов сакуры часто распускаются разом и метафорически обозначает эфемерность жизни, являясь воплощением эстетического принципа «печального очарования вещей». Мимолётность, чрезвычайная красота и скорая смерть цветов часто сравнивается с человеческой смертностью. Благодаря этому цветок сакуры глубоко символичен в японской культуре, его образ часто используется в японском искусстве, аниме, кинематографе и других областях.