Зверь из Маэлинна

Глава 4. Кровавый след

Илиэндэль провожала взглядом отряд, покинувший замок, так далеко, насколько хватало возможности.

На сердце эльфийки скреблось беспокойство. Для тревог было слишком много причин. Ее старший отпрыск совсем игнорировал опасность, которая могла поджидать в лесу. Кому молиться, когда боги оставили мир? Да и были ли они со смертной своей паствой хоть когда-нибудь? Оставалось верить, что ее сын, Иенмар, вернется к вечеру. И надеяться, что найдется хоть кто-то, кто раскроет ему глаза на страшную историю, окутавшую замок с предместьями. Зверь не мог быть выдумкой. Погибло уже слишком много людей, и это не было совпадением. Но ее сын не хотел слушать никого. Он взял с собой одиннадцать человек и небольшую свору собак. Достаточно ли этого, чтобы победить чудовище?

Илиэндэль потеряла из виду всю дюжину всадников, но продолжала стоять у окна и смотреть на замковый двор. Она вспоминала последний взгляд, который бросил на нее сын перед тем, как исчезнуть. Насмешливый, самоуверенный, слегка снисходительный к якобы окутавшему мать безумию. Иенмар ан Эссен был уверен в том, что это дело слишком раздуто чернью и впечатлительными бабами, к панике которых примкнули и женщины из его окружения. Эльфийка знала своего сына слишком хорошо, чтобы осознавать, что не переубедит его так просто.

А что, если этот взгляд был последним? Что, если она сама толкнула сына в пасть убийцы, когда попросила его найти Эарвен? Но могла ли она не просить сына найти его младшую сестру? Девочка там совсем одна. Она может погибнуть в любую минуту. Юную дочь Маэлиннов опрометчивость тоже завела далеко.

«Они так похожи, пусть и не видят этого», — тонкие пальцы эльфийки вцепились друг в друга, словно искали поддержки.

Страх и неизвестность — очень тяжелое сочетание. Ждать героя домой в опустевшем замке, ничуть не легче, чем отправиться навстречу опасности. Может быть, даже тяжелее. Илиэндэль ощущала это страшное гнетущее одиночество, когда боишься любого отзвука шагов, приближающегося к покоям. Любого слугу, который назовет ее имя и привлечет к себе внимание. Боялась, потому что опасалась дурных вестей. Оба ее ребенка, одинаково любимых и, как показало время, одинаково не счастливых в этом мире, сейчас были в опасности.

Ей было жутко от собственных мыслей о самом печальном исходе, но графиня держала лицо, спрятав чувства в глубине себя. Последний раз она ощущала нечто похожее, когда получила вести о смерти первого и единственно любимого мужа, ради которого бросила все и отреклась от своих корней. Сколько бы Илиэндэль не прожила на свете, а все еще не ощущала себя частью безумного человеческого мира. Она все еще была эльфийкой из Эйлендаля, — сосуществующей с людьми из Алларана общиной эльфов, — отрекшейся от своего племени, из-за любви к человеку, который уже давно погиб. Кроме детей, у нее не осталось никого. Она не была уверена, что ее народ примет свою дочь обратно. По крайней мере, пока при ней были полукровные дети и мысли о возможности таких кровосмешений, которые могут пагубно сказаться на основах чистоты расы. Изгнание подобных ей эльфов из общины — это устрашающий порог, который останавливает многих соплеменников от неугодных связей.

