- О чём ты, достопочтенный?
- Когда Император приказал нам идти в этот поход, я подумал, что нас гонят на убой, - Рагни сделал глоток: - Ведь где это видано, что два десятка гномов должны идти в Чертоги Заар Даган вместо двух или даже четырёх сотен? Нет, определённо нас посылали на смерть, дабы наши кланы погрязли в грязи бесчестия от того, что мы не справимся с заданием. Так я и мои братья сразу же подумали, да и были уверены до последнего, и первые погибшие из нас, мы полагали, избрали для себя лучшую славную гибель, геройски пав. И я был уверен, что здесь в этом проклятом месте нас и ждёт погибель. Но ты, хум, заставил меня думать иначе. Ты не стал скрывать своих за нашими щитами, нет, ты приказал защищать нас, зная, что это может стоить тебе твоих же воинов. Ты показал, что я ошибался.
- Рагни, мы не идём на смерть, и я не собираюсь жертвовать твоими собратьями. И что говорили мы прежде, всё - истина. Мы действительно желаем с вами жить бок о бок и учиться друг у друга, дабы стать сильнее в этом мире, полном опасности. И мне жаль, что твои собратья погибли, давая нам возможность спастись, если бы я мог, то обязательно заменил бы каждого из них, ведь мы не погибаем, имея возможность переродиться. Но, я не хочу никого обвинять, спишем это на недопонимание, вы не посвятили нас в свои планы и тайны, поэтому так вышло. Иначе, мы бы действовали по-другому.
- Теперь я это вижу, - Рагни кивнул, протягивая кружку: - Испей со мной за славу павших. Огнеслав, отныне меж нами не будет недопонимания, и мои люди со мной согласны. Мы видели, насколько вы сильны, и насколько силен ты, общающийся с богами. Мы всё видели своими глазами и теперь уверены, что дойдём до конца, ведь строфы Предания сбываются дословно. И даже Изгнанные не сумели тебя остановить в своём чертоге, ныне покоящимся в развалинах.
- Что за Изгнанные?
- О! Это древняя легенда и вечное проклятие, передаваемая лишь меж нашего народа, но тебе я её расскажу, не дословно, но поведаю в общих чертах, доступных твоему пониманию, - гном сделал глоток, опорожнив кружку и принявшись вновь её наполнять, заметно повеселев: - Мы рождены самими горами, наша плоть есть плоть гор, мы испокон веков жили в недрах, добывая и созидая внутри. Мы не покидали и не покидаем их, лишь изредка выходя, исполняя Волю Гор. Среди нас нет ни одного, кто не способен справиться с наковальней и горном, пламя гор дарует нам свет, в нем мы плавим металл.
Но мы не первые, кто жил в горах и недрах мира, и расширяя свои владения, мы невольно входим в их обиталища. Звир Енги не единственные порождения, с которыми мы сталкивались, и их создатели не самые страшные кошмары бесконечных пустот и штреков. Есть и куда более страшные создания, но и они меркнут со своими звериными инстинктами по сравнению с самым страшным врагом всех гномов.
- Каким? – не выдерживая, задаю вопрос жадно выпивающему всю кружку гному.
- Чёрная Зависть, - произнёс Рагни, испив кружку до конца: - Это самая страшная тварь, что способна поработить разум и сердце любого даже самого сильного гнома. Среди нас множество храбрых воинов, истинных мастеров, но все мы горделивы, завистливы, честолюбивы и способны на любые свершения, лишь бы заполучить то, что возжелали. Нет, среди нас братоубийства происходят лишь в войнах, но они редки, хотя и кровопролитны. Но те случаются лишь тогда, когда прежний Император, умерев, не оставил наследников, тогда и вспыхивает Война Кланов, желающих завладеть Престолом Гор. Но всё же, мы гибнем и потому, что уходит в неизведанные недра в попытке найти рудоносную жилу, дарующую чистейший металл, или же ради поиска несметных сокровищ, оставшихся после гибели Древних. И именно там случаются самые страшные события.
Так тысячу лет назад Проклятый Садрин, возжелав заполучить себе немыслимую силу, что сравниться с божественной, удалился в глубочайшие недра, что наречены были нашими предками, как Запретные, где и сгинул на целое столетие. И когда он всё же вернулся, принеся с собой то, что и породило Изгнанных, осквернив сей град, в котором тогда жили кланы рудокопов и мастеровых Алого Камня и Вечного Пламени, началась чёрная эпоха в нашей истории. В миг Мрак Недр поселился внутри всех, кто оказался в городе, очерняя и извращая их сути, и никто не смог убежать, а кто попытался, тому суждено было стать Ищущими во Мраке и скитаться по шахтам, выискивая неосторожных рудокопов и искателей. И с тех пор мы стали строить стены на границах своих владений, ожидая появления Изгнанных, что приходили раз за разом, штурмуя тверди. И много собратьев полегло на защите, и многие сгинули в попытках выйти за пределы стен, дабы найти избавление, и многие города с тех пор были осквернены….
Но ты, Огнеслав, хум, смог то, что не смогли мои предки, на что не хватило сил моему народу. Ты смог дать отпор, ты призвал богов, и те услышали тебя. Ты показал им Проклятие, ты показал им Бога Изгнанных. Ты смог невозможное, и отныне я в долгу у тебя и жалею лишь об одном, что не могу сказать то же самое от имени всего моего народа.
- Благодарю тебя за рассказ, достопочтенный Рагни, скажи мне, расскажешь ли ты всё об этих местах и тварях, их населяющих, моим людям?
- Расскажу, всё расскажу, что знаю, и мои собратья расскажут, ничего не утаим, и поделимся своими знаниями об оружии нашем, ведь отныне нет секретов среди нас, ведь отныне видим мы, что ты Избавитель Наш, но не Губитель. Видим мы и рады, что дожили до этого времени, когда Колыбель Нашего Народа будет найдена и возвращена.
- Спасибо, тогда, если не трудно, сейчас же поведай всё Воиславу и его офицерам, дабы не терять времени.
- Ага, сейчас же! – Рагни вскочил, чуть пошатнувшись: - Сейчас только пару бочонков ещё захвачу и расскажу всё! И братьев тоже захвачу, вместе веселее рассказывать! Арх! Ашха Ради Таар!
- Ахри! – отозвались гномы, занимавшиеся раскопками, с явным облегчением бросая копошиться в мёртвых обломках, пропитанных проклятой скверной.
- Славно, - одобрительно произнёс Емельян: - Славно все, друге.
- Да-а-а, - протянул Борислав: - Огнеслав, славно всё складывается, лишь бы дальше также всё было.
- Будет, - произношу, с надеждой обращая взор к невидимому отсюда небу: - всё будет хорошо.
Образы, что тысячами переполняли мой разум и собирались в бушующий грозовой циклон, не смешивались в разрушительные торнадо. Но каждый обрывок проносился перед мысленным взором, пока я не обращу внимание и не изучу каждую деталь. Голоса и звуки, перемешиваясь, не утопали в канонаде, но каждая фраза, пусть даже самая тихая и на неизвестном языке, прозвучит отчётливо, а я пойму каждое её слово, весь смысл, что вкладывался изрекавшими их, тут же исчезавших в неистовом вихре обрывков памяти, никогда не принадлежавших мне.
И в то же время я слышали иные голоса, что словно выискивали меня в бескрайности мироздания и устремлялись, дабы донести вложенный в каждое слово смысл. Меня благословляли, проклинали, вспоминали, ставя в пример. Меня благодарили и желали мне погибели, мне грозили и клялись в верности, мне… молились.
Странно, но все это не казалось игрой пошатнувшегося разума, решившего утратить связь с реальностью. Нет, все слышимое не было признаком крайне тяжёлой формы шизофрении. Как и боль, что не давала разуму возможности угаснуть, раз за разом яркими вспышками пробуждая сознание, оказавшее неспособным принять на себя пусть и частицы чуждых ему воспоминаний, но все же неподъёмную ношу.
Раздался треск, кажется, над головой, отражаясь и возвращаясь многократным эхом.
Бесчисленные тысячелетия бытия, миры, ипостаси, мириады возносимых молитв и жертвоприношений, ненужных смертей из-за развязанных по собственной прихоти войн. Века расцвета и величия, тысячи посвящённых храмов, упадок, забвение и гибель очередного воплощения с последующим сном среди угасающих огоньков тех, кто некогда возносил свои молитвы.
Вечность тягостного сна и новое перерождение в новом мире, где эволюционировавшие до религии смертные придумали имя и воплощение, построив первый храм и принеся великую жертву, призывая в свой мир божество. И вновь всё по тому же кругу, существуя до пока ещё далёкого, но все же конца воплощения. Но ни одно из божественных сущностей, чьи обрывки воспоминаний сейчас заполняли мой разум, не пошло по иному пути, боясь совершить что-то немыслимое, после чего рисковало окончательно развоплотиться и потерять себя в полном забвении.
Громыхнуло, будто бы уронили что-то тяжёлое.
Теперь я уверен, что именно люди и прочие смертные созидают своих богов, даруя им силы. Именно мы созидаем их благодетели или же извращаем их сущности, получая демонов истинного воплощения Зла. И именно в наших силах прекратить любые распри, наконец обретя вечность благостной жизни, где не будет убийств, войн, насилия. Но, в то же время я всё больше стал уверенным в том, что куда бы не пришёл человек, он принесёт с собой войну и при этом будет мечтать о мире. Мы порождаем Ангелов Смерти и молим несуществующего бога ниспослать Ангелов Жизни. Мы призываем Демона Боли и Ужаса, но надеемся, что прибудет Спаситель. Мы выпускаем собственные низменные и ужасающие извращённые мысли, материализуя их в орды монстров, и сразу же бежим в храмы, молясь о спасении и очищении грешных душ. Мы громогласно цитируем написанные нами же религиозные тексты, восхваляющие миролюбие, жертвенность, доброжелательность и прочие благодетели, а после забираемся в дорогие салоны, обитые кожей исчезнувших с лица мира животных, и уезжаем прочь от просящих милостыню в свои владения за диким грязным городом, где нас ждут дорогие напитки и яства среди богатой утвари, украшенной золотом.
Во всех мирах лишь одни Истинные Бесы – это мы. Вот и я, казалось бы, помог тысячам людей, даровав им новую надежду, излечив от онкологий и врождённых уродств, решив их проблем, с которыми те не смогли справиться. А меня не только благодарят, но и проклинают, и не за что-то определённое, а за всё. Вот и задумаешься о словах: «Хочешь навредить человеку – помоги ему», и сразу осознаешь всю суть изречения: «Трудно быть Богом».
Вновь громыхнуло, но уже сильнее, и, вроде бы, несколько раз.
Странно, конечно, думать о таком, но медленно стихающие голоса принуждают, ведь среди благодарностей не мало проклятий, и хочу я или нет, те скажутся с течением времени. Ведь все мысли материализуются, скапливаясь в инфосфере мира. Так, когда набирается критическая масса мыслей о войне, та происходит, и чем больше людей о ней думали, тем кровопролитнее та будет. Вымысел? Не думаю, ведь сам не единожды сталкивался с подобными вещами, а в эру молниеносного распространения информации на огромные массы людей накапливание происходит в разы быстрее. Ведь кто так не влияет на мысли, как телеканалы, убеждающие в том или ином, а мир реагирует, и очередная горячая точка вспыхивает где-нибудь в одном из нестабильных регионов.
Вот именно сейчас я вспомнил случай, когда один генеральный директор захотел себе гараж возле дома, построил, вот только тот оказался рядом с другими домами, имеющими множество квартир. Вот ходил он за своей машиной, ходил, пока не слег с инсультом, от чего пришлось ему передать строительный бизнес одному из сыновей. После такого задумаешься, что людское слово имеет силу, особенно, если массовое, а благодарностей тому заслуженному строителю было множество, уж очень хорошо строила его шарашка. И сразу же, если посмотришь на зажиточных и известных людей, сразу начинаешь понимать, от чего у тех так все не складывается в жизни, не смотря на достаток. То болезнь неизлечимая, то дети дегенераты и наркоманы, то ещё какая зараза…
Нет, определённо, воздастся мне за мои деяния, и лишь бы мне, но не моим детям. Упасите, Боги, их от слова людского, и пусть все перейдёт на меня, а я отвечу за всех, лишь бы род мой здравствовал.
- Огнеслав! - раздался голос Емельяна: - Вставай! Своды рушатся!!!
- Своды? – поднимаю свой взор к потолку.
Нависающие над руинами города каменные пласты, испещряясь глубокими паутинами трещин и отделяясь, срывались, цепляясь за соседствующие, пока ещё держащиеся куски. Раскатистый треск отражался от породы и смешивался в единый гул, когда очередные глыбы, низринувшись, разбивались о твердь, усыпанную останками города. Следующие отделяющиеся куски уже были больше в размерах и те вскоре сорвутся, устремляясь вслед за предшественниками, чтобы разбиться оземь и поднять ещё больше удушающей пыли, стремящейся сокрыть под собой вырастающие горы завала, готового поглотить некогда обширную пустоту подземелья.
Благостное дуновение обняло, вливая бодрость и придавая сил, я открыл глаза, и тут же разум очистился, образы истаяли, голоса стихли. Меня уже ждали, проявляя при этом терпение.
- Уходим!!! – голос Емельяна прорвался сквозь гул обрушения.
- Сюда-а-а!!! Все сюда-а-а!!!
Вскакиваю, подаваясь всем телом вперёд, ноги сами собой согнулись, отправляя меня в долгий прыжок, когти высекли искры, тут же исчезнувшие в клубах настигающей пыли. Волчьи тени замелькали, сопровождая и уклоняясь от падающих обломков.
Тело знает, что ему делать, изгибаясь и выпрямляясь для очередного пряжка, уводящего из-под каменной глыбы, разлетающейся осколками в смертельной близости. Доспехи послушно изменились под форму звериного облика, исправно защищая от каменной шрапнели, со звоном отлетающей от мифрила. Когти на лапах высекают искры, оставляя глубокие борозды, тут же поглощённые тяжёлыми взвесями каменной крошки. Влево-вправо, влево-вправо, прыжок, двойной прыжок, рывок и вновь уклонение в сторону с последующими метаниями.
