Завтра Война

…Многие страны перешли к кардинальным мерам, стремясь сохранить собственную независимость. Так Япония заморозила все проекты, в которых присутствовали иностранные корпорации, а также огородилась информационным заслоном, объявив о возрождении многовековых традиций, за последние сто пятьдесят лет стираемые из сознания граждан Японии…

…В Китае наблюдается повышенная смертность не только среди молодёжи, повально увлекающейся виртуальными мирами, но и более взрослыми слоями общества. Численность населения стремительно сокращается, и стоит уже заявлять о самогеноциде китайской нации…

…Содружество мусульманских стран провозгласило первенство религии над обществом, запретив все, что противоречит Учению и объявив на своей территории полный запрет на пользование модулями полного погружения в виртуальные миры под страхом казни всех родственников преступников...

…Остаётся загадкой, каким образом происходит соединение с игровым миром Итрим особенно, если учесть, что главный датацентр игры был недавно взорван террористической группировкой, а страны ограничивают интернет трафик между собой. Владельцы корпорации АльтИнтПро никаких комментариев по этому поводу не предоставляют. В то же время все поступает все больше и больше слухов об активизации со стороны многих стран по обращению внимания именно на этот виртуальный мир, где с каждым днём множится количество оцифрованных личностей людей, погибших внутри модулей при длительном подключении….

Глава 3.

Как только я оказался посреди небольшой по сравнению со столичной площади села, обнесённого каменной стеной, меня дружно поприветствовали, продолжая заниматься своими делами. Место было выбрано с серьёзным подходом, поэтому возведённые стены возвышались над обрывистым холмом, резко спускающимся к руслу широкой реки, и поэтому в случае осады серьёзную атаку стоило ожидать лишь с трёх сторон. В то же время близкое расположение к полноводной реке на будущее имело задел на возможность принимать торговые суда. Впрочем, ничего нового, ведь в старину городища именно в таких местах и возводили, так как по реке сообщение наладить было в разы проще, чем по заросшим землям, во времена сезонных распутиц становившимся непроходимыми.

Никто не топтался на месте в ожидании приказа и наставления о том, что он должен был делать. Не было именно того, что огромное число людей, имеющих завидный опыт, толпились без дела, покуда Светлейший сам лично не прибудет, дабы ниспослать свою милость и указать дальнейший путь. Все было кардинально иным, представ передо мной именно той картиной, которую жаждут многие видеть, когда оглашают свои планы перед подчинёнными. Видимо, готовились все, кроме меня, и только я сейчас выглядел туристом, собравшимся на охоту лишь с одним фотоаппаратом в шортах, футболке и шлепках.

Может, пафосно выразился, ведь сам я не воспринимаю окружающих меня соратников, как сотрудников или рабочих, все здесь для меня друзья, знакомые, собратья, сородичи. И я рад, что без меня они все сами организовали, не ожидая, пока я вылезу из скорлупы домашнего уюта. Вот прошёл через портал и вроде бы вылупился, ощутив, как с плеч постепенно сползала тягостность, обуревающая последние дни. Так мужчина освобождается, когда, наконец вырвавшись, уезжает на рыбалку или охоту, где по-настоящему получается отдохнуть телом и душой. Ну или хотя бы сбежать в собственный гараж, где обязательно полно неотложных дел. Именно так я сейчас ощущал себя, вдыхая полной грудью холодный воздух свободы.

Окружающие площадь здания белели свежим срубом, скатные крыши покрылись снежными шапками, работяги вместе с мастеровыми гномами спешили завершить строительство башни и пролёта стены. Другие мастеровые возились с установкой стационарных ворот портала. Прошедшие следом за мной в арку тяжело бронированные гномы сейчас переодевались в другие доспехи, выглядящие менее массивными, но более удобными. Рядом с ними возились другие гномы, что-то собирающие, бурно общаясь меж собой.

Возле полевого штаба под широким навесом вокруг стола толпились знакомые личности, не обратившие на меня внимания, обсуждая что-то. Воислав отдал приказ одному из посыльных, и тот сразу же скрылся с глаз. А пять десятков волков, пуская слюни, наблюдали за тем, как один из офицеров, ворочая шампура, учит стоявших рядом гномов с тяжёлыми кружками в руках, как нужно готовить шашлык.

- О! Князь! – улыбнулся офицер, когда я подошёл к навесу: - Шашлык будешь?

- Можно.

- Ага, пару минут, будет готово.

- Государь! – воскликнул Борислав, отрываясь от изучения гномьих доспехов и устремляясь мне на перерез: - С прибытием!

- Доброго дня-я-я, - всхрипываю, когда неимоверно дружеское объятие верховного жреца Сварога заставило вспомнить, что у меня имеются кости и довольно таки хрупкие, не взирая на собственную силу: - Всем!

- Доброго, - дружно отозвались все присутствующие.

- Все готово к отбытию, - Воислав, улыбаясь, снисходительно пожал руку: - Можем выдвигаться.

- Да я уже вижу, манёвры полным ходом.

- Примерно, - отозвался Леха, сменяя Василия.

- И ты здесь! – радостно восклицаю, заметив среди собравшихся Емелю.

- И я здесь, Государь! – он также радостно, будто бы пытаясь передразнит, произносит Емеля, выделяясь надетыми слегка мерцающими доспехами, покрытыми вперемешку буквицами и рунами: - Куда ж без меня?

- Все здесь, - заверяет Василий, подводя ко столу, на котором расстелилась большая карта, прижатая кружками с пивом: - Мои ребята, твои ребята… Наши, в общем, брали в основной отряд всех самых ключевых, так что придётся тебе терпеть двух верховных жрецов ну и нас с мужиками.

- И гномами, - буркнул коренастый воин, опуская на стол золочённую кружку литра в три не меньше.

- И гномами, - соглашается Воислав: - Вот, вновь учимся пользоваться картами, а то, как ты и говорил, пропадают оконца.

- Да и хрен с ними! – отозвался знакомый голос, явно принадлежавший Петро.

- Вот-вот, и без них будто бы на память карту помним, но для координирования действий все же нужна общая.

- Каких действий?

- Обычных, - Василий посмотрел на меня со снисхождением: - Сейчас округу патрулируют десять мобильных отрядов, засланы в расчётные точки пять разведчиков, ну и за соседями присматриваем, чтобы не успели чего учудить. Кстати, пивка?

- Сутра?

- Ну да, чая нет, извини…, Государь, - на последнем слове Воислав будто бы съязвил, делая акцент на мою новую аристократичность.

- Так, мужики, давайте будем проще, без официоза, для всех я Огнеслав, для близких Сергей. А то начну вас майорами и капитанами кликать.

- Я генерал-лейтенант, - возразил офицер, занимающийся шашлыками, от чего вызвал у меня некоторое двойственное чувство.

- Вот-вот, - Василий улыбнулся: - Петрович у нас такой. Так даже и проще, но ещё я предлагаю позывной. Будешь у нас Волком.

- Как-то очевидно.

- Лады, можем звать Одуванчиком.

- Нет уж, лучше Волком, Винни.

- Сам дурак. Ладно, пошутили и хватит. Так что насчёт пива?

- Давай.

- Паш, сгоняй в таверну, заказ тот же, плюс один… тебе какого?

- Красное, - решил я выпендриться.

- Плюс один красного.

- Сделаем! – один из офицеров тут же пропал.

- Итак, гляди сюда, - Воислав склонился над картой: - По соседству с данным селом имеются в Ничейных землях три больших села, подбирающих под себя по три деревни. Районы получаются этот, этот и этот.

- А здесь что? – указываю на земли чