Зеркальный образ[Mirror Image]

ГЛАВА 10

— Пожалуй, здесь требуется помощь специалиста, — сказал Лео. Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он исчез, оставив обеих сестер и Коула, которые изумленно уставились друг на друга.

— Куда это он? — спросила Фиби.

Пайпер пожала плечами:

— Я его жена, а не владелица.

— Пожалуй, он выбрал странное время, чтобы исчезать, — заметил Коул.

— Коул, не знаю, понимаешь ли ты это, — сказала Пайпер, все еще стоя на коленях у сундука. — Для большинства людей исчезновение считается странным. У нас другое восприятие странного.

— Не думаю, что нам следует тратить время на теории, — сказала Фиби. — У нас полно дел. Надо выяснить, что здесь нашла Пейдж, и по–пытаться выяснить, куда она исчезла. И как все это вяжется с Тимоти Макбрайдом и убийствами. К томуже нам следует разобраться в этом как можно быстрее, ибо этой ночью произойдет еще одно убийство, если мы не остановим убийцу.

Пайпер отвернулась от сундука, изучение которого больше ни к чему не приводило, и уставилась на Фиби:

— Видение?

Фиби кивнула.

— И когда же ты собиралась сказать нам об этом?

Фиби пожала плечами.

— Гм, разве я не говорю сейчас?

— Ты и в самом деле видела, что этот Макбрайд снова намеревается убить? — спросил Коул.

— Ну, я не знаю, был ли это Макбрайд, поскольку мне неизвестно, как он выглядит. К тому же мне не удалось хорошо рассмотреть убийцу. Кругом было темно и туманно. Хотя женщину я бы узнала. Хорошенькая, оливкового цвета кожа, темные волосы, на ней была форма. Похоже, форма официантки.

— Но ведь у тебя не случалось видений прежних убийств, — заметила Пайпер, — хотя мы считаем, что это дело рук одного и того же колдуна.

— Верно.

— Итак, — подытожил Коул, — возможно, надо понимать, что он становится все сильней и представляет большую угрозу. И этим объясняется его появление на твоем радиолокаторе. Ведь раньше такого не случалось?

— Думаю, ты прав, — согласилась Пайпер. — Фиби, ты узнала форму? Или место? Иначе как же остановить его?

— Не совсем, — угрюмо ответила Фиби. — Пятна на ее обуви могли быть от похлебки с моллюсками. Увидев ее, я ощутила присутствие продуктов моря.

Пайпер в отчаянии подняла руки, вспоминая множество мест, где она ела рыбные блюда, не говоря уже о тех, где она вовсе не бывала.

— Это сужает поиск примерно до тысячи мест в городе.

— Я не говорю, что предчувствие выводит нас на конкретное место, — ответила Фиби. — Я просто сообщила, что оно было.

— Нам надо сделать все, чтобы найти Макбрайда, прежде чем он нанесет новый удар, — сказал Коул.

Пайпер глубоко вздохнула, собираясь поднять вопрос, над которым долго размышляла.

— Пожалуй, мы должны заняться еще кое — чем, — начала она, уставившись на Фиби пронзительным взглядом.

— Что?

— Тобой и мной. Мы вцепились друг другу в горло с тех пор, как ты увидела тот сон.

Фиби кивнула:

— Случилось это потому, что ты не хотела верить письму, а я поверила.

— Правильно, — согласилась Пайпер. — Однако не удивляет ли тебя то, как быстро и резко мы разошлись во взглядах? Такое впечатление, что мы даже не способны были говорить об этом.

— Так что же нам делать? — спросила Фиби с оттенком горечи в голосе.

— К этому я и веду разговор, — продолжала Пайпер. — Мне приходится делать громадные усилия, чтобы не заорать на тебя или сделать еще что–нибудь. Могу спорить, ты себя чувствуешь так же…

— Возможно…

— И дело тут вовсе не в Пейдж, правда?

Фиби задумалась.

— Пожалуй, так, — согласилась она. — Дело тут больше… не знаю. Общего плана.

— Вот именно, — подтвердила Пайпер. — Тебе не кажется, что нас заколдовали? И мы не ладим, потому что того желает колдовство?

