Зеркало - друг, зеркало - враг

ГЛАВА 8

— Убедительнее, Джеймс, убедительнее! Если ты не заставишь противника поверить в свой финт, то при срыве атаки на близкой дистанции тебе самому придется туго.

Джеймс, не глядя на Хосато, утвердительно кивнул, еще раз встал в исходную позицию и снова начал атаку на Сузи. Направив клинок в грудь манекена, он на долю секунды заколебался, затем опустил шпагу, сделал шаг влево, пытаясь обмануть противника, и бросился вперед.

Шпага в единственной руке Сузи даже не шевельнулась, отказываясь реагировать на финт. Завершающий бросок юноши не имел успеха, шпаги скрестились, и удар не достиг цели.

Хосато чуть не выругался, но вовремя сдержал себя и сделал шаг навстречу ученику.

— Пойми, ты чересчур скован. Расслабься на минутку и не сжимай так шпагу. Когда рука зажата, движения становятся скованными. Скорость падает, и противник сразу понимает, что ты собираешься предпринять. Минус два очка, и ты проиграл. Расслабь руку.

Джеймс послушно отошел и опустил вниз руку со шпагой, потряхивая ее, чтобы снять напряжение мышц. Несколько секунд Хосато наблюдал за ним, затем кивнул, давая команду продолжать.

— Выпад, — скомандовал он. — Сверху. Атака один-два с переводом оружия… Что ты пытаешься сделать?

— Поразить противника, — последовал ответ.

— Поразить противника своей беспомощностью, — передразнил его Хосато. — Каждым своим движением ты пытаешься сделать это.

Джеймс недовольно засопел.

— Атака с переводом оружия применяется с целью запутать противника в обороне, — процитировал он. — Поскольку защищающемуся для отражения атаки достаточно отклонить оружие всего на четыре дюйма, а атакующему необходимо продвинуть острие клинка на четыре фута, обороняющийся может легко остановить прямой выпад. Поэтому чтобы атака достигла цели, сначала необходимо сделать финт, заставляя противника парировать удар, а затем обводным ударом начать саму атаку.

— Правильно, — прокомментировал Хосато, поднимая шпагу. — Теперь смотри.

Он изящно встал в позицию лицом к мальчику, постоял так немного, а потом, двигая только рукой, вытянул шпагу.

Джеймс восхищенно смотрел на него.

Хосато отдернул руку и снова встал в позицию.

— Ты не среагировал, — осуждающе заметил он.

— Не среагировал на что? — удивленно спросил юноша.

— Вот это я и покажу сейчас тебе, — улыбнулся Хосато. — Хээй!

Фехтовальщик сделал молниеносное движение. Резко ударив ногой о пол, он пригнулся, нанося удар Джеймсу в грудь. Мальчик среагировал мгновенно, отскочив на шаг и подняв шпагу, готовый отразить выпад.

Хосато разогнулся и занял прежнее положение.

— Сейчас ты среагировал. Почему? — улыбнулся он.

— Я подумал, что ты собираешься уколоть меня, — отозвался Джеймс срывающимся от пережитого напряжения голосом.

— Взгляни на расстояние между нами. Даже если бы ты не отпрыгнул, я бы тебя не достал и при самом дальнем выпаде.

Джеймс удрученно разглядывал пол между ними.

— Финт не движение, это угроза. В первый раз, когда я просто наставил на тебя шпагу, ты не почувствовал угрозы и не стал реагировать. Во второй раз ты почувствовал угрозу и среагировал моментально. В первый раз я сделал движение, во второй — финт. Финт делается не клинком и даже не рукой, а всем телом и, главное, мыслью. Попробуем еще раз.

Джеймс вновь послушно занял позицию перед роботом. Опытным взглядом Хосато приметил, что рука юноши со шпагой по-прежнему напряжена. Очевидно, его ученик устал. Пора заканчивать занятие.

Мальчик сделал финт и бросился в атаку. Получилось неуклюже, но все же лучше, чем в прошлый раз. На удивление, Сузи среагировала, чуть двинув рукой, чтобы отразить финт. Мальчик перевел оружие, скользнул шпагой под клинком противника и поразил цель.

— Хорошо! — отозвался Хосато. — Попробуй еще раз.

В который уже раз приводило его в изумление устройство робота. Если бы мастер Мадьяр не уверил его, что Сузи чужда эмоций, он дал бы голову на отсечение — робот нарочно подыгрывает Джеймсу, вселяя в него уверенность.

Юноша повторил прием еще с полдюжины раз, прежде чем Хосато счел нужным вмешаться.

— Значительно лучше, — крикнул он. — Закончим на этом.

Джеймс весь мелко дрожал, испарина покрыла его лоб, но он изо всех сил старался не подавать виду, что смертельно устал. Хосато притворился, что ничего не заметил.

— Вот что я хочу сказать тебе, Джеймс, — заговорил он. — Когда придешь домой, найди зеркало в полный рост и попрактикуйся в выпадах перед ним, нанося удар в свое отражение. Потом начни чередовать финты и выпады. Когда ты сам не сможешь отличить разницу между финтом и выпадом, ты будешь готов обмануть противника.

Джеймс слабо кивнул.

— На сегодня все, — Хосато стремительно повернулся, чтобы убрать оружие. — Завтра в то же время?

— М-м… Хаяма? Мы… мы можем поговорить? Хосато взглянул на мальчика. Тот все еще слабо держался на ногах, но смотрел твердо и решительно.

— Конечно, — улыбнулся Хосато и указал рукой на стоящие у стены кресла. — Что ты хочешь спросить?

Поколебавшись, Джеймс последовал за ним.

— Я занимаюсь вот уже две недели… — начал он, — … и ты говоришь, что я быстро учусь.