Мгновения, показавшиеся вечностью, гонки под гимн камнепада, и падающие на голову глыбы остались позади, не в силах проникнуть внутрь тоннеля. Десятка два шагов, и гул наконец стих, не в силах преодолеть завалившие выход куски породы, придавливаемые падающими следом глыбами.
- Все успели? – послышался голос.
- Вроде бы все.
- Не вроде бы, а точно знать надо.
- Так точно, все!
- Отлично. Огнеслав, как ты? – лишь сейчас, когда гул внутри головы слегка стих, я распознал голос Воислава.
- Живой.
- Вижу. Голова как?
- Голова? А что с ней?
- Да так, ничего, всего лишь булыжником слегка приложило.
- Да? Нормально вроде, только чуть гудит. Жить буду.
- Лечилку наложите на Огнеслава, и идём дальше, наши уже ушли порядочно.
- А где мы?
- В тоннеле.
- Это понятно, не было его.
- Гномы нашли. Заброшенный или тайный, толком не объяснили, бормочут лишь да матюгаются, обещая всем и всё, причём сразу.
- Хм, а они где?
- Да ушли уже вглубь, кажется, руду добывать побежали, мол, тут неподалёку какая-то жила должна быть. Да и пусть, а то они будто из завязки вышли, во все тяжкие так и норовят броситься. Все! Уходим! Выход завалило целиком, назад дороги нет! И смотреть в оба! Ловушки и отнорки могут и здесь быть, сами от гномов слышали, куда попали!
- Идти сможешь? – спросил Емельян, протягивая непонятно каким образом заваренный отвар.
- Даже бежать, как голова пройдёт. Времени отлёживаться нет уже.
- Это верно говоришь, совсем, Тьма сгущается над миром, и к нам стремятся гады мирские. Чую их смрад, нечисть притаилась вокруг, выжидает.
- Пускай подходят, покажем им, чего стоим. Идём, пока и здесь обвал не случился.
Междуглавие 11.
- Доброе утро! – произнёс мальчуган, не успев вбежать в лавку.
- Доброе! – отозвался стоявший за прилавком хозяин в белом халате с фартуком: - Пампушек?
- Ага!
- Сколько?
- Три!
- Шесть медяков!
- Ага!
- Вот, держи, только из печи, румяные.
- Спасибо большое! – мальчуган выбежал из лавки, и тут же забежал другой.
- Зарасти!
- Здравствуй!
- Можно булок с маком?
- Сколько?
- Две.
- Три медяка.
- Вот.
- Держи, румяные, смотри, в школу опоздаешь.
- Успею! Спасибо!
- И тебе.
- Доброе утро! – в лавку вошла девчушка.
- Доброе!
Каждое утро в пирожковую лавку к Борису забегала детвора, идущая в школу на учёбу. Всем нравились его пирожки и булочки, всегда румяные, свежие, ведь он вставал ещё до рассвета, принимаясь возиться с тестом и начинкой. Борис любил своё дело, ведь когда-то он, благодаря хлебному увлечению, познакомился со своей женой. Они всегда мечтали завести свою пирожковую, но как-то все не получалось. Так и работали на хлебозаводе, всегда и везде вместе, за что их и прозвали Ромео и Джульетта.
Единственное, что у них так и не вышло, это завести детей, а они хотели, даже мечтали, что будет минимум трое. Но, не было суждено, врождённое бесплодие жены можно было вылечить, но на это требовалась гора денег, которых не было. Так и прожили они вместе, продолжая любить друг друга, так и легли в капсулы погружения, отдав за это свою квартиру предприимчивым людям, организовавшим подпольный пансион для всех желавших. И сейчас они здесь все также вместе, Борис за прилавком, а Люба на кухне следит за поспевающими рогаликами, за которыми обязательно зайдут. Их выпечку многие полюбили и с радостью покупают, а муж с женой очень тому рады. Ведь все теперь у них получилось, как и загадывали, и скоро они станут ещё счастливее, ведь Люба сутра ему шепнула заветные слова, от которых хотелось летать.
- Доброе утро!
- Здравствуйте, рад, что вы зашли, как раз ваши любимые рогалики подоспели!
- Правда?! Как замечательно! Я обожаю, когда они ещё горячие! Жалко, что у вас нет самовара, с чаем они ещё вкуснее!!!
- Идея! Погодите, сейчас вам и чай организую, минуточку! Людочка!!!
Глава 12.
Объятая красно-голубым пламенем сфера пронеслась по блуждающей траектории, испуская хвосты цепных молний, прохаживающихся с жадностью изголодавшихся хищников среди копошащейся орды. К бликам беснующегося магического полымя присоединились десятки ярких вспышек, за которыми раздались вскрики поражённых, через мгновение превратившихся в тлен, пожираемый ненасытным пламенем. Очередные косы вырвавшихся молний осветили кишащую массу, выжигая хаотичные коридоры свободного пространства. Мгновения вседозволенности, и пылающая сфера, избрав целью юркое уродливое существо, отдалённо напоминающее гоблина и явно провоцировавшее бездушную смерть, пытаясь поразить то своими неказистыми пилумами, врезалась, высвобождая разрушительную силу, прежде нацеленную на более серьёзную угрозу в виде четырёхрукого гиганта, орудовавшего лапищами-ковшами, раскапывая солидную яму и бросаясь выкопанной породой.
- Мимо! Мля!!! – раздался досадливый голос мага, принявшегося созидать новую сферу.
Очищенное смертью пространство тут же заполнялось десятками других карликов, схожих с гоблинами лишь наличием зелёной кожи и больших ушей. Более эти милейшие существа ничем не могли ассоциироваться, имея по два ряда острых акульих зубов. Их непропорциональные ко всему телу длинные руки с крючковатыми пальцами и короткие ноги с огромными когтистыми лапами при узком и скрюченном торсе могли сломать разум любого морфолога, решившегося изучать нелюдей этого мира. Несовместимые пропорции не сделали из этих уродцев беспомощных инвалидов, напротив, те могли свободно передвигаться даже по потолку, чем и не преминули воспользоваться. Отсутствующие глаза и торчащие из хребта роговые отростки завершали индивидуальность этих монстров, вооружённых острыми крюками на цепах, которыми пытались выдернуть и уволочь свою добычу в одну из нор, прорытых небольшими тварями, по прихоти неизвестного маньяка-генетика имеющими все признаки Звир Енгов и пещерных сороконожек, также участвующих в массовых гуляньях.
Стена пламени встала на смену предшественнице, вновь преграждая путь наседающей орде, идущей на верную смерть, как когда-то мы ходили на демонстрации, разве что здесь не хватало плакатов и шариков. Копошащая масса из чуть ли не переплетающихся в едином клубке существ постоянно двигалась вперёд, принуждая передние ряды идти прямо на пламя, и обречённые не стремились попытаться спастись, повернуть назад. Напротив, они бежали вперёд, бросаясь сквозь пламя и напарываясь на острия копий или попадая под лезвия мечей, где и догорали, превращаясь в тлен и давая возможность следующим занять их место.
Тени замелькали посреди толпившихся карликов в мешкообразных балахонах, вознёсших свои корюзлые ручища кверху, в унисон вопя обрывочные звуки. Склизкая фиолетовая кровь брызнула из раскрывшихся ран, прерывая ритуал, отсечённые конечности полетели в стороны, тела разом обмякли, падая наземь.
Охранение запоздало среагировало, принявшись размахивать крючковатыми лезвиями на искривлённых древках то ли глеф, то ли алебард. Облачённые в перелатанные останки доспехов горбатые полутораметровые существа, чьи тела изуродовали огромные опухоли, нараставшие друг на друга, попытались попасть хотя бы в одну из мельтешащих волчьих теней, но вместо этого их жертвами становились замешкавшиеся мелкие гады, что решили пробежать по короткому пути, от чего и поплатились собственными жизнями, став добычей тут же сползшихся со всех сторон плотоядных червей.
Вслед за очередной волной из насекоподобоных и червообразных существ шла волна более разумных, но безмозглых карликов, чьи инстинкты время от времени возобладали над приказом, данным тем неведомым нам командующим. И уродцы, пробегая мимо павшей твари, могли вдруг замешкаться и броситься к телу, дабы насладиться свежим, пусть и зловонным мясом. И уже через несколько секунд вокруг очередной туши собирался десяток или два чавкающих, ругающихся и дерущихся за добычу соплеменников. Ещё несколько секунд, и подбежавшие опухшие горбачи разгоняли собравшихся, оттачивая своё мастерство владения подобиями древкового оружия, что в итоге приводило к тому же, только уже следующие бежавшие бросались к телам не сороконожек, а своих соплеменников, нисколько не брезгуя.
Идущие следом полурослики, будто бы специально, цепляли замешкавшихся карликов, словно провоцируя и с радостью разделываясь с жертвами, поражая те своими изуродованными мечами, больше походящими на творения безалаберного ученика кузнеца нежели смертоносное оружие.
Объятые пламенем стрелы просвистели, без труда находя себе цель и пронзая плоть, если та не оказалась защищённой пусть даже и неказистой броней, с виду не способной отгородить даже от комаров. Но обладатели таковой подступались все ближе и ближе, игнорируя удары магии и разрывающихся вблизи зарядов мортир, выворачивающие наизнанку всех остальных, кого не смогли разорвать на мельчайшие куски.
Покрытая склизкой кровью твердь, вдруг принялась леденеть, когтистые лапы и ноги заскользили, ускоряя тела перед падением. Внезапно выросшие навстречу иглы пронзали туши насквозь, не обращая внимания на хитин или старый металл, летящие следом соратники помогали насадиться на ледяные острия поглубже. Ор, визг, вой перемешались с гулом канонады и тресков, отражаясь от стен и сводов и возвращаясь новой песней боли и страданий. Но орда продолжала наседать, и вскоре толпа неслась по лежащим на коварном льду телам, втаптывая в заледеневшую твердь павших и раненных.
Внезапная дрожь, и каменная гладь вспучилась, увлекая в раскрывающиеся трещины, где расходящиеся и сходящиеся пласты рвали плоть и ломали кости, а вырывающееся пламя обжигало, вгрызаясь в раны и стремясь поглотить всех и вся.
- Клин! – раздалась команда, и стена щитов двинулась вперёд, перестраиваясь и разделяя наваливающуюся орду пополам.
Пылающие щиты будто бы сплавились воедино, принимая на себя все удары и не имея меж себя щелей. Защищённые забралами пасти блестели звериными оскалами, когтистые лапы крепко держали древка и рукояти, готовясь вновь пролить чужую кровь.
- Каскад волн! – раздалась другая команда, и взмывшие над головами защитников сгустки пламени разошлись в стороны растекающимися дугами, хлеща огненными плетями всех, кто оказался на пути, и выжигая десяток метров в ширину.
Град коротких чёрных стрел низринулся из сгустившегося сумрака сводов, проходя сквозь ослабевшие магические заслоны и нанося раны. Сразу же следом посыпались черные копья, напитанные чем-то тёмным, от чего те пробивали даже зачарованные доспехи гномов. Бородачи, поливая отборной бранью всех и вся, тут же прицелились своими мортирами и выстрелили по кишащим чернотой сводам. Заряды с рёвом взмыли, прочерчивая разноцветные траектории, завершённые яркими вспышками зарождающихся звёзд, чьи коронарные плети пожирали все, до чего успевали дотянуться за мгновения собственного существования, заканчивающегося взрывами и раскатистыми ударными волнами, давшими цепким тварям понять, что и недосягаемые для полёта с дна карстовой пустоты своды тоже смертельно опасны. Вспыхнувшие цепные молнии, разносясь по стремительно пустеющим сводам вереницами мерцающих паутин, довершали истребление слабозащищённых карликов.
Со сводов горящими метеорами падали сотни мелких тел, обгорая при полете и достигая кишащей внизу массы лишь тленом, смешивающимся с застлавшим округу посреди агонизирующей орды, продолжающей идти на верную погибель. Мерзопакостные карлики продолжали свои попытки ухватить цепами или же попасть стрелами, не смотря на внешнюю убогость, бьющими довольно точно. Но их всё сильнее притесняли полурослики, всё чаще используя мелких соратников в качестве пищи и нисколько этому не гнушаясь. Хотя сами же оказывались пищей для своих же, получив серьёзную рану или же попросту угодив в лапы горбачам и появившимся громилам, отдалённо напоминающим огров. Но, видимо, это сравнение связано со слабой информированностью касательно разнообразия бестиария. Поэтому гигантские существа, покрытые окаменелыми пластинами и костяными отростками, сразу же были ассоциированы с пещерными ограми. Когда же два представителя приблизились, и их осветили яркие вспышки двух шаровых молний, ошибочное представление улетучилось.
Когтистая лапа, какой позавидует самый матёрый чёрный медведь, вспахивала породу, загребая подобно ковшу горнодобывающего экскаватора. Распахнутая пасть усеялась кольцами острых клыков, будто бы принадлежала плотоядному червю. Ноги буквально расплющивали любого, кто попадался под них, оставляя кровавые пятна. Каменная кожа игнорировала физический урон и магию огня, и лишь воздействие холода замедляло и без этого медлительных гигантов, не спешащих на непрошенных гостей.
- Арха Гар!!! – проорал бородатый гном, глядя на приближающегося гиганта сквозь щели закоптившегося забрала: - Уха Рад!!!
- Что за ухарад?! – выкрикнул стоявший рядом маг, наколдовывая очередную шаровую молнию
- Бей холодом!!! Хум!!! – проорал другой гном, меняя зачарованные алые сферы зарядов на белёсые: - Холодом его!!!
- Это мы можем! – маг улыбнулся, отпуская в полёт мерцающую сферу, готовую сеять муки и смерть среди врагов: - Холодом, так холодом!
Огненная стена вмиг спала, обжигающее пламя уступало инею, покрывающему своей блестящей коркой, сковывая очутившихся слишком близко к побелевшим зверовоинам, от чего-то нисколько не замедлившимся от внезапно проступившего смертного холода. Снежные вихри закружились, со свистом подхватывая крупицы пепла, ставшего на морозе подобно иглам, впивающимся под кожу.
