Здесь обитают чудовища

14

Дул свежий ветер, и утро выдалось ясное. Ник отчаянно жалел, что у него нет бинокля. Он добился своего – вдвоем со Страудом они вернулись на гряду холмов, откуда был виден город. Они добрались сюда ночью, хотя Страуд и возражал против этого похода.

Однако обстановка в окрестностях пещеры ухудшалась. Они оказались буквально в заточении, поскольку небо кишело летающими тарелками, которые охотились на бродяг, и поэтому все еще весьма туманный план попытаться раскрыть секрет дарующих безопасность разноцветных башен обрел некоторую поддержку. Теперь Ник пытался высмотреть путь через равнину, чтобы скрытно подобраться ближе к городу.

Там росла высокая трава, но Ник рассудил, и Страуд с ним согласился, что это надежное укрытие. Ник вообще не мог сказать, осуществим ли его план, но уже не в силах был выжидать дольше. Стоит только какой-нибудь залетной тарелке напасть на город, что, по словам Страуда, порой случается, – и они застрянут здесь на долгие часы.

– Ну ладно, я пробую? – Ник поднялся на ноги. Столь многое зависело сейчас от него, от его способности использовать свой таинственный дар. Он упражнялся, но вряд ли этого было достаточно…

– Или ты пробуешь, или уходим, – отозвался Страуд. – Мы за тем и пришли.

Думал ли он, что в решающий момент Ник струсит? Надеялся ли на это? Если да, то его неверие, наоборот, подтолкнуло Ника к действию.

Герольд.

Ник мысленно создал его образ. И вот уже Герольд предстал перед ним, как живой. Удалось! Ему это и в самом деле удалось! Не захватить Герольда в плен, как он думал сперва, а создать его изображение…

– Получилось! – торжествовал Ник.

– Вроде да, – согласился Страуд. – Но ты сможешь его удержать?

– Придется. Ну, я пошел…

Ник двинулся вниз по склону. Герольд исчез – пропал, едва Ник отвлекся. Но когда понадобится, он опять сможет создать Авалона – должен будет сделать это. Страуд останется здесь, посмотрит, как Ник войдет в город. Они не были уверены, что созданный усилием воли образ проводника сгодится для двоих, и Ник, как обладатель дара, пошел один.

Оскальзываясь и съезжая, он спускался по крутому склону, взволнованный, как всякий человек перед лицом испытания. Вообще-то Ник стал гораздо уверенней в себе с той минуты, когда смог доказать, что он не предатель и его удивительная способность создавать образы не получена при сделке с Авалоном. Он испытывал ее еще два дня, и вместе с ним остальные тоже пробовали свои силы.

У викария кое-что получалось, и, как ни странно, еще лучше у миссис Клэпп – хотя она быстро утомлялась. Крокер участвовать в этом решительно отказался. Ник был уверен, что враждебность летчика по отношению к нему не только не угасла, но еще усилилась. Женщины оказались способнее мужчин: Линда, Джин (хотя она тоже долго упрямилась вслед за Крокером), леди Диана

– все могли это делать. Линда снова взяла в помощники животных и смогла создавать более яркие и устойчивые иллюзии.

Но никто из них не мог поддерживать созданные образы в течение длительного времени, и чем больше они старались, тем скорее уставали. Ник не знал, как долго ему удастся удерживать образ Герольда, даже если он и проникнет с его помощью в город.

Он не думал, что Люди с Холмов несут бродягам какую-либо опасность. Из слов Авалона скорее следовало, что если пришельцы из другого мира отказываются принять предложение Герольда, на них тогда просто не обращают внимания.

Однако сохранят ли Люди с Холмов это свое безразличие, если Нику удастся прорвать их невидимую оборону, войти в город и там его признают за чужака? Последние два дня Ник одолевал англичан вопросами о Людях с Холмов, хотя они и избегали подобных разговоров прежде.

Именно из города (или городов – англичане их видели) появлялся Герольд (или Герольды). Здесь были и другие Люди с Холмов, вроде Зеленого Человека из леса – обитавшие и в воде, и на суше; они как будто не имели к городам никакого отношения. Однако все они, полагал Хадлетт, исконно принадлежат этому миру.

В своих заключениях викарий опирался, как он с готовностью признавал, на английские полузабытые предания. Возможно, его догадки были и неверны, но это все, чем Ник располагал.

Кроме тех Людей с Холмов, что казались безобидными, здесь обитали и явно опасные для человека существа, но они селились в гиблых местах, и если обходить их стороной и не поддаваться действию чар – таких, например, как волшебное пение Лорелеи, которое Ник слышал во время дождя, то и они не представляли собой большой угрозы.

