Земля предков

Глава двадцать первая РЕКА ДАЛЕКИХ ВРЕМЕН

Выспавшись, если не вспоминать тучи комаров, которые неожиданно появились ближе к середине ночи, финикийцы поднялись с первыми лучами солнца, собрали свои нехитрые пожитки и принялись спускать плот на воду.

— Хорош, — еще раз похвалил плот и заодно всех солдат Федор, наблюдавший за спуском своего нового «корабля» на воду, — нам только паруса не хватает.

— Ну да, — поерничал Леха, помогавший воинам закончить спуск, — натуральная квинкерема, хоть метательные орудия ставь.

При упоминании о квинкереме Чайка немного загрустил. Он подумал о том, что если его призрачные надежды тщетны и они никого не найдут на побережье, то весь этот путь был проделан зря. «Ну уж нет, — отругал сам себя Чайка, запрыгивая на плот и привычно вставая у руля, — пока я не увижу пустынный берег океана, никто не скажет мне, что мы спаслись зря. Вот доберемся, посмотрим, а там все и решится. В любом случае в плен я больше не сдамся. Никому».

Широкая река подхватила плот финикийцев, и вскоре они были на ее середине, где течение было сильнее. И все же оно было не настолько сильным, чтобы испугать бывалых мореходов, к тому же не так давно уже сплавлявшихся по реке.

— Она пошире будет, чем Куаукутера, — заявил Чайка после недолгих наблюдений, — раза в три.

— Может быть, — кивнул Ларин, стоявший у навеса и помогавший править плотом с помощью бокового весла, — зато спокойнее и даже быстрее.

— Ты прав, — согласился Федор, всматриваясь вдаль, — надеюсь, с такой скоростью она доставит нас к побережью дня за три.

Почти день они радовались жизни, без особых усилий быстро передвигаясь по реке, загорая на плоту и пугаясь только гигантских змей, то и дело бороздивших мутную воду рядом с ними. Но к вечеру, когда они оставили позади предгорные районы, течение реки стало постепенно замедляться.

— Три дня, — заявил, несмотря на это, Федор, когда они пристали к заросшему деревьями берегу и поедали заранее приготовленный ужин, разогрев его на костре, который развели тут же на палубе, выложив очаг из мокрых бревен.

— Три дня и мы будем на побережье.

— Хорошо бы, — согласился Леха, обгрызая мясистое крылышко неизвестной птицы и прислушиваясь к ночным шорохам, — а то как-то тоскливо стало в этом зеленом раю. Одни гады плавают, даже рыбы не видать в мутной воде. Скорей бы закончилось это плавание.

Он наклонился к Федору и уточнил по-русски, понизив голос:

— Старшой, а это не Амазонка, случайно? Больно широкая стала. А то по Амазонке, говорят, можно и месяц плыть.

— Нет, — успокоил его Федор, — не знаю, как она называется, но это не Амазонка. Так что будь спокоен. Еще день, ну два, и будем на месте.

— Ну-ну, — как-то с недоверием пробасил Леха и улегся спать прямо на плоту, подложив себе под голову ножны каменного меча с амулетами и укрывшись индейской накидкой.

На следующий день плот прошел четыре больших изгиба реки, и к последнему повороту Чайке показалось, что река стала еще шире. Он счел за благо держаться поближе к левому берегу, хотя течение замедлилось.

— Еще два дня, — продолжал упорствовать Федор на ужине, не признавая потерю времени из-за того, что река стала гораздо медлительнее, словно ей вовсе не хотелось впадать в океан. С ним никто не спорил, даже вечный бузотер Леха.

Так прошло еще два дня, без каких бы то ни было приключений. С тех пор, как они укрылись в горах, уже много дней беглецы не видели ни одного живого человека. А теперь и звери стали попадаться все реже. Свой следующий день они плыли по этой неизвестной реке при почти полном молчании природы, и чем дальше удалялись от ее истока, тем тише становилось вокруг. На шестой день они уже не слышали даже криков птиц. У всех создавалось впечатление, что они приближаются к какому-то страшному месту, которого боятся даже звери.

— Что-то мне все это перестает нравиться, — проговорил Ларин, глядя на росшие вдоль берега сплошной стеной безмолвные джунгли, — командир, а мы точно к океану плывем?

— Больше некуда, — нехотя отозвался с кормы Федор, наблюдавший, как солнце медленно опускается за кромку леса, — все реки текут в океан.

И тихонько добавил себе под нос, будто засомневался:

— Надеюсь.

