Злата. Жизнь на "Отлично!" (том Третий)

Глава 57

31.08.2020, понедельник,г. Москва, Зеленоград, 15 микрорайон, корпус 1513, детская поликлиника №105, 14:30.

— До свидания, Каринэ Ашотовна! — из-за приоткрывшейся двери кабинета детского невропатолога раздался довольно громкий голос мамы, которая была очевидно довольна сегодняшним визитом в это заведение, а затем в коридоре появилась и она сама.

Доктор, после того как опросила и осмотрела меня, велела ждать за дверью (причем ожидание это затянулось минут этак на пятнадцать), а вот мою маман она попросила задержаться.

— Злат, пошли! — выйдя из кабинета, мама быстрым шагом направилась к лестнице.

14:31 — я взглянул на дисплей, после чего, встав с лавочки, убрал телефон в рюкзачок и потопал за родительницей.

— Чем доктор порадовала? — поинтересовался я, сняв бахилы и выкинув их в урну, когда мы спустились на первый этаж.

— Сказала, что вроде бы все хорошо, но нужно будет поскорее сделать необходимые анализы. — ответила мама, удерживая дверь и давая мне выйти на улицу.

— А чего тогда вся эта канитель тянулась так долго? — недовольно спросил я, иботаможидать не любил, не люблю издесь.

— Да вот, как раз по поводу твоих анализов Михаилу Владленовичу звонила, договаривалась. Завтра к семи утра к нам домой медсестра из клиники подъедет, возьмет биоматериал…

— Что, прямо на дом? Сервис… — вставил я свои «5 копеек».

— …так что до приезда медсестры завтра с утра ничего не ешь!

— Окей, а сколько денег все это будет стоить? — спросил я.

Моя-то совесть ничего не скажет против того, чтобы согласиться на проведение необходимых процедурок за «спасибо», а вот у маман…

— Не парься. — ответила мама. — Что-то сделают по московской квоте, у города оказывается есть договоренность с этой сетью клиник, а за все остальные исследования заплатим из тех денег, что перевел мне твой отец.

— А он их уже перевел? — удивился я тому факту, что папаша проделал это столь оперативно.

— Да, сегодня утром мне пришла смска о зачислении. — ответила маман и, остановившись, придержала меня за руку. — Злат, давай-ка, чеши домой! Я в милиции сама со всем разберусь по-быстренькому!

Мы сейчас шли как раз мимо нашего дома в сторону милицейского околотка, посетить который нас сегодня и пригласили.

— Мам, может, хватит уже, а? Мы, итак, считай, все утро спорили на эту тему! И решили, что идем вдвоем…

— Не мы, а ты! — оборвала меня маман. — Это ты за нас обеих решила! А я и с утра была против, и теперь! Злат, в последнее время ты совершенно ни во что не ставишь мое мнение и ведешь себя так, словно бы взрослая это ты, а вовсе не я! Мне с тобой непросто…

— Так это… — я поднял взгляд на раздраженную родительницу. — Я же подросток, мам. Поинтересуйся у бабушки, было ли ей с тобой просто в те времена, когда подростком была ты.

Не говоря более ни слова, маман, надувшись, потопала дальше, а я, пнув маленький камушек, за ней.

— Как же все-таки хорошо, мам, что я заставила папаню компенсировать твои затраты на меня. Этим я, можно сказать, спасла свою лучшую подругу от рабства!

— От какого еще, блин, рабства? — обернувшись через плечо, спросила маман.

— Возможно, что даже и от сексуального! — довольным тоном заявил я. — Мерзкий пошлый старик и прелестная юная рабыня Стёша…

— Злат! — маман шутку явно не оценила. — Я уже говорила тебе, чтобы в этом отношении ты вела себя так, будто бы это тебе просто почудилось…

— Само собой, мам, я не стану повторять эту шутку при Стёше. — я поднял руки, ладошками к родительнице.

— …ведь тебе и в самом деле все это могло почудиться. Не порти свою дружбу, ведь такую хорошую подругу ты вряд ли еще когда-нибудь найдешь. И вообще, пятнадцатилетней девице шутить подобный образом… Не звучит! Все, хорош трындеть! Пошли!

Около пяти минут спустя.

В тот момент, когда мы уже подходили к околотку, из маминой сумки раздался сигнал вызова ее телефона.

— Да, здравствуйте, мы уже подходим, да… — сказала в трубку та, посмотрев, кто звонит и, приняв звонок, а затем прервала его, скомандовав мне. — Давай быстренько, Злат! Адвокат уже подъехал.

