Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft

Глава 27. По гоблинской воле

Воздух был ревущим зверем над деревянной палубой дирижабля, и тонкие переборки между каютами едва могли его приглушить. В шуме ветра легко терялись размеренные беседы дворфов между собой, грохот падения деревянной бочки об пол, ругательные тирады гоблинов в составе экипажа. И уж тем более, среди рёва ветра легко затерялись звуки эльфийских шагов, неслышно ступающих по ворсистому ковру. Дверь в каюту была любезно приоткрыта — ровно настолько, чтобы войти без единого скрипа.

Внутри каюты витал странный запах, будоражащий ноздри — будто кто-то пытался бороться сильными благовониями, ладаном и миррой — с запахом гниющего дерева и прогорклого масла, буквально въевшегося в деревянные переборки. Его нельзя было назвать неприятным, но он был достаточно тяжёлым, чтобы ноздри сразу же зачесались.

Я чихнул почти неслышно, но заостренные ушки эльфийки, сидевшей за письменным столом напротив меня, всё равно насторожились. Она замерла, напряжённо прислушиваясь. Длинные уши повернулись, как локаторы, и посмотрели прямо на меня. Впрочем, она всё равно не успевала среагировать…

Мои ладони уже легли ей на глаза. Лиадрин сначала встрепенулась в удивлении, а затем она, будто что-то поняв, расслабленно откинулась в кресле и улыбнулась. Я безмолвствовал, чтобы не дать ей лишнюю подсказку.

— И кто бы это мог быть, хмм? — задумчиво осведомилась эльфийка, неосознанно начав наматывать длинную рубиновую прядь на изящный указательный пальчик. Её чёрные брови нахмурились под моими ладонями, словно в тяжёлых раздумьях.

— Гм, Карадин? — осторожно предположила эльфийка… и хихикнула. Я с вытянувшимся лицом разглядывал её затылок. Ах, так ты вот как?

Я чуточку сгорбился, словно так входил в роль. Мои губы приблизились к её уху, которое тут же тревожно затрепетало от моего дыхания.

— Хе-хе, — и как только мне удалось изобразить мерзкий гоблинский смех Среброкинса настолько натурально? Я и сам диву давался, ведь актёрские способности никогда не были моим коньком. Вероятно, я просто слишком часто слышал поблизости этот неподражаемый звук?

Эльфийка резко замерла, словно пыталась как-то переварить случившееся. Её плечи напряглись. Она подскочила со стула, одновременно оборачиваясь с самым негодующим и гневным лицом, которое я когда-либо видел у женщины в своей жизни. Не позавидовал бы я любому гоблину, будь он сейчас на моём месте. Убила бы.

— Мэвниар!? — ахнула Лиадрин, с выпученными глазами оседая на письменный стол. — Ох, ну!

Она замахала на меня ладошками, силясь прийти в себя. Отчаянно вдыхая и выдывая воздух из вздымающейся груди, спустя какое-то время она свела на мне негодующий взгляд. Эльфийка упёрла руки в боки.

— Так, Мэвниар! Тебе сколько лет, что это за шутки?

— Это ты погоди минуту. Поясни-ка мне, причём здесь Карадин? — я нахмурился и перешёл в шутливое наступление. Она закатила глаза.

— Ревнуешь? — подумав, эльфийка мелодично рассмеялась.

Я усмехнулся, и Лиадрин решила вернуться за письменный стол. Я мельком взглянул на рассыпанные листочки — похоже, девушка пыталась скоротать время до прибытия в Стальгорн с помощью рисования. Я повторил попытку приблизиться к ней незаметно, когда она уселась в кресло, но в этот раз положил ей ладони на плечи, которые неосознанно напряглись.

— Мы же договорились, что ты придёшь сегодня для серьёзного разговора, Мэвниар, — вздохнула эльфийка. Я напомнил себе, что словосочетание «серьёзный разговор» на талассийском обычно понималось буквально. Кель’дореи жили слишком долго, чтобы любовные драмы занимали в их жизни такое же место, как у людей.

