Здесь обитают чудовища

4

Снаружи не умолкая шумел дождь; он начался вечером и с тех пор не переставал. Вокруг, в ставшей теперь тесной хижине, слышалось ровное дыхание спящих. Но Нику не спалось, он просто лежал у самой двери, глядя в темноту и прислушиваясь.

Эти звуки донеслись некоторое время назад, очень слабые и далекие. Но Ник их уловил и теперь напряженно вслушивался, пытаясь отделить мелодию – то едва различимую, то более явственную – от журчания речки и шума дождя.

Он не мог разобрать, что это – то ли пение, то ли музыка, даже не был уверен, звучит ли она непрерывно или порой смолкает и затем начинается вновь, слабая, далекая, влекущая… Чем дольше он слушал, тем сильнее его охватывало желание, вернее потребность ответить. Оно гнало его под дождь, в черноту ночи, в сердце враждебной земли.

Нежное… тихое… но временами совершенно отчетливое пение. Нику казалось, что он почти различает слова, и его волнение росло, он с трудом себя сдерживал. Бежать… в темноту… ответить…

Ник сел, дыхание участилось, словно он уже бежал. За спиной у него кто-то зашевелился.

– Лорелея…[3] – тихо и внятно прошептал Хадлетт.

– Лорелея, – повторил Ник и сглотнул. Он не пойдет, ни за что не пойдет, не решится. Рожденная инстинктом самосохранения осторожность набросила на него узду, предостерегала. Он не решится.

– Эта песня зачаровывает, – продолжал викарий. – Похоже, ее рождает дождь. Или близость воды. Вот что ты должен усвоить: одни здешние обитатели настроены по отношению к нам миролюбиво или безразлично, другие полны черной злобы. И поскольку неизвестно, кто из них как нас встретит, приходится быть всегда настороже. Но про Лорелею мы знаем – мы видели последствия того, как она… питается. Нет, не человеческой плотью и кровью – она пожирает жизненную силу. Однако зов Лорелеи так силен, что люди идут на него, даже зная, что она может с ними сделать.

– Я понимаю почему, – сказал Ник. Он с такой силой сжимал кулаки, что ногти, хоть и совсем короткие, до крови вонзились в ладонь: пока Хадлетт говорил, пение становилось все громче. И, охваченный нарастающим страхом, Ник заткнул уши.

Он не знал, ни сколько он так просидел, ни говорил ли Хадлетт что-нибудь еще. Но в конце концов опустил руки и осмелился вновь прислушаться: ничего, один лишь шум дождя и бегущей воды.

Со вздохом облегчения Ник улегся обратно на свою постель из сухой травы и вскоре уснул. Однако какими бы важными ни казались его сны, проснувшись, вспомнить их он не мог.

Два последующих дня они провели, словно просто-напросто выехали за город на отдых, а не жили в краю, где деревья не знали топора, а земля – дорог. Рыбалка была удачной, ягоды созрели, и зерна множества злаковых растений, похожих на росшие в их прежнем мире, тоже годились в пищу.

Ник узнал, что хижина у реки не постоянное жилище англичан и что дальше к северу есть пещера, которая считается штаб-квартирой. В настоящее же время англичане совершали разведывательную экспедицию.

На второй день Ник по компасу вывел Страуда и Крокера к «Джипу».

– Славная маленькая блошка. – Страуд с сожалением оглядел машину. – Но из этих тисков ее не вытащишь.

Ник прямиком отправился к грузу – ящикам с бутылками и дынями. Но кто-то уже успел побывать здесь раньше. Все, что осталось, – пара разбитых бутылок.

– Жаль, – заметил Страуд. – Пусть даже ни пинты виски, но мы бы выпили и это. Что скажешь, Барри? Кто тут до нас шастал?

Летчик осматривал слежавшиеся листья вокруг зажатого стволами «Джипа».

