Зомби чёрной бездны

Глава XXVII И ШУТКИ У ТЕБЯ ДУРАЦКИЕ!

Мама и папа застыли на месте. Они стояли словно статуи, и это впечатление нарушалось лишь их открытыми ртами. «Вспомнят или нет?» — спрашивала я себя. Я так сильно вцепилась в рамку, словно это была для меня единственная связь с жизнью… со всем, что мне дорого.

Вспомнят или нет?

Нет.

Они не помнят.

Они просто стоят. Смотрят на фотографию. Смотрят на меня как на сумасшедшую. Нет… нет…

И тут я увидела, как по отцовской щеке скатилась одна-единственная слезинка. Мама вскрикнула. И на ее глазах заблестели слезы.

— Питер… — прошептала она.

— Питер… — эхом отозвался отец. Он всмотрелся в меня изо всех сил. — Даниэлла!

Он вспомнил!

— Ох, Даниэлла! — воскликнул он, и его голос дрогнул. — Я так виноват! Прости меня!

И тогда мы все втроем обнялись, заливаясь слезами.

— Вы вспомнили! — рыдала я, все еще крепко сжимая фотографию. — Вы нас вспомнили!

— Даниэлла, пожалуйста — прости нас! — всхлипнула мама, прижимаясь ко мне мокрой от слез щекой.

Полицейский потряс головой.

— Что тут происходит? — резко спросил он. — Так вы знаете эту девочку?

— Да, — ответил ему отец. — Она наша дочь. Тут такое дело, командир… В общем, все нормально.

— Так она… она, выходит, не воровка?

— Нет, — сказал папа. — Вы можете идти. Извините за беспокойство. Мы совершили ужасную ошибку.

Полицейский направился прочь, что-то ворча и качая головой.

— Питер! — выкрикнула я. — Нам надо торопиться. Мы должны выручить Питера.

Я провела родителей в подвал.

— Он… он в маленькой задней комнате, — сообщила я им.

Увы, закуток оказался пуст. Голый цементный пол. Каменные стены. Никакого люка. Никакой щели, которая вела бы в бесконечную черную яму.

Мы пришли слишком поздно, поняла я. Он ушел.

Мама и папа с ужасом смотрели на меня.

— Где же он? — прошептала мама. — Ты сказала…

— Ушел, — пробормотала я. — Потерян навсегда.

Я не могла этого вынести. Я была готова взорваться от отчаяния.

Наконец я сообразила, что со мной по-прежнему находится фотография медведя в очках. Я привстала на цыпочки и подняла ее как можно выше.

— Питер, мы помним тебя! — закричала я. — Мы помним тебя! Мы помним тебя!

Молчание.

Самое долгое молчание в моей жизни. А потом пол сотрясся, и я услышала низкий грохочущий звук.

Грохот превратился в громкий стон. По полу пробежала трещина, кусок его стал подниматься… выше… выше… И вот люк медленно и тяжело открылся.

Мы все ахнули, когда к нам шагнул Питер.

— Мы помним тебя! — крикнула я. — Мы помним!

Оболочка из густой слизи спадала с его тела; она отваливалась крупными кусками, падала на пол и медленно таяла.

Питер шагнул к нам, моргая, разминая руки и ноги, потягиваясь.

А потом мы обнимались. Радовались. Праздновали самое великолепное воссоединение семьи в истории!

Потом я сидела в комнате моего брата и помогала ему распаковывать какие-то картонки и расставлять вещи по местам. Как приятно было делать что-то полезное, что-то нормальное!

Я непрестанно бросала взгляд на фотографию плюшевого медведя в маленьких очках. Мы поставили ее на комод. Медведь улыбался нам оттуда, словно и он был счастлив оттого, что про него вспомнили.

— Расскажи мне еще раз, как ты меня гипнотизировала, — попросил брат, складывая на полку стопки книжек-комиксов.

— Я не гипнотизировала тебя, — ответила я. — Мне только казалось, что я это сделала. Я думала, что все произошло по моей вине. Но это оказалось не так. Виной было зло, таившееся в этом доме. Но мы одержали победу над домом. Слава богу, мы победили!

Питер немного подумал.

— Я вот только не понимаю… — начал он. Но мама прервала его, крикнув нам снизу:

— Эдди пришла!

Я отложила картонку и поспешила вниз навстречу своей верной подруге.

— Привет! Я так рада тебя видеть! Она засмеялась.

— Ну… Я тоже рада!

Я отвела ее в гостиную.

— Наша жизнь вернулась в нормальное русло, — сообщила я ей. — Мой брат в полном порядке, с ним все прекрасно. И я тоже поправилась. И все просто великолепно! Я так счастлива!

Эдди облегченно вздохнула и засмеялась.

— Я так рада это слышать, Бриттани. Я так беспокоилась о тебе.

Я уставилась на нее, ничего не понимая.

— Что-что? Как ты меня назвала?

— Бриттани, конечно.

Мой брат заглянул в дверь гостиной.

— Привет, Эдди. Что происходит? Она с усмешкой поглядела на него.

— Что с тобой, Крэг?

Я ахнула и схватила Эдди за плечо.

— Как ты назвала его? Крэг? Ты назвала нас Бриттани и Крэг?

Эдди нахмурилась.

— Конечно. В чем дело, Бриттани? Я ведь знаю, как вас зовут, верно? Я знаю вас с тех пор, как вы переехали сюда со своими дядей и тетей.

От ужаса у меня отвисла челюсть, и я с тревогой поглядела на свою подругу. Вдруг она тоже начала глючить?

Эдди рассмеялась.

— Ладно, не бойтесь! Это у меня не глюки. Вы не забыли своих имен! Это просто шутка, верно? Верно?