За очередным изгибом реки Федор не ожидал увидеть ничего нового, — все ту же бесконечную воду и все те же молчаливые джунгли, без признаков жизни. Однако то, что он увидел, заставило его ненадолго позабыть даже про рулевое весло.

Неожиданно плот вышел на открытое пространство, почти идеально круглое и заросшее по краям деревьями. Река разливалась здесь метров на триста, превращаясь в настоящее озеро и сильно сужаясь у дальнего края. Но не этот гигантский круг воды поразил Федора, а то, что находилось в самом центре странного водоема.

Прямо из воды метров на двадцать возвышалась статуя огромного человека, словно вытянувшего руки по швам. Вода доходила ему до пояса. Федор скользнул взглядом снизу вверх по фигуре этого колосса, желая увидеть его лицо, и… не увидел. Статуя была без головы.

— Командир, — первым нарушил возникшее молчание Леха, вцепившийся в свое весло, как в спасительный круг, — ты смотри, а он же черный. Что, насчет наших предков… не легенда, выходит?

После этих слов, повисших в прозрачном воздухе, и Федор заметил то, что должно было броситься в глаза в первую очередь. Статуя безголового человека действительно была черной, как смоль.

— Не знаю, Леха, — пробормотал он, пытаясь определить, из какого камня изваяли этого великана, — я сам теперь ничего не знаю точно.

Плот финикийцев проплыл под левой рукой черного великана и направился дальше к единственному выходу из этого озера, очень похожего на рукотворный водоем. Некоторое время все молчали, не зная, что и думать насчет увиденного. Когда плот вновь вошел в русло реки, Ларин опять нарушил молчание.

— Интересно, — подумал он вслух, — это кто же такую статую посреди речки поставил?

Но ответом ему было всеобщее молчание. Воины гребли, стараясь держать плот посередине потока, который стал заметно уже и быстрее. А у Федора, управлявшего рулевым веслом, возникло предчувствие, что это не последний артефакт, который они сегодня увидят. Больно уж прямым стало русло реки после этого странного водоема, слишком похожим на широкий канал. Чайка поневоле вспомнил легенду о городе Безголовых, что рассказывал ему Итао еще в Монте-Альбане. По легенде древний город черных великанов находился как раз в этих местах. «Неужели это не просто легенда?» — спросил он сам себя, почти повторяя слова друга в то время, как плот снова выходил на открытое водное пространство.

Когда деревья разошлись в стороны, плот оказался на просторе, но уже другого колоссального водоема прямоугольной формы, тянувшегося на несколько километров. Назвать его озером у Федора уже язык не повернулся. Закрытый со всех сторон джунглями, этот водоем представлял собой странное зрелище. Повсюду из воды вздымались статуи черных безголовых великанов разной высоты. Здесь были статуи, едва показавшие из мутной воды плечи, были возвышавшиеся над ней метров на десять-пятнадцать и просто давившие своим весом на проплывавших мимо финикийцев, но такой огромной, что стояла «у входа» в это пространство, здесь уже не было. Время обошлось с каждой статуей по-разному, у кого-то не хватало руки, у кого-то ноги, но было одно странное обстоятельство, объединявшее всех, — абсолютно все эти статуи не имели голов.

— Да, не пощадили боги великанов, — прошептал пораженный Чайка, — прав был Итао.

Продолжая свое плавание среди этих фигур, Федор вскоре заметил, что из-под воды торчат не только безголовые великаны. В нескольких местах в небо взлетали колонны, украшенные странным орнаментом незнакомых символов по кругу, покатые крыши домов, а в самом конце этого прямоугольного водоема над водой возвышалась верхушка полуразрушенной ступенчатой пирамиды, очень похожая на те, что уже не раз видели финикийцы в городах ольмеков и сапотеков. Приблизившись к ней, Чайка заметил, что под самой поверхностью мутной воды угадывается еще одна, каменная поверхность, и поймал себя на мысли, что это могла быть обсерватория, стоявшая наверху пирамиды. Обсерватория древних людей или… гигантов, живших когда-то в этом странном городе. А, увидев, что в каменной стене этой пирамиды зияет пролом, Чайка не смог удержаться и направил плот прямо к ней.

— Похоже, — заговорил после долгого молчания Федор, когда плот приблизился к пролому, — здесь когда-то был огромный город и этот город на две трети ушел под воду.

— Город? — не поверил своим ушам Леха, и даже обернулся. — Ты думаешь, что это город?

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Чайка.

— А что ты собрался делать? — настороженно спросил Ларин, глядя, как плот притирается к полуразрушенной пирамиде.

