Зона. Урок выживания

ГРЕК

Откуда, каким боком в крысиную нору могло закатиться лезвие ножа?

Грек и не пытался задавать себе вопросы на которых не было ответов. Так случилось. Грех не воспользоваться тем, что отстегнула Зона с барского плеча. Она так решила и никто ей не судья. Единственная мысль, что вызывала беспокойство — жаль, что Грек не обнаружил его раньше.

Проводник спал от силы часа два. Правда, крепко, без сновидений. Несмотря ни на что, проснулся он бодрым и отдохнувшим. Входная дверь, плотно прилегающая к дверному косяку практически не пропускала звуков. Однако хватило и малого для того, чтобы предположить: у долговцев что-то произошло. Любое событие могло иметь значение для пленника. И не таким уж важным представлялся характер произошедшего. Будь он негативным или позитивным — все равно так или иначе влиял на судьбу.

С огромным трудом Грек пошевелил онемевшими пальцами, прислушиваясь к шуму за стеной. То ли все улеглось, то ли попросту не долетали звуки — стояла тишина. В этот момент Грек, уставившийся в угол, и обнаружил: то, что он поначалу принял за блеск глаз прожорливых тварей на деле являлось чем-то другим. Он тяжело поднялся и подполз на коленях к норе.

То, что он там разглядел, превзошло самые радужные надежды. Грек практически всунул нос в нору, еще не веря собственным глазам. Он повернулся боком и тщательно соизмеряя движения — как бы не протолкнуть дальше в нору — бесчувственными пальцами попытался ухватить лезвие. Некоторое время у него ничего не получалось. Он уже всерьез подумывал о том, не постараться ли добраться до подачки Зоны зубами — его останавливала только вонь, идущая из норы.

И тут у него получилось. Еще минут пять ушло на то, чтобы закрепить лезвие между щиколотками. Потекли томительные минуты когда казалось, что тупое острие ничего не режет. Дважды оно падало на пол и Греку приходилось начинать все сначала.

Первое время освобожденные от веревок руки нестерпимо кололо иголками. Грек тер их снова и снова, невзирая на боль. К пальцам постепенно возвращалась чувствительность.

Теперь следовало поразмыслить над тем, как использовать представившуюся возможность. Когда по его душу явятся местные архангелы, предпринимать что-либо будет поздно.

С этой мыслью Грек подошел к двери, и не надеясь на успех, пару раз боднул ее носком ботинка. Потом добавил еще.

Когда неожиданно раздался лязг отодвигаемого засова, Грек, потеряв надежду, лежал на матрасе, тупо глядя в потолок.

Дверь приоткрылась. На пороге, с автоматом наперевес возник широкоплечий парень. Он повел дулом в сторону пленника.

— Че надо? — грубо спросил он.

Сердобольный, с теплотой подумал Грек. Вот уже не гадал, что среди долговцев участливые водятся. Думал, давно уже у них лозунги вместо мозгов.

Затевать разборки на пороге, когда в голову тебе нацелено черное дуло не годилось. Стоило забросить удочку — вдруг, да сработает.

— Слышь, сынок, — подпуская в голос больше отеческой доброжелательности сказал Грек, — ты дуло-то убери. Я тебе, между прочим, не мутант какой-нибудь, а свой же брат, сталкер. Сколько я таких пацанов в Зону переводил, наверняка, и среди ваших мои крестники найдутся. — Что правда — то правда, добавил Грек про себя, чтоб им ни дна, ни покрышки.

— Ладно тебе, Грек, — нахмурился парень, — потому и подошел, что ты не мутант. Потому и спросил: чего надо. Тебя ж вроде вечером выводили.

— Будь другом, сынок. Внутри все ссохлось. Воды принеси, а? Век тебя не забуду.

— Не знаю даже. Сейчас Немого позову.

— Да на фига ты Немого будить будешь. Времени сейчас сколько?

— Шесть с копейками.

— Вот. Хай все отдыхают. Я же не бабу у тебя прошу…

У парня неожиданно блеснули глаза.

— Ладно, — вдруг легко согласился он. — Сиди тихо, сейчас принесу.

Дверь за ним закрылась. Лязгнул засов.

Грек присел на корточки, держа руки за спиной. Не стоило подниматься в полный рост. Раньше времени парня вспугнешь — второго такого дурака уже не найти. Тут не топором махать надо, а работать с точностью хирурга — тихо и очень тихо.

