Катастрофа или гибель Атлантиды

Эпилог

Медленно подкатив к бордюру, Сандра остановила свой “Бьюик”. По привычке безжалостно, впритык. Подумала: — “Зря колеса порчу”, чуть-чуть дала назад. После этого, выключив мотор, вылезла из машины. Дверь, небрежно отброшенная, захлопнулась. “И дверь от такого стука, наверно, портится”.

В лицо плеснуло ветром. Сразу же пахнуло свежестью и морем.

— Странно, — подумала Сандра: — Там казалось, Сан-Франциско, нечто вроде Бразилии: жара, солнце, и все ходят в белых штанах… Впрочем, мало ли что нам казалось там.

Она усмехнулась своим мыслям: это был первый солнечный день. За целое лето.

— Как странно, как наивно! — почему-то с умилением подумала Сандра.

Залив Золотых ворот чуть слышно плескался где-то далеко внизу, со своими белыми гребнями волн и белыми же парусами яхт. Направо уходила вытянутая стрела моста. А слева, открыто, ясно, обозревался освещенный солнечным закатом белый нарядный город.

Сандра прошла несколько шагов, а потом устроилась на бордюре так, чтобы все было видно. Села, уткнувшись головой в колени.

Быть бы ей русской поэтессой Александрой Гродман или обыкновенной еврейской женщиной, с таким же библейским, как и ее глаза, именем Сара, но нет…

“Бесподобная Сандра, гадалка и советчица, поможет вам решить любую проблему. Если вам одиноко, если застопорилась ваша карьера, если хотите увеличить доход, найти спутника жизни — все ваши несчастья позади: стоит только позвонить по этому номеру…”

Еще бы научиться безболезненно решать проблемы своей отчужденности… Своего одиночества… Своего безденежья…

Сандра усмехнулась: — Стоит только позвонить.

Она представила себе: вот она входит в телефон-автомат через дорогу от дома, в котором сняла жилье, набирает номер своего телефона… В пустой квартире раздается звонок, другой, третий… Каждый гудок в трубке обозначает звонок в квартире. А после гудков раздается щелчок. И тотчас же вслед за тем, ее собственный вежливый голос на чужом языке: — Я не могу сейчас ответить, но ваш звонок очень важен для меня. Оставьте свое имя, номер телефона, и я позвоню вам в ответ при первой же возможности.

— Приветик, подруга, — скажет она после сигнала. — Я хочу оставить позади все свои несчастья, одиночество и безденежье. Желаю увеличить доход, найти спутника жизни и умотать в Бразилию.

Она остановится, чтобы немного послушать легкое шуршание записывающего устройства.

— Я и есть ты. Я живу в Атлантиде… Далеко. Глубоко. Туда не дотянешься ответным телефонным звонком, не дозвониться тебе туда, глупая бесподобная Сандра. Новоиспеченная гадалка. Никому не нужная советчица.

И положит трубку.

— Почему, собственно, в Бразилию? А туда, где все в белых штанах… Это уж, как заведено, никуда от этого не денешься… В Рио… Мечта нескольких поколений: чтоб все в белых штанах… Хрустальная мечта… — Сандра опять усмехнулась.

А потом, когда вернется домой, она увидит, что глазок гаснет и вспыхивает, вспыхивает и гаснет, говоря тем самым, что есть запись. А вдруг кто-нибудь еще… Ведь может же когда-то оказаться, что записался кто-нибудь еще, и это не продавец пылесосов и энциклопедий, и не сексуальный маньяк…

Она честно прослушает все, что наговорила в трубку, услышит в заключение три звонка подряд. То есть, конец, больше сигналов нет. Автоматически нащупав средним пальцем, нажмет крайнюю левую кнопку, и все, что записалось, сотрется. Устройство должно быть всегда подготовленным для новых сигналов… Чтобы на ленте вместилось бесконечное количество новых сигналов…

Резко поднявшись, Сара подошла чуть ли не к самому краю обрыва. Где-то далеко, в размытой перспективе, море и небо сливались в единое целое, и уже невозможно было понять, где волны, а где облака…

Белые линии меняли направления, а с ними изменялись и очертания рисунков. Чаще всего в этих смутных скоплениях линий просматривались глаза: лучистые — Прекрасной Девы Касс, темно-синие — нимфы Эвридики, черные — царевны Кассандры, зеленые — русалки Леги. И строгие глаза Уэшеми, и круглые — Лона, и беспощадные — инквизиторов.

Там бессильно рушились громады зданий погибающей страны Посейдонии.

Там полыхала падшая и разграбленная Троя.

Там поэт Лон Апол избивал в кровь поэта Уэшеми, а Бог Аполлон с надеждой просил о любви земную девушку Кассандру.

Там медленно уходил под бешеные черные волны Атлантики прекрасный, сказочный, волшебный город Посейдонис, а где-то в необозримых далях уже поднимались новый Олимп и новый Парнас.

Где-то там же брел из города в город слепой певец, чтобы петь на площадях и базарах свои поэмы и баллады.

Под яростные крики толпы сверкающими на солнце короткими мечами убивали друг друга гладиаторы…

Сникая, умирал на кресте странный зеленоглазый иудей…

Неслись в своих доспехах на восток крестоносцы…

Корчилось, догорая, тело еврейской женщины, ведьмы Сары…

— А все равно, и здесь, и там есть любовь, и есть радость, и есть счастье, — думала Сандра. — Ведь был же когда-то в истории последний крест, и последний поход, и последний костер… Значит, все плохое когда-нибудь будет последним. Зато поэзия была и будет всегда. И всегда, слепой ли, зрячий ли, но будет, будет брести из города в город, из века в век певец со своей кифарой… Со своим банджо… Со своей гитарой… И песни расскажут слушателям о дальних местах, о далеких временах, о давно ушедших людях и странах… О жизни и смерти… О творчестве и бессмертии… И, конечно же, о самом главном, о чем и должны быть песни: о непонятной, тоскливой награде, чудной муке под названием любовь.

Сандра глубоко вздохнула и опять посмотрела на красивый город Сан-Франциско. Солнце все еще освещало его белые неровные здания… Ни о чем плохом думать не хотелось…

И не хотелось верить нависшему над городом предсказанию о том, что предстоит этому городу разделить скорбную участь континента, давно забытого, возможно, и не существовавшего никогда, а только придуманного романтиками. Континента с протяжным и звучным именем Атлантида.

Сан-Франциско

1992–1995