Звёздные войны

2

У старых поселенцев была поговорка, гласящая: «Скорее сожжешь глаза, глядя не мигая на пески плоскогорий Татуина, чем на его два солнца», настолько сильным было ослепляющее сияние этих бесконечных пустынь. Но, несмотря на их испепеляющий блеск, на равнинах, образовавшихся на месте давно высохших морей, могла существовать жизнь. И только одно делало ее возможной — круговорот воды.

Тем не менее для нужд человека на Татуине воды едва хватало. Атмосфера отдавала свою влагу весьма неохотно. Воду нужно было упрашивать спуститься с жестокого синего неба. Упрашивать, заставлять, стаскивать с неба вниз, на опаленную поверхность планеты.

Двое, занимающиеся этим, стояли на небольшой возвышенности посреди негостеприимной равнины. Один из них был прямой и металлический — изъеденный песчинками испаритель, прочно закрепившийся на песке и опирающийся на каменный фундамент. Второй рядом с ним был намного подвижнее, хотя солнце опалило его не меньше первого.

Лук Скайуокер был вдвое старше испарителя, которому исполнилось девять лет, но он был более уязвим. В данный момент он был недоволен строптивым клапаном терморегулятора. Время от времени он просто постукивал по нему, вместо того, чтобы воспользоваться необходимым для этого инструментом. Но это не помогало. Лук был уверен, что испаритель делал все, чтобы всосать в себя как можно больше песка, что смазка намеренно притягивала к себе частички песка своим ласковым и нежным поблескиванием. Он вытер пот со лба и на секунду разогнулся. Пока Лук осматривал механизм, легкий ветер трепал его взлохмаченные волосы и мешковатый комбинезон. «Нет смысла продолжать сердиться на испаритель, — сказал он себе, — это всего лишь механизм, неразумный и старый».

Пока Лук раздумывал над своими затруднениями, из-за испарителя показалась третья фигура, которая стала неумело ковыряться в поврежденном механизме. Только три пары рабочих рук робота модели «Тренуэлл» были в рабочем состоянии, да и те повидали на своем веку больше, чем туфли на ногах Лука… двигался робот неуверенными толчками.

Лук с досадой посмотрел на него, затем запрокинул голову и взглянул на небо. Не было ни единого признака облачности, и он знал, что ее и не будет, если не заставить работать этот испаритель. Он уже собирался попробовать еще раз, но тут в его поле зрения сверкнул короткий, но яркий луч света. Быстро достав микробинокль, он направил его на ту точку неба.

Он довольно долго смотрел в небо, жалея, что у него не телескоп, а всего лишь бинокль. В своих наблюдениях он забыл об испарителе, жаре и прочих треволнениях. Снова убрав в пояс микробинокль, Лук повернулся и бросился к своему лэндспидеру. Уже на полпути к машине он кое-что вспомнил и, обернувшись, крикнул:

— Быстрее!

Затем нетерпеливо добавил:

— Чего ты ждешь, заводи машину!

«Тренуэлл» направился к Луку, остановился и начал быстро крутиться вокруг своей оси. Из всех его щелей и сочленений шел дым. Лук прокричал еще какие-то распоряжения, затем в негодовании замолчал, сообразив, что одних только слов будет недостаточно, чтобы привести «Тренуэлла» в движение.

Еще секунду Лук посомневался, не оставить ли ему робота в покое, так как, сказал он себе, несколько из его основных узлов явно вышли из строя. Затем он прыгнул в лэндспидер, заставив машину на воздушной подушке (кстати, тоже недавно отремонтированную) наклониться на одну сторону, а затем восстановил равновесие, быстро усевшись за пульт управления. Слегка поднявшись над песком, легкий лэндспидер стал так же устойчив, как Судно в штормовом море. Лук завел мотор, взвизгнувший из-за нагрузки, и из-под лэндровера вырвался фонтан песка, когда Лук направил машину к далекому городу под названием Анкорхед.

За его спиной в безоблачное небо пустыни из горящего робота поднималось черное облако дыма. Когда Лук вернется, от робота уже ничего не останется. В огромных пустынях Татуина обитали существа, подбирающие как биогенный, так и металлический мусор.

Металлические и каменные громады сверкали белизной под ярким светом звезд-близнецов Тату-1 и Тату-2, так близко расположенные не столько для компании, сколько для совместной защиты. Они являлись связующим звеном для всей сельской общины Анкорхед.

Сейчас пыльные и неасфальтированные улицы города были тихи и пустынны. На треснутых карнизах каменных зданий лениво жужжали песочные мухи. Вдалеке лаяла собака — единственный признак обитаемости города. Потом появилась и начала переходить улицу одинокая старуха. Ее металлическая солнцезащитная накидка была туго обернута вокруг тела.

