Зерно граната

Глава пятая.

Дочь самого громовержца и великой богини Деметры сидела в углу и раскачивалась, обняв колени. Слёзы градом катились по щекам, и от тихого всхлипывания плечи её немного подрагивали. Я ожидал увидеть все, но не богиню в полуобморочном состоянии!

- Персефона, - позвал я, медленно подходя к ней, а она невидящим взглядом смотрела перед собой. Трещины на потолке увеличивались,нужно было торопиться. - Персефона!

Она не отреагировала, тихо поскуливая и забиваясь в самый угол. Нет, я понимаю, что не Афина, но …

- Я с кем разговариваю? - отчетливо произнес я. Слышался оглушительный грохот. Правое крыло все-таки завалилось. Жаль.

- Сэ-сэ-сэ… Э… - она смотрела в какую-то точку и сжималась до дрожи.

- Вставай, пошли, - я неохотно протянул руку. На меня смотрели невидящие глаза, а она еще сильнее сжала колени руками.

- Мамочки, мамочки, - запричитала она, трясясь и вздрагивая от каждого грохота. Дочь громовержца, которая боится грома? А если она не дочь Зевса? Если в ней есть капля смертной крови… Тогда это все объясняет.

Я резким движением поднял на руки этот трясущийся комок и почему-то прикрыл ее голову рукой, чтобы заслонить ее от осколков. Наверное, так поступают смертные, когда хотят кого-то спасти или защитить. Видимо, поэтому они молятся за любимых, даже когда любимые здесь.

- Меня ч-ч-чуть не при-при-придавило… Колонна уп-уп-упала прямо на-на кровать, - заикалась она, прижимаясь ко мне. - Я спала, а т-т-тут как упадет!

Так, куда ее пока деть? Надо куда-то ее отправить, чтобы не мешала. Я еще не знаю, что происходит, но уже точно знаю, что сделаю с тем, кто в этом виноват. С треском и грохотом небо Подземного мира раскололось, а из расщелины пробился солнечный луч Бога Гелиоса.

- Это что-то новенькое, свежее и оригинальное, - я смотрел на луч света, от которого шарахались души. - Клянусь водами Стикса, они там из ума выжили!

Она мне мешает. Я оставлю ее в Элизиуме. Огромный портал открылся, впуская перепуганные души. Кому-то сегодня повезло. Половину из них я закинул бы в Тартар. Ладно, потом разберусь.

Когда последняя душа перешла через открытый портал, мне всё-таки удалось отцепить от себя жену.

- Персефона? - я взял её лицо в ладони и заглянул в глаза, - Что за богиня, которая не может совладать с собой?

И тут её глаза расширились от ужаса, на лице явно читался страх. Откуда-то снова послышался грохот. Я оглянулся: асфоделии горели, все вокруг застилал дым. Персефона закашлялась и потеряла сознание.

- Не обращайте внимания, - мрачно заметил я, глядя на ее безвольно повисшую руку. - Богиня просто потеряла сознание. Вы что, потерявшую сознание не видели? Я, например, нет.

Оглянувшись вокруг, я заметил зеленоволосую нимфу, ее бледно-сиреневый хитон был застегнут серебряной фибулой лишь на одном плече и прикрывал только одну лилейно-белую грудь и то наполовину.

- Господин... я могу помочь? - полным надежды голосом проговорила нимфа.

- Как твое имя, нимфа? - спросил я, не смотря в её сторону. Всё моё внимание было сосредоточено на Персефоне. Я видел ее спокойное лицо. Не паникует и ладно…

- Минта, о могучий повелитель… - начала приятным голосом нимфа, но я перебил её.

- Довольно! Я помню свое имя. - слишком резко произнес я, отчего нимфа дернулась.

Я положил недвижимую Персефону на траву и приказал:

- Позаботься о своей повелительнице, приведи ее чувство и успокой. Когда она придет в себя, скажи ей, что я приду за ней.

Земля разверзлась, выпустив на поверхность мою колесницу. В моей руке появился сверкающий двузубец, горячий ветер трепал волосы, а вокруг царила паника. Отовсюду раздавались крики, все, что могло гореть - горело, моря кипели, распространяя вокруг запах рыбного супа, ледники таяли, заставляя реки разливаться, вершины гор накалялись докрасна. В воздухе дым, пепел и пар сливались, заставляя меня кашлять без конца.