— Я хочу посмотреть, что там внутри.

— Не лезь туда, — посоветовал Леха, нахмурившись, — неспроста этот город так хорошо отутюжили. Значит, было за что. А там, внутри, сейчас наверняка и нет ничего, кроме змеиных яиц. Сам же видишь, тут одни змеи живут.

— Вот и посмотрим, — не уступал Федор, подводя плот к цели, — не могу же я проплыть мимо и упустить такой случай.

Он немного повозился у жаровни, устроенной прямо на плоту, раздул тлеющие угли и поджег заранее приготовленный для ночевки факел.

Перед тем как шагнуть в пролом, Федор обернулся.

— Всем ждать моего возвращения здесь. Если что, плывите дальше по течению.

Остальные финикийцы хоть и прекратили грести, заставив плот замереть у замшелой каменной стены, по которой ползали ящерицы, но смотрели на своего командира, как на умалишенного. Словно он решился в одиночку нарушить покой спящих, но по-прежнему грозных богов.

— Ладно, — нехотя отпустил спасительное весло Леха, поглядев на затопленную поверхность пирамиды, которое находилось сейчас не глубже чем в метре от днища плота, — я с тобой, археолог хренов.

И вслед за своим другом вскарабкался в пролом, находившийся чуть выше уровня бревен плота.

Несколько секунд оба стояли на самом краю, привыкая к полумраку, царившему внутри. Мерцающее пламя факела выхватило из мрака только часть скошенных стен и несколько замшелых стеблей каких-то вьющихся растений, свисавших вниз. Под ногами у Федора юркнула в угол потревоженная пестрая змейка. Люди были здесь не первыми посетителями. После исчезновения хозяев растения и животные уже давно захватили это место.

Наконец, Федор шагнул в глубину, зачем-то достав фалькату из ножен, словно на самом деле собрался сражаться с древними злыми великанами как заправский былинный богатырь. Но вопрос об этом застрял у Лехи в глотке, когда он посмотрел вперед и увидел два огромных светящихся глаза, воззрившихся на пришельцев из мрака.

— Это… еще что такое, — наконец выдавил из себя Ларин, одеревеневшей рукой сжимая меч.

— Думаю, — пояснил спокойно Федор, продолжая двигаться в темноту, — лицо бога. Или какая-то маска. Надо подойти поближе.

— Ты там осторожнее с богами, — попросил Леха, все еще стоя на месте, — не любят они, когда их беспокоят.

— Да мы осторожно, — пообещал Федор, отодвигая рукой свисавшие стебли, — только посмотрим.

Когда он преодолел метров десять замшелого пространства с факелом в руке, Ларин смог разглядеть контуры помещения более отчетливо. Они находились в зале с пирамидальной крышей, в котором, если не считать заполонивших его растений и мхов, на первый взгляд ничего не было.

Только в дальнем конце, почти у самой стены находился огромный длинный стол из щербатого камня, а за ним круглый алтарь, похожий на лицо с огромными светящимися глазами и разинутым, словно пасть, ртом. Вокруг этих глаз и клыкастого рта явственно проступали черные круги, делая лицо похожим скорее на хищную морду какого-то животного. А когда Леха, так же осторожно ступая, чтобы не наступить на потревоженных змей или ящериц, подошел ближе, то увидел еще три узких прорези со зрачками на лбу этого существа. Только они не светились, в отличие от двух основных. По кругу этого огромного лица шли какие-то сложные повторяющиеся рисунки.

— Это что? — спросил Леха, глядя, как его друг деловито протирает блестевшие отраженным светом факела глаза звероподобного божества.

— Не знаю, — ответил Федор, — похоже на какую-то смесь кварца. Впечатляет. Представляешь, как они блестят, когда сюда попадает солнечный свет.

— А почему их пять? — уточнил наблюдательный Леха.

Федор вновь взглянул на изображения глаз.

— Может быть, у наших предков глаз было больше, — предположил Федор, а рассмотрев изображения по краям, добавил: — И рук тоже. А может, это все только аллегория. Но какой жертвенный стол, ты посмотри, просто загляденье.

— Стол как стол, — пробормотал Леха, опуская взгляд на каменные плиты перед собой, — наверняка тоже сделали, чтобы людей резать.

— Да, — кивнул Федор, — наверняка. Только каких людей. Посмотри, он же почти в два раза больше нашего роста.

Ларин пригляделся и действительно заметил, что размеры стола значительно превосходили его собственные. Но обдумывать эту мысль мозг Лехи просто отказывался.