Что-то заставило ее взглянуть вверх, глаза ее прищурились, устало глядя вдаль. Вдруг раздался резкий звук, и блестящий прямоугольный предмет с грохотом пролетел вдалеке. Глаза старухи открылись, она глядела на опускающийся прямо на нее корабль, который не собирался менять своего курса. Ей пришлось упасть на четвереньки, чтобы увернуться от него.

Задыхаясь и сердито грозя кулаком вслед лэндспидеру, она прокричала сквозь шум:

— Неужели вы, парни, так никогда и не научитесь снижать скорость в городах!

Лук мог заметить ее, но никогда не услышал бы ее слов. Во всяком случае, его внимание было сосредоточено на другом, когда он подлетал к длинному низкому бетонному зданию станции. Какие-то кольца и прутья торчали из ее крыш и стен. Песчаные волны пустыни Татуина желтой пеной неутомимо разбивались о ее стену. Никто и не пытался противодействовать им. Это было бессмысленно. Если бы их убрали, на следующий день они появились бы снова.

Лук распахнул входную дверь и крикнул внутрь:

— Эй!

Юноша в потрепанной одежде механика, развалившись, сидел на стуле за неприбранным контрольным пультом станции. Солнцезащитная мазь не позволяла его коже загореть. Кожа девушки, сидящей у него на коленях, тоже была покрыта защитной мазью, и глазам открывались обширные участки защищенного таким образом тела. Даже следы от высохших капель пота ей шли.

— Привет! — снова крикнул Лук, получив на свой первый оклик только негромкий свист. Он помчался к ремонтной мастерской на другом конце станции, в то время как полусонный механик провел рукой по лицу и пробормотал:

— Мне показалось, что здесь что-то прогрохотало…

Девушка на его коленях чувственно потянулась,

натягивая поношенную одежду на наиболее привлекательные места своего тела. Ее гортанный голос прозвучал непринужденно.

— Ах, — сказала она. — Опять у Живчика один из приступов буйства.

Дик и Живчик подняли взгляды от контролируемой компьютером игры в пул, когда в помещение ворвался Лук. Они были одеты так же, как и Лук, хотя одежда сидела на них много лучше и была менее поношенной.

Все трое молодых людей резко отличались от высокого, сильного и красивого игрока, сидевшего за дальним краем стола. Начиная с аккуратно подстриженных волос и кончая ладно сидящим костюмом, он выделялся в помещении, как яркий мак в овсяном поле.

За их спинами раздавалось низкое жужжание — над поношенным оборудованием станции терпеливо корпел робот.

— А ну-ка, отгадайте, ребята… — взволнованно начал Лук. И тут он увидел человека в форме. Они одновременно узнали друг друга.

— Биггс!

Лицо человека в форме тронула полуулыбка.

— Привет, Лук!

И вот они уже горячо обнимали друг друга.

Наконец, Лук отступил немного, восхищаясь формой своего товарища.

— Я не знал, что ты вернулся. Когда ты прибыл?

Самоуверенность отвечавшего граничила с самодовольством, но не переходила этих границ.

— Я хотел удивить тебя, сорвиголова, — он кивнул на комнату. — Я подумал, что ты будешь вместе с этими двумя ночными трудягами. — Дик и Живчик улыбнулись. — Я, конечно, не ожидал застать тебя за работой, — он неожиданно засмеялся смехом, который многие считали неотразимым.

— Академия не слишком-то изменила тебя, — заметил Лук. — Но ты вернулся так быстро!

Лицо его стало озабоченным.

— Эй, что случилось? Ты что, не получил назначения?

Биггс ответил уклончиво, отводя взгляд в сторону.

— Конечно, я получил его. Только на прошлой неделе меня назначили на «Рэнд Эклиптик». Первый помощник Биггс Дарклойтер, к вашим услугам, — он полушутя, полусерьезно отсалютовал, затем снова улыбнулся своей неотразимой улыбкой. — Я только пришел проститься с вами, несчастными, прикованными к планете неумехами… — все они рассмеялись, но Лук вдруг вспомнил о том, что заставило его придти сюда в такой спешке.

— Чуть не забыл, — сказал он им, когда улеглись первые волнения. — Сейчас, прямо возле нашей планеты, идет бой. Пойдемте, посмотрим.

Остальные, казалось, были разочарованы.

— Это что, одна из твоих мифических битв, Лук? Не достаточно ли ты их напридумывал? Брось!

— Что бросить? Я не шучу. Это настоящий бой.

Словами и подталкиваниями он смог уговорить обитателей станции выйти на солнцепек. Но Кэми выглядела особенно негодующей.

