Злата. Жизнь на "Отлично!" (том Третий)

Глава 64

Когда я вернулся в класс и, полностью проигнорировав дурацкие вопросы и шуточки от одноклассников, уселся за свою парту, мое внимание привлекла суета, происходящая позади.

Обернувшись, обнаружил, что одноклассник, сидящий за следующей партой, пользуясь отсутствием в кабинете учителя, задирает и всячески издевается над одноклассницей, а та никоим образом не противится подобному к себе отношению, молча снося издевки.

Не увидев ничего для себя интересного, я уже собрался было отвернуться, ибо раз уж сама девица ничего не предпринимает для того, чтобы прекратить издевательства, то с чего вдруг об этом должен беспокоиться я? В конце концов, я же не Бэтмен, в смысле не Бэтвумен…неважно, короче. Не летаю я, в общем, и всех не спасаю. Особенно теперь, когда по понятным причинам изображать из себя рыцаря без страха и упрека мне более совершенно не нужно.

Но…

— Отвернись! — заявил мне наглец, которому явно не понравилось мое внимание к происходящему.

Организм этот, Санников Лев (подсказала память), тип чрезвычайно неприятный на вид. Узкоплечий, тощий и весь какой-то рахитный, как собака сутулая. И эта перхоть на его плечах…бр-р-р!

Однако самым мерзким в нем было выражение физиономии. Ему явно нравится измываться над несопротивляющейся жертвой. Короче говоря, этот мелкий пакостник — начинающий садист.

Впрочем, его жертва — не сильно-то и приятнее на вид.

Не знаю, как там ее зовут, на сей раз память не сочла нужным этого сообщать, но девица эта и одета абсолютно неопрятно, и выглядит неприятно. Справедливости ради, в последнем ее вины немного, такая уж у нее конституция тела.

Ее довольно длинные волосы чуточку темнее моих. Однако в отличие от моих, ее — тонкие и сухие, напоминающие…нет, даже не солому, а какую-то паутину, что ли. Плюс ко всему еще и небрежно расчесаны.

Физиономия девицы вся в угревой сыпи.

— Чего, Лёва, заигрываешь с ней? — с неприкрытой издевкой в голосе поинтересовался я, кивнув на одноклассницу. — Или же тупо задираешь? Нравится измываться над несопротивляющимися, да?

— Слышь… — начал было тот, но…

— А чего, вон, Курникова не позадираешь, например? — я кивнул на стриженного практически под ноль крепкого пацана, сидящего за последней партой, и от которого на весь класс разит табачищем. — Уверена, его задирать гораздо интереснее!

Тип этот, со скуки наблюдающий за нами, своей реакцией не разочаровал.

— Лёва… — загоготал он, а затем приглашающе махнул рукой. — Сюда иди…Лёва! Давай, позадирай меня!

Услышав это, Санников метнул в меня быстрый злобный взгляд, и в этот момент его рожа стала похожа на крысиную.

— Слышь! Глухой, что ли?! Тебя там долго еще ждать?! — от голоса подошедшего к нам Курникова дернулись все присутствующие, а затем по кабинету разнесся звук смачного подзатыльника.

— И-иду. — заикаясь, ответил Лев и поднялся на ноги, ибо школьный хулиган, красуясь перед одноклассницами, схватил его за ухо.

Отвернувшись, я достал из рюкзака дневник и письменные принадлежности.

— Спасибо, Злат. — услышал я тихий голос позади.

— Уху. — только и ответил я, пожав плечами, но не поворачивая головы, ибо девица эта мне неприятна и разговаривать с ней нет совершенно никакого желания.

Раздалась мелодия звонка.

Около полутора часов спустя. Большая перемена, по окончании третьего урока. Школьная столовая.

Сидя за одним из столиков, рассчитанных на шестерых школьников, я предавался приятной ностальгии, глядя на снующих повсюду учеников.

Впрочем, ностальгия по школе из меня уже изрядно выветрилась, а ведь прошла еще только половина учебного дня. На торжественной линейке я абсолютно верно понял, что никаких общих интересов с этими детьми у меня нет и быть, собственно, не может. Из всех обитателей школы для меня представляет интерес ровно один человек. Стёша, она же Стефания. Спортсменка (фитоняшка, точнее), просто красавица, хотя и ни разу не комсомолка.

Я вздохнул, ощущая приятные запахи школьной столовой. Несмотря ни на прошедшие года, ни даже на смену мира, запахи эти практически неотличимы от тех, что былитам.

