Зона. Урок выживания

ГРЕК

Грек так и не понял, куда девался Краб. Вот только что впереди темнела его спина. Когда загорелся свет, рядом остался Макс. Он застыл как столб, моргая ослепшими глазами.

Трудно правильно соображать, когда в полной темноте тебе в лицо врубают фонарь. Только благодаря тому, что в памяти как слепок отпечаталась удобная нора в мусорном завале слева — догадался все-таки повертеть головой, на всякий случай отмечая убежище в случае чего.

Как это всегда и бывает в Зоне — "в случае чего" не заставило себя долго ждать.

Когда зажглись фонари, Грек бросился влево, в заранее присмотренный закуток. Бросился по памяти, слепо наткнувшись грудью на деревянный ящик. И уже на ощупь, воспринимая каждую уходящую секунду как личного врага, определил угол, за которым и рассчитывал скрыться.

На спину присевшему в укрытии проводнику свалился Макс. Быстро сообразил парень. Всего-то и отстал на полшага.

Должно было кончиться везенье. И оно кончилось. Сколько колобку не катиться, конец один — лиса слопает. Так и у них с молодняком получилось. И от зомби отбились — потери минимальные и вспоминать не стоит. И по болоту сдюжили — для особо впечатлительных и личный Док, пожалуйста, на блюдечке с голубой каемкой. И от выброса ушли — словно нарочно времени хватило на то, чтобы в подземелье спрятаться. И Перца встретили — будьте любезны, эксклюзивный гид для ознакомления с достопримечательностями подземного лабиринта. Бла, бла, бла… И от бабушки ушел, и от дедушки ушел. А от тебя, Сэмэн… и подавно уйду. Размечтался, колобок.

Что понадобилось "Долгу" от Перца? Наказать простого мутанта? Бред. Этих мутантов в последнее время развелось видимо-невидимо. Если просит душа крови, отведи душу и далеко ходить не надо. Никто не способен убедить Грека, что такая засада, организованная по всем правилам, преследовала бредовую цель.

И потом, откуда у долговцев имелись сведения о том, что Перец мутант? Бедолага месяцами торчал в бункере, особо не светился. Да и не стал бы трепаться случайным знакомым о своих проблемах. Тем более, что мутации эти, таились глубоко в организме и сам Грек ничего бы так и не узнал, пока кишки из приятеля наружу не полезли. До таких мутаций не каждый чудак докопается. Не могли такие сведения, да еще так скоро, дойти до приверженцев чистоты расы.

Нет, по другому поводу "Долгу" понадобился бывший диггер.

Чем таким Перец отличался, к примеру, от Грека? Только одним. Он знал подземелье как свои…пять? — жаль, не обратил Грек внимания, что там у приятеля с количеством — пальцев. Зачем "Долгу" подземный бункер? Ответ очевиден. Если верно то, что война между долговцами и торговцем не за горами, а в бункере имеются запасы оружия — все понятно. Они надеются, что Перец будет с ними откровенным.

Грека передернуло. Сходил, называется, мужик, подышать напоследок свежим воздухом. Не повезло. Злейшему врагу не пожелаешь попасть к "Долгу" в лапы. И неважно, мутант он или обычный человек. На месте Перца, Грек постарался бы не достаться Сэмэну живым. Выжмут, вытрясут, скрутят в бараний рог, а своего добьются. Расскажет Перец как на духу все, что знает и чего не знает. Нет на свете людей, способных выдержать пытки. Это только в кино таких показывают. У каждого свой болевой порог. Для Краба это пара царапин на ногах, а для Перца…

Невозможно даже представить себе, во что превратится вчера еще человек после обработки. Мутанты чертовски живучи. Теперь эта феноменальная живучесть как раз на руку Сэмэну. Будет пытать долго и со вкусом. Хочешь — режь на куски, хочешь — кожу с живого снимай — настоящий подарок для профессионала. Там все такие. Начнут добиваться правды от простого сталкера, а тут нате вам — получите и распишитесь, мутант готовый. Одним ударом двух зайцев: и сведенья нужные получены и мутант наказан.