Белоснежные комья, скрываемые поднявшейся пеленой, проносились среди заледеневших тварей, разрывая на части и устремляясь к следующим жертвам. Десяток теней сорвались в танце смерти вглубь копошащейся массы, довершая начатую ранее расправу над темными жрецами, решившими, что два могучих гиганта их смогут защитить. Вновь полилась маслянистая чёрная кровь, окропляя холодную породу, изуродованные шрамами адепты не устояли от неожиданной атаки, увлёкшись ритуалом призыва какого-то существа, так и не успев завершить тот.
И лишь гиганты неумолимо шли на врага, игнорируя происходящее вокруг и почти не замечая бушующего ледяного ненастья, перекрасившего их в белёсые тона, стирая прежнюю мрачность и придав вид шагающих снеговиков, только очень страшных. Один нагнулся, загребая лапой все, что в неё угодило, и будто бы начало лепить снежный комочек, слегка испачканный грязью и кровью, не успевшей замёрзнуть, вырвавшись из расплющенных тел.
- Бойся! – разнеслось над войском: - Вспышка спереди!!!
Слепленный ком пролетел по прямой, раскидывая отлетающие ошмётки и не встретив препятствий, пока не достиг стены, ударившись с глухим звуком и рухнув у подножия. А гигант уже лепил новый из породы и плоти, пока второй продолжал идти вперёд, на мгновение остановившись и исторгнув трубный рёв из распахнутой зубастой пасти. Через несколько мгновений вокруг стало нечем дышать из-за накатившей волны невыносимого смрада, обдавшее облако трупного яда поражало глаза, принуждая те слезиться и слепнуть. Проникающий внутрь смрад обжигал, будто бы въедаясь в горло и лёгкие подобно паразитам, каждый новый вдох причинял ещё более сильную боль, но не дышать было невозможно. Агонизирующая обожжённая грудь сама разворачивалась, принуждая вдохнуть очередную порцию яда и терпеть накатывающую волну терзающих мук.
«Избавляющая волна очищения накрыла океаном облегчения, боль в то же столь желанное мгновение улетучилась, вернулось зрение, исчез паралич агонизирующей груди, и я смог встать с колен, сплёвывая комок склизкой почерневшей слюны. Тело ещё подрагивало после стихших спазмов, в голове мутило, и к горлу подпирал рвотный комок, но я сдержался, обращая свой взор на подступающую орду, почувствовавшую спад магического натиска.
Именно сейчас нужно что-то сказать подобно литературным и художественным героям тысяч легенд, что как раз нашли бы время изречь величайшие слова, ради которых повели на убой малое число своих соратников. И те бы слушали, застыв на месте и воодушевляясь ещё сильнее перед скорейшей погибелью, а враг бы не шёл, дабы не испортить момент. Но, как ни странно, никаких великих фраз в голову не лезет, лишь обрывки давно избитых «Пока дышу, надеюсь» и «С сим знаком ты победишь».
Они стары, как мир, но когда-то именно их я нанёс на мечи, памятуя о тех ещё с самого детства, ведь их раз за разом изрекал мой отец, изрядно подвыпив. Нет, он меня любил, даже больше, души не чаял, но из-за алкоголизма разрушил семью, а после себя, окончательно спившись. Но я его помню, и помню татуировку на его руке, о которой он много раз рассказывал, что набил вместе с сослуживцами в армии ещё на срочке. Много он рассказывал, правда это или нет, не важно, но слова я запомнил и много раз по разным поводам искал те в интернете, подбирая лучшие изречения, похожие с ними, и узнавая смысл каждой фразы. Ведь любили мы создавать кланы в играх и вносить в них нечто высокое, созидая свои братства и ордены. Мы тогда были мечтателями, и даже обычная текстовая игра, позволяющая общаться и играть с другими людьми, выглядела для нас в разы лучше, нежели красочные игры, вышедшие после.
Я помню, до сих пор помню всё: спившегося отца, встречи с ним после развода, ночёвки у него дома, его друзей алкашей, разочарование в тринадцать лет после последней встречи. Друзей детства, с которыми играли в войнушку, катались на великах, гоняли на поле мяч, бродили по железной дороге в поисках гадюк, пытались построить шалаш в лесу. Всех помню, меньше помню тех, с кем учился после и служил, видимо, потому что в детстве мы были более честными, мы были детьми, наслаждающимися жизнью и не стремящимися друг друга обидеть, оскорбить, сломить, показав себя сильнее. Хм, всё же, мысли приходят в голову, только не те, хотя те, но не сейчас об этом следует думать. Не об этом».
Вновь замелькали разряды молний, стрелы, объятые пламенем, устремились к бегущим прямо на них тварям, прокатились каскады взрывов зарядом мортир и пищаль, бьющих вблизи с завидной убойностью. Стены пылающих щитов на себя очередные порции ответных стрел и болтов, смятые попавшим валуном щитоносцы поднимались и подлечивались, заменённые соратниками, вставшими на их места. Пронёсшиеся тени оставляли после себя фонтаны крови, вырывающейся из раскрывшихся ран отсечённых конечностей и голов. Вырвавшееся пламя, не обращая внимания на промозглый холод, заплясало, прижигая раны и въедаясь в раскрывшуюся плоть. Оборотни выгрызали заледеневших полуросликов, уклоняясь от летящих ядовитых болтов, посылаемых с недосягаемого для холода расстояния. Впавшие в безумство опьянённые кровью горбачи рвались вперёд, разрывая на куски мешающих им, и лишь наблюдавшие издали тёмные силуэты оставались неподвижными, держа строгие порядки резервов на противоположной стороне карстовой пустоты.
- Бойся!!! – разнеслось над головами, утопая в нарастающем гуле сотрясающейся земли, вспучивающейся под ногами воинов, отпрыгивающих в стороны, избегая проваливания в раскрывающиеся пасти бездны.
Не успела волна сотрясения раскатиться и угаснуть, вспучивая пласты, как гигант вновь поднимал ногу, чтобы вызвать новую. Но тут же в него ударили десятки заклинаний и зарядов, разбиваясь о каменную броню, но провоцируя завалиться на спину. Ахнули раскаты слившихся воедино магических взрывов, разноцветные вспышки в миг угасали, сменяясь новыми, кроша костяные отростки. Но гигант не обращал внимания, продолжая заносить ногу для очередного сокрушения.
Второй шквал ударов сумел-таки сместить равновесие, и, поднимая груды пыли и расплющивая десятки тварей, казавшийся несокрушимым, великан рухнул на спину под дружное ликование бойцов. Клин двинулся вперёд, продолжая рассекать остатки орды и усиливать атаку на упавшего гиганта, не забывая о втором. Объятые пламенем зверовоины переднего края вырезали оказавшихся впереди, мерцающие тени добивали оставшихся в тылу, кружащие хороводы ледяные смерчи превращали все в экспозицию Ледяного Царства Смерти. На попытавшегося встать великана тут же обрушился магический камнепад, принуждая пасть к земле, и к тому с рёвом неслись гномы, замахиваясь пылающими руническим пламенем молотами. Сияние Беловойска расходилось в стороны, прогоняя сгустившийся сумрак подземелья.
- Что-то они не заканчиваются!!!
- Заканчиваются!!! Не видишь, отступают?!!
- Где?
- Вон!!!
Наблюдавшие на отвесе с противоположного конца карстовой пустоты высокорослые худощавые силуэты в чёрном развернулись и уходили, исчезая во мраке штрека. Стоявшие на охранении дальних штреков строгие порядки отрядов из громоздких низкорослых воинов, видимо, тех самых Изгнанных, также развернулись и исчезали в штреках у подножия стены.
Определённо их было больше, и они бы сумели победить так или иначе, взяв числом. Но вместо этого зачем-то пустили на нас безмозглых тварей, что гибли сотнями и даже тысячами, не в силах уместиться в узком бутылочном горле карстовой пустоты, созданной природой в недрах подземного мира. Если бы мы оказались на широком пространстве, то, может быть, всё вышло бы иначе, но нам повезло. И теперь наш враг потерял весомые силы, а мы вышли победителями при малом числе, но это лишь победа в битве, но не войне, а впереди неизвестность.
Раскат взрыва донёсся издали, принуждая обратить наши взоры и увидеть поднимающиеся клубы пыли, заволокшие входы в штреки.
- Обрушили-таки, ироды, - произнёс Емельян, еле держась на ногах: -Но ничего, Земля Матушка укажет Путь. Слава ей и многих лет!!!
Междуглавие 12.
Начавшись у Чёрных Шахт и пройдя через Каменистое Предгорье Ветров вдоль широкой реки Иршир, дорога пересекала Великую Вечнозелёную Чащобу, удаляясь к городу, чьи высокие стены и башни виднелись меж крон многовековых деревьев, хотя и располагались на завидном расстоянии. Плоский рельеф плато с пологим холмом по центру возносил городские укрепления над местностью, изменившей свой облик после бесчисленных битв меж назвавшими себя хозяевами этой земли и всеми, кто желал их в этом разубедить. Но лес оставался нетронутым в целом из-за своих размеров, разве что на границах и возле города появились проплешины после вырубок не переросшего в сечении за метр молодняка. Более древние исполины поднимались на три десятка метров над землёй, и в зиму не лишались кроны, хотя и были лиственными, но плотная листва была будто бы тонкий картон, не желтела и не срывалась порывами суровых зимних ветров, от чего и оставалась на ветвях на многие годы. И даже тяжёлые снежные шапки, собирающиеся за холодное время, не были способны обнести листву, увлекая за собой под собственной тяжестью, не способной надломить или хотя бы согнуть ветви, чья толщина превосходила многие деревья других чащоб.
Сама же дорога не отличалась от сотен таких же, пересекающих земли вереницами сплетающихся трактов, и по каждой передвигались караваны от самых маленьких до гигантских, растягивающихся на километры, в зависимости от значимости тракта. Где-то дорога имела грунтовое покрытие, размываемое паводками, где-то она мостилась тяжёлыми булыжниками, где-то была буквально выдолблена в каменной породе, и всюду она имела одинаковую ширину, позволяющую двум встречным широким подвозам без труда разойтись. Видимо, эта особенность была обусловлена тем, что этот тракт был создан в период генерации местности, на которой и проектировалось будущее место возникновения одного из городов. Именно поэтому Москва появилась там, где сейчас стояла, а не в другом месте, хотя и пришлось основателям выложить солидную сумму с многими нулями за покупку данной земли, имеющей в отличие от соседствующих районов все готовые бонусы развитой инфраструктуры и спланированного размещения всего требуемого для развития города.
- Готовность один, - прошептал нарост над одной из ветвей, выделяющийся лишь, когда тот слегка шевелился: - Караван подходит.
Наработанные навыки маскировки, буквально вшитые в сознание вместе с другими навыками из программы тренировки бойца диверсионной группы, чьи личные данные и подвиги будут находиться под грифом “Совершенно секретно” ещё ближайшие пятьдесят лет, пригодились и в этом мире. Хотя и было бы проще сидеть в пелене невидимости, ожидая прибытия цели, вот только, как в одном анекдоте, имелся нюанс и даже не один. И об этом знали все без исключения. Поэтому группа прибегла именно к маскировке, подтвердившей свою эффективность при организации засад, которые нельзя обнаружить ни магическим, ни истинным взорами, определяющими все скрытые объекты.
Они просидели целые сутки в засаде, дабы местные обитатели смогли привыкнуть и не бояться, и даже притупленный специальными алхимическими снадобьями запах не пугал зверей, настороженно реагировавших на любые изменения в их ареале. И природа жила своей бурной для зимы жизнью. Неподалёку долбил сереброголовый дятел, матёрый кабан секач выискивал плоды под деревом, схожим с дубом, попутно присматривая за молодняком. Мелкие пушистые зверьки, похожие на белок, прыгали меж ветвей, иногда пробегая даже по диверсантам. Да и зимние птицы распевали свои причудливые трели, будто бы нарочито показывая, что нет никакой угрозы.
- Готовность ноль, - прошептал командир, продолжая прижиматься к стволу дерева, дабы не выделиться прежде времени, но рука уже тянулась к рукояти зачарованного оружия: - Бить по команде.
Колонна из двух десятков телег, фургонов и клетей втягивалась из ветреного предлесья в чащобу, будто бы не спешила добраться до тёплого города. Гружённые доверху подводы двигались медленно, везя на себе камень и металл, широкие обитые колеса, не смотря на мороз, погружались в грунт, расширяя накатанную колею. Покрытые шерстью тяжеловозы, не смотря на их массивность и выносливость, плелись, словно устали от непосильной ноши. Возницы, безучастно сидя на козлах и укутавшись в густые меха дорожных накидок, не подгоняли животных, громогласно проклиная тех в немощи и обещая светлое будущее на бойне.
Сопровождавшее охранение из трёх десятков латников, двух десятков стрелков и пяти магов шло по обеим сторонам, устало опустив головы и не стараясь высмотреть угрозу среди чащобы. Никто не переговаривался, из обогреваемого походной печью командирского фургончика не доносились голоса командира охраны или начальника обоза. И сидевшие в накрытых шкурами клетках рабы будто бы спали, стремясь воспользоваться предоставленным отдыхом во время перевозки.
Звуки леса замерли на одной ноте, колышущаяся листва застыла, будто бы окаменела, движущаяся колонна остановилась, люди и животные застыли, не завершив очередной шаг. И лишь три десятка теней, срываясь с верхних крон, устремились вниз, падая прямо на головы застывших охранников. Обтянутые плотной маскировочной тканью кольчужные доспехи нагрелись под гнетом вдруг загустевшего воздуха, принявшегося раскаляться, предвещая скорый выплеск магической силы.
Реакция инстинктов вновь оказалась быстрее мысли, и огненный купол, возникший над охранниками и пытавшийся сжечь что-нибудь, не защитил, пропустив сквозь себя диверсантов, использовавших Шаг Пространства и оказавшихся сразу же позади своих целей. Лезвия, рассекая воздух, устремились к уязвимым точкам, руки сами направляли траекторию и наращивали требуемую силу удара, чтобы латы не смогли защитить.
