Мир Элайлиона

Глава 35 «Воры!»

Приложив ладонь к лицу, я закрыл глаза, прошептав:

— И что мне с тобой делать…?

Ламия радостно закрыла лицо ладонями и начала бить кончиком змеиного тела по шкуре, помахивая краснеющими ушками.

Молча взяв стоящую неподалёку пластиковую бутылку и баночку, я принял лекарство, задумавшись.

По-хорошему, наши пути, после моего отказа, уже должны были разойтись. Так было бы правильно, но на данный момент я зависим от неё, да и оставлять девочек одних совестно… Кроме того, признаться честно, расставаться с ними не хочется.

Однако нужно серьёзно с ней поговорить. Попросить прекратить… все эти выходки. Сегодня ночью она вообще попыталась ко мне в постель влезть, видимо намереваясь заснуть со мной. А вдруг я ворочался бы во сне?

— Анаэль, — повернулся я к ламии, однако в дверь тут же постучали.

Я и более-менее успокоившаяся Анаэль повернулись к двери.

Ламия прошептала:

— Может Лин?

— Вряд ли…

Лин не стала бы так в открытую показываться на улице, где сейчас ходят и что-то делают аргилэ.

Встав, я подошёл к двери и приоткрыв её.

— Да? — выглянув в щель.

На пороге оказались два аргилэ. И это, кажется… Таури, а второй… его мать?

— Здравствуете, — сказал я больше по привычке, чем намеренно и раскрыл дверь полностью.

Таури, нёсший в руках ящичек, что-то сказал, но я вообще ничего не понял.

— Проходите, — ответил я и отошёл с порога, жестом показывая войти.

Аргилэ зашли в дом, а я подошёл к Анаэль:

— Зачем они пришли? Таури что-то сказал об этом?

— Он сказал, что они пришли перевязать твои раны.

Кивнув, я посмотрел на аргилэ. Всё ещё хромающий Таури достал из ящика две шкуры и сложенными положил на пол, а его мать уселась на одну из них.

— [Яз. Нерейдий] Садись, — сказала она, указав на шкуру напротив.

Примерно поняв сказанное, я сел туда.

— [Яз. Нерейдий] Вытяни руки, — протягивая руки над центром с цветами.

Я повторил за ней.

Вспоминается день, когда я только пришёл в эту деревню. С того момента прошло ведь всего несколько дней…

Аргилэ постепенно начала развязывать бинты, что словно нехотя отлипают от ран. Ощущается прилив свежего воздуха на коже. Постепенно открывается неприятный вид — большие раны, покрывающие предплечья. Всё ещё красные и влажные, неприятные на вид.

Когда мать Таури закончила, я попробовал сжать кулаки, ощутив как нарастающая на раны кожа натягивается. Без этих бинтов кожа словно бы стала беззащитна и очень холодной.

Мать Таури начала наносить на раны те же травы, что и в первый день, а после перевязала их.

— [Яз. Нерейдий] Всё, — сказала она и встала, идя к выходу.

Интересно, откуда аргилэ знают, что нужно делать для обеззараживания ран? Кто-то в прошлом просто приложил к ране траву, заметил, что благодаря ей не лишился её, а после связал это с травой?

Такой же вопрос можно задать обо всём развитии человечества…

Как древние люди додумались об этом, о том-то, о сём-то, о следующем и так далее.

Пока мать Таури уходила, я заметил кое-что странное… Её сын оставался стоять, смотря на оставленное матерью место.

Открыв дверь, мать Таури развернулась профилем к нам, а глаза немного высунулись из глазниц:

— [Яз. Нерейдий] Ты уверен?

Таури развернулся к ней.

— [Яз. Нерейдий] Да, — немного согнувшись, — Прости, но мне это нужно.

Мать лишь промолчала в ответ и ушла закрыв дверь.

Таури уселся напротив меня, на место, где до этого сидела его мать.

— Анвил, — произнёс он моё имя своим жутким голосом.

Я сразу же почувствовал сильный дискомфорт.

Анаэль, видимо что-то понявшая, сразу же подошла ко мне и забралась на колени.

— Я обдумал твоё предложение. Я готов.

Анаэль перевела его слова, на что я сразу ответил:

— Не знаю, насколько грубо спрашивать это, но… Сколько тебе лет, Таури?

Глаза Таури словно бы втянулись в голову, словно… не понимая вопрос?

— Это не грубо. Неожиданно, но не грубо. Мне пятнадцать.