— Довольно логично, Фиби, — вступил в разговор Коул. — В этом больше смысла, чем в предположении, что Пайпер вдруг просто так превратилась в старую, упрямую… — Он осекся на полуслове.

Фиби промолчала и начала быстро листать страницы «Книги Теней». Пайпер показалось, что Фиби нарочно игнорирует происходящее, и это раздражало ее. «Но в то же время, — подумала она, — возможно, я раздражаюсь именно потому, что нас околдовали. Хотелось бы узнать мои настоящие мысли».

— Что ты делаешь? — наконец спросила она.

Фиби перестала листать книгу и недовольно нахмурилась.

— Ищу противоядие от направленного против нас колдовства.

В воздухе неожиданно возникло мерцание, и перед ними явился Лео. Он прибыл не один. Прилетевшая с ним старая женщина являла собой силу. Широкоплечая, с прямой спиной и с властно поднятой головой. У нее были очень маленькие бледно–голубые глаза, и словно с огромной высоты взирала она на сестер Холлиуэл, хотя сама ростом возвышалась над ними не больше чем на дюйм. Пайпер сразу поняла, что это призрак, и даже догадалась чей.

— Похоже, мы сможем помочь в этом, — сказал Лео, имея в виду, как показалось Пайпер, последние слова Фиби. — Пайпер, Фиби, познакомьтесь — это ваша тетя Агнес.

Пайпер уже знала, кто она, но по изумленному лицу Фиби поняла, что сестра не догадалась.

— Но я подумала…

— Ты подумала, что я не хочу иметь ничего общего с семьей Холлиуэл, — закончила за нее Агнес. Ее голос звучал холодно и жестко, вонзаясь в помещение словно ледяной кинжал.

— Честно говоря, да.

— Ты права, — сказала Агнес. — Так оно и есть. Но твой Лео… — Ее взгляд нашел Пайпер и застыл на ней. — Твой Лео, ведь так?

Пайпер не знала, как ответить.

— Пожалуй, да.

— Твой Лео, — продолжила она, даже не выслушав ответа Пайпер, — убедил меня, что Тимоти Макбрайд вроде как вернулся.

— Мы так понимаем создавшуюся ситуацию, — ответила Пайпер.

— Знаете, я ведь однажды разбила его.

— Так нам говорили, — сказала Фиби. — Именно поэтому мы не понимаем, как и зачем он вернулся.

— Я и сама не совсем понимаю, — сказала Агнес. — Пайпер, поскольку ты лапаешь мои вещи, скажи–ка мне, в сундуке есть зеркало?

Пайпер зеркала не видела, но она и не искала его. Она проверила еще раз:

— Не вижу.

Агнес испустила долгий вздох.

— Как раз этого я и боялась, — злобно сказала она.

— Почему вы не расскажете нам, как все было? — спросил Лео. — И какое значение имеет зеркало? У этих молодых леди есть еще сестра, которая куда–то ушла, и мы боимся, что она, возможно, как–то причастна ко всему этому.

— Хорошо, — кивнула Агнес. — Так вот, как вы знаете, все это произошло сто лет назад.

Фиби облокотилась на старое бюро, по–видимому ожидая длинной истории. Пайпер скрестила ноги, также устраиваясь поудобнее.

Агнес сидела, словно аршин проглотила. На ней была белая блузка с вертикальными складками, заправленная на ее узкой талии в длинную простую юбку. Она чинно сложила руки на коленях.

— Леди, я не говорила, что это скучно, я просто сказала, что это случилось давно. Интерес вызывают не только новые события. В мое время скучать было некогда, уж поверьте мне.

— Агнес, — мягко поторопил ее Лео.

— Очень хорошо. Я вижу, что такое отличное качество, как терпение, вышло из моды.

— Мы лишь волнуемся за нашу сестру, — объяснила Фиби. — И еще за женщину, которая была в моем видении. Ей тоже грозит опасность.

Агнес фыркнула.

— Ладно, — уступила она. — Я пропущу лишнее и перейду прямо к сути. Я встретила колдуна по имени Тимоти Макбрайд. Он оказался довольно приятным, красивым и вежливым. Он признался, что является колдуном. Пока мы разговаривали, выяснилось, что у нас много общего. В ходе разговора я поняла, что нас объединяет еще что–то — было похоже, что он мой единоутробный брат, который давно пропал, сын, которого моя мать родила, когда потеряла связь с семьей.