Но охранники вдруг встрепенулись, в последний момент уходя из-под смертоносных ударов и неестественно выворачиваясь, чтобы контратаковать, но не мечами или глефами, коими были вооружены, а голыми руками. Точнее, из-под мехов, обтягивающих тела поверх доспехов, вырвались жгуты щупалец, принявшиеся стегать в попытке зацепить атаковавших. Маги обнялись зелёным пламенем, принимаясь колдовать заклинания, стремящиеся сковать, обездвижить и парализовать. Стрелки не схватились за луки, но бросились подобно остальным, будто бы повинуясь командам кукловода, дёргающего за нити. И даже запряжённые в повозки тяжеловозы рвались из поводьев, хлестав по сторонам длинными щупальцами.
- Твою мать! – прокричал командир, вертясь подобно юле и рассекая воздух двумя зачарованными клинками: - Какого?!!
- Это точно центровые!!! – донёсся голос бойца, завершающего работу над одним из магов: - Только они под кукловодами!!!
- К повозкам не подходите!!! Там внутри их набито!!! – проорал другой, отпрыгивая от клети, с которой спали меха, открывая тянущихся через решётки тварей.
- Командир! Надо уходить!!! Тут одни куклы!!!
- Разворошили осиное гнездо! Уходим!!! Эвак Ноль!!!
Резкий хлопок, и три десятка диверсантов с ошеломлёнными глазами глядели по сторонам в ожидании очередной атаки от мгновение назад наседавших тварей. Но посреди заснеженного поля, на которое их случайным образом переместил свиток эвакуации, отбросив на километр, были лишь они.
- Фух, - раздались дружные выдохи.
- Так. Никого не забыли?! Все здесь?!
- Так точно!!!
- Отлично.
- Командир, что это было?
- У разведки надо спросить, с какого нас натравили на кукловодов?
- Интереснее другое. Почему это на кремлёвских оказались куклы, не уж-то те решили в хаос перейти.
- Коллеги, наш диспут не уместен и неточен. Вернее, будет предположить, что караван был внезапно атакован и захвачен, и куклы решили с его помощью проникнуть в Москву.
- Проф дело говорит.
- Ладно, это уже не нам решать, наше дело маленькое. Уходим в лагерь, там и доложу командованию, а они пускай мозги и массируют.
- Ага, но при любом раскладе мы в выигрыше, и каравана нет, и москалям подарочек.
- Как бы такие подарочки боком всем не вышли, сам подумай, что с теми стало, кого поработили.
- Ладно, кончай демагогию разводить, переходим на режим «руки в ноги» и до лагеря прогулочным бегом.
- Есть руки в ноги!
Глава 13.
«Отчего мы – люди, живя долгие годы на насиженном месте, вдруг бросаем всё и ищем новое пристанище в надежде на лучшее будущее?
Я понимаю тех, у кого не сложилось: семья распалась, наладить жизнь не вышло, новое место известно, и там обещают лучшую работу, а здесь ничего не держит. Но, когда есть семья, есть работа, есть жильё, все здоровы, всё вроде бы идёт по накатанной, почему человек вдруг решается рискнуть всем?
Сколько я читал книг про попаданцев, и всюду присутствовало явное желание масс помимо желания героя переместиться в другой пускай и рискованный мир. Нет, не все авторы писали о том, что люди шли добровольно, но у многих описывалось так, что люди, в принципе, и не жалели о том, что попали в другой мир. А в книгах об игровых мирах всегда писали, что народ буквально ломился в виртуальную реальность в поисках абсолютного бессмертия и расширения собственных возможностей. Я всегда считал, что подобное явление – лишь вымысел, но теперь же не думаю, убедился, но всё же».
- Юпитер! Я - Сатурн!
«Не знаю, но именно это и происходило, происходит и будет происходить с людьми, отчего-то решившими изменить свою жизнь. Именно это я и вижу в глазах окружающих меня людей. Нет, инвалидов и неизлечимо больных я понимаю, у них нет той жизни, о которой они мечтали, у них нет здоровья. А здесь всё это сразу же появляется, и при это те заплатили лишь собственным телом, оставшимся там в капсуле, и теперь то гниёт в опустевшей квартире или же досталось основателям подпольного клуба оцифровки сознания, невзначай имеющих полулегальный бизнес по трансплантации.
Да, эти люди рисковали своими жизнями, шагая в неизвестность, но у них выбор не особо велик. Но остальные, что их подвигло? Тот же Лёха и другие люди? Не знаю, да и за себя не уверен, остался бы я в том мире, если бы вдруг всё вышло иначе. Или же рискнул и погрузился вслед за остальными? И вот сколько тех, кто оказался перед выбором? Тысячи, десятки тысяч, сотни? Миллионы или даже больше? Действительно, сколько?»
- Космос, космос, Земля вызывает!
«Если проанализировать все факторы, что влияли в мире на общее состояние населения, выражаемое в одном слове «удовлетворённость» или как-то так, то можно считать, что больше половины общемирового населения жили именно за той чертой решения, за которой человек с радостью шагнёт в полог неизвестности, лишь бы получить шанс всё изменить. И перечислять причины этого решения можно вечность, ведь у каждого решившегося те индивидуальны, но они сделали свой шаг.
И окружающие меня сделали то же самое, хотя, причины у них мне и известны, я всё же не понимаю, почему бежавшие от кошмара войны люди здесь с радостью ввязались в новую? Почему они вдруг решили встать на прежний путь? Месть? Может быть. Они больше ничего не умеют? Вполне реально. Война не отпускает тех, кто был её частью? Почему бы и нет?»
- Серёга!!!
- А?
- О! Вернулся! - Ворон улыбнулся: - Пошли, гномы раскопали проход.
- Раскопали?
- Тебе надо два раза повторять? Деточка, а не ударился ли ты головой случаем?
- Не надо, я просто думал о своём.
- Ага, видели, сидишь такой, втыкаешь в одну точку и, не шевелясь пару часов, иногда что-то бормочешь.
- Что бормочу?
- А хрен тебя разбери, матом точно не ругаешься.
- И сейчас бормотал?
- Ну да, бред, как всегда.
- Понятно. Со стороны, наверное, смотрится ещё как.
- Ну да, не знал бы тебя, решил, что кто-то закрыл психушку, а психов всех выгнали на улицу, вот один и прибился к камню, сел на него и охраняет.
- Добрый ты.
- Я такой. Пошли, народ уже почти весь ушёл, тебя только ждём.
Пока гномы искали возможность не просто выбраться, но продолжить путь дальше, простукивая камень и игнорируя заваленные взрывами штреки, остальные восстанавливали силы и мародёрили, собирая трофеи с оставшихся тел, не успевших сгореть, о чём за день пережидания многие пожалели. Стремительно разлагающая гнилостная плоть источала ядовитый смрад, с каждым часом усиливающийся в разы. Плотоядные личинки обжирались на падали за считанные минуты, и вскоре вновь стало невыносимо дышать от клубов едкого дыма, вновь заволокшего своды карстовой пустоты, и даже созданные магические ветра не спасали ситуацию.
Когда же гномы отыскали штрек и принялись пробиваться к тому с помощью своих кирок, народ был готов разгребать породу руками и всячески помогать, лишь бы поскорее убраться из этого пропитавшегося смрадом места. И как только проход открыл путь в древний штрек, коих на моё удивление здесь неисчислимое множество, бойцы с облегчением сорвались выполнять приказ на продвижение вглубь вслед за гномами, имевшими изрядный опыт по исследованию подобных мест и способных выявлять все ловушки, непременно сокрытые до последнего момента.
- Лёх.
- А?
- Ты не жалеешь, что ушёл в этот мир?
- Жалею? Серёг, на тебя очередная меланхолия напала?
- Лёх, я просто хочу понять людскую мотивацию.
- А-а-а. О чём я должен жалеть? О шрамах от ранений, о нищенской пенсии, о пяти кусочках металла в красных коробочках? О бросившей меня Маринке, потому что я не стал генералом и не получил квартиру?
- Лёх, а другие, кто целыми семьями сюда ушли…
- Другие? Серый, ты же умный мужик, в возрасте, вон весь белый от седин.
- Не подкалывай.
- А я и не подкалываю. Ты же сам знаешь, как там прекрасно жить. Когда приходится работать в лучшем случае на одной работе и получать зарплату в конверте, лишь бы смог оплатить коммуналку и кредиты, а пожрать на то, что осталось. А когда есть дети… Да идут сюда многие именно из-за детей, ведь что их там ждёт? То же существование на мизерную зарплату при постоянно растущих ценах. Диплом не гарантирует трудоустройства, квартира или дом, что останутся после смерти родителей, зачастую единственное крупное приобретение и то уйдёт их же детям. Вот так и волочиться по жизни, сменяя своих родителей и передавая эстафету своим детям, обречённым на ту же волокиту. Нет, Серёг, слишком загублен тот мир, чтобы держаться за него, а наша страна вообще, как Титаник, оказавшийся среди десятков айсбергов, и лишь остаётся ждать, в какой он угодит.
- Но здесь монстры стремятся сожрать….
- Здесь ты свободен, и у тебя столько же шансов, сколько у любого другого. А самое главное, никаких болезней и травм, даже умерев, ты возродишься, если привязался.
- А если не привязался.
- А это у тебя надо спросить, ты же Мару знаешь, был там.
- Был.
- И как там?
- Весело. Девок куча, выпивки.
- Ага, я так и думал. Всё равно, здесь есть надежда, а там её давно у всех отобрали и только рады, что от нас избавились. Ты вообще знаешь, сколько людей сюда уже со всего мира ушло?
- Несколько десятков тысяч.
- Ага, почти угадал. Миллиард!!!
- Шутишь?
- Нисколько. Причём, в одних странах пытаются запретить, а в других, как, к примеру, в Китае, само государство стимулирует переноситься. Сейчас китайцев столько, что они мелкими группами по два миллиона по землям бегают. Вот с кем вскоре придётся воевать серьёзно.
- Но, но как это возможно?
- Оказывается, что возможно, причём, с некоторых пор, согласно информации оттуда, процесс переноса упростился, будто бы встроенные системы в капсулах получили какую-то прошивку.
- Корпорация что ли специально переносит?
- Она здесь не причём. Да и нет её давно, Фонд Спасения Земли, созданный общемировым консорциумом, поглотил и закрыл оставшиеся сервера, точнее доступ к ним.
- А как же тогда?
- А никто не знает, но все оставшиеся капсулы продолжают функционировать, ну а новых, по крайне мере, для народа, уже не делают.
- И при этом, все заинтересованные государства стремятся завладеть и этим миром.
- Не без этого. Теория Мирового Господства всегда имеет место быть. Вот только Иллюминатов я пока не видел, может, на материке пендосов уже давно стоят глазастые пирамиды, но нам до них далеко.
- Ну хоть что-то не меняется, и почему ты меня блаженным назвал? - я попытался улыбнуться, но вдруг навалившаяся тревога смела все отягощавшие меня мысли, принуждая сорваться на бег, устремляясь дальше по древнему тоннелю туда, где было начало колонны.
- Вот поэтому, - донёсся голос Алексея, будто бы прозвучавший поодаль.
Чернота подземелья истаяла, уступая серости, окрасившей все неживое и освещаемой пылающими аурами живых. Тело, не дожидаясь приказа, обрело звериную форму, выпущенные когти принялись оставлять борозды в породе, налившиеся забурлившей кровью вспучившиеся мышцы застонали, превозмогая собственные возможности. Тело сжимается в пружину и, в миг распрямляя ноги с собравшейся силой, рывком пролетает десяток метров, вновь сжимаясь для следующего рывка. И время как будто бы замедлилось, не в силах догнать меня, несущегося по тоннелю, мчась по стенам и даже потолку над изумлёнными бойцами.
Последний бросок тела, и я падаю на лапы перед авангардом колонны, опешившим от представшей картины.
- Ни шагу дальше!!! – вырвалось рычание сквозь оскал, глаза пылают белизной, тело выпрямляется, вставая во весь рост, и становясь чем-то средним между волком и человеком: - Стоять!!!
- Ахири, - произнёс кто-то из застывших гномов, от которых исходила аура страха.
- Ишда, - вторил ему второй, произнося с небывалой для бородачей оторопью: - Ахири Рагнад.
- Сергей, - донёсся голос Воислава, пробирающегося через застывших гномов: - Что с тобой?
- Всё в порядке, - произношу, не отводя взгляда от открывшегося из окончания штрека подземного зала, неправдоподобно огромного и раскинувшегося на несколько сотен метров в обе стороны.
Гигантские столбы метров в десять в обхвате шли несколькими рядами через весь зал, держа на себе своды. У стен возвышались полуобрушенные статуи своеобразных гигантов, не похожих ни на одну известную мне расу. Я видел подобное, где-то, кажется, в каком-то фэнтези фильме. Да, во Властелине Колец было подобное, но здесь все воспринималось с более исполинским, хотя я и смотрел прежним взором, изучая не красоты древности и величия создателей этого, но то, что сейчас находилось по центру зала.
Испещряющие буквально все непонятные символы источали некогда вложенную в них силу, оставшуюся ничтожной толикой слабого фиолетового дымка. Монотонная серость заканчивалась на границе, за которой все было поглощено чернотой, источающей лёгкую дымку, стремящуюся поглотить остальной мир. И ближе к центру чернота победила, похоронив под собой даже символы, исчезнувшие во мраке. И посреди зала в черноте, колышущейся подобно луговой траве, я ощущал именно ту угрозу, что принудила броситься со всех ног без оглядки.
Именно там, сидя на корточках, нечто в чёрном балахоне возилось, будто бы собирая ягоды или грибы. Оно не пыталось спрятаться, увлёкшись своим занятием, но пока ещё не заметило меня. А под ногами этого грибника лежали тела, сотни тел, облачённых в доспехи, среди которых я узнал истаивающие отпечатки сущностей, коих встречали накануне. И я наблюдал, как это нечто, вставая подобно старику, делало шаг и приседало над следующим телом, принимаясь за дело. Нет, оно не было с теми, кто сейчас лежал посреди зала. Эти пришли раньше, собираясь нас встретить, и не знаю, смогли бы мы в этот раз победить. Не важно это, ведь теперь это мы не узнаем, но все пришедшие мертвы. Это я знаю точно, их сияния померкли, а тела покинула жизнь, и мне кажется, все они умирали в муках, хотя и почти сразу. А это нечто сейчас что-то собирало с каждого тела.
- Кто там? Сергей? – тихо спросил Воислав, боясь пошевелиться позади меня, но явно видя именно того, кого вижу я.