Превозмогая жар, который сжигал мою божественную кожу, я поднялся выше, разбивая землю. Грива моих скакунов тлела, их тела были покрыты потом. Они хрипели и рвались в бой. Из-за ослепительного света я не мог видеть, кто кричит, но судя по голосам, это были Зевс и Посейдон.

- Зевс, ты повелитель молний или скелет тунца, выброшенный прибоем! Я сейчас сварюсь!!! У меня половина слуг уже передохла! - хрипел и булькал Бог Морей.

- Молчать! - оглушительный голос Зевса прогрохотал где-то над моей головой:

- Да собери ты уже побольше молний, тунец тебе в конец, и кидай в сторону света - может быть, хоть случайно попадешь! - предложил наш средний брат.

Надо на всякий случай вспомнить все плохое, что он мне сделал. А заодно и подумать, куда его определить. Есть у меня предчувствие.

- Это у нас по графику или внезапно? - поинтересовался я и едва успел пригнуться, когда надо мной понеслось с десяток голубых молний. - И тебе привет, Зевс. Интересоваться, как дела, видимо, бессмысленно, но все же…

- Сгинь! - бушевал Зевс, щурясь на яркий свет. Сверкнули молнии, проносясь сквозь облака.

В последний раз, когда мы сражались с титанами, было примерно то же самое. Я, конечно, вежливо не стал замечать, что от титанов ущерб был куда меньший, чем от Зевса. Интересно, додумаются или нет? Я посмотрел на искривленное гневом и яростью лицо младшего брата, потом увидел измученное лицо среднего, который пытался достать трезубцем невидимого противника, и понял, что думать им некогда.

Неопознанный летающий объект смутно напоминал колесницу Гелиоса. Ладно. Я что? Зря выбрался на поверхность? Я простер двузубец к небу, и на землю опустилась тьма. В мутном небе едва виднелись звезды, но ярко сияли, подобно луне, крылатые белые кони Гелиоса: Свет, Блеск, Гром и Молния.

Почему? Вот у меня один вопрос “почему я”? Где эта Афина? А, вон она! С мужественным лицом носится туда-сюда. А где Арес? Извините, я не заметил, что он нами тут командует! В следующий раз буду внимательней! Следующий раз будет лет через тысячу, не раньше. Артемида! Не разочаровывай дядю! Наверное, нужно брать было левее. Когда-нибудь и ты научишься стрелять. А кто это у нас тут тренькает? Как я мог забыть! Аполлон! У тебя больше всех шансов прикончить противника.

- Как же вы мне все дороги, - мрачно вздохнул я, увернувшись от молнии Зевса.

Я направил упряжку к бешено несущейся колеснице Гелиоса и перехватил поводья, направив их ввысь. Темное небо пронзил новый сноп молний. Единственное, что я успел сделать, это выдернуть наездника из колесницы Гелиоса и перетащить его в свою. В следующий миг колесница Солнечного Бога уже разлетелась во все стороны острыми щепками, а в небе из портала появился Гелиос, хватая своих перепуганных коней за поводья.

Я велел своим коням опуститься на землю и повернулся к бледному юнцу, что сидел с остекленевшими глазами в моей колеснице.

- Это что за юное божественное дарование? Погоди, дай угадаю! Ефсей? Нет? Элефсей? Тоже нет? Ниосей! Нет?!! Странно, я почти удивлен, - мне даже убивать его перехотелось.

Я вздернул светловолосого голубоглазого парня на ноги, схватив его за горло, и хорошенько тряхнул, так что у того клацнули зубы.

- Вроде, полубог, - во весь голос произнес я.

Увидев на его белоснежном хитоне стремительно разрастающееся влажное пятно, я с отвращением бросил его на землю.

Лицо паренька показалось мне смутно знакомым, и я наклонился пониже, чтобы подтвердить свою догадку. По красноватому отблеску на лице человека понял, что его напугало - в гневе мои глаза светятся красным. Я провел ладонями по волосам, пытаясь успокоиться. Мне скоро возвращаться, и Персефона не должна увидеть меня таким. А то ее придется ловить по всему Элизиуму, а у меня и так дел по горло. Нет, можно послать Танатоса. Внезапно. Кстати, хорошая мысль. Хотя, нет. Я обещал прийти лично. За моей спиной возник источник света, я обернулся, чтобы увидеть Гелиоса.