— Хорошо бы это было чем-нибудь стоящим, — сказала она ему, прикрывая глаза рукой.

Лук уже вынул свой микробинокль и осмотрел небосклон. Через минуту он нашел нужную точку.

— Я же говорил вам, — произнес он торжественно. — Вот они!

Биггс подошел к нему сбоку и протянул руку к биноклю. Несколько изменив фокусное расстояние, он смог различить на темно-синем фоне две серебристые точки.

— Это не бой, сорвиголова, — сказал он, опуская бинокль и спокойно глядя на своего друга. — Они просто неподвижно висят там. Два корабля — это точно. Возможно, грузовой корабль берет груз с орбитальной баржи, так как у Татуина нет собственного орбитального ангара.

— Но перед этим они много стреляли — возразил Лук. Под отрезвляющей уверенностью его старших товарищей его энтузиазм быстро пошел на убыль.

Кэми выхватила бинокль у Биггса, слегка ударив прибором по опоре. Лук быстро забрал у нее бинокль и осмотрел, ища повреждения.

— Поосторожнее с этим!

— Не беспокойся, — усмехнулась девушка. Лук шагнул к ней, но остановился, так как рослый механик встал между ними и улыбнулся Луку предупреждающей улыбкой. Лук подумал и решил забыть об этом инциденте.

— Сколько раз тебе повторяли, Лук, — проговорил механик с видом человека, уставшего без конца повторять одно и то же. — Восстание произошло далеко отсюда. Сомневаюсь, чтобы Империя стала бороться за сохранение этой системы. Поверь мне, Татуин — это просто огромный кусок камня, причем совершенно бесполезный…

Люди начали возвращаться на станцию еще до того, как Лук смог что-нибудь возразить в ответ. Механик обнял Кэми, и они оба посмеивались над глупостью Лука. Даже Дик и Живчик о чем-то шептались друг с другом. Лук был уверен, что о нем.

Он последовал за ними, в последний раз оглянувшись на далекие искорки. Он был твердо уверен в одном — он видел вспышки света между двумя кораблями. И это не было отражением света солнц Татуина на металлической обшивке этих кораблей.

Устройство, сковывающее руки девушки за спиной, было простым и надежным. Неослабное внимание, оказываемое ей, возможно, и было бы неуместным, если бы их жизнь не зависела от того, доставят ли они девушку благополучно или нет.

Когда она немного замедлила шаги, стало ясно, что охранники не прочь немного помучить ее. Один из закованных в броню так грубо толкнул ее в спину, что она чуть не упала.

Повернувшись, она с яростью посмотрела на наглого солдата. Она не могла узнать, произвело ли это на него какое-нибудь впечатление, так как его лицо было полностью скрыто блестящим металлом шлема.

Коридор, по которому они двигались, все еще был заполнен дымом, просачивающимся из пробитых в стенах отверстий. В конце тоннеля, соединяющего корабль повстанцев с крейсером, пробивался свет. Мрачная тень надвинулась на девушку, когда она отвернулась, осмотрев проход и шагнув в него. Это напугало девушку, несмотря на ее обычную невозмутимость.

Над ней возвышалась грозная фигура Дарта Вейдера, под ужасной дыхательной маской горели его красные глаза. Девушка не подала и виду, что испугалась; на ее лице не дрогнул ни один мускул. В голосе ее не было ни малейших признаков дрожи.

— Дарт Вейдер… мне следовало бы догадаться сразу. Только ты один мог быть настолько глуп! Да, Сенат Империи этого так не оставит. Когда они узнают, что ты напал на дипломатическую миссию…

— Сенатор Лея Органа, — произнес Вейдер негромко, но с достаточной силой, чтобы заглушить ее протест. Его радость от поимки столь важной пленницы была так велика, что он смаковал каждое слово. — Не играйте со мной, ваше величество, — зловеще продолжил он. — На этот раз никакой дипломатической миссии вы не выполняли. Вы пересекли запретную зону, игнорируя многочисленные предупреждения и совершенно не обращая внимания на приказ повернуть обратно.

Огромный металлический череп Вейдера приблизился.

— Я знаю, что от шпионов в этой системе вами было получено несколько лазерограмм. Когда мы проследили эти передачи и обнаружили лиц, пославших их, у некоторых из них не хватило храбрости убить себя прежде, чем мы успели их допросить. Я хочу знать, что произошло с этой информацией?

Казалось, ни зловещее присутствие Вейдера, ни его слова никак не повлияли на девушку.

— Я не понимаю, о чем вы тут болтаете, — огрызнулась она и отвела взгляд. — Я член Сената, выполняющий дипломатическую миссию…

— И участвующий в Сенате повстанцев, — дополнил Вейдер. — Вы также еще и предательница. — Взгляд Черного Лорда упал на стоящего рядом офицера. — Уведи ее!

