Звездный властелин

V

Зал Совета, гарнизон Клана Стальной Гадюки

Джебука

Оккупационная зона клана

15 апреля 3057 г.

Полковник Бретт Эндрюис гордо улыбнулся, набросив себе на плечи блестящий плащ из змеиной кожи. Казалось, что сила гигантской рептилии, не имевшей аналогов в известном человеку мире, в этот миг наполнила его тело. Сегодня ему предстояло присутствовать на специальном заседании Совета, и торжественность обстановки требовала соблюдения всех предписанных уставом формальностей. Традиции клана не допускали в этом отношении никаких вольностей. По праву главы рода Эндрюис один имел право на все предписанные ритуалом знаки отличия.

Судебная палата Клана Стальной Гадюки не собиралась уже очень давно.

Во всяком случае, такого события еще не случалось на его памяти. Сегодня предметом ее разбирательства должно было стать личное дело капитана Даун. Полковник хорошо понимал, какие далеко идущие последствия могли иметь решения этого трибунала, и подошел к делу с полной ответственностью, присущей его знаменитым предкам. Обвинения в служебном несоответствии, профессиональной непригодности и поведении, несовместимом с высоким званием воина, сами по себе были более чем серьезными. А в том, что именно таковые обвинения будут предъявлены Даун, у полковника не было ни малейших сомнений. Он уже встречался в частном порядке с большинством членов Совета и обсуждал с ними возможные варианты обвинительного заключения.

Капитан Даун будет признана виновной по всем пунктам предъявленного обвинения и публично лишена офицерского звания.

Традиции клана должны быть сохранены на благо будущих поколений. Из поражений надо делать надлежащие выводы, чтобы избежать их впредь. Укус Стальной Гадюки должен оставаться смертельным для ее врагов. И хотя бы ради этого члены трибунала должны были быть сегодня безжалостны.

Поражение в битве за Камбрес должно стать последним.

Что касается самой Даун, то она полностью заслужила ожидающее ее сегодня бесчестье. Два поражения подряд — вещь неслыханная в истории клана. Более того, она позволила себе отступить, вместо того чтобы с честью умереть ради славы клана. Офицер Гадюк не имел права на жизнь, если умирали его солдаты.

Даун сидела молча, тупо глядя на белую поверхность стены камеры ожидания. Голова у нее была совершенно пуста. Она знала, что ее ждет, и была готова к этому.

Даже трибунал, перед которым ей предстояло предстать через несколько минут, не вызывал у нее особых эмоций. Единственное, чего она не понимала, так это то, чем была вызвана небывалая помпезность и торжественность предстоящего заседания. Кому и зачем понадобилось вместо обычного в подобных случаях служебного расследования созывать специальное собрание Высшего Судебного Совета клана? Сотни членов Совета уже в течение нескольких дней прибывали на Джебуку, и одному Богу было известно, на сколько времени затянется сам судебный процесс.

Впрочем, Даун ничуть не сомневалась в том, каким будет официальный вердикт. Суд над ней должен был стать своеобразным прецедентом на будущее.

«Солдаты должны были либо побеждать, либо оставаться на поле сражения». Даун и сама нисколько не возражала против такой формулировки.

Она была продуктом того общества, в котором жила, со всеми присущими ему достоинствами и недостатками. Недаром она принадлежала к касте профессиональных солдат, творению генетической программы Николая Керенского.

Самолюбию ее соплеменников был нанесен серьезный удар, и ей предстояло стать козлом отпущения, дабы другим было неповадно нарушать освященные веками традиции кланов.

В своей профессиональной карьере Даун прошла все ступени — от кадета до старшего офицера и соответственно все существующие стадии моральной и физической подготовки.

Стержнем этой программы была фанатичная вера и преклонение перед двумя великими авторитетами — Александром и Николаем Керенскими.

Генералом, приведшим ее предков в эти ранее неведомые миры, и его сыном, заложившим основы евгенической программы выведения касты воинов, способных в один прекрасный день восстановить Звездную Лигу.

Особое внимание в курсе обучения уделялось воспитанию у кадетов высокого морального духа будущих воинов. Даун и сегодня могла бы наизусть процитировать основные положения Кодекса, с повторения которых она некогда начинала свой рабочий день.

«Только сохраняя чистоту души, мы обретаем зрение. Утратив ее, мы превращаемся в слепых». Эти слова стали девизом Крестоносцев, специализированного подразделения, созданного для реконкисты Внутренней Сферы.

Впрочем, один из ее наставников любил повторять и другие слова Александра Керенского:

«Предназначением кланов является защита Внутренней Сферы, а не покорение ее».

Старый генерал не уставал напоминать своим сторонникам, что рано или поздно их потомкам предстоит вернуться в миры Внутренней Сферы, и завещал им хранить не только душевную чистоту, но и остроту мышления.

Подобно всем другим членам своей касты, Даун была рождена и воспитана исключительно для войны. В сражениях она не испытывала страха и не думала ни о чем другом, кроме грядущей победы и воинской славы, которую та должна была принести.