- Твой? - спросил я, стараясь не смотреть на бога солнца. Красный взгляд выдерживали далеко не все боги.

Он молча покивал головой, сжав губы.

- Мой... Фаэтон… Жив? - последнее было произнесено с такой надеждой, что признаться, я немного разочаровался, поглядывая на Зевса, которого все поздравляли с блистательной победой.

- Так это зовут Фаэтон… Пока еще жив. Я просто думаю, - высказал я, поднося ладонь к глазам и проверяя, светятся ли они. И удостоверившись что нет, бросил гневный взгляд на Бога солнца.

- Он - мой любимый сын. У него глаза, как у Климены ... У... у него был день рождения! Он так просил… - Гелиос на мгновение замолчал, а потом продолжил, отводя глаза. - И я поклялся водами Стикса, что исполню любое его желание и...

- ... попался на собственную клятву, как последний идиот! - я вытер ладонью пот со лба. - Видят воды Стикса: не всех придурков забрал Танатос! Что было дальше, можешь не рассказывать! У меня есть отдельное место для полудурков… Прости, полубогов.

Я схватил светозарного сынка за волосы и поволок в сторону только что созданного портала:

- Нет! Ты не можешь! Он же живой… - взмолился Гелиос, пытаясь остановить меня.

- Это легко поправимо! Твой глазастый ублюдок разнес мне дворец, подставил души умерших под солнечный свет и чуть не погубил мою жену! - я сам удивился, что вспомнил о ней. Никак не могу привыкнуть к тому, что у меня есть жена. Да! Пока мне голову не заморочили. Не забыть бы ее забрать.

- Постой, брат! - прогрохотало сверху, и через мгновение рядом со мной материализовался Зевс. - Я заберу его! Боги Олимпа тоже пострадали, поэтому мы будем его судить и подберем подобающее наказание.

- Нет! - прямо рядом со мной зашевелилась и просела земля, а через мгновение, благоухаярыбным супом, из нее забил небольшой гейзер. На нем, словно на троне, восседал Посейдон. - Он достанется мне! Мы будем судить его! Мы пострадали больше всех! - размахивая трезубцем и пытаясь откинуть с лица синие волосы, кричал повелитель морей.

- А ты всех посчитал? - усомнился я. - Какой ты быстрый. Я так не умею.

- Я посчитал! Их большая половина! - размахивал трезубцем Посейдон.

- Половина большей не бывает, на то она и половина, - и, подумав, добавил. - Но большая половина богов об этом не знает. Гермес! Почем сейчас рыба?

Смотря какая, - уклончиво заметил бог Гермес.

- Никакая, - уточнил я, а Гелиос пытался вырвать у меня из рук тело сына. - Ладно, дружок, поехали. У тебя сегодня праздник. И ты уже отметился.

Стоя рядом с полуразрушенным дворцом, я швырнул идиота во втором поколении в кучу пепла, оставшегося от дворцовой клумбы. Фаэтон пошевелился и кое-как встал на колени. Затравленно озираясь по сторонам, он увидел меня и взвыл, не забывая потихоньку ползти в мою сторону:

- О, могучий бог Подземного мира! О, великий повелитель мрака Гадес! Молю тебя о милосердии! Я не хотел ничего дурного! Я лишь хотел знать, действительно ли Гелиос отец мне!

Он хотел схватиться за край моего хитона, но я пинком отправил его обратно в кучу пепла. Я испытывал жгучее желание расправиться с ним так, что потом его не узнала бы родная мать, однако вдруг осознал, что мне не хочется пачкать об него руки. Наказание для сопливого юнца, сына своего лучезарного отца, я придумал.

- Эринии! - мой голос гремел под сводами Подземного мира так, что они содрогались - Предстаньте перед своим Богом Алекто, Тисифона и Мегера!

Через мгновение в ослепительной для человека вспышке света передо мной предстали три девушки в белых одеждах: Тисифона - мстящая за убийство, Алекто - не прощающая и Мегера - завистница. Они сложили свои крылья с золотыми перьями в знак приветствия и повиновения. Даже змеи, что обвивали их руки, перестали шипеть и склонили головы.

- Приказывай, Повелитель! - хором проговорили они, выпрямляясь.