Девушка сумела достать его своим плевком, который зашипел на раскаленной броне. Он молча стер эту оскорбительную влагу, с интересом наблюдая, как Лею уводят на крейсер по туннелю-переходу.

Высокий стройный воин с нашивками командира Империи привлек внимание Вейдера, подойдя к нему.

— Задерживать ее опасно, — осмелился возразить он, также смотря вслед Лее. — Если об этом станет известно, Сенат будет сильно встревожен. Это увеличит число сочувствующих повстанцам. — Командир взглянул на непроницаемый металл лица Вейдера, затем, как бы между прочим, добавил — Ее нужно немедленно уничтожить.

— Нет! Мой первейший долг, узнать, где находятся их секретные укрепления, — убежденно ответил Вейдер. — Все шпионы повстанцев уничтожены — нашими и их собственными руками. Поэтому она сейчас для нас — единственный ключ к обнаружению базы. И я намерен полностью использовать ее. Если будет необходимо, я замучу ее, но я узнаю, где находится база повстанцев.

Командир поджал губы, слегка покачал головой и, возможно, с сочувствием проводил взглядом девушку.

— Она умрет, но не даст вам никакой информации.

Ответ Вейдера был совершенно бесстрастным:

— Предоставьте это мне.

Подумав немного, он продолжал:

— Пошлите сигнал бедствия в широком диапазоне. Сообщите, что корабль Сената неожиданно столкнулся с роем метеоритов, от которого не смог уклониться. Датчики сообщают, что защитные экраны были пробиты и корабль получил столько пробоин, что 95 % его атмосферы вытекло в космос. Сообщите также ее отцу и Сенату, что все, кто был на борту, погибли.

Группа усталых солдат зачем-то подошла к командиру и Черному Лорду. Вейдер выжидающе посмотрел на них.

— Информационных записей, которые мы должны были найти, на борту корабля нет. Но нет также и никаких следов уничтожения этих записей, — ровным голосом доложил старший отряда. — С момента нашей атаки на корабль с его борта не было послано никаких лазерограмм. Во время боя был запущен один неисправный бот, но тогда же было установлено, что на его борту нет ничего живого.

Вейдер задумался.

«Бот мог быть неисправен, — подумал он, — но он мог нести в себе записи. Записи, а не живых существ. По всей вероятности, абориген, который их обнаружит, не поймет их значения и сотрет, чтобы использовать пленку в своих целях. И все же…»

— Пошлите вниз отряд, чтобы удостовериться, что в боте не было записей, или вернуть их, — приказал он внимательно слушающему офицеру. — Будьте как можно осторожнее: нет необходимости привлекать к себе внимание даже в этом несчастном захолустном мирке.

Как только офицер и солдаты ушли, Вейдер снова обратил внимание на командира.

— Уничтожьте этот корабль. Ничего нельзя оставлять. Что же касается бота, то я думаю, что он действительно был неисправен. Но информация, которую он мог бы нести в себе, может оказаться слишком дискредитирующей нас. Позаботьтесь об этом лично, командир. Если эти записи существуют, они должны быть возвращены нам или уничтожены… любой ценой!

Затем Черный Лорд добавил с удовлетворением:

— Если нам удастся заполучить их, Сенат будет в наших руках и мы станем свидетелями скорого конца восстания.

— Все будет так, как вы приказали, Лорд Вейдер, — ответил командир, и оба они направились к проходу, ведущему на крейсер.

— Какое пустынное место!

Трипэо осторожно повернулся, чтобы взглянуть на бот, наполовину увязший в песке. Внутренние органы ориентации робота из-за грубого приземления работали недостаточно четко. Приземления?! Даже упомянуть об этом слове было бы незаслуженной лестью в адрес его спутника.

С другой стороны, думал робот, он должен быть благодарным ему за то, что они прибыли на поверхность планеты в целости и сохранности. Хотя Трипэо, осматривая голый ландшафт, все еще не был уверен, что здесь им повезет больше, чем на захваченном корабле. Высокие песчаные дюны с плоскими вершинами заслоняли линию горизонта с одной стороны. В остальных направлениях были видны ряды меньших дюн, тянувшихся вдаль километр за километром и напоминающих желтые зубы. Океан песка сливался с сияющим небом, так что невозможно было различить, где кончается первое и начинается второе.

Легкое облачко из мельчайших частиц пыли поднималось позади них, когда они уходили от бота. Этот бот, выполнивший свою функцию до конца, был теперь совершенно бесполезен. Но и сами роботы не были приспособлены для передвижения по такой местности, поэтому они с трудом тащились через зыбкие пески.