— Как Пейдж, — вставила Фиби.

Агнес не обратила внимания и продолжала:

— Мы с Тимоти долго разговаривали и пришли к выводу, что являемся детьми одной матери. Или, по крайней мере, я так думала. Однако в то же самое время какой–то колдун убивал невинных по всему городу. Люди испытывали ужас. Они не знали, куда исчезают их друзья и любимые. Мы считали, что их убивает колдун, который каким–то образом умудряется черпать силу из смертей не только ведьм, но и обычных людей. Так что мы все пытались найти этого колдуна. И вдруг остальные члены семьи решили, что это Тимоти.

Она сердито шмыгнула носом, будто только сейчас вспомнила весь этот позор.

— Что ж, я просто не могла поверить, что убийцей мог быть мой вновь обретенный брат. Он был самым добрым человеком, какого я когда–либо встречала, и никак не мог оказаться убийцей. Поэтому, когда они обвинили Тимоти, я бросилась защищать его. Я заявила, что они ошибаются, что подозревают не того колдуна. Затем я пошла к Тимоти и предупредила его. Я сказала, что он должен проявлять осмотрительность и что, если он поможет мне доказать свою невиновность, я буду стоять за него.

— Говоря откровенно, — продолжала она, — я сделала даже больше. Я спрятала его от глаз семьи. Я отводила заклинания собственных сестер. Я приютила его. Из–за этого семья меня

ненавидит, она продолжает ненавидеть меня по сей день. А я не простила ее за то, как она обращалась со мной. Несмотря на то что они были правы, а я ошибалась.

В ее глазах мелькнуло нечто вроде сожаления, и Пайпер, как всегда с удивлением, вспомнила, что эмоции не умирают вместе с телом человека. Боль исчезает, но все то, что причиняет жгучую обиду, — и, добавила она, то, что приносит подлинное счастье, — сохраняется до тех пор, пока живет дух. Смерть, как ей стало известно, еще не конец, а всего лишь переход, а человек фактически остается прежним и после нее.

— Я ничего не знала вплоть до того дня, когда находилась с Тимоти в том месте, где мы прятались, в квартире, которую он снял в Тендерлойне. Я пыталась установить местонахождение сестры при помощи волшебного зеркала, которое было в моем распоряжении. И вдруг он случайно прошел позади зеркала. И в нем отразился не красивый, сильный брат, которого, как мне казалось, я вновь обрела, а извращенное, злобное существо, чудовище, каким он в действительности являлся. Он одурачил мой разум непонятными чарами, но ему не удалось обмануть зеркало.

«Должно быть, это то самое зеркало, которое она просила меня поискать, — подумала Пайпер. — Зеркало, которое должно находиться в сундуке, но его там нет. И, поскольку мы

думаем, что Пейдж открывала сундук, возможно, это зеркало сейчас у нее».

Агнес продолжала свой рассказ, в ее голосе теперь звучало меньше сожаления и больше еле сдерживаемого гнева.

— Тогда я поняла, что он провел меня, использовал, чтобы найти защиту от остальных членов семьи. Кипя от негодования, я попыталась высказать все ему прямо в лицо, но передо мной стоял тот же Тимоти, которому я доверяла. Я все еще не могла заставить себя выступить против него: Тимоти олицетворял зло, этого нельзя было отрицать, но он являлся частью семьи. А он, почувствовав, что я кое–что узнала, сам приготовился меня убить. Мне пришлось действовать, и немедленно. И я снова взглянула на его изображение в зеркале и, используя его в качестве орудия, наслала на отражение, на его подлинное лицо заклинание, которое должно привести к гибели.

— И вам удалось победить его, — сказал Лео.

— Мне показалось, что да, — ответила Агнес, — хотя во время борьбы, как потом оказалось, он меня смертельно ранил. Я погрузила его физическое существо в зеркало, где оно, по — моему, и должно было остаться навечно. Но из рассказанного вами, возможно, следует, что я ошиблась. Может быть, какая–то сторона его существа осталась вне зеркала, и он изо всех сил стремится обрести свою полную физическую форму, убийством невинных накапливая силы.

— Это весьма похоже на истину, — сказал Лео.