Тут сразу же оживилась Анаэль:

— А! Так я старше! — обрадовавшись.

— Сколько ему?

— Пятнадцать!

… Как я и думал… Он слишком молод… Или?

Тут же в голове всплыл вчерашний разговор с ламией. Сонный, я спрашивал её о местном календаре… кроме «энкора» меня точно ещё что-то удивило….

— Анаэль, сколько дней в году?

— Ммм? Эмм… Точно, пятьсот сорок!

Я не заметил, чтобы в этом мире сутки отличались от земных… Если переводить возраст Таури на земной, то сколько это?

Эмм… как посчитать?

… Нужно из трёхсот шестидесяти пяти вычесть пятьсот сорок… Нет-нет, наоборот! Из пятисот сорока вычесть триста шестьдесят пять… пятнадцать раз, да? Потом… Сложить получившиеся числа пятнадцать раз?

Или… Ммм…

— Анвил? — вывела меня из раздумий ламия, посмотрев на меня.

… А сколько в таком случае Анаэль?

— Да? — ответил я.

— Таури ждёт.

Посмотрев на Таури, увидел, как напряжённо он на меня смотрит.

— А что он сказал?

— Ничего. Мы ждали, пока ты думал.

— Хорошо, — кивнул я, — Таури, я правильно понял, что ты поговорил со своей семьёй об этом? Тебе разрешили?

Услышав перевод от Анаэль, Таури немного пригнулся, сказав:

— Да.

В таком случае, про мои вчерашние опасения можно забыть. Мало того, что Таури, возможно, лишь немного младше меня, так родители ещё и разрешили ему идти.

Улыбнувшись, я сказал:

— Тогда добро пожаловать к нам!

— А как же Лин?

— … Ты о чём? — опустив голову к ламии.

— Вчера ты сказал, что несмотря на то, что называешь меня и Лин товарищами, ты не обсуждал с нами присоединение Таури к группе. Я сказала, что ничего страшного, но ты так и не спросил об этом Лин.

— … Думаю, Лин тоже будет не против…

Получив одобрение от Анаэль, я забыл о Лин… Вчера она обиделась из-за того, что Анаэль уделяет ей мало внимания. А сегодня, вернувшись, она узнает, что мы присоединили к нам нового члена, и тогда точно обидится пуще прежнего.

— Хорошо, — кивнула Анаэль и перевела мои слова Таури.

— Кстати, — вспомнил я, — Раз уж затронули Лин, спроси его, не рассказывал он кому-либо про неё.

Выслушав Анаэль, Таури ответил:

— Нет. Никому я не говорил про Тень дня.

— Тень дня?

— … Так аргилэ называют Добрых духов.

— А как вы называете Злых духов?

— Тень ночи.

Получается, и светлые и тёмные духи имеют по несколько названий?

— А как так получилось, что духи имеют сразу несколько названий?

— Не знаю. Знаю лишь то, что тени дня и ночи это добрые и злые духи у всех остальных рас.

— У всех рас, значит… — призадумался я.

Когда окажусь в городе, обязательно прикуплю книг по местной истории. Забавно, что на земле я особо не интересовался историей, лишь иногда видео смотрел, и то очень быстро всё забывал, а здесь только о ней и думаю.

— А почему не рассказал? Тебя ведь точно спрашивали о том, как мы спаслись.

— [Яз. Нерейдий] Спрашивали. Но тень спрятался и я предположил, что он не хочет, чтобы о нём узнали.

— Таури, — обратилась неожиданно Анаэль, — [Яз. Нерейдий] Лин же девочка.

— … Хорошо. Я запомню, — ответил Таури.

А я смотрел на них, не понимая почему ламия неожиданно перестала переводить:

— Что случилось?

— Он почему-то подумал, что Лин — мальчик.

— … Наверно, ему тяжело определить пол других рас. Видишь, как он отличается от нас?

— Да, но какой девочке понравиться, когда её перепутают с мальчиком?

— … Действительно…

— Если бы Лин услышала, ей стало бы обидно! Ну, я так думаю.

— То есть, ты сделала это, чтобы Лин не услышала, как её путают с мальчиком?

— Конечно!

Я улыбнулся. Не сказать, чтобы меня это сильно растрогало, но такая своеобразная забота Анаэль о Лин определённо вызвала приятные чувства.

— Это хорошо, но в следующий раз постарайся не перебивать разговор.

— … А… Х-хорошо, — кивнув, кажется, немного виновато.

— Ага. Так почему он ничего не рассказал?