Сегодняшним с утром, перед тем как убыть на работу, «Ого-го директор» порывался было собственнолично составить компанию маман в ее походе в милицию, однако та категорическим образом воспротивилась, что, в общем-то, вполне разумно, ибо ей совершенно незачем тянуть бывшие уже отношения, а также все то, что с ними связано, в новые.

Впрочем, Елисей чересчур долго не настаивал, ибо и сам все прекрасно понимал, однако отпускать свою женщину в милицию одну (мелкая дочка не в счет) не захотел, а посему договорился со своим адвокатом, чтобы тот проконтролировал предстоящее действо.

Вот этот самый адвокат, стало быть, и подъехал…

г. Москва, Зеленоград, корпус 1565, отдел милиции, пятнадцать минут спустя.

— Что у вас случилось? — поинтересовалась милицейская дама, сидящая за стеклом в будке пропускного пункта, когда наше трио вошло туда.

— К следователю Егорову. Потерпевшие. — ответил адвокат, кивнув на нас и продемонстрировав свое удостоверение.

— Документы предъявите, и сумки к осмотру. — это она уже нам с маман. — Оружие и газовые баллончики при себе имеете?

— Нет. — за нас обеих ответила маман, что было правдой, ибо свой баллончик я предусмотрительно заныкал дома.

— А если, допустим, документы украли некие злодеи? Все, двери милиции для гражданина закрыты? — поинтересовался я, кладя свой паспорт перед стражницей правопорядка.

Та, переписывая мамины паспортные данные, на мгновение оторвала свой взор от бумаги, но, глубоко вздохнув, продолжила писать.

— Таковы правила! — буркнула она, возвращая наши документы. — Проходите!

В околотке.

— К следователю Егорову, потерпевшие. — повторил адвокат, когда мы зашли в сам околоток (построенный из красного кирпича в виде крепости с претензией на некую художественность, этакая Бастилия из соседнего двора) и подошли к «Дежурной части».

— Вам на второй этаж, в двести третий кабинет. — ответил дежурный милиционер в чине капитана, который явно был бы на своем месте в роли мента, обитающего в «Дежурной части», в любом из сериалов про ментов.

Нарочно, что ли, такого «персонажа» на эту должность подобрали?

На втором этаже, возле кабинета №203.

— Заперто. — констатировал очевидное адвокат, постучав для начала в дверь нужного кабинета, а затем попытавшись войти.

— Егоров сейчас подойдет, ожидайте! — велела проходящая по коридору мимо нас девица, одетая «по гражданке» и несущая некий фикус, уже приказавший, по-моему, долго жить.

Никакой лавочки на случай ожидания, конечно же, предусмотрительно не поставили…

Однако в томительном ожидании следователя Егорова нашему трио скучать не пришлось, ибо через несколько мгновений околоток сотрясся от дикого ора и воплей одного из «гостей», прибывшего в столицу из «прекрасного далека», коего стражи порядка где-то отловили и который теперь, на небезынтересной смеси плохого русского и неведомого мне языка, обещал устроить насыщенный «сеанс любви» с самими милиционерами, с их родными и близкими, а также вообще со всеми вокруг.

— Знаешь, почему криминальный элемент называет милиционеров «мусорами»? — шепнул я маман, когда на первом этаже внезапно прекратился ор, а последним воплем как раз и было слово «мусор».

— Злата…! — шикнула на меня та, испуганно озираясь по сторонам (а мама вообще как-то вся скисла, едва мы оказались в этом заведении, что, впрочем, вполне объяснимо, ведь рядовые законопослушные граждане родную милицию обычно побаиваются). — Не хочу знать! Мне это не интересно! Блин, я уже начиная жалеть, что взяла тебя с собой!

— И почему же? — поинтересовался адвокат, который незнамо как услышал мой тихий шепот.

Я перевел на него взгляд. Не знаю, хорош ли этот типчик в своем профессиональном амплуа, и если да, то насколько, но шпион, если исходить из стереотипов художественной литературы, из него получился бы хоть куда.

И внешность совершенно заурядная, незапоминающаяся: самого среднего роста, среднего телосложения, волосы цвета выцветшей соломы; такие же брови, отчего на бледной коже их практически не видно.

А его костюм...

Вроде бы и неплох, но весь какой-то средний, неброский: серенький; очевидно, не слишком дорогой, но и явно не дешевка.