Если, конечно, извращенный ум долговцев не дойдет до того, чтобы оставить в живых ту часть Перца, которая способна соображать и сносно излагать мысли. Тогда, чтобы в подземелье ненароком не заблудиться, будут таскать с собой то, что от него останется… в ящике.

Чернуха? Как бы не так. Имелся пару лет назад в Зоне такой сталкер. Заяц, была у него кликуха. Мог предсказать время локального выброса задолго и с точностью до километра. Только предсказатель из него получился, как выяснилось позже, после того, как сам он под этот выброс и угодил. Мутировал он странно. Тело попросту отделилось от головы. Мозг существовал как ни в чем не бывало, в то время как тело постепенно гнило. Двигался в последнее время как зомби, а глаз горит, и с юмором все в порядке.

Последние месяцы Заяц с Зоны не выходил. Зайдет, бывало, в бар и вскользь бросит: выброс будет в четверг у НИИ, во второй половине дня. Сначала такие выкрутасы были предметом для многочисленных острот. После того, как парочка предсказаний сбылись с точностью до, к Зайцу стали относиться с уважением. Даже искали с ним встречи, чтобы подробно порасспросить.

И вот однажды Заяц пропал. Месяц нет, другой, третий. Думали, сгинул в Зоне — обычное дело.

Как-то Грек сидел в кафе "Незабудка", отдыхал от трудов праведных. Вечером зависли там с приятелями, день рождения, помнится, у кого-то был. В тесной компании и обнаружился странный парень. Как выяснилось в результате дружеской беседы, вызванной немереным количеством выпитого, парень представился бывшим долговцем — редкость в Зоне большая. Не бывает их, бывших. Есть только настоящие и мертвые. Как ему удалось вырваться, он не сказал. Говорил зато о том, что завтра не будет его в городе, уезжает он, к маме в Москву. Нет у него сил терпеть все, что здесь происходит.

Между делом следует заметить, что парень действительно исчез. Ни завтра, ни послезавтра никто его не видел. Он не говорил, как ему удалось выйти живым из "Долга", но залившись пьяными слезами поведал о том, куда делся Заяц. Полузомби — получеловек. Абсолютно здравомыслящая голова на высохшем, сгнившем теле.

Ничто так не ценится в Зоне, как информация. Ею и заинтересовался "Долг". Операция, в смысле хирургическая, прошла успешно. Долговцы получили лишнее подтверждение тому, что мутанты чрезвычайно живучи и заодно и поимели в безвозмездное пользование источник бесценной информации. Отрубленная голова Зайца стоит на базе "Долга", расположенной возле армейских складов, на полке, в кабинете Сэмэна, одного из вдохновителей движения. Заяц постоянно скучает, очень любит поговорить и по-прежнему верно предсказывает выброс.

— Грек, это бандиты? — не унимался Макс, отвлекая Грека от невеселых мыслей.

Проводник где-то понимал долговцев. Он сам сейчас бы выпустил всю обойму в надоедливого парня.

— Сэмэн, погоди стрелять! — крикнул Грек. — Дай нам с молодняком выйти…

Умом понимал, что они с новичками не более чем заложники в ситуации, но не крикнуть не мог.

Не будет его слушать Сэмэн. Ему нужен Перец. И он его получит. А то что на пути к достижению заветной цели попались четверо придурков, которых легко можно пустить в расход, только добавляет аргументов в давно выигранном споре.

— По счету три. — Грек взвесил в руке гранату. — Бери левее. Там наверняка оставлен проход за контейнерами.

— Может, попытаться прорваться назад, в бункер? — спросил Макс.

Грека передернуло. Никакая сила не загонит его назад. Если Сэмэну нужен Перец, он его получит. Вполне естественно предположить, что диггер как раз и будет прорываться в любимое подземелье. Именно в том направлении и стянуты основные силы. Даже если бы и существовал реальный шанс прорваться, Грек вернулся бы назад только под дулом автомата. Без Перца в подземном лабиринте делать нечего. Только покончить жизнь самоубийством, растянув процесс на неопределенный срок.

— Два, — продолжал отсчет Сэмэн.

— Сэмэн, подожди! — закричал Грек, лишний раз высунувшись из укрытия без боязни получить пулю в лоб.