Ник спустился на равнину. Он хотел бы подойти к городу поближе и лишь тогда создать образ Герольда, но не знал, наблюдают ли уже за ним или нет. Он собрал все силы и сосредоточился.

Снова появился Герольд. Ник не стремился сделать отчетливыми все черты и детали одежды образа, достаточно и того, что внешний вид его «проводника» в общем схож с обликом настоящего Авалона. Следя за порожденным силой своей воли призраком, Ник быстро зашагал к разноцветным башням.

Страуд ему показал, где, по всей вероятности, находится невидимый защитный барьер, и Ник страстно желал скорее его достичь, чтобы пройти сквозь него в город. Однако не следует отвлекаться от призрака. Они миновали это место – хотя Ник не был в этом полностью уверен, ведь Страуд мог и ошибаться. Праздновать победу еще рано. Появились первые признаки усталости. Что, если он не сможет удержать образ? Не окажется ли он пленником внутри невидимой ограды?

Ник упрямо боролся с усталостью, не разрешая себе отвлечься, сосредоточившись на иллюзии. И вдруг…

Город – он оказался в городе!

Это произошло так быстро, словно здания выросли из-под земли. Здания… Ник забыл про Герольда, про необходимость удерживать его образ.

Его действительно окружали здания, уходящие все выше и выше в небо, он видел двери, окна, улицы. Но где же люди? Улицы были пусты, на мощенных белыми и зелеными плитами мостовых ни человека, ни экипажа. Двери захлопнуты, окна даже если и не были скрыты за ставнями, имели непроницаемый вид. Стены блестящие и гладкие, как стекло, будто и впрямь сделаны из хрусталя, наложенного на какой-то непрозрачный материал. И на них мерцали и переливались, перетекая друг в друга, все мыслимые оттенки зеленого, голубого и красного цветов.

Ник постоял в нерешительности. Над городом висела мертвая тишина, словно он забрел в развалины, покинутые столетия назад. Однако это были вовсе не развалины – никаких признаков выветривания, ни трещин, ни разрушений…

Ник медленно подошел к ближайшей стене и неуверенно протянул руку. Дотронулся кончиками пальцев и тут же отдернул ее, потому что почувствовал не холод мертвого камня или хрусталя, а мягкое тепло чего-то тонко вибрирующего.

Энергия, в этих стенах заключена какая-то форма энергии. Это объясняло бы их сияние. Возможно, весь город является генератором или аккумулятором энергии.

Улица, на которой стоял Ник, была совершенно прямой. Если никуда не сворачивать, он же не потеряется? Вновь обретя решимость, Ник пошел вперед. Но это было все, что он мог сделать, чтобы оставаться хозяином положения.

Ибо он не сомневался, был уверен столь же твердо, как в биении своего сердца, что городу – или его обитателям – известно, кто он такой: незаконно вторгшийся пришелец.

Дважды он останавливался и оборачивался назад, но не увидел ни внезапно выросшей стены, ни стражников, готовых отрезать ему путь к отступлению. Улица была все так же пуста и безмолвна.

Где же жители? Может быть, они вымерли и где-то здесь живет лишь горстка оставшихся? Или город вовсе и не город? Возможно, названия из его собственного мира здесь неприемлемы. Эта обширная застроенная территория может иметь совершенно иное предназначение. Но Герольд выезжал отсюда и сюда возвращался с теми, кто принял Авалон, – Ник видел это своими глазами.

Впереди показалось открытое пространство, где находилось нечто, испускавшее яркий свет – такой яркий, что глазам стало больно. Сейчас пригодились бы темные очки Линды. Ник подался ближе к стене, щурясь, попытался поглядеть вверх. Но башня вздымалась в утреннее небо так высоко, что у него закружилась голова.

Тогда, чуть осмелев, он коснулся ладонью двери в стене. Она была сделана из иного материала, нежели стена, и по виду казалась цельной плитой из серебристого металла. Приглядевшись, Ник рассмотрел на ней множество тонких линий, сплетавшихся в затейливый узор. Он опять коснулся двери и на сей раз не ощутил никакой вибрации; провел пальцами вдоль линии орнамента, и рисунки стали более отчетливыми и приобрели смысл, который Ник постигал не одним только зрением.

Здесь были изображены звери – некоторые похожие на тех, что он встречал в лесу, например единорог, – и человекоподобные существа. Вокруг них сплетались ленты со значками, подобных которым Ник никогда не видел.

