Глава 23

У меня аж в глазах полыхнуло. Кажется, я поняла значения строчки «и мальчики кровавые в глазах».

— Что? Что случилось? — вцепилась я в плечи Анжелики, даже не замечая, что трясу её.

— Р-ричард…– разрыдалась она.

Пару минут я не могла у неё допроситься, что случилось, она лишь рыдала. Наконец, Анжелика справилась с собой и пролепетала:

— Ричард упал и сломал ногу.

— Он жив?

— Ж-жив…

— Ну слава богу! — меня аж отпускать начало, но я взяла себя в руки и строго велела, — рассказывай теперь подробно!

— Да они на перилах с лестницы съезжали, и он как-то случайно упал и вот… — Анжелика опять приготовилась зареветь. — Там кость наружу… ы-ы-ы-ы…

— Да погоди ты хлюпать носом! — нахмурилась я, — его в больницу давно отвезли?

Анжелика кивнула, всхлипнув.

— Отец знает?

— Он это… — она опять разрыдалась.

— Что «это»? — я уже начала терять терпение. — А с ним что не так?

— Он с этой курицей…

— С какой курицей?

— С Аллой этой своей, — скривилась Анжелика, — с утра уже пьяные. Что ему говорить?

— Понятно, — вздохнула я.

Мои планы рушились прямо на глазах.

— Ладно, идём в больницу.

Анжелика посветлела лицом и ухватила меня за руку.

Пока шли, я обратила внимание, что одета она как-то странновато: какой-то жутковатый на вид растянутый свитер прямо на голое тело, без рубашки под низ, юбка в пятнах.

— Анжелика, — чуть задыхаясь от быстрой ходьбы спросила я, — а ты что, в таком виде ходишь в школу?

— Да.

— А учителя ничего не говорят?

— Ругаются…

— Но ты считаешь, что именно так красиво, да?

— Нет.

— Тогда что? Подростковый бунт? Неформальная тусовка?

— Да нет же!

— Мне из тебя каждое слово вытягивать? Объясни!

— Мне надеть нечего, — выдохнула Анжелика и покраснела.

— В каком смысле нечего? — я так удивилась, что аж остановилась посреди тротуара и на меня начали натыкаться прохожие, но я не замечала, глядя на девочку, — У тебя полный шкаф барахла. Я сама видела.

— Всё грязное, — уши Анжелики предательски заалели.

— А постирать нельзя?

— Машинка стиральная давно сломалась, а руками у меня отстирывать не получается. Я пробовала. Оно каким-то серым становится.

— Ясно, — вздохнула я и, не удержавшись, спросила, — вы хоть постельное бельё меняете?

Судя по тому, как засопела Анжелика, порадовать меня ей было нечем.

Ладно, разборка откладывается на следующий раз — мы как раз дошли до больницы.

Я потянула на себя тяжелую дверь и тут же посторонилась, пропуская тщедушного мужичка на костылях и суетливо топавшую за ним старушку с двумя сумками.

Мы с Анжеликой зашли в приемный покой. Пахнуло смесью знакомых тревожных запахов, присущих только больницам: хлоркой, каким-то ещё антисептиком, сладким чаем, витаминками «Ревит» и чуть подгорелой пшённой кашей.

— Извините, — обратилась я к дежурной, — тут мальчика сегодня привезли с переломом — Ричард Петрович Скороход, 1980 года рождения.

— Сейчас гляну, — дежурная равнодушно перелистнула страницу, — да, поступил. Травматологическое отделение.

— Спасибо, — поблагодарила я и мы с Анжеликой торопливо устремились наверх по лестнице, не дожидаясь лифта, который уже оккупировала ворчливо-тревожная толпа старушек.

— Здравствуйте! — с шумом дыша, обратилась я к дежурной медсестре, — Ричард Петрович Скороход в какой палате?

— Скороход? — женщина заглянула в тетрадку, а потом строго ответила, — а вы ему кто?

— Приемная мать, — сказала я и торопливо добавила, — могу паспорт показать.

— Не надо паспорт, — покачала головой медсестра, — живой ваш Ричард. У него множественный открытый перелом. Сейчас ему сложили ногу, и он спит. Приходите завтра. Лучше после одиннадцати.

— Хорошо, — кивнула я.

— И вот список того, что надо докупить, — протянула мне длиннющую бумажку медсестра. — Да, приходите, мы подготовим на завтра счет на оплату лечения.

— А что, лечение уже платное? — вырвалось у меня, но было поздно.

— Женщина! — поджала губы медсестра, — мы не получаем вообще никаких лекарств и оборудования! И так на вашего мальчика из запасов потратили.