Все прочие его аксессуары были ровно такими же: не дешевка, но и не явное «лухари».

— Злат… — адвокат не дождался моего ответа, однако, похоже, по взгляду прекрасно понял ход моих мыслей, — в основном я занимаюсь делами экономической направленности, и для опытного следователя не составит труда прикинуть приблизительную стоимость услуг адвоката по его внешнему виду, что для клиентов часто оказывается крайне нежелательным. Так что извиняй, если я вдруг не выгляжу как адвокат из твоего любимого сериала…

Он, оглядев себя, улыбнулся весьма приятной, располагающей и, скорее всего, профессионально поставленной улыбкой.

— …таким образом, я ответил на твой вопрос, а ты…

— Из Одессы пришел этот жаргонизм, из двадцатых годов того еще века. Еврейское словечко, вроде как «предатель» означает.

— Предатель? — адвокат удивленно поднял бровь. — Почему?

— Ну и милиционер, и бандит росли вместе на одной улице, ходили в одну школу, и компания была у них была также чаще всего одна, а потом, бац! — я ударил в ладоши. — И развела их жизнь по разные стороны баррикад. И вот первый стал для второго «мусором».

— Интересная версия, хотя я слышал иную, но… — он взглянул на часы. — Не совсем обычный интерес для молодой девушки.

— А я подобным особенно и не интересуюсь. — ответил ему. — Просто однажды вроде бы заметка на глаза попалась…

Вернее, не заметка, и не на глаза. Был у менятаминститутский приятель, родом из Одессы, родственники которого, с его слов, были как раз из числа как первых, так и вторых. Он-то мне и поведал эту версию происхождения данного жаргонизма.

— Извините… — маман явно не оценила моего рассказа и, крепко схватив за руку, свирепо на меня посмотрела, замолчи, мол, — у моей Златы чересчур много свободного времени, и она читает разные глупости!

— Тяжко это, быть девчонкой-подростком. — я пожал плечами.

— Наверное… — улыбнулся адвокат.

— Точно вам говорю!

Он явно собирался сказать что-то еще, однако…

— Морозова? — обернувшись на нас через плечо, поинтересовался подошедший тип с капитанскими погонами, открывая дверь в нужный нам кабинет.

— Да. — тут же ответила маман.

— Проходите, пожалуйста. Стулья можете вон там взять. — он указал рукой на пять стульев, стоящих в ряд у стены, на которой «висел» Феликс Эдмундович.

Следователь, совсем молодой еще человек, точно не старше тридцати и, видимо, нарабатывающий в милиции стаж для последующей работы в адвокатуре. И судя по брелоку «BMW», нарочито дорогим часам незнакомой мне фирмы, выставленным напоказ, а также телефону, ботинкам и обстановке на рабочем столе, родом он из весьма состоятельной семьи.

— Так… — произнес следователь, включив компьютер и загрузив некий файл. — Морозова Ирина Сергеевна…

— Это я! — тут же заявила маман.

— …и Петрова Злата Анатольевна.

— Это моя дочь! — подтвердила маман.

— Ваши документы, пожалуйста, и вы… — следователь вопросительно поглядел на адвоката.

— Фамилия моя Быстров, зовут Романом Борисовичем. — представился адвокат, предъявляя удостоверение.

Закончив с установлением наших личностей, следователь…

— Галь, зайди, пожалуйста, у меня здесь допрос несовершеннолетней потерпевшей.

…набрал некую Галю, в которой, когда она через несколько минут вошла в кабинет, я тут же узнал одну из теток, приходивших ко мне домой, чтобы попытаться изъять меня.

Тогда, как, впрочем, и теперь, она была одета «по гражданке», так что я принял ее за «опековскую», однако она оказалась…

— Синицина Лариса Витальевна, капитан милиции, отдел по работе с несовершеннолетними, детский психолог. — вслух проговорил следователь, печатая при этом (видимо, внес ту же информацию в свой текстовый файл).

Некоторое время спустя.

Далее, весьма продолжительное время ничего интересного не происходило, следователь опрашивал маман, занося ее ответы в текстовый файл. Не происходило до тех пор, пока…

— Злат, а скажи, пожалуйста, этот человек оказывал тебе какие-нибудь знаки внимания… — впервые за время допроса подала голос психолог.

— Злат, можешь не отвечать на этот вопрос. — это вмешался адвокат, а маман (я посмотрел на нее), аж посерела лицом.

— Какие еще знаки внимания? — задал я вопрос.