Мне это известно наверняка, ибо…

Прикрыв глаза, мне вспомнилась школьная столоваятам, и запахи в ней присутствовавшие.

Да, иными были лишь дети, все до единого одетые в школьную форму.

Когда видение прошлого исчезло и я вновь открыл глаза, то отбросил все размышления о школе и у меня в очередной уже раз засвербело в груди.

«Бабки»!

До сих пор ведь не перепрятал «бабки»!

Да, с обыском к нам еще не приходили и, если честно, вряд ли уже придут, но…

Я же таким макаром с «катушек» слечу от волнения!

— Злат! — услышал я позади себя голос и, обернувшись, увидел подругу, направляющуюся в мою сторону во главе небольшой стайки девиц. — Ты уже поела?

— Не, тебя ждала. — ответил я, поглядев затем на свой контейнер с гречкой и курочкой, а также на стакан чая, взятый на раздаче.

— Это из-затоговидео директор тебя вызывал? — поинтересовалась Стёша, усаживаясь рядом.

У подруги, видимо, свербело после того, как она прочла смску, оправленную мной по выходу из директорского кабинета.

Я взглянул на ее поднос.

«Б» класс, и правда, специализированный, ибо даже меню у них не такое, как у прочих школьников: салаты в ассортименте и куриная грудка, опять же.

— Ага. — кивнув, согласился я, а затем открыл свой пищевой контейнер. — В том числе из-за него, да.

— В том числе? — встряла в разговор невысокая (приблизительно одного со мной роста) девчонка, усевшаяся подле Стёши.

Хотел было проигнорировать ее вопрос, но…

«…в итоге все зависит от сделанного тобой выбора». — вспомнились мне слова слепца, и…

Я немножечко поразглядывал девицу, одетую совершенно не по парадному: в очень свободные джинсы и не менее свободную толстовку, скрывающие ее фигуру.

Если это одноклассница Стёши, а так оно, скорее всего, и есть, то она, должно быть, про-спортсменка.

И если прямо сейчас о ее фигуре судить сложно, то на лицо она не сказать, чтобы прямо красотка писаная, но…

Ее глаза!

Большие, я бы даже сказал огромные, выразительные серые глаза, очень грамотно подчеркнутые правильной косметикой.

И выражение лица!

Выглядит она, равно как и моя подруга, чрезвычайно решительной и целеустремленной личностью.

Вот такие люди мне и симпатичны!

Не знаю с чего бы, но мне вдруг страстно захотелось…нет, не то чтобы прямо-таки подружиться с ней, но быть в хороших отношениях, возможно, даже в чуточку приятельских, ибо как мне почему-то кажется (жизненный опыт!), ее ожидает большое будущее.

Я даже заморгал, осознав это желание.

— Директор попросил, чтобы в будущем я согласовывала со школой содержание своих видеороликов и интервью. — наконец ответил я, хотя ранее, никому, кроме Стёши, рассказывать о содержании разговора с директором даже и не собирался. — Прости, не знаю, как тебя зовут… Не помню, вернее.

— Лера я. — ровным тоном представилась девица, после того как я удовлетворил ее любопытство.

Не, судя по тому, как она на меня поглядывает…нет, не враждебно, но совершенно безразлично, подружиться у нас вряд ли получится, даже если бы я вдруг страстно этого захотел.

Ну да, ее тусовка, скорее всего, уже устоялась, так что вряд ли я туда впишусь.

Осознав сей факт, мне даже чуточку обидно стало…

Стоп!

Вот это нифига себе дуга моего характера! Я что, расстроился из-за нежелания пятнадцатилетней девчонки, которую впервые вижу (вэтойжизни…), с ходу записать меня в свои подружки…? Нет, Злата! Нужно все делать так, чтобы не ты искала чьей-то дружбы, а с тобой.

— Ну, то есть тебя все-таки не выгоняют? — торопливо и с явной надеждой поинтересовалась Стёша, что изрядно меня порадовало, ибо не только мне хочется быть поближе к подруге, но и ей ко мне.

— Не-а, не выгоняют! Даже наоборот, Стёш! Юрий Николаевич пообещал, что меня таки примут в десятый. Хотя и отказал в переводе в твой класс… — последнее я произнес капризным тоном.

— Не, Злат, соррян, но к нам тебе — это вообще без вариантов... — допив свой чай, заявила Лера, а затем тут же поправилась. — Не тебе лично, а вообще…

Она пожала плечами.

— Не спортсменам. — произнес я.