— Лин спряталась и он предположил, что она не хочет, чтобы о ней узнали.

— Хорошо. В таком случае, отправляемся, насколько я помню… завтра? Или после завтра? — сказал я, посмотрев на Таури.

— [Яз. Нерейдий] Вряд ли, — ответил Таури, — Придётся уходить раньше.

— [Яз. Нерейдий] Почему? — спросила Анаэль.

— Предполагалось, что «полиция» придёт позже, но они уже почти здесь.

— Полиция? Почему она должна прийти?

— Около месяца назад на деревню напали и мы отправили почтовых птиц в город.

Анаэль перевела их разговор и я спросил:

— Вы, что ли, планируете отправить нас с ними?

— Да. Глава должен был сообщить вам об этом.

— Я подобного не припоминаю… А ты, Анаэль?

Ламия покачала головой.

— Хмм… — задумался я, посмотрев в потолок.

Возможно, он просто не счёл эту информацию важной или Анаэль этого не перевела. Учитывая её состояние на тот момент, неудивительно, что она могла пропустить некоторую информацию мимо ушей.

— А откуда такие точные данные? Почему вы были так уверены, что они придут именно сегодня?

— Они отправляли каждый день письма птицами. До вашего появления, мы думали, что они придут, как и сказал вам глава. Но недавно начали приходить письма, из которых стало понятно, что полицейские сильно ускорились.

— Почему? К чему им так торопиться? Аж, примерно, в два раза…

— Не знаю.

Сильно ускорились по неизвестной причине…

— Хорошо, — вздохнул я, — Значит, возможно, выдвигаемся сегодня?

— Да, возможно.

Я начал думать над ещё каким-нибудь вопросом, посмотрев на Анаэль.

— Я устала уже, — сказала она.

— Ммм… Ещё один вопрос.

— … Хорошо, — вздохнув и опустив голову.

Повернувшись назад к Таури, я спросил:

— А почему на вас нападали?

— Чтобы ограбить. Они убили некоторых наших жителей и разграбили склад. По этой причине мы даём вам так мало еды. По этой же причине мы заставили вас работать. Мы не настолько жадные, чтобы не кормить несколько дней раненых путников. Однако из-за недостатка еды, матушка предложила отправить тебя работать, чтобы ты хотя бы отрабатывал затраченные на тебя остатки. Потом произошёл туман.

… Понятно… Даже совестно стало. Они и так бедствуют, так ещё и нас кормить приходится.

По какой-то причине глаза Таури начали втягиваться и сужаться, а рот растянулся в неком подобии улыбки.

Что улыбка, что злость у них схожи, из-за чего отличить две эмоции сложно. Но учитывая контекст…

— Скорее всего, ты в его одежде.

— … Я не совсем понял.

— … Ты в одежде моего… друга? Нет, точнее, просто соседского ребёнка.

За месяц до прихода Анвила, Анаэль и Лин в деревню.

Тогда была ночь.

В куполообразных домах тихо спали жители деревни под тенью высоких деревьев, чьи формы чуть видны в непроглядной темноте. Луна стеснённо скрывается за густыми ветвями, её лучи редко проникают сквозь густую листву.

Склад стоит в тени, его стены скрыты во мраке. Тёмные фигуры, словно призраки, начинают медленно приближаться к складу. Их контуры теряются в ночной тьме, а шаги звучат едва слышно. Осторожно прокрадываясь, они становятся частью ночного молчания, нарушая его лишь тихим шорохом и загадочными движениями.

Вдруг раздаётся крик: «Воры!»

Как оказалось, это были разбойники, грабители, жаждущие чужого достатка. Один аргилэ заметил их действия и, вместо того чтобы оставаться незамеченным, решил поднять тревогу, крича во всё горло.

Этот поступок обернулся для него же бедой. Грабители, услышав крики, быстро решили проблему, взяв смельчака в заложники. Они не стали терять времени продолжая забирать чужое имущество и, чтобы продемонстрировать серьёзность своих намерений, приложили меч к его голове.

Никто не решался подойти.

«Уж лучше у нас всё заберут, но он останется жив», — так думали все.

Однако, после того как грабители вынесли всё, один из них, удерживающий заложника, решил убить его.

Смысла, кроме собственного наслаждения, у этого действия не было. Скорее, это даже стало спусковым крючком, когда все сразу бросились на них с оружием.

Таури помнит, как это произошло. Грабитель, улыбаясь, заносит меч и, со свистом, рассекающим воздух, лезвие входит в голову жертвы, разрубая её вдоль. Потом, когда со второго удара лезвие разрубило тело надвое, в происходящем возникла пауза, а после паузы — битва.