Дверь снова открылась и вошел парень. Одной рукой он придерживал автомат, откинутый за спину. Другой сжимал кружку с водой. Войдя в коморку он застыл, недоуменно разглядывая Грека. Видимо, такая простая мысль, что пленник кружку взять не может, в голову ему не приходила. Он замялся, не зная, на что решиться.

— Да ладно тебе, сынок. Уж делай доброе дело до конца. Я ж руками пошевелить не могу, — Грек жалостливо улыбнулся. — Что за кипеж ночью был, или мне показалось?

— Да уж, повеселились ночью, — парень быстро оглянулся на дверь. — Очкарик твой шороху навел.

— Очкарик? — удивился Грек. — Скромный вроде парень, чего натворил-то?

— Так удрал ночью.

Проводник тихонько присвистнул.

— Иди ты. Отсюда разве удерешь? — простодушно спросил он.

— Вот и мы разбираемся, как такое могло получиться, — парень оставил сомнения и подошел к матрасу. — Слышь, Грек, а ты че, на самом деле не знал кого ведешь?

— В каком смысле? — напрягся Грек. В голове вихрем пронеслись вариации на тему различных мутаций.

— Ну, правду говорят, что ты не знал, что бабу в Зону повел?

Грек даже не понял о чем его спросили.

— Какую бабу?

— Очкарик этот твой, — заинтересованный реакцией Грека парень дошел до того, что присел перед ним на корточки. — Совсем не мужиком оказался. А наоборот.

Любопытство остановило проводника.

— Да говори ты толком, не тяни, — не сдержался он.

— Так я и говорю: Очкарик твой совсем не мужик, а баба. Девчонка еще. За каким только она в Зону потащилась? Ничего, догонит ее Хромой, спросит. Лучшую бригаду за собой повел.

— Лучшую — это хорошо, — веско сказал Грек.

И в тот же миг нанес парню короткий страшный удар в челюсть, вложив в него всю свою злость. Долговец сдавленно крякнул. Взмахнул руками и рухнул на спину, ударившись головой о стену. Кружка с глухим стуком упала на матрас, вода разлилась. Звякнуло о бетон оружие. Грек вскочил на ноги и с замахом ударил ногой распростертое на полу тело. И добавил, как только от боли парень перевернулся набок. Удар в живот выбил из долговца дух. Пока тот корчился на полу, судорожно пытаясь втянуть в себя воздух, Грек бросился к двери и осторожно ее прикрыл.

Проводник отложил автомат подальше, вздернул плохо соображающего парня за грудки и прислонил к стене. Для верности пару раз приложил головой о бетон — чтобы был сговорчивей. Держа у горла лезвие, Грек быстро обшарил карманы. Найденный нож отправился вслед за оружием.

— Тихо, пацан, не дергайся, — Грек поднажал. Лезвие прорезало кожу. Кровь, выступившая из царапины и натекшая за воротник окончательно лишила парня присутствия духа. Он разевал рот, со свистом втягивая в себя воздух и даже не пытался сопротивляться. — Отлично. Теперь вставай. Медленно.

Греку пришлось еще раз нажать и парень послушно поднялся.

— Не убивай, — сдавленно прохрипел он.

— Заткнись, — шикнул Грек, перемещаясь парню за спину. — Теперь раздевайся, быстро. Шестьдесят секунд на все про все. На шестьдесят первой — снимать одежду буду с трупа. Время пошло.

Путаясь в клапанах, молниях, с трудом продернув сквозь штанины ботинки, парень, наконец, освободился от комбинезона. Греку пришлось чуть сдвинуть лезвие, вжатое в горло в сторону кадыка. Если парень дернется от страха острие запросто проткнет артерию и тогда с ним уже будет не поговорить. А Греку очень хотелось задать последний вопрос.

В ботинках, трусах, несвежей футболке, с голыми ногами, покрытыми темными волосами, долговец растерял былую удаль и будил жалость.

Бывший узник крепко связал руки за спиной трясущемуся от страха парню своей же веревкой, так удачно разрезанной в одном месте. Ноги стянул собственным ремнем. Разрезав рукав сталкерской куртки, и так похожей на лохмотья после нападения слепой собаки, Грек вбил парню в горло кляп.

Настолько быстро, насколько смог, Грек натянул на себя комбинезон, мысленно похвалив парня за подходящую фигуру. Живот, правда, выпирал. Но комбинезон тем и хорош — разошелся у пояса и только. Издалека сойдет. Грек сдернул с головы присохшую к ране повязку, навесил на плечо автомат, подобрал валяющийся нож и лезвие.