– Ботинки, я бы сказал, армейские. Может, те китайцы, – они вполне могли сюда добраться. Это было вчера ранним вечером, или даже днем. – Он сидел на корточках, показывая прутиком, что прочел по следам на земле. – Сюда приходил пугливец, его лапы отпечатались поверх следа ботинка, а пугливцы не выходят кормиться до темноты. Осталось что-нибудь годное в машине?

Страуд со знанием дела обыскивал «Джип».

– Ремонтный набор. – Он развернул вытащенный из-под сиденья сверток с двумя гаечными ключами и несколькими инструментами. – Вроде все.

Ник стоял у дерева, в которое уткнулся «Джип». Раньше здесь проходила Короткая Дорога, однако сейчас, в лесу, в это просто не верилось.

– Наше перемещение – чем оно вызвано? – спросил он, не ожидая, впрочем, какого-либо ответа.

Страуд завернул обратно инструменты, явно довольный своей находкой, и поднял голову.

– Слышал я как-то раз лекцию о том, что в нашем мире всем движут электромагнитные силы. Тот ученый, который рассказывал, он сказал, что мы все – люди, животные, деревья, трава, все-все – на самом деле представляем собой электромагнитные приборы, мы каким-то образом колеблемся. Хотя большинство этого не знает. Потом он еще говорил, что мы используем все больше и больше электричества и что какая-нибудь мелкая штука вроде радио может случайно выбросить столько энергии, что остановит какой-нибудь гораздо более мощный источник. Он нас предостерегал, сказал, что мы беспечно используем силы, которых до конца не понимаем. И однажды может произойти что-нибудь такое, что вызовет большущий взрыв. Может, в тех местах, откуда люди сюда попадают, именно такое и происходит. Викарий много об этом думает, и он это как-то сказал.

– Но мы используем электричество всего около ста лет, а люди исчезали таким образом и раньше. На этом самом месте. – Ник указал на зажатый деревьями «Джип». – У нас есть данные со времен первых поселенцев – около ста семидесяти лет назад. А по словам викария, в вашей стране существуют и гораздо более древние предания.

Страуд пожал плечами.

– Не знаю я, как работают ловушки. Но мы здесь, согласись. И тут, видать, и останемся, раз океан нам вброд не перейти. А ты, Шоу, ты можешь найти отсюда путь домой?

Ник покачал головой. Слишком реальна твердая кора дерева, которую он мог потрогать, как и весь этот лес вокруг. И никто из исчезнувших на Короткой Дороге до сих пор не возвращался. Внезапное осознание этого обрушилось на него, как раньше на Линду. Ему захотелось кричать, куда-то бежать, дать выход охватившему его ужасу в каком-нибудь физическом действии. Но он не посмел – поскольку был уверен, что если потеряет самообладание сейчас, то уже никогда не сможет держать себя в руках.

Пальцы его впились в древесную кору. Нет – он не закричит! Он не сломается!

От «Джипа» донесся какой-то резкий звук. Страуд распластался на сиденье, Крокер упал на землю. Ник поглядел на них, ничего не понимая. Затем увидел его – оно лежало на прошлогодних листьях. Копье… Их атакуют. Ник припал к земле, ища укрытие.

Он прислушивался, ожидая прямого нападения. Он безоружен, под рукой нет даже камня, чтобы защищаться. Вокруг полная тишина, ни одна птица не пискнет, ни один листок в кронах деревьев не шелохнется. У Страуда и Крокера есть рогатки – но какой от них здесь прок?

Ник осмотрел копье. Оно оставило вмятину в боку машины, это он видел, но ему никогда прежде не приходилось сталкиваться с таким копьем. Во-первых, древко короче, чем, по его представлениям, должно было бы быть. Наконечник костяной, четырехгранный. О первобытном оружии Ник почти ничего не знал, но решил, что копье принадлежит не американскому индейцу – если индейцы вообще здесь бродят.

