Знание - развращает

Глава 16

— Да сдохни ты уже! — третий по счёту удар стальной булавы обрушился на припавшего на одно колено предо мной зеленоватого орка, его голова в очередной раз мотнулась из стороны в сторону от силы моих ударов, вот только он всё ещё пытался вернуть услугу обратно и даже его череп оставался цел. Отсутствие разбрызганных по каменному полу орчьих мозгов сильно огорчало меня. — Я. Сказал. Сдохнуть!

Очередная серия ударов нацеленная на ошеломленного от боли и травм орка принесла куда лучшие результаты. Сперва навершие булавы упало ему на целое колена, разрушая в неаппетитное месиво его суставы и коленные хрящи, это лишило орка единственно опоры, и он с нечленораздельным ревом боли и гнева завалился вперёд на меня. Второй удар настиг его, когда он был на пол пути лицом к полу, булава врезалась ему в шею и она тут же неестественно изогнулась, а я услышал лучшую из мелодий, могущих ласкать мой нежный слух в это ситуации — треск ломающихся шейных позвонков. Последний удар снизошел уже на мертвого орка, когда его тело упало плашмя в пыль под моими ногами, в этот удар была вожена не только сила моих рук, инерция и масса булавы, но вес всего моего тела. И, к моей радости, этого хватило, чтобы лопнуть голову мертвого орка, словно переспелый арбуз, как в замедленной сьемке я наблюдал, как кожа и кости черепа деформируются под общей мощью удара при соприкосновении с окровавленной сталью, как его глаза выпучиваются из глазниц, чтобы просто лопнуть, как наконец кость трескается и мягкая плоть мозгов брызгает во все стороны, на меня, на пол, в воздух. Его голова словно взорвалась.

— Я же, блядь, тебе говорил, просто сдохни, — устало, но с торжеством победителя в голосе плюнул на труп густым плевком из крови и слюны смешавшихся в одну субстанцию.

Рядом, в трех-четырех метрах от меня и безголового трупа застонал и зашевелился в попытках подняться одетый в пурпурные украшенные одежды данмер. В ответ я указал на него двумя пальцами левой руки.

“Бззззз!”

Тонкая молния пронзила его голову, и он тут же затих, из его глаз, рта и ушей были видны потеки запекшейся крови.

— Еще один готов, осталось хрен знает сколько, — встряхнувшись, я перехватил булаву в руке более крепко и удобно, чтобы не соскальзывала и двинулся дальше, проверять комнаты и тупиковые ответвления коридоров на наличие очередных недобитков.

Врагов в логове культистов было много, я бы даже сказал как-то слишком много. Бои превращались либо в неразборчивую свалку, либо в трёхсторонние дуэли. Следить за происходящим в паре метров от себя было невероятно сложно, стоило начаться очередному столкновению, как уследить хотя бы за двумя врагами перед собой становилось непосильно сложной задачей, не говоря уже о ком-то из своих союзников. Вокруг раздавались крики, треск и взрывы заклинаний, ругательства и звон стали, а ещё плескалась кровь, от которой очень скоро под ногами становилось опасно скользко.

Я старался выбирать себе одиночные дуэли, бить в спины издалека или кидать яркие сферы света в толпы, где точно нет ни одного из пришедших со мной воинов. Чаще всего это приводило к двум результатам: занятые резней друг друга почитатели Вермины и орки-берсерки не успевали осознать, что появилась третья сторона, жаждущая их общей смерти, и они лишались сперва зрения от выжигающей глаза яркой вспышки и после умирали, будучи просто грушами для биться без зрения, либо же они мгновенно сгорали в пламени огненных шаров моих атронахов.

Появившийся из-за угла орк на следующем шаге споткнулся, а через три упал возле мертвого культиста, с такими же остекленевшими глазами, в центре его груди был огромный ледяной шип, окровавленный со второго, острого конца, выглядывавшего на полметра из его спины.

Тело вновь окунулось в темные воды слабости, неприятная дрожь и помутнение ударили в голову, трясущимися руками быстро достал из одного из кармашков на поясе очередное зелье и как можно скорее залил себе в рот, кривясь от мерзкой терпкой горечи. У меня осталось не так уж много зелий: два для бодрости и выносливости, одно от ран и три от истощения магического запаса. Вроде бы не так уж мало, вот только заходил внутрь разрушенного форта упакованный этими чудо-пузырьками до зубов, каждого было по десять единиц, только для магии взял в два раза больше любого другого вида зелий. Чем наполовину опустошил свой общий запас зелий, собранный, как трофеи от предыдущих веселых похождений.

Радовало только одно, мы всё ближе подходили к посоху, его мерзкое присутствие становилось всё отчетливее с каждой ступеней лестницы вниз, с каждой комнату позади, с каждым трупом, упавшим под ноги. Он был чертовски голоден, мне будто выедали мозг длинным слизистым языком, словно у какого-то огромного змея. Облизывал, смаковал и даже пытался укусить. Парочку раз мне это едва не стоило руки и головы, благо данмерка-наемница была рядом и следила за моей спиной, чего не могу сказать о себе и её спине.