Илиэндэль корила себя и за то, что не была достаточно строга к дочери, стараясь не повторять суровых уроков от бывшего хозяина замка для Иенмара. В отличие от брата, Эарвен с детства была окружена заботой и любовью отца. Настоящего отца, который не погиб в пучине переворотов у императорского престола. Иенмар же стал жертвой жестоких законов человеческого мира и ему пришлось рано взрослеть. Юнцом, ему всегда напоминали о том, что он лишь нежеланный довесок к новой семье, построенной на его выживании. Илиэндэль пожертвовала своим вечно молодым и красивым телом, чтобы спасти сына. Она согласилась принадлежать тому, кого никогда бы не полюбила, чтобы ее сын смог выжить в водовороте смертей при смене династии на троне. Ее новый муж, не сумевший добиться от эльфийской красавицы чувств, вскоре стал относиться к ней жестоко. Илиэндэль никогда не винила в этом своего сына, но тот был свидетелем ее несчастья и имел на этот счет свои собственные мысли. А когда все закончилось, эльфийка никогда не поднимала вопрос о жестокой расправе Иенмара над Сэвилем ан Маэлинном, потому что знала как много для сына это значило. Ненависть к этому человеку была запечатана в шрамах от плети на спине, оставшихся от уроков послушания, а так же в суровом отношении как к себе самому, так и к окружающим. Граф ан Маэлинн до сих пор незримо преследовал Иенмара, сделав его таким не похожим на родного отца, будто пасынок был Сэвилю собственным отпрыском.

Они пронеслись по тракту, выезжая к растянувшемуся близ замка городку. Один взмах руки Иенмара заставил всю процессию унять коней. Животные хрипели, били копытами, фыркали и трясли мордами.

— Вы двое отправляетесь со мной туда, — безразличный взгляд был направлен в сторону домиков с соломенными крышами.

Судя по рассказам, предместья сильно пострадали от нападений чудовища. Граф надеялся, что у его сестры хватило мозгов не совать свой нос в темный и проклятый, по заверению черни, лес за Маэлинном. Он хотел верить, что девица была не столь бестолкова и наивна, и ещё совсем не понимал, как же сильно он ошибался.

— Остальные — по окрестностям и к лесу, — граф на мгновение замолк, в задумчивости глядя на собравшихся в одной точке мещан, — Осмотрите места нападений. О внимательности и осторожности, вероятно, напоминать вам не стоит. И собаки с вами для дела.

Издевательски-наглый взгляд скользнул по бестолковым лицам подданных.

Они лишь кивнули, бросив что-то нечленораздельное, но явно говорящее о готовности выполнять поставленную задачу в лучшем виде. Кони вновь тронулись. А граф, потянув поводья и заставив животное развернуться, направил его в сторону городка.

Они въехали тихо.

Лица собравшихся на окраине мещан лишь подчеркивали домыслы: люди боялись и ждали помощи. Что-то собрало их вместе и догадки об этом были прескверные. Но верные.

В грязи, среди пожухлой травы, лежало свежее тело.

Это была женщина с оторванной головой в изодранном зеленом платье, сквозь лохмотья которого торчали окровавленные ребра, а рядом лежали внутренности. Потроха были вынуты и разбросаны вокруг, как будто внутри девки что-то искали и, по-видимому, нашли. Паутина спутанных и грязных черных волос тянулась к кустам неподалеку. Видимо, голова лежала там.

Граф ан Эссен был человеком не из впечатлительных и пугливых, трупы видел и в худшем состоянии… но сейчас он ощутил как дыхание на мгновение перехватило и страх стиснул сердце холодной хваткой. Люди гудели и перешептывались, а кто-то даже всхлипнул, но кидаться к появившимся словно из ниоткуда всадникам с просьбами и бедами никто не решился. Наоборот, люди поглядывали в их сторону с опаской, прекрасно зная что от господ можно ждать чего угодно.

— Рэстэн, — не отрывая взгляда приказал граф своему человеку.

— Ваша Светлость?

— Будь добр, спешься и достань из куста недостающую… деталь.

Иенмар сузил глаза и произнес это с легкой долей пренебрежения, не показывая взволнованности. Необходимо было убедиться, что это не Эарвен. Он понятия не имел как была одета его сестра сегодня. Было бы прискорбно встретиться после долгой разлуки вот так…

— А ты, — граф кивнул на второго сопровождающего, — осмотри тело и следы вокруг. Живо.

Раздав указания, граф, наконец, удостоил своим вниманием собравшуюся толпу. Люди затихли, отступив от убитой на расстояние нескольких шагов. В осознании необходимости этого черни хорошо помогали внушительные мечи и действия графских сопровождающих.