— Ну, может, он поглаживал тебя где-нибудь или же… — уточнила она, а из моей памяти тут же всплыли слова соседа.

«Ирина, во всей этой ситуации самое неприятное — это то, что вас вполне могут попытаться лишить родительских прав. Не стану биться об заклад, но, возможно…возможно, именно это и является их основной целью».

— Нет, нигде он меня не поглаживал… — хотел было сказать, что он только «приголубил» меня картечиной, попавшей в мой телефон и оставившей на ноге здоровенный синяк, но вовремя спохватился. — И вообще, никакого сексуального подтекста в его действиях по отношению к моей скромной персоне никогда не было, если вы на это намекаете.

Адвокат, услышав мои слова, приподнял одну бровь, а маман…

— Ничего подобного Олег себе точно не позволял! — зло сказала, почти что выкрикнула она. — Я внимательная мать и тут же заметила бы изменение в поведении дочери!

Однако психолог на маман внимания не обратила, продолжив гнуть свою линию.

— Но этопосле, адо? В твоей карте указано, что у тебя случилась частичная потеря памяти. Как ты можешь быть уверена, что…?

— Злат, можешь не отвечать. — вновь встрял адвокат, поинтересовавшись затем у этой Гали. — Каким образом это относится к рассматриваемому событию?

— Все никак не уйметесь, да? — поинтересовался у психолога я, обратившись затем к адвокату. — Роман Борисович, тут просто одно на другое наложилось. «Опека» очень хочет изъять меня из дома, а маму мою лишить, по всей видимости, родительских прав…

Не дожидаясь реакции на свои слова, я спросил у следователя, где у них тут туалет.

— Выйдешь из кабинета, налево и до конца. — ответил тот.

— Мам, сходи, пожалуйста, со мной, а то мне…страшно! — заявил родительнице я и, не дожидаясь ее ответа, за руку потащил за собой.

В туалете.

— Ну чего, Злат? — поинтересовалась маман, все еще пребывающая в состоянии крайней раздражительности после слов психологички.

— О том, что в меня картечина попала ни слова, ясно?! — велел маман я.

— Нет… — начала было она, но…

— Мам! — я слегка повысил голос. — Не видишь разве, что делается? Эти твари…

Я кивнул в сторону кабинета следователя, имея в виду психолога и «опековских».

— …любой повод ищут, любую мелочь, чтобы прицепиться к ней и отправить меня на «передержку», а тебя лишить родительских прав! Это не шутки, ибо за нас всерьез взялись, кажись! А я не желаю, чтобы тебя лишали каких-либо прав, да и на «передержку» тоже…!

— Тебе удалось выяснить номер мамы Иры? — поинтересовалась маман. — Я у себя посмотрела, но не нашла. Забыла, наверное, занести ее номер в телефонную книгу.

Вчера вечером я поинтересовался у Стёши, нет ли у нее случайно номера Ирочки Швец.

Номера Ирочки у нее не оказалось, однако через десяток или около того минут, она мне скинула его смской.

Видимо, у кого-то из ее знакомых девчонок интересующий меня номер таки имелся.

Поначалу я думал, что Ирочка, едва завидев, кто звонит (номер телефона у меня остался прежний), попросту сбросит вызов, однако она не сбросила, хотя, услышав мой голос, настроение у нее явно упало, а затем она мрачным голосом поинтересовалась:

«Чего тебе?»

И раз уж Ирочка вызов не сбросила, значит, ее мама сдержала слово, сказав дочери, что хамства с моей стороны в ее адрес не было, а значит…

«Ир, твоя мама на меня «опеку» не натравливала, извини, я была неправа».

«А я тебе о чем говорила?! Моя мама подличать не станет!».

…было мне ответом.

«Ир, это…можешь, пожалуйста, сказать номер телефона твоей мамы?».

И ответ последовал незамедлительно.

«Нет!».

Ничего удивительного, ибо я и сам кому попало номера родственников не раздаю. Однако Ирочка кое-чего добавила…

«Но если очень нужно, я могу передать, что ты звонила. Если мама захочет — позвонит тебе».

Мне было очень нужно, и ее мама действительно через несколько минут позвонила.

«Не будет оснований для твоего изъятия, не будет и подписи из прокуратуры». — таков был итог нашего с ней недолгого диалога.

Хорошо, что я с ней замирился!

По крайней мере, на какое-то время…

— Да, не парься, я с ней уже вчера поговорила, и все, по идее, должно быть нормально. — ответил маман я. — По крайней мере, пока…