- Жнец.
- Что ещё за жнец?
- Не знаю, я лишь ощущаю, что это Жнец.
- Что он там делает?
- Не знаю.
- Что будем делать?
Вдруг Жнец обратил взор в нашу сторону, и меня пронзил смертный взор, пытающийся отделить суть от тела, но, не знаю, как, я, кажется, заслонился, и в ответ устремилась та же самая мысль, приказывая сути Жнеца покинуть его собственное тело. Тот вскочил, распрямляясь и, кажется, ехидно засмеявшись, шагнул вперёд, тут же истаяв в пустоте.
- Сергей, - окликнул Воислав, но его голос хрипел, от чего я отвёл взор, обращая внимание на стоявших позади.
Все без исключения лежали гурьбой, корчась от боли, у кого-то шла пена изо рта, у кого-то кровь из носа, ушей или глаз, у кого-то всё и сразу. Но все были живы, приходя в себя, а прошло лишь мгновение, за которое лишь я остался стоять на ногах.
- Серёг, - вновь прохрипел Воислав, дрожащими руками пытаясь вытащить эликсир: - Ты как?
- Получше, чем ты.
- Гы, - шутник, изо рта Воислава вырвалась алая пенка: - Я ещё нормально, а вот ты.
- А что я?
- В зеркале увидишь.
Я на мгновение задумался, а после взглянул в полотно наруча, подчинившийся мысли и ставший идеально гладким, становясь зеркальным. В отражении на меня глядел оголённый волчий череп со свисающими с него кусками меха и мяса, белые зубы покрылись подсохшей кровью, уцелевший левый глаз лишился век и сейчас таращился белым яблоком, а правый отсутствовал напрочь.
- Нихрена себе! – только и произнёс я.
- Ага, - смех Воислава наполнился хрипом: - Чем это он так нас и… тебя?
- Не спросил.
- А почему не закончил? Он ведь нас всех разом. Или ты его?
- Не знаю, кажется, я вдруг пожелал ему гибели.
- Нихреновые желания у тебя, а ещё так можешь? На всякий.
- Не знаю.
- Лучше бы знать, нужное умение, - Воислав привстал: - Кто из лекарей оправился? На Огнеслава исцеление наложите наконец! А то глядеть страшно.
Я вновь обратил взор к центру зала, но уже обычным взглядом, высматривая что-то меж тел, лежавших сваленной грудой.
- Это он там всех?
- Да.
- Хм. Тогда нам вдвойне повезло.
- Может быть.
- Сергей, что-то там не так?
- Да.
- Что?
- Не знаю, но чувствую…, впереди смерть.
- Ну да, все мертвы там.
- Нет, иная, впереди погибель, притаилась, выжидает.
- Чего?
- Нас.
- Хм. Тогда нужно вернуться и найти иную дорогу.
- Нельзя. Пути назад нет. Я чувствую…, дыхание смерти, воздух пропитался им.
- И что нам тогда делать?
- Идти вперёд.
- Но ты же сказал.
- Да, иного пути нет.
- А если вернётся Жнец?
- Не вернётся, он ушёл, оставив лишь смерть.
- Чудной, - заключил Воислав: - Нашла сестра свояка.
- Блаженный, - с улыбкой произнёс Ворон.
- Что вы к Огнеславу пристали? Если не ведаете, аки он, так и слушайте, что твердит! Не всем видеть сие дано, а мы славить его должны, раз он видит и ведает! Иначе были бы все аки та тьма, что лежит телесами мёртвыми! И блажен тот, кто верует, да ведает! Юродив тот, кто безумен в деяниях и словах своих, не признавая истины мирской!
- Емельян, да мы ничего против не имеем, просто Огнеслав загадками все говорит.
- Не загадки это. Говорит, что видит и чувствует, но разум его пока не осознал сил своих, лишь интуитивно воспринимая и следуя подсознательно. Он всегда так поступал, да и мы от части тоже, так проще адаптироваться.
- Ага, сначала делай, потом думай и не сомневайся.
- Именно.
- Понятно, тогда идём вперёд?
- Да, но не сейчас, сначала я, один, а как только все начнётся, вы следом, - произношу, а тело уже само действовало, преображаясь, в руках запылали мечи, доспехи ощетинились, забрало стянуло волчью морду.
«Шаг отделяет «до» от «после», пока его не сделаешь будет «до», а как решился, то лишь «после», и обратного не дано. И каждый новый шаг превращает «после» в «до», но мы об этом даже не задумываемся, раз за разом идя вперёд. И нет среди нас тех, кто, прежде, чем сделать шаг, основательно подумает, прикинув все «за» и «против». Кто-то скажет, мол, я, но это будет лишь заблуждением. Суть человека такова, что он не способен просчитать все наперёд, даже если очень сильно захочет, потому как само мироздание не знает, что произойдёт в следующий момент. Но не в этом случае, сейчас я уверен, что каждый мой шаг сокращает расстояние меж тем, от чего лучше бы бежать. Но также я уверен, что бежать некуда, и любая попытка бегства спровоцирует ещё большие последствия, вреда от которых будет в разы больше. Почему такая уверенность? Не знаю, но это сейчас не важно, ведь остался последний шаг, после которого наступит «после».
Не было ни молний, ни внезапного затемнения, ни иных спецэффектов Начала Конца, просто, когда я перешёл незримую черту, лежавшие доселе безжизненные тела вдруг ожили, принявшись подниматься, и через несколько мгновений на меня уставились пять сотен взоров, наполненных пустотой. Никаких визуальных эффектов, лишь пустые взоры безжизненных глаз, при этом не отражающих доброжелательности. Шаг, и телеса зашевелились, шаг, и беззвучная масса из коротышек, полуросликов и похожих на гномов, но чем-то всё же иных бородачей, двинулась на меня.
А я уже смотрел иным взором, обнявшись белоснежно-призрачным пламенем, выжигающим растекающуюся вокруг черноту, невидимую обычным взглядом. И это не та чернота, что присуща Тьме или Мраку, сия иная, можно сказать, что пустая, нет в ней ни чёрного, ни иного цвета, лишь пустота, поглощающая суть всего, от этого и кажущаяся чёрной. Но пламя – первозданный свет, источающий саму суть жизни и способный на разрушения, не пожирается тем, но выжигается, отстраняясь и отступая, не в силах побороть противоположность. Но взор не обращается к черни, не отрываясь от надвигающейся угрозы и примечая среди роящейся черноты, источаемой из безжизненных тел, крупицы схожего, собирающиеся в единое целое, оставаясь разрозненным. И чтобы целое победить, нужно разрушить каждую частицу в отдельности, не позволяя появиться новым.
- Так вот, что ты делал здесь, - произношу, слегка скалясь: - Жнец, зачем тебе это, чей ты вассал?
Мечи, ликуя после длительного отдыха, просвистели, распыляясь пламенем и с радостью рассекая пусть и мёртвую, но плоть. Тут же нахлынуло то самое чувство, когда хищник насыщается добычей, и мне понравилось, а тело закрутилось в танце смерти ещё сильнее, уводя всё глубже и ближе к центру. И не хотелось останавливаться, не хотелось бояться, лишь продолжать уклоняться и кружиться, каждое мгновение нанося удар за ударом и пьянея с каждой пролитой каплей крови.
«Что было до этого – не важно, как и то, что будет после, но лишь бы это ощущение длилось вечно, и не важно, скольким будет суждено пасть от моих рук, ведь они – лишь пища для меня, и даже раны не способны меня остановить, ведь я есть сама Смерть…»
Междуглавие 13.
- Сама Смерть, - женский голос раздался с явной усмешкой, принуждая меня попытаться открыть глаза: - Надо же умереть именно с этой мыслью.
- Кто здесь?
- Я, - отозвался тот же голос.
- Где я?
- Здесь, - вновь ирония.
- Я ничего не вижу.
- А что ты хочешь увидеть?
- Я? Я не знаю. Что со мной случилось?
- Ты умер.
- А ты?
- Да. Смерть.
- Марана?
- Нет. Просто Смерть.
- Но ведь Марана – богиня Смерти.
- Именно богиня, но не сама суть. А я есть сама суть, чьи воплощения во всех мирах предстают пред теми, чей срок истёк. Я есть само Первоначало, если тебе это интересно, хотя, вижу и так, что интересно.
- Мой срок истёк?
- Нет. Ты просто умер.
- И что теперь со мной будет?
- Ну, если бы прежде ты попросту отправился в Сумрак Небытия, где твоя суть питала бы фантомы зарождающихся сущностей, ведь её хватило бы лишь на это, мир бы тебя испил в миг. То теперь же я отправлю тебя обратно в молодой мир, где ты продолжишь служить мне, Вестник Смерти.
- Вестник? Кажется, я не уверен, но…
- Вестник, именно Вестник, хотя, об этом ты не будешь помнить, разве что… Да, моя Дочь отметит тебя, а после… Не важно. Хм, скажи, есть ли у тебя желание? Я его исполню. Любое.
- Спасибо, не надо.
- От чего же? Ни абсолютное бессмертие не попросишь, ни божественность? И даже горы золота? Ведь за это ничего не спрошу.
- Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
- А ты не прост, совсем не прост, видимо, поэтому боги тебя приметили. Что ж, ты первый, за тысячу лет, кто ничего не попросил, а знал бы ты, сколько хотели стать богами, - в голосе прозвучала ирония.
- Я тебя не отрываю от дел?
- Нет, времени в моей обители нет, и сейчас здесь всегда. Мы можем с тобой беседовать без конца, но в Мироздании река времени не сдвинется даже на толику.
- Заманчиво.
- Очень, но у нас ещё будет время побеседовать, а пока возвращайся обратно. Тебя зовут. Очнись, Огнеслав, очнись! – вдруг раздавшись громогласным эхом, голос начал удаляться: - Очнись, Огнеслав, очнись!
Глава 14.
«Кажется, сплю, и просыпаться не хочется, совсем, ведь, если я открою глаза, то всё, что было пережито за последнее время, окажется лишь сном. А мне бы этого не хотелось, ведь так прекрасно ощущать себя свободным, и стремишься сохранить это чувство подольше. И, будучи уверенным, что происходящее со мной лишь снится мне, не желаю открывать глаз, ведь, как только я это сделаю, вернётся прежний мрачный мир.
Я окажусь лежащим в своей кровати, и через десять секунд зазвонит ненавистный будильник. Мне придётся вставать, брать кружку горячего кофе и садиться за компьютер, чтобы получить порцию утреннего интернет трафика, пропустив через себя мегабайты ничего не значащей информации. Через полчаса нужно будет выйти из дома, чтобы успеть на работу, насладившись утренней поездкой в маршрутке.
Очередной день проползёт в отягощающей возне с бланками, документами, файлами, таблицами, и даже десятиминутные перерывы на кофе не подсластят пребывание в душном офисе. Вечером, когда я всё же доберусь до дома, пройдя мимо надписи на стене «Этот мир в моем воображении гораздо пизже», вновь усядусь за компьютер и начну кликать по закладкам, перелистывая одну страницу за другой, останавливаясь на очередном ролике, где какой-нибудь неудачник на вроде меня попытается изобразить трюк и разобьётся при падении. А после сразу ролик со свежей аварией на дороге, следом голая девка, за ней следующая…
И так до самой ночи, пока я вновь не улягусь в кровать и не закрою глаза, с радостью погружаясь в долгожданный сон, переносящий меня в очередной мир свободы. И пусть я всю ночь буду убегать от армии зомби, но всё же, это будет более прекрасно, нежели моя жизнь.
Поэтому, сейчас мне не хочется открывать глаз, и всё равно, что вокруг меня чернота. Нужно подождать чуть-чуть, и я окажусь в очередном сне, лишь бы не пробудиться в серой действительности».
- Очнись!
«Нет. Сон не должен прекращаться, иначе, очередной мир со своими обитателями, созданный в моём разуме, тут же исчезнет, как тысячи предшествующих им. Ведь мы, когда просыпаемся, сразу же забываем свои сны, а вместе с ними и музыку со стихами, что сочинили, и которые гарантированно обеспечили бы нам известность и стабильный доход. Во снах мы творим, решаем проблемы, изобретаем, но, как только просыпаемся, тут же забываем. И эти свои мысли я обязательно забуду, как и всё, о чём размышляю, а внутри останется лишь пустота, принуждающая с обречённостью пытаться заполнить её, но этому не суждено исполниться. И даже алкоголь не утопит её, созидая лишь язвы и убивая разум, лишаемый прежних красок неповторимых сновидений, заменяемых мороком пьяных беспамятств».
- Очнись!
«Вот мне уже кажется, что меня кто-то будет. Наверное, вот-вот зазвонит будильник, но хочется ещё поспать. Часок, а лучше два. Почему же я так и не выспался? Кажется, лёг вовремя, но всё равно хочется спать. Будильник, будь человеком, не звони, не надо!»
- Ну очнись же!!! – сквозь сон ворвался заплаканный девичий голос.
«Странно ощущать себя подвешенным в воздухе над полем сражения, озирая происходящее одновременно со всех сторон и в мельчайших подробностях. И ничто не сокрыто от моего взора, представая предо мной в мельчайших деталях. И я могу остановить само время, будто бы нажимая на паузу во процессе просмотра фильма».
И вот обращаю я внимание на застывшего в броске волка, раскрывшего окровавленную пасть, готовясь сомкнуть челюсть и перекусить горло неправдоподобно неповоротливого черноволосого карлика с такими же черными глазами, смотрящими к центру, а не летящую на него погибель.
А вот и другой бородач, занёсший изуродованный будто проросшими из него шипами топор, чтобы нанести удар по застывшей в смазанной дымке тени, стремящейся, как и остальные к центру столпившейся орды из неживых существ, будто бы не желающих обращать внимание на врывающихся в толпу воинов.
И несущийся сквозь развернувшихся в последний момент врагов гигантский медведь мне очень знаком, и бегущие за ним оборотни, да и гномы с волками. А вон и Ворон в облике волколака произносит какое-то заклинание. А вот и Воислав, также обернувшись зверем, разрывает когтями какую-то тварь, вставшую пред ним.