За баррикадой, загораживающей путь, никого не было видно. Бил в глаза слепящий свет. До рези прищурив глаза, Греку удалось разглядеть место, где куча мусора казалась ниже. Далековато для броска. Однако выхода нет. Стоит попытаться. Идеальный вариант — перебросить гранату через заграждение. Вот был бы достойный ответ самонадеянному Сэмэну!

— Три!

Справа раздался взрыв. Отброшенный взрывной волной полетел ящик и разбился, ударившись о вагон. И в тот же миг высунулся Грек. Он размахнулся и изо всех сил бросил гранату в заранее присмотренный зазор. Он отпрянул назад, с досадой понимая, что силы броска не хватило. Граната угодила точно наверх баррикады.

Грек успел зажать уши руками, но это мало помогло. Раздался взрыв. Разметало по сторонам металлические обломки, сорванные взрывной волной с баррикады. Качнулся пустой контейнер, за которым они прятались. Загудело, загрохотало. Заскребли по поверхности бетона осколки, отбивая куски штукатурки.

Взрыв, от которого едва не лопнули барабанные перепонки, имел и другие последствия. Брызнули по сторонам осколки стекла и наступила абсолютная темнота.

Верный приказу, поднялся Макс. Обходя Грека, он задел того плечом.

На время ослепший и оглохший Грек не сомневался, парень взял левее, куда и было указано. Издалека, как сквозь слой ваты, до проводника донеслась автоматная очередь. В то же мгновенье Грек одолел расстояние, отделяющее его от баррикады. Он оказался прав. Левее, между свалкой и контейнером имелся проход.

Понемногу, из темноты проступали очертания стен и предметов. Вокруг заметались тени. Боясь ошибиться и выстрелить в спину обогнавшему его Максу, Грек пригнулся. Как оказалось вовремя. Над головой засвистели пули. Оставив сомненья, проводник выстрелил в том направлении, откуда велся огонь.

Пригибаясь, проводник побежал вперед. Автомат в его руках дергался, то и дело огрызаясь огнем. Греку казалось, что он значительно продвинулся, в то время как петляя словно заяц между контейнерами, он недалеко ушел от баррикады.

Звенели пули, впиваясь в металл. Кто-то орал от боли, лязгали вставленные в пазы рожки.

Все происходящее в полной темноте, без сколько-нибудь конкретного понимания ситуации, напоминало Греку мышиную возню. Прицелился — выстрелил — перебежал — укрылся. Единственное, что обнадеживало: лица противников были прикрыты темными масками, и это сводило к нулю возможную ошибку.

В какой-то момент проводнику показалось, что установилось некое подобие тишины. Выстрелы стихли. Слух, еще не до конца восстановившийся, не улавливал шума шагов неподалеку. Не слышал Грек и голос, отдавший негромкий приказ.

У проводника сложилось обманчивое впечатление, что еще немного и опасный участок останется позади. Не мог же Сэмэн стянуть сюда все силы, имеющиеся в распоряжении "Долга"? Еще немного, еще чуть-чуть, — думал Грек, вставляя в автомат рожок, — последний бой, он трудный…

Грек не услышал ничего. Он почувствовал холодное дуло, упершиеся ему в затылок, чуть пониже вязаной шапки, прикрывавшей бинты.

— Брось оружие, — издалека донесся до Грека приказ. — И тихо. Не дергайся.

Грек отпустил из рук автомат, с глухим стуком упавший на землю.

— Руки.

Проводник поднял руки.

— Теперь вперед шагай.

Дуло периодически давило на затылок, в то время как Грек осторожно шагал вперед.

Чьи-то руки зашарили по куртке, вытягивая из карманов все, что там имелось. Полетел на пол рюкзак. Туда же отправилась заплечная кобура с пистолетом. Сверкнуло лезвие ножа, воткнувшегося в землю.

— Вроде пуст, Сэмэн.

— Хорошо, Чирик. Чем обернулось "вроде" у Свистуна помнишь?

