Знак бесконечности (СИ)

9. Благие намерения

Говорят, когда-то в Англии были суровые зимы. Королева Матильда сбежала из осажденного Оксфордского замка, спустившись в белой одежде по крепостной стене и пробравшись по льду Темзы. А сейчас в январе сплошные дожди.

Тони стоял у окна и смотрел в темноту, из которой свет уличного фонаря выхватывал блестящие косые струи. Дождь начался еще перед Рождеством и шел с небольшими перерывами уже вторую неделю подряд. Все двенадцать рождественских дней — до самого Крещения. Когда он в последний раз видел белое Рождество? Давно. А кажется, что недавно. И что Света была рядом…

Света могла быть рядом. И, может быть, специально для нее, на Рождество выпал бы снег. Но…

Он хотел позвонить ей. Несколько дней после разрыва с Эшли набирался храбрости. И уже почти совсем набрался. Наверно, даже и позвонил бы, если б не Джонсон.

— Хотел написать Эс в Фейсбуке, — сказал дворецкий словно между прочим, когда они обсуждали поставки с ферм. — Но, оказывается, она удалила страницу.

— Зачем? — это вырвалось само собой, хотя спрашивать определенно не стоило.

— Зачем удалила? Не представляю.

— Зачем написать хотел?

— Поздравить с замужеством.

— Что?! — Тони показалось, что он ослышался.

— А ты не знал? Она должна была выйти замуж. Тоже пятого декабря. Наверно, и вышла.

— За кого?

Язык не слушался, губы онемели. Перед глазами плавали черные круги. Внутри словно оборвалось все.

— Откуда мне знать. Может быть, за своего бывшего бойфренда. Леди Люси не говорила.

Где-то краешком сознания пробежала мысль, что Джонсон сказал «леди Люси», а не «леди Скайворт», хотя раньше никогда себе подобного не позволял. И то, что она поведала дворецкому о таких вещах… Похоже, ей удалось наконец приручить Джонсона. Впрочем, ему-то что за дело?

Выйдя в сад, Тони набрал номер Люси. Она долго не брала трубку, наконец взяла и, даже не поздоровавшись, довольно нелюбезно поинтересовалась, что ему надо.

— Скажи, Света вышла замуж? — спросил он.

Люси молчала. С таким замиранием сердца он не ждал даже результатов анализа на ВИЧ в студенческие годы, когда знал, что есть чего бояться.

— Нет, не вышла, — наконец ответила она. — А что тебе так пригорает? Не все ли равно?

Видимо, он очень шумно выдохнул, потому что Люси ехидно добавила:

— Не вышла, потому что попала в больницу, только и всего. Так что можешь не радоваться, это вопрос времени. Выйдет из больницы — и выйдет. Замуж.

— Что с ней? — испугался Тони, не обратив внимания на последние слова.

— Последствия общения с твоим дружком. Который в штанах. Осложнения беременности.

— Это опасно?

— Может, да, может, нет. Неизвестно. Но тебя это не касается. О ней есть кому позаботиться.

— Люси!

— Ну поори еще, поори! — возмутилась Люси и отключилась.

Походив по саду взад-вперед, Тони набрал номер Питера.

— Извини, Тони, я очень занят, — сказал тот. — Давай позже. Если, конечно, в замке не пожар.

Он надеялся, что Питер перезвонит, но так и не дождался. И сам перезванивать не стал.

Какой смысл?

Наверняка Света выйдет замуж за этого своего Федора, за кого же еще. В первый раз не получилось, может, во второй получится. Даже если и назло ему. Наверняка назло — не зря же выбрала пятое декабря. Знала ведь, что до него дойдет, кто-то скажет. Если не Люси, так Питер. А получилось, что Джонсон.