Копье, тишина… Ник едва дышал. Это ожидание – когда же на них нападут? И откуда? Возможно, их окружили уже со всех сторон. По спине Ника растекался тонкий холодок, словно в любой момент новое копье могло вонзиться в его собственное тело.

Он не видел ни Страуда, – видимо, тот сполз на пол автомобиля, – ни Крокера. Судя по тому, как ловко пилот упал на землю, он, должно быть, натренирован в ведении такого рода боевых действий. Ну и что дальше, так они и будут лежать и ждать смерти – той, что придет неслышно или же во внезапном реве нападающего врага?

Во рту у Ника пересохло, а ладони так вспотели, что хотелось вытереть их об футболку, но он не смел пошевельнуться. Чего ждут их враги?

Молчание нарушил звук, который Ник меньше всего ожидал услышать: смех.

Так, значит, враг настолько в себе уверен, что смеется! Забыв страх, Ник рассердился. Неужто в самом деле смешно?

Смех прекратился, и смеявшийся заговорил на каком-то непонятном языке. Требование сдаваться и перечисление того, что с ними сделают, когда захватят в плен? Что бы это ни было, ни один из спутников Ника не отозвался и не покинул своего укрытия. Ник мог лишь следовать их примеру, надеясь, что приобретенный ими нелегкий опыт поможет и ему продержаться среди здешних опасностей.

Снова смех – негромкий, язвительный. Но звучала ли в нем угроза? Пожалуй, нет – скорее в нем слышалась издевка. У Ника на душе отчего-то полегчало. Поэтому он не удивился, когда с ними опять заговорили, на сей раз на их родном языке:

– Выходите, дрожащие от страха люди! Вы уже решили, что на вас напали Силы Тьмы? Разбежались и попрятались – так-то вы нас приветствуете, вы, пришедшие незваными на нашу землю? Не знаете правил хорошего тона?

Ник увидел, что Страуд выбирается из своего убежища. Очевидно, уполномоченный гражданской обороны считал, что спрашивающий не причинит им вреда, – или же наступило перемирие. Крокер тоже поднялся на ноги, и Нику, хоть он и не был уверен в своей безопасности, тоже пришлось встать в полный рост.

Как дружелюбно может быть настроен невидимый обладатель голоса? Копье пролетело достаточно далеко от любого из них. Это могло быть, например, предупреждением или энергичным возвещением о приходе.

– Мы ждем. – В голосе Страуда явственно слышалось раздражение. Возможно, уполномоченный досадовал на охвативший его несколько минут назад испуг, но Ник предпочел бы вести себя здесь более сдержанно.

– Воистину никакой любезности, – отозвался неизвестный и продолжал в таком же резком тоне: – Значит, вы ждете. А что, если мы возведем стену ожидания, закрутим вокруг вас клетку?

Ник всматривался в ту сторону, откуда доносился голос. Между могучими деревьями не было подлеска, но говоривший мог укрыться за любым из стволов. Ник не заметил никакого движения.

Страуд пожал плечами.

– Я не знаю, кто вы такой. Вы пытались напасть… – Он делал над собой очевидное усилие, чтобы говорить спокойно и не раздражать больше невидимого собеседника. – Мы вышли – теперь ваш ход.

– Ход, ход, ход! Игра – косолапые бродяги желают играть, вот как?

Откуда-то вдруг появился ярко светящийся шар. Почти коснувшись Страуда, он повис на мгновение высоко в воздухе и затем запрыгал вокруг него в диком танце. Уполномоченный гражданской обороны стоял неподвижно, опустив руки. Он моргал, когда шар бросался ему чуть ли не в лицо, однако не пытался уклоняться.

– Игра – тогда играй, ты, бродяга! Наберись мужества и играй! – Шар заметался, такой слепящий, что на него уже стало больно смотреть. Неожиданно он отскочил от Страуда и напал на пилота, который повел себя внешне столь же бесстрастно. Теперь шар стремительно, до ряби в глазах, менял окраску – зеленый, синий, желтый, фиолетовый цвета и все их оттенки. Но не было ни красного, обратил внимание Ник, ни оранжевого, ни чисто белого.