После первых крупных стычек, превратившихся в смесь ярости и безумия, где всё смешалось, где терялись союзники и враги в общей какофонии боя, я решил, что мне не место в общей свалке схваток. Не потому, что боялся ран или трусил сложить голову, нет, в себе я был очень даже уверен, заклинания железной плоти на теле и плаща света, кружащего вокруг меня, прекрасно защищали меня от натиска со стороны орков-берсерков, а кольцо с автоматическим щитом против враждебных заклинаний позволял устраивать дуэли с магами. Проблема пришла откуда не ждал, я оказался слишком разрушителен, чтобы находиться в гуще сражений, мои заклинания и призывы убивали не только врагов, но и ранили союзников. А потому мной была принята роль волка, кружащего вокруг стаи овец в ожидании пока, кто-то из оравы глупых животных отобьётся от основного стада, чтобы тут же растерзать свою жертву на части.

Мне это прекрасно удавалось, редко когда возникали трудности с этой задачей, большинство членов Призывателей Ночи не были магами, а обычными мирянами, что кое-как знали с какой стороны хвататься за меч, но вот магические свитки в их руках всё же делали их достаточно опасными целями для любого обычного воина. Мне же они были на пару заклинаний, они мало что могли противопоставить натиску сразу же с трёх сторон, от меня и двух моих огненных атронахов, а потому очень быстро вспыхивали как спички, стоило мне заметить их. Только один из десяти убитых мною был магом и довольно слабым, сравнимым со мной в первые дни в Скайриме, что же, не удивительно почему они додумались стать служителями Вермины, чужими жизнями они пытались купить себе каплю силы. Каждый призыв Вермины требовал заполненного черного камня душ, а значит ритуального убийства… зная же любовь этого Принца к пыткам, бессмысленным и жестоким, не преследующим никакой иной цели кроме самой пытки и боли для жертвы, то не сложно догадаться в насколько отвратительных ритуалах добывались черные камни душ. Чтобы очередной жалкий слабак мог попытаться вымолить подачку у Вермины. По пути вниз к даэдрическому посоху я обнаружил совсем не одну комнату с костями пленников, что были использованы для этого, и не всегда они принадлежали взрослым людям.

А потому, я с наслаждением убивал этих отбросов, мне бы очень хотелось заставить страдать каждого из этой секты как можно больше и дольше перед смертью, а то и вовсе не дать им и шанса на смерть, заперев в бесконечном цикле боли, той же самой боли, которую они причиняли многим другим невинным. Но к моему глубочайшему разочарованию у меня не было шанса для столь привлекательного пути действий, время поджимало, а потому был вынужден просто дарить этим тварям максимально жестокую, но всё же быструю смерть.

Не в пример лучше себе показывали зеленокожие ублюдки обдолбавшись всякой херовой наркотой они не знали ни страха, ни боли, а особые личности из их числа и вовсе пытались убить меня, когда половина их тела была превращена в черный уголь. Ни отрубленные конечности, ни страшные раны, ни могущественная магия, что я бросал в них, ничто не могло встать на их пути между их топорами и моей грудиной. Стоит отдать должное, парочке удалось добраться до меня, от чего во рту до сих пор ощущается неприятный металлический привкус с солёными нотками. Наркотики и взращенная перед их принятием ярость, и гнев, легко позволяли им совершать невозможные поступки.

Они были страшными противниками, я бы не хотел встречаться со столь пугающими врагами на постоянной основе, нет ничего хуже врага, не чувствующего ни боли, ни страха, но со всей яростью желающего перегрызть твою глотку.

Кровь лилась рекой, трёхсторонняя бойня продолжалась вот уже час, за это время потери понесли все, иногда в некоторых комнатах от трупов не было свободного клочка пространства и приходилось буквально идти по мертвым телам, чтобы двигаться дальше. Если бы сектанты и орки не рвали друг другу глотки всё это время, то наш отряд в жалких пять десятков воинов давно был бы уничтожен, разорван на куски и стерт с лица мира. Но, к нашему счастью, две противоборствующие стороны были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить третьего участника до того, как станет слишком поздно.

Я успел заметить, как последний живой Призыватель Ночи был насажен на огромный стальной меч в руках Йорика и как могучий норд поднял проткнутое тело худощавого данмера над собой, наблюдая, как медленно струиться жизнь из тела слабеющего на глазах руководителя культа.

— Тьфу! — перед самой своей смертью данмер-маг удостоился плевка в лицо от злого как тысяча дремор хускарла. — Гнить тебе в червях, ублюдок портовой шлюхи, — одним движением, поставив ногу на грудь мертвец возле раны, он вынул свой окровавленный меч из него, позволив телу безвольно упасть к его сапогам.

Теперь, когда никого в живых не было кроме оставшихся двух десятков из вошедших пять, а впереди на пьедестале с ведущей к нему лестницей в воздухе парил мерзкий на вид посох, можно было заняться самой главной частью, ради которой и был задуман штурм форта, унесший жизни трёх десятков храбрых воинов.

— Жрец! — хускар крикнул на последнего оставшегося в живых жреца из храма Акатоша, что, сжавшись от страха, трясся за спинами нордов-воинов в самом конце строя. — Делай своё дело!

— Д-да! — голос всё ещё молодого, не разменявшего и третий десяток лет имперца треснул от испуга. — Я-я… сейчас! — он быстро засеменил между мертвыми телами, идя по лужам крови верных Вермине.

