Зерно граната

Глава седьмая.

- Гадес! - голос Танатоса разнесся по всему дворцу, сотрясая стены и потолок. - Гадес, богиня Афродита требует аудиенции! С тобой и твоей супругой! Она уже явилась сюда! Цербера не было на входе, она прошла беспрепятственно!

Танатос с подозрением смотрел на Персефону, которая резко побледнела при упоминании богини любви... Я был наслышан о споре за Аполлона между Персефоной и Афродитой, но это было уже довольно давно. И, насколько я знаю, они обе потеряли интерес к златокудрому богу.

Так что так могло смутить её? Неужели этот неразборчивый бог, стравивший двух красавиц, все еще любим? Я посмотрел на лицо Персефоны, которая побледнела так, словно статуя самой себя.

- Что она хочет, Танатос, - с усмешкой поинтересовался я, помогая встать из-за стола Персефоне. Она еле передвигала ногами. Приятно, когда жена гостеприимна так же, как и я. - Я не приглашал её в Подземный мир.

Танатос замялся. А Церберу я оторву хвост. У меня что тут? Проходной двор? Бог Смерти красноречиво взглянул на меня. Теперь моя очередь подменить Аполлона? Я помню, как богиня любви решила расширить свой ареал любования до моего царства. “Гадес!”, - сладко шептала она, улыбаясь мне обольстительной улыбкой. - “Сколько ты одинок? Неужели тебе не хочется тепла и нежности?”. Ее руки скользили по моей тунике. “Ни один мужчина не может отказать мне!”, - обольстительно улыбалась Афродита, а я стоял и вспоминал, какой я у нее по счету. Скажу честно, я даже сбился пару раз. Надо будет еще в Тартаре спросить… “Неужели ты откажешь мне, о мой сумрачный бог?”, - сладко шептала Афродита. “Я хочу быть десятитысячным, если ты не против. Просто число красивое. Скажешь, когда подойдет моя очередь, а лучше предупредишь заранее!” - ответил я, убирая ее руки. “Я обещаю тебе настоящее блаженство!”, - сладострастно шептала красавица, пытаясь меня поцеловать. Она действительно подарила мне блаженство, когда, проклиная меня водами Стикса, разгневанная и обиженная уходила прочь.

Я снова посмотрел на бледное лицо Персефоны. Мне кажется, я тут должен волноваться, вдруг очередь подошла раньше, чем я успел спрятаться! Вот не хотелось бы узнать об этом в присутствии жены.

А вот и она входит в зал, растрепанная, в порванной тунике, исцарапанная и страшная. Если она сейчас скажет, что пришла моя очередь, и она очень старалась, чтобы она быстрее пришла, я не удивлюсь.

Бледная Персефона попыталась встать из-за стола, но я схватил ее за руку, украдкой сжимая. Я видел глаза, которые смотрели на меня с мольбой, но крепко держал ее. Хватит с меня побегов.

- Гадес! - закричала Афродита и тут же зарыдала, сжимая кулаки. - Я молю тебя помочь… Пусть твое сердце не останется глухим к мольбам любящей женщины…

- Если помочь, как в прошлый раз, я - женат, - я поймал взгляд Персефоны. - Мы с тобой уже говорили на эту тему. Есть три простые буквы, которые нужно тебе запомнить. “НЕТ”.

Афродита задыхалась, глядя на меня с мольбой.

- Арес подло убил моего Адониса! Моего прекрасного Адониса… Я… - богиня любви кусала губы. - Верни мне его … Умоляю… Он у тебя… В вечном холоде и мраке…

- Зря ты кусаешь нижнюю губу, - усмехнулся я, поднимая брови. - Треснет… Дорогая моя Афродита, я все прекрасно понимаю. Когда ты влюблялась в смертного, ты должна была быть готова однажды потерять его… Любовь бога и смертного обычным ничем хорошим не заканчивается… Она обычно заканчивается смертью. И чаще всего в расцвете лет.

- Не будь таким жестоким… - задохнулась Афродита, а по ее щекам градом потекли слезы. - Прояви милосердие… Не будь глухим к моим мольбам… Я прошу лишь одну душу… Я прошу вернуть мне самого дорогого для меня человека...