Есть упоение в борьбе.

Но она не могла забыть и о том, что только четверо из ее подразделения смогли вернуться на базу после рокового рейда на Камбрес.

Один из них все еще находился в госпитале. Дополнительным унижением для нее стала утрата боевой машины, пригодной ныне разве что на утиль.

Спору нет, она потерпела полное поражение. Но кто мог ожидать, что кроме Двадцать четвертого батальона Гвардии Лиры ей предстоит иметь дело с противником, национальную принадлежность которого так и не удалось установить. Их суммарный боевой потенциал заметно превышал численность ее команды. Судьба сражения была фактически предрешена еще до его начала. Спасти ее могло разве что чудо, а Даун не слишком верила в чудеса. Но для Совета клана это обстоятельство не имело значения.

Сегодня ее официальным защитником должен был быть полковник Иван Синклер, командир Девяносто четвертого ударного полка. Лучшего защитника трудно было найти. Синклер был жестким и упрямым человеком, но его порядочность не оспаривали даже явные недоброжелатели.

При личной встрече он признался ей, что не питает особых иллюзий относительно исхода будущего процесса, как и в том, что сам не понимает той шумихи, которая была поднята вокруг достаточно заурядного судебного разбирательства…

Звук открывающейся двери прервал нить размышлений Даун. В комнату вошел Иван Синклер.

— Совет ждет вас, капитан.

Не колеблясь ни секунды, Даун поднялась навстречу своей судьбе.

Через открытую дверь Зала Совета Даун могла видеть фигуру Хана Пригарда Зелмена, неподвижно стоящую на подиуме перед восторженной толпой сограждан. Помещение было слабо освещено, но Даун и без того знала, что в нем находилось по меньшей мере несколько сот человек в ритуальном облачении, удобно расположившихся на скамьях огромного амфитеатра.

Освещен был лишь сам подиум, на котором находился Хан в традиционном костюме из кожи змеи, давшей свое название клану. Костюму и маске, украшавшей голову Хана, было по меньшей мере три сотни лет, и их носили все прежние правители клана со дня его основания. Сама маска была исполнена в форме головы змеи, готовой броситься на своего противника.

Размер клыков рептилии равнялся среднему по величине кинжалу.

Подняв руки над головой в традиционном приветствии, Хан издал характерное шипение священной Гадюки, открыв тем самым заседание трибунала.

— Сегодня в этом зале собрались все истинные последователи великого Николая Керенского, — провозгласил Хан, — согласно заветам, оставленным нашими славными предками. По праву Хана Клана Стальной Гадюки я объявляю заседание Верховного Трибунала открытым. Призываю всех говорить правду и только правду. Пусть восторжествует справедливость!

— Сейла! — прозвучал ему в ответ хор из многих сотен голосов. Точного значения этого слова давно никто уже не помнил, за исключением разве того, что оно символизировало единство клана.

Весь этот ритуал был хорошо известен каждому члену Совета, и Даун поймала себя на мысли, что и она автоматически присоединилась к общему хору, хотя и отдавала себе отчет в том, что она, возможно, произносит его в последний раз.

Хан опустился в предназначенное для него кресло, и заседание началось.

Голос Хранителя, раздавшийся из темноты, произнес традиционную формулу:

— Мы, кровные братья Клана Стальной Гадюки, собрались здесь, в Зале Совета, для рассмотрения персонального дела капитана Даун, обвиняемой в профессиональной некомпетентности и нарушении Кодекса Чести воинов клана.

Далее последовало краткое изложение известных событий злополучного рейда на Камбрес.

— Капитан Даун, — произнес в заключение Хранитель, — признаете ли вы себя виновной в предъявленных вам обвинениях?

— Мой Хан, наставник, кровные братья, товарищи по оружию, — прозвучал в тишине залы громкий и чистый голос капитана, — я считаю себя невиновной в предъявленных мне обвинениях и взываю к справедливости и беспристрастию высокого Совета.

По сигналу Хранителя на подиуме появился человек, облаченный в традиционные белые одежды касты ученых.

— Снимите и передайте нам свой персональный профессиональный индекс, капитан, — приказал Хранитель Крови не допускающим возражения тоном.

Даун послушно сняла с головы требуемый предмет и передала его в руки специалиста.

Само по себе это требование уже было зловещим знаком.

До сих пор она еще никогда не снимала свой ППИ, и он давно стал для нее как бы частью ее собственного тела. Хотя не в традициях клана было поощрять развитие индивидуальности своих сограждан, ППИ был обязательной принадлежностью каждого члена военной касты. В его память были заложены имена всех ее предков до двенадцатого колена, собственный номер, генетический код и другие биологические параметры. Помимо всех этих данных миниатюрный персональный компьютер содержал подробные сведения о всех перипетиях ее профессиональной карьеры начиная с обучения в кадетском корпусе, находившиеся в памяти Главной Вычислительной Машины.