— Это самый серьезный разговор, который только можно придумать, — против воли, мой голос прозвучал достаточно хмуро, хотя я продолжил машинально разминать ей плечи. — Твои видения, Лиадрин. Маска шамана должна была явить тебе будущее, но Солнечный колодец до сих пор не отравлен, а эльфы всё ещё не страдают без магии. Выбивается из общего ряда только видение, в котором ты видела меня. Ты ведь наблюдала за мной, когда я выпрыгнул из дирижабля, маленькая шпионка…

Эльфийка встрепенулась, но промолчала. Впрочем, по её голубым глазам я отчётливо понимал — да, видела. Она заметила окутавший меня покров чужой, дикой магии Искривлённой пустоты. Совсем как ореол из её видений, ореол Синего солнца.

— Загвоздка в том, — я искренне вздохнул. — Что ты столкнулась с этим видением ещё в те времена, когда я даже не подозревал о том, что буду способен творить… те вещи, которые я делаю. Выходит, ты видела будущее. Как минимум, одно из видений точно исполнилось. Значит, должны исполниться и другие, как ты думаешь?

Лиадрин ощутимо вздрогнула под моими ладонями, пугливо оглянулась в мою сторону.

— Я тоже об этом думала, — призналась девушка, искательно заглядывая мне в глаза. — Но это же невозможно? Как может кто-то отравить Солнечный колодец?

Я некоторое время молчал, раздумывая над подходящим ответом.

— Если ты спрашиваешь, неибежно ли исполнение твоих видений, то мне тут нечего сказать, Лиадрин. Возможно это будущее, которое можно предотвратить. Но если ты спрашиваешь, возможно ли отравить, или даже уничтожить Солнечный колодец, — я помолчал и вздохнул. — То ответ будет — да, ещё как.

— Но это же будет конец, — задохнулась эльфийка. — Конец для всех нас, Мэвниар, если это случится! Весь наш народ будет страдать…

— Чудовищно страдать, — тихо поправил я её. — Мы расстанемся с бессмертием и станем увядать, тем быстрее, чем чаще мы будем применять магию. Наши дети… те немногие, которым повезёт увидеть свет, будут слабыми и болезненными. Скорее всего, от нас в течение десятилетий останется лишь небольшая горстка сильных магов, которые способны насыщать себя маной из магических предметов и внешних источников.

— В своих видениях я видела эльфа, который пытался вдохнуть кристаллы затвердевшей маны, — тихо призналась Лиадрин, и поёжилась. — Выглядело это жутко.

— Но это то, что, быть может, нас ждёт, — произнёс я. — Всех, кроме меня.

— Ч-ч-что?! — едва не подскочила на месте девушка, которую я застал врасплох. — Почему?

— Ты и сама видела, как я использовал… не ту магию, что рассеяна вокруг нас, Лиадрин. Помнишь же, как она разительно отличалась от всего, что обычно применяют маги?

— Я помню. Эта магия была, как мне показалось, дикой и необузданной. Первобытной, отличающейся от обычной магии точно так же, как дикий зверь отличается от домашнего. Но откуда она взялась, Мэвниар?

— Из-за пределов Азерота, — я признался. — Я вскрываю Завесу и создаю канал, сквозь который на наш мир проливается чуждая ему магия.

— Значит, ты всё-таки, чернокнижник, — понуро опустила голову эльфийка.

— Меня можно назвать и так, хотя никаких признаков того, чтобы я сходил с ума или во мне просыпалась жажда крови, нет, — сказал я. — Но от этой магии я завишу так же, как некогда я зависел от Солнечного колодца.

— Погоди… — встрепенулась Лиадрин, она вскинула подбородок и удивлённо на меня уставилась. — Но ведь это значит, что ты постоянно страдаешь от отсутствия нужной тебе маны! Завеса закрывается, и сколько бы магии не проливалось на тебя ранее, её больше не становится.

— Верно, — я скрипнул зубами. После наших ночных похождений с эльфийкой я вновь открыл канал, и после этого благоденствовал ещё сутки. Казалось бы — вот оно, решение. Но с каждым разом потребность в магии Искривлённой пустоты увеличивалась. Что-то внутри меня менялось, когда впитывало первозданную энергию, существующую со дня сотворения Вселенной. Я всё больше сроднялся с ней, становился её неотъемлемой частью.