– Так вы не хотите играть? С вами не развлечешься, бродяги!

Шар уплыл в сторону и запрыгал вверх-вниз, сияние его усилилось и слилось в единый светящийся столб, который продолжал стоять в воздухе, когда сам шар уже исчез.

Затем и этот свет погас, словно пламя задутой свечи, и на его месте оказался маленький человечек. Пожалуй, он не достал бы Нику до плеча, даже кончиком торчащего на шапочке пера, которое трепетало при малейшем движении. Судя по внешности, это был взрослый мужчина. Лицо молодое, без морщин, однако при взгляде на него возникало ощущение, что человек этот прожил долгую жизнь и все ему наскучило. На нем были блекло-зеленые, цвета листвы, облегающие штаны и того же цвета высокие сапоги, заметные лишь благодаря широким отворотам. Его блуза со шнуровкой на груди, тоже зеленого цвета и без рукавов, не скрывала маленьких мускулистых рук. Шнуровка сияла золотом, как и затейливая пряжка на ремне и застежка плаща, свободно наброшенного на плечи.

Плащ был алый, с зелеными полосками, и шапочка тоже алая. Спадавшие на плечи светлые волосы чуть светились, окружая голову блестящей дымкой. Черты лица были правильные, не лишенные привлекательности, однако, как заметил Ник, острые уши необычайно велики.

На поясе у незнакомца висел короткий бронзовый меч, или длинный нож, в руках второе копье, такое же, как лежащее у «Джипа». На лице читалось злобное веселье. Он не произнес ни слова, а вместо этого свистнул. За его спиной произошло какое-то движение, от древесных стволов отделились тени и выступили вперед.

Хоть сам незнакомец и был похож на человека, отряд он вел совершенно иного рода. Неуклюжий медведь уселся на задние лапы, свесив красный язык меж огромных клыков. Рядом свернулась пятнистая кошка – но откуда в здешних местах леопард? Этих двоих Ник опознал с легкостью – но были и другие…

Как назвать существо с пятнистым телом кошки, чьи четыре лапы оканчиваются копытами, с головой, похожей на собачью, с огромными клыками, с рогами, которые располагаются прямо над большими, горящими яростным огнем глазами, и с конской гривой? Рядом стоял второй зверь, который очень отдаленно напоминал волка, хотя имел голову, больше похожую на лисью, очень стройное тело и две огромные птичьи лапы впереди. Задние лапы и пушистый хвост были вполне нормальные, как ни странно это звучит в отношении подобного, смешанного из многих других зверей, существа.

Все четверо спокойно сидели, не сводя с Ника и его товарищей горящих глаз – даже у медведя они светились красным.

– Вы видите, – Маленький Человек изящным движением руки обвел своих наделенных копытами, клыками и когтями спутников, – наши силы. Теперь мы просим вас покинуть это место. Здесь наши владения, а вы не спрашивали разрешения войти.

К своему удивлению, Ник заговорил:

– Мы не хотели входить. Это произошло не по нашей воле. – Он указал на «Джип». – Вот он ехал по дороге в моем собственном мире – и через секунду оказался здесь.

Улыбка, больше похожая на ядовитую насмешку, сошла с лица Маленького Человека. В сущности, лицо его просто утратило всякое выражение. Он вытянул руку, и брошенное им ранее копье поднялось в воздух, вернулось к нему и аккуратно легло древком в ладонь. Если он и сделал какой-то знак своим спутникам, то Ник этого не заметил. Однако все четверо поднялись и через несколько шагов исчезли в полумраке, словно растворились в воздухе.

– Будучи теми, кто вы есть, – медленно проговорил незнакомец, – вы не подчиняетесь нашей власти. Но говорю вам: уходите отсюда, ибо этот лес имеет хозяев и нет в нем места случайным пришельцам.