Но ППИ был куда больше, чем простой послужной список, он был одновременно и точной генетической репликой солдата, которому он принадлежал.

Помещенный в специальное устройство, он позволял любому члену Совета в считанные минуты ознакомиться с наиболее важными моментами биографии обвиняемого.

— Предлагаем всем членам высокого Совета самостоятельно сформировать свое мнение о личности обвиняемой, — объявил председательствующий, помещая ППИ в передающее устройство.

После небольшой паузы, за время которой члены собрания на специально установленных для такого случая мониторах могли ознакомиться с основными фактами биографии Даун, на помост поднялись Главный Инквизитор и официальный обвинитель по делу капитана, полковник Джеймс Эндрюис, дальний родственник Бретта Эндрюиса.

В течение получаса полковник излагал подробности неудачного рейда на Камбрес, не забыв добавить к ним свое собственное мнение о профессиональных качествах и характере обвиняемой.

Заключительная часть его речи вызвала решительный протест защитника — полковника Синклера.

— Обращаю внимание высокого Совета, — заявил он, — что мы собрались здесь для того, чтобы ознакомиться с фактами, а не выслушивать мнение глубокоуважаемого обвинителя относительно возможной мотивации поступков капитана Даун, которое, кстати, по моему убеждению, совершенно необоснованно.

— Это трибунал, — напыщенно объявил полковник Джеймс Эндрюис, — в котором каждый может высказать свое мнение. Я продолжаю настаивать на том, что именно трусость и профессиональная несостоятельность капитана Даун привели к известному всем трагическому результату, и требую, чтобы мои слова были занесены в протокол.

По регламенту заседания, обвиняемой не предоставлялось права на ответное заявление, но Даун не смогла удержаться от гневной реплики на столь абсурдное обвинение.

— Я воин клана и не знаю страха! — крикнула она.

К чести председательствующего, он реагировал достаточно спокойно на столь очевидное нарушение протокола.

— Обращаю внимание капитана Даун, — констатировал он, — что грубое нарушение порядка ведения заседания противоречит прежде всего ее собственным интересам. При повторении подобного инцидента я прикажу удалить ее из помещения суда.

Великий Инквизитор насмешливо улыбнулся.

— Со своей стороны, — заявил он, — я присоединяюсь к мнению обвинителя, что именно под влиянием страха обвиняемая отдала позорный приказ об отступлении, хотя, справедливости ради, необходимо добавить, что к этому времени ее подразделения уже практически не существовало, в чем все присутствующие могли сами убедиться, просмотрев ее ППИ. Но, к сожалению, это еще не все. Чтобы избежать обвинения в профессиональной несостоятельности, она придумала миф об участии в сражении некой третьей силы, хотя, на мой взгляд, совершенно очевидно, что эта мифическая сила была не чем иным, как резервом Двадцать четвертого дивизиона Гвардии Лиры. Подобное поведение несовместимо с Кодексом Чести воинов клана.

Ответом на последние слова Великого Инквизитора был нестройный хор голосов, донесшийся из зала. Присутствующие делились своими впечатлениями и обменивались мнениями о возможном решении суда.

Председательствующий поднялся со своего места.

— Капитан Даун и вы, адвокат Синклер, вы выслушали речь обвинения и имели возможность ознакомиться с документами, приведенными в ее поддержку. Что вы можете сказать в свою защиту?

Даун и Синклер выступили вперед и стали рядом с Великим Инквизитором.

Затем все трое повернулись лицом в сторону наиболее уважаемых членов собрания.

— Высокий Совет, — начал полковник Синклер, — мы утверждаем, что обвинения, выдвинутые против моей подзащитной, фальшивы по форме и содержанию, и надеемся доказать справедливость нашего заявления.

Судя по гневным выкрикам, донесшимся из зала, большинство присутствующих не разделяло мнения адвоката.

— Записи бортовых компьютеров боевых роботов, уцелевших после рейда на Камбрес, подтверждают утверждение капитана Даун, что на поле боя присутствовали машины неизвестной нам третьей силы. Их неожиданное появление на месте боевых действий нарушило первоначальный баланс сил и привело к тому, что моя подзащитная была вынуждена отдать приказ об отступлении под угрозой полного уничтожения своего подразделения. И совсем не страх перед противником явился мотивом для этого распоряжения.

Воинам нашего клана случалось отступать перед превосходящими силами противника, дабы впоследствии одержать новую решительную победу. Эти факты не могут быть опровергнуты.

— Записи бортовых компьютеров по меньшей мере неубедительны, — немедленно возразил Великий Инквизитор, — не говоря уже о том, что системы всех трех роботов в той или иной степени повреждены и их показания не заслуживают полного доверия. Судя по ним, можно говорить только о неожиданном появлении новых боевых машин на поле боя. По имеющимся в распоряжении следствия изображениям невозможно определить национальную принадлежность этих машин, а показания самих пилотов достаточно противоречивы. Я настаиваю на своем первоначальном обвинении капитана Даун в трусости и профессиональной некомпетентности.