— Кажется, мы созданы только для того, чтобы страдать! — стонал Трипэо, жалея себя. — Проклятое существование! — что-то скрипнуло в его правой ноге, и он вздрогнул. — Я должен отдохнуть, иначе я просто рассыплюсь на части! Мои внутренности все еще не оправились от этого падения вверх тормашками, которое ты назвал… посадкой!

Он остановился. Но Эрдва Дэдва продолжал идти вперед. Маленький робот вдруг свернул в сторону и сейчас медленно, но уверенно пробирался к ближайшей вершине плоской дюны.

— Эй! — крикнул Трипэо. Эрдва проигнорировал его крик и продолжал забираться на дюну. — Куда это ты направляешься?

Теперь Эрдва остановился, испустив поток электронных объяснений. Измученный Трипэо подошел к нему и встал рядом.

— Нет, туда я не пойду, — заявил он, когда Эрдва закончил. — Там слишком гористо, — он жестом указал направление, в котором они двигались до этого — под углом к скалам, возвышающимся вдали. — Этот путь намного легче! — металлическая рука небрежно махнула в сторону невысоких столовых гор. — Кстати, что заставляет тебя думать, что в этом направлении есть какие-нибудь поселения?

Эрдва издал продолжительный свист.

— Не надо мне твоих механических терминов, — ответил ему Трипэо. — С меня уже довольно твоих речей! — Эрдва бибикнул еще раз.

— Ладно, иди своей дорогой, — снисходительно согласился Трипэо. — Тебя через день засыплет песком, ты, близорукая куча металлолома! — он презрительно толкнул Эрдва, который от этого толчка слетел с дюны. Пока маленький робот пытался внизу встать на ноги, Трипэо отправился к расплывчатому светящемуся горизонту, оглядываясь назад, на своего спутника. — И чтобы ты не попадался мне на пути, когда побредешь следом, моля о помощи, — предупредил он. — Потому что ты не получишь ее!

У подножия дюны Эрдва привел себя в порядок. Он немного задержался, чтобы очистить свой единственный электронный глаз также единственной рукой. Затем он издал свист, который прозвучал почти как человеческое выражение ярости. Тихо бормоча что-то себе под нос, он повернулся и засеменил по направлению к песчаным грядам, словно ничего и не произошло.

Несколькими часами позже Трипэо, напрягаясь из последних сил, взобрался на высокий песчаный холм — последний, как он надеялся. Его внутренний термостат был перегрет, угрожая отключить всю систему. Неподалеку столбы и перекладины из белой соли кальция, напоминающие кости какого-то огромного животного, представляли собой не порождающий никаких иллюзий ориентир. Дойдя до гребня дюны, Трипэо с беспокойством глянул вперед. Вместо ожидаемой зелени, свидетельствующей о человеческой цивилизации, он увидел еще десятки дюн, по форме и по порождаемой ими иллюзии идентичных той, на которую он только что взобрался.

Трипэо обернулся и взглянул на теперь уже далекое горное плато, которое скрылось на горизонте в дрожащем от жары воздухе.

— Ах ты, неисправный маленький хам, — пробормотал робот, даже сейчас не признаваясь самому себе, что, возможно, малыш Эрдва был прав. — Это все ты виноват! Да ты хитро вынудил меня идти в этом направлении, но и тебе повезет не больше, чем мне!..

И ему тоже не повезло бы, если бы он не продолжал идти и идти по выбранному маршруту. Шагнув вперед, он услышал, как что-то скрипнуло в его ноге. Сев на свой металлический зад, он начал очищать от песка проржавевшие суставы.

— Я мог бы продолжать идти в этом направлении, — сказал он себе. — И я мог бы сознаться в ошибочности своих выводов и попытаться догнать Эрдва…

Но ни одна из этих перспектив его не прельщала. Был, правда, и третий вариант. Он мог сидеть здесь, загорая на солнышке, пока суставы его не окаменеют, внутренности не перегреются и фоторецептеры не сгорят в ультрафиолетовых лучах. Трипэо превратится тогда в еще одно свидетельство губительной силы мира двойной звезды, как то фантастическое животное, останки которого он только что встретил на своем пути.

«Рецепторы начинают слабеть», — отметил Трипэо. Ему показалось, что вдали что-то двигается. Возможно, это дрожит от жары воздух… Нет! Это совершенно определенно был отблеск света солнц на металле… и это сооружение из металла приближалось к роботу. Надежда его усилилась. Не замечая предупредительных сигналов, поступающих из поврежденной правой ноги, Трипэо поднялся и начал судорожно размахивать руками.

Теперь он видел, что к нему приближается какое-то транспортное средство неизвестной ему модели. Но это был механизм, самим своим существованием свидетельствующий о разуме и развитой технологии создавших его существ.