Он опять поднял копье, словно для того, чтобы бросить, но видимо, скорее для того, чтобы подчеркнуть свой приказ. Мгновение он так стоял, затем его сверкающий алый плащ и светящиеся волосы ярко вспыхнули и окутали его сияющим облаком. Облако сжалось и бесследно исчезло. Они были одни. Ник обернулся к своим спутникам.

– Кто?.. Что?..

Страуд наклонился над «Джипом» и выхватил сверток с инструментами, так торопясь вновь его развернуть, что чуть не уронил. Он вытащил маленький гаечный ключ и отвертку. В отвертку тут же вцепился Крокер и выставил ее перед собой, словно оружие или щит. Ключ Страуд сунул Нику, который взял его с удивлением.

– Держи так, чтобы видно было, – велел уполномоченный.

– Зачем? Что… что это было такое?

– Зачем? Затем, что это железо. А железо – отличное средство против Людей с Холмов. Если бы мы держали его на виду, он бы не посмел даже бросить в нас свою зубочистку. А кто или что он такое – спроси лучше у викария. Он их называет Люди с Холмов – люди, которые, по его словам, здесь жили всегда. Они запросто могут напасть на человека – не с этими своими копьями и мечами, а заставляя его видеть то, что им угодно. Если они говорят, что это их место, – то так оно и есть. Нам лучше убраться…

Последние слова Страуд договаривал уже на ходу, Крокер не отставал от него. Ник тоже поспешил следом. Его спутники не оглядывались, а если и ожидали какой-то засады, то не подавали вида. Что ж, он будет все делать так же, как они. Железо… говорят, это отличное средство? Ник держал гаечный ключ на виду. Пусть так – если он защищает от напастей, Ник с радостью готов подчиниться.

Ему никак не удавалось догнать своих спутников, пока «Джип» не остался далеко позади. Ник то и дело настороженно оглядывался, ожидая увидеть, как за ними крадется один из зверей Маленького Человека, желающий удостовериться, что они покидают лес. Однако Ник так и не увидел ничего, кроме деревьев, даже единорог на сей раз не показался.

Когда же Ник догнал наконец Страуда, у него был наготове очередной вопрос.

– Что вы скажете об этих животных? Я могу понять – медведь, леопард… хотя леопарды водятся в Африке. Но два других… они были ненастоящие… иначе просто быть не может…

– Тут ты прав, янки, – проворчал в ответ Крокер. – Но знаешь, не имеет никакого значения, насколько они «настоящие». Они вполне настоящие, чтобы разодрать тебе горло, если бы этот Зеленый Человек им приказал. Ты увидишь еще и кое-что похуже, чем они. Слышал, что он говорил о Темных? Вот уж не хотел бы их встретить! Насколько мы знаем, они обладают наибольшей силой в темноте. – Летчик обернулся к Нику, на лице его лежала тень какого-то воспоминания. – Против них железо тоже хорошо. Спроси как-нибудь у Джин и леди Дианы. Они ходили за ягодами и наткнулись на башню… на что-то похожее на башню. Дело было уже к вечеру, да и пасмурно… Может, поэтому те, что сидели там внутри, были активнее обычного. Джин видела одного – во всей его красе – и она… Ну, нам после этого приходилось будить ее по ночам. От этих кошмаров она чуть с ума не сошла! Мы многое узнали – большей частью на собственной шкуре – из того, что можно и что нельзя здесь делать. И ты сейчас получил первый урок: когда тебе говорят «уходи» – не задерживайся.

Хотя шли они не по прямой, а зигзагами, из леса выбрались гораздо быстрее, чем в свое время Ник с Линдой. Но едва ступив на опушку, Крокер поднял тревогу:

– Ложись!

Видя, что Страуд бросился на землю и в мгновение ока залез под большой куст, скрывший его почти полностью, Ник последовал примеру уполномоченного гражданской обороны. Однако найденное им в спешке убежище оказалось не в пример меньше и неудобнее.

