Зверь из Маэлинна

Глава 9. Тенета страха

Тревоги сгущались над Илиэндэль. Они не отпускали сердце матери, чьих детей поглотил проклятый лес. Вдовствующая графиня провела в своих покоях весь день, часто поглядывая в окно и ожидая возвращения в замок обоих своих детей. Обычно помогавшие ей унять тревоги пальцы и вышивка тоже никак не спасли. Они были отложены почти сразу же, после десятка неудачных попыток сделать хоть что-то, продолжив узор. Но мысли матери не могли сосредоточиться ни на чем, кроме желания поскорее увидеть своих детей. Только тогда бы она почувствовала облегчение. Но Иенмар и его свита все не возвращались.

Время текло очень медленно, поэтому прожитый день стал для ожидающей эльфийки пыткой.

С приближением заката зловещее чувство ужаса глубже проникало в Илиэндэль, опасавшуюся самого страшного, что могло произойти с ее детьми. Это чувство довлело над ней и, казалось, постепенно сводило с ума. К вечеру Илиэндэль уже не могла остаться на месте, предпочтя своим покоям замковую стену с видом на простирающийся за предместьями лес. Хотя бы так она мысленно была со своими детьми. Эльфийка смотрела на пустую дорогу более часа, ожидая там хоть какого-то движения. От страха у нее сводило живот и дрожали пальцы, а сердце тревожно трепыхалось внутри. Уговоры слуг графиня пропускала мимо ушей, приказав лишь вынести ей накидку потеплее.

Она дождется. Обязательно дождется.

Затем миновал и закат. Когда последние остатки дня истаяли с лучами скрывшегося за горизонтом солнца, над миром зависли страшные душные сумерки, принесшие с собой новые страхи и боль.

Замок был тих, будто замер в ожидании чего-то, вместе с обеспокоенной матерью. Чуткий слух Илиэндэль в этот час оказался проклятием. Она услышала в дали звонкую волчью песнь, доносящуюся из зловещего леса, но даже не решилась представить что же происходило сейчас там. Если это чудовище, и оно еще было живо, а ее дети не вернулись…

Нет. Она дождется. Илиэндэль не хотела об этом размышлять. Не хотела верить, что одной просьбой погубила сразу двоих своих отпрысков, когда могла бы уберечь одного. Эльфийка могла бы уберечь их обоих, если бы лучше приглядывала за Эарвен. Даже колкие слова Иенмара, сказанные перед отбытием, не приносили ей столько страшных мыслей, сколько Илиэндэль сама в себя вложила с момента пропажи дочери. Если бы она могла, эльфийка принесла бы в жертву чудовищу саму себя, ради них, чтобы Зверь, который терзает Маэлинн, покинул их навсегда. Но крепкие стены укрывали ее, а дети были снаружи, блуждали у самого логова.

Так некстати сейчас промелькнули мысли о безучастности супруги ее сына в этих событиях, что эльфийка чуть не нашла жертву для своего взвинченного состояния. Но вовремя эльфийка себя остановила, сдержав от поспешных действий. В конце концов, ведь она сама отстранилась от Ариандэ и игнорировала любую возможность поддержать друг друга, когда заперлась в своих покоях. Хотя, по мнению Илиэндэль, сейчас на ее месте должна была бы стоять и беспокоиться именно супруга. А та даже не встретила мужа и, казалось, вовсе не интересовалась судьбой Иенмара или его сестры, с которой в последнее время сблизилась.

Возможно, молодая Ариандэ, в силу своих юности и характера, чувствовала себя одинокой в новой семье и не решалась лишний раз никого беспокоить, проявляя крайнюю кротость и чуткость. У них должно было быть много общего, ведь Илиэндэль все чувствовала чуждость человеческому миру, будучи оторванной от дома и соплеменников и являясь женщиной другой расы. Однако, вместо того, чтобы сблизить сейчас двух женщин, одиночество каждой лишь разводило их все дальше.

Впрочем, мысли об Ариандэ в голове Илиэндэль оборвались довольно резко.

Внимание эльфийки привлекли огни, тянувшиеся к замку из города в предместьях. Люди покинули свои дома и шли к замковым воротам. Сердце графини сжалось, от напряжения замедлив биение. Что-то происходило в сгустившейся тьме над полями, но понять происходившее с замковой стены для эльфийки оказалось слишком сложным. Ее сознание застыло в неизвестности, не зная к добру это или к худу. Поэтому ей оставалось только ждать, наблюдая как огни приближаются к замку.

