У меня аж в глазах полыхнуло. Кажется, я поняла значения строчки «и мальчики кровавые в глазах».
— Что? Что случилось? — вцепилась я в плечи Анжелики, даже не замечая, что трясу её.
— Р-ричард…– разрыдалась она.
Пару минут я не могла у неё допроситься, что случилось, она лишь рыдала. Наконец, Анжелика справилась с собой и пролепетала:
— Ричард упал и сломал ногу.
— Он жив?
— Ж-жив…
— Ну слава богу! — меня аж отпускать начало, но я взяла себя в руки и строго велела, — рассказывай теперь подробно!
— Да они на перилах с лестницы съезжали, и он как-то случайно упал и вот… — Анжелика опять приготовилась зареветь. — Там кость наружу… ы-ы-ы-ы…
— Да погоди ты хлюпать носом! — нахмурилась я, — его в больницу давно отвезли?
Анжелика кивнула, всхлипнув.
— Отец знает?
— Он это… — она опять разрыдалась.
— Что «это»? — я уже начала терять терпение. — А с ним что не так?
— Он с этой курицей…
— С какой курицей?
— С Аллой этой своей, — скривилась Анжелика, — с утра уже пьяные. Что ему говорить?
— Понятно, — вздохнула я.
Мои планы рушились прямо на глазах.
— Ладно, идём в больницу.
Анжелика посветлела лицом и ухватила меня за руку.
Пока шли, я обратила внимание, что одета она как-то странновато: какой-то жутковатый на вид растянутый свитер прямо на голое тело, без рубашки под низ, юбка в пятнах.
— Анжелика, — чуть задыхаясь от быстрой ходьбы спросила я, — а ты что, в таком виде ходишь в школу?
— Да.
— А учителя ничего не говорят?
— Ругаются…
— Но ты считаешь, что именно так красиво, да?
— Нет.
— Тогда что? Подростковый бунт? Неформальная тусовка?
— Да нет же!
— Мне из тебя каждое слово вытягивать? Объясни!
— Мне надеть нечего, — выдохнула Анжелика и покраснела.
— В каком смысле нечего? — я так удивилась, что аж остановилась посреди тротуара и на меня начали натыкаться прохожие, но я не замечала, глядя на девочку, — У тебя полный шкаф барахла. Я сама видела.
— Всё грязное, — уши Анжелики предательски заалели.
— А постирать нельзя?
— Машинка стиральная давно сломалась, а руками у меня отстирывать не получается. Я пробовала. Оно каким-то серым становится.
— Ясно, — вздохнула я и, не удержавшись, спросила, — вы хоть постельное бельё меняете?
Судя по тому, как засопела Анжелика, порадовать меня ей было нечем.
Ладно, разборка откладывается на следующий раз — мы как раз дошли до больницы.
Я потянула на себя тяжелую дверь и тут же посторонилась, пропуская тщедушного мужичка на костылях и суетливо топавшую за ним старушку с двумя сумками.
Мы с Анжеликой зашли в приемный покой. Пахнуло смесью знакомых тревожных запахов, присущих только больницам: хлоркой, каким-то ещё антисептиком, сладким чаем, витаминками «Ревит» и чуть подгорелой пшённой кашей.
— Извините, — обратилась я к дежурной, — тут мальчика сегодня привезли с переломом — Ричард Петрович Скороход, 1980 года рождения.
— Сейчас гляну, — дежурная равнодушно перелистнула страницу, — да, поступил. Травматологическое отделение.
— Спасибо, — поблагодарила я и мы с Анжеликой торопливо устремились наверх по лестнице, не дожидаясь лифта, который уже оккупировала ворчливо-тревожная толпа старушек.
— Здравствуйте! — с шумом дыша, обратилась я к дежурной медсестре, — Ричард Петрович Скороход в какой палате?
— Скороход? — женщина заглянула в тетрадку, а потом строго ответила, — а вы ему кто?
— Приемная мать, — сказала я и торопливо добавила, — могу паспорт показать.
— Не надо паспорт, — покачала головой медсестра, — живой ваш Ричард. У него множественный открытый перелом. Сейчас ему сложили ногу, и он спит. Приходите завтра. Лучше после одиннадцати.
— Хорошо, — кивнула я.
— И вот список того, что надо докупить, — протянула мне длиннющую бумажку медсестра. — Да, приходите, мы подготовим на завтра счет на оплату лечения.
— А что, лечение уже платное? — вырвалось у меня, но было поздно.
— Женщина! — поджала губы медсестра, — мы не получаем вообще никаких лекарств и оборудования! И так на вашего мальчика из запасов потратили.