Таури помнит запах крови.

Он помнит ненависть и отчаяние, звучавшие в голосах всех присутствующих жителей.

Зло. Настоящее зло. Впервые аргилэ пришлось увидеть настолько бессмысленную жестокость, впоследствии подорвавшей их доверие ко всем расам, что живут за пределами Леса.

Ведь грабители были не аргилэ. Они были, как предполагают сами аргилэ, террантропами. Для них чуть ли не все расы за пределами Леса — террантропы.

А после жертвами этого недоверия стали Анвил и Анаэль, пребывание коих сильно не нравится жителям деревни, отнюдь, не только из-за проклятия белой ламии.

— Аргилэ сложно отличать лица у остальных рас друг от друга, — продолжает говорить Таури, — Но я уверен, что хорошо запомнил лицо убийцы. Уши, волосы, цвет глаз и красоту его меча. Я помню звук его голоса и применяемую магию.

Таури оторвал свой сосредоточенный взгляд от пола и посмотрел на нас.

— У меня нет цели непременно найти его. Но если когда-нибудь встречусь, то обязательно узнаю.

— …

Таури рассказал, очевидно, что-то интересное, а я… ничего не понял.

— Анаэль, — повернулся я к ламии, — Что он говорил?

Аргилэ говорил особо не давая Анаэль вставить перевод, из-за чего в какой-то момент она перестала пытаться. Уловила она только что-то про воров.

— Ну, это… — повернулась ко мне Анаэль, — Деревню ограбили, мальчика, одежду которого ты сейчас носишь, убили, а Таури запомнил убийцу. Всё.

— Информативно… Подожди-ка, мою одежду сняли с трупа⁈

— [Яз. Нерейдий] Таури, — повернувшись к Аргилэ, — То есть эту одежду сняли с погибшего мальчика?

Посмотрев на ламию, он сказал:

— Нет.

После Таури объяснил, что отдают нам эту одежду из-за того, что она принадлежала погибшим. И это вовсе не значит, что они обязательно должны были быть одетыми в неё при смерти. Обладатель того, что ношу я — некий смельчак, погибший, когда на деревню напали. А учитывая то, насколько аргилэ высокие и то, что одежда мне вроде как подходит, можно предположить, что прошлый её обладатель был весьма молод. То, что носит Анаэль снято ещё давным-давно, и уже непонятно с кого. Никто не будет одеваться в эту одежду, якобы плохая примета: «Если ты надел одежду принадлежащую трупу, то и сам скоро станешь трупом». И даже несмотря на это, нам не позволили что-либо примерить, потому что «склад пропитается проклятьем белой ламии».

Плюс ко всему выяснилось, что во время тумана некоторых аргилэ духи насильно просто выносили из деревни, где и убивали. На данный момент найдено семь тел, ещё пяти жителей не досчитались.

— А что вы делаете, когда одежды погибших становится слишком много? — спросил я.

— Сжигаем, но делать это можно только в определённый день, — ответил Таури.

Задумавшись, я в очередной раз опустил взгляд в пол и заметил ламию с гневно надутыми щёчками и сведёнными бровями.

— … Что-то случилось?

— Я устала…

— … Хорошо — кивнув.

На этом разговор завершился. Хромающий Таури встал с места, взял принесённые с собой шкуры и ящик, а после ушёл.

— НУ ИГОРЬ! ОЧЕНЬ НУЖНО, ПРОШУ! — кричала Келли за дверью.

«… Это начинает надоедать…» — подумал Игорь и закричал:

— ДА НАХЕРА⁈

— ОНО НУ ОЧЕНЬ ВКУСНОЕ!!! Знаешь, в этом мире даже существует пословица по теме: «Кто празднует день рождения в одиночестве, тот не заслужил друзей»!

Задумавшись, парень встал из-за стола и, подойдя к двери, сказал:

— Чёт я не вкурил, с чего ради «не заслужил друзей»?

— Ну, типа… Если кто-то отмечает свой день рождения один, то это говорит о том, что он не умеет находить общий язык с окружающими и что он даже не пытается поддерживать отношения с близкими. Или что-то подобное.

— Хрень какая-то…

— Наверно.

Подумав немного, парень всё же решил:

— Ладно, — вздохнув, — Собираюсь.

Стоит признать, настолько красивой девушке, как Келли, отказать Игорю оказалось трудно.