Пока развитие процесса шло в точности как и предполагала Даун, она сознавала, что не было особых оснований обвинять Джеймса Эндрюиса в излишней предвзятости. То обстоятельство, что противостоящие ей войска оказались значительно сильнее, чем предполагалось, в принципе не имело особого значения.

Война всегда была в известном смысле игрой, и как профессионал она прекрасно понимала, что удача в этой игре ценилась не менее, чем искусство.

— Тем не менее, — настаивал Иван Синклер, — я прошу включить в протокол заседания показания пилотов, свидетельствующие о неожиданном появлении неизвестного отряда боевых роботов на левом фланге подразделения капитана Даун. Судя по ним, эта группа действовала совершенно по иной схеме, так что нет никаких оснований полагать, что эти машины принадлежали защитникам гарнизона. Их выводы полностью подтверждают заявление капитана Даун.

Пожалуй, впервые за все время заседания Даун услышала голоса из зала в свою поддержку. Их было сравнительно немного, но это обстоятельство несколько улучшило ее настроение.

— Мы ознакомились с этими показаниями, — немедленно возразил полковник Эндрюис, — но, по сути, в них содержатся лишь указания о внезапном появлении на поле боя новой группы боевых роботов. Наиболее вероятно, что они принадлежали одному из отрядов гарнизона Камбрес, действовавшему по индивидуальному плану.

Что же касается отрывочных сведений о том, что вновь прибывшие роботы вели огонь по машинам гарнизона Лиры, то они ровным счетом ничего не доказывают. Общеизвестно, что в ходе сражений порой случаются вещи и посерьезнее. Я склонен считать, что это были лишь случайные выстрелы.

Обстановка на поле боя была достаточно сложной, а видимость близка к нулю. Что же до искусства воинов Внутренней Сферы, то все мы на собственном опыте прекрасно знаем, насколько оно несовершенно.

— Послужной боевой список капитана Даун, — парировал адвокат, — свидетельствует в пользу ее высокой профессиональной подготовки, и вам при всем желании не удастся опровергнуть это утверждение. Скажу более, он не содержит ни единого факта, способного поддержать инсинуации обвинения.

Джеймс Эндрюис повернулся на каблуках и картинно развел руками:

— Увы, ее поведение в битве за Токкайдо свидетельствует скорее в пользу обвинения, нежели защиты. Подразделение Даун, за исключением ее самой, было полностью уничтожено неприятелем. О чем еще можно говорить?

— Предметом настоящего разбирательства не является оценка событий на Токкайдо, — холодно возразил Синклер. — Насколько мне известно, еще никто не догадался возложить ответственность за поражение в этом сражении на мою подзащитную.

— Господин обвинитель, — заметил председательствующий, — вы, разумеется, вправе ссылаться на события на Токкайдо, как и на любые другие, но должен вам напомнить, что они действительно не имеют никакого отношения к настоящему разбирательству. Естественное чувство пережитого унижения, которое до сих пор довлеет над многими из нас, не должно повлиять на решение высокого суда по данному совершенно конкретному делу. Добавлю, что подобные инсинуации являются публичным оскорблением в адрес многих из присутствующих в этом зале.

Ответом на эту небольшую речь послужило одобрительное ворчание собравшихся в амфитеатре ветеранов.

Понимая, что Синклер был уже готов ринуться в решающую атаку, Даун успокаивающе положила свою руку ему на плечо:

— Благодарю вас, мой защитник, но с этого момента я освобождаю вас от ваших нелегких обязанностей.

Поведение Даун в этот момент было вполне логичным и оправданным. При всех своих недюжинных способностях Иван Синклер вряд ли мог добавить что-нибудь новое к своим уже высказанным соображениям. В лучшем случае он мог добиться некоторого смягчения приговора, но снисхождение неправедного суда представлялось Даун оскорбительным для ее чести.

— Но, капитан… — попробовал было возразить Синклер, но мягкая улыбка молодой женщины заставила его запнуться на половине фразы.

Иван Синклер отступил назад. Старому солдату лучше других были понятны мотивы, руководившие его подзащитной.

Даун бросила быстрый взгляд на полковника Эндрюиса, затем перевела его на лица своих бывших товарищей, едва различимые в темноте зала.

— Господин председатель, прошу слова, — произнесла она. — Вы ознакомились с фактами и заслушали мнения сторон. Я готова выслушать приговор высокого суда, но предварительно мне хотелось бы сказать несколько слов в свою защиту. Пока я еще воин клана и разделяю взгляды Керенских, составляющие основу нашей военной доктрины. Как и большинство здесь присутствующих, я была рождена и воспитана для ведения войны.

Война — моя профессия. Пусть мое поведение во всех битвах, в которых я участвовала, говорит за меня. Как вы оцените его, это уже не мое дело.

Лично мне не в чем упрекнуть себя.

Последние ее слова утонули в шуме возмущенных выкриков.