И в этот момент я почувствовал, как рука Персефоны вздрогнула. Тише, тише… Я гладил ее пальцем, глядя, как моя жена молчит, опустив голову. Только не говорите, что у вас еще и Адонис общий был. Ладно она, но ты, наивное дитя природы!

- Дорогая и бесценная Афродита. Мой ответ ты знаешь. Стоит мне один раз пойти на уступки, как ко мне придут еще боги со списками… Когда со списком придет Зевс, у меня опустеет половина Элизиума, - усмехнулся я, чувствуя, как нервничает Персефона, бросая на меня нехорошие взгляды. Она даже попыталась вырвать руку.

Я откинулся на спинку стула и только сейчас заметил, с каким гневом на меня смотрит Персефона. Что я сделал? Что я не так сказал? Или на Адониса тоже распространяется любовь к животным?

- Ты поможешь? - с мольбой в голосе и с надеждой в глазах спросила Афродита, но я улыбнулся, покачав головой. - Я прошу тебя… Я все, что угодно, готова сделать…

- Дорогая моя, у меня есть для тебя плохая новость… Судя по последней сплетне на Олимпе, которую распустила одна отвергнутая красавица, на незабываемое “все, что угодно” я могу посмотреть только грустным взглядом со стороны… Я же как мужик уже все… Старая молния уже не выстрелит… Старый молот, как говорит Гефест, уже не стучит… Нет, милая, не отпал, я проверял, - я едва сдерживал смех, снисходительно глядя на покрасневшую Афродиту. Какая прелесть.

На меня странным взглядом посмотрела Персефона, а я тяжко вздохнул, а потом улыбнулся. Она что? Не слышала? Как интересно…

- Гадес… Я готова опровергнуть свои слова… Я готова сказать, что ты - лучший мужчина на свете, - взмолилась растрепанная Афродита.

В таком виде явиться на Олимп со словами “Гадес - лучший мужчина в мире” просто отличная идея.

- Хорошо, - я смотрел на Афродиту, а потом перевел взгляд на Персефону. - Как ты думаешь, моя богиня, может ли существовать любовь между смертным и богом? Я не знаю, кто сейчас плачет. Влюбленная женщина по любимому мужчине или расстроенный и капризный ребенок по любимой игрушке? Поясни мне как женщина, моя дорогая Персефона. От твоего ответа зависит судьба души...

Она смотрела на Афродиту, а потом негромко сказала.

- Посмотри, как она выглядит. Посмотри на ее одежду… Она искала его, не жалея себя… Она любит его, Гадес, - ответила Персефона и почему-то вздохнула.

- Но ведь когда любишь, желаешь любимому только счастья? - улыбнулся я, глядя на на ее золотые волосы и красивый профиль. Интересно, неужели умом она пошла в Деметру? - Ты ещё очень мало находишься здесь, чтобы понять законы этого мира. Когда душа проходит через мои медные врата, она стремится попасть в Элизиум. Её уже не тревожат земные страсти. Они понимают, что встретятся здесь со своими любимыми и родными. Зов Элизиума невозможно побороть,, как и тьму Тартара. Адонис, скорее всего уже в полях, и счастлив.

Я намеренно сделал ударение на последнее слово. Бессмертные не умели любить. Никогда. И любой смертный, ставший возлюбленным бога, погибал. Боги никогда не заботились о том, что будет с любимцем после того, как наиграются с его телом и позабавятся с его душой. Брошенные “игрушки богов” умирали от тоски, чахли на глазах, а потом их несчастные души находили здесь последнее пристанище и забвение.

- Я не могу ответить на этот вопрос, потому что я не Адонис, - произнесла Персефона, а я всматривался в нее, пытаясь найти ответ на свои вопросы. Эта девушка порождает больше вопросов, чем ответов. - Пригласи его, и мы выслушаем обе стороны. Если он разделит просьбу Афродиты, то было бы справедливо ее выполнить.

Я не ожидал от юной богини такой рассудительности и мудрости. Персефона воистину отличалась от других богов. И тут в груди что-то шевельнулось. Что это? Давно забытое чувство надежды… Хотя нет, это скорее иллюзия…

- Танатос, - прогремел мой голос над сводами дворца. - Твой Повелитель призывает тебя.

Танатос явился довольно быстро, скорее всего, знал, что я его позову.