Но это же означало, что с каждым днём мне станет всё сложнее существовать в отрыве от материнских энергий. Рано или поздно, но мне придётся вскрывать Завесу, как скальпелем, по несколько раз в день, лишь бы сделать живительный вдох. Подпитка обычной магией быстро перестанет мне помогать. И однажды, я даже не смогу продержаться до следующего раза, когда смогу открыть канал. Итог будет очевиден. Я погибну.

Возможным решением было как-то изменить заклинание канала, как-то адаптировать его? Но постоянный разрыв в Завесе — лакомый кусочек для демонов, ибо это всё равно, что постоянный портал в их миры! Столбовая дорога к вторжению. Быть может, найдётся какой-нибудь третий путь?!

— Мэвниар… — Лиадрин порывисто схватила меня за ладони и взглянула в мои глаза. — Не отчаивайся, пожалуйста! Может быть, мой отец чем-нибудь поможет? Я поговорю с ним, он не будет рубить сплеча, он попробует помочь!

Я вздохнул, разглядывая встревоженное лицо девушки. Час от часу не легче. Даже за половину моих действий с Завесой меня в Кель-Таласе постарались бы немедленно казнить, а она намылилась рассказывать об этом не кому-нибудь, а Верховному жрецу Света. Впрочем, она выглядела совершенно искренней в своём желании мне помочь. Я даже не ожидал от неё такого порыва.

— Мэвниар, — настойчиво продолжила призывать меня девушка. — Посмотри мне в глаза. Ты мне веришь? Моему отцу можно доверять — больше, чем любому другому эльфу на свете.

— Я рад, что ты так доверяешь отцу, — вздохнул я. — Должно быть, он всегда хорошо с тобой обходился.

— Подумай о другом, Мэвниар, — вдруг сказала эльфийка, её голубые глаза совсем близко приблизились к моему лицу. — Если мои видения истинны, то что, если Солнечный колодец правда падёт? Одно моё видение свершилось — им стал ты! — воскликнула она, крепче сжимая мои ладони, а потом упавшим голосом закончила. — Значит, свершится и другое.

— Ты слишком… — я осёкся, хотя мгновением ранее всерьёз собирался её разубеждать. Но кому, как не мне, с моим послезнанием, была точно известна судьба Колодца?

— Слишком серьёзна? — спросила молодая девушка, и покачала головой. — Не думаю. Если Солнечный колодец исчезнет, нашему народу потребуется иной источник магии, чтобы существовать. Что если… ты сможешь нам его подарить? Научить своему навыку, или просто поделиться с нами своей, особенной маной?

— Этому никто не может научиться, кроме меня, — прошептал я, и, повинуясь странному порыву, погладил её рубиновые волосы. — Но магией можно поделиться. Вот только вторым Солнечным колодцем я уже не стану. Боюсь, что меня обожествят, Лиадрин. Будут считать живым богом эльфов, во плоти и крови. Не думаю, что наш народ заслуживает такой судьбы — вручить такую власть над собой единственной личности, — я встряхнулся от этой мысли, разум просто стремился её отторгнуть — настолько чуждой вся эта затея казалась моему естеству. Не говоря уже о том, что я могу вообще до этого не дожить.

Лицо Лиадрин было непроницаемым, и я бы дорого дал, чтобы понять мысли в её голове. Вдруг, она благосклонно мне улыбнулась. Чуть придвинувшись, она заключила меня в объятия.

— Давай просто будем надеяться, что всё хорошо закончится? — с просительной интонацией, обратилась она ко мне и заглянула ко мне в глаза. — Я спрошу папу, ладно?

— Хорошо, — скрепя сердце согласился я, словно спрыгивая с моста. Неосознанным жестом, я осторожно погладил эльфийку по спине, она улыбнулась и обняла меня чуть крепче.

«С НЕАВТОРИЗИРОВАННЫМИ ГОБЛИНАМИ ВХОД ВОСПРЕЩЁН!» — гласила грозная надпись на воротах из кованого железа. Дворф по имени Лидл уже некоторое время почёсывал кустистую русую бороду, раздумывал над её тайной. Что такое «неавторизированный гоблин»? Зачем, и кому в здравом уме могло понадобиться вести «неавторизированного гоблина» на пороховой склад — всё это было ему решительно непонятно. Он и «авторизированного» бы туда не пустил, ни за какие коврижки.