Он проводил по ним пальцами, и секунду-другую они оставались ясно различимыми, а затем тускнели и вновь превращались в паутину еле видных царапинок.

Затем Ник перешел к следующей двери и тоже до нее дотронулся. При его прикосновении опять появились рисунки, но уже совсем другие.

Что там, за этими дверями? Ник слегка нажал. Не видно ни задвижек, ни замков, ни дверных ручек. И как ни силился Ник их открыть, двери оставались заперты и неподвижны.

Запертые двери, пустынный город. Он вернулся на середину улицы и зашагал вперед. Хотя ему по-прежнему казалось, что кто-то или что-то за ним наблюдает, к нему отчасти вернулась прежняя уверенность. Он не чувствовал здесь никакой опасности. Если он и вторгся в чье-то святилище, то его хранители до сих пор не решили, враг им Ник или нет. И чем дольше они мешкали, тем увереннее он себя чувствовал. Впрочем, начал он осознавать, эта тишина сама по себе могла таить опасность.

Ник решительно продвигался навстречу сиянию, прикрывая рукой глаза, и вышел на площадь, которая могла быть центром города, хотя он и не знал этого наверняка. От площади разбегались прямые широкие улицы, похожие на ту, по которой он пришел. Площадь имела форму пятиконечной звезды, и от каждого луча отходила улица. Теперь, когда Ник стоял рядом с тем, что сияло, свет его был не таким ослепительным, как прежде, и Ник узнал форму сооружения – он видел подобное в своем мире и знал, что это очень древний символ.

В самом центре звездообразной площади возвышался гигантский египетский анк – вписанный в окружность крест. В отличие от башен, выстроенных словно бы из хрусталя, он казался сделанным из красновато-бурого металла, и всю его поверхность усыпали сверкающие самоцветы. Но самоцветы ли? Кто слышал о драгоценных камнях такой величины, что не охватить двумя ладонями? Именно они ослепительно сверкали зеленым, белым и голубым; только красного и желтого цветов не было. Поскольку это сияние разливалось довольно высоко над головой, Ник заключил, что анк размером с четырех – или пятиэтажный дом.

От него исходил такой мощный поток энергии, что Ник почувствовал головокружение, и его охватила слабость. Пошатываясь, он отступил прочь. Не этот ли источник питает системы защиты Людей с Холмов? Но откуда берется его чудовищная энергия? Ник не видел и следа каких-либо машин. Может быть, анк – приемник или ретранслятор?

Ника охватило смятение. Впервые леденящий страх одержал верх над его любопытством. Это… это сильнее его. Кожу покалывал миллион крошечных иголок, голова кружилась все сильнее. Нужно уходить.

Только удастся ли? Улица… С трудом ему удалось повернуться, хотя сверкание самоцветов почти совсем его ослепило. Туда… уходить… прочь…

На нетвердых, заплетающихся ногах Ник побежал по площади к началу знакомой улицы. Однако он словно увязал в густой грязи. Что-то жадно вытягивало из него силы, всю жизненную энергию. Он должен уйти!

Ник отступил, упал, кое-как поднялся на четвереньки и продолжал ползти. По обе стороны от него поднимались здания – он уже был на улице. Но еще близко, слишком близко от гигантского анка. И ему не выбраться… Он судорожно ловил ртом воздух. Нику казалось, будто какой-то насос его откачивает, воздуха не хватало, чтобы наполнить легкие. Он задыхался.

Он лежал ничком, вытянув руки вперед, и пальцы упрямо шевелились, стремясь нащупать какую-нибудь щель между плитами мостовой, чтобы зацепиться и подтянуть тело еще немного вперед, пусть хотя бы на дюйм или два.

– Идем!

Не почудилось ли ему? Ник по-прежнему отчаянно пытался ползти. Чьи-то руки подхватили его за плечи, его тащили по улице прочь от губительного излучения анка. Не было сил поднять голову и взглянуть, кто – или что – явился его спасителем. Это не мог быть Герольд – Герольда он породил силой собственной воли. Страуд? Мысли терялись, не успев приобрести отчетливость. Нику стало все равно.

Покалывание иголочек усиливалось, но силы не восстанавливались. Все же действие излучения анка прекратилось, и Ник с огромным трудом, но перевернулся, чтобы посмотреть, кто его спас.

На этот раз ее не окружала светящаяся дымка, и она казалась совершенно настоящей, из плоти и крови. И на щеках не было слез.

– Рита.

Должно быть, он произнес ее имя вслух. Или же она, как Джеремайя, могла читать его мысли.