- Адонис уже пересек границу полей Элизиума? - поинтересовался я, глядя, как округляются глаза Бога смерти. Он едва заметно кивнул.

- Приведи его сюда, - попросила Персефона, а Танатос застыл на месте, удивленно глядя на нее. Не понимающий ничего Танатос моргнул, нахмурился, ещё раз моргнул, но продолжал оставаться на месте.

Я кивнул, подтверждая приказ своей супруги, на которую снова украдкой бросил взгляд. Может, другие и не замечают, но я прекрасно вижу, как она переживает.

Через несколько минут Танатос вернулся вместе с Адонисом. Смертная душа увидела меня и низко поклонилась, а потом перевела взгляд на стоящую передо мной на коленях Афродиту и бросилась к ней.

- Любимая, не надо, - утешал богиню Адонис и гладил по голове, - Прошу тебя, не печалься обо мне. Это не твоя вина.

- Адонис, - позвал я смертного, который повернул ко мне свое бледное полупрозрачное лицо. - Скажи мне, хочешь ли ты быть с Афродитой? Или ты понимаешь, что твоя время пришло и ты найдешь свой покой здесь, в полях Элизиума?

Смертный задумался, Афродита и Персефона затаили дыхание. Глупые юные богини. Ответ был очевиден. Нет ничего прекрасней зова Элизиума, который сильней обычной любви…

- Я хочу остаться с Афродитой, - твердо проговорил юноша, а богиня любви расцвела, роняя слезы.

- Что? - опешил я, а Адонис кивнул, но на его лице отразилась странная мука.

- Но и зов Элизиума, дающий сладость и покой, слишком силен… Во мне борются любовь и вечный зов… Сердце рвется на части…

Замечательно! Я вижу, как все смотрят на меня. Почему я должен решать за какого-то смертного, кого он там больше любит! Я бы выбрал Элизиум, но … Мой взгляд снова упал на лицо Персефоны, и я увидел нежную улыбку на ее лице. Глупое дитя, неужели ты поверила в то, что Афродита любит его? Она поиграет им и забудет… А вдруг сердце Персефоны действительно умеет любить? Вдруг это - единственная богиня, которая способна… Нет. Такое невозможно.

- Хорошо, я принял решение , - начал я, глядя, как Персефона затаила дыхание. - Адонис, ты будешь возвращаться в смертный мир к Афродите на один день в году. На всё остальное время поля Элизиума станут твоим домом.

- А почему так мало… Что такое один день для тех, кто любит? - Персефона поджала губы. - Этого слишком мало… Полгода…

- Два дня, - я смотрел на Персефону с улыбкой.

- Ну хоть три месяца! - настаивала Персефона, а я смотрел на нее, удивляясь тому, как она вообще может со мной спорить.

- Четыре дня в году. Заметь. Четыре! - мне почему-то нравилось с ней торговаться. - Это и так очень много…

- Два месяца, - твердо настаивала Персефона. - Два месяца.

- Ладно, семь дней. И точка. Это мой окончательный ответ, - усмехнулся я, глядя на обиженную Персефону. Я что? Пятнадцать минут предложил? Семь дней вполне нормальный срок.

Афродита подлетела к Персефоне, но замерла на миг, внимательно вглядываясь в её лицо, а потом обняла. Её заминка меня насторожила.

- Спасибо! Спасибо, Богиня, Весны, - прошептала Афродита и, уже отстранившись, обратилась ко мне. - Спасибо, Гадес!

- Можете не благодарить. Передайте остальным, что мой лимит щедрости и добрых дел на это тысячелетие исчерпан, - ответил я, замирая и глядя на то, как Персефона смотрит вслед уходящей паре и осторожно поглаживает мою руку. Это что-то новенькое.

Танатос! - позвал я, расхаживая по своим покоям, - Танатос, Коцит, тебя забери! ТОНАТОС!

Мой голос разносился по всему Подземному миру, пока Бог смерти не соизволил посетить мои покои. Мы какое-то время просто молча смотрели друг на друга. Танатос первым нарушил тишину.

- Можешь не спрашивать, я видел - пробубнил мой друг, а я устало рухнул в кресло, - Может, время надменных богов подходит к концу? Афродита со своим смертным, Персефона, желающая помочь? Гадес, может мы что-то упустили?