— Итак, вы знаете, как нам разыскать его? Остановить? — спросила Фиби.

— Я не могу вам точно сказать, — ответила Агнес. — Во–первых, потому, что я, по–видимому, сделала все не так хорошо, как мне показалось. Но одно бесспорно.

— Что же это?

— Вам следует найти то зеркало, — настаивал призрак, — прежде, чем оно окажется в его руках.

Деррил Моррис сел за свой стол в камере предварительного заключения и через полуоткрытые мини–занавески смотрел на погрузившуюся в туман улицу за окном. Полицейский участок представлял собой средоточие шума и деятельности. Сегодняшняя погода стала причиной десятка крупных и мелких дорожных аварий. В одном случае таксист неверно определил скорость приближающегося вагона канатной дороги и хотел свернуть перед ним налево. Огромный стальной бампер вагона задел заднее левое крыло такси, сделав в нем огромную дыру, и в довершение всего швырнул машину на светофор, отключив его.

Из–за этой и других аварий в уличном движении произошел затор и дело дошло до ссор, драк и даже до стрельбы, хотя, к счастью, стрелявший промахнулся, а пуля, пробив окно итальянского ателье мод, никого не задела.

Деррил знал, что в Сан — Франциско погода отличается удивительным постоянством, а температура воздуха могла быть и зимней, и летней с разницей в двадцать градусов. Но какой бы постоянной ни была погода, на город могла подействовать и такая аномалия, как слишком густой туман.

Осмотрев место убийства Накамуры, он вернулся к своему столу, изучал записи телефонных разговоров всех жертв и сравнивал их. Его глаза болели от нескончаемых цифр, в висках стучало, и головная боль нарастала. Но это не имело значения, он будет подгонять себя и работать столько, сколько необходимо для поимки убийцы.

Он узнал, что и Джулия Тилтон, и Роза Порфиро звонили в один и тот же кинотеатр, справляясь о билетах, но в разные дни, так что вероятность посещения обеими одного фильма маловероятна. Уэллс, Накамура и Уинтер в последний месяц звонили по номеру 555–1212, чтобы узнать точное время, но это ничего не давало. Деррил и сам по нему звонил, это была автоматизированная линия. А четыре дня назад Накамура звонила по номеру, по которому Тилтон звонила за девятнадцать дней до этого. Деррил набрал номер, и выяснилось, что по нему звонят, если вовремя не доставляют газеты.

Насколько он мог судить, остальные члены оперативной группы ничего не узнали о том, что связывает жертвы. Оставалась еще одна вероятность: убийства носили случайный характер, жертвы просто оказались на пути преступника. В таком случае найти его будет гораздо труднее.

Пейдж всегда любила парк Голден Гейт еще в то время, когда была маленькой девочкой. Она проводила там далеко не так много времени, как ей того хотелось бы, но сам факт существования парка, зеленого места временного отдыха от города из бетона и стали, вселял определенное спокойствие, когда она думала о нем. Она любила музеи, звенящую тишину японского чайного сада, разнообразие флоры в оранжерее, лодки на озере Стоук, или маленькие лодочки на озере Спрекелс, или просто гулять по многочисленным дорожкам и лугам. Множество разных деревьев на этих нескольких милях площади поражало воображение, здесь росли дубы и импортированное эвкалиптовое дерево с постоянно отслаивающейся корой, гигантских размеров красное дерево, тянувшееся к небу.

В школе она делала сообщение о Голландской мельнице и помнила кое–что из него. Площадь, на которой располагался парк, раньше занимали песчаные дюны, вода была только в шумящем рядом океане. Чтобы превратить эту песчаную пустыню в парк, где растет миллион деревьев, трава и другая многообразная флора, не говоря уже о девяти озерах, требовалось переместить огромную массу воды. С этой целью город в 1903 году возвел в северо–западном углу парка Голландскую мельницу, которая выглядела и работала так же, как и ее предки из Голландии. Огромное бетонное сооружение высотой в семьдесят футов и с крыльями более ста футов длиной было способно качать тридцать тысяч галлонов воды в час. Разумеется, это была вода, просачивавшаяся через песок дюн, и она оказалась достаточно чистой, чтобы заполнить и поддерживать на одном уровне пресноводные озера. Вскоре в юго–западном углу построили вторую мельницу, но все же в конце концов обе мельницы заменили электрическими насосами. Сегодня оба сооружения представляют собой исторические памятники, не имеющие практической ценности.