— Хорошо, хорошо, — торопливо сказала я, не желая бесить медсестру, — я всё принесу.
Мы вышли с Анжеликой из здания больницы, и я задумалась: срочно нужны деньги!
Чёрт, как же всё не вовремя! Я уже всё спланировала и практически полюбила новый вариант жизни — жить на селе. А из-за глупой случайности всё полетело к чёрту. Ибо что-то я сильно сомневаюсь, что Скороход бросит бухать и станет бегать к Ричарду в больницу с бульончиками и свежевыжатыми соками.
Я развернула листок. Список впечатлял и одновременно удручал. Там было всё — начиная от одноразовых шприцов, ваты, спирта, и заканчивая какими-то мудрёными лекарствами и капельницами.
Эх, я представляю, во сколько мне всё это обойдётся. И плюс на лечение. И плюс на взятки медперсоналу. А у меня есть немного денег от Любаши, да и то на весь этот список их не хватит.
И, главное, а что делать потом? Даже если я сейчас ограблю банк или лично Мавроди (хотя что-то пока об МММ не слышно), и оплачу это всё, то возникает вторая проблема — когда Ричарда выпишут из больницы, ему же уход нужен. А я сомневаюсь, что бывший Любаши и его новая сожительница бросят бухать и займутся реабилитацией мальчика.
И вот что делать?
Забрать к себе? А куда? Я из общаги, считай, практически ушла. Да и жить ему там будет некомфортно, начиная от того, что в туалет на одной ноге в конец коридора попробуй ещё доковыляй, или, тем более, в душ. А ещё там шумно, нет телевизора и из окон дует.
И вот куда его? Домой? Но там Алла плотно оккупировала квартиру, и вряд ли она допустит на уже почти своей территории ещё одну женщину. Тем более бывшую.
Бывшую!
Я резко остановилась и хлопнула себя по голове ладонью. Совсем забыла! Развод! Мне же нужно идти в ЗАГС и подавать заявление. Но я замотаюсь и не найду деньги на лекарства для Ричарда.
И вот что делать? Что⁈
— Тёть Люба? — встревоженно спросила Анжелика, видя мои метания.
— Я не знаю, что делать, — честно сказала я и тяжко вздохнула. — Я должна была завтра уже уехать в деревню к деду Васе. Вон даже скумбрию купила ему. С работы уволилась, жильё в общежитии должна отдать, без работы я не имею права там проживать. А из-за Ричарда я даже не знаю, что делать… и денег на лекарства столько у меня нету.
— Как это что делать? — сказала Анжелика, — деньги пусть даст отец.
— Думаешь даст? — засомневалась я.
— Он же его отец! — убежденно сказала Анжелика.
Я оптимизма девочки не разделяла:
— Алла этого не допустит.
— Вместе будем просить, — тихо, но уверенно сказала Анжелика.
— А потом? Где ему жить? Ему же уход специальный нужен.
— У нас и будет жить! Убеждённо сказала Анжелика.
— Алла меня не допустит, — покачала головой я.
— А мы её выгоним, — решительно промолвила Анжелика.
— Эх, девочка, ты не понимаешь, — невесело усмехнулась я, — скорее ваш отец выгонит вас с Ричардом, чем свою содержанку.
— Мы можем все уехать в деревню, — задумалась Анжелика.
— Можем, — кивнула я, — но тебе нужно хорошо закончить девятый класс и поступать в училище. Да и у Ричарда уроки никто не отменял.
— Мы пойдём к тебе в общагу тогда, — предложила Анжелика.
— Я же говорю, мне нужно отдать комнату, потому что с работы я ушла. А это ведомственное жильё.
— Значит, надо выгонять Аллу, — сказала Анжелика, — и мириться тебе с отцом. И будем жить все вместе.
— Нет, с твоим отцом у нас всё закончилось, — не согласилась я, — осталось оформить это официальным путём и всё.
— А мы? — подняла на меня испуганные глаза Анжелика. — Как же мы?
— Вы останетесь с отцом.
— Но я не хочу с отцом! И Ричард тоже! Почему ты не хочешь, чтобы мы были вместе⁈
— Анжелика, здесь выбираю не я. Пойми это. Пётр — ваш биологический отец. И у вас есть родна мать. Никакой суд не отдаст вас мне, чужому по сути человеку. Тем более я безработная.
— Но мы хотим с тобой!
— Это для суда не доказательство. Мало ли что, кто хочет. Закон есть закон.
— Нужно, чтобы отец от нас отказался. Ну, как мама сделала.