Я не смеялся над страхом жреца, не презирал его и не осуждал, ведь сам был на его месте, я очень остро помнил, что такое впервые столкнуться с даэдра, и он за свой срок службы своему богу впервые прошёл через нечто столь ужасное. Не только влияние Черепа Порчи, но и сотни смертей, это легко пошатнет незакаленного и не подготовленного человека. Но за что я мог уважать этого жреца, так за каждый его новый шаг к посоху, несмотря ни на что, он был готов исполнить свой долг. Сегодня в нём выковался стальной стрежень, он воочию увидел, что собой представляют зловредные даэдра, а не услышал из уст очередного вышестоящего жреца. Это сильно пригодиться ему дальше в жизни, я был уверен.

— Дело почти сдела… — мой шепот был прерван раздавшимся в голове насмешливым, забавляющимся над потугами насекомых, голосом.

— Вы столь забавные глупые смертные, столь слабые, столь полны страхов, дурных снов. Кошмаров, — я, как и два десятка людей вокруг схватился за голову, пошатнувшись на ногах, но не упав на колени, как сделали это некоторые, каждое слово было раскаленным гвоздём внутри черепа. — О да, я чую этот сладкий аромат, этот манящий запах, он требует, чтобы его вкусили, отведали. Выпустили, — многие вокруг застонали в голос, мне самому пришлось до боли стиснуть зубы, чтобы на стонать в голос, а глухо сипеть. — И среди всего разнообразия блюд, ты, — я не сумел сдержать стон, он таки покинул мои уста, а горячая сталь в разуме превратилась в кислоту, которую чьи-то руки старательно перемешали с моими мозгами, почему-то я знал, что Вермина говорит именно обо мне, — пахнешь вкуснее всего. Твой кошмар затмевает любой иной, у меня просто нет сил устоять перед этим огромным соблазном. Узрите же мощь моего Черепа Порчи! — насмешка превратилась в злой оскал, моё зрение на секунду потемнело, а когда я смог видеть вновь, то замер на месте тут же побелев от ужаса.

Сердце замерло, мир застыл, растянув мимолетный миг на бесконечность полную чистого ужаса, я был уверен, что физически ощутил, как кровь отхлынула от моего лица. Горящее дыхание обдало мне лицо, два рядя огромных клыков в половину моего роста находились всего в паре метров от меня, два алых глаза прожигали душу, а массивное черное чешуйчатое тело, едва поместившееся в огромном многоэтажном зале, вызывало животный трепет в теле и дрожь в коленях. Хотелось просто упасть на колени и молить о пощаде, но я не мог, тело дрожало от ужаса, но не двигалось, оно не могло, попросту задубев. Но не всем повезло так как мне, жрец, что был впереди всех, ему было хуже всего, он просто упал на землю, я видел, что он умер просто от страха, его сердце не выдержало и разорвалось на части.

Увы, я был недостаточно напуган, я был достаточно в своём уме, чтобы точно знать имя того, кто появился пред нами и кого здесь не должно было быть просто потому, что быть не должно. Мой самый огромный страх. Мой кошмар.

Алд…

— Йорре, — это было первое и последнее предупреждение перед стремительным выпадом огромной пасти по замершим на своих местах воинов.

…уин.

Кровь и тьма, вот что заполнило мир вокруг меня, десяток разорванных тел за максимум две секунды, десятки разорванных органов и галлоны крови окрасили мир мерзким алым цветом. Гибкое чешуйчатое тело, что будто поглощало любой свет, падающий на него, превратилось в черную дыру куда словно магнитом тянуло охваченные ужасов взгляды и души несчастных было источником жуткой тьмы. Жуткий монстр, титан среди букашек, которому было тесно в трехэтажном зале, его тело было словно в оковах, в ловушке, вот только в ловушке разом с ним было два… нет, теперь уже десяток людей.

Беги.

Шептал разум.

Беги.

Говорили самые глубинные инстинкты.

Беги.

Ревело всё моё существо громогласным хором.

Тебе не сбежать.

Самодовольно, упиваясь этой простой истинной два огромных раскаленных угля смотрели мне в душу и видели в ней не более, чем легкую закуску.

Но тело не двигалось. Террор, ужас из самых глубин животной природы каждого человека не хуже стали сковывал каждый мускул, словно залитый в бетон, в череде непрерывных микросудорог, даже не дыша, мои широко открытые глаза наблюдали замедлившийся вокруг мир. С до боли отвратительной ясностью, видя каждый изгиб, каждый узор, каждую выпуклость чернильной, словно сама тьма, чешуи на теле ужаса из забытых веков, видя каждое напряжение, каждого отдельного жгута мышц, я только и мог стоять парализованный страхом, глядя на невозможное.

Возможно, возможно какие-то остатки разума, что были способны логически мыслить, а не поддаться цунами паники и истерии, только возможно они могли бы указать, что этого не может быть, это мираж, иллюзия или в крайнем случае подделка. Хорошая реплика созданная самой Верминой на основе моих самых худших кошмаров. Но, увы и, ах, голос разума столь сложно услышать, когда твои глаза видят титаническую фигуру смерти, твои уши слышат тяжелый рокот дыхания смерти, твой нос улавливает терпкий запах свежей крови на клыках смерти, а на кожу тела обрушилась тяжесть присутствия смерти. Как же легко было поддаться кристаллизованному страху.