Странный сон, все отчего-то рвутся к центру, хотя там никого, кроме толпящейся орды, среди которой выделяются десяток возвышающихся горбатых гигантов, кажется, будто бы сошедших с пьедесталов статуй. Странно, с одной стороны в орду вгрызаются их явные враги, и лишь крайние реагируют, оказывая сопротивление, но остальные будто бы не замечают происходящего, устремляясь вглубь толпы. Чёрные нити, сплетающиеся плетьми паутин, стягиваются к центру, созидая для остальных незримые липкие путы ловушки, словно невидимый паук пытается схватить муху в свою западню и сплести вокруг кокон, после ужалив и принявшись дожидаться, покуда яд превратит из назойливой мошки ужин.
- Очнись!!! Папа!!! – с отчаянием раздавшийся в полнейшей тишине крик пронзил меня, подобно тончайшей игле, принуждая обратить взор и повиноваться влечению, утягивающему меня к пресловутому центру развернувшейся диорамы сражения.
Девчушка со спутавшимися длинными волосами склонилась над огромным истерзанным тварями телом. Она прижималась к безжизненной туше, нисколько не брезгуя видом глубоких ран, располосовавших тело, вывернув грудь и живот наизнанку и превратив те в мешанину из торчащих наружу рёбер и кусков разорванных лёгких и брюха. Раскроенная надвое волчья пасть виднелась через рассечённое забрало, раскинутые в стороны мускулистые руки, покрытые шерстью, проступающей через кольчужно-пластинчатые наручи, лежали изрезанными культями, продолжающими сжимать эфесы мечей. Ноги выглядели ничуть ни лучше, почернев от яда, попавшего после укусов юрких плотоядных червей, валявшихся вокруг дотлевающими ошмётками вместе с теми, кого это существо успело забрать с собой.
Да и облик того, над телом которого она рыдала, не внушил ужаса, хотя не каждый даже самый видавший виды навряд ли смог бы устоять перед представший сценой. Картина к сказке о красавице и чудовище, когда та не успела к назначенному времени. Вот только чудовище было гораздо страшнее, походя на нечто среднее между оборотнем и рогатым демоном в его боевой ипостаси, что красочно изображались авторами кассовых фильмов. Но лишь отдалённо, хотя и можно было бы назвать того демоном, но всё же, я от чего-то не ощущал в нём демонического зла, или как там это называется?
Но больше меня завораживала картина застывших в немыслимых позах и источающих скапливающую черноту тварей, что окружали со всех сторон, будто бы замерев в атаке с раскрытыми пастями и занесёнными когтями, и оружием. И четыре каменных голема, протыкали тело поверженного длинными копьями, пригвоздив к земле и выпуская из тела чёрную слизь отравленной крови. И пара червей уже вцепились в его тело, прогрызая доспехи и добираясь до сокровенной плоти.
Странная картина и отчего-то завораживающая, а девочка кажется знакомой, и плачь её вызывает лишь тревогу. Беспокойство накатывает волнами, и хочется подбежать, обнять бедную, погладить по волосам и сказать тёплые слова утешения.
«А демон кажется знакомым, хотя и вижу, вроде бы, его впервые. Нет, не демон, но он очень похож на тех, кого рисовали подобные существами. Не тварями, те окружили со всех сторон и сейчас застыли в едином мгновении времени, от чего-то не стремившимся течь дальше. И почему я подумал сначала, что предо мной лежит обитатель Преисподней? Хотя, признаки и имеются, но это не падший, нет, оборотень.
Да, именно оборотень, хоть и не схож с теми, что стремятся издали, и есть в нём черты демона: те же отростки, что походили на рога, вдобавок те имелись и на локтях с коленами, да и хребет весь был, как у дракона или ящера.
Но я чувствую, что он не демон, но нечто цельное, будто бы смерть смела какие-то преграды, лишив какого-то проклятия, ставшего благодатью».
Вдруг, девочка обернулась и уставилась на меня, словно видела, как я парил над нею и телом. И взгляд её вцепился, проникая сквозь и будто бы встряхивая суть, борясь с хаосом сознания и приводя то в упорядоченное, перекраивая в прежнее. Образы лавиной низринулись из пустоты на меня, голоса, чувства, воспоминания, и я ощутил, как от меня потянулись нити связи, устремляясь вниз.
Не знаю, сколько прошло времени, но показалось, что целая вечность, за которую меня будто бы перебирали заново, выкраивая из ошмётков разорванной ткани нечто новое. Или же это я сам пытался не растерять суть самого себя, не смотря на бесконечность одного мгновения, постепенно истаивавшего в окружающем мире. Но не об этом я думал, глядя в заплаканные девичьи глаза, наполненные мудростью прожившего жизнь человека и познавшего все тайны бытия. Не это меня начало тревожить, и не потому ощущения телесности становились всё явнее.
«Странно, что здесь делает Лиза?»
- Очнись! – звонкий голос раздался эхом внутри меня: - Слышишь?! Очнись! Ты не имеешь права умереть! Ты не можешь бросить меня! Всех нас! Заклинаю тебя! Очнись же!!! ОТЕЦ!!!
Вспышка раздирающей боли ворвалась вместе с пробуждением, скручивая и разрывая омертвевшую плоть, как будто бы во сне потянул не мышцу на ноге, но всё тело разом, от чего стискивая собственные зубы, не в силах успокоить агонию парализующей боли. Каждая частица вспыхивала зарождающейся звездой, испепеляя и созидая заново вселенную тела, я ощутил, как жилы рвались от напряжения, мясо отделялось от растрескавшихся костей, а внутренности сжимались и раздувались, пытаясь отвоевать как можно больше места.
Мышцы будто бы заново стягивались жилами к скелету, с треском срастающихся суставов обретающему целостность. Из лёгких вырывались сгустки комков слизи, принуждая откашливаться, не смотря на пожирающую сознание боль. Сердце будто бы пустилось в разнос, резонируя о рёбра не успевшей восстановиться грудной клетки.
Прежняя тяжесть в левой руке чего-то чуждого исчезла, но я ощутил, как оно самое растеклось по всему телу, даруя силу проклятия и отныне становясь со мной единым целым, но не жаждущим поработить, уничтожить моё собственное сознание, а стать его частью.
- Сейчас всё пройдёт, - Лиза склонилась надо мной, вытирая лицо ласковыми поглаживаниями: - Потерпи, сейчас станет легче. Совсем немного, не уходи! Слышишь?! Не уходи!!!
Изувеченная плоть рвалась, раздробленные кости ломались, освобождая тело от пронзавших пик, почерневшая кровь вытекала из разорванных сосудов, забирая с собой яд, поражающий бренное и духовное. Переполняющая сознание боль принуждала изгибаться и корчиться, и лишь голос Лизы придавал сил разуму, уже давно готовому утонуть в пучине освобождающего забытья. Лишь благодаря ей я держался, терпя агонию сознания и плоти. И даже искорёженные доспехи, не выдерживая внутреннего жара, плавились, а мифрил, очищаясь кипящей кровью, что текла из оголённых капилляров тела, принимался к тому, становясь новой кожей боевого обличия чего-то нового. А мне оставалось стиснуть зубы и выть подобно собрату, оставшемуся наедине с луной.
Но вдруг голос стих, и я, открыв, глаза, не увидел её, а окружающие твари будто бы оттаивали и уже тянулись ко мне, дабы вновь вгрызться и довершить начатое.
- Лиза! – вырвалось из глотки вместе с очередной порцией слизи: - Ты где?!!
Голова с хрустом в шее и всплесками раздирающей горло боли моталась из стороны в сторону, расширившиеся глаза искали Лизу среди окружающих тварей. Время, будто бы река, набрало критическую массу и достигло предела, чтобы снести возведённую перед ним дамбу и потечь с прежней свободой.
«Ещё чуть-чуть и эти выродки вновь бросятся на меня, а Лиза куда-то пропала, не уж-то они сожрали её или ещё хуже, сделали такой же, как и они?»
- Ненавижу, суки!!! – прошипел я, выдавливая из себя последние крупицы собственной слабости: - Ублюдки!!! Я не оставлю вам шанса на посмертие!!! Вы не достанетесь даже Пустоте!!!
Боль исчезла, сметаемая в мгновение обуявшей яростью, и тело принялось наливаться силой, по жилам потекла забурлившая жизнью кипящая кровь. Под ногами что-то хрустит, но я не обращаю внимания, глядя на своих врагов иным взором, смешавшимся с боевым расчётом.
«Отовсюду тянутся вверх чёрные нити, будто бы пытающимся дёргать висящих на тех тела тварей. Но все они уходят в никуда, истаивая на полпути до сводов. И каждая тварь источает черноту, смешанную сменившей прежнюю суть пустотой сознания, подаренной Жнецом. И благодаря этому следу я найду этого ублюдка, а за ним и Хозяина. И все они познают истинные муки, они по-настоящему узнают, что такое Смерть!»
Ещё одно мгновение, и время вернётся в прежнее течение, и поэтому не стоит его упускать. И тело об этом знает, вновь принимая вливаемую в него силу изменённой формы, а я ощущаю, как из груди по жилам устремляется не кровь, но лава. Мои сосуды разбухают, проступая светом сквозь мифриловую кожу, наливающиеся знакомой мощью мышцы гудят от переполняемой силы, из-под белоснежной шерсти вылезли роговые отростки, довершая трансформацию. И вернулся звериный голод, распыляя уже бурлящую внутри меня ярость.
Время вновь потекло обычным течением, и твари, будто бы вернув себе свободу, бросились ко мне в попытке сокрушить. Но иссиня-чёрная сфера разлетелась нарастающей огненной волной, обнимая всех, кто оказался в радиусе десятка шагов пламенем, не сжигающим, но промерзающим до костей всё сущее. В мгновение вокруг меня образовалось ледяной ансамбль из нескольких десятков юрких карликов и полуросликов, менее шустрых горбачей и гигантов.
Пылающие белоснежно-призрачным пламенем мечи рассекли по круговой дуге всё, до чего дотянулись. Два пламени перемешались в танце бушующей смерти, превращая всех, кто по инерции влетел в полымя, в пепел, не успевающий упасть на вмиг очистившуюся от всего каменную площадь. А тело уже набрало силу инерции, превращая меня в белоснежно-кровавый смертоносный вихрь, устремляющийся в новое путешествие, продолжив начатое.
Я вспомнил, как ворвался в безмолвную толпу, ведомый голодом и утративший контроль над собой. И гибель уже павших насыщала меня, увеличивая силы, и мне нравилось это, как будто всю жизнь до этого я голодал. В меня вливались силы убиенных, пусть крупицы, ведь те не были живы, погибая от моего оружия, но всё же и этого было достаточно, чтобы утратить себя. Дремавшее внутри меня пробудилось и обуздало, ввергнув в неуправляемое безумство хищного существа, живущего лишь ради бесконечных убийств.
И это стало причиной моей гибели, которую я осознал в то мгновение до угасания, когда обуявшее безумство вдруг исчезло, ведь пробудившееся проклятие погибло в этот момент вместе со мной.
Но теперь я есть я, и истребляю с той же яростью, но уже осознанно, и насыщаюсь именно я, а не та частица проклятого естества, что проникла когда-то в моё тело с крупицами демонической крови, испитой мною во время пребывания в Нижнем Мире.
«Хм, а я их слышу, я их чувствую, и они знают об этом».
Мелкие марионетки находили своё истинное посмертие с первого удара, полурослики, карлики и прочие приспешники Изгнанных гибли от более тяжёлых ран. Сами же Изгнанные, если можно так выразиться, вдруг оживились, сыпля градами ударов, но я не стоял на месте, мечась подобно шаровой молнии и разя всех, кто оказывался рядом. Неповоротливые големы помогали истреблять орду, растаптывая и сокрушая своими копьями оказавшихся на траектории удара.
И я уже видел мелькающие вокруг тени моих людей, ловко уклоняющихся от рассекающих мёртвую плоть огненных волн и распахивающихся сфер, выжигающих поляны меж очистившихся пламенем колонн.
И ни одна сущность, освобождаясь от бренного тела, не исчезала в небытии или же улетала на перерождение, сгорая в призрачном пламене навсегда вместе с нитями, тянущимися к той. Никто не сбежал, чтобы вновь вернуться в этот мир, дабы дальше нести противное ему. И только Смерть получала своё, принимая дань, а я всё пытался найти Лизу или хотя бы её следы.
- Сергей!!! Сергей!!! – раздался голос Воислава: - Всё!!! Мы победили!!!
Я остановился, отправляя накопленную силу огненной волной в сторону от моих людей, сияющих аурами жизни в полностью сером окружении. Тьмы действительно более не осталось, и даже пепел истлел, окончательно освободив подземный зал от черноты.
- Где Лиза? – обращаюсь не своим голосом, гася собственное пламя.
- Лиза? – Воислав недоуменно поглядел на меня, остальные глядели так же: - Какая Лиза?
- Дочь. Она была здесь.
- Не было никого, только…
- Здесь была Лиза! Она сидела возле меня! Она разговаривала со мной! Она воскресила меня! Вытащила обратно!!!
- Серёг, успокойся. Мы тебе верим, но мы никого не видели.
- Она была здесь, - повторяю раз за разом, сев прямо на камень и скрестив на коленях руки: - Лиза была, я не сошёл с ума, - мышцы налились усталостью, опьянение отмщения истаивало.
- Серёг, с тобой всё в порядке? - спросил Ворон с явным беспокойством.
- Да.
- Хорошо, а то… Я уже и не знал, что думать. Ты как вообще?
- Да нормально я.
- Ага, ничего не жмёт?
- Лёх, ты про что вообще сейчас?
- Ты себя видел? – будто бы осторожничая, спросил Воислав.
- Что-то не так?
- Так на себя погляди! Диабло альбинос ходячий!!! Только хвоста нет!
- Заад Хар Гар! – дружно произнесли гномы.
- Да какой я…? – когти были больше, нежели раньше, да и всё тело раза в полтора, сквозь разгладившуюся белую шерсть виднелись шипы, чешуйчатая кожа поблёскивала чернёным серебром мифрила.
- Мы лишь видели, как ты ворвался в центр, несколько минут месил всех, - начал Ворон: - Бросились к тебе на выручку, но эти твари вплотную обступили и даже не переагривались на нас. Лишь по несколько, когда пытались клином ворваться. А потом статуи сошли, и…
- Мы думали, ты погиб, когда они тебя копьями проткнули, -продолжил Воислав: - Но эти даже не подумали на нас переключиться, так и пёрли к тебе. А потом ты вдруг… С тобой точно всё в порядке?