Две недели до Рождества слились в один мутный бесконечный день, когда он доказывал себе, что так лучше. В конце концов, ведь не он же ее бросил. Света даже не захотела с ним поговорить. Просто хлопнула дверью. Причем больше недели притворялась, что ничего не произошло. Во всех смыслах. Не сказала о том, что беременна. Не сказала о том, что видела его с Эшли и слышала разговор горничных. Да, получилось ужасно, и перешагнуть через это было бы трудно. Но она ведь даже и не пыталась. Если бы она его любила… если бы действительно любила, разве так поступила бы? Он бы понял, если бы Света в тот же день пришла к нему, надавала по морде, как Эшли, сказала, что не желает его больше видеть. Но молчать столько времени? Притворяться, что все хорошо? Каждый вечер ложиться с ним в постель и заниматься любовью? Это что, в порядке вещей?

Так что все к лучшему. Пусть выходит замуж за своего замечательного Федора. Все равно бы у них ничего не получилось. Она с самого начала только и делала, что цеплялась ко всему, все время его в чем-то подозревала, на что-то обижалась. С чего он вообще взял, что они друг другу подходят? Ну да, красивая женщина, с прекрасной фигурой, умная, в постели просто огонь, ни с кем ничего похожего не было. Но ведь для семейной жизни этого мало, правда? Она сама сказала, когда они говорили о своих недостатках, что очень мнительная и подозрительная. Так и есть. Тяжело это выносить.

Вот только ребенок… Ведь это же его ребенок, черт подери! Это не ее собственность. Да, в ее праве запретить видеть его, но ведь он может хотя бы помогать. Обязан помогать. Света должна родить в апреле… Он найдет способ переводить деньги. Для ребенка. Вытрясет, если понадобится, из Питера ее адрес. А если Света откажется от его помощи, будет эти деньги откладывать. Для него. Ребенок вырастет, и тогда…

А если его ребенок будет считать отцом другого человека? Если он когда-нибудь влезет и разрушит его мир?

Черт! Черт! Черт!!!

На Рождество и Новый год Тони уехал к родителям. И там, неожиданно для себя, рассказал им о Свете. О том, что любит ее, что она ждет ребенка. Но что он все испортил, и она не хочет быть с ним. Мать принялась было причитать, отец нахмурился, как будто пытался что-то вспомнить, и вдруг на Тони снова навалилось ощущение дежавю. Как будто это все уже было. Он приехал в Бостон и рассказал родителям, что любит женщину из России. Что у них будет ребенок и они поженятся, как только она получит визу и приедет.

Этого не могло быть, но чувство было таким отчетливым, как никогда раньше.

— Может, все-таки как-то попытаться? — спросил отец. — Что, если тебе все-таки поехать к ней? Если ты ее любишь, нельзя так сдаваться. Тем более, если ты виноват. Пока она замуж не вышла, всегда может передумать.

И Тони снова начал сомневаться. Что, если отец прав? Может, действительно хватит оправдывать свою нерешительность тем, что Света не захочет его видеть? Просто приехать — а там как пойдет. В конце концов, тогда уже честно можно будет сказать себе: я сделал все, что мог. И не рвать потом волосы: мог, но побоялся.

Из Бостона он поехал прямо в Лондон и без предупреждения заявился к Питеру и Люси.

— Есть разговор, — сказал он нахально, поставив ногу в проем, чтобы дверь не захлопнули перед носом.

Выглянувшая из-за плеча Питера Люси фыркнула, задрала подбородок и демонстративно удалилась. Питер, подумав, пожал плечами:

— Проходи.

— Я собираюсь поехать к Свете, — сказал Тони, когда они с Питером устроились в гостиной. — Мне нужен ее адрес. Я знаю, что у тебя он есть.

— Я уже дал тебе ее телефон, — возразил Питер. — Но ты свой шанс про… не использовал.

— Я звонил. Она не брала трубку, — Тони не стал уточнять, что позвонил всего один раз и напоролся на автоответчик.

— Вот как? — выпятил губу Питер. — Извини, я не знал.

— Я позвонил еще в Рэтби. В гостинице.

— Мог бы и сказать, — Питер, похоже, смутился.

— Зачем? Ведь ты все для себя решил. О ней, обо мне. Разве нет? И как ты потом со мной себя вел — это только подтверждало.

Питер молчал, разглядывая свое обручальное кольцо.

— Давай по-честному. Та сцена в холле, о которой ты мне рассказал… Ты ведь прекрасно видел тогда, что я не лапал Эшли. Она действительно пыталась со мной флиртовать, верещала всякие глупости. Может, даже и споткнулась специально. Я просто ее поддержал, совершенно на автопилоте, машинально. Именно в тот момент и принесло этих двух куриц.