— Что за слово-то такое? — глухо пробормотал он себе под нос, яростно почёсывая подбородок. Несмотря на гулявший в подземелье ветер, который приносил с собой аромат заснеженной хвои, недоумённый вопрос дворфа как-то услышали. Старый мастер Гильдии ремесленников повернулся в его сторону, массивный бронзовый медальон гильдии звякнул о кожаную куртку, украшенную заклёпками. Он сначала нахмурил кустистые седые брови, но затем его губы, потрескавшиеся от ветра, тронула улыбка.

— «Неавторизированные», хех? — издал смешок дворф. — Так это же слово начисто передрали какие-то умники с эльфийского. Переводчики, тудыть их растудыть, не знали простого дворфийского слова «допуск». Моя бы воля, я бы сначала заставил их сдать экзамены на дворфийский, прежде чем давать им что-то переводить! Глядишь, много чего интересного выяснили бы.

— Так, стоп, — опомнился Лидл. — Мы что, действительно можем дать кому-то из гоблинов допуск на наш пороховой склад!?

— Не совсем, — замялся пожилой дворф, воровато оглянувшись. — Честно говоря, никому из них мы допуск туда точно никогда не дадим. Но ты же понимаешь, взять и написать «с гоблинами вход воспрещён» — перед партнёрами неудобно выходит. Вот и приходится выкручиваться.

— Фух, — облегчённо выдохнул молодой двоф, снимая с головы тряпичную шапку, и начиная обмахивать ею себе лицо. — А то я уж, было, представил себе гоблина на пороховой бочке, чуть удар не хватил.

— Меня тоже, — фыркнул ремесленник. — Такой уж они народец. И ведь вроде все понимают, что не стоит прикуривать, сидя на бочке с порохом. Но если дворфы понимают и никуда не лезут, то гоблины, эгхм, сразу же достают сигару и спички. Им как намазано, честное слово.

— Спаси меня камень, — позеленел Лидл. — Может, поставить ещё дополнительные замки на двери?! Так, на всякий случай?

По лицу старого мастера вдруг пробежала тень. Он вздохнул, разглядывая ученика.

— Странностей куда больше, Лидл, чем может показаться на первый взгляд, — обронил он. — Потому что я правда видел гоблина, прикуривающего, сидя на пороховой бочке. Все мыслимые правила техники безопасности он нарушил прямо у меня на глазах. Я думал, что всё к демонам взорвётся! Но чудесным образом, я остался жив. Это была какая-то мистика, после которой начинаешь чуточку лучше понимать гоблинские верования и культуру.

— Ты хочешь сказать, что так они ведут отбор на самого везучего зелёного мерзавца? — вдруг понял молодой дворф, и засмеялся. — Удачи не существует, учитель.

— С точки зрения гоблинов — совсем напротив, — вздохнул ремесленник. — Удача — краеугольный камень их верований. И боюсь, глядя на некоторых из гоблинов, я и сам начинаю видеть в этом зерно истины.

— Не может быть.

— Если гоблин колупается в бомбе и уверенно говорит тебе: «Не бахнет!» — скорее всего, таки, не бахнет, — возразил ремесленник, и задумчиво обронил. — Некоторые из гоблинов годами выполняют работу, на которой и менее безалаберный разумный мог бы погибнуть в считанные недели от несчастного случая. Как тебе, Лидл, гоблин-сапёр, который двадцать лет подряд обезвреживал и ставил мины, мастерил взрывчатку в полевых условиях, и за всё это время — не был даже ни разу контужен? Не остался без глаза. Не потерял ни единого пальца. Участник Второй войны, на минутку.

— Это… простой удачей не объяснить, мастер, — молодой дворф вытянулся лицом.

— А уж те гоблины, которых они называют «магженерами» или «торговыми принцами», — не обращая внимания на удивление ученика, продолжил пожилой двоф. — Они вообще иногда кажутся сверхъестественными существами. Словно их окружает некий ореол удачи, благодаря которому случаются совершенно несуразные, невероятные вещи — всегда к вящей их выгоде. Иногда даже сам гадаешь — твой ли был это поступок, или тебя просто «подхватило» и понесло гоблинской удачей в неведомом направлении?

— Всё возможно, — вздохнул молодой дворф. — Мастер, пойдём уже? Там бурильную машину закончили охлаждать, наверное.