Я не считал себя бесстрашным, но я видел много жутких вещей за последние месяцы, я видел смерти других, я нёс смерть другим, я сам не раз оказывался на волоске от неё, но каждый раз мне как-то удавалось уходит прочь от последнего в моей жизни танго с костлявой. Так почему же сейчас я дрожу, как осиновый листик? Почему столь мокро и тепло в собственных штанах? Почему столь жутко, что не могу сделать и жалкого вздоха?

Казалось бы, на моём пути встречались многие противники и враги: дикие звери, разбойники ещё вчера бывшие фермерами, дезертиры, нежить, некроманты, вампиры и даже сам Молаг Бал. Я прошёл многое. Так почему же сердце остановило своё биение? Почему Молаг Бал больше не кажется мне тем существом, от которого я был готов превратиться в напуганную маленькую сопливую девочку? Почему образ огромной, как скала и черной, как бездна космоса, рептилии стала в моём разуме эталонном непреодолимости. Как будто Фобос и Деймос слились воедино и воплотились в мире смертных в едином обличии колоссального дракона.

— БЕГИ! — не я был тем глупым храбрецом, что нашёл в себе силы огласить криком замерших на своих местах оставшихся выживших. Своим криком он скинул мистический паралич со своих товарищей, но привлёк персональное внимание двух провалов в само огненной чистилище. За что мгновенно поплатился.

Огромная пасть отвернулась от меня и в следующий миг в молниеносном движении выстрелила в свою новую цель, мощная и длинная шея легко позволила широко открытой пасти преодолеть почти пять метров и полностью проглотить наглеца, прервавшего священный трепет перед древним чудовищем. Две полные острых клыков челюсти сомкнулись подобно мышеловке и с силой многотонного пресса, тело мужчины лопнуло, как переспелый арбуз, брызнув каплями свежей крови во все стороны сквозь прорези в жевавшей его пасти. Дракон наслаждался каждым новым влажным чавканьем, доносящимся от изуродованного тела, пока медленно разводил и сводил свои челюсти в процессе жевания. Вот дракон показательно сглотнул и в его пасти не осталось ничего, лишь покрытые новой порцией горячей крови клыки и маленькие ошмётки мяса от его небольшого перекуса под ним на земле.

Никто не смог двинуться, каждый наблюдал за ужасающей расправой, как на их глазах за несколько секунд сожрали здорового и сильного норда. Каждый успел представить себя на его месте, каждый ощутил фантомные боли от того, как его пережёвывают. Но когда драконья голова вновь повернулась к оставшимся выживших, то двое от этого числа не сделали ничего умнее, как спотыкаясь на каждом втором шаге попытались убежать. Очень плохое решение, пример этому не заставил себя ждать.

— FUS, — одно слово, один слог и два бежавших друг возле друга норда были обращены в кровавую взвесь, нет их не разорвало на куски, их распылило на густой алый туман, сила Крика была столь огромна, что форт зашатался, словно от шестибального землетрясения, а всё, что попадалось на пути искажающей реальность волны силы было обращено в ничто.

Крик за полсекунды достиг убегающий, покончив с ними и продолжил свой путь дальше, к одной из несущих стен в десятках метров позади нас, врезавшись в неё. Именно в этот миг каждый до этого момента стоявший на ногах упал на пол. Сотни, тысячи толстых трещин изуродовали огромное пространство, стены, пол, потолок, всё это вдруг стало столь опасно хрупким и ненадёжным. Место встречи камня стен и Крика было уничтожено, словно там кто-то взорвал несколько десятков килограмм тротила, осколки камня шрапнелью разлетелись в стороны, несколько ранили повалившихся с ног людей, один даже пробил мне ногу, словно пуля, войдя с одной стороны и выйдя с другой. Именно огромная воронка, вертикальный кратер в до этого идеальной стене стал центром распространения паутины трещин в основе, фундаменте форта. На наши головы медленно начали сыпаться мелкие осколки камня с потолка.

Подняв голову после окончания смертельно опасной тряски, мои глаза встретились с двумя каплями магмы из центра планеты. Мимика драконов не располагала к выразительности, но даже так, в тот краткий миг как наши глаза встретились, он улыбался. И эта улыбка не была доброй. Его челюсти двинулись в уже знакомом мне движении.

— F…

Нет.

Нас разделало меньше двух метров, я легко ощущал смрад крови его недавних жертв из полуоткрытой пасти, кожей ощущал как мимо меня проносятся потоки воздуха прямо в его легкие на вдохе нужном для произнесения Крика.

— …U….

Нет!

“Зато это будет мгновенной смертью!” меланхоличная мысль пронеслась в голове в предпоследнее секунды. Тело всё ещё не хотело и шагу прочь сделать. Стоило мне взглянуть в эти огромные алые глаза, как я превращался в загипнотизированного удавом кролика. Я знал, что ничего не сумею сделать, я силён как маг, как человек среди людей, но не мне бороться с буйством стихии, не в моих сила было обуздать шторм, бурю молний и ураганный ветер. А дракон? А этот дракон был выше любой стихии, он сам мог создавать стихийные бедствия стирающие города с лица мира парой Слов.

Я закрыл глаза, принял свою участь и просто ждал конца. Последние доли секунды. “Интересно, а какого цвета будет моё кровавое облако?”

Звяк!

Неожиданный звук испортил всё.

Дзинь!