«Жаль, что охотников я послал с остальными, — запоздало подумал граф ан Эссен, — Интересно было бы послушать мнение кого-то их них».

— Итак, — Иенмар оглядел толпу с высоты спины своего жеребца, — Я владыка этих земель. Кто из вас будет говорить со мной?

Вести дебаты со всей толпой мещан у графа не было никакого желания, а кроме выше обозначенного, это было бы не эффективно.

— Пусть подойдет тот, кто в состоянии держать ответ, — подгонял граф толпу.

— Ваше благородие, — заскрежетал мужчина в годах, кланяясь хозяину земель.

— Ближе, — холодно посмотрел он свысока.

Они боялись. Хорошо.

На графе уже не было шлема, как на двух других воинах, поэтому властный взгляд темных глаз на точеном красивом профиле полуэльфа и владетеля этих земель видели все. Смерд повиновался.

— Скажи, была ли здесь моя дражайшая сестрица? — Задал свой первый и, судя по лицу мещанина, неожиданный вопрос граф. — Дабы избежать пересудов, от которых, вероятно, я могу потерять терпение, дополню: темноволосая, небольшого роста, с большими карими глазами как у лани, — он кинул взгляд на растерзанное тело, подходящее под описание, — полуэльфийка, с острыми ушами, хорошими манерами, нежной кожей и тонкими руками, не знающими тягот рабочей жизни.

Иенмар вопросительно изогнул бровь. Это должно было дать исчерпывающее понимание даже таким недалеким людям, как эти.

— Не было, господин! Откуда ж в наших деревнях таким красавицам взяться? — мужчина развел руками в стороны.

Непроизвольное желание оглянуться, которое не смог пресечь мужик, вызвало в графе недовольство. Было понятно, что он не знал. Уголки губ дрогнули. Увы, не для того, чтобы растянуться в улыбке.

— Если хоть кто-то скрывает ее в своём доме… если хоть кто-нибудь решил протянуть ей хваленую «руку помощи», я повешу здесь всех, — пообещал он.

Он видел, как мужик испуганно сглотнул. Видел, как задрожали его руки. В тот же момент захрустели позади батрака кусты из которых латник начал доставать голову убитой девицы.

— Ваша светлость… никто бы и не подумал! Сейчас вся деревня на ушах стоит, да любых гостей незваных люди стерегутся. Двери никто никому не открывает, за детей боятся, да за жизни свои.

Иенмар скривил губы. Судя по глазам, ему не врали.

— Что там, Рэстэн? — резко переметнулся вниманием граф.

— Не она, — произнес воин, держа в руках голову и вглядываясь в изуродованное когтями лицо. Уши у девки были обычные, круглые. Точно не эльфийская кровь.

Наверняка любого на месте графа должен был бы устроить этот ответ, но Иенмар почувствовал только новый укол раздражения. Эта история отнимала драгоценное время.

— Эвис? — спросил он того спутника, который осматривал тело.

— Такое чувство, что тело здесь оставили для нас. Или для местных, — хмуро произнес мужчина, — Взгляните. Я не лекарь, но внутренности кажутся целыми и конечности не тронуты. Ее убили явно не для того, чтобы сожрать.

Эвис припал на колено и нагнулся к телу, чтобы провести латной перчаткой наискосок от плеча до паха, показывая растопыренными пальцами линию удара. Лишь сейчас это стало очевидным. Предполагаемая ладонь была больше его рукавицы как минимум в пять раз. А следы когтей, — скорее всего когтей, а не зубов или чего-либо еще, — оставили глубокие, словно от меча, раны.

«Размером с лося о трех головах, да?» — мысленно передразнил себя граф, припоминая разговор с матерью.

— Кости сломаны. Я такое вижу впервые. Это должен был быть очень сильный удар, — продолжил Эвис.