Я нервно рассмеялся. Да пропустили. Закат Богов.

- Тонатос, я не знаю, как вести себя с ней, - я растер лицо ладонями, - Она не похожа на других бессмертных. Как бы тебе объяснить.. Она другая… Впервые за много лет одиночества во мне проснулась надежда… Надежда на то, что наконец-то я получил тот шанс, который вымаливал столетия… Но если это всего лишь игра? Маска лжи, которую примерила лицемерка?

Танатос нервно кивнул. А потом его лицо просветлело. Вот прям вижу, что-то он задумал.

- А чего ты хочешь сам,Гадес? - ошарашил вопросом меня мой друг, усмехаясь. - Она здесь всего несколько дней. Может она просто растеряна? И никак не придёт в себя, вот и ведет себя по-другому?

Вот не это я хотел услышать. Вот совсем не это. Воды Стикса, где Геката? Где носит эту женщину, когда я так нуждаюсь в помощи!

- Ты знаешь, что я не привык строить отношения так… - я запустил руку в волосы, - Так как все Олимпийцы! Я не привык менять возлюбленных или делить их! И… Я не могу понять… Либо она прикидывается, либо действительно то, о чем я мечтал. Ты понимаешь, каким дураком я буду себя чувствовать? Если, скажем, через пару месяцев найду собственную супругу в объятиях смертного или Аполлона? Нет ничего более вечного, чем ненависть богов, и нет ничего более мимолетного, чем их любовь.

Я думал про цену ошибки, пытался найти хоть какую-то подсказку. В груди что-то болезненно заныло, как-будто прося о чем - то...Неужели я на самом деле, так устал от одиночества, что ищу просто женского внимания? Или дело в чем-то другом…

- Гадес, ты же Повелитель душ, - осторожно начал Танатос, прищурившись на меня. - Кому, как не тебе знать легенду о двух половинках души? Что души истинно - любящих связывает нить, что даже испив воды из Леты и переродившись в новой жизни, они всегда найдут друг друга и будут счастливы.

В том то и дело, Танатос, в том то и дело, - слова друга больно ранили, - Я не согласен на меньшее, чем вечный союз… Но эта черта, мой друг, дарована только смертным… Боги непостоянны. У меня половина Элизиума любимчики богов - бывшие игрушки, чьи судьбы были сломаны. Вспомни моего брата Зевса. Что ему стоит втайне от Геры найти себе очередную красавицу, заделать ей героя, а потом сделать вид, что не видит, как ревнивая супруга отправляет ко мне сначала мать, а потом и сыночка. У меня складывается впечатление, что как только девица узнает о том, что понравилась Зевсу, то уже начинает рыть себе могилу. Заранее, так сказать.

- Чем больше узнаешь богов, тем больше нравится Цербер? - хохотнул Танатос, а я невольно улыбнулся. Может, я - неправильный бог?

- Что-то ты приуныл, как Аполлон. Давай, доставай меч, - Танатос поднял одну бровь и демонстративно разминая запястье, - Давненько мы не разминались. - Как говорят люди: “Последнее слово за мечом!”.

- Утром, мой друг, - с тяжелым вздохом сдался я, представляя, как моя супруга сидит со списком богов и выбирает, с кем еще не спала. - Если твоё предложение будет в силе.

Танатос коротко кивнул и исчез. Мне тоже следует отдохнуть и хорошо обо всём подумать.

- Как же ты работаешь? - я нервно крутила кольцо в руках, совершенно не понимая, как связаться с Деметрой! “Возьми, оно от твоей матери! Гадес знать не должен!” - прошептала мне Афродита и вложила в руку артефакт, в момент объятий. Гадес не заметил. И это к лучшему. - Да ты будешь работать или нет! Да чтоб тебя молнией поразило! Да чтоб тебя Фродо в Мордор отнес! Да чтоб тебя в ломбарде нашли!

И тут кольцо заискрилось, и как в фильмах про будущее, из него голограммой смотрела Деметра. Мне кажется, что мой выдох облегчения слышался по всему подземному миру.

- Дочь моя, - грозно начала богиня, а её брови сдвинулись на переносице. Такой взгляд не сулил ничего хорошего. От слова совсем. - Не пристало богине так орать и ругаться! Ещё бы немного, и я бы услышала тебя без оракула!

