Ректор оставляет меня у палаты Мадлен, а я касаюсь пальцами губ, вспоминая поцелуй. То и дело отвлекаюсь, поэтому и практика по магии прошла не так, как могла бы. Хорошо, что я ничего не повредила молнией… Видимо, она всё же слушается меня и не бьёт туда, куда бы я точно не хотела попасть.
Трясу головой, переключаясь на Мадлен, стучу и вхожу в палату. Подруга сидит на кровати и как будто кого-то ждёт. Видит меня и на её лице появляется облегчение.
— Велена, — говорит она, словно извиняясь. — Ты пришла.
— Как ты? — неловко улыбаюсь я и подхожу ближе.
— Прости! — Мадлен неожиданно обнимает меня. — Я не хотела с тобой ссориться. Катарина и её друзья-подпевалы — это такая чушь…
— Да уж, это не главное в жизни, — глажу Мадлен по спине.
— Главное в жизни — сама жизнь, — порывисто говорит она. — Прости, но меня забирают. Я, может быть, не вернусь в академию в этом году. Я могла бы протестовать, но не хочу. Я боюсь.
— Всё в порядке, — продолжаю её успокаивать. — Главное, что ты цела.
Мне действительно именно это важно. Наверняка это повлияет на сюжет. Если Мадлен уйдёт, она будет в безопасности и вне игры.
— Меня словно оглушили. Магия, ты её чувствуешь. Она проникает под кожу, и от этого никуда не деться, не дёрнуться, — всхлипывает она. — Тело не слушается, как будто ты им не управляешь. А потом темнота…
Глажу и успокаиваю Мадлен. Говорю, что всё уже хорошо. Наконец, Мадлен берёт себя в руки.
— Я передам тебе доклад, я его доделала. И все лекции.
— Спасибо, — улыбаюсь. — Я справлюсь. Главное, сама за это время замуж не выйди и возвращайся в академию.
— Как я могу? Майс же всегда поддерживали Эйрис. Я не выйду замуж раньше тебя.
Не нахожу слов. Только перед её отъездом я узнаю, почему Мадлен всегда была на стороне Велены — из-за их семей. Тогда и ссора была не по-настоящему? Или в тот момент Мадлен просто всё достало.
— Это тоже перебор, ты тут на меня сильно не зацикливайся, — не даю ей возразить и меняю тему. — Лучше скажи, как это произошло? Кто подсунул тебе те духи?
— Я уже отвечала на эти вопросы… — хмурится она.
— Расскажи и мне тоже. Чтобы я не попалась.
— Об этом я не подумала, — на её лице отражается страх. — Может быть, тебе тоже взять академический отпуск?
— Я справлюсь, — морщусь, вспомнив о дяде Филиппе.
— Поговорю с родителями. Может быть, они уговорят твоих, — решает Мадлен. — Духи были мои. Ты же их помнишь? Я их потеряла, а потом нашла в комнате под кроватью. Сейчас понимаю, что слишком быстро они мне бросились в глаза, будто специально торчали.
— Ужас, — нахожу я цензурный вариант выражения своих эмоций. — То есть, он ещё и по девичьим спальням ходит…
— Поэтому меня и забирают. Тут небезопасно, — на её лице мелькает страх. — Соседка могла не запереть дверь. Она в последнее время немного странная.
— Насколько странная? Ты об этом рассказывала? — сразу цепляюсь я за деталь.
— Нет. Ну, она много о чём забывает.
Расспрашиваю Мадлен подробней, но не нахожу связей её соседки с Катариной или сюжетом. Просто третьекурсница, настолько погружённая в учёбу, что витает в облаках. Она даже не на травничестве учится, то есть, минимальных связей тоже нет. Но не могло же тёмному магу просто так сильно повезти?
Мы разговариваем с Мадлен ещё немного. Я замечаю, что она пока ещё слаба и быстро устаёт, и прощаюсь. В коридоре приходит в голову мысль, которую сразу хочется проверить. Ведь есть ещё одна жертва, которая лежит без сознания. А что, если у меня получится привести в чувство и её? Тогда я пойму, что Мадлен помогла именно светлая магия. Надо проверить.
Спрашиваю врача, где нужная палата, соврав, что меня просили кое-что передать. Захожу. В кровати лежит темноволосая девушка без сознания. Лицо настолько бледное, что почти сливается с подушкой. Несмело беру её руку и осторожно выпускаю свою силу. Дух летает над ней кругами.
И снова ничего не происходит. Я вздыхаю и отпускаю руку девушки, чтобы уйти. Дух садится на плечо. Что ж… завтра узнаю. Если она вдруг очнётся — это я. Если нет, то Мадлен очнулась сама, без помощи светлой магии. Где бы вообще подробней прочитать про мою силу?
Выхожу и упираюсь взглядом в широкую знакомую накачанную грудь ректора. Невольно улыбаюсь, но когда поднимаю взгляд, вижу, что Аскар хмурится.
— Что ты там делала? — спрашивает он. — И вообще, ничего не хочешь мне рассказать?