— Сейчас такой рёв поднимется, только держись! — хохотнул ремесленник.

Где-то чуть дальше, под каменными сводами звучали тяжёлые шаги другого дворфа. Подбитые гвоздями подошвы поднимали серую пыль, которая забивалась подгорным жителям в нос, и оседала на окладистых бородах. Дворф вошёл в кабину, обитую материалами, зачарованными на поглощение шума и вибраций. Он с нескрываемым удовлетворением разглядывал пробуренный в горе проход, сквозь который можно было провести пять запряжённых повозок в ряд. Крепкие, мозолистые ладони коснулись рычага.

— Продолжаем бурить! — громогласно объявил он, и потянул рычаг на себя.

Огромный бур взревел, словно взбешённый дракон. Алмазное сверло вгрызлось неподатливый камень, и горы содрогнулись до основания. Во все стороны полетели осколки скал и мельчайшая каменная крошка, что как шрапнель, застучала по стальным бокам исполинской машины.

— Таким ходом, мы до самой долины Лок Модан за полгода пробуримся, — воодушевлённо заявил дворф-чернорабочий, который, не отрываясь от работы, грузил в тележку каменный шлак лопатой. — Можно будет сгонять к бабуле в Талсамар на выходные! Она у меня в деревне живёт.

— Хх-а, — сплюнул другой дворф, пытаясь избавиться от назойливой пыли, забившейся в горло. — Моё слово попомни, парень: тоннель через Талсамар пройдёт, разве что, по пути. Этот тоннель проплатили зелёные коротышки, и даже бурильную машину это они нам дали. Грят, будут строить в долине Лок Модан огромный город. Уже и землю в аренду взяли, аж на целых сто лет вперёд!

— Да ну!? — не поверил дворф.

— А то, — подтвердил хмурый рабочий. — Магни Бронзобород, демона лысого, совсем не понимает, чего подписывает. Сейчас же сюда слетятся полчища гоблинов! Ладно, что они в Лордероне все леса подчистую срубают, до людей мне, как бы, дела особого нет. Но озеро Лок они нам засрут, как пить дать!

— Мда, — пробурчал другой дворф. — Так чего же Магни им всё позволяет!?

— Дык, они же, как его… занесли деньжат кому надо — в ремесленных, торговых Гильдиях всяких. Те и рады стараться, обивают теперь королю пороги — ну а Магни Бронзобороду своим подданным отказывать, как бы, и не с руки выходит, — развёл ладонями дворф. — Такие дела.

— Дела, — согласился молодой дворф.

— Ты не подумай, я не против гоблинов, как таковых, — забухтел его собеседник. — Но раз собрались жить на нашей земле, то никакого самоуправства! Пусть принимают подданство Стальгорна, изучают обычаи дворфов и наш язык! Глядишь, во втором поколении они и станут, как мы, приличными… эгм… — он запнулся, вдруг задумавшись над своими словами.

— Дворфами? — молодой рабочий продолжил за него, и захохотал. — Ещё скажи, они кожей побелеют под нашим солнцем, ха-ха-ха, и бороды окладистые отрастят. Ёлки зелёные, ну ты и рассмешил.

— Достаточно и того, что с нами уже гномы живут, — заворчал другой дворф. — Такие же сумасшедшие. Подорвали магическими экспериментами себе город, так Магни их приютил. Теперь гоблины ещё подъехали, ну, е… твою драконскую мать. Было же нормальное подгорное королевство на моей памяти! Теперь, куда не плюнь, патруль на вертокрылах — летить, значит, гудить. Какой-то зелёный гад справляет нужду с дирижабля тебе за шиворот. Говорят, скоро вообще боевые топоры на огнестрел заменят. Ещё совсем недавно такого не было!

— Бардак! — согласились с ним остальные.

— Во имя Света, дорогая гостья… вы — самый изысканный и яркий цветок, который когда-либо посещал наш Стальгорн, — Магни Бронзобород уже полминуты лобызал робко протянутую ручку эльфийки и смотрел на неё, как король дворфов — на знатную заложницу из Кель-Таласа. — Вы знаете, я ведь встречался с вашим благородным отцом, мудрым Ванделлором. Никогда не думал, что однажды мне выпадет честь принимать у себя его прекрасную дочь. Для вас уже приготовлены покои в моём дворце.