— Ну, допустим, — нехотя согласился Питер. — Но дальше… Ты этого уже не слышал. А я — да. И Света. И это было…

— Я понимаю, — перебил Тони. — Но я об этом ничего не знал. Ни о чем. Ни о том, что они говорили. Ни о том, что эта жаба делала аборт. Ни о том, что там была Света. Я мог бы попытаться все объяснить, встать на колени и просить прощения за все грехи, начиная с пяти лет, но я просто не знал, что это надо сделать.

— Почему с пяти лет? — не понял Питер.

— Потому что раньше я себя не помню. Ты бы мог сказать мне в тот же день. У нас и так все было… непросто. Но я знал, что люблю ее и хочу на ней жениться. И у меня еще было время…

— Погоди, так теперь, выходит, я виноват? — возмутился Питер. — Прекрасно!

— Послушай, я понимаю, до какой степени я осел. Я сделал неверные выводы на основе неполной информации. И почему-то мне кажется, что уже не в первый раз. Она не сказала мне, что беременна, и вообще вела себя так, что я решил: я ей не нужен. Понимаешь, мы с ней оба мучились, потому что не могли вспомнить, что произошло в мастерской ювелира. Это превратилось в какую-то черную дыру, и она засасывала в себя все наши чувства друг к другу. Но чисто по-житейски, если отбросить всю эту идиотскую магию — ты бы на моем месте подумал по-другому?

— Не знаю, Тони, — покачал головой Питер. — Не знаю. Может быть, да, а может, и нет.

— Люси была права, я повел себя как капризная избалованная женщина. Позволил своей обиде и разочарованию взять верх. Но если б я знал, что она собралась замуж…

— Что бы ты сделал? — усмехнулся Питер. — Поехал бы к ней сразу же? Не думаю. Очень интересно получается. Ты решил жениться назло Свете, а когда узнал, что и она выходит замуж, вот тут тебя подкинуло?

— Я это делал назло не ей, а себе. А вот она…

— А почему ты думаешь, что она — назло тебе? Может, тоже назло себе.

— И поэтому выбрала ту же дату?

— Она не знала об этом. Люси ей не сказала. Так уж совпало.

— Может быть, еще не поздно, — после долгого молчания сказал Тони. — Ты дашь мне адрес?

— Скажи мне одну вещь, только честно, — Питер посмотрел ему прямо в глаза. — Ты действительно надеешься что-то исправить? Или делаешь это для очистки совести — «я пытался, я приехал, но она меня выгнала, я умываю руки»?

— Честно? — Тони нервно барабанил пальцами по колену. — Наверно, и то, и другое. Хотя все-таки надеюсь на первое.

— Хорошо. Адрес я тебе дам. Но не сейчас. Что-то мне подсказывает, что доктор Каттнер расколол тебя и основательно накрутил хвост. Ты ведь прямо оттуда приехал, так? Давай договоримся, если через две недели не передумаешь, подавай документы на визу.

— А если я приеду — и будет поздно?

— Не будет. Света пробудет в больнице до самых родов. Так что если ты имеешь в виду, что она выйдет замуж, — не волнуйся, не выйдет, пока не родит.

— Все так плохо? — испугался Тони. — Я спрашивал Люси, но она толком ничего не сказала.

— Она очень на тебя зла. Люси. И я ее понимаю. Не знаю, насколько плохо, но, кажется, не настолько, чтобы срываться и лететь немедленно. Некоторые лежат на сохранении всю беременность… Останешься ночевать?

— Пожалуй, нет, — подумав, ответил он. — Не стоит действовать Люси на нервы. Поеду в Скайхилл прямо сейчас.

— Как знаешь, — сказал Питер и добавил, выйдя за ним на лестничную площадку: — Я не буду говорить ей, что ты собираешься к Свете… пока не буду. Надеюсь, ты понимаешь, почему…

Питер знал, о чем говорил. Две недели прошли в сплошных мучениях. Нет, Тони не сомневался, что поедет в Петербург. Но все это при детальном рассмотрении обросло целым ворохом проблем практического свойства.