Сегодня с океана валил густой туман, и Пейдж радовалась, что надела кожаную куртку. Она с трудом различала купол мельницы. Верхние секции перекладин совсем скрылись из виду. Туман струился среди окружающих деревьев, словно дым лесного пожара, скрывая верхушки и даже стволы тех, что не находились в непосредственной близости к опушке у основания мельницы. Тюльпаны и нарциссы, посаженные вокруг мельницы, не цвели, однако в мягком сером свете розовые, белые и пурпурные рододендроны, к удивлению, были осыпаны цветами.

Тимоти нигде не было видно. Она встала посреди поросшего травой газона у мельницы рядом с клумбами цветов и начала ходить по кругу. День выдался таким холодным и унылым, что поблизости не оказалось ни одного туриста, ни одной свадьбы, которые обычно проводились в тени сооружения. Вдруг ей показалось, будто кто–то смотрит на нее сверху деревянного настила, окружавшего мельницу и поднимавшегося к ней на одну треть высоты, но туман разошелся, и она поняла, что ошиблась. Обман зрения. Единственными звуками, доносившимися сюда, были шум далекого прибоя со стороны Грейт Хайвей и поскрипывание скелетообразных перекладин под напором порывов ветра. Когда мельница работала, перекладины покрывали брезентовые паруса и ветер не проходил через них просто так, а вращал крылья, которые приводили в действие механизм насоса, стоявшего за стенами сооружения толщиной в пять футов.

«Вообще–то, — подумала она, — это на редкость жуткое место, когда рядом никого нет».

— Тимоти! — позвала она, надеясь, что он где–то рядом. Возможно, его скрывают мутные облака тумана. — Где ты?

Прошла целая минута, может быть, больше, прежде чем он отозвался.

— Пейдж, я здесь, — откликнулся он странным и далеким голосом. — Среди деревьев.

Она посмотрела в ту сторону, откуда, как ей показалось, донесся его голос, — из густой поросли деревьев, травянистого участка и клумб с цветами напротив мельницы. Стволы деревьев с высоко растущей листвой приобрели молочный цвет и в тумане казались почти невидимыми. Вглядываясь в окруживший деревья туман, она наконец заметила бледный овал, который приняла за лицо Тимоти.

— Что ты там делаешь? — спросила она, нервно рассмеявшись. — Выходи!

— Среди деревьев безопаснее, — ответил Тимоти. — Иди сюда.

— Безопаснее? — спросила она. — Чего ты боишься?

Она все же направилась к нему.

Он не ответил на вопрос Пейдж и сам задал ей вопрос:

— Ты принесла зеркало?

Даже когда она приблизилась к переднему ряду деревьев, лицо Тимоти не приобрело четких очертаний, а, словно призрак, плыло в тумане. Она не понимала, что происходит, почему он ведет себя так таинственно и вообще почему его так волнует зеркало тети Агнес. Это начало ее беспокоить. Все, что он для нее делал, все, что он говорил, порождало больше вопросов, чем ответов. Ступая среди призрачных стволов деревьев, Пейдж решила, что следует получить ряд ответов, и прямо сейчас. Ей не хотелось оказаться в роли девушки, для ко

торой слова фактически незнакомого человека важнее того, что говорят сестры. Он, правда, добился от нее не больше того, что она сама была согласна сделать.

— Тимоти, что ты там делаешь? — снова спросила она. — Выходи, я не укушу тебя.

— Ответь же мне, — отозвался Тимоти. Его голос неожиданно прозвучал тверже и повелительнее, чем раньше, в нем даже слышались сердитые нотки. Такая перемена встревожила ее. — Ты принесла его?

— Ты же просил меня об этом, — резко ответила она. — Конечно, я принесла. Но мне хотелось бы, чтобы ты тоже ответил на некоторые вопросы.

— Я отвечу, обещаю, Пейдж. — Теперь он говорил как Тимоти, которого она знала, правда, не очень хорошо. — Но мне нужно зеркало. Дай мне его, и я отвечу на любые вопросы. Любые.