— Так и есть, — Хосато недоумевал, к чему тот клонит. \

— Это и вправду так? Или ты сказал это ради красного словца?

— Джеймс, ты правда один из самых способных учеников, какой у меня когда-либо был… — в голову дуэлянта пришла неожиданная мысль. — Тебя часом не вызвали на дуэль?

Хосато навис над парнем.

— Что? Нет, ничего подобного.

— Хорошо, — вздохнул тот, опускаясь и кресло. — Тогда что?

— Я… я думал, гожусь ли я тебе в… помощники? Хосато неожиданно почувствовал симпатию к парню.

— Джеймс, — ответил он, медленно качая головой, — быть дуэлянтом — один из самых неудачных способов зарабатывать на хлеб насущный. Вот почему я пытаюсь положить этому конец. Ты не…

— Я говорю не о том, чтобы быть дуэлянтом или учителем фехтования.

Металл в голосе юноши заставил Хосато резко вскинуть голову. Их глаза встретились.

— Ты не для этого приехал сюда, Хаяма, — голос юноши был тверд. — Ты это знаешь, и я это знаю, так что не будем играть в прятки, ладно?

Хосато попытался было возразить, но, чувствуя на себе взгляд юноши, не смог произнести ни слова. Несколько секунд он холодно смотрел на мальчика.

— Хорошо, Джеймс, — произнес он наконец, — так за кого ты меня принимаешь?

— Я… я не знаю, — признался тот, разом теряя свою уверенность. — Воровство… или промышленный шпионаж… а может, ты просто скрываешься от властей. Тебе удалось провести моего отца и Сашу, заморочить компьютеры, но вспомни, как ты сбил меня с ног в первый же день, как появился здесь. Я понял, что ты и Сузи не те, за кого себя выдаете.

— Джеймс, но если ты так в этом уверен, то почему никому не сообщил о своих подозрениях? Джеймс поморщился.

— Во-первых, они скорее всего просто посмеялись бы надо мной: мальчишка жалуется из-за проигранного поединка. Во-вторых, и это главное, я надеюсь, что ты возьмешь меня с собой, когда покинешь эту скалистую пустыню.

Хосато покачал головой.

— Я не понимаю тебя, Джеймс. Ты хочешь отправиться неизвестно куда с незнакомым человеком, которого к тому же принимаешь за преступника. Что же это за будущее? На что ты надеешься?

— А какое будущее у меня здесь? — отозвался мальчик. — Кем бы ты ни был, ты живешь вне комплекса… вне этих косных правил. И я хочу того же, но сам я этого никогда не добьюсь. У меня нет ни знаний, ни денег попытать счастья в одиночку. Если ты на содержании, где ж тебе набраться жизненного опыта. Мне нужен учитель или защитник… и пока ты лучший кандидат, которого я нашел.

— А чем плохо жить здесь? — спросил Хосато с притворным изумлением.

— Твой отец…

— Мой отец! — едва не закричал Джеймс. — Мой отец не может себе представить, что существуют люди, не желающие работать на корпорацию, ту самую корпорацию, которая отстранила его от дел. Совет директоров, видимо, решил, что он чересчур мягок и честен для дальнейшего продвижения по служебной лестнице, но слишком талантлив, чтобы дать ему возможность уйти. Создали для него синекуру — набрали штат сотрудников, управление производственной линией. Линией настолько стабильно работающей, что с ней смог бы справиться даже идиот. Потом забыли о нем.

— А может, твоему отцу все это представляется в ином свете?

— Уверен, что нет. У него масса недостатков, но он не дурак. Он знает, что отстранен от дел. Но вместо того чтобы смириться с реальностью и заняться личными проблемами, он ударился в прожекты. Охранные роботы! Революционный продукт! А ты знаешь, что ему велели закрыть проект? Но он по-прежнему тратит на него по четырнадцать часов в день! И ради чего? Ради того, чтобы получить очередной отказ!

— Но почему все так негативно настроены?

— Это считается невозможным. Роботы не могут нести охрану, и бесполезно тратить на это силы и средства компании.

— Наверняка у него есть основания считать иначе.

— Все, что я знаю, так это то, что он продолжает повторять…

Джеймс оборвал себя на полуслове и пристально посмотрел на Хосато.

— Неужели дело в этом? — спросил он.

— В чем?

— В охранниках-роботах. Так ты здесь для этого? И используешь меня как источник информации? С глубоким вздохом Хосато поднялся на ноги.

— Джеймс, мне кажется, ты зашел слишком далеко. Я не знаю, какие проблемы существуют между тобой и твоим отцом, и не хочу их знать. Но что я действительно знаю, так то, что вряд ли возьму тебя с собой, если захочешь бежать отсюда.

— Но…

Взмахом руки Хосато остановил юношу.

— Я выслушал тебя, дай мне сказать. Да, ты прав, я владею карате. Обычно я не признаюсь в этом, потому что устал от того, что все считает любого, у кого желтый цвет кожи, специалистом по единоборствам. Я применил против тебя прием в первый же день по той причине, по которой Сузи изменила кадр пленки. Мне была нужна работа. Я был на грани нищеты, а зарабатывать прежним способом — значит убивать людей. Видит Бог, я устал от этого.

Хосато пристально посмотрел на Джеймса. — Теперь, если ты хочешь доложить Саше и лишить меня работы, сделай это. Мне она не настолько нужна, чтобы прослыть вором и лжецом.

Он направился к двери, следом за ним поплыла Сузи. В последний момент ему в голову пришла еще одна мысль.

— Запомни этот разговор, Джеймс. Запомни, что мне пришлось сделать и с чем я был вынужден примириться ради куска хлеба. Подумай как следует, прежде чем решишь сделать серьезный шаг на пути к свободной жизни.