Даун понимала, что она проиграла, но была слишком измучена, чтобы и дальше продолжать эту затянувшуюся схватку.

Великий Инквизитор удовлетворенно потер руки и согласно кивнул головой:

— Я поддерживаю заявление обвиняемой. Пусть говорят факты. Предлагаю перейти к голосованию.

— Обсуждение дела закончено, — резюмировал председательствующий. — Переводим к голосованию. Да восторжествует правосудие!

Процедура голосования заняла менее минуты.

— Капитан Даун, — объявил председатель, — подавляющим большинством голосов вы признаны виновной по всем пунктам предъявленного вам обвинения.

Решение суда не стало для нее неожиданностью.

— Я настаиваю на моем праве на апелляцию и ходатайствую о проведении последнего испытания, — заявила она.

Даун понимала, что шансов на выигрыш дела у нее практически не было, но собиралась сражаться до конца. На этот раз сам Хан поднялся со своего места.

— Ваше требование вполне законно, и оно будет удовлетворено. По моей просьбе Великий Инквизитор уже назвал своих представителей. Ими стали капитан Стерн Чапмен и капитан Митч Фибедоу. Вы готовы, обвиняемая Даун?

Она не могла не заметить, что в своем обращении к ней Хан уже опустил ее воинское звание.

Даун хорошо знала названных Ханом людей. Один — элементал, другой — водитель боевого робота. При таком выборе у нее не было шансов на победу, но она не собиралась сдаваться без боя.

Она взглянула на Хана и равнодушно кивнула головой.

«Никто не посмеет обвинить меня в трусости, — решила она, — оставим вердикт на совести судей».

Когда она спустилась с помоста, в зале включили дополнительное освещение. Чапмен был, без всякого сомнения, лучшим воином тяжелой пехоты клана. Даже в сражении в Долине Дьявола он ухитрился подбить трех вражеских роботов до того, как сам потерял сознание от потери крови.

Направляясь к месту поединка, он сбросил ритуальную мантию и остался в коротких шортах и рубашке с открытым воротом. Даун могла по достоинству оценить почти совершенные пропорции его мускулистого тела. По своим физическим кондициям он даже среди элементалов стоил по меньшей мере двух воинов клана. За его спиной маячила не менее грозная фигура Фибедоу, лишь немногим уступавшая своему напарнику.

Даже если Даун суждено было устоять в поединке с Чапменом, выдержать две схватки подряд шансов у нее просто не было.

Чапмен не стал тратить времени на разведку. С быстротой, удивительной для человека его роста и комплекции, он обрушил на Даун шквал ударов, намереваясь покончить с ней одним махом.

Хотя сила его ударов намного превышала возможности людей ее собственной касты, ей какое-то время удавалось парировать большинство выпадов своего соперника. Последний удар Чапмена едва не застал Даун врасплох, и ей лишь чудом удалось устоять на ногах. Но это было всего лишь прелюдией. Повторная атака Чапмена не заставила себя долго ждать.

На этот раз он нанес удар ступней правой ноги. Шок при падении едва не оказался роковым для Даун, но в последний момент ей удалось откатиться в сторону и тем самым продлить схватку еще на несколько минут.

Она понимала, что исход поединка предрешен, но продолжала бороться с мужеством обреченной. Но одного этого было слишком мало, чтобы противостоять натиску закаленного в рукопашных схватках соперника.

Новый сокрушительный удар в подбородок снова бросил ее на каменный пол. Даун сделала еще одну, последнюю, попытку встать на ноги, но наконец поняла, что это превыше ее сил.

— Я невинна, — прошептала она, захлебываясь собственной кровью, но вряд ли ее слова мог расслышать кто-то даже из собравшихся вокруг импровизированного ринга людей.

— Последнее испытание закончено, — объявил Хан, поднимаясь со своего места. — Отныне Даун лишается присвоенного ей звания и всех знаков отличия и навсегда изгоняется из всех миров, подвластных юрисдикции кланов. Ее имя запрещается произносить вслух. Я мог бы осудить ее на смерть, но посчитал это слишком легким наказанием, не соответствующим тяжести ее вины. Заседание суда закрывается.

Бурные аплодисменты, последовавшие за последними словами Хана, лишили Даун последней надежды.

Жизнь для нее была окончена.

Не имея больше сил сопротивляться отчаянью и дикой боли, раздиравшей ее тело, она потеряла сознание.

Штаб Шестого Уланского полка

Равнина Аукс-Гуардас

Валекса

Маршрут Капеллана, Конфедерация Капеллана

— Неплохо бы принять дополнительные меры предосторожности, Гарт, — глубокомысленно изрек Мэл Александр. — Полагаю, что ты уже успел ознакомиться с последними донесениями нашей разведки. Эти олухи из Службы безопасности выдали свою обычную травлю и попытались облегчить себе работу, возложив всю ответственность за недавние события на Рыцарей Внутренней Сферы на том основании, что машины налетчиков были окрашены в традиционные цвета Ордена. Но у нас-то с тобою должны быть собственные головы на плечах. — Генерал пренебрежительно фыркнул, выражая тем извечное презрение военных к представителям всякого рода спецслужб. — Я уже не говорю о том, что их так называемые выводы не подкреплены ровным счетом никакими доказательствами.