— Спасибо, Ваше Величество, за ваше подлинно королевское радушие, и комплименты. Я буду любой ценой стараться не злоупотребить вашим гостеприимством, — лицо Лиадрин выражало улыбку, но в голубых глазах то и дело мелькала озадаченность, приятное удивление, в некотором роде. Настолько гостеприимный приём застал её врасплох. Похоже, до сих пор никто не оказывал подобных почестей лично ей.

Оно и неудивительно, впрочем, ведь дочь Верховного жреца — не должность. Хотя последнее ничуть не мешало Магни обрабатывать эльфийку королевской харизмой.

— Пустое, — возмутился дворф, взлохматив аккуратно подстриженную, красную бороду. — Ваше присутствие, прекрасная Лиадрин, и само по себе награда. Оставайтесь с нами, сколько пожелаете. Что до связи с вашими родными в Кель-Таласе, то без вестей они не останутся. Мы немедленно сообщим о вашем прибытии по своим каналам. Посольства вашего королевства у нас, к сожалению, нет, но есть магические способы общения, спасибо нашим братьям, учёным гномам.

— Я буду вам очень признательна, Ваше Величество, — произнесла молодая эльфийка, поклонившись собеседнику. — Боюсь, мои родные уже сбились в поисках. Если бы не ваш придворный маг, Мэвниар… — она вдруг ахнула, и коснулась правой рукой сердца. — Меня съели бы тролли!

Я почувствовал, как лезут у меня глаза на лоб, острые уши непроизвольно стают торчком, а челюсть пытается покинуть законное место. Лишь опыт службы в церемониальном полку позволил сохранить каменное выражение лица, когда эльфийка вдруг, ни с того, ни с сего, начала во всеуслышание сочинять про меня легенду, достойную придворного трубадура. Тут было всё — и мой водяной элементаль, вырывающий Лиадрин из рук троллей, и битва с целым полчищем врагов над её беззащитным телом, и долгая схватка со свирепым шаманом, по итогам которой от крепости(!) супостата осталось лишь пепелище.

— Неслыханно! — глаза короля Магни от удивления едва не выпали из орбит, он с вытянувшимся лицом покосился на стоящего неподалёку Карадина, и показал ему тяжёлый кулак. Тот выглядел не менее потрясённым, ведь он наверняка уже успел доложить королю совсем иную историю…

«Если рыжая и остроухая интриганка собралась в таком же духе рассказывать своему отцу про меня, то он должен быть мне просто по гроб жизни обязан» — промелькнула в моей голове ма-а-аленькая, подленькая мыслишка. Но, во имя Света… какого чёрта!? Как она только додумалась до такого финта!? Почему не предупредила меня!?

Король Стальгорна вдруг хитро блеснул глазами и усмехнулся.

— А наш Мэвниар-то, оказывается — герой, каких поискать, — заметил он меня, и пригласительно махнул лапищей, с широкой ухмылкой на лице. Как на эшафот, я направился к Магни Бронзобороду. Взгляды просвещённых были полны недоумения, взгляды всех прочих — искреннего восхищения моей неслыханной доблестью.

К тому времени, как я подошёл, эльфийка, кажется, и сама поверила в собственную историю. Глаза её блестели благодарными слезами, когда она смотрела на меня. Она попеременно бледнела, краснела, а потом вдруг осеклась и запнулась, по видимости, потеряв дар к осмысленной речи. Заметив это, король Магни раскашлялся и не нашёл ничего лучше, кроме как пожать мне руку своей медвежьей хваткой подгорного дворфа. Раздались бурные продолжительные аплодисменты.

Громче всех хлопал Среброкинс. Собственно, гоблин первым и начал остервенело лупить одной зелёной лапой о другую, сработав за десятерых преданных почитателей, и показав пример всем остальным — сначала своим гоблинам-подчинённым, а затем и другим. На его лице была совершенно искренняя ухмылка отпетого мошенника, восторженного чужим искусством вешать другим лапшу на уши. Я был готов провалиться со стыда под землю, даром, что и так уже там находился. А ведь мы только успели ступить с дирижабля на гостеприимно расстеленный красный коврик. Страшно себе представить, что начнётся дальше…

Званый ужин, к счастью, планировали только вечером. Усталым путешественникам давали время начисто вымыться, переодеться и приготовиться, благодаря чему возможность припереть эльфийку к стенке — в буквальном смысле этого слова, представилась мне достаточно скоро.