В своем радостном волнении Трипэо забыл, что этот механизм мог и не быть делом рук человека…

— Итак, я отключил питание, вырубил дожигатели топлива и нырнул вниз, следуя по пятам за Диком, — кончил Лук, оживленно жестикулируя. Он и Биггс прогуливались неподалеку от энергостанции. Откуда-то изнутри здания слышались звуки работающих механизмов. Механик наконец-то присоединился к своему помощнику — роботу, который все время что-то ремонтировал.

— Я был так близко от него, — взволнованно продолжал Лук. — Я думал, что поджарю свою машину. Оказалось, что я довольно сильно кокнул наш лэндспидер… — воспоминание об этом заставило его нахмуриться. — Дядя Оуэн был сильно расстроен. Он пилил меня всю остальную часть сезона, — уныние Лука быстро прошло. Воспоминание о самом факте победы заглушило негативные ее аспекты. — Жаль, что тебя там не было, Биггс!

— Не принимай это так близко, — осторожно сказал ему друг. — Возможно, ты и лучший пилот пустыни по эту сторону Мос Эйсли, но эти маленькие свайхоперы могут быть очень опасны. Для атмосферного корабля они передвигаются слишком быстро — быстрее, чем нужно было бы. Будешь гоняться наперегонки с кем-нибудь, и однажды — бац! — он ударил кулаком по раскрытой ладони другой рукой. — От тебя не останется даже мокрого пятна на стене ущелья.

— Посмотрите-ка, как он запел, — резко ответил Лук. — Ну, теперь, когда ты побывал на нескольких из этих гигантских автоматизированных звездолетов, ты начинаешь говорить, как мой дядя. Вы размякли там, в своих городах… — он энергично схватил Биггса, но тот мягко провел контрприем, намереваясь полушутя перейти в ответную атаку. Едва заметное самодовольство Биггса растворилось в чем-то более теплом.

— Я соскучился по тебе, приятель.

Лук смущенно отвернулся.

— Не все осталось по-прежнему с тех пор, как ты ушел, Биггс. Хотя все здесь было так… — Лук попытался найти более точное слово, но потом беспомощно закончил — так тихо, — взгляд его блуждал по пустынным, занесенным песком улицам Анкорхеда. — Верно, здесь всегда было тихо…

Биггс, задумавшись, молчал. Затем он осмотрелся. Они были одни на улице. Все остальные уже вернулись в спасительную прохладу энергостанции. Биггс приблизился к Луку, и тот почувствовал серьезность в его голосе.

— Лук! Я вернулся не только для того, чтобы проститься или повоображать, что я лучше всех из-за того что закончил Академию, — Биггс снова, казалось, засомневался, почувствовал неуверенность в себе. Затем, не давая себе возможности для отступления, он быстро выпалил: — Но я хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом… Понимаешь, я не могу рассказать это моим родителям.

Уставившись на Биггса, Лук только и смог вымолвить:

— Что знать? О чем ты говоришь?

— Я говорю о разговорах, которые идут в Академии… да и в других местах тоже, Лук. Много разговоров и слухов. У меня появились новые друзья — друзья из других звездных систем. Мы все согласны с тем, что события развиваются, — его голос понизился, как у заговорщика. — Как только наш корабль достигнет одной из периферийных звездных систем, мы собираемся смыться… и присоединиться к Союзу!

Лук уставился на своего друга, пытаясь вообразить Биггса патриотом, горящим пылом повстанцев.

— Ты собираешься присоединиться к Восстанию?! — начал он. — Ты, наверное, шутишь… Как ты сделаешь это?

— Умерь свой пыл, — предупредил его Биггс, опасливо оглядываясь на энергостанцию. — Рот у тебя — как кратер вулкана.

— Извини, — прошептал Лук. — Я спокоен, посмотри, как я спокоен… Ты же едва слышишь меня…

Биггс, задумавшись, молчал. Затем он снова осмотрелся и прервал Лука.

— У одного из моих друзей по Академии есть приятель на Бестине, который может помочь нам войти в контакт с вооруженным отрядом повстанцев…

— Один из друзей?.. Ты с ума сошел! — убежденно сказал Лук, действительно уверенный в том, что его друг свихнулся. — Можно всю жизнь проблуждать по Галактике, пытаясь обнаружить настоящий аванпост повстанцев. Большинство из рассказов о них — всего лишь мифы. Этот друг твоего друга может оказаться имперским агентом. Ты кончишь на Касседе или того хуже. Если бы аванпосты повстанцев можно было так легко обнаружить, империя уничтожила бы их много лет назад…

— Я знаю, что это дело долгое, — неохотно признал Биггс. — Но если я не свяжусь с ними, тогда… — в глазах Биггса зажглось что-то страшное, какой-то сплав ново- приобретенной зрелости и… чего-то еще. Тогда я сделаю все, что смогу, сам, один.