— Хорошо, хорошо, — торопливо сказала я, не желая бесить медсестру, — я всё принесу.

Мы вышли с Анжеликой из здания больницы, и я задумалась: срочно нужны деньги!

Чёрт, как же всё не вовремя! Я уже всё спланировала и практически полюбила новый вариант жизни — жить на селе. А из-за глупой случайности всё полетело к чёрту. Ибо что-то я сильно сомневаюсь, что Скороход бросит бухать и станет бегать к Ричарду в больницу с бульончиками и свежевыжатыми соками.

Я развернула листок. Список впечатлял и одновременно удручал. Там было всё — начиная от одноразовых шприцов, ваты, спирта, и заканчивая какими-то мудрёными лекарствами и капельницами.

Эх, я представляю, во сколько мне всё это обойдётся. И плюс на лечение. И плюс на взятки медперсоналу. А у меня есть немного денег от Любаши, да и то на весь этот список их не хватит.

И, главное, а что делать потом? Даже если я сейчас ограблю банк или лично Мавроди (хотя что-то пока об МММ не слышно), и оплачу это всё, то возникает вторая проблема — когда Ричарда выпишут из больницы, ему же уход нужен. А я сомневаюсь, что бывший Любаши и его новая сожительница бросят бухать и займутся реабилитацией мальчика.

И вот что делать?

Забрать к себе? А куда? Я из общаги, считай, практически ушла. Да и жить ему там будет некомфортно, начиная от того, что в туалет на одной ноге в конец коридора попробуй ещё доковыляй, или, тем более, в душ. А ещё там шумно, нет телевизора и из окон дует.

И вот куда его? Домой? Но там Алла плотно оккупировала квартиру, и вряд ли она допустит на уже почти своей территории ещё одну женщину. Тем более бывшую.

Бывшую!

Я резко остановилась и хлопнула себя по голове ладонью. Совсем забыла! Развод! Мне же нужно идти в ЗАГС и подавать заявление. Но я замотаюсь и не найду деньги на лекарства для Ричарда.

И вот что делать? Что⁈

— Тёть Люба? — встревоженно спросила Анжелика, видя мои метания.

— Я не знаю, что делать, — честно сказала я и тяжко вздохнула. — Я должна была завтра уже уехать в деревню к деду Васе. Вон даже скумбрию купила ему. С работы уволилась, жильё в общежитии должна отдать, без работы я не имею права там проживать. А из-за Ричарда я даже не знаю, что делать… и денег на лекарства столько у меня нету.

— Как это что делать? — сказала Анжелика, — деньги пусть даст отец.

— Думаешь даст? — засомневалась я.

— Он же его отец! — убежденно сказала Анжелика.

Я оптимизма девочки не разделяла:

— Алла этого не допустит.

— Вместе будем просить, — тихо, но уверенно сказала Анжелика.

— А потом? Где ему жить? Ему же уход специальный нужен.

— У нас и будет жить! Убеждённо сказала Анжелика.

— Алла меня не допустит, — покачала головой я.

— А мы её выгоним, — решительно промолвила Анжелика.

— Эх, девочка, ты не понимаешь, — невесело усмехнулась я, — скорее ваш отец выгонит вас с Ричардом, чем свою содержанку.

— Мы можем все уехать в деревню, — задумалась Анжелика.

— Можем, — кивнула я, — но тебе нужно хорошо закончить девятый класс и поступать в училище. Да и у Ричарда уроки никто не отменял.

— Мы пойдём к тебе в общагу тогда, — предложила Анжелика.

— Я же говорю, мне нужно отдать комнату, потому что с работы я ушла. А это ведомственное жильё.

— Значит, надо выгонять Аллу, — сказала Анжелика, — и мириться тебе с отцом. И будем жить все вместе.

— Нет, с твоим отцом у нас всё закончилось, — не согласилась я, — осталось оформить это официальным путём и всё.

— А мы? — подняла на меня испуганные глаза Анжелика. — Как же мы?

— Вы останетесь с отцом.

— Но я не хочу с отцом! И Ричард тоже! Почему ты не хочешь, чтобы мы были вместе⁈

— Анжелика, здесь выбираю не я. Пойми это. Пётр — ваш биологический отец. И у вас есть родна мать. Никакой суд не отдаст вас мне, чужому по сути человеку. Тем более я безработная.

— Но мы хотим с тобой!

— Это для суда не доказательство. Мало ли что, кто хочет. Закон есть закон.

— Нужно, чтобы отец от нас отказался. Ну, как мама сделала.