Тишина была неестественной. В лесу не было слышно птиц. Граф ан Эссен не прислушивался к окружающему его миру раньше, но сейчас напряг слух и заметил это тревожное обстоятельство. Даже дождь перестал шуметь и затих. Полуэльф старался быть тихим. Коня он привязал за торчащие в раскоряку корни павшего древесного гиганта. Сидел он на нем недолго, взвешивая за и против, да определяя свои дальнейшие действия. Усталость подначивала его снять тяжелый доспех, но опасность призывала беречься зубов твари из дикого леса. Иенмар ан Эссен ограничился сброшенными латными перчатками, плащом и шлемом, которые мешали обзору или движению. Длинные волосы он завязал в тугой узел, чтобы не липли к лицу. Он подумывал расседлать лошадь, чтобы у коня было больше шансов остаться целым, но не успел. Как только граф потянулся к ремням, на которых держалось седло, по округе прокатился громкий и пугающий звериный вой. В ответ на него молодой гнедой жеребец снова напрягся: коротко всхрапнул, затоптался на месте и застриг ушами. Конь так же, как и его наездник, хотел понять откуда исходят пугающие звуки, чтобы быть готовым среагировать на опасность. Иенмар ан Эссен же потянулся к мечу, доставая оружие из ножен. Далеко находилась опасность или близко? Эхо разносило звуки повсюду. Граф уже понял, что затея им верить глупа. Прождав одну напряженную минуту и услышав повторное завывание, дворянин опустил меч. Чудовище, видно, сбилось со следа. Это было изумительно и давало слабую надежду на выживание. Нужно было продолжать вести себя как можно незаметнее и молиться, чтобы не нарваться на чудовище в поисках выхода.

Зверь своим воем все больше пугал коня, чем действовал на нервы. Становилось не по себе от осознания, что чудовище могло оказаться настолько разумным, чтобы осознанно выкуривать свою жертву из укрытия, оценив слабые места противника. Да и вообще понять в общей неразберихе, что остался в лесу хоть кто-то живой.

Полуэльф схватил за узду жеребца, одернув того, чтобы конь вел себя тише, но с животным справиться было гораздо сложнее, чем с человеком. Лошадь не понимала этот мир так, как разумные создания. Она знала только страх. Повод натянулся, затянув узел на корнях дерева. Жеребец захрапел и снова поддался инстинктам жертвы. Граф моментально достал оружие из ножен и не сомневался ни мгновения, когда рубанул мечом. Собственная жизнь всегда будет важнее стоимости скотины. Иенмар не нашел лучшего решения, чем перерезать узду, удерживающую рядом пугливую скотину. В лучшем случае, она уведет чудовище за собой.

Почувствовав свободу, конь не стал терять время и рванул прочь от хозяина, спасая себя, как умел, и исчезая в ночи. Топот копыт поглотила темнота, оставив графа одного. Мужчина буквально слышал как сильно бьется встревоженное сердце под доспехом, а тело от напряжения покрывается испариной даже в зимний холод. Время напряженно текло, застывая в холодном воздухе. Спустя несколько мгновений вой в ночи прекратился. Чудовище оказалось не так уж далеко, чтобы не заметить поднятый лошадью шум.

Топот конских копыт в привлек внимание оборотня. Чудовище затихло и использовало все свое чутье, чтобы выяснить откуда и куда наплавляется лошадь. Испуганный жеребец издавал много шума в воцарившейся тишине, однако отголоски шорохов мешали ориентироваться в пространстве не только полуэльфу. И, все же, у чудовища было большое преимуществе перед жертвами. Запах и звуки вели убийцу за собой к тому месту, где оборотень должен был настичь свою жертву. Зверь сошел с дороги, углубляясь все дальше в лес. Услышав преследователя конь заржал и ускорил свое движение. Оборотень преследовал привлекшие его звуки и запах, пока не увидел конский силуэт в плотных сумерках, на котором не оказалось седока. Только тогда чудовище остановилось, прекратив преследовать перепуганную скотину. Лошади повезло, она больше не интересовала чудовище. Но это не было концом для оставшегося в лесу графа ан Эссена. Слишком велика была вероятность того, что самая главная жертва не покинула охотничьих угодий. Их смертельная игра в прятки продолжалась, но теперь у убийцы был след, который мог привести к месту, откуда бежала лошадь.