— Хотел бы я знать, за что эти люди вообще получают свои деньги, — проворчал Гарт Хаукс, — неужели они не могут хотя бы раз оторвать от кресел свои толстые задницы и попытаться выяснить, кто стоит за всеми этими грязными событиями.

— Не будем впадать в крайности, Гарт. — Генерал неожиданно, как нередко с ним бывало, вдруг сменил гнев на милость. — Понятно, у ребят своих забот хватает. Они и так делают, что могут. Сам знаешь, сколько бывает желающих погреть руки, когда горит чужой дом. Выбор большой.

— Так-то оно так, — стоял на своем Хаукс, — лично меня, например, очень мало волнует, что происходит в хозяйстве того же Теодора Куриты, но когда дело касается наших собственных дел…

— Не будем касаться политики, Гарт. Наше дело солдатское. Ну, подумай сам. Джошуа Марик сейчас находится на Новом Авалоне под наблюдением лучших специалистов, имеющихся в распоряжении Виктора Дэвиона. Трудно поверить, что при таких обстоятельствах его отец решится на подобную авантюру. Не станет же он без крайней нужды рисковать жизнью собственного сына. Скорее всего, именно по этой причине и не последовало никакой реакции со стороны официальных властей. Пресса и оппозиция могут говорить все что угодно, но принц Виктор умный и, главное, осторожный человек. Думаю, что он лучше других понимает всю сложность сложившейся ситуации.

Генерал нервно скомкал лист бумаги, который он держал в руках.

— У нас нет выбора, Гарт. Если мы действительно боремся за справедливость, то нам не остается ничего иного, как самим докопаться до истины.

— Что конкретно вы имеете в виду, сэр?

— Официальное сообщение возлагает ответственность за недавний инцидент на Орден, никто из нас не верит в подобную версию. Да? И подобные провокации совсем не в стиле Томаса Марика, нам это известно лучше других. Он слишком умен, чтобы опускаться до мелких пакостей. Наша Служба разведки, по обыкновению, не предлагает ничего, кроме общих глубокомысленных рассуждений. Оставим это на их совести. Остаемся только мы с тобой. Но даже я не могу предпринять каких бы то ни было официальных шагов, пока мы в точности не будем знать, кто стоит за этими вылазками.

Александр смерил своего протеже испытующим взглядом, прежде чем заговорил снова.

— Я попытался сам проанализировать ситуацию, Гарт. Выводы не слишком утешительны. Дельце определенно пованивает. Ясно одно. Никто из правящих династий Внутренней Сферы не выигрывает путем дискредитации Ордена. Еще несколько лет назад я, пожалуй, подумал бы о Ком-Старе, но сейчас и Фохт, и сама Примас Уотерли слишком заняты выяснением отношений с кланами. Короче — вывод один. Существует кто-то еще, скорее всего за пределами Внутренней Сферы, кто готов любой ценой дестабилизировать обстановку. Мой план таков: я предлагаю отправить нашего агента на Галатею, Аутрич, Солярис-7 или на любой другой из подобных миров, где еще набирают в отряды наемников. Не сомневаюсь, что, кто бы ни стоял за этими событиями, он пополняет свои резервы в одном из этих мест, а может быть, и во всех сразу.

Хаукс понимающе улыбнулся.

— Вам незачем тратить время на поиски такого агента, сэр. Боюсь, что я — единственный профессионал, пригодный для исполнения задуманного вами плана. Кроме того, сэр, — Хаукс на секунду запнулся, — не забывайте, что во время последнего рейда погибли мои собственные люди. Да и чего мне вам объяснять? Вы и так все прекрасно понимаете, сэр. Я обязан отомстить за них.

— Тебе придется действовать на свой страх и риск, Гарт, — предупредил Генерал. — Я не смогу официально оказать тебе никакой поддержки, пока ты не вернешься ко мне с бесспорными доказательствами существования заговора, грозящего Федерации. Только после этого я смогу обратиться к маршалу с предложением предпринять адекватные меры. Так что лучше взвесь все еще раз, сынок. Риск велик.

— Я прекрасно понимаю вашу позицию, сэр.

— Хорошо. Тогда отправляйся прямо завтра утром. — Александр протянул руку. — Удачи тебе, сынок. Твой отец может гордиться тобой.

Хаукс крепко пожал протянутую ему руку, не в силах отделаться от мысли, что, может быть, он видит Генерала в последний раз.

Резиденция Кальма

Марик

Содружество Марика, Лига Свободных Миров

— Дункан, — позвал сына генерал Кальма, указывая на стопку листов бумаги, лежавшую перед ним на столе, — взгляни-ка на это.