От неожиданности открывшиеся глаза заметили замершего на выдохе дракона, а также катящуюся по земле, в паре метров от его правого крыла, стальную стрелу. Над левым глазом на блестящей черным глянцем чешуе виднелся отчетливый металлический след, маленькая царапина выделялась на ней, как солнце в ночи. Нет, стрела не повредила прочнейшую чешую, всё было иначе, это наконечник стрелы был стёрт чешуей и оставил свой след на ней.

“Даже не царапина” истерически заухмылялся я, но даже так, я был рад и этому сумасшедшему коктейлю эмоций, что вспыхнул во мне при взгляде не эту нелепость. По крайней мере я смог ухмыльнуться в лицо смерти.

Вот только дракон забыл обо мне, зрачки его глаз с гневом впились в кого-то у меня за спиной. Это был не гнев слепой ярости или боли, это был гнев неподдельного высокомерия, замешанного на возмущении и гордыни. Нечто вроде: “Да как эта мошка вообще посмела”, а не “Я разорву тебя!”, хотя это медленно трансформировалось в “Я разорву тебя за твою дерзость насекомое!”.

Увы, я знал кто был у меня за спиной, и кто носил у себя в колчане стальные стрелы… Дженнаса куда более волевая личность нежели я, мне бы часть её смелости, чтобы противостоять воплощению ужаса.

Звяк! Дзинь!

На этот раз я увидел, как вслед за первой стрелой на пол упала от рикошетившая от того же места на драконе вторая стрела.

Я знал, что будет дальше.

— F…

Мне бы каплю смелости, мне бы совсем кроху…

— …U…

И почему именно сейчас, я решил, что умереть даже не пытавшись — дурной тон? Эх, Дженнаса, спасибо тебе

— …S!

И прозвучал взрыв.

В пасти огромного ящероподобного монстра вспыхнула сфера огня, грохот и волна жара окатила меня, пошатнув на месте и тем самым выбивая из своеобразного паралича, словно кто-то зарядил мне хорошую пощечину, от которой я наконец пришёл в себя. В это же время голова дракона конвульсивно дернулась, она покачнулась и его пасть поднялась в верх на жалкие полметра, но эти полметра разделили меня и мою смерть непроходимой бурной рекой Стикс.

Первое Слово Крика пролетело над моей и головами других счастливчиков, врезавшись в часть потолка, как раз там, где должна была быть часть лестницы с третьего на второй этаж. Мгновенно, как и в прошлый раз сеть трещин покрыла десятки квадратных метров, а старый форт зашатался от новых толчков дрожи земли. Вот только в этот раз всё было много хуже, помимо шатающейся опоры под ногами нам на головы посыпались камни и целые пласты потолка. Каждый попытался защитится как мог, кто руками, кто, просто пытаясь угадать куда будет падать очередной булыжник размеров с голову человека, а кто-то даже бездумно пытался уползти куда угодно лиши бы не стоять на месте под камнепадом разрушающегося форта.

Вокруг поднялся хор болезненных стонов и криков, кому-то сломало руки, кто-то упал на острый край камня, а кому-то не повезло больше других, как например, Мадене. Своим огненным шаром, пущенным в пасть дракону, она спасла десяток жизней, но не себя, огромный кусок потолка обрушился на неё, пока она неловко шаталась, пытаясь удержать равновесие на ногах, раздавив её в тонкую пасту. Она имела достаточно мужества, чтобы бросить вызов огромному дракону, но умерла не от его клыков или когтей, а из-за неудачно упавшего на неё каменного блока весом в несколько сотен килограмм с пятиметровой высоты. Какая нелепая смерть.

Несколько валунов достались и морде дракона, но ему они были не страшнее деревянного меча для закованного в толстый эбонитовый доспех рыцаря. Да, это сбило его с толку, но и только.

— Рааааа! — монстр разгневанно взревел, в его огромных глазах вспыхнул настоящий гнев, цель которого уже, увы, была аккуратным алым пятном под огромным булыжником серого камня. После трёх размашистых и мощных взмахов шеей слева на право дракон пришёл в себя и угрожающе оскалился в наши бледные лица.

Никто не стал ждать развития событий, каждый как мог попытался убежать, первоначальный ужас немного спал и теперь обретя возможность двигаться, многие были готовы сыграть со смертью в догонялки, сегодня они будут бежать так быстро, как никогда раньше не бежали. Дракон же, понимая, что его добыча пытается от него разбежаться в разные стороны попытался вновь воспользоваться силой своего Голоса и Крикнуть в спины убегающих.

Вот только на этот раз к противостоянию был готов и я, пришла моя очередь бросаться с каменным копьем на космический дредноут. Я всё ещё был лицом к лицу с черным исполином, мог видеть, как напрягаются под толстой чешуей его мышцы вокруг его челюстей, и допускать новый Крик не было в моих планах.