— Где Макс? — он склонился над парнем. — Сейчас выну кляп — держи себя в руках. Не ответишь — прирежу на хрен. Ну?

— В соседней камере. Там.

— В какой стороне?

— Справа, — парень подтвердил направление кивком головы.

— Посты где?

— У центрального входа в ангар. И с боку, там стена провалена до потолка…

— Понял, — Грек вставил кляп на место. — Я буду еще здесь. Рядышком. Сынок, услышу звук — пеняй на себя.

Парня трясло.

Не до конца уверенный, что поступил правильно — проще было бы парня убить, Грек запер дверь на засов с другой стороны.

Будем надеяться, думал он, что ты один такой добрый тут шлялся поблизости. Сбежавший Очкарик отвлек на себя долговцев, значит, есть надежда на то, что некоторое время будет стоять затишье. Дважды за ночь устраивать шухер — дураков нет.

В слабо освещенном коридоре стояла тишина. Не могли долговцы оцепить весь ангар. Скорее всего, трещины и дыры в стенах остались без должного присмотра. Еще днем, когда его водили к Сэмэну, Грек присмотрел подходящую дыру в стене, в том месте, где лестница с перрона вела в подвал. Кусок бетона обвалился и оттуда торчали ветви вездесущего кустарника.

Долговец не обманул. В соседней камере — правда, для этого пришлось спуститься и подняться по лестнице — действительно обнаружился Макс. Он слепо щурился, разглядывая проводника.

— Тихо, — шепнул Грек, предупреждая вопрос.

Разрезав веревки, стягивающие руки, он вздернул парня за шкирку и поставил на ноги.

— Все, что могу, — он втиснул нож в посиневшие руки. — За мной. И ни звука.

— Очкарик, — не удержался Макс.

— Убью, — коротко отрезал Грек.

В коридоре, по обеим сторонам которого тянулись открытые и закрытые двери, по-прежнему стояла тишина. И в комнате, где Грек оставил связанного долговца, тоже было тихо.

Грек сбежал по лестнице и с ходу вломился в кусты. Вырвавшись наружу, он застыл у стены, чувствуя лопатками холод бетона. Из провала, путаясь в зарослях, вывалился Макс.

Темнота ночи стремительно отступала. Она перестала быть непроглядной. У горизонта проступали очертания леса. Короткое затишье раннего утра нарушали резкие всхлипы болотных жаб.

Счастье могло закончиться в любой момент. Им повезло: дыра, которой они воспользовались, находилась в стороне от входа в ангар. В лучшем случае фора, предоставленная долговцами могла растянуться от пятнадцати минут до получаса. А в худшем все решится сейчас.

Наметив близкую цель — словно ножом срезанные на уровне первого этажа развалины дома, за которыми можно было укрыться, не жалея сил, Грек рванул туда. Только там, вжимая спину в осколки кирпичей, торчащих из стены, он впервые осознал, что у них может получиться. На территории постоянно меняющейся Зоны отрыв минут в пятнадцать дает реальный шанс, а полчаса решают многое, если не все. Никто не спорит — долговцы хорошие следопыты, но Зона изменчива. Никому не дано знать, на чьей она стороне. Сегодняшним утром у Грека имелись основания полагать, что Зона к нему благоволила.

До бара "Сталкер" было рукой подать — но скорее всего туда и подался Очкарик. Кстати, что там долговец говорил о какой-то бабе? С ума они там все посходили. Но каков пацан! Сбежал! Нет, не ошибся в нем Грек, полагая, что из мальца выйдет толк. Ладно, даст Зона — увидятся, тогда и узнает всю правду о побеге.

Чтобы не оказаться в опасной близости от долговцев, идущих по следу Очкарика, проводник взял восточнее бара. Он рассчитывал выйти с Зоны в районе Темной долины. Выход там хуже не придумаешь, по мелководью весьма коварной реки. Грек пользовался этим выходом всего один раз, но воспоминаний хватило на всю жизнь.

По уши в грязи, едва не угодивший в болотную штучку, он тогда вышел на берег, сам похожий на кровососа. С той лишь разницей, что у кровососа щупальца на голове, а он с головы до ног был увешан огромными, лилово-черными пиявками. Твари легко прокусили костюм и добрались до тела. Они не оставили без внимания никакой — даже самый драгоценный участок тела — мужское достоинство. Отчего-то именно этот факт вызвал не приступ жалости к себе любимому, а наоборот — взрыв ярости. Вполне возможно, именно это и спасло ему жизнь.