Адрес адресом, но Света-то в больнице. Где ее искать? У кого спрашивать? У ее бойфренда? «Добрый день, вы жених Светы? А я отец ее ребенка, приятно познакомиться». Просто феерия. Да и не факт совсем, что он живет в ее квартире. Может быть, как раз она у него. Звонить ей до посинения, пока не ответит? Так его номер наверняка у нее в черном списке — хоть обзвонись. Можно обойти все больницы города. А на тот случай, если в регистратуре не говорят по-английски, запастись распечатанным текстом. Просить Люси перевести, конечно, не стоит, но ведь она же не единственная русская в Англии. Можно, например, к Полу обратиться. Но что, если больничные регистратуры в России просто не дают таких справок посторонним, особенно всяким подозрительным иностранцам?

Все это он вывалил на голову Питера, когда тот приехал в Скайхилл на выходные — один, без Люси.

— А что можно купить в Петербурге местную симку, тебе в голову не пришло? — снисходительно усмехнулся Питер. — Вот с нее и позвонишь. Можешь сказать, что не уедешь, пока ее не увидишь. А дальше все в твоих руках.

— Спасибо, — кивнул Тони. — В понедельник я собираюсь в Лондон. Сначала надо получить приглашение от турфирмы. Я читал, что его делают за один день. Только потом уже в консульство за визой.

— Послушай, Тони, я вот что подумал… — Питер положил перед ним листок с адресом. — Туристическую визу дают на месяц. Может, тебе все-таки поехать попозже?

— Почему?

— Если вдруг каким-то чудом тебе удастся убедить Свету, что именно ты главный мужчина в ее жизни, лучше будет остаться с ней до рождения ребенка. Если же она не захочет с тобой разговаривать, твой единственный шанс — заявиться к ней домой, когда она выйдет из больницы.

— Чтобы она вызвала полицию? Тогда, думаю, это будет моя первая и последняя российская виза.

— Если она вызовет полицию, думаю, вторая российская виза тебе просто не понадобится. В конце концов, решай сам.

— Хорошо, я буду заказывать визовую поддержку на середину марта, — подумав, решил Тони. — Даже если она родит раньше срока, все равно вряд ли успеет выйти замуж.

Побежали дни — вычеркнутые на календаре крестиком. Нет, не побежали, поползли. Невыносимо медленно. Он пытался убедить себя, что все получится. Что он сумеет вернуть Свету. Иногда верил — и словно солнце выходило из-за туч. Иногда нет — и тогда просто не хотелось жить. И все же решение было принято, цель поставлена — в этом виделась хоть какая-то определенность.

Все это время Тони каждый день звонил Питеру и спрашивал, нет ли новостей о Свете. Обращаться с этим к Люси он больше не рисковал. Питер сначала отвечал сухо и кратко, но постепенно начал оттаивать. Конечно, до восстановления прежних отношений было еще далеко, но Тони надеялся, что со временем все наладится. Во всяком случае, он этого искренне хотел.

В середине февраля он получил подтверждение о бронировании гостиницы и авиабилетов и собирался через несколько дней подавать документы на визу в консульство, как вдруг в Скайхилл неожиданно, в середине недели, приехал Питер.

— Мне позвонила Лора, — с порога сказал он, зайдя в кабинет Тони. — Черт, я реально не знаю, что делать.

— Лора?! — не понял тот. — Но как? Откуда?

— Да, ты же не знаешь ничего, — с досадой махнул рукой Питер и сел в кресло.

Не вдаваясь в подробности, он рассказал, как получил в конце ноября письмо от Лоры. О том, что проход между мирами теперь открывается несколько раз в неделю на короткое время. О том, что Хлоя побывала в другом мире сразу после них, и об интересе Кевина к кольцу.