Навредить крепкой чешуе монстра даже не надеялся, а вот отвлечь очень даже имел надежду. В руке вспыхнула уже знакомая белая сфера, вот только в этот раз её диаметр был в несколько раз больше, чем раньше, а во второй руке как будто собирался загустевший воздух. И, прежде чем дракон сумел крикнуть перед ноздрями на его морде вспыхнуло солнце, а мои уши прострелило резкой болью, и они тут же закровоточили от ударившей по ним какофонии визга и грохота. Если бы за миг до срабатывания моих заклинания я не отвернулся и не зарыл свое лицо в локтевом сгибе левой руки, то лишился бы зрения, сетчатку бы выжгло. Но даже зная, чего ожидать, я не избежал всех последствий своего же колдовства. В голове стоял высокотональный писк, и кроме него я больше ничего не слышал, а перед глазами плясали разноцветные круги. Лишь по усилившейся дрожи земли не оборачиваясь понял, что кошмарному созданию из легенд явно не пришёлся по душе мой подарочек и он сейчас бесновался в агонии. Но зато я был уверен, что как минимум глаз на некоторое время дракон был лишён, вот только цена этого… Трясущийся взгляд сам собой нашёл двух нордов, что схватились за глаза и широко раскрыли дрожащие рты. Я понимал, что это значит, они стали невольными жертвами моей магии, но выбирая между ними и возможностью ослепить монстра, я всегда буду выбирать второе.

А потому, заткнув совесть стальным сапогом необходимости, я сжал зубы и побежал прочь по пытающемся повалить меня камню под ногами. В паре метров впереди наклонившись вперёд свои глаза яростно тёрла единственная темная эльфийка на многие километры вокруг, её так же не обошло стороной моё решение ослепить дракона, из её ушей также стекали две тонкие алые дорожки, сигнализирую, что не только со зрением у неё проблемы. Я не стал даже пытаться что-то прокричать ей, если ей хоть в половину так же плохо, как и мне, то как бы я не надрывал глотку, а сквозь мерзкий писк в голове моему голосу не прорваться. А потому приблизившись к ней, толкнул её одной рукой в спину, чтобы она не стояла на месте, а второй ухватившись за её руку потащил за собой. Нужно было как можно быстрее убраться из помещения один на один с драконом.

Спустя десяток метров стало до боли очевидно, что пускай глаза эльфийки не утратили зрение полностью, но они было сильно повреждены, она едва видела, что творится в метре от неё. Мне приходилось контролировать каждый её шаг, чтобы она следовала за мной по более-менее ровному и прямому пути. Несколько раз мы едва не падали, но мне удавалось в предпоследний миг не дать случиться непоправимому, ибо если мы сейчас остановимся, то шансы выжить вновь станут отрицательными, правило в этот миг было очень простое, пока мы двигаемся — мы живём. Миг промедления может стать фатальным.

Последняя мысль подтвердилась очень быстро, буквально на следующий шаг, если до этого каменные стены многовекового форта шатались как пьяница на корабле во время шторма, то теперь весь комплекс начал рушиться как карточный домки, под которым взорвали пару килограммов тротила. Черный как ночь дракон не на шутку разозлившись начал попросту крушить всё вокруг себя, он бесновался, как дикий зверь в клетке. Я не слышал грохота, лишь легкий шум сквозь пелену плотного писка, но зато прекрасно видел, как лестница уходит целыми пролетами вниз прямо из-под ног.

Теперь мы не просто убегали от непобедимого злобного дракона, теперь мы бежали будто у нас под ногами магма, а за нам на пяты наступает сам Дагон, даже ухудшенное зрение Дженнасы не стало для нашей пары особой преградой. Не тогда, когда в спину доноситься злое дыхание огромной чешуйчатой твари, чьи горящие провалы вместо глаз уже не просто видят в нас мишени для игры в “кошки-мышки”, а настоящую еду.

— Бежим! Бежим! — это был бесполезный крик, ни я ни моя спутница не могли услышать ни звука, но я кричал больше для себя, чем для неё, я знал, что именно кричу, а потому в такт выкрикам старался ещё быстрее бежать дальше по рушащимся коридорам и лестницам.

Несколько раз нас едва не завалило посреди коридоров, но каким-то чудом мы трижды успевали проскочить в самый последний миг, дважды едва не упали с очередным участком пола в ожидающую пасть лже-Алдуина, который будто специально преследовал только нас. Но мы бежали и нам даже удавалось убегать. Когда до выхода из форта, ставшего самой страшной ловушкой в моей жизни, оставалось каких-то пару десятков метров, всё моё тело пронзила тревожная дрожь, каждый волосок на теле встал дыбом, я ничего не успел предпринять, у меня не было зазора временем чтобы понять это тревожное предупреждение.

Вот мы бежим по последнему коридору, делая очередной шаг, а после камень у нас под ногами сперва немного проседая, будто проваливаясь в пропасть, чтобы после обманчивого мига взорваться вместе с нами вверх. Нас откинуло прочь в ближайшую стену, словно две тряпки. Рядом с нами пронеслась огромная черная тень, всего в полуметре от идущего впереди, как проводник, меня, она подобно комете пробилаа пол и потолок, руша всё вокруг нас. Разрушения, что она несёт столь огромны, что мы видим, как половина подземного комплекса крепости перестала существовать, превратившись в глубокий кратер, на краю которого оказались мы двое, а над нашими головами уже не камень, а ночное небо.

Форт был уничтожен безумной силой тела дракона. Он не использовал Крики, а своим хвостом, крыльями и мордой разрушил половину крепости, будто она была сделана не из гранита, а из бумаги. Такова была его мощь.