— Кто его знает, что они тут препарировали. Пойдем отсюда, — предложил Леха, оглянувшись по углам, куда свет от факела так и не мог пробиться, — видишь же, здесь ничего нет.

— Обожди, — сказал Федор, обходя алтарь по кругу, — что-то здесь должно было остаться… ага.

И он вдруг пропал из вида, а свет факела стал опускаться вниз.

— Ты куда? — вскрикнул Леха, увидев, как его друг опускается по ступенькам узкой лестницы, внезапно открывшейся за алтарем, в нижнее помещение.

— Мне кажется, тут должен быть саркофаг или что-то в этом роде, — пояснил Федор, светивший себе под ноги и острием фалькаты отбрасывая оттуда всякую копошащуюся живность, — надо попытаться найти и посмотреть. Итао как-то проболтался, что под его обсерваторией есть хранилище древних знаний. Может, и здесь…

— Вот черт! — услышал Леха через пять минут.

Затем раздалось скрежетание металла о камень и вновь чертыханье. Потом несколько ударов металла о металл. Федор явно пытался вскрыть какую-то дверь.

— Что там? — поинтересовался Ларин, тоже спустившийся на несколько ступенек, чтобы не оставаться в кромешной тьме с этим пятиглазым монстром.

— Здесь какая-то очень странная дверь, — раздалось снизу, — каменная и без отверстий для ключей. Наверняка есть тайные пружины. А под ногами круглый люк и, что самое интересное, его крышка сделана из металла. Попробую вскрыть.

Леха спустился еще на пару ступенек и увидел, что его друг стоит на коленях, прислонив к стене чадящий факел, в узком тамбуре перед массивной замшелой дверью с изображением того же божества. Под ногами его действительно виднелся какой-то люк, скрывавший вертикальный проход вниз. Федор безуспешно пытался просунуть в щель острие фалькаты и поддеть его. В последний момент ему это удалось, но тут случилось самое неожиданное. Заостренный кончик фалькаты вдруг завибрировал, треснул и рассыпался. А Федор отдернул руку, словно от резкой боли, уронив обломок лезвия на камни.

Затем Чайка снова схватил его и, не веря своим глазам, уставился на верное оружие, никогда его еще не подводившее.

— Странно, — только и смог выдавить из себя командир финикийцев, — такое ощущение…

Но не договорил, умолкнув на полуслове. Некоторое время он тупо смотрел на обломок, а потом в гневе выбросил его в угол, распугав ящериц. Фальката, обиженно звякнув, застряла во мху.

— Идем, — неожиданно заявил Чайка, подхватывая факел, — больше нам тут действительно нечего делать.

Леха, которому давно хотелось отсюда убраться, с облегчением выдохнул и, пропустив Федора вперед, последовал за своим командиром. Выходя, тот задел ногой какой-то предмет, валявшийся у жертвенного стола на замшелом полу, и резко остановился. Подняв и потерев его пальцами, Чайка увидел, как под слоем плесени что-то тускло сверкнуло. Это был синий полупрозрачный камень, в квадратной оправе из кости на цепочке из светлого металла. Явно чей-то амулет, утерянный здесь много сотен лет назад. Федор, не думая, засунул его за отворот индейской рубахи и направился к выходу. У пролома он вдруг остановился, сбросил на пол уже ненужные ножны и факел, а затем спустился на плот.

Покинув город по длинной и узкой протоке с быстрым течением, напоминавшей своим видом отводной канал, финикийцы вскоре вновь попали в русло настоящей реки и устремились по нему дальше. Больше никаких площадей и расширений, похожих на рукотворные строения, им не попадалось, лишь несколько высоких холмов в лесу чуть в стороне от движения воды, напоминали своим видом занесенные временем пирамиды. Похоже, жители города некогда построили его у самой реки, изменив ее русло и направив воду вокруг города, что их в конечном итоге и погубило. Во всяком случае, вода играла в жизни странного города не последнюю роль. Колоссальная система каналов была видна даже после затопления всего остального. Как бы то ни было на самом деле, затерянный город остался позади, и беглецов вновь обступили непролазные джунгли.

Вскоре стемнело и, как всегда, заночевав у берега реки, финикийцы доели последние остатки закопченной дичи, которую растянули на вдвое больший срок. Дичи здесь совсем не было, да и охотиться в этих местах им до сих пор почему-то не хотелось.

— Если завтра не выйдем к океану, — проговорил Ларин, доедая последнее крылышко, — придется все-таки разыскать какую-нибудь живность. Не помирать же от голода в этом краю лесов и болот.