- Прости, - пискнула я и вся сжалась под тяжелым взглядом богини, - Афродита не сказала, как его активировать. А спрашивать было бы странно.

После моего объяснения взгляд Деметры смягчился и она снова смотрела на меня с материнской любовью, точно как на ярмарке. Я даже немного расслабилась и улыбнулась.

- Как твои дела, дочь? - на последнее слова она сделала ударение, как бы намекая мне, чтобы я называла её мамой. - Я беспокоилась за тебя! Богиня жизни в царстве мертвых - это настоящее испытание!

Деметра совершенно не по божески фыркнула в нос и посмотрела в сторону, явно о чем то задумалась. Так, пока она здесь - нужно выяснить как можно больше.

- Мама, я в растерянности! Я не знаю, как правильно вести себя с Гадесом! Моё желание походить на тебя характером и умением держаться - воспринимается намного лучше, чем я настоящая. Подскажи, что мне делать? - проговорила я и мысленно скрестила пальцы, надеясь, что Деметра услышит меня и поймет правильно.

На лице богини плодородия мельком проскочила тень удивления, но она очень быстро взяла себя в руки и коротко кивнула.

- Это моя вина, дочь, - горестно произнесла она, качая головой - Я должна была лучше тебя подготовить. Старшие боги - не такие так ты, дитя. За свою долгую жизнь они видели слишком много, чтобы обращать внимание на такие вещи, как заботу, понимание, любовь. Эти чувства давно перестали существовать для них. И Гадес не исключение, а скорее правило. Он, как и все бессмертные признает только силу и статус. Его заботит только он сам.

- В том-то и дело! - возразила я, а лицо Деметры напряглось. - Он ведет себя странно… Наверное, как … как смертный… Я понимаю, что он - бог, но почему-то рядом с ним я этого не чувствую…

Я задумалась. То, что я видела своими глазами, ну никак не вяжется с тем, что я сейчас слышу.

- Ты не слушаешь меня, дочка! - прикрикнула на меня богиня-мать, - Сила и статус! Будь ты простой смертной, он бы обратил на тебя внимания не больше, чем на пыль в своих покоях! Помни о том, чья ты дочь! Отца богов и Матери Природы! Веди себя соответственно и не вздумай говорить кому-то из богов, что он ведет себя, как смертный! Это - смертельное оскорбление.

Я согласно кивнула. Может она в чем-то права… Мне всегда нужно помнить о том, что я - богиня. Я-богиня, я- богиня. я-богиня… Да никакая я не богиня! Молчание затянулось, из моего замешательства меня выдернул голос Деметры.

- Дочь, то что я скажу тебе сейчас - очень важно, - грустно сказала богиня, - Помни, он коварен и изворотлив, поэтому тебе нужно быть очень осторожной. Всё, что он делает - делает ради собственной выгоды! Ты ему выгодна, удобна и прекрасно понимает, что ты - дочь Зевса. Главное - не попадись Гекате. Поверь, если Гадеса еще можно обвести вокруг пальца, то Гекату - нет. Будь осторожна. Помни, любая твоя ошибка будет стоить тебе жизни. Я не хочу, чтобы Гадес знал про оракул.

Оракул погас, а я решила не думать о плохом. Пророчество мойр до сих пор вертелось у меня в голове. Не нужно думать о плохом. В этот момент я представила, как держу на руках свою кроху, которая цепляется маленькими пальчиками за мой палец. Я представляла, как целую его в лоб, чувствуя губами тепло и запах молока. И эта мысль придала мне силы.

Я вот так и не поняла, как вести себя с Гадесом? Надменно? Нагло? Что-то мне подсказывало, что нужно пореже открывать рот. Почему мне кажется, что Гадес не убьет меня? Я не вижу в нем чудовище, которое готово растерзать за ложь… Может, Деметра преувеличивает? Но тогда что означают слова мойр?

Мне нужно научиться вести себя по-другому. Тот порыв, к Афродите едва ли не выдал меня. А мне действительно до безумия стало её жалко! Богиня любви стояла на коленях, на щепках и острых камнях, раздирая себе ноги, лишь бы Тёмный бог смилостивился и отдал ей возлюбленного.