— РРРААААААА! — я услышал крик, могучий зверь взлетел в небо и слился своим силуэтом с тьмой ночи. Но света двух лун было достаточно, чтобы увидеть очертания зависшего в небе над землёй ожившего кошмара. Челюсти дракона начали колебаться, и я понимал, что будет дальше. — FUS-RO-DAH! — как приговор звучать три Слова, когда два алых глаза смотрят точно на меня.

В отчаянной попытке защитить себя, я призываю всю доступную мне магию и выталкиваю её на встречу мчащейся на меня волне безжалостной силы. Но я понимал, что не только не успеваю, но и недостаточно силён, дабы противостоять Безжалостной Силе.

Моя магия и Крик встретились, и каждая кость в моём теле протестующе затрещала, чтобы после, не выдержав напора обрушившейся на них мощи сломаться, мышцы рук разорвались, а кровь в жилах закипела, пока я отчаянно пытался удержать тонкую плёнку барьера между собой и жестокой, но мгновенной смертью.

— ААААААААА!!! — барьер искрился, барьер извивался, барьер прогибался, он словно листик в урагане, но он продолжал существовать.

“Дзинь”

С жалобным звоном золотой покров осыпался мелкими осколками, и невидимая мощь вбила моё тело в разрушающиеся остатки крепости.

— Кха-кхр, — легкие агонизировало в миг, когда тело содрогалось от приступов кровавого кашля, дышать было больно, лежать было больно, ничего не делать было больно, мелкие, неравномерные, быстрее вдохи и выдохи совершались сквозь полные кровавой пены рот.

И всё же, даже в столь плачевном состоянии, лежа не острых осколках каменных блоков с парочкой неестественно вывернутых конечностей, не мог не позволить себе удивительно наполненный тёмным и горьким весельем смешок. Пускай каждое лишнее движение мышц в теле отдавалось приступом чистой боли, но просто молчать было выше моих сил, даже сквозь мутное зрение, мне было прекрасно видно то бедственное положение, в котором я оказался, но при этом всё ещё живой. Да на последнем издыхании, да цепляясь за тонкую волосинку, да ступив одной ногой за любую разумную грань, но почему-то всё ещё живой. Казалось бы, моему израненному ныне телу довелось пережить встречу с ту`умом воплощающим само собирательное понятие безжалостной силы, чистой мощи, всеразрушающей и всепоглощающей, ощутить костями, что значит Крик самого Алдуина… да даже его блеклой копии созданной Черепом Порчи и при прямом вмешательстве Вермины. Этого уже было достаточно за глаза, чтобы превратить меня в воспоминание.

И тем не менее, я здесь, я жив, я в ласковых объятиях агонии и эта сука очень требовательная любовница, давно меня так не трахали.

— Кхра! — полу хрип, полу кашель вырвался с очередной порцией крови, окрашивая подбородок новой порцией натуральной алой краски.

Зрение было туманным по бокам, неспешно, но неумолимо заполнялось чернотой забвения, мне уже было очень сложно уловить что-либо вокруг меня периферийным зрением, да просто смотря перед собой в глазах плыло. Мои редкие заклинания быстрого лечения лишь отстрачивали неизбежное, у меня было слишком много открытых ран, слишком много внутренних разрывов и кровотечений. Да что там говорить, в моих легких было больше затекшей туда крови нежели воздуха, а потому мне приходилось постоянно задыхаться и кашлять кровавыми брызгами.

“Да уж, зря я полез к Вермине” невеселая мысль медленно прошествовала по подиуму моего разума, весьма правдивая мысль стоит отметить. Но после драки кулаками не машут. Да и не смог бы я это сделать ни буквально, ни метафорически. Нынешнее положение затрудняло исполнения столь сложных действий с моей стороны. А потому я продолжал лежать мучимый болью, да праздно смотрящий в кусок огромного каменного блока, что навис надо мной словно неминуемый рок, многотонный прямоугольный кусок гранита одной своей стороной ушел в мягкую землю и щебень в метре от моей головы, а вторым концом опершись над одну из не до конца разрушенных каменных колон. Верхняя часть прямоугольника смотрела вверх только благодаря стараниям кое как сохраняющей свою целостность колоны, но та уже пошла трещинами и лишь вопрос времени, когда же она осыплется и несколько тон камня расплющат мою голову как гнилой помидор.

Какая удача, а ведь эта глыба могла упасть немножко, самую малость влево и того, чтобы просто угрожающе нависать в метре над моим лицом, она это лицо могла раздробить в жидкую пасту. Я видел, как она падает на меня сверху, пока под мощью Крика дракона рушилась, не разрушенная лично его телом часть крепости. Думал, что вот он мой конец, а нет, боги решили, что мне столь быстрая смерть совсем не подходит, а потому растянули последние минуты подольше. Но нет, нельзя так просто взять и умереть, это же слишком легко, нужно упасть разом с тысячами тон земли и камня в образовавшийся от Безжалостной Силы кратер.

“Треск”

О, вот колона держащая на себе многотонный груз нарисовала на себе ещё одну трещину. Интересно, что случиться раньше, меня расплющит в мясной блин или же я истеку кровью? Хе-хе, скоро узнаю.

“Стук”

От колоны откололся маленький камушек и скатившись остановился возле моего лица, неприятно ударив по скуле, рассекая ту.