Возникла легкая заминка и Грека обыскали повторно. Обнаруженная за подкладкой куртки заточка, вызвала бурю негодования со стороны Чирика. Грек получил весьма ощутимый удар в печень. Пока он переводил дух, его оставили в покое. Потом руки, вывернутые назад, стянули веревкой. Узлы впились в запястья, причиняя резкую боль.

— Ладно, гоните его на свет, — сказал Сэмэн. — Там и разберемся, кто есть ху.

Грека ткнули прикладом между лопатками. Приказ был понятен без слов. Проводник двинулся вперед.

С каждым шагом становилось светлее. Теперь не составляло труда лавировать между контейнерами. Что Грек и делал, изредка направляемый в нужное русло ударами приклада в спину. Весь переход занял от силы минут десять, не больше.

Впереди забрезжил утренний свет. Вскоре туннель вывел в полутемный ангар. Посреди огромного помещения на рельсах застыл одинокий вагон. Сквозь провалы в потолке проглядывало серое небо. Железные штыри уцелевшей арматуры ветхими заплатами стягивали края дыр, расчерчивая небо на квадраты. Изрешеченный пулевыми отверстиями, пробитый осколками гранат, окруженный как норами с двух сторон от перрона сетью подсобных помещений, ангар еще держался. Кое-где сквозь щели в бетоне пробивался кустарник. С верхних этажей, надежно укрытые ядовитым пухом, свисали оборванные крылья лестниц.

На ступеньках, ведущих на перрон, по-хозяйски отложив автомат, сидел человек в черном комбинезоне, с эмблемой "Долга" на рукаве. Маска, стянутая вверх, открывала лицо. Туго обтянутые кожей высокие скулы, прямой нос, тонкие, упрямо поджатые губы. Открытый светлый взгляд. Райский островок среди океана черных масок, скрывавших лица. С таким человеком хотелось быть откровенным. И желательно побыстрее, пока у него не пропало желание тебя выслушать.

Рядом с хозяином положения в позе профессиональных телохранителей застыли двое долговцев. Как полагал Грек — на всякий случай. А случаи, как известно, бывают разными. Долговцы в каждом сталкере подозревали мутанта. Окажись у Грека вместо ребер щупальца, как у кровососа и связанные за спиной руки не помеха.

Провожатый крепко приложил Грека прикладом в спину. По инерции проводник сделал несколько шагов и остановился напротив ступеней.

Сэмэн смерил Грека участливым взглядом.

— Не повезло тебе, сталкер, — негромко сказал долговец. — Закон подлости — не в том месте, не в то время.

Грек молчал. Перед смертью не наговоришься. Что для Сэмэна его жизнь и жизни мальцов? Спишут на неизбежные издержки. А то, что сразу не пустили в расход, означало лишь то, что живым он для чего-то был нужен. Пока. Зачем нужен — это вопрос. Оставалось лишь молить Зону о том, чтобы не созрела в "светлой" голове Сэмэна очередная идея. Ведь не собирался же он, в самом деле, тянуть из него жилы перед смертью? Он не Перец, и ценной информацией не обладает.

— Пять трупов, шестеро раненых, — глубоко вздохнул Сэмэн. — Статистика так себе. Если за каждого гребанного диггера я буду платить такую цену… Резонно, Грек?

— Собираешься повесить все трупы на меня? — угрюмо спросил Грек. — Так ты не стесняйся, Сэмэн, может еще чего завалялось…

— Мыслишь ты не теми категориями, Грек. Здесь надо думать о цели. Много или мало пять трупов для достижения определенной цели. В данном конкретном случае — пять трупов перебор. Так что тебе не просто не повезло, тебе очень сильно не повезло. Не будь тебя, мы обошлись бы малыми потерями.

— Разумеется. Грек с молодняком во всем виноват.

— Да… и молодняк этот еще твой. Жаль пацанов. Чего ты вообще с ними под землю полез, ты ж вроде наземными переходами пользоваться любитель? Только не говори мне, — поморщился Сэмэн, — что во всем виноват выброс — слышать этого больше не могу.

— Понятно, — против воли Грек усмехнулся, — дело бы не в бабине…

— Ты на что намекаешь, сталкер? — светлые брови сошлись у переносицы. — Что я идиот?

— Я к тому, что мне нечего тебе сказать. Если тебя не устраивает очевидная причина.