Крокер, чуть впереди, тоже лежал на земле и, приподняв голову, глядел куда-то вверх над озером.

– Нет, – вырвалось у Ника, – уж не летающие же тарелки!

Злобное шипение из-под куста напомнило ему, что следует помалкивать. Только он все равно не мог поверить в то, что видел. Почему-то признать это было труднее, чем невообразимых зверей в лесу.

Эта штука – или машина, или мираж, или что бы там ни было – зависла, сверкая гладкими, серебристыми боками довольно высоко над поверхностью воды. Формой она напоминала тарелку, хотя верхняя ее часть выгибалась почти как купол.

Она висела совершенно неподвижно. Затем с юга появился второй летающий аппарат, иного типа. Он имел форму сигары и двигался столь быстро, что преодолел разделявшее их расстояние буквально в доли секунды. Он спикировал на поджидавшую тарелку, и вырвавшийся из него ослепительный луч должен был бы ударить в ее выпуклую верхнюю часть. Вместо этого луч наткнулся на невидимую стену довольно далеко от корпуса аппарата.

С той же невероятной скоростью сигара отскочила назад, поднялась над неподвижным противником, чтобы нанести удар под другим углом. Это не было дуэлью, потому что тарелка никак не отвечала на нападение. Она просто висела в воздухе, хорошо прикрытая своим щитом, в то время как второй корабль отчаянно выстреливал в нее лучом с разных сторон. Ник мог себе представить, как растет разочарование и гнев атакующего: задействовать свое самое мощное оружие и не получить ни малейшего ответа – это кого угодно приведет в бешенство. В конце концов сигара поднялась и застыла в воздухе над тарелкой, столь же неподвижная, как и аппарат под ней. Она более не извергала никаких лучей. Ник заметил лишь вспышку света, такую краткую, что даже не был уверен, видел ли он ее вообще.

Сигара начала медленно снижаться прямо на тарелку. К чему вел этот маневр, Ник не понимал. Сигара опускалась так медленно, что выглядело это явно зловеще – должно быть, пилот верхнего корабля ввел в действие абсолютное оружие.

Ниже, ниже… Он собирается идти на таран? Как японские летчики во вторую мировую войну, которые погибали, но уносили с собой вражеский самолет или корабль? Ниже…

Ник увидел, как задрожал нижний корабль. И…

Его не стало.

Взорвался? Но не было же ни взрыва, ни ударной волны, ни обломков. Он просто исчез.

Сигара наклонилась, прыжком поднялась вверх. Два раза облетела озеро, словно желая убедиться, что врага здесь больше нет. Вернулась на старое место, повисла и наконец умчалась прочь, исчезнув из поля зрения в считанные секунды.

Крокер сел, держа перед собой в руке отвертку, как молящийся в церкви держит свечу.

– Игры и забавы, – заметил он. – Значит, теперь они пытаются сжечь друг друга. Хотел бы я знать, для нас это хорошо или плохо?

– Что он хотел сделать? – спросил Ник. – Опускаясь таким образом на тарелку?

– Я бы предположил – всего лишь, заметь, предположил, что он думал использовать свое силовое поле против другого корабля. Охотники – они на многие годы… на века опережают нас в технике. Так же как Люди с Холмов – в своем «волшебстве»… Во всяком случае, тот, второй, решил, что он противостоять не в силах.

– Я знаю, – Страуд на карачках полз между ними, – одну совершенно ясную вещь, ребята. Мы уносим отсюда ноги. Когда эти гады летают над головой, здешние места становятся непригодными. Из леса нас попросили – там теперь тоже не спрячешься. Собираемся и уходим как можно быстрее.

Поднявшись в полный рост, почти бегом, уполномоченный гражданской обороны направился через открытое пространство к лагерю на берегу реки. Однако, как заметил Ник, даже если и было необходимо торопиться, то Страуд и Крокер не забывали об осторожности, непременно стараясь использовать в качестве прикрытия все, что только можно. И Ник был столь же осторожен.