— Мама? — округлила глаза я, — откуда ты знаешь.
— Помню, как они ссорились. — чуть покраснела Анжелика, — я подслушала.
— Нехорошо подслушивать, — машинально ответила я и добавила, — ладно, в любом случае, сейчас в первую очередь нужны деньги. Так что идём к твоему отцу. Придётся просить.
Идти не хотелось ужасно. Но как подумаю, какую боль и страх пережил ребёнок, все сомнения отпадают. Это я бы для себя не попросила.
Дома никого не оказалось.
— А где все? — спросила я, морщась от вони застарелого перегара.
— Не знаю, — пожала плечами Анжелика, — может, в магазин за водкой пошли? Они просто больше никуда не ходят
— Понятно, — скривилась я и открыла форточку на кухне.
Нужно ли говорить, что кухня представляла Куликово поле после битвы? Везде разбросаны пустые бутылки из-под водки и портвейна. Хотя из-под пива тоже были. Объедки печально засыхали на тарелках и дополняли натюрморт с немытыми стаканами и чашками, и застарелыми бычками в хрустальной салатнице вместо пепельницы. И всё это по-вангоговски пёстрое великолепие источало отвратительные запахи.
— Ужас. Как вы тут живёте? Ты почему не убираешься, Анжелика?
— Я убиралась вначале. А потом надоело. Я им не служанка!
— Ладно, это всё лирика, — сказала я, — давай-ка, Анжелика, ставь воду на газ, надо посуду помыть и поубираться тут. И сходи в ванную, отбери одежду свою и Ричарда. Я постираю, пока этих нету.
Пока вода закипала, я заглянула в холодильник. Так и есть. В холодильнике, как говориться, мышь повесилась.
— Анжелика! — спросила я, — а что вы кушали?
— В школе, на обед ходили, — сказала девочка и гухнула полный чайник на конфорку.
— Так вы и не завтракали?
— Нет.
— А вечером?
— А на обеде мы брали себе по два пирожка или «звёздочку». И потом дома ужинали.
У меня аж дар речи пропал.
Ну, Скороход! Я тебе задам! Так над детьми издеваться!
Словно в ответ на мои мысли щёлкнул замок — пришел Скороход с Аллой. Судя по смеху повышенной громкости, оба были поддатые.
Я вышла встречать гостей в коридор с самым решительным видом:
— Скороход! — рявнула я, игнорируя, впрочем, его сожительницу, — ты почему такой срач в квартире устроил?
— Я, между прочим, в отпуске! — возмутился Скороход, — имею право на отдых!
— А убирать после тебя кто будет?
— Вон Анжелика могла бы и поубираться.
— У Анжелики скоро экзамены! Ей готовиться нужно, а не после твоей сожительницы бутылки выносить.
— Не обижай Аллу! — вскинулся Скороход.
— Я пока ещё и не обижала, — пожала плечами я, — но скоро начну. Так что лучше не зли меня.
Скороход что-то пробормотал под нос, поход ругнулся.
— И ещё, Пётр, нам с тобой поговорить надо, — тихо сказала я.
— Говори, — кинул он, разуваясь в прихожке.
— Наедине надо.
— У меня нет секретов от Аллы! — выпятил губу Скороход.
— Как хочешь, — покладисто сказала я, решив не нагнетать. — ты в курсе, что твой сын попал в больницу?
— Нужто, наконец, нормально подрался? — обрадовался Скороход. — А я говорил, моя кровь.
— Нет же, — обломала радужные мечты я, — он упал и у него теперь открытый перелом. Врачи провели операцию, собрали ногу. Но нужны деньги на лечение и лекарства. Вот список.
— Дай сюда, — цапнул бумажку Скороход, и посмотрел на сумму внизу, — Сколько? Они там рехнулись все⁈ Да за такие деньги мне дешевле нового сына смастерить. Правда, Алла?
Алла с готовностью хохотнула над немудрённой шуткой.
Я начала закипать:
— Давай деньги, Скороход! Ребёнку там плохо, а ты тут концерт устроил!
— Я тебе сказал, нету у меня денег. Всё! — припечатал бывший супруг Любаши и зло рявкнул, — и вообще, что ты делаешь в моей квартире? Ты же ушла.
— Ушла, — кивнула я, — но пришлось вернуться за деньгами и убраться тут. Ребенку после больницы реабилитация нужна будет и нормальные условия проживания. И, кстати, кто с ним сидеть и за ним ухаживать будет? Алла?
— Я не нанималась! — взвизгнула Алла и моментально наехала на Скорохода, — у этих детей есть мать, почему именно ты должен ими заниматься?