— Да, правильно, не спортсменам. — согласилась девица, а затем добавила. — Это было бы все равно, что я или Стефания…

Она кивнула на Стёшу.

— …попали бы в «А» класс, и… — она замолкла, подбирая слово.

— Стали бы там главными идиотками. — подсказала подруга.

— Точно! — кивнула Лера, а затем повела плечами. — Жуть, бр-р-р! Не хочу я к «А»-шкам!

— Стёш, а в вашем классе, и правда, есть те, кто на крупных спортивных соревнованиях выступают? Или это наш директор слегка приукрасил? — поинтересовался я, глядя при этом на Леру.

— А то! — ухмыльнулась подруга и, похлопав Леру по спине, отчего та едва не подавилась яблоком, сказала. — Четвертое место на чемпионате России по фигурному катанию! И кстати, не нужно скромничать, Леркин, у «А»-шек ты была бы тоже норм! Отличница же!

— Ого… — искренне удивился я и даже чуточку расстроился, против воли ощутив некоторую зависть.

Лично я никогда не был спортивным болельщиком и, тем более, фанатом фигурного катания, а вот и дочки мои, и жена — были! Да еще какими! И мне регулярно доводилось слышать от них, что фигурное катание — едва ли не самый высококонкурентный вид спорта в нашей стране. Издесь, вероятно, в этом плане дела обстоят ровно также.

— Круто… — внезапно появившуюся зависть мне побороть не удалось, а потому тон мой получился довольно печальным.

— Не особо… Тем более что в призеры-то я не попала. — кисловато улыбнувшись, заявила Лера и добавила, поняв, о чем я подумал. — И тут нечему завидовать. Если бы могла…в смысле, если бы родители позволили…и если бы не было так жалко кучи потраченного на «фигурку» времени, то я бы бросила!

— Когда же ты, блин, свалишь-то уже, наконец?! — саркастически поинтересовалась школьница, также пришедшая в Стёшиной стайке, но до сего момента молча «точившая» свой салатик, добавив уже для меня. — Не слушай ее нытье! Наша Лера где-то раз в неделю грозится бросить свою «фигурку», но…

Произнеся это, девица пожала плечами и вгрызлась в яблоко.

Еще немного поболтав и доев свои порции, мы всей честной компанией направились на выход из столовой.

— Сколько у тебя сегодня уроков? — поинтересовалась у меня Стёша, поставив поднос в отведенное для этого место.

— Всего шесть. — ответил я, добавив. — Но на последние два не пойду, там «Технология» какая-то будет.

Не то, чтобы мне прямо хотелось свалить с уроков, начав карьеру «Златы-прогульщицы», но уж больно свербит относительно «бабок», и дома, скорее всего, сейчас нет никого, так что мне никто не помешает.

— Чего, просто возьмешь и не пойдешь? — удивилась подруга.

— Не, отбоярюсь тем, что плохо себя чувствую, чтобы прогул не влепили, а уже потом домой пойду. — ответил я. — А у тебя сколько их сегодня?

— Тоже шесть. И на два последних я тоже не пойду. Физ-ра. У меня отвод на сегодня. — сказала подруга и уточнять причину отвода я не стал, ибо она вполне очевидна, как и то, что самочувствие у Стёши так себе, хотя с утра бодрячком выглядела.

Несколько позже. Кабинет географии.

Жаль, что в «Б» попасть не удастся… — вспомнив Леру, подумал я. — Все-таки школа — одно из основных мест, где заводятся социальные контакты на всю последующую жизнь. А знакомство с перспективными спортсменами (причем некоторые из детей, такие как Лера, например, известные личности уже прямо сейчас), пусть и не самое близкое, пусть и просто в качестве одноклассника, в дальнейшем может оказаться крайне полезной штукой.

Но нет, увы и ах, одноклассниками нам стать не суждено, однако…

Есть же еще один специализированный класс, «А».

И пусть «физмат» мне не особенно-то интересен (совсем не интересен), однако завести там полезные знакомства может оказаться даже много полезнее для моих дальнейших планов, нежели среди спортсменов.

Заиграла мелодия звонка, возвещающая о начале урока, одновременно с началом которой в кабинет вошла учительница и мы все встали. Ну почти все…

По окончании четвертого урока.

Ничего интересного на уроке географии не происходило, ну за исключением того, что Курников «от звонка до звонка» невозбранно кидался в Санникова керамзитом, добытым в кадке с пальмой, отчего последний метал в меня взгляды, полные ненависти, ибо по моей милости и сам оказался бессловесным объектом для издевательств со стороны местного хулигана и его приятеля.