Он внимательно посмотрел на своего друга.

— Лук, я не собираюсь ждать, пока Империя призовет меня на военную службу. Несмотря на то, что передают по официальным информканалам, Восстание растет и ширится. И я хочу быть на стороне тех, кто прав, кому я верю… — его голос как-то неприятно изменился, и Лук спросил себя, что имел в виду его друг.

— Жаль, ты не слышал того, что слышал я, не знал о тех преступлениях, о которых знаю я. Возможно, когда- то Империя была великой и прекрасной, но люди, находящиеся сейчас у власти… — он быстро покачал головой. — Все прогнило, Лук, все прогнило.

— Я ни черта не могу поделать с этим, — глупо пробормотал Лук. — Я завяз здесь, — в отчаянии он пнул вечный песок Анкорхеда.

— Я думал, что ты скоро будешь поступать в Академию, — заметил Биггс. — Если это так, то у тебя появится шанс выбраться из этой кучи песка.

Лук иронически фыркнул.

— Вряд ли. Я вынужден был забрать свое заявление обратно, — он отвернулся, не в силах встретить недоверчивый взгляд друга. — Я был вынужден сделать это. Песчаный народ был сильно недоволен с тех пор, как ты уехал, Биггс. Они даже нападали на окраины Анкорхеда.

Биггс покачал головой, словно отбрасывая эту причину.

— Твой дядя мог остановить целую колонну рейдаров одним бластером.

— Из своего дома — конечно, — согласился Лук. — Но у дяди Оуэна уже установлено и работает достаточно испарителей, чтобы его ферма давала солидный доход. И он не может один охранять свои владения… и говорит, что я нужен ему еще по какой-то причине. Я не могу покинуть его именно сейчас.

Биггс грустно вздохнул.

— Мне жаль тебя, Лук. Когда-нибудь тебе еще придется научиться отличать то, что тебе кажется важным, от того, что на самом деле является таковым, — он обвел руками вокруг. — В чем польза от работы твоего дяди, если это все будет захвачено Империей? Мне известно, что они собираются начать империализацию торговли во всех, даже в самых отдаленных мирах. И скоро твой дядя, как и все на Татуине, будет только издольщиком, надрывающимся во имя прославления Империи.

— Здесь этого не может произойти, — возразил Лук с уверенностью, которой не ощущал. — Ты же сам сказал, что Империя не будет связываться с этой кучей камней.

— Все меняется, Лук. Только угроза со стороны Восстания удерживает многих, находящихся у власти, от совершения таких преступлений, о которых лучше не упоминать. Если же эта угроза будет устранена… Существуют две вещи, которые властвуют над людьми: любопытство и жадность. Сомневаюсь, чтобы имперские бюрократы были слишком-то любопытны…

Некоторое время они стояли молча. Песчаный смерч пересек улицу и в своем гордом великолепии ударился в стену, разбившись в тучу песка и каменных обломков.

— Жаль, что я не еду с тобой, — сказал Лук. Он поднял глаза. — Ты еще долго пробудешь здесь?

— Нет… Дело в том, что утром я уезжаю на свой «Эклиптик».

— Ну, тогда… Я думаю, что мы с тобой больше не увидимся.

— А может, когда-нибудь и встретимся, — утешил его Биггс. Он приободрился, улыбнувшись своей обезоруживающей улыбкой. — Я буду искать тебя, сорвиголова. А пока… постарайся не налететь на стену какого-нибудь ущелья.

— Через год я поступлю в Академию, — упрямо сказал Лук, ободряя больше себя, чем друга. — А там… кто знает, где я окажусь… — голос его звучал решительно. — В Звездный флот меня не призовут, это точно. Береги себя. Ты… всегда будешь моим лучшим другом…

Рукопожатие было ненужным. Они уже давно переросли это.

— Ну, тогда пока, Лук, — просто сказал Биггс, повернулся и вошел в энергостанцию.

Лук следил за ним, пока он не скрылся за дверью. Мысли его были хаотичны и непредсказуемы, как песчаные штормы Татуина.

На Татуине было сколько угодно необычайных природных явлений. Но самым удивительным из них были загадочные туманы, регулярно поднимающиеся из почвы в тех местах, где вечные пустыни омывали непоколебимые утесы и столовые горы.