– Да, я – Рита. – Голос ее звучал так же монотонно, как голос Герольда.

Однако лицо ее не было столь же бесстрастным, как у Авалона: оно выражало озабоченность и что-то еще. Девушка изучающе смотрела на Ника – словно мастер на инструмент перед тем, как приступить к работе, подумалось ему.

– Ты мог умереть – там. Ты не принадлежишь Роду. – Она утверждала, а не спрашивала.

– Ты здесь одна?

– Одна? – изумленно переспросила она и огляделась, словно видела нечто недоступное его взору, и была поражена этим вопросом. – Одна… отчего же… – Рита помолчала. – Ты не принадлежишь Роду, – повторила она.

– Ты не можешь видеть. Нет, хоть ты и не видишь, я не одна. Зачем ты, не принявший Авалон и не принятый им, пришел сюда?

– Чтобы узнать, что защищает город от нападения. Твои… те, с кем ты была раньше, – они в опасности. Им нужна защита.

– Принадлежащим Роду ничто не угрожает. Остальные же могут обрести безопасность, о том попросив. Это так. Я пришла к ним, но они прогнали меня прочь. Они слепы и не желают прозреть, они глухи и не желают слышать. Они… – впервые ее голос дрогнул, – они погибнут, потому что таков их выбор.

– Они говорят, ты изменилась.

– Да. Я теперь принадлежу Роду. Взгляни. – Она опустилась на колени и положила руку рядом с рукой Ника.

Белая, ослепительно белая кожа, очень гладкая и без единого волоска. Его собственная рука в сравнении с Ритиной казалась грубой, шершавой, коричневой от загара. Девушка взяла Ника за руку, и это прикосновение ничем не напоминало те, что он знал раньше, – казалось, его ладонь стиснули пальцы высеченной из мрамора статуи.

– Таково тело принадлежащего Роду, – сказала Рита. – Вот в чем наша защита от оружия летающих охотников и прочих опасностей. Есть силы Зла, которые присущи этому миру изначально, и они не наносят телу раны, а действуют иначе. Если твои спутники примут Авалон, они станут частью Авалона, как я сейчас.

– Ты… ты твердая… – Ник не сумел подыскать иного слова, каким обозначить свое ощущение от ее прикосновения. – И все же… тогда, в лесу… я видел, как рука Линды прошла сквозь твою руку.

На это Рита ничего не ответила, а властно проговорила:

– Ты пришел туда, где не можешь оставаться. Если ты не принимаешь Авалон, он может убить. Ты успел почувствовать, как приходит смерть. Уходи

– это место не для тебя.

Она коснулась его лба – там же, куда монах-фанатик уколол его металлическим крестом. Пальцы ее были холодны, как камень, но их прикосновение наполнило Ника новыми силами, и он вновь смог подняться на ноги.

– Ты спасла мне жизнь. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?

Никогда, подумал Ник, он не забудет ее слез и того, чем были полны ее плачущие глаза.

– Какие слова можешь ты добавить к тем, что я им уже сказала? – ответила Рита. – Страх проник в их души столь глубоко, что они готовы скорее убивать, чем принять то, что я предлагаю.

Ник думал, что она останется, но когда, не найдя, как опровергнуть справедливость ее слов, он двинулся прочь, Рита пошла следом.

– Я выйду из города. Не нужно…

На лице ее мелькнула чуть заметная улыбка.

– …Провожать тебя до ворот? – докончила девушка за него. – Но это необходимо. Я не знаю, каким образом ты сюда вошел, но будучи тем, кто ты есть, ты не сможешь покинуть город, если перед тобой не откроют ворота.

Силы к Нику вернулись лишь отчасти. Он медленно брел по безмолвной, пустынной улице. Но столь же она безмолвна и пустынна для его спутницы? Вероятно, нет. Возможно, он видит Риту благодаря тому, что прежде она тоже была человеком. А может быть, она так и хочет, все еще чувствуя слабую привязанность к тем, кто остался за городскими стенами. Она не стала этого объяснять, молча шагая рядом до конца улицы, где та неожиданно переходила в поросшую травой равнину.

Там Рита спросила, и властные нотки прозвучали в ее голосе:

– Как ты прошел сквозь защитный барьер?

Ник хотел солгать и понял, что не может. Под ее взглядом он должен был говорить правду.

– Я шел вслед за Герольдом.

– Это… невозможно. И все же я вижу, что ты не лжешь. Но как это может быть правдой?

– Герольд был плодом моего воображения. Я материализовал его образ.

Рита буквально задохнулась от удивления.