— Вот и поговорили. Ума не приложу, что с тобой делать, Грек.

— Так, может, отпустишь, по старой памяти, а, Сэмэн?

— Я лично против тебя ничего не имею, Грек, — развел руками Сэмэн. — Ребята против. У Чирика ты друга убил. А молодняк, как ты говоришь, вообще отличился. Заметь, о Перце я молчу.

— Кстати, Перец жив?

— О молодняке своем поинтересоваться не хочешь?

— Хочу. Как, кстати, молодняк?

— Любопытный ты больно, Грек. Теперь понятно, за каким чертом тебя под землю понесло.

Сэмэн поднял голову и посмотрел на человека, стоящего от него по правую руку.

— Так что с Перцем, он жив? — Предчувствуя скорую развязку, Грек шагнул вперед. Справа тотчас возник провожатый, до поры остававшийся сзади.

— Он жив. И ты жив, пока жив он. Такой вот парадокс, — задумчиво протянул Сэмэн.

— Не понял.

Сэмэн его не слушал. Он дал отмашку. Провожатый, особо не церемонясь, ткнул проводника в спину.

Что за нить связала их с Перцем, Грек не знал. Но чувство того, что Сэмэн подготовил для него нечто, пострашнее легкой смерти, не оставляло его. Этот? Этот все жилы вырвет, кровь высосет, а из кожи барабан сделает, чтоб сплясать на твоей же могиле.

— Сэмэн…

На ходу услышал Грек и обернулся. Рядом с Сэмэном стоял долговец.

— Чего тебе, Бубен? — Сэмэн остановился. — Что-нибудь срочное?

— Там… это… С пацанами этого Грека, — замялся тот, кого назвали Бубном.

— Что с пацанами?

— Там это… сюрприз.

— Какой еще сюрприз? Мутант, что ли?

— Ну, можно сказать что и так. Ты сам посмотри.

— Иду, — пожал плечами Сэмэн. — Сюрприз. Что за сюрприз?

Грека снова поторопили ударом в спину.

Коморка, в которую его втолкнули, выкрашенная в яркий зеленый цвет, представляла собой бетонную коробку без окон. Там ничего не было кроме прожженного матраса, из которого торчали куски покрытой грибком ваты. Когда тяжелая дверь за ним закрылась и лязгнул засов, Грек устало опустился на матрас, безразличный ко всему. Руки, сведенные за спиной опухли и он с трудом заставил себя пошевелить пальцами.

Похоже, конец его карьере. Шесть лет мотаться в Зону, изучить ее повадки, вывести из сотни молодняка с десяток настоящих сталкеров, все эти годы справедливо опасаться страшной смерти от любой из кровожадных тварей и что в результате? Получить пулю от собратьев по разуму! Где справедливость?

Теперь, заново оценивая свое отношение к смерти, Грек внезапно понял, что это бесило его больше всего. С любым из приговоров Зоны он бы смирился. Аномалии, твари, даже зомби — кто иной, как не порождение Зоны? Но свой же брат, пусть и одержимый идеями?

Бред. Казалось бы, имеют ли значение все остальные факторы кроме непосредственно самой смерти — не все ли равно, чье будет у нее лицо? Ан нет. Оказалось, имеет.

Грек пошевелил руками, пытаясь устроиться удобнее. А быть может, он попросту обманывал сам себя. И беспокоили его не те, кто смерть приносит, а лишь сама ее неизбежность. Ходил он в Зону, возомнив себя везунчиком, который всегда возвращается. Вот и все. Сейчас ему не повезло. Поймали, как мыша в коробку сунули — и везенью конец. Всего-то и осталось что вопрошать, как мученику: а почему именно я? Так на этот вопрос как раз Сэмэн уже ответил. Не в то время, не в том месте. Хочешь — смирись, хочешь — локти кусай. А конец один.

Коморка тонула в темноте. Лишь из щели под потолком пробивался робкий серый свет.

На некоторое время Грек отвлекся, прислушиваясь к шуму за дверью. Но железная дверь пропускала мало звуков.