— Мы с Лорой еще тогда, осенью, подумали, что Присцилла ему все рассказала. О кольце. И опасались, что рано или поздно он начнет его искать. И помнишь еще ту статью, которую Лора показала? О третьем кольце, которое нашли во Франции? Короче, вчера Кевин позвонил Лоре, а сегодня она дождалась, когда откроется проход, и позвонила из деревни мне. Подумала, что письмо — это слишком долго. В общем, Хлоя как-то пронюхала, что проход теперь открывается не раз в год, а чаще. Нашла во Франции Кевина, уж не знаю, сама туда отправилась или позвонила ему, Лора не сказала. Рассказала ему про второе кольцо — ну, которое было у Маргарет. И про третье. Которое в Оверни.

— А про третье-то как она узнала? — удивился Тони.

— Ну так, наверно, там тоже есть общественный интернет. Кафе, клубы или что-то вроде. Видимо, решила добраться хоть до одного кольца. С помощью Кевина.

— А Кевину какой интерес с другого кольца? Если он хочет помочь призраку Присциллы, ему нужно именно ее кольцо, а не другое.

— А что, если Хлоя заморочила ему голову? — Питер встал и принялся ходит по кабинету взад-вперед, засунув руки в карманы. — Мол, без разницы какое, они все одинаковы? Ну вот так, в порядке бреда? Ты не знаешь Хлою? Она может быть очень убедительной, так?

— Питер, я не очень понимаю, зачем опять влезать в эту историю? — устало вздохнул Тони. — Эти чертовы кольца испоганили нам со Светой жизнь. Уверен, если бы не Маргарет с ее кольцом, у нас все было бы прекрасно. Я пытаюсь сейчас хоть что-то исправить, хотя нет никакой уверенности, что получится. Знаешь, Аманда мне сказала: «Пока никто не умер, всегда можно что-то сделать». Или как-то так, не помню точно. Вот я и пытаюсь. Может, уже слишком поздно, не знаю.

Питер подошел к окну и посмотрел вниз. Казалось, его чрезвычайно интересует, как Бобан проверяет давление в шинах дефендера.

— Ты прав, — наконец сказал он, повернувшись. — Кольцу Маргарет изначально здесь было не место. Мы его отсюда убрали, и можно было бы обо всем забыть. Проклятие нашего рода рассеялось, ну а призраки… В конце концов, почему мы должны решать дела призраков? Так?

Тони пожал плечами.

— Видишь ли, меня беспокоят две вещи, Тони. Во-первых, Хлоя. Эта дрянь не успокоится, пока кто-нибудь ее не успокоит.

— Питер, ты в самом деле считаешь, что она будет пытаться как-то навредить тебе с помощью кольца? — поморщился Тони.

— А зачем, по-твоему, она за ними охотится? Чтобы положить в банк? Но это не главное. Ты сам только что сказал: кольцо Маргарет испортило вам со Светой жизнь. Просто попытка избавиться от него. И, боюсь, не только вам, а всему миру. Мы еще не увидели все последствия этого. А что будет, если эту попытку повторить? Ты говорил, что не доверяешь Лоре. Боюсь, ты был прав. Она думает о сестре и в конце концов может помочь Кевину. Расскажет, что два кольца стережет дракон. И Джереми позволит ей их забрать. Может, было бы лучше спрятать все три где-то в другом месте?

— Питер! — Тони ударил кулаком по колену и поморщился от боли. — Только не говори, что ты собираешься туда. За третьим кольцом. Грабить музей. Это уже чересчур.

— Именно это я и собираюсь. Грабить музей. Не представляю, как, но тем не менее. Вопрос: ты со мной или нет? По правде, я бы взял Джонсона, но не хочется рисковать его здоровьем. Все-таки он еще не до конца восстановился после операции.

Тони задумался. Здравый смысл вопил: не лезь в это снова, будет только хуже. Не слишком здравый нашептывал, что хуже может быть и в обратном случае. К тому же это был шанс восстановить отношения с другом.

— Питер, это не кино. Украсть что-то из музея, пусть даже убогого провинциального! Или ты думаешь, что в том мире нет полиции? Черт возьми, это не комикс.

— Тони, ты собираешься ехать к Свете, хотя почти не веришь, что сможешь ее вернуть. Но тебе важно знать, что сделал все, что мог. Я тоже не верю, что смогу добыть то кольцо. Почти не верю. Но собираюсь это сделать. По той же самой причине, что и ты. Понимаешь?