– Но ты не принадлежишь Роду! Как ты смог это сделать?

– Таким образом мне однажды пришлось спасать свою жизнь. Мне подсказал это сам Авалон. И остальные тоже пробуют…

– Нет! – Теперь в ее вскрике прозвучал страх. – Им нельзя! Это приведет к их гибели, ведь у них нет той силы, что имеют принадлежащие Роду. Дети, играющие с огнем! Их нужно остановить!

– Пойди и скажи им об этом.

– Они не станут меня слушать…

– Ты уверена? Мне кажется, что, испробовав эту силу, они кое-что поняли. Вот викарий – я не сомневаюсь, что он тебя выслушает.

– Да, у него доброе сердце и глубокий ум. Возможно, мне удастся их уговорить. Не остается ничего иного, как снова попробовать. Но они не должны пытаться играть с этим великим таинством. Оно может убивать – или порождать такое, чего лучше бы никогда не видеть. В Авалоне мысленные образы могут обретать жизнь, и подчас от них кровь стынет в жилах.

Нику вспомнилась вся та нечисть, которая осаждала взявших его в плен бродяг.

– Я уже это видел.

Рита окинула его долгим оценивающим взглядом и затем протянула руку:

– Идем.

Стиснув ладонь Ника своими холодными гладкими пальцами, девушка повела его за собой. Так они вышли на равнину и направились к гряде холмов, где Ник оставил Страуда. Примет ли уполномоченный гражданской обороны Риту? Поколебало ли открытие Ника предрассудки англичан настолько, что они готовы будут выслушать ту, кого они отвергли? Ник надеялся на это.

Но уверенность его поубавилась, когда они поднялись по склону и не нашли Страуда на старом месте. Там, где он лежал, наблюдая, как Ник уходит к городу, была примята трава, но самого его не было видно.

– Страуд! – тихо позвал Ник, не решаясь крикнуть во весь голос.

В ответ раздалось громкое карканье, и из травы с шумом взлетела черная птица. Поднявшись в воздух, она принялась с хриплым криком кружить над головой.

– Он… он в опасности! – Рита следила за ее полетом. – Нарушилось равновесие, концентрация мысли выпустила на свободу Зло. Вот видишь, – яростно обернулась она к Нику, от прежней бесстрастности не осталось и следа. – Видишь, что вы наделали! Силы Тьмы вышли на охоту, и ему не спастись, беги он сколь угодно далеко и сколь угодно быстро. А он, не понимая этого, приведет их к остальным.

– Кого приведет?

– Всех тех, принадлежащих Тьме, кто не привязан к какому-нибудь определенному месту, где правит Зло. И тех из людей, кто им подчиняется! Играя с силой, которой не понимаете, вы не заботились о мерах предосторожности. А поступающий так открывает все двери, многие из которых ведут во Внешнюю Тьму. Нам надо спешить!..

Рита опять схватила его за запястье, и пальцы ее впились в еще не совсем зажившую кожу так больно, что Ник вздрогнул. Но она этого не заметила, устремляясь вперед и увлекая его за собой.

Нисколько не прячась, Рита без тени сомнения выбирала кратчайший путь. Казалось, она здесь ничего не боится; однако Ник не разделял ее уверенности. Впрочем, попытавшись высвободить руку, он обнаружил, что с тем же успехом мог бы бороться с металлическими наручниками.

Он остановился, рывком остановив и Риту.

– Скажи толком, что нам угрожает, что такое мог сделать Страуд или что с ним могло случиться.

– Не задерживай нас! – Глубоко в глазах Риты вспыхнули странные огоньки. – Он бежал – но ты видел, на том месте остался ворон Кор, сын Тьмы. Это предупреждение нам, принадлежащим Роду, – чтобы мы не вмешивались.

– Но ты вмешиваешься.

– Да, просто я не могу поступить иначе. Существует связь между ними и мной, связь сердца, и за то время, что я принадлежу Роду, она не успела ослабнуть. По-прежнему меня заботит судьба тех, среди кого я была раньше. В Авалоне я свободна, свободна делать свой выбор. Если я решу пойти против Тьмы, никто не встанет у меня на пути, никто не скажет мне «нет». Ибо я выбираю, зная, какова может быть цена. Но мы теряем время. Идем же!

Ник больше не сомневался в том, что она решила стать их союзницей, что бы ни ждало их впереди. И то, как она торопилась, его испугало. Он лишь надеялся, что после своих приключений в городе успел достаточно прийти в себя, чтобы держаться на ногах, когда Рита пустилась бежать к пещере, навстречу тому, что могло там их ожидать.