— Завтра мы будем на месте, — заявил Федор.

— Свежо предание, — пробормотал Леха и завалился спать.

Но всем как-то не спалось в этот день. Лежа на плоту, они смотрели в звездное небо, наполовину затянутое облаками. И Чайке, расположившемуся на корме, показалась, что низко над лесом по небу разливается зеленое свечение. Это было позади, как раз там, откуда они недавно уплыли. Свечение это совсем не походило на виденное несколько раз в прошлой жизни яркое северное сияние, скорее казалось, что миллиарды бледных светлячков поднялись в небо. Судя по тому, что многие финикийцы ворочались полночи, изредка поднимая голову в небо, и забылись коротким сном только на рассвете, его заметил не только Федор. Наутро, однако, никто не стал обсуждать то, что видел.

«Интересное место, — подумал Федор, поглядывая на джунгли позади плота, когда они на рассвете вновь тронулись в путь, — хотя главное я, кажется, так и не увидел».

Утро началось как обычно, но ближе к полудню все заметили, что течение вдруг убыстрилось. Джунгли проплывали мимо с хорошей скоростью, несмотря на то что все чаще справа и слева от реки стали попадаться заболоченные участки. А еще через пару часов река вдруг разделилась на три рукава, проявляя первое желание превратиться в очень широкую и запутанную дельту.

— Куда плывем, командир? — уточнил повеселевший Леха, заметив приближение океана.

— Будем держаться самого левого потока, — решил Федор, — нам лучше быть с самого края, ближе к твердой земле, чем плутать по болотам и сотням ручейков.

Они так и сделали. Но едва река разделилась, перепад высот закончился, и течение вновь замедлилось. Да так, что финикийцам вновь пришлось грести. Лес вокруг поредел, зато его видимая площадь расширилась втрое. Теперь это были не сплошные джунгли, а многочисленные острова, собранные в группы, отделенные друг от друга большими потоками, а внутри себя сотнями ручейков. К вечеру их поток опять разделился, и Федор снова принял такое же решение — держаться ближе к видимой части суши. Приближение океана чувствовалось уже во всем, но скоро стемнело и эту ночь им вновь пришлось провести на болотах.

Здесь уже было не так мрачно, как в окрестностях затерянного города. В дельте реки водилось множество птиц и водоплавающих животных, включая больших змей. Пиргу удалось подстрелить одну из таких змей, и финикийцев ждал отличный ужин. Несмотря на то что берег, к которому они пристали, был вполне твердым, ночевали они по привычке на плоту.

После ужина Федор с другом стояли на корме.

— Как думаешь, — смотря в сумеречную даль, где должен был вскоре открыться берег океана, не смог удержаться от вопроса Леха, — найдем мы там кого-нибудь из наших? Или придется жить среди индейцев?

Федор ответил не сразу. Пока не исчезла последняя надежда, ему совершенно не хотелось думать о будущем. Да и становиться первым европейским колонистом с туманной перспективой на этой земле как-то пока не хотелось. Ему хотелось домой, в Карфаген.

— Подождем до завтра, — втянув носом речной воздух, в котором уже явственно ощущался солоноватый привкус моря, ответил Чайка.

Наутро сборы оказались как никогда скорыми. Всем не терпелось увидеть край «широкой воды», из-за которой несколько месяцев назад они приплыли сюда по велению Ганнибала. Федор понимал своих воинов, уже стоявших по местам, едва забрезжил рассвет над обширной дельтой. Он и сам имел такое же жгучее желание, но в глубине души боялся, что на этот раз угадает Леха.

Тем не менее настал момент узнать ответ на этот вопрос. И Федор недрогнувшей рукой пустил плот в последнее плавание. По всем расчетам им оставалось плыть не больше одного дня. Течение было медленным и, помогая себе веслами, финикийцы помогали своему плоту уверенно продвигаться вперед. Полдня плот петлял между островами, распугивая змей и пестрых птиц, целыми стаями срывавшихся в воздух только в самый последний момент, когда люди оказывались буквально в двух шагах.

— А зверье здесь непуганое, — заметил Ларин, когда очередная стая поднялась в небо, — человека не боится.

— Да, — кивнул Федор, — значит, места необитаемые. Это хорошо, иначе нас быстро засекут и рассекретят местные индейцы. А ближе всех здесь должны быть наши старые знакомые ольмеки.

— В гробу я видел таких знакомых, — огрызнулся Леха и вдруг, когда они выплыли из-за очередного лесистого островка, вскинул руку: — Смотри, командир!