Я какое-то время оглядывал себя, прислушиваясь к ощущениям и ощупывая приобретённые изменения.
Ощущения чуждого в левой руке более не было, как и признаков поражения, но теперь я осознаю, что та суть перестала быть чуждым, став частицей меня же. И доспехов у меня больше нет, но теперь, чтобы сделать прививку, врачам придётся изрядно попотеть.
Так я просидел минут пять, после чего попытался сменить облик на обычный, и к всеобщему облегчению это получилось, лишь только доспехов на мне уже не было. Но голым не остался, оказавшись в своих рубахе и портках.
- Фух, - Воислав выдохнул: - Я уже думал, что дома мне пи…, Лерка бы меня убила. Но ты обязательно должен меня этому фокусу научить. Демон-оборотень! Да я подобное видел только несколько раз.
- Подобное? Где?
- Высшие трансформы у всяких лордов и супердонатов, когда те перевоплощались посреди боя в нечто похожее и принимались раздавать пистюли направо и налево. Типа титаны, мать их за ногу и об дерево, не в обиду к матерям сказано. Думал, что подобное можно было только купить.
- Да уж, удивил ты нас!
- Сергей, - обратился Емельян: - Ты твердил про Лизу и гибель.
- Да.
- Расскажи подробнее, что помнишь?
- Немного, - я на мгновение прикрыл глаза, пытаясь вернуть образы воспоминаний и рассказал всё, что вспомнил, но повествование уместилось в пару минут.
- Я полагал, что рассказ займёт гораздо больше времени.
- Извини, но сейчас некогда возле костра с пивом и шашлыками рассиживать.
- Ты прав, но тебе не показалось. Я ощутил чьё-то присутствие, думал, что кто-то другой, но теперь уверен, что приходила Дочь Смерти.
- Как ты её назвал? – выражение лица Воислава передавало неординарную эмоцию для этого всегда серьёзного человека.
- Дочь Смерти, - повторил Емельян: - Наречённая дочь Вестника Смерти.
- Кто Вестник Смерти? – казалось, в Воиславе произошёл сбой скрипта.
- Огнеслав, и сейчас мы наблюдали его посвящение.
- Какое посвящение?
- Изничтожение тех, кого призвали уничтожить сей мир.
- Э-э-э, то есть, Сергей не просто убил всех этих мобов, а убил конкретно?
- Да.
- Э-э-э, то есть, здесь тоже можно умереть, и Сергей это легко может организовать.
- Да.
- Серёг, если что не так сделал, ты извини дурака, я не хотел, -обратился Ворон.
- А где Лиза сейчас?
- Морок, – Воислав обратился к стоявшему неподалёку теневику: -Гэбешникам в разработку сведения. Через час жду отчёт.
- Есть! – Морок отошёл в сторону, и на его месте тут же оказался другой теневик.
- Девочку не трогайте.
- Сергей, не оскорбляй. Безопасники лишь проверят информацию и возьмут к сведению. А если она действительно что-то умеет, то девочку надо развивать. Ты же сам это понимаешь.
- Так. Сергей, что дальше делать?
- Идём туда, - я указал на чернеющий в конце зала проход, похожий на десяток других.
- Уверен?
- Да. Там наша цель. И скорее отсюда нужно убираться.
- Почему?
- Мрак сгущается и следует сюда.
Междуглавие 14.
Из раскрывшегося портала в жаркий песок морского берега рухнул коротышка, весь перемазанный грязью и водорослями, выронив перед собой также перепачканный небольшой сундучок. Белоснежные песчинки пляжа тут же прилипли к перепачканному беглецу, не обращающему внимания на красоту этого райского местечка, вскочив на ноги, схватив своё сокровище и бросившись бежать вдоль кромки кристально чистой воды.
Жаркое солнце припекало, но коротышка не стремился скрыться в тени зарослей, чарующих посетивших этот райский уголок красотой раскидистых пальм, разноцветными соцветиями и неповторимой трелью диковинных птиц. Бегущий у самой кромки намеренно перепрыгивал любые растения, оказывавшиеся на пути, вместо того, чтобы просто пробежать по плетущимся соцветиям или гладким полянкам серебристого клевера. Не смотря на усталость, он продолжал удаляться прочь то и дело оглядываясь назад, как будто бы за ним гналась погоня.
Вдруг беглец остановился, тяжело дыша, достал из кармана мензурку, откупорил и выпил, и тяжёлый сбивчивый хрип сменился ровным дыханием, осанка выпрямилась, а на грязном носастом лице появилась ухмылка. Кажется, ушёл, но тут же донёсся раскат портальных хлопков, и измазанное лицо вновь стало походить на жёванный сухофрукт, а коротышка вновь пустился в бег, но в этот раз свернул в заросли, убегая по тропе вглубь зарослей. Окрестные кусты тут же зашевелились, как будто бы в них таился зверь, но ничего не произошло даже, когда грязный коротышка скрылся в джунглях.
Он бежал по тропе, петляющей меж зарослей, не тревожа свисающие лианы, перепрыгивая заросшие корни, и казалось, что за ним постоянно кто-то наблюдает, но пока не решил, что делать с чужаком, стремящимся вглубь к запретному месту, куда даже местные разумные не ходят попусту, лишь жрецы и шаманы осмеливались тревожить этот мирок.
Меж крон всполошились птицы, когда донеслись отдалённые крики, и беглец на мгновение остановился, определив источник и злорадно рассмеявшись. А зашевелившиеся кустарники, как будто бы потянулись в сторону источника беспокойства, и лианы подобно змеям поползли меж ветвей.
- Имбецилы недоделанные, - злорадно прошептал беглец: - А ещё спецназом себя называют. Уроды тупоголовые, - коротышка вновь побежал, но теперь даже несколько расслабленно, ведь погоня теперь точно отстанет, заполучив себе более серьёзные проблемы.
К вечеру он выбежал на небольшую полянку, посреди которой чернели три монолита, высеченные знаки на которых скрывались под вьюном. Нисколько не мешкая, беглец вбежал в центр, достал чёрный кристалл, его зелёные гоблинские уши нервно дёрнулись, губы что-то пробормотали, и гоблин с сундучком тут же исчез в дымке стационарного портала.
Глава 15.
Великолепно выполненные барельефы, на которых отображались эпизоды из истории, существ, видимо, построивших циклопические коридоры и залы, сменившие штреки и тоннели, были неповторимыми и даже притягательными. Не смотря на отображаемые на них сцены с набегами на врагов, жуткими расправами и многотысячными жертвоприношениями, хотелось остановиться у каждого участка стены и поподробнее рассмотреть запечатлённые события чужой истории, наполненной страхом, ужасом и кровью тех, кому довелось жить во времена, из которых до нас дошли лишь эти скульптуры.
Но в то же время, в разуме всплывала мысль о том, что этот мир был создан, как игровой, и вполне вероятно, что мы сейчас попросту пробирались через какое-нибудь Подземелье для высокоуровневых игроков, в конце которого нас вполне может поджидать рейдовый босс из тех самых титанов, что возвышались над приклоняющимися перед ними, не знаю, как лучше назвать, каннибалами, наверное. Скорее всего, так будет лучше, ведь на стенах имелись и сцены, когда приносили в жертву сородичей и даже пожирали тех, точнее, причём, поедаемые в этот момент были живы.
«И я то и дело спрашиваю себя: создавали ли дизайнеры эти композиции, или же мир сам создал их, породив для себя собственную историю? А если именно мир создал её, оживив всё и материализовав выдуманное, то, может, и в прежнем нашем доме многое из истории после зарождения так же, как и этого, лишь выдумка? Философам и теоретикам в этом мире поля непаханые для многолетних размышлений, рай теорий и домыслов».
И пусть осточертевшие штреки казавшихся бесконечными шахт остались позади, и сейчас мы шли не вглубь недр, но, как будто бы и в гору. Войско по этому музею древней культуры аборигенов продвигалось ничуть не быстрее, хоть и стало гораздо просторнее. Нет, бойцы не стремились остановиться возле каждой экспозиции и сделать десяток другой фотографий, будто японские туристы в Третьяковской Галерее. Напротив, хотелось бежать, чтобы поскорее добраться до конца и наконец-то вернуться домой со славой и трофеями, уже изрядно забившими все карманы и сумки. Пятеро бойцов были превращены в мулов, приняв на себя всё, что было ранее собрано, и теперь не участвовали в боевых фазах, продолжая принимать всё, что выпадало по пути, и плетясь в хвосте в сопровождении замыкающей группы.
А собирать было что, ведь каждый коридор с примыкающими отнорками и небольшими в сравнении с центральными залами, по всем признакам используемыми когда-то в качестве пыточных, охранялся несколькими десятками големов, до определённого момента притворявшихся статуями. Каменные пятиметровые гиганты сходили со своих пьедесталов и в сопровождении трёхметровых миньонов обращали всё своё любопытство к нашим персонам, проявляя благожелательное радушие и игнорируя девяносто процентов физического и половину магического урона.
Идеальные охранники, и я уже задумывался, что стоило бы таких завести в городах, что сделало бы оборону на порядок более серьёзной. Хотя, при всех своих плюсах, големы были невыносимо медлительными, поэтому мы с лёгкостью уходили от атак, продолжая методично выбивать из тех крошку. Видимо, каменные истуканы должны были охранять коридоры вместе с кем-то на манер групп монстров, как делалось во многих играх про похождения славных героев в царствах тьмы и мрака. Да и все из нас, кто хоть раз играли в онлайн игры меча и магии, помнят, как выглядели подземелья с их социально агрессивными группами высокоранговых монстров. Но всё равно, даже с неповоротливостью големов, на каждый десяток приходилось тратить по часу, а то и больше. Особенно длительным выходили зачистки больших залов, где вместо группы на бой выходило три, причём, пятиметровых было десять за место двух.
Но больше всего «радовали» трофеи, выпадая тяжёлыми булыжниками частей, из которых, как мне объяснили, можно будет потом собрать своих големов, только, каков будет результат, никто не знает, так как нужно было раздобыть рецепт, а где его взять, никто, опять же, информации не имел. В то же время, это не столь уж и тревожило нас, ибо всему своё время.
Вот только меня держали в тылу, выразив беспокойство, обоснованное произошедшими событиями. А так хотелось опробовать обновлённую боевую форму, поблестеть мифриловыми когтями, но хмурый взгляд Борислава и скуления Мрака с Белис вынудили смириться и лишь наблюдать за зверствами остальных, время от времени усиливая войско княжескими благами.
Хоть я и лишился доспеха, как такового, ставшего материалом для усиления звероформы, мне был выдан другой, ненароком оказавшийся в закромах Жреца Сварога и при этом усиленный кровью. На вопросы, мол, откуда, Борислав спокойно ответил, что давно сковал этот, как парадный для меня, просто не было случая вручить, а кровность, как оказывается, имеет главнейшее преимущество. Все, кто со мной проходил обряд кровосмешения, посвящаясь в Братию, мог без каких-либо потерей использовать сделанное кровным братом. То есть, скованное Бориславом и усиленное его кровью мог одеть любой из братии, и это делает очевидным самый главный плюс данного ритуала, здесь ставшего не только символизмом, но и материальной выгодой.
А доспех, само собой, пришёлся впору, хотя, кое-какие корректировки Борислав всё же вынудил сделать, подогнав кольчугу и пластины так, что теперь, любое движение было бесшумным и никак не сковывалось. И можно считать, что во время перевоплощения на мне было два мифриловых доспеха.
Кажется, в какой-то игре подобное уже было, когда персонаж имел несколько доспехов, параметры которых активировались в зависимости от того, в какой боевой форме данный герой находился. Если быть точнее, то, вроде бы, каждый имел на себе до трёх комплектов. Тот же воин мог одеть только два: стандартный и для обращения в стража, становясь которым на какое-то время он приближался по силе к рейдовому боссу в зависимости от тех самых доспехов, что были одеты. И, точно не помню, но вроде как эти самые доспехи можно было использовать лишь для «Стража». А вот тот же друид имел уже три доспеха, ведь он мог перевоплощаться в зверя.
И вот здесь, видимо, было применена такая же механика, потому как никто не посчитал меня мошенником или же заявил о том, что подобное невозможно. Как всё закончится, обязательно расспрошу Воислава о упомянутых им высших боевых формах, да и не только, ведь я по сути всё ещё дилетант по многим вопросам, и последнее время меня выручают те люди, что окружают, иначе, скорее всего, все мои начинания давно бы привели к плачевному результату. «Свита делает короля» или как-то так.
Последний голем в зале рухнул осыпающимися осколками глыб, разбившись о стену после каскада магических взрывов, завершавших очередную битву, и рейдовые десятки сразу же принялись обновлять наложенные заклинания, не теряя времени и размещаясь возле входа в очередной коридор, внутри которого неизменно чернели десяток каменных статуй богомолоподобных гигантов. Отработанные до автоматизма действия позволят расправиться с бездушными истуканами без затруднений, и поэтому никаких неожиданных команд от координаторов не поступало. Две минуты подготовки, и передовая группа перешла незримую черту, активирующую стражников.
Обожающие камень не меньше себя любимых, гномы с той самой яростью, какую этому народу приписывали многие литераторы, бросались под ноги, орудуя молотами и кирками настолько мастерски, что своим десятком наносили больше урона, нежели все остальные вместе взятые. И, глядя на это, невольно задумаешься о том, от кого же должны были защищать каменные стражи, если вездесущие гномы их на раз-два в крошку разнесут и ещё к себе уволокут, мол, в хозяйстве сгодится? Хотя, даже со слов бородачей выходило, что эти залы и коридоры были созданы задолго до появления гномов и других народов в этом мире. И тогда оставалось выбрать один из вариантов: либо всё это было создано по задумке игроделов, либо мир как таковой никогда не был виртуальным, вернее сказать, нечто позволило корпорации АльтИнтПро установить связь с одним из далёких или параллельных миров и каким-то непостижимым для меня образом изменить тот, как будто бы вылепливая из пластилина. И если взять в аксиому второй вариант, тогда появляются тысячи новых вопросов касательно вложения самого принципа игрового мира и прочих аспектов виртуализации реального и впоследствии обратного обращения в действительное. И именно сейчас стоит себя же и спросить, кто же мы после такого тогда, как не Творцы, подобные Богам? И если существует нечто, позволившее всё это, то чего можно с его помощью достичь? Утопии?