Мы находились на широкой подземной аллее, ведущей во дворец короля Магни. Улицы подгорной столицы были вымощены разноцветными камнями, складывающимися в неуловимый абстрактный узор. По сторонам стояли высокие колонны, на вершине каждой из которых сверкал магическим светом дорожный фонарь. Источаемый ими свет был столь ярок, что можно было забыть о том, что мы находимся под землёй. Даже клумбы и деревья здесь были — мраморные и железные, созданные умелыми руками дворфов-кузнецов и скульпторов.

Я положил эльфийке ладони на плечи, и проникновенно заглянул ей в глаза. Я не произнёс пока не единого слова осуждения, но выражение лица было у меня достаточно выразительным, чтобы собеседница легко догадалась о моих будущих вопросах…

Лиадрин замерла под моим напором, и несколько растерянно на меня уставилась. Я вдруг заметил, насколько бледным было её загорелое лицо, и вздохнул. Когда девушка первой открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла вымолвить и слова, я уже смирился с тем, что с ответами придётся немного подождать. Её трясло от пережитого, мелкой дрожью — видимо, для неё сочинить историю своего чудесного спасения моими руками, а потом вывалить её на уши подгорного короля тоже было непросто.

Вдруг я краем глаза заметил вывеску одной из лавок на улице, и неожиданно потянул Лиадрин за собой.

— Нам нужно срочно туда! — сказал я ей. Непонимающая эльфийка удивлённо вскинула брови, и принялась за мной семенить. Я буквально ворвался внутрь помещения, сильно толкнув впереди себя тяжёлые дубовые двери. Мои глаза тут же нашарили искомый предмет, помещённый в хрустальную витрину высотой в человеческий рост…

— Мэвниар, коллега-зачарователь, какими судьбами!? — хозяин лавки, дворф по имени Адрак подскочил на месте и двинулся мне наперерез, уже разомнув руки для медвежьих объятий. Я машинально сделал несколько размашистых шагов, почти добрался до вожделенного артефакта, и тут меня настигли.

— Ах-ха-ха, дружище! Вернулся!? — крепкие дворфийские лапы сомкнулись вокруг моего туловища, плотно прижали куртку к коже так, что рёбра слабо хрустнули, и едва не подняли меня над землёй. Густые русые усы зашевелились, как мех какого-то медведя, когда дюжий хозяин лавки осклабился мне, как одному из лучших зачарователей, которых он знал…

Аллея перед дворцом короля Магни Бронзоборода была истинным магнитом для торговцев всех видов. Здесь важно прогуливались самые знатные представители всех народов и рас Азерота, богатейшие торговцы и аристократы. Если бы король это допустил, все подъезды к дворцу перегородили бы продавцы всяческого товара — и поэтому держать лавку на этой улице было дозволено немногим избранным.

В лавке придворного зачарователя можно было найти всё. Ну, или почти всё — по заоблачным ценам, которые кусались, подобно гигантской черепахе, панцирь одной из которых пустили на дверное полотно во дворце в зал совещаний. Даже мне случалось работать по некоторым особенным, редким заказам на экзотические зачарования предметов. Изюминкой, повторюсь, этого места была возможность найти здесь всё — включая переговорный артефакт высшей пробы.

— В Храме Луносвета тоже есть такое зеркало, — обронила Лиадрин, разглядывая ростовое зеркало в роскошной серебряной оправе, закрытое витриной от чужих рук. Сейчас оно не показывало ничего, кроме сгустившегося где-то внутри него тумана, сквозь который проглядывали какие-то очертания. Внутри него водили хоровод причудливые тени. — Но оно моему отцу не принадлежит. Его поставили в Храме для получения срочных сообщений из дворца или откуда-нибудь из других важных мест.

— Нет у твоего отца — будет у тебя, — пробормотал я, покосившись на вложенный в бронзовую рамку ценник. Приобретение должно было вгрызться в собранные у гоблинов трофеи, как изголодавшийся лесной волк в тушу пойманного оленя. Но я считал это разумной инвестицией и платой за срочность. Один чёрт, на экспедиции в Калимдор теперь можно будет сэкономить, если до неё я не доживу.