Срывать пиявок с тела было бесполезно. В таком случае Грек рисковал вообще остаться без кожи и умереть от потери крови. Ему пришлось поочередно прижигать хвост каждой пиявки зажигалкой. Тогда они раздирали шипастые пасти и дохли. Когда Грек избавился от последней, изгибаясь самым немыслимым образом, чтобы снять их с задницы — благо добраться до спины, прикрытой рюкзаком они не смогли, но за шею пара штук все же уцепились — от кровопотери он потерял сознание. Почему он тогда не умер, до сих пор вызывает у него удивление. Однако так было. Он пришел в себя от холода. Его вернула к жизни фляга с медицинским спиртом, которую он всегда носил с собой.

Кстати сказать, с тех пор Грек в голом виде представлял собой весьма любопытное зрелище. Крохотные кружки, наподобие тех, что остаются от банок, поставленных при простуде, только меньше раза в три, шли по всему телу. Не исключая и детородного органа. Его вид, в красных кружках, неизменно вводил супругу в состояние ступора. С тех пор исполнять супружеские обязанности Греку приходилось в темноте.

Когда пиявкам имелась единственная альтернатива валяться в Зоне с прострелянной башкой, Грек выбрал первое. От долговцев не уйти. За кордоном страсти поутихнут. Скорее всего, на них с Максом будет объявлена охота. Но все это после, после.

Грек торопился, беспрестанно наращивал темп, памятуя о том, что каждая минута может стоить жизни. Банально, но факт. Ты мало чего выбираешь, Зона задает темп — касается ли это выброса, или чего другого. Она решает, лежать ли тебе в пыли, пережидая мигрирующую жарку, или бежать без оглядки, харкая кровью от усталости.

Макс мужественно сносил тяготы пути. Ему, в отличие от Грека, которого пальцем не тронули, от долговцев досталось. Левый глаз заплыл, на губах чернели запекшиеся ссадины. Кроме того, он постоянно прижимал руку к правому боку и в этот момент на лице его появлялось страдальческое выражение. Парень быстро выбился из сил, но упрямо шел вперед, выдерживая набранный темп.

Редкий лес, долгое время взбиравшийся в гору, оборвался каменистым спуском. В черной влажной почве, обильно политой недавним дождем выпячивали мокрые бока огромные вывороченные из земли камни. У подножия горы в живописном беспорядке валялись бревна, густо поросшие серебристым мхом. Всюду, насколько хватало глаз, торчали пни, сломанными шлагбаумами клонились к земле поваленные деревья. Бывшая лесная делянка тонула в серо-зеленом ковре, добравшимся и до верхушек уцелевших деревьев. Голые ветви облепили слои лишайника, своеобразного симбиоза мха и водорослей.

Максу тяжело дался спуск. Сам Грек несколько раз оскальзывался на покрытых влагой камнях, с трудом удерживаясь от стремительного падения с кручи. Парню приходилось хуже — он уж не отрывал руки от правого бока. На белом лице выступили капли пота. Он дышал с открытым ртом.

Грек перестал делать вид, что ничего не замечает. Он поймал оступившегося Макса за плечо. Так, поддерживая парня, Грек спустился к подножью горы.

Они миновали делянку и взбирались на холм, поросший густым кустарником вперемешку с тонкоствольными деревьями. Как Грек не отгонял от себя мысли о благополучном исходе, как не отвлекался на Макса, отмечая, как с каждым шагом ему становится хуже и недалека та минута, когда он попросту растянется на земле — и что делать тогда, не тащить же его на себе? Словом, делал все для того, чтобы опасная мысль не возникала в сознании.

И не удержался. Именно в тот момент, когда сорвавшаяся с поводка мысль оформилась в четкую фразу: ай да, Грек, ай да сукин сын! В ту же секунду его спина чуть не поймала пулю, выпущенную из снайперской винтовки. А поймала бы обязательно, если бы Макс не оступился в очередной раз. Грек дернулся в сторону, ухватив парня за руку. Пуля, пробив дыру в сухой древесине, вошла глубже.

Не зря Грек похвалил долговцев, видать, не все лучшие ушли за Очкариком. Минуй они пригорок — их достали бы все равно. Кто-то из преследователей сорвался раньше времени, рассчитывая побыстрее рассчитаться с беглецами, чтобы не взбираться еще и на холм.