— Мать укатила в Америку, — буркнул Пётр, разговор ему явно не нравился.
— И что? — поджала накрашенные бабльгамным перламутром губы в куриную жопку Алла, — их мать будет по Америкам развлекаться, а я с её отпрыском должна возиться?
— Но это и мои дети, — попытался сказать Скороход.
— Ну и что! — возразила Алла и нелогично вдруг добавила, — тебе что, эти дети дороже чем я?
Она с каптизным видом поджала губы.
— Аллочка, ну ты что⁈ — мгновенно курицей-наседкой закудахтал вокруг неё Скороход.
Я скривилась — противно смотреть на это сю-сю-му-сю. Судя по лицу Анжелики — ей тоже.
— То как мы поступим? — решила безжалостно прервать любовную лирику я.
— Что как? — изволил оторваться от Аллы Скороход.
— Что с Ричардом делать! — я таки вышла из себя, — ты даёшь деньги? Где он будет после выписки из больницы? Продукты те же надо, мясо, рыбу, чтобы кости срастались. А это опять деньги!
— Какое твоё дело? — пьяненько посмотрел на мня масляными глазками Скороход.
— А мне нет дела, — сказала я, — я сейчас вообще отсюда уйду. А вы потом будете перед органами опеки отчитываться, почему за ребёнком ненадлежащий уход.
— Подожди, Люба! — от такой перспективы, ужаснулся Скороход.
— У тебя две минуты, — сказала я, — у меня дел много.
— А ты можешь поухаживать за Ричардом после больницы? — тихо спросил Скороход, бросив торопливый взгляд на Аллу.
— Где ухаживать, Пётр? Я в дворницкой живу, последний день, между прочим. А завтра я должна её освободить. А сама на село уехать.
— А ты вези Ричарда на село! — обрадовался такому элегантному решению Скороход.
— Но ему же в школу надо, — возразила я.
— Там же есть какая-то школа, — отмахнулся тот.
— Ну предположим, я заберу его. Но опека не позволит, чтобы он проживал со мной при живом отце…
— Ой, Петюнечка, напиши отказную, — горячо зашептала ему в ухо Алла, периодически прикасаясь губами и даже покусывая.
— Ты что, хочешь, чтобы я от сына отказался? — от возмущения Скороход аж отстранился, — ты за кого меня принимаешь⁈ Это же сын! Наследник!
Видно было, что Алле, которой дико не нравился этот разговор, последние слова не понравились ещё больше.
— Да ну что ты, Петюнечка! — растянула резиновую улыбку до ушей Алла, — это же не по-настоящему! Чтобы опека не придиралась, когда Люба увезёт его в село.
— Хм… — задумался Скороход.
— И сироте от государства льготы положены, — продолжала «ковать железо, пока горячо», Алла.
— Хм… — повторил Скороход.
Мне надоело:
— Так что? Деньги даешь на лечение? Отказ подписываешь?
Скороход молча прошел на кухню. Мы, все трое, соответственно, за ним. На кухне Скороход задумчиво посмотрел в окно, тяжко вздохнул, вытащил из сумки бутылку водки, налил себе полную стопку и, хекнув, залпом выпил.
Отставил стопку на стол, скривился и занюхал засохшим кусочком хлебе, который я ещё не успела убрать.
— Лады, денег дам, — авторитетно заявил он, — заявление напишу. Но только это невзаправду!
— Невзаправду! — подтвердила я.
— Смотри мне! — обличительно ткнул розовым пальцем он на меня.
— Пока он в больнице, ему еду готовить надо будет, — напомнила я.
— Я же сказал, денег дам! — рассердился Скороход
— Я не о том, ему нужно будет специальная еда, чтобы кости срастались.
— Ты оглохлпа, баба! — вызверился Скороход, — дам я денег тебе, дам!
— Нет, это ты не понял, Скороход, вызверилась в ответ я, — кто ему варить будет? Носить в больницу? Кормить там?
— Вот ты и носи, — отмахнулся Любашин бывший.
— Мне жить негде, там, где я временно перекантовываюсь, там варить негде.
— Ну здесь поживёшь пока не выпишут его, — принял решение глава семьи и, видя, что Алла побагровела, цыкнул на неё — или ты сама всё хочешь?
Алла сдулась. Ответа я не услышала, так как позвонили в дверь. Открывать, само собой пошла я.
На пороге стоял милиционер:
— Добрый день. Сержант Иванов. Я по поводу нападения на несовершеннолетнего Скороход и нанесения ему тяжких увечий.