Фаэтон со стоном поднялся на ноги и, сообразив наконец, кто стоит перед ним, попятился назад, пока не уперся спиной в покосившуюся колонну.

- Богини! Сын светозарного Гелиоса совершил преступление: управляя колесницей своего отца, он подверг опасности весь мир и едва не уничтожил всё живое! Подберите для него соответствующее наказание, но помните, что он смертен и всё ещё жив! - мой голос гремел над Подземным миром. Дворец снова пошатнулся, но устоял.

Алекто сделала шаг вперед, её туника переливалась всеми оттенками лунного света. Она несколько раз взмахнула рукой, и перед нами появилась золотая колесница.

- Каждому по его деяниям! - хором проговорили эринии, глядя на белого, как мел, сына Гелиоса, смотрящего на происходящее с полуоткрытым то ли от изумления, то ли от ужаса ртом.

Алекто медленно приблизилась к Фаэтону и остановилась напротив него. Оценивающе склонив голову на бок, она нежно улыбнулась юноше и медленно провела ладонью по его мокрой щеке - пот катился по его лицу, и от прикосновения Алекто он содрогнулся. Эриния засмеялась. Она приподняла его подбородок изящными пальчиками, заставляя посмотреть себе в глаза. Полубог перестал дрожать, но лицо его вдруг исказилось от ужаса, и он стал мотать головой, шепча придушенным голосом:

- Нет, нет, нет.... пожалуйста... нет... не надо... нет...

Эриния с удовлетворенной улыбкой отпустила его и произнесла:

- Приговор наш таков: он станет конём в колеснице… - начала Алекто с улыбкой.

- ... и будет возить нас за грешниками, - со смехом продолжила Тисифона.

- ... пока не искупит своего деяния! - заключила Мегера, вскидывая голову.

- Десять лет хоть пашите на нем, - усмехнулся я, утверждая приговор Эриний, и своды Подземного царства повторно содрогнулись. Зевс постоянно грохочет, что уши закладывает, Посейдон - орет, словно его за жабры тянут, а я говорю тихо, но меня почему-то все прекрасно слышат.

Эринии немедленно впрягли Фаэтона в колесницу, на которой под свист бича медленно укатили прочь. На сегодня дела окончены. Так, я что-то помнил, но забыл. Что-то важное…

- Моя Богиня, - послышался тоненький голос, а меня трепали за плечо. Что-то мне хреновастенько. - Богиня, очнись же! Если Гадес узнает, что с тобой что-то случилось, он растворит меня!

Голос был нежным, мелодичным и таким приятным, что слушала бы и слушала. Но тут я резко распахнула глаза! Воспоминания нахлынули на меня, как поток холодной воды. Деметра, Персефона, заменить дочь, Гадес, землетрясение… Ядрёны- помидоры...

- Что произошло? - прохрипела я, поднимая свою голову с колен девушки и пытаясь сесть. - Что со мной?

Оглядевшись, я увидела, что мы находимся на огромной поляне, окруженной лесом. Едва зазеленевшая трава и деревья, только-только пробивающиеся цветы удивляли меня несоответствием: ведь сейчас я должна находиться в черном - черном мире, в черном-черном замке, где живет черный-черный мужчина моей мечты. В голове играло “Вот оно, какое наше лето”, и дети из мультика прыгали в такт звездочкам перед глазами ...

- Где я? - голос ещё не пришёл в норму, отчего вместо своего привычного мелодичного голоса был какой-то сиплый и чуть хрипловатый шепот, -

Девушка округлила глаза и прижала ладонь ко рту. А я попробовала пошевелиться и поняла, что день прошел, и он прошел по мне.

- Богиня, ты в Элизиуме! - размашисто жестикулируя, пояснила девушка. - Тебя сюда принес Повелитель и попросил меня позаботиться.

Когда мне наконец удалось сфокусировать взгляд и мысленно оценить себя по принципу: “ Посмотрите на эту девушку и на себя…” - поняла, что красотой спасать я мир не буду.

- Как тебя зовут? - нахмурилась я, соображая, как вернуться во дворец.

Девушка приняла мою хмурую мину на свой счет и, поспешно встав, поклонилась:

- Минта, богиня, Я - нимфа. Что-то случилось, было много света, все рушилось, а я так и не поняла, что произошло. Госпожа… Я сейчас, конечно, скажу дерзость… Но я знала Персефону… Она была солнечным ребенком!