Дункан подошел к массивному дубовому столу и склонился над документами, не выпуская из левой руки хрустальный бокал с крепким алкогольным напитком.

— Вы здорово рискуете, отец, позволяя знакомиться мне со сверхсекретными бумагами. Если об этом узнают недоброжелатели, вас не спасет и дружба с Томасом Мариком.

Впервые за несколько часов старик позволил себе улыбнуться.

— Ну и что же они могут сделать? Уволить меня в отставку? Как тебе хорошо известно, формально я давно уже не занимаю ни одной из государственных должностей. Кроме того, мало кому известно, что копии этих документов имеются в моем распоряжении. Я получил их из моих собственных источников.

Прочитав еще несколько страниц, Дункан отложил бумаги в сторону.

— Итак, Рыцари Внутренней Сферы нанесли новый удар, — произнес он задумчиво.

— Какие там еще Рыцари, — сказал его отец не допускающим возражений тоном. — Неужели тебе до сих пор не ясно, что ни Томас Марик, ни его Гвардия не имеют к этому событию ни малейшего отношения?

— Но даже ты, отец, не можешь утверждать этого со стопроцентной гарантией, — произнес Дункан, ставя бокал на стол и комическим жестом разводя руками.

— У меня есть точные сведения, что в настоящий момент Рыцари находятся на Эпсилоне, Рочелле и Несторе. Это не могут быть они.

— А что, если эти твои данные специально сфабрикованы, чтобы прикрыть их подлинные действия? — предположил Дункан, скептически покачав головой.

Старый генерал тяжело вздохнул. Затянувшаяся на двое суток дискуссия, очевидно, начинала утомлять его.

— Доверься моей интуиции, сынок. Рыцари не имеют к этому инциденту ни малейшего отношения.

— Тогда кто же они, наши таинственные незнакомцы?

— Чтобы ответить на этот вопрос, надо прежде спросить себя, а кому выгодны эти рейды.

Дункан не стал тратить время на долгие размышления.

— Да любому из тех, кто располагает реальной властью в мирах Внутренней Сферы. Недавняя агрессия кланов фактически не затронула Лигу Свободных Миров, хотя на долю ее соседей досталось немало шишек.

Более того, как ни парадоксально, вторжение кланов даже способствовало росту авторитета Марика и концентрации в его руках и без того огромной власти. Найдется немало желающих подставить ему ножку. Что же может лучше подходить для этой цели, чем дискредитация его любимого детища, Ордена Рыцарей Внутренней Сферы?

— Ты не так уж далек от истины, сынок. С тех пор как начались эти рейды, каждая из царствующих особ государств Внутренней Сферы вправе говорить, что именно Лига Свободных Миров представляет собой главную угрозу тому хрупкому миру, которым мы наслаждаемся последние годы.

Начало любых военных действий при этих обстоятельствах может стать прелюдией к новой галактической войне. Но вот кто конкретно может постараться погреть руки на недавних событиях. Во всяком случае, не Сун Цу Ляо. Он вот-вот должен жениться на Изиде Марик, и дорога к трону Лиги кажется ему куда проще через спальню своей будущей супруги, нежели через неверное счастье полей сражений. Таковым не может быть и Виктор Дэвион.

У него хватает неприятностей в своем собственном королевстве, чтобы сверх того испытывать судьбу на дорогах войны. Можно отбросить и кланы, группирующиеся сегодня исключительно вдоль границ Лиранского Содружества. Остаются Теодор Курита и Синдикат Драконов. Но у Куриты нет даже общей границы с Лигой Свободных Миров, кроме того, у него связаны руки ожидаемым вторжением кланов.

Дункан бросил взгляд на своего отца и против воли улыбнулся.

— Вам не откажешь в логике, отец. Но нельзя сбрасывать со счетов и сами кланы, не говоря уже о правительствах Периферии.

Кальма отрицательно покачал головой.

— Спору нет, наша разведка в Оккупационной зоне кланов достаточно слаба, но все же я придерживаюсь мнения, что у них сейчас достаточно своих проблем, чтобы пускаться в подобные авантюры.

— Тогда остаются только государства Периферии, но у меня не хватает воображения, чтобы представить себе, что у кого-либо из них хватило бы смелости и средств для организации столь крупномасштабных акций.

— Ни одно из правительств Периферии не пойдет на риск спровоцировать войну между государствами Внутренней Сферы, отдавая себе полный отчет в том, к каким пагубным последствиям мог бы привести подобный конфликт для их собственных сограждан.

— Замечательная логика, отец. К сожалению, исходя из твоих собственных выводов, у нас не остается ни одного кандидата на роль потенциального возмутителя спокойствия.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился генерал.

— Только одно. То, что на этот раз мы имеем дело с новым, совершенно неизвестным нам противником. Вполне реальным и уже в силу своей анонимности особенно опасным, — закончил Дункан, едва ли сам осознавая полный смысл сказанных им слов.