Но Федор и сам уже видел то, что буквально в сотне метров впереди их поток вновь становился широким, сливаясь с остальными. Дельта закончилась. Вернее, неожиданно обрывалась, хотя до сине-зеленой полоски воды, занимавшей теперь половину горизонта, было еще как минимум несколько километров. Не ожидавший такого исхода Федор смотрел и напряженно вслушивался. Но раньше, чем понял, что происходит, до него донесся характерный шум водопада.

— Гребем к берегу! — заорал он во все горло, когда медленное течение вдруг в одночасье стало стремительным и потащило их к обрыву, с которого низвергались вниз потоки воды.

— Сильнее гребите! — орал Федор на солдат, сам яростно работая рулевым веслом и пытаясь избежать такой глупой гибели в самом конце пути, но не успел. Берег, к которому он стремился так отчаянно, проплыл мимо буквально в нескольких метрах и остался позади. Носовая часть плота ударилась о камни, перескочила через них и рассыпалась уже в воздухе, когда плот вылетел с поверхности бурной воды, завис на мгновение в небе и рухнул всей массой вниз. Последнее, что успел заметить Чайка, чье сознание, как в замедленном кино, бесстрастно фиксировало каждое мгновение, — как все люди полетели вниз вперемешку с бревнами плота, переставшего существовать за пару секунд. Сам же Федор, поскольку находился на корме, был выброшен перевернувшимся плотом далеко вперед, как из катапульты, перелетел падающие бревна и упал в воду, даже не успев вспомнить имена богов и попрощаться с жизнью.

За несколько мгновений, что находился в полете, Чайка успел разглядеть под собой протяженный водопад и озеро под ним, зажатое скалами. В следующую секунду его тело ударилось об воду и погрузилось в нее на несколько метров. Чудом разминувшись с подводными камнями, Федор вынырнул и едва успел увернуться от бревна, готового размозжить ему голову. Снова нырнул, отгребая подальше от места крушения. Течение здесь все еще было стремительным, и его быстро утащило в сторону. Барахтаясь из последних сил, он вскоре почувствовал под ногами спасительное дно и выполз на берег, рухнув на него всем телом.

Выплюнув набившуюся в рот воду и отдышавшись немного, он вскоре поднялся, благодаря богов за свое спасение и желая поскорее узнать, что же случилось с остальными.

У самого края вытянутого вдоль скал озера плавало множество бревен и обломков того, что пять минут назад называлось плотом. Федор поднял голову вверх, — летели они метров пятнадцать вниз и рухнули как раз туда, где торчали острые камни, образуя подводную гряду. Посмотрев туда, Чайка получил подтверждение, что выжить удалось не всем. Два окровавленных трупа застряли между этих камней. Федор еще не успел осознать смерть своих спутников, как услышал шум и громкую ругань — метрах в десяти от него кто-то вылезал на берег. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать скифского адмирала. Еще чуть ближе к водопаду на берегу сидел ошеломленный Пирг, ощупывал себя, и смотрел на трупы друзей и не понимал, что произошло.

«Значит, там, на камнях Цорбал и Ганнор, — подумал как-то отстраненно Федор, — простите, ребята».

Между тем Ларин, облегчив свою душу крепким ругательством, быстро пришел в себя. А вот Пиргу на это понадобилось чуть больше времени. И Федор долго тряс его за плечо, прежде чем лучник посмотрел на него осмысленным взглядом. Похоронить погибших не представлялось возможным, и Чайка, после долгого обдумывания, эту мысль оставил. Их тела находились слишком далеко от берега и к тому же на самом глубоком месте, почти под водопадом.

— Вернемся за ними, если получится, — решил Федор, — а сейчас идем. До берега должно быть уже недалеко.

Леха посмотрел на остатки плота, проплывавшие на воде, еще раз выругался и направился вслед за Чайкой. Тот уже шагал по каменистому берегу прочь от смертоносного водопада.

Все оружие они утопили, остался лишь лук Пирга, который он чудом выловил из воды вместе со своим колчаном, и короткий каменный нож у Лехи. Федор стал безоружным, но это его пока не волновало, хотя здесь уже можно было повстречать индейцев. Он просто шел вперед с каким-то глухим упорством, словно точно знал, что увидит за последним поворотом реки, там, где деревья расступались, давая свободу песчаному берегу.

Сделав эти последние шаги, Чайка остановился, посмотрел вперед и упал на колени. Силы покинули его.

— Ты чего, командир? — подоспел сзади Леха, схватив его за плечо. — Сломал что?

Но, подняв голову, тут же отпустил друга, ошеломленный увиденным.