— Что ж, тогда выходи и возьми его. — Ей не хотелось пробираться сквозь подлесок, который становился гуще и уходил все дальше от открытого пространства у мельницы. Ей хотелось, чтобы он хотя бы вышел ей навстречу. Особенно при том, что сейчас он не показывал себя тем приятным парнем, каким она его считала. Она вытащила зеркало из ранца и показала его. Когда туман между ними рассеялся, Тимоти, казалось, начал расплываться и исчезать, затем приобретал более устойчивые очертания, по мере того как улетучивался туман. Ей показалось, что увядающий день и туман шутят с ней, но с каждой секундой ее уверенность в этом угасала.

— Положи зеркало на землю на том открытом месте, — сказал он, указывая рукой. Она поняла, какое место он имеет в виду — крохотное пространство посреди четырех деревьев, где не было подлеска и землю усеяли опавшие листья. — Потом отойди, а я возьму его.

— Тимоти, что с тобой? — удивлялась Пейдж. — Почему бы тебе не взять зеркало из моих рук? — Сейчас она припомнила, что ни разу не прикасалась к нему. Даже когда передавала номер телефона, он ждал, пока она положит бумажку на стол, и только потом взял ее. Вдруг этот факт показался ей значительным, хотя она не догадывалась, что он мог означать. — С тобой что–нибудь случилось? Ты заболел?

— Пейдж, — резко произнес Тимоти, — прошу тебя, положи зеркало и отойди.

Дразня его, она помахала зеркалом.

— Так в чем же тут дело? Тимоти, я хочу это знать. Я хочу, чтобы ты мне сказал.

— Пейдж, я же обещал, что отвечу на все твои вопросы. Пожалуйста, сделай так, как я говорю. Положи зеркало там. Я подойду и возьму его, и все будет в порядке. Я не могу объяснить, не могу сказать, почему пока не хочу подходить к тебе слишком близко. Но после того как ты отдашь мне зеркало, все будет в порядке. Пейдж, мы сможем быть вместе. Так долго, как сами этого захотим, ты и я.

Она вспомнила, что думала примерно так же, по крайней мере, до того, как проявился этот жутковатый Тимоти. Он вначале показался ей пределом мечтаний: красивый, добрый, веселый и не испытывающий неудобства от того, что она ведьма. Другие мужчины, которых она знала, реагировали бы совсем иначе. Конечно, она не знала его достаточно хорошо, чтобы сказать, имеются ли основания для серьезных отношений. Она с удивлением слушала, что он говорит так, будто роман между ними уже состоялся. Это поражало, звучало как–то странно, волновало и было приятно. Ей нравился тип мужчин, берущих на себя ответственность, и тот факт, что Тимоти считал себя привлекательным, ей приходился весьма по душе.

Все же история с этим зеркалом отдавала чем–то странным. Что в этом плохого, верно? Теперь она была ведьмой, а несколько месяцев тому назад ей показалось бы все это уж чересчур странным. Она решила, что не ей судить о других на основе их коэффициентов странности.

Как бы то ни было, она теперь ведьма, с которой приходится считаться. Что бы ни было у него на уме, она не сомневалась, он желает ей только добра. А если окажется, что это не так, то она найдет выход. Не однажды она защищала свою жизнь и сделает это еще раз, если возникнет угроза.

Однако все дело заключалось в том, что она не могла заставить себя усомниться в нем, хотя ей хотелось этого. Складывалось впечатление, что ее механизмом «доверяй–не доверяй» кто — то управлял, не позволяя вдаваться в слишком большие сомнения. Всякий раз, начиная сомневаться в нем, Пейдж ощущала, как ее охватывает душевное волнение. А когда она начинала верить ему, то внутри все успокаивалось. Она всегда считала себя хорошим знатоком характеров, и какой–то голос внутри ее говорил, что Тимоти, несмотря на очевидную странность, хороший парень.

— Ну что ж, — наконец сказала она. — Но повторяю, Тимоти, мы поговорим. Основательно поговорим.

— Вне всяких сомнений, — откликнулся Тимоти. — Как раз так я и собираюсь поступить.

Ей показалось, что он улыбнулся, но при разделявшем их тумане полной уверенности в этом у нее не было.

Она положила зеркало.