В углах завозились крысы — вечные спутники обреченных. В черных дырах заблестели маленькие глазки. Самая наглая тварь вытянула худое брюхо из норы. Острые когти заскребли по бетону. Длинный лысый хвост волочился по полу.

Грек не стал дожидаться, пока крыса окажется от него в непосредственной близости. Как только усатая морда прикоснулась к его ботинку, он пнул ее со всей злости. Крыса попыталась увернуться, перегнувшись через бок как кошка, но тело оказалось не по крысиному долгим. То, что спасло бы обычную крысу, не помогло мутировавшей твари. Резкий удар отбросил ее к стене. С противным визгом крыса ударилась о бетон. В тот же миг она извернулась, упала, приземлившись на лапы и шмыгнула в нору, распугав сородичей.

Грек полулежал на матрасе, блаженно вытянув ноги. В голове вяло ворочались мысли. О каком таком сюрпризе доложил Сэмэну долговец? Очкарик с Максом? С этой стороны неожиданности вряд ли возможны. Оставался Краб. Сэмэн, с его болезненным пристрастием к разного рода мутациям, вполне мог счесть таковыми и врожденное уродство парня. Кто ищет, тот всегда найдет. А уж второй такой ищейки во всей Зоне не найти.

С другой стороны, если весь молодняк без исключения ждет смерть, кой черт им до уродства парня? Соскучились, видать, изверги. Не зря говорили, что Сэмэн к садистам благоволит. Сам ничего не делает, а посмотреть любит. Мало им Перца, Краб еще на закуску достанется.

Что касалось судьбы самого Грека, то его малость пугала эта связь с Перцем, о которой во всеуслышанье заявил Сэмэн. Ничего, мысленно пообещал себе проводник, скоро ему предстоит убедиться на собственной шкуре, так ли страшен черт. Одно без сомненья — Перцу достанется. Подышал мужик воздухом… перед смертью…

Грека разбудил скрип отворяемой двери. Судя по бросившимся врассыпную крысам, уже пробовавшим на вкус его ботинки, громкий звук потревожил не его одного.

— Вставай, Грек, — сквозь зубы процедил долговец.

Такой парень шутить не любил. И в ответ на "я бы еще полежал тут суток двое — трое", вполне мог и разрядиться, приложив ногой по ребрам. Поэтому Грек промолчал. Поднялся на ноги, тяжело завалившись в бок — рук до локтя он не чувствовал.

Долговец отошел в сторону, пропуская узника вперед. На голову выше, накаченный, с автоматом наперевес, прямо охотник на кровососа, как минимум.

Комнаты, куда его привели, с уцелевшими стеклами на окнах, Грек поначалу не заметил. Его взгляд приковало тело, за руки подвешенное на стальном штыре, вбитом в бетон. Обнаженное, худое, бесконечно долгое тело с длинными мосластыми ногами и неестественно вывернутыми бедрами, с опущенной головой, жидкими волосами, пропитанными кровью… В нем мало что осталось от прежнего Перца — живого, остроумного, со своими тараканами в голове. Лишь живот, исполосованный страшными ранами. Вот по этому животу Грек и узнал Перца. Зомби, умерший полгода назад и побывавший в передрягах, выглядел бы на порядок лучше Перца.

Вчерашние стежки, которыми проводник стянул края резаных ран были распороты. В дырах проглядывали белые кости позвоночника. Здесь крови не было. Кровь капала с головы — палач пытался снять с него скальп — красная колоса отделяла волосяной покров от лица.

Рядом с подвешенным Перцем скучал один из долговцев. На черном комбинезоне следы крови не бросались в глаза, только матово блестели в свете, падавшем из окна.

— Садист ты, Сэмэн. Это не он мутант, а ты…, — Грек от души выругался матом, — мутант.

— Закрой пасть, Грек, — лениво бросил Сэмэн. — Не до тебя. Ты сказал все, что хотел. Еще слово — и Хромой тебе язык вырежет. Обещаю. Хотя, погоди с языком, — Сэмэн легко поднялся с проваленного сиденья кресла и оказался рядом с Греком. Светлые глаза загорелись. — Ты знал? Скажи, Грек, ты знал кого ведешь?