- Серёг! – крик Ворона прорвался сквозь отгородившую связь с окружающим миром пелену: - Кончай летать в облаках! Здесь гораздо веселее!!!
Я словно снял застилавший взгляд морок, выбравшись из океана размышлений, и оторопел. Всё подземелье содрогалось, с потолка летела каменная крошка, стены и пол покрывались трещинами, непонятные знаки сияли алым светом, а оставшиеся три голема скрючились в припадке. Людей придавливало к земле, и даже могучий Борислав припал на колено, хотя сил у него было достаточно, чтобы сдерживать прямые удары каменных стражей.
Я же от чего-то оставался на ногах, не ощущая какого-либо воздействия, зато Ворон лежал неподалёку и громко матерился, как и многие другие бойцы, проклиная от чего-то Зевса и весь Олимп в полном составе. Мгновение, и непосильная ноша вдруг рухнула на мои плечи, вдавливая в землю, а в глазах начало заволакивать алым. Ещё мгновение, и в голове вдруг раздались звуки амфор, а голоса распевали непонятную песню, но как будто бы стремящуюся свести с ума и заставить поклоняться звучащим именам. Ещё одно мгновения, и в голове звучало лишь:
Слушай и повторяй, моли и трепещи! Помни, кто есть Свет! Помни, кто есть Огонь! Помни, кто есть Небо! Помни, кто есть Бог!
Вознеси руки к небесам и радуйся! Ибо Истинные Боги пришли в этот мир, даруя пламя и сияние солнца!
Молись, покуда не сказано тебе будет иное! Радуйся, покуда не сказано тебе будет иное!
Слушай и повторяй!!!
Я призываю тебя, приводящего в трепет священный, Зевса, родителя всех, милосердного, грозного в гневе!
Зевса — владыку, чей нрав переменчив, подателя жизни, мстителя: кары твоей не дано избежать человеку!
Дому богатство даёшь, если входишь в него безмятежным!
Но коль разгневан, несёшь разрушенья и горести людям!
Ибо ты держишь ключи и от радости, и от напасти!
Гибельный жребий тому, кто тебя разъярил, выпадает: все истребляешь вокруг, опаляя огнём ненасытным!
О, снизойди, всеблагой, справедливый, блаженный, пречистый, смилуйся и ниспошли нашей жизни исход благодатный!
Я призываю тебя, Зевс Вседержитель! Я призываю тебя и прошу возвыситься надо мной на горе Олимп на веки вечные!!!
Губы, было, зашевелились, но я сжал челюсти до боли, и струйка крови вырвалась из надкушенной плоти. Пламя в миг вспыхнуло внутри меня, ярость праведного гнева испепеляющей волной устремилась прочь, сокрушая водружённые скрепы, и кости затрещали, поднимая подобно атланту целый мир на своих плечах.
- Не надо нам ваших богов! – голос раздался хрипом загнанного зверя, но я сделал шаг: - Не надо Олимпа вашего!!! Слышите?!! Я вас не звал!!! – мечи воспылали в руках, стремясь выжечь ядовитый воздух: - Мои боги меня на колени не ставят!!!
Големы осыпались каменной крошкой, открывая мускулистую плоть закованных в золотые доспехи гигантов, на кирасах которых красовались стрелы-молнии. Вот они, Стражи Олимпа, глядящие на нас с нескрываемым отвращением и сейчас заносящие свои золотые мечи, дабы казнить не желающих подчиниться Гласу Громовержца, объявившего возрождение Олимпа. Видимо, кто-то приложил немалые усилия, чтобы разом призвать весь древнегреческий пантеон, и теперь наши разумы пытались разорвать сразу шесть голосов верховных Олимпийцев.
- Это наша земля! – с кровью вырвалось из моей пасти: - И мы здесь Хозяева! И наши Боги здесь славятся, но не Ваши!!! Так падите прочь!!!
Сияние очищающего благословения растеклось по залу, снимая непосильное угнетение, и все разом дружно выдохнули, поднимаясь в полный рост, сплёвывая комки крови и с разбуженной яростью готовясь к битве.
- Варвары! – прогремел голос одного из олимпийцев: - Вы познаете все муки Тартара! Падите ниц, Рабы, и молите о пощаде Великого Зевса!!!
- Как сказал один мужик! – вдруг ответил Воислав: - Вы кто такие?! Я вас не звал! Идите на хрен!!!
- Он малость иначе сказал, - Петро сплюнул очередной комок: - Но с тобой я полностью согласен.
- И я! И я!
- Аш Гара Дар Гин!!! – взревели гномы: - Раг На Рди!!!
Ослепительные вспышки магических заклинаний каскадом ударили по титанам, принуждая тех заслониться вдруг материализовавшимися круглыми щитами, их лица спрятались под шлемами. Троица перешла в оборону, постепенно отступая к следующему залу, заслоняясь от летящих в них разрядов и болидов и не обращая внимания на зачарованные стрелы и заряды. Беловойско, выстроившись в боевые порядки, наступало, не снижая натиска, ближники продвигались клином, каждый шаг ожидая внезапной атаки, но не приближаясь к титанам на расстояние удара.
Освещённый алым светом зал остался позади, и, дойдя до середины коридора, я вдруг почувствовал неладное.
- Стоять! – вырвался из меня рёв: - Ни шагу дальше!!!
И в этот момент позади нас, следуя всем правилам жанра, обрушились каменные своды коридора, отрезая путь и поднимая клубы пыли. Гул грохота вырвался из-под завала и усиливающимся трубным эхом пронёсся по коридору, вырываясь резонирующими раскатами агонии небес. Стены тут же принялись сужаться, надвигаясь друг на друга.
- Вперёд! Вперёд! – прокричал Воислав: - А то нам тут хана!
- Так там…!!! – встрепенулся я.
- Да похрен, тут не лучше!!! Боевой порядок ЖП!!!
- Что за ЖП? – спрашиваю, нагоняя Ворона.
- Жопа Полная!!! – прокричал тот, на бегу перевоплощаясь в волколака: - Бей всё, что шевелится, потом разберёмся!!!
- Ясно! Хороший порядок!
- Ага! Мой любимый!!!
***
- Ты сдержал своё слово, брат мой, - чёрный гранит не выдержал тяжёлой поступи, проминаясь и испещряясь глубокими трещинами.
- А ты до последнего сомневался во мне? - с хрипом в голосе спросил следом шагнувший сквозь разрыв мироздания, ступая на застонавший от гнёта божественных сущностей камень.
- Я слишком долго знаю тебя, чтобы не ожидать подвоха, - лицо воплотившегося бога исказилось в надменной ухмылке.
- Но даже боги могут ошибаться, брат, - облачённый в пепельно-тёмную мантию собеседник столь же надменно ухмыльнулся, чувствуя, что вновь сумел сделать всех своих родственников обязанными ему: - И как же ты себя теперь чувствуешь?
- Божественно, - бог вдохнул полной грудью, явно наслаждаясь холодным воздухом высокогорья, сокрытого от остального мира тяжёлыми грозовыми облаками: - Мне здесь уже нравится. Мир переполнен праной, миллионы смертных ждут, когда мы явим себя им и прикажем молиться нам и возводить святилища. И эта гора станет отличным местом для нашего обиталища, а внутри неё ты сможешь возвести истинный Тартар.
- Опять жаждешь запереть меня в Мире Мёртвых, брат, - собеседник ухмыльнулся: - Века бестелесности тебя ничему не учат.
- Брат, ты же знаешь, что каждый должен быть на своём месте, и кто лучше тебя справится с загробным миром и душами, отправленными в него на вечные муки? Но это мы ещё сможем обсудить, а пока нужно призвать остальных наших сородичей, чтобы возродить Олимп вместе.
- Уже, - Аид развернулся к разрыву мироздания, колыхающийся вокруг тела и мантии дымок дёрнулся, будто неистовый высокогорный ветер всё-таки сумел потревожить. Глаза заполнила чернота, и сквозь белоснежную кожу проступили темнеющие капилляры.
Затянувшийся, было, разрыв, вновь принялся расширяться, поддаваясь незримой силе и пропуская сквозь себя всполохи первородного мрака, царящего внутри непроглядного Небытия. Тяжёлые облака, стелящиеся вокруг подножия белоснежной вершины, вмиг почернели, набирая грозовую тревогу, вереницы молний засверкали в черноте, и раскаты грома разнеслись беспокойной канонадой над миром. Мгновения ожидания, и сквозь пелену мрака со змеиной грацией прошла рыжеволосая женщина, за ней телесная золотокудрая, следом облачённый в доспехи с пронзающим взором воин и темноволосый муж, выдающийся своими размерами…
Вершина горы содрогалась, принимая на себя тяжесть божественных воплощений. И во всех их было что-то, не совместимое с излучаемым каждый золотистым сиянием, но отчего-то ставшее частицей самой сути.
- Добро пожаловать, братья и сестры, в наш новый мир! - произнёс Аид, разводя источающие чёрную дымку руки в стороны, как будто бы приглашает к объятиям.
- Хм, не обманул, - ухмыльнулся воин, будто сожалея о таком исходе.
- Арес, я никогда никого не обманывал, - произнёс Аид с явным превосходством в голосе: - Не тебе ли об этом лучше знать?
- Не стоит сразу зачинять ссору, - вмешалась золотокудрая женщина: -Или вы ещё не наигрались в распри?
- Соглашусь с Деметрой, - кивнул Арес: - Сейчас нам надо быть, как никогда, сплочёнными.
- Дорогой, - к стоявшему пред остальными подошла рыжеволосая, ласково положив тому руку на его могучее плечо: - Ты привёл нас сюда, но здесь лишь камни мёртвой горы.
- Гера, тебе как всегда не терпится, - он улыбнулся, любуясь витиеватой паутинкой черных узоров, украсившей правую сторону лица жены, делавшей из любого изъяна неповторимую изюминку её божественной красоты: - Мы только вступили в пределы этого мира, и нам следует набрать сил прежде, чем созидать нашу твердыню. Прислушайся, сколько наших адептов в нем, и сколько иных смертных.
- Да, Зевс, - произнесла Гера, на мгновение прикрыв глаза: - Немного, но вокруг множества покинутых храмов, и, если их присвоить, силы наши приумножатся, и тогда мы сможем призвать новых послушников.
- Я смогу! - поправил свою жену Зевс, невольно усиливая свой голос, и черные облака отозвались десятками ярчайших вспышек и канонадой грома: - Помни об этом!
- Я помню, - Гера слегка улыбнулась, её ладонь скользнула по щеке Верховного, а глаза не отводили взгляда от наполнившихся чернотой глаз мужа.
- Вы закончили? - улыбнулся Аид, обретая привычный для себя облик Владыки Тартара, слегка усиленный чернотой окутывающего его мрака, принесённого с собой: - Брат, ну что? Откажешься ли ты от дарованной мной силы? - в голосе прозвучала насмешка.
- Чтобы я и отринул столь могущественную силу?! - будто бы минотавр, взревел Зевс, глядя на свои руки, меж которых зарождалась чёрная молния: - Я не безумец, брат!!!
- Ну что ж? Тогда приступим?
***
Все пути отрезаны, впереди тупик. Вместо входа в очередной коридор чернеют два конических столба. Посреди зала выстроились пятьдесят сияющих золотом титанов, похожих друг на друга, как будто бы кто-то создавал древнегреческую армию клонов, и я невольно с теплотой вспомнил неповоротливых големов. Три ряда, выставив вперёд длинные копья, как будто бы готовились встретить набег вражеской конницы. Странно, что они не шли в атаку, пока мы вбегали через обрушивавшийся коридор. Хотя, в последнее время странностей уже столько, что если их нет, то что-то не так.
- Это что? Битва Титанов что ли переснимается?
- Скажи спасибо, что не триста спартанцев.
- Да и без этого нисколько не легче, кажется, пути дальше нет.
- Мужики, - с неприсущей ему серьёзностью обратился ко всем Ворон: - Чего носы повесили? Мы и не в таких задницах купались с глубоким погружением. А здесь всё проще некуда. Завалим этих вот блестящих, и выход появится. Всё, как в обычном подземелье, разве что вытягивать, походу, по одному не выйдет.
- Кто-нибудь знает греко-римскую борьбу? Может вызвать по одному на поединок?
- Не поможет, да и весовые разные.
- Хватит раскисать, - не выдержал Воислав: - Думать надо, как их сливать. Параметры кто видит? Отчёт.
- Все четырёхсотого, эпические, сопротивление магии под завязку, у каждого по полтора миллиона очков жизни, - отозвался кто-то из теневиков.
- Ага, совсем чуть-чуть, - ухмыльнулся Петро: - Вась, мы берём самого тяжёлого на себя, а остальные сорок девять тебе.
- Спасибо, я в вас не сомневался.
- Чего они не атакуют?
- Хочешь сходить спросить?
- Неа.
- Тогда не буди лихо.
- Сергей, идеи есть?
Я смотрел на стоявших пред нами титанов, но не видел ни золота, ни плоти, лишь тлен и яд, стремившиеся пропитать собой окружающий мир. Они неживые, и даже нежитью тех не назвать. Нечто иное, противное, но всё же, сущее, а, значит, их можно уничтожить, вот только нас слишком мало. И это место, созданное в незапамятные времена, пропитывается источаемым теми ядом, как будто бы было создано ради этого мгновения. А позади преграждающих путь начала накапливаться сила, именно там, посреди двух столбов, и вскоре её станет достаточно. Но если же мы не помешаем сему, наш путь прекратится именно здесь.
- Сергей!
- А? Что?
- Идеи какие?
- Не знаю. Телепортироваться сюда может подкрепление?
- Нет. Связи тоже нет, нас как будто бы глушат.
- Хм, - я порылся в своих умениях, попробовал активировать Призыв Рати, Зов Стаи, Общий Сбор, но всё оказалось тщетным, никакого эффекта, лишь накатившая слабость.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