Все-таки стоит носить баллончик даже в школу, а то мало ли чего этот чмошник от расстройства удумает. Девчонку-то избить — несложно и относительно безопасно…

Географичка, как до нее учительница русского языка и литературы, внимания на меня обращала ровно ноль. То есть, полностью игнорировала. Походу, педагогический состав школы, как и предупреждала «классная», объявил мне бойкот.

Ну и хрен с ними!

Сказавшись «плохосебячувствующим», отпросился домой с последних двух уроков, ибо и деньги перепрятать нужно, и готовить (вроде бы) всякую фигню неохота.

— Злат… — окликнула меня Стёша, когда я, переодев сменку и успешно миновав охранника-пенсионера, вышел на улицу.

— Кажись, начинаю карьеру прогульщицы. — улыбнувшись подруге, заявил я, спускаясь по ступенькам крыльца.

— Начинаешь? — хмыкнула та и по ее тону было очевидно, что данную карьеру моя Злата начала уже давненько.

Я, кстати, оказался не единственным из класса, кто не пошел на «Технологию»…

Передо мной из здания школы вышла одна из одноклассниц, девица, выглядящая сильно старше своих лет (да откровенно взрослой девушкой она выглядит), но одетая очень строго, в темную юбку чуть ли не до пят и белую кофточку с длинным рукавом.

Эта показная строгость плохо сочеталась с обилием макияжа на ее лице.

Тем временем, одноклассница, выйдя за ворота школы, села на заднее сидение припаркованной черной Тойоты, модель которой мне не знакома, но на подобных обычно передвигаются чиновники.

— Злат… — вернула меня в реальность подруга.

— Да, извини, задумалась. — сказал я, глядя вслед отъезжающему авто.

Несколькими минутами позже.

В тот момент, когда мы шли между двумя детскими садами, направляясь к дому Стёши…

— Злата…Злата! — услышали мы запыхавшийся голос, зовущий меня, и обернулись.

Спешащей к нам оказалась девица, что сидит за партой позади меня. Та, которую мучил Санников.

Ее Милой зовут, и когда я узнал об этом, то нехило удивился тому, насколько она не соответствует своему имени.

Тем временем моя одноклассница, отдышавшись…

— Беда, Злат…! Плохие новости, Злат! — выкрикнула она, а затем принялась быстро озираться по сторонам.

— Чего это за чучело? — шепотом поинтересовалась подруга.

— Потом… — также шепотом ответил я, а затем уже сказал нормальным тоном. — Мила, давай-ка ты отдышись сначала…

Она, наверное, увидела в окно, как мы со Стёшей уходим из школы, и помчалась за нами.

— …пить хочешь? — поинтересовался у запыхавшийся я и, достав из рюкзака купленную в столовке бутылку воды, протянул ей.

— Спасибо. — она не стала отказываться и, утолив жажду, затараторила вновь. — Беда, Злат…! Плохие новости, Злат!

— Это мы уже слышали. — поморщилась подруга, которой Мила была очевидно не мила. — Чего за новости-то? И что за беда?

Мила исподлобья уставилась на Стёшу, явно не желая делиться «плохими новостями» в ее присутствии.

— Она мне как сестра. — приобняв подругу, заявил я прежде, чем Стёша высказала моей однокласснице нечто такое, отчего бы та «окуклилась» окончательно. — При ней можешь говорить все, что хочешь сказать мне. Я ведь права?

Стёша молча показала большой палец.

— А вообще, пойдем-ка, и правда, от любопытных глаз подальше… — заявил я и потопал в сторону сквера между четырьмя двадцатидвухэтажками.

Найдя скамейку, скрытую от посторонних глаз кустарником, скомандовал:

— Сюда!

И когда обе школьницы уселись рядом, Стёша — справа, а Мила — слева, поинтересовался:

— Ну так, чего там за новости?

— Злат… — некоторое время помолчав и явно борясь с собой, начала одноклассница. — Ты только никому не рассказывай, пожалуйста, что это я…

— Не расскажу! — пообещал я и выразительно поглядел на подругу.

— Не расскажу! — повторила за мной та.

— Ладова, Листьева и…Екатерина Петровна…они… — Мила замолкла, начав потирать колени.

— Чего они? — поинтересовался я, когда пауза затянулась.

— Они хотят подставить тебя, Злат! — на одном дыхании, одноклассница практически выкрикнула это.

— Подставить Злату? — машинально повторила Стёша.