Промах не вселил надежду, как могло показаться, а оттянул неизбежный конец. Несмотря на то, что позиция была выигрышной, внизу, на лесной делянке, тоже было где укрыться.

Лежа в кустах, Грек пытался рассмотреть среди серо-черного массива знакомые комбинезоны. Долговцы, кроме того что были неплохими следопытами, понимали толк в маскировке.

— Макс, — Грек тряхнул парня за плечо. — Уходи. Понизу, в канаву. Там дуй прямо — не выбирайся наверх. Она приведет тебя к каменной реке. Переходи через нее. Потом пойдет река. Найди место помельче и дуй на другую сторону — там выход с Зоны.

— Я не брошу тебя, — тихо сказал Макс, но проводник его не слушал.

— Бери — вот, — он порылся в чужих карманах. — Зажигалка. Там пиявки будут. Хвосты им прижги, сами отвалятся — не рви, слышишь? Не рви. Нож у тебя есть, — он попытался отыскать еще чего-нибудь нужное, но кроме разнообразной чепухи — зубочисток, таблеток, куска шоколада, там ничего не нашлось. — Беги быстро. Как отстрелю всех, тебя найду, — веско добавил он, заметив нехороший блеск в глазах парня.

— Я не…

— Сука, — не удержался Грек. — За тобой, болваном, может и не пойдут, тем более если я убью одного — двух. Еще одно слово — я сам тебя пришью! Слышишь, — он развернулся с намереньем столкнуть парня вниз.

И Макс сдался. Он виновато улыбнулся и взял зажигалку.

— Ползком давай — и ноги в руки. Живо, — едва не сорвался на крик. Он хотел взять парня за шкирку и тот понял это по глазам. Коротко всхлипнул и покатился вниз.

Пользуясь затишьем, Грек выщелкал из рожка патроны. Семнадцать штук. Вернул их на место. Семнадцать выстрелов отделяли его от смерти. Кто-то измеряет в шагах, кто-то в минутах. Грек отмерил патронами.

Имей проводник запасных рожков штук… да чего мелочиться, чем больше тем лучше. Да гранат с пяток. Да товарищей, из которых двое как минимум проверенные сталкеры — вот тогда еще можно было бы повоевать.

Грек заметил как стремительно скользнуло между деревьями размытое черное пятно и выстрелил. Больше для успокоения. Ну и для того чтобы там, внизу, не дремали. Сколько их там могло быть? Пока трое — четверо лежали внизу, отвлекая его внимание, остальные потихоньку обходили пригорок с другой стороны. Оставалось надеяться, что у Макса было время, чтобы уйти с открытого места.

Промах по все видимости, внушил преследователям уверенность в собственных силах. Неосторожно высунутая их укрытия голова стоила долговцу жизни.

Автомат не дал осечки. Пуля попала в голову. Долговец взмахнул руками и упал на спину. Эхо долго терзало звук одиночного выстрела.

Долговцы стали осторожнее. Они передвигались быстро и поймать их в прицел оказалось делом бессмысленным. Грек выстрелил еще два раза — для проформы, чтобы не теряли бдительности. Ему вяло отвечали. Несколько раз он менял расположение — благо мест, за которыми можно было спрятаться имелось в избытке.

Сколько времени продолжались вялотекущие военные действия Грек не знал. Он метался по пригорку, но физически не имел возможности находиться в нескольких местах сразу. Поэтому нисколько не удивился, когда справа раздался тихий треск. Он перекатился за куст. Пули взрыли землю в том месте, где он только что находился.

Грек терпеливо ждал, когда высунется тот, кто обошел его справа. Так и случилось. Долговец высунулся из-за кустов. Грянул выстрел.

Долговец медленно падал, разметав руки в стороны.

В тот же миг спину, как раз под левой лопаткой обожгла боль. Грек дернулся, но уйти из-под обстрела уже не смог.

Грек четко уловил момент, когда перестало биться сердце. Толкнулось два раза в ребра и замерло. Он успел удивиться тому, что сердце не билось, а он еще живет.

Под ногами расплескалась лужа.

Грек падал лицом вниз и земля стремительно неслась ему навстречу…

За все время поспешного бегства, проводник ни разу не вспомнил о Крабе. Он удивился бы, узнав, что парень имеет отношение к его спасению. Грек умер, так и не узнав правды.