Грек молчал. Ему было без разницы, о чем спрашивал его Сэмэн. Он смотрел в глаза, изучал нос, остановил взгляд на тонких губах. Ему вдруг показалось, что сейчас рот раскроется и оттуда полезут червеобразные щупальца, как у кровососа. Грек хотел плюнуть ему в лицо, но во рту как назло пересохло.

— Держись от меня подальше…, — Грек давил ругательство, — пока я нос тебе не отгрыз.

— Не дотянешься, сталкер, и не надейся, — улыбнулся Сэмэн. — Горыныч отличный телохранитель.

Однако развернулся и заложив руки за спину вернулся к креслу, с которого не так давно поднялся.

— Мутанты чертовски живучи, — негромко заговорил вдохновитель "Долга". — Вообще, у меня закрадывается подозрение, что они… как бы точнее выразиться… едва ли не бессмертны. Есть у меня на базе несколько экспонатов, так сказать оставленных для наблюдения. Так я еще никого не пережил. А от одного так вообще одна башка осталась, и ничего, живет. Так что тебе, Перец — это возвращаясь к предмету нашего спора — предстоит мучиться долго. А если мое предположение верно, то и вечно. Уж о мучениях я позабочусь. Обещаю. Ну, ты уже убедился, что я слов на ветер не бросаю.

Перец дернулся. По его телу пробежала судорога. Синие веки дрогнули, но глаз Перец не открыл.

— Теперь поверь мне на слово. Я тебе обещаю, что следом за Греком сюда приведут его пацанов. Если ты решил играть в молчанку и собственная участь тебя не волнует — пацанами дело не ограничится. Мне нужно знать, какой ход ведет в бар, а какой в Выселки… да и про овраг не забудь. Я все узнаю. Чуть раньше, чуть позже, но узнаю. Значит, поступим так. С периодичностью… вот здесь не могу тебе точно обещать. Может, каждый день, может, через день. Сюда, прямо к тебе я буду приводить по сталкеру. Проводников много, а с каждым по трое — четверо пацанов идет. Посмотрим, сколько трупов тебе понадобится, чтобы начать говорить.

— Ты, — вдруг захлебнулся кровью Перец и вздернул голову. В щелях заплывших глаз блеснули зрачки. — Все равно убьешь… и Грека… и пацанов.

— Этих — да. Хотя… пацанов не знаю. Надо подумать. Они мало что поняли в наших разборках. Я согласен пойти на уступки, Перец. Может, дать им шанс, а? — Сэмэн опять поднялся, пошел к Перцу и остановился в паре шагов от истерзанного тела. — Отправлю тех, двоих, к тебе в лабиринт, авось, да выплывут. Шанс?

— Врешь ты… все.

— Не все, Перец. Далеко не все. Скажи мне, как идет ход и пацанов отпущу. Сам увидишь.

— Хочу увидеть.

— Ход.

— Увидеть хочу.

— Хорошо, раз пошла такая пьянка. Думаешь, ты диктуешь условия? Ошибаешься ты, Перец. Хромой, — Сэмэн обернулся к скучающему рядом долговцу. — Грека в расход.

Хромой кивнул. Он достал из кобуры пистолет, взвесил в руке и направился к Греку. Тот стоял, не двигаясь, и смотрел смерти в глаза. Сзади для верности ему крепко сжали руки. В висок уперлось обжигающе холодное дуло и проводник невольно дрогнул.

— Прощай, Грек, — вздохнул Сэмэн. — Хромой…

— Подожди, — дернулся Перец. — Оставь его. Я покажу… где ход. Уведи его.

— А может надо бы, Перец, в назидание, так сказать.

— Оставь его.

— Так и быть, послушаюсь тебя. Пока ты будешь говорить, Грек будет жить.

— И пацанов отпусти.

— Обещал же, отпущу.

Сэмэн подал знак и Хромой убрал пистолет. Грек не знал, то ли благодарить Перца, то ли ругать его за отсрочку.

Перешагивая через высокий порог, Грек услышал, как Сэмэн сказал:

— Не пытайся меня обмануть, Сусанин. Грек останется у меня под рукой, пока я лично не смогу убедиться, что план верен. Думай об этом, когда попытаешься меня обмануть…