Буквально в паре сотен метров, на берегу небольшой бухты, укрытой со всех сторон высокими дюнами, уткнувшись кормой в берег, а носом погрузившись в воду, стоял корабль. Вокруг него шли какие-то сборы, — человек тридцать из команды убирали леса, пристроенные с правого борта, а остальные уже взбиралась на палубу по веревочным лестницам. Весь берег был завален обтесанным деревом и другими отходами. Неподалеку дымился костер, говоривший о том, что не так давно команда смолила днище или заделывала пробоину.

— Ну ты завел нас, Сусанин, — радостно прохрипел Леха, не в силах оторвать взгляд от грациозного корабля, — это же наша квинкерема. Ну да, а вон и Гнаал, главный из морпехов, я его вижу. Жив, значит, сволочь. А вон там, правее, бородатый такой, сидит на корзине, это же купец главный… ну, как там его звали…

— Халеп, — едва произнес Чайка и сам удивился звуку своего голоса, — его зовут Халеп.

Вскоре их догнал Пирг, тоже не поверивший своим глазам.

— Вперед, — тихим голосом отдал последнюю команду Федор, поднимаясь с песка, — я же говорил вам, что мы найдем корабль. Главное — верить.

И они втроем направились в сторону корабля, спускаясь вниз по дюнам. В этот момент на берегу началась какая-то суматоха. Моряки замахали руками, показывая на приближавшихся людей и, отбросив последние части ремонтных лесов, принялись дружно сталкивать корму корабля, стоявшую на деревянных катках, в воду.

— Эй! Да они, кажется, отплывать собрались, — заметил Леха, ускоряя ход, и заорал, размахивая руками: — А ну, стой, это же мы!

Но, моряки только ускорили свои действия, и корабль почти всем своим мощным корпусом уже оказался в воде. За берег цеплялась только часть кормы со свисавшей вниз единственной веревочной лестницей. Там еще копошились люди. Остальные воины и моряки либо уже взобрались на корабль, либо поднимались на борт по другим лестницам, болтавшимся над водой. На берегу почти никого не осталось.

— Мы же одеты, как индейцы, — вспомнил Федор, — может, они решили, что это нападение? Хотя нас ведь только трое — невелика армия.

И сняв белую рубаху с бахромой, он бросил ее на песок. Однако в этот момент Пирг, шагавший справа от Чайки, вдруг подался всем телом вперед и рухнул лицом на песок. Из его спины торчала длинная черная стрела.

— Бежим, командир! — крикнул Ларин, обернувшийся назад раньше своего друга. — Там, похоже, опять наши друзья пожаловали.

Чайка посмотрел назад и увидел отряд рослых темнокожих воинов, появившихся из леса и стремительно спускавшихся вслед за ними. Они были вооружены гигантскими двухметровыми луками и такими же копьями. На руке у каждого висел узкий белый щит. Дальше Федор не стал разглядывать это странное воинство, а припустил вслед за Лехой в сторону ускользающей квинкеремы.

Когда они были под самой кормой, почти сползшей в воду, на берегу никого из команды уже не осталось. Все поднялись на борт и со странной смесью любопытства и насмешки наблюдали за двумя полуголыми индейцами, пытавшимися уцепиться за последнюю веревочную лестницу, которую еще не успели втащить на палубу.

Ларин ухватился за нее и с ловкостью обезьяны полез наверх. Федору пришлось броситься в воду, чтобы в самый последний момент зацепить ее край. Преодолев пару метров вверх, он увидел, как кто-то из морпехов целится в Ларина из лука с палубы и заорал первое, что смог вспомнить в эту минуту.

— Гна-а-ал! — крикнул он по-финикийски, — Ха-леп!

Кто-то положил руку на плечо лучнику, и тот в последний момент опустил свое оружие. Им дали взобраться на палубу, и тут, окруженные толпой морпехов в давно забытом обмундировании, друзья дали выход свои чувствам. Так громко и долго они не ругались давно. Когда же, наконец, поток брани иссяк, мокрый и полуголый Федор заметил, что напротив него стоит бывалый воин со шрамом на щеке, командир морпехов, оставленный им когда-то в лагере охранять купцов, и смотрит на него так, словно увидел духа смерти.

— Чайка? — неуверенно произнес он, справившись с собой, и в изумлении посмотрел на бородатого купца, переминавшегося рядом с ноги на ногу. — Ал-лэк-сей? Не ожидали вновь увидеть вас среди живых.