Что? Совсем все так плохо?

- А сейчас вижу, что вы мало похожи на ту, прежнюю Персефону. Видимо, царство Мертвых способно изменить даже такую светлую душу, как ваша! - заметила прозрачная Минта, а ее роскошные волосы заставляли меня тихо всхлипывать от жалости. Нужно спросить, настойкой каких трав она их мыла при жизни. И не от него ли она умерла. - Богиня, молю вас, помогите мне! Я не должна была умереть… Даже Дельфийский Оракул говорил мне о том, что я выйду замуж, рожу троих деток, проживу счастливую жизнь и умру в старости, окруженная любящей меня семьей! Мне разные гадалки говорили об этом, но вот я здесь… В расцвете лет… И все из-за того, что хотела спасти сестру…

Я молчала, глядя в ее прекрасные глаза, которые наполнились прозрачными слезами. Насколько я понимаю, мы в Элизиуме, а здесь живут только самые счастливые души.

- Моя сестра, Эхо, тоже была нимфой. Она полюбила юношу по имени Нарцисс. Юноша был настолько красив, что в него были влюблены не только смертные, но и боги. Сам Аполлон...

В этот момент я подавила смешок, понимая, что та статуя, с которой сравнивают каждого мужчину, кроет в себе большой секрет. То, о чем реферат цензурно умолчал. То, что этот писаный красавец-бог иногда терялся для женщин и находился для мужчин, заставило меня усиленно вспоминать, видела ли я что-либо похожее про Гадеса. Память молчала, успокаивая меня.

- Сам Аполлон любил юношу, отчего тот стал надменным и жестоким. Он считал, что не родилась такая женщина, которая могла бы стать его возлюбленной, - сбивчиво продолжала Минта, а вокруг нас цвели дивным жемчужным цветом самые прекрасные цветы из тех, которые я видела.

Мне кажется, у женщины было нежное имя Аполлон, ну да ладно.

- Аполлон только потерял Гиацинта, сына Амиака. Аполлон случайно убил его диском и страдал… - продолжала Минта, пока я решала, оплакивать Гиацинта Амиаковича или нет. - Но Нарцисс...

Назовите ребенка цветочным именем, и на него слетится с Олимпа Аполлон с горячим желание опылить. Так, я что-то потерялась в истории.

- Нарцисс был новым любимцем Аполлона. Моя сестра очень любила Нарцисса и решила признаться ему в этом. Нарцисс высмеял ее, сказал, что не любит и никогда не полюбит такую, как она. Мы нимфы, и мы всегда считались самыми красивыми после богинь. И нам никогда не отказывали в любви мужчины. В нас влюблялись даже боги! Как же плакала моя Эхо! А потом она тайком от меня пошла к Афродите и попросила превратить ее в прекрасное эхо, отголосок голоса любимого. Богиня выполнила просьбу. Я искала сестру и не могла найти, пока не услышала ее голос в горах. Мое сердце не выдержало, и я бросилась к Афродите и все рассказала. Богиня разозлилась. Она ничего не знала про надменного Нарцисса… И за то, что юноша отверг настоящую любовь, она влюбила его в собственное отражение в ручье. Нарцисс умер от голода и жажды…

Минта вздохнула, погладив цветы, которые разве что не сами тянули к ней свои лепестки. Мне кажется, что голод и жажда - это не основная причина смерти. Где-то в списке есть дебилизм, но, видимо, история решила это умолчать.

- Аполлон был в гневе! Он убил меня за смерть своего любимца! А тело мое бросил в тот самый ручей, в котором впервые увидел себя Нарцисс… Так я оказалась здесь, - по щеке Минты текла слеза. И тут она положила руку поверх моей руки и умоляюще заглянула в глаза. - Помогите мне, богиня… Я не могу найти покоя даже здесь, в Элизиуме. Я слышу его зов, но горе притупляет его… Мойры! Вот кто может мне сказать правду! Они могут помочь мне доказать, что мою нить оборвали случайно…

- Чем я могу помочь? - спросила я, глядя на маленькую жертву вселенской несправедливости.

- Нужно навестить богинь судьбы! Они смогут доказать Повелителю, что .. что мне не место здесь! - убеждала Минта, хватаясь за мои руки и заглядывая в глаза. - Прошу вас… Здесь недалеко… Я отведу вас, госпожа…