Волк не торопился на этот раз. Человек не убежит от него так быстро, чтобы его невозможно было догнать. Темнота скрывала чудовище с черной шкурой в своем чреве. Шаги Зверя были легки и осторожны, почти не слышны. Нос все еще оставался напряжен. Оборотень искал. Искал-искал… и нашел. Не свежие, размытые во влажной почве следы, которых не чуял раньше. Зверь повернул за ними и этот новый запах ощущался все гуще. Это был не мужчина. Нежный аромат витал в воздухе, проводя чудовище даже сквозь смердящих разложением мертвецов. Запах не мог принадлежать какой-нибудь мещанке, которая в жизни не использовала изысканные отдушки. Какова же была удача найти ту самую причину всех бед, заведшую стольких людей на верную гибель. «…моя сестрица…с большими карими глазами… нежной кожей и тонкими руками, не знающими тягот рабочей жизни…» — вдруг вспомнило чудовище слова своего врага. Теперь осталось использовать свою находку с умом, получив такой лакомый козырь в зубы.

Затихший в сумерках замок постепенно наполнился звуками: цокотом копыт, да конским ржанием, сопровождаемым человеческим гомоном. Илиэндэль все так же стояла на замковой стене, наблюдая за происходящим внизу. Она молчала, пока могла скрываться в тени, до поры не выдавая свое присутствие. Ей следовало убедиться в намерениях собравшихся у ворот людей. Толпа легко могла оказаться безжалостной силой, если решит ополчиться против своих хозяев.

Эльфийка нервно сжала ладонью ладонь, подув горячим дыханием на похолодевшие от сырого воздуха пальцы. Ничего хорошего с собой эти люди не принесли — она уже это поняла. Она слышала птичий гвалт и рокот толпы за стенами, сквозь который пробивались редкие всхлипы. Илиэндэль видела вереницу приближающихся фигур с факелами и пугающие образы развернувшейся около замка трагедии. Люди под уздцы привели коней. Следом за уставшими животными, тянулись останки человеческих тел, изуродованные бешеной скачкой.

Несколько мужчин из толпы ввязались разговор со стражей, которая пыталась тех прогнать.

Недолго Илиэндэль вслушивалась в спор мещан и воинов. Люди не казались ей враждебными, они были напуганы. Более того, среди них были женщины и даже дети. Но именно испуганные люди могут быть крайне опасны. Так что же делать? Оставить их в беде без защиты? Наверное стоило так и поступить, но графиня не смогла этого сделать.

— Впустите их, — распорядилась Илиэндэль, поставив точку в препирательствах толпы со стражей на воротах, — но не дальше внутреннего двора. Пусть говорят.

Она старалась казаться уверенной, но на деле единственным ее желанием было понять есть ли среди погибших ее сын или дочь. Сейчас все ее страхи и опасения разом подтвердились. Кроме того, проснулся и замок, засуетившись любопытными служками.

Пока стражники опускали подъемный мост, перекинутый через глубокую пропасть рва, Илиэндэль скользнула взглядом к окну, за которым располагались комнаты Ариандэ. Там было темно. Эльфийка неодобрительно выдохнула, но от образовавшихся проблем не сбежала.

Гомон во внутреннем дворе замка не стихал. Люди наполнили предложенное им для укрытия пространство. Женские причитания, рыдания, детский плач, перемежающиеся с отборной руганью мужиков, слились в единый сонм голосов, который эльфийке хотелось тот час же оборвать, чтобы снова наступила тишина. Но толпа не собиралась расходиться. Илиэндэль чувствовала, что если она сейчас не вмешается, потом будет уже слишком поздно. И пусть не умела черноволосая эльфийка решать такие вопросы, но она твердо понимала, что нужно дать людям то, что они желают получить. А желали эти люди, прежде остального, безопасности. Не защиты на одну ночь, а победы над Зверем, который пугал всех в Маэлинне.

Илиэндэль последний раз взглянула в сторону леса, вспомнила устрашающий волчий вой, а затем приняла решение спуститься вниз. Ее сердце сжалось от страха в этот момент, потому что она боялась увидеть среди привезенных в замок останков своего сына.

Илиэндэль вышла к толпе мещан во внутреннем дворе замка не одна. Шуи и галдеж людей не стихали. Конюхи осмотрели лошадей и засуетились с конями, постепенно расседлывая и уводя измученных животных в конюшни. Стражники вместе с управляющим пытались призвать людей к порядку и выдворить незваных гостей обратно по своим домам. Напуганные бедняки расходиться не торопились, чувствуя себя в крепких стенах Маэлинна намного безопаснее, чем в своих постелях. Ее не ждали, но голоса смолкли, стоило лишь страже объявить о том, что госпожа желает говорить. Илиэндэль спустилась по ступеням во двор, где полдня назад встречала сына. Она хотела зажмуриться и закрыть уши руками, отрицая происходившее, но дальше убегать от тревог было невозможно. Стража окриками и алебардами разогнала толпу, освобождая путь для хозяйки замка. С напускным спокойствием, унимая дрожавшие руки и трепещущее сердце, подгонявшее ее двигаться быстрее, шла эльфийка по грязи, взрыхленной и замешанной множеством ног, пачкая подол богатого платья с вышивкой. Она молчала, приблизившись к привезенным лошадьми людским телам. Вернее, тому, что от них осталось.