— Мы вас тоже, — ответил за друга Леха и, подняв руку вверх, погрозил Гнаалу увесистым кулаком, — вы что же, хотели уплыть домой без нас?

Только теперь Гнаал был абсолютно уверен, что перед ним не призраки из мира мертвых, а два финикийца, один из которых, кроме того, был самым старшим военачальником на этом корабле.

— От кого это вы убегали? — вспомнил Чайка, когда корабль медленно вышел на середину небольшой бухты, и, обернувшись, посмотрел на берег.

Там у края дюн неистовствовали и посылали им вслед стрелы рослые темнокожие воины. Несколько штук долетело до цели, с чавканьем воткнувшись в борт корабля.

— Не знаю, — честно признался командир морпехов, пожав затянутыми в синие кожаные доспехи плечами, — они появились внезапно и могли нарушить все наши планы. Мы прячемся здесь давно. С тех самых пор, как индейцы разгромили наш лагерь и сожгли второй корабль, мы постарались уйти подальше и поменяли уже несколько стоянок вдоль этого побережья. На последней узнали от индейцев одного племени, которое воюет с воинами ягуара, что здесь находится какое-то древнее священное место.

Он облизал губы, взглянул на берег и продолжил:

— Как говорят местные, там, на болотах живут злые боги, и к ним приближаться нельзя. Сами индейцы уже много лет не приближаются к этим местам. Ну я и подумал, что лучшей защиты, чем местные боги, не найти.

— Почему же вы не уплыли сразу, — спросил Ларин, — как только сбежали оттуда?

— Убегая от воинов ягуара, мы получили пробоину на рифах и долго искали место, где можно ее залатать. С такой дырой плыть домой было нельзя. Нашли только здесь. Кроме того, мы обнаружили в здешних лесах деревья, дающие черный сок, похожий на смолу, и смогли использовать его для ремонта корабля.

— Черный сок, говоришь, — переспросил Федор, — а это не он горел там на берегу?

Гнаал кинул.

— Наши корабелы изготовили из него специальную смесь, вместо смолы…

— Молодцы, — похвалил Чайка, бросив взгляд на уплывающий берег. — Ну так вот, кто бы это ни был, они нашли вас по дыму от костра. В этих священных местах уже сотни лет никто кроме них не имеет права собирать этот черный сок. Так что вы сами позвали их в гости.

Гнаал хлопал глазами, не понимая, о чем говорит Чайка. А Федор только теперь ощутил, что стоит голый и мокрый посреди палубы. Взгляд его неожиданно наткнулся на катапульту.

— А ну-ка, морпехи, пустите прощальный подарок этим воякам, — приказал он, тряхнув мокрой бородой, — да принесите мне нормальную одежду, а то устал уже ходить одетым, как индеец.

— И вина, — добавил Леха, поежившись от налетевшего ветра, — если осталось.

Гнаал кивнул, рассмеявшись.

— Кое-что удалось спасти. Сейчас принесут, а вы пока спускайтесь вниз, отдохните.

Когда Федор, последовав совету, направился вниз по скрипящей лестнице, Халеп вдруг остановил его вопросом.

— Я не знаю, где вы были все это время, — сказал главный купец, теребя бороду, — мы же лишь спасались от смерти. И поскольку все остальные погибли, решили оправиться назад в Карфаген, как только будем способны, чтобы рассказать Ганнибалу о том, что здесь произошло. Но если ты знаешь больше нас и хочешь продолжить экспедицию, то мы…

— Я видел многое, — ответил Федор, обернувшись. — Но ты принял правильное решение, старик. Сейчас мы идем домой. А дальше боги Карфагена подскажут нам, что делать с этими знаниями.

Халеп удовлетворенно кивнул.

— Пусть так и будет.

Отогнав парой выстрелов из катапульты назойливых визитеров от берега, квинкерема, покачиваясь на волнах, медленно вышла из бухты на весельном ходу. Весь остаток дня берег был еще виден, но с наступлением ночи пропал совсем. Нельзя сказать, чтобы Федор расстроился, не обнаружив его утром. Несколько дней он спал или пил вино. Приходил в себя, даже не пытаясь осмыслить пока все случившееся. Выйдя под конец пятого дня пути на палубу в новой блестящей кирасе, когда корабль находился уже посреди бескрайних вод, Федор Чайка заметил темные грозовые облака, появившиеся на горизонте. Они заполонили собой все видимое пространство и встали стеной на пути к дому.

— Похоже, нас опять ждет жестокий шторм, — спокойно произнес Чайка, не обращаясь ни к кому, — так пусть же боги позаботятся о том, чтобы вернуть нас домой.