— Мама? — округлила глаза я, — откуда ты знаешь.

— Помню, как они ссорились. — чуть покраснела Анжелика, — я подслушала.

— Нехорошо подслушивать, — машинально ответила я и добавила, — ладно, в любом случае, сейчас в первую очередь нужны деньги. Так что идём к твоему отцу. Придётся просить.

Идти не хотелось ужасно. Но как подумаю, какую боль и страх пережил ребёнок, все сомнения отпадают. Это я бы для себя не попросила.

Дома никого не оказалось.

— А где все? — спросила я, морщась от вони застарелого перегара.

— Не знаю, — пожала плечами Анжелика, — может, в магазин за водкой пошли? Они просто больше никуда не ходят

— Понятно, — скривилась я и открыла форточку на кухне.

Нужно ли говорить, что кухня представляла Куликово поле после битвы? Везде разбросаны пустые бутылки из-под водки и портвейна. Хотя из-под пива тоже были. Объедки печально засыхали на тарелках и дополняли натюрморт с немытыми стаканами и чашками, и застарелыми бычками в хрустальной салатнице вместо пепельницы. И всё это по-вангоговски пёстрое великолепие источало отвратительные запахи.

— Ужас. Как вы тут живёте? Ты почему не убираешься, Анжелика?

— Я убиралась вначале. А потом надоело. Я им не служанка!

— Ладно, это всё лирика, — сказала я, — давай-ка, Анжелика, ставь воду на газ, надо посуду помыть и поубираться тут. И сходи в ванную, отбери одежду свою и Ричарда. Я постираю, пока этих нету.

Пока вода закипала, я заглянула в холодильник. Так и есть. В холодильнике, как говориться, мышь повесилась.

— Анжелика! — спросила я, — а что вы кушали?

— В школе, на обед ходили, — сказала девочка и гухнула полный чайник на конфорку.

— Так вы и не завтракали?

— Нет.

— А вечером?

— А на обеде мы брали себе по два пирожка или «звёздочку». И потом дома ужинали.

У меня аж дар речи пропал.

Ну, Скороход! Я тебе задам! Так над детьми издеваться!

Словно в ответ на мои мысли щёлкнул замок — пришел Скороход с Аллой. Судя по смеху повышенной громкости, оба были поддатые.

Я вышла встречать гостей в коридор с самым решительным видом:

— Скороход! — рявнула я, игнорируя, впрочем, его сожительницу, — ты почему такой срач в квартире устроил?

— Я, между прочим, в отпуске! — возмутился Скороход, — имею право на отдых!

— А убирать после тебя кто будет?

— Вон Анжелика могла бы и поубираться.

— У Анжелики скоро экзамены! Ей готовиться нужно, а не после твоей сожительницы бутылки выносить.

— Не обижай Аллу! — вскинулся Скороход.

— Я пока ещё и не обижала, — пожала плечами я, — но скоро начну. Так что лучше не зли меня.

Скороход что-то пробормотал под нос, поход ругнулся.

— И ещё, Пётр, нам с тобой поговорить надо, — тихо сказала я.

— Говори, — кинул он, разуваясь в прихожке.

— Наедине надо.

— У меня нет секретов от Аллы! — выпятил губу Скороход.

— Как хочешь, — покладисто сказала я, решив не нагнетать. — ты в курсе, что твой сын попал в больницу?

— Нужто, наконец, нормально подрался? — обрадовался Скороход. — А я говорил, моя кровь.

— Нет же, — обломала радужные мечты я, — он упал и у него теперь открытый перелом. Врачи провели операцию, собрали ногу. Но нужны деньги на лечение и лекарства. Вот список.

— Дай сюда, — цапнул бумажку Скороход, и посмотрел на сумму внизу, — Сколько? Они там рехнулись все⁈ Да за такие деньги мне дешевле нового сына смастерить. Правда, Алла?

Алла с готовностью хохотнула над немудрённой шуткой.

Я начала закипать:

— Давай деньги, Скороход! Ребёнку там плохо, а ты тут концерт устроил!

— Я тебе сказал, нету у меня денег. Всё! — припечатал бывший супруг Любаши и зло рявкнул, — и вообще, что ты делаешь в моей квартире? Ты же ушла.

— Ушла, — кивнула я, — но пришлось вернуться за деньгами и убраться тут. Ребенку после больницы реабилитация нужна будет и нормальные условия проживания. И, кстати, кто с ним сидеть и за ним ухаживать будет? Алла?

— Я не нанималась! — взвизгнула Алла и моментально наехала на Скорохода, — у этих детей есть мать, почему именно ты должен ими заниматься?