В висках стучало от напряжения. Эльфийка волновалась так, как не волновалась даже тогда, когда ей принесли известие о смерти ее любимого первого мужа, стервятниками ворвавщившись в поместье. Тогда она сумела спасти сына и все остальное было не важно. Илиэндэль не испытывала такого ужаса даже когда Иенмар возглавил восстание мещан против покойного Сэвиля ан Маэлинна, и люди ворвались в замок, совершая на глазах у нее и Эарвен жестокое кровопролитие. Илиэндэль так же держала Эарвен подле себя, закрывала дочери глаза, но знала, что с ее детьми все будет хорошо. А сейчас, возможно, оба ее отпрыска мертвы.

Стража осветила факелом для нее первого мертвеца и сняла с тела шлем. Нет, это был не ее сын. Илиэндэль перевела взгляд на тела, от которых остались лишь части. На них не было доспеха, поэтому до Маэлинна они добрались не полностью, лишь частично. Илиэндэль подошла к каждому из погибших, чтобы увериться: Иенмара и Эарвен среди тел не было. Значит, они были еще где-то там, в проклятом лесу. Ее дети могли оказаться живы, пока нет доказательств обратного.

От сердца Илиэндэль лишь слегка отлегло. Настолько, чтобы она смогла говорить. И то, что она собиралась сказать, было страшным.

— Соберите людей в замке и предместьях. Мужчин и женщин, всех, кто может держать оружие. Нужно положить этому конец.

Толпа замерла, заслышав эти слова и осознав, что они касались каждого.

— Мы должны найти графа и всех, кто отправился с ним в лапы чудовища. Если мы сами себя не защитим, нам никто не поможет.

Нелегко дались Илиэндэль эти слова. Не хотела она отправлять подданных на верную смерть, но иного выхода не видела.

Толпа загудела вновь и ей по вкусу это решение не пришлось.

— Мы же погибнем!

— Созовите чародеев! Рыцарей! Наймитов!

— Отправьте гонца в столицу!

— Крылатым талпарам чудовище нипочем!

Илиэндэль знала, что можно было послушать людей и отсидеться в замке в этот раз, но мать вело исключительно чувство беспокойства за своих детей. Если их можно было спасти, то она обязана сделать для этого все возможное.

— Собирайте людей, — жестко сказала она, передавая приказ страже, — Если нужно — ведите силой.

Решение вдовствующей графини было со всех сторон спорным. Желание оставить замок без защиты, собрать вообще всех людей и отправить в лес к чудовищу, рискуя просто-напросто погубить эти жизни, могло быть конечной точкой развернувшейся трагедии. Но с другой стороны, граф ан Эссен мог быть жив и нуждаться в подобной помощи. А если ему удастся вернуться, то разговор с ним уже не будет напоминать беседу с Илиэндэль, так и не решившейся пригрозить подданным смертями, наглядно продемонстрировав свои намерения. Эльфийка не была достаточно жесткой, но, на ее счастье, во дворе оказались мужчины, готовые выполнить приказ и заставить ополчение отправиться в лес. К тому же, оставлять взбудораженную толпу в замке становилось все опаснее. Да и чего грех таить, выслужиться перед господами никогда не будет лишним.

— Слышали волю госпожи? — раздался громкий голос последнего сопровождавшего графа ан Эссена воина, которого Иенмар отправил доставить в замок тело городской покойницы, — Не спасем господина — завязнем в безвластии и надолго останемся без подмоги.

Дальше в ход пошли угрозы и споры, но люди в замке зашевелились.

Уже потом, когда эльфийка, не находившая себе места от волнения, вернулась в свои покои и приникла к оконному стеклу, она узрела процессию, выдвинувшуюся из замка к зловещему лесу. Ополченцы, вооружившиеся вилами да топорами; воины, в доспехах и при оружии; охотники, ведущие перед собой собачью свору… все, как один с факелами и все, как один, объединенные единой целью — найти графа или покончить с чудовищем поскорее.