На этот я лишь не весело фыркнул в уме, как-либо шевелить телом не мне хотелось, даже если это просто движение челюсти и губ, новая порция боли не заставит себе долго ждать. Скосив взгляд вправо вновь после падения, посмотрел на бессознательную эльфийку, ей не повезло, сильно, один из камней уничтожил её ступню и теперь даже если она каким-то чудом сумеет выжить, то вот дальше ей светит только роль искалеченной попрошайки, если забить о том, что у неё есть собственная железорудная шахта. Она отключилась от болевого шока, да и не только её нога пострадала, во время нашего падения на двадцать метров ниже уровня земли она успела встретиться несколько раз со всякими обломками и досками. Если не нанять действительно отменных магов школы восстановления, то её лицо больше никто и никогда не назовет красивым, максимум отвратительно-уродливым, она полностью изуродовала его последним приземлением на острый щебень. Про переломы и ушибы можно смолчать, их было не меньше, чем у меня, её крепкое тело позволило пережить её падения с почти двух десятков метров вниз почти так же хорошо, как моё собственное под защитой железной плоти, удивительно.

Я немного завидовал данмерке, она была без сознания и не чувствовала в своём беспамятстве никакой боли, в отличии от меня. Мне хотелось так же окунуться в тёмную бездну небытия, это было бы почти смертью во сне, совсем не плохо, лучше, чем провести последние секунды в агонии тела.

Весьма пессимистичные мысли, было до забавы иронично, что несмотря на мой настрой, несмотря на мысли полные сожаления и принятия собственного конца, своей неожиданной смертности, я тем не менее пытался урвать любой лишний миг, пускай он даже был перенасыщен и пропитан болью. Собирая магию по капле, крупица за крупицей я сцеживал её в очередное заклинание лечения, чередуя исцеления себя с исцелением моей напарницы. С боем сквозь пелену раздирающей тело и разум боли я словно пытаясь вычерпать вилкой океан изливал на своё тело свет исцеления, а после проделывал похожее действие с бессознательной женщиной. Вот такой вот я противоречивый человек, что ненавидит страдать больше всего на свете, но последние полчаса только и делает, что растягивает свои пытки как можно дольше. Упрямый малый, что очень сильно хотел бы жить, а потому будет пытаться изо всех сил, да, это был я.

Возможно, только возможно, что сосредоточь я свои силы на исцелении одного из нас, а не пытаясь пойти двумя путями одновременно, то это бы гарантировало спасение одного из двух. Увы, я был нелогичен, непоследователен и искренне считал, что только вместе мы можем уйти отсюда, ведь начни я выбирать и мой перст никогда бы не упал на кого-то-то кроме самого себя, именно потому, чтобы не опустится в конце пути на уровень эгоистичного неблагодарного животного, я не делал никакого выбора, а пытался поймать двух зайцев за раз.

— Хе-хе, — смех без причины признак истерики, должен сказать у моего хриплого смешка не было абсолютно никаких предпосылок.

Одна радость, я хотя бы не стал и не стану обедом для поддельного дракона, тот выпустив из свой пасти один единственный полноценный Крик, разрушивший небольшую крепость за одно применение, немного покружил вокруг образовавшегося огромного кратера в земле и камне, после чего улетел прочь в направлении Данстара. И улетал он очень быстро, нереально быстро. Интересно, а все ли настоящие драконы столь сильны или быстры? Если да, то этому миру пиздец и никакой Довакин его не спасёт.

Неожиданно заполняющихся черным туманом взор моих глаз наткнулся на абсолютно нетронутый царящей вокруг апокалиптической разрухой постамент с лестницей и посохом на его вершине, что был окружен прозрачным тёмно-пурпурным барьером. Там, за тонкой плёнкой магии словно насмехаясь надо мной в воздухе левитировал украшенный уродливой рогатой головой посох — причина сегодняшних бед и смертей.

— Ахахахаха, — как же больно, как же блядь больно смеяться в голос, особенно когда постепенно захлебываешься собственной кровью.

Но несмотря на это я был безумно рад. Зря, как же зря поддельный дракон не добил меня, не убедился, что я умер, а в гордыне своей оставил меня медленно подыхать от потери крови и множества переломов и травм.

Дрожащим указательным пальцем, я начал чертить крайне маленькую пентаграмму на земле, вписывая кое как шевелящимся пальцем весьма ужасным почерком набор из нескольких даэдрических рун, среди которых была и руна, обозначающая имя Меридии.

— Молюсь тебе, о Меридия, прося послать свой карающий свет мне в помощь…

И высоко в небе среди двух лун сверкнула небольшая капля света, что словно слеза с неба упала точно на барьер с посохом за барьером и тот раскололся, не мгновенно, это был длительный процесс, занявший не один десяток секунд.

— Соси… мой… большой… толстый… член… Вермина, — дикая, сумасшедшая улыбка сама собой натянулась на лицо, прилипнув словно на клее к нему.

С пропажей барьера Череп Порчи перестал левитировать и упал на постамент, точнее он бы упал на постамент, если бы до этого ровно под посохом не открылся аловатый зёв портала в Обливион и когда посох почти скрылся в нем, не войдя только отвратительной рогатой мордой в дыру в пространстве, портал резко схлопнулся, закрыв рану в пространстве и перерубив уродливый череп надвое.

Как зря, нужно было убить меня сразу же, подделка Алдуина.

— Молодец, — за миг до поглотившей мой разум и глаза тьмы в моей голове послышался по-матерински заботливый голос, не лишённый властной горделивости.