— Мать укатила в Америку, — буркнул Пётр, разговор ему явно не нравился.

— И что? — поджала накрашенные бабльгамным перламутром губы в куриную жопку Алла, — их мать будет по Америкам развлекаться, а я с её отпрыском должна возиться?

— Но это и мои дети, — попытался сказать Скороход.

— Ну и что! — возразила Алла и нелогично вдруг добавила, — тебе что, эти дети дороже чем я?

Она с каптизным видом поджала губы.

— Аллочка, ну ты что⁈ — мгновенно курицей-наседкой закудахтал вокруг неё Скороход.

Я скривилась — противно смотреть на это сю-сю-му-сю. Судя по лицу Анжелики — ей тоже.

— То как мы поступим? — решила безжалостно прервать любовную лирику я.

— Что как? — изволил оторваться от Аллы Скороход.

— Что с Ричардом делать! — я таки вышла из себя, — ты даёшь деньги? Где он будет после выписки из больницы? Продукты те же надо, мясо, рыбу, чтобы кости срастались. А это опять деньги!

— Какое твоё дело? — пьяненько посмотрел на мня масляными глазками Скороход.

— А мне нет дела, — сказала я, — я сейчас вообще отсюда уйду. А вы потом будете перед органами опеки отчитываться, почему за ребёнком ненадлежащий уход.

— Подожди, Люба! — от такой перспективы, ужаснулся Скороход.

— У тебя две минуты, — сказала я, — у меня дел много.

— А ты можешь поухаживать за Ричардом после больницы? — тихо спросил Скороход, бросив торопливый взгляд на Аллу.

— Где ухаживать, Пётр? Я в дворницкой живу, последний день, между прочим. А завтра я должна её освободить. А сама на село уехать.

— А ты вези Ричарда на село! — обрадовался такому элегантному решению Скороход.

— Но ему же в школу надо, — возразила я.

— Там же есть какая-то школа, — отмахнулся тот.

— Ну предположим, я заберу его. Но опека не позволит, чтобы он проживал со мной при живом отце…

— Ой, Петюнечка, напиши отказную, — горячо зашептала ему в ухо Алла, периодически прикасаясь губами и даже покусывая.

— Ты что, хочешь, чтобы я от сына отказался? — от возмущения Скороход аж отстранился, — ты за кого меня принимаешь⁈ Это же сын! Наследник!

Видно было, что Алле, которой дико не нравился этот разговор, последние слова не понравились ещё больше.

— Да ну что ты, Петюнечка! — растянула резиновую улыбку до ушей Алла, — это же не по-настоящему! Чтобы опека не придиралась, когда Люба увезёт его в село.

— Хм… — задумался Скороход.

— И сироте от государства льготы положены, — продолжала «ковать железо, пока горячо», Алла.

— Хм… — повторил Скороход.

Мне надоело:

— Так что? Деньги даешь на лечение? Отказ подписываешь?

Скороход молча прошел на кухню. Мы, все трое, соответственно, за ним. На кухне Скороход задумчиво посмотрел в окно, тяжко вздохнул, вытащил из сумки бутылку водки, налил себе полную стопку и, хекнув, залпом выпил.

Отставил стопку на стол, скривился и занюхал засохшим кусочком хлебе, который я ещё не успела убрать.

— Лады, денег дам, — авторитетно заявил он, — заявление напишу. Но только это невзаправду!

— Невзаправду! — подтвердила я.

— Смотри мне! — обличительно ткнул розовым пальцем он на меня.

— Пока он в больнице, ему еду готовить надо будет, — напомнила я.

— Я же сказал, денег дам! — рассердился Скороход

— Я не о том, ему нужно будет специальная еда, чтобы кости срастались.

— Ты оглохлпа, баба! — вызверился Скороход, — дам я денег тебе, дам!

— Нет, это ты не понял, Скороход, вызверилась в ответ я, — кто ему варить будет? Носить в больницу? Кормить там?

— Вот ты и носи, — отмахнулся Любашин бывший.

— Мне жить негде, там, где я временно перекантовываюсь, там варить негде.

— Ну здесь поживёшь пока не выпишут его, — принял решение глава семьи и, видя, что Алла побагровела, цыкнул на неё — или ты сама всё хочешь?

Алла сдулась. Ответа я не услышала, так как позвонили в дверь. Открывать, само собой пошла я.

На пороге стоял милиционер:

— Добрый день. Сержант Иванов. Я по поводу нападения на несовершеннолетнего Скороход и нанесения ему тяжких увечий.

Загрузка...