В опаленной жарким дыханием двойного солнца пустыне туман казался неуместным, как кактус на льду, но тем не менее он был. Метеорологи и геологи спорили между собой о его происхождении, создавая теории наподобие той, в которой говорилось, что вода задерживается в порах песчаника под слоем песка, в неизвестных химических процессах, заставляющих воду подниматься при охлаждении почвы, а затем уходить под почву при восходе двойного солнца. Все это устарело, но было вполне реально.

Ни туман, ни жуткие звуки, издаваемые обитателями ночной пустыни, не пугали Эрдва Дэдва, когда он осторожно шел по гребням скал, выбирая самый легкий путь к вершине одной из столовых гор. Его широкие квадратные ногоступы негромко клацали в вечерней тишине, и когда песок под ними оседал, обнажался гравий.

Робот на секунду остановился. Ему показалось, что он услышал какой-то звук впереди. Словно по камням провели чем-то металлическим. Звук больше не повторился, и маленький робот начал быстро карабкаться наверх.

Сверху от гряды, слишком высоко, чтобы это можно было увидеть снизу, от каменной стены отделился булыжник. Существо, только что случайно столкнувшее его, шмыгнуло, словно мышь, за камень.

Из-под нависающих складок коричневого капюшона, в метре от ближайшей стены ущелья, виднелись две горящие точки.

Только реакция ничего не подозревающего робота помогла ему услышать воющий сигнал и предупредила его. Секунду Эрдва Дэдва продолжал светиться в сгущающихся сумерках. Затем он издал короткий электронный свист. Его трехногая опора потеряла равновесие, и, парализованный невидимым лучом, маленький робот опрокинулся на спину. Лампочка на его лбу хаотически замигала.

Трое коротышек — настоящие пародии на людей — выбежали из-за прикрывающих их огромных камней. Движения их больше походили на движения грызунов, чем на человеческие, и существа эти были ненамного выше Эрдва Дэдва. Увидев, что всего лишь одного заряда парализующей энергии хватило, чтобы обездвижить робота, они убрали по кобурам свое странное оружие. Но все же они приблизились к неподвижному роботу дрожа, как осиновые листья.

Их капюшоны были покрыты толстым слоем пыли и песка. Когда они осматривали пленника, их глаза, желто-красные, как у кошек, горели под капюшонами нездоровым светом. Джавы переговаривались глухим гортанным кваканьем и звуками, похожими на искаженную человеческую речь. Если, как полагали антропологи, они и были когда-то людьми, они давно уже деградировали до такой степени, что совершенно на них не походили.

Подошло еще несколько джавов. Все вместе, поочередно подталкивая и волоча его, они стащили робота со скалы вниз.

На дне ущелья стоял песчаный гусеничный краулер-танк; похожий на доисторического монстра и настолько огромный, насколько его владельцы были крошечными. Стоя на многочисленных траках гусениц, которые были выше человеческого роста, машина возвышалась над почвой на несколько десятков метров. Ее металлическая броня была поцарапана и помята в результате сопротивления бесконечным песчаным бурям.

Подойдя к танку, джавы снова о чем-то засовещались между собой. Эрдва Дэдва слышал их, но не мог уловить смысл разговора. И ему нечего было стыдиться этого. Речь джавов, если они того хотели, могли понимать только сами джавы, так как они пользовались быстро меняющимся языком, который буквально сводил с ума лингвистов.

Один из джавов вынул из подсумка небольшой диск и прикрепил его к боку малыша Эрдва. С одной стороны громадной машины торчала большая труба входа. Джавы подошли к машине и исчезли в ней. Послышался шум воздуха — и маленького робота всосало внутрь песчаного танка, аккуратно, как коктейль в соломинку. Покончив с этим, джавы снова принялись совещаться между собой. Потом все, еще оставшиеся снаружи, быстро забрались внутрь танка по трубе и по лестницам. Они очень походили на мышиную семью, возвращающуюся в свою нору.

Не слишком деликатно всосавшая Эрдва труба выплюнула его в небольшое кубическое помещение. Кроме огромных куч всяческих поломанных инструментов и приборов — настоящего металлолома — в этой камере находилось еще также около десятка роботов разных форм и размеров. Некоторые из них беседовали между собой на электронных языках. Другие бесцельно бродили вокруг них. Но когда Эрдва Дэдва ввалился в помещение, один из бывших там роботов удивленно воскликнул:

— Эрдва Дэдва, ты ли это?!

Это закричал из темноты взволнованный Трипэо. Он пробрался к все еще неподвижному маленькому роботу и совсем не механически обнял его. Заметив маленький диск, прикрепленный к боку Эрдва, Трипэо задумчиво посмотрел на свою грудь, где тоже красовался похожий диск.

Задвигались огромные шестерни, очень плохо смазанные. Со стоном и скрежетом танк-динозавр развернулся и с непробиваемым упорством загрохотал по ночной пустыне.