Всё поняв по моему лицу, Адрак-зачарователь оступил назад и задумчиво приподнял бровь. Я вынул из-за пазухи чековую книжку, написал нужную сумму и расписался магическим способом. Хоть чему-то я научился у дворфов — например, раскидать деньги поровну между сейфом и банковской ячейкой. С помощью последней, золотые монеты хотя бы в Стальгорне не пригибали меня больше своим весом к земле, и не тянули карман так, чтобы я потом его штопал.

— Адрак, будь добр, доставь Зеркало вот этой прекрасной эльфийке. Её зовут Лиадрин, и король Магни обещал вскоре предоставить ей покои в своём дворце.

— Я присутствовал на встрече, Мэвниар, сегодня же доставлю Зеркало госпоже Лиадрин, — Адрак почтительно поклонился нам, и улыбнулся. — Поздравляю с роскошным, подлинно королевским подарком для твоей дамы сердца. Хотя о чём я говорю, гм. Магни-то в своё время для жены зажмотился! Сказал, мол, «так и так, идти потом придётся», ах-ха-ха.

Красноволосая эльфийка, до того стоявшая соляным столбом, вдруг положила ладони на мои плечи и повернула меня к себе. Стремительно скользнув вперёд, она прильнула ко мне, её мягкие губы коснулись уголков моих губ. Она притянула меня к себе ещё ближе.

— Сразу вспоминается, как я сам свою старушку первый раз встретил, — дворф Адрак машинально стёр волосатой лапой непрошенные слёзы, выступившие на глазах, деликатно отвернулся и отступил назад. Взгляд его вдруг наткнулся на каменную лестницу на второй этаж, и заметался по сторонам. Монументальная дворфийка стояла на лестнице, уперев руки в боки, и пристально разглядывала Адрака.

Ложь, что женщины дворфов некрасивы и похожи на пивные бочки. Ещё большая ложь — утверждать, будто они усаты и бородаты, или имеют ровно на одно яичко меньше, чем у мужчин, но таких шутников уже основательно проредили секирами. Дворфийки молоды и прекрасны лицом, зачастую до самых преклонных лет. Но что верно: если сложение симпатичной женщины другого народа можно сравнить с перевёрнутым бокалом, то дворфийки больше походили сложением на песочные часы.

— Это ты кого старушкой обозвал, а!? — потребовала ответа женщина и начала спускаться по ступенькам. Она засучила рукава и расправила широкие плечи. Дюжий дворф Адрак на всякий случай встал так, чтобы между ним и благоверной оказался широкий стол.

Круговерть пустоты

— Ты вздрогнул, Рамгаррот, — проницательно заметил Зарелзар. Натрезим стоял за спиной сородича, исподволь за ним наблюдая. Подумав, он сочувственно произнёс. — Понимаю… ты всё ещё переживаешь, как тебя обвели вокруг пальца хитроумные гоблины?

— Молчи, — бросил Рамгаррот. Демон даже не шелохнулся в ответ на насмешку. Глаза его были закрыты, по мертвенно-бледному лицу скользнула тень. Могучие ладони с хрустом сомкнулись в кулак.

Спустя несколько ударов сердца, он нарушил звенящую тишину.

— Проявила себя одна из немногих моих зацепок, уцелевших в Стальгорне, — обронил Рамгаррот. — Дорогие переговорные артефакты особенно полезны, поскольку ими воспользуются либо сильные мира сего, либо через них будут передавать секреты особой важности.

— Нам мало просто подслушивать, — помолчав, заметил Зарелзар. — Если ты хочешь большего, тебе придётся подключить всё своё красноречие, брат.

— Одного красноречия мало, — бледные губы натрезима искривились в насмешливой улыбке. — Это наше искусство — чтение чужих мыслей, вложение нужных нам. Незримое влияние, чтобы исподволь достичь наших целей, оставаясь неузнанными. А затем…

— Это именно то, для чего лорд Архимонд отправил нас на Азерот, — в голосе Зарелзара звучало одобрение, откровенное довольство. — Я буду желать тебе успеха.