— Последняя серьезная угроза самому существованию государств Внутренней Сферы была связана с вторжением кланов. Эта агрессия стоила нам миллионы человеческих жизней и утраты огромных территорий известной нам части пространства. Лиге Свободных Миров удалось сохранить свой статус-кво и даже расширить сферу своего влияния только потому, что сама агрессия выдохлась, прежде чем достигла границ Лиги. Наша беда состоит в том, что мы даже не пытаемся выяснить причин, которыми направляются действия наших противников.

Ход мыслей Дункана был прерван скрипом двери, открывающей доступ в кабинет генерала. На пороге появился старый слуга и доложил о появлении нежданного гостя. Генерал поспешно убрал секретные документы в ящик стола.

— Проси, — объявил он.

Лакей отступил в сторону, давая возможность войти в кабинет неизвестному мужчине выше среднего роста, судя по всему, водителю боевого робота. Светло-серые глаза еще сравнительно молодого человека резко контрастировали с его иссиня-черными волосами. Он был одет в военную форму, характерным отличием которой были ярко-красный берет и серебристая туника, украшенная орденской лентой и усыпанной бриллиантами звездой. Вошедший был не просто рядовым пилотом, а офицером Рыцарей Внутренней Сферы.

Дункан презрительно улыбнулся. Будучи сам профессионалом, он с недоверием относился к представителям высшего общества, выбравшим для себя трудную и во многом неблагодарную профессию водителей боевых роботов, чья обычная бесшабашная жизнь никак не увязывалась со строгим, даже аскетическим уставом Гвардии Томаса Марика.

— Генерал, я капитан Род Трейн Ордена Рыцарей Внутренней Сферы, — представился вошедший.

— Добро пожаловать, — поприветствовал его генерал, указывая рукой на свободное кресло у стола. — Чему я обязан высокой честью видеть вас у себя, капитан?

Трейн, даже не удостоив Дункана взглядом, словно его вообще не было в комнате, расположился напротив генерала.

— Его высокопревосходительство генерал-капитан прибыл на планету минувшей ночью. Он выразил желание встретиться с вами на третий день, начиная с сегодняшнего.

— Мне ничего не известно о прибытии генерал-капитана.

— Генерал-капитан прибыл анонимно. Могу ли я доложить ему, что вы принимаете его приглашение?

— Разумеется, капитан. Можете информировать генерал-капитана, что я высоко оцениваю оказанную мне честь.

Трейн щелкнул каблуками и готов был откланяться, когда старый генерал остановил его:

— Одну минуту, капитан.

— Да, сэр?

— Будьте добры, информируйте генерал-капитана, что я навещу его вместе с моим сыном.

Полевой штаб Второго батальона Восточных Гусар

Равнина Шимгата-Меса

Широ-3

— Бовос, вы полностью осознаете то, на что собираетесь пойти? — повторил полковник, с любопытством разглядывая человека, сидевшего напротив него.

— Да, сэр.

Трудно было признать в этой человеческой развалине боевого офицера, еще совсем недавно принявшего неравный бой на плато Шимгата. Ввалившиеся глаза были обведены черными кругами. Трудно было поверить, что последнее время этот человек вообще спал.

— Я не могу не восхищаться вашей смелостью, хотя и считаю ваше решение ошибочным. Вы ничуть не виноваты в гибели своих товарищей. Силы были слишком неравны. Ваше самопожертвование не вернет их к жизни.

— Прошу вас, сэр, позволить мне осуществить задуманное, — повторил Бовос, глядя в пространство поверх головы своего старшего командира.

— Но все они мертвы, Герман. Эти проклятые Рыцари перебили их всех до единого. Битва проиграна. Это случается порой даже в мирное время.

Настоящий солдат должен принимать реальность такой, какая она есть, на то он и солдат. То, что вы собираетесь проделать, несовместимо с нашими понятиями о воинской чести. Чувство мести никуда вас не приведет.

Поверьте мне, это безумие!

— Разрешите мне говорить откровенно, сэр?

— Слушаю вас.

— Рыцари не имеют к случившемуся никакого отношения. Вы не хуже меня знаете, что это были самозванцы, какого бы там мнения ни придерживалось наше правительство. Будьте покойны, я не сумасшедший и отдаю себе полный отчет в том, что неповинен в гибели моих людей. На моих глазах, случалось, умирали не только солдаты, но женщины и дети. У меня крепкие нервы, сэр. Я знаю, что не в моей власти вернуть ребят к жизни, но я обязан выяснить, кто виноват в их смерти, и рассчитаться с ублюдками.

Для меня это вопрос чести. Политики никогда и ничего не смогут решить, сэр. Следовательно, мне не остается ничего другого, как взяться за это дело самому. Что я и сделаю.

Сидевший за столом офицер пожал плечами и написал несколько слов на лежавшем перед ним рапорте.

С этой минуты Бовос уже не принадлежал к Восточным Гусарам. С его карьерой было покончено. Отныне он мог полагаться только на себя.