— Может ли быть так, что это не зверь, а человек? — поинтересовался Иенмар, не желавший допускать любых нерациональных мыслей о чудовищах, — Может, паника и есть его цель? — Поделился граф своими рассуждениями и вопросами с воином.

— Не могу исключить. Но не пойму как.

— Ясно.

— И следы… — обратил внимание на грязь под ногами воин.

Граф переместил взгляд туда, куда указывал ему Эвис. Рядом с телом было несколько следов звериных лап. Почти все были затоптаны людскими ногами, но осталась парочка четких. В них даже скопилась вода, вперемешку с кровью, подчеркивающая форму лапы. Зверь был крупным.

— Ваша светлость! Молим вас, избавьте нас от этой напасти. То и дело кто-то пропадает из наших, да окрестных.

Иенмар повернул голову к смерду, взмолившемуся о помощи. Осмотрел еще раз встревоженные лица остальных собравшихся, оценивая обстановку и прикидывая как лучше поступить.

— Разумеется, — пообещал вассалам граф, — Этой дряни нет места в моих землях.

«Чем бы она ни была» — пальцы ан Эссена сжали поводья, подавляя раздражение и обеспокоенность за судьбу идиотки-сестры.

— Кто-нибудь видел как это произошло? — Задал он, наконец, вопрос, который должен был быть первым.

— Никак нет, господин. Мы ее такой уже нашли.

Бесполезные ответы. Спроси их о происходящем, и они ответят вразнобой о чем попало, ведомые своими страхами и слухами. Иенмар ан Эссен нахмурился.

— Рэстэн. В седло и едем. Здесь больше делать нечего, — приказал граф, — Эвис. Тело хоронить не спешите. Проконтролируй, чтобы они отправили его, вместе с головой и всеми прочими кусками, в замок для тщательного осмотра. Передай графине, чтобы послала за кем-то, кто сможет дать лучший ответ.

С этими словами он развернул коня и послал его прочь, ожидая что Рэстэн сам догонит своего господина. А навстречу уже спешила группа всадников, что разделилась с графом ранее. Видно, они успели узнать о новом теле, решив посмотреть на него.

Полнолуние играло в крови уже не первую ночь.

Те, кто думают, что влияние луны на волколаков ограничивается лишь одной ночью — заблуждаются. Таких ночей как минимум три, пока глаз может различить в небе полный лунный диск.

Пировать бестия начала ночью, наутро оставив практически у хозяйских ворот труп, вскоре собравший вокруг себя горстку причитающих жителей городка. Покойницей была женщина в зеленом платье с изуродованным свежими шрамами лицом и вскрытым, распотрошенным брюхом. Темноволосая и молодая. Остекленевшие серые глаза после смерти смотрели в пустоту, сливаясь с гримасой ужаса и боли на лице в единое полотно, но этот натюрморт не показался Чудовищу достаточно впечатляющим — пришлось добавить несколько штрихов. Игра с людьми в последнее время теряла свою дурманящую остроту, а хозяева замка отсиживались за крепкими стенами, никак не реагируя на происходящие бесчинства. Быть может, они тоже были напуганы до чертиков? Досадно. Проклятое чудовище надеялось на сопротивление и панику, а не закрытые на засов ворота. Быть может, люди что-то задумали и выжидают? Ни то, ни другое не было предпочтительным, поэтому оборотню самостоятельно пришлось кинуть им под ноги приглашение на свой праздник в тот самый сумрачный и темный лес, откуда давно никто не возвращался живым.

Однако, все сбылось даже раньше ожидаемого. В городок, где затаился среди людей хищник, пожаловало несколько всадников прямиком из замка. Казалось, они что-то искали, но столкнулись с непредвиденными обстоятельствами.

Зверь смотрел на суету вокруг растерзанного тела, глазами, — одними из многих, — жителей поселения в предместьях замка, расположившегося как раз на пути до леса, где Чудовище убивало последний раз. На диво все происходило почти под носом. Настолько дерзко, словно Зверь бросал владетелю этой земли вызов, чтобы посмотреть кто есть кто.