— А кто такая Листьева и для чего ей подставлять меня? — одномоментно с ней спросил я.

— Листьева… — повторила Мила. — Катя Листьева, ты ее, наверное, видела, когда из школы уходила. Она ушла прямо перед тобой…

— Эта та, уехавшая на машине, у которой еще юбка «в пол»? — уточнил я.

— Да, она… — подтвердила одноклассница, глядя на асфальт. — Ей, вроде бы, очень не понравилось, что у тебя новый дорогой телефон. И она решила проучить тебя…

Услышав сказанное, Стёша сделала фэйспалм и очень…очень нецензурно ругнулась, что для нее совсем нехарактерно.

Я же мысленно похвалил себя за то, что мои дети ходили с недорогими аппаратами. Правда, не из-за чьей-то там возможной зависти или чего-то подобного, а затем, чтобы им по голове не дали, пытаясь отобрать дорогие устройства, ибо какой только сволочи по улицам Москвы сейчас не шляется.

Дочкам подобные мои «заморочки», конечно, совершенно не по душе были, но…

— Чего они хотят сделать-то? — продолжил допытываться я.

— Они хотят… — Мила вновь замолкла, однако ненадолго. — Катя собирается подкинуть свой телефон в твой рюкзак… Он у нее очень классный и дорогой! А потом сказать, что кто-то из класса украл его и…

Она пожала плечами, а Стёша ругнулась вновь, правда, на сей раз вполне себе цензурно, а затем спросила.

— Екатерина Петровна — это историчка, что ли?

— Уху. Наша «классная». — ответил я, а затем поинтересовался у Милы. — Окей, допустим, она собирается подбросить мне свой телефон, а остальные в этой «схеме» для чего? Я имею в виду нашу «классную» и Ладову.

Одноклассница в ответ лишь пожала плечами и сказала, что не в курсе.

— А ты-то об этом откуда знаешь? — подозрительным тоном спросила Стёша.

— Ну-у-у… — покраснев, начала отвечать Мила. — Катя меня…иногда…просит…отнести в кабинет ее сумку или принести из раздевалки ее вещи, или…

— Треш! — воскликнула подруга. — Вот у вас там пипец! И ты, что, носишь?!

Мила промолчала, отведя взор и судя по покрасневшей мордочке, ей было очень стыдно.

— А когда они это планируют провернуть? — перевел тему я.

— Не знаю… — покачала головой та. — Знаю только, что подставить тебя хотят эти три человека, а может, и кто-то еще…

Она пожала плечами.

— Это все, что мне известно… Ты же им не расскажешь, что это я…? — она спросила это таким жалобным тоном, что Стёша закатила глаза. — Они меня убьют!

— Нет, конечно! Ничего и никому мы не расскажем! Мила, спасибо за то, что предупредила! С меня причитается! — поблагодарил одноклассницу я, вставая с лавочки.

— Да это…это тебе спасибо… Пока! — протараторив это, Мила взяла свою сумку и пошла прочь, постоянно озираясь по сторонам.

— Вот у вас там чудики… — заявила подруга, проводив взглядом мою одноклассницу, после чего продолжила. — Екатерина Петровна…она же взрослая! Она же учительница! Я не верю, что она может участвовать в чем-то таком…

Слова подруги спровоцировали мою память…

Был у менятамзнакомец по рабочим вопросам, целый Доктор фармацевтических наук…

Так вот, знакомец мой являлся счастливым хозяином «домика в деревне». И было бы его счастье совсем полным, если бы сосед не построил на своем участке высокий сплошной забор, чем взбесил моего знакомца до самой крайности.

Полюбовно дело решить, как я понимаю, не получилось, и Доктор наук не придумал ничего лучшего, чем устроить ночной поджог ненавистного забора.

Причем проделал это столь ловко, что полностью сгорел не только соседский забор, но и баня соседа, его гараж с двумя машинами, а также дом. И как потом рассказывали, сам сосед и его домочадцы не погибли в огне лишь по счастливой случайности…

Это к вопросу об адекватности «взрослых людей», которые на что-то обиделись.

Так что, не удивлюсь, если любезная Екатерина Петровна вдруг окажется не только соучастницей этого любительского заговора, но еще и его идейной вдохновительницей…

У меня внезапно родилась идея, вытеснив собой воспоминания о былом знакомце.

— Стё-ё-ёш, ты же мне поможешь? — поинтересовался я, растянув физиономию в непритворной улыбке аж до ушей.

— Без б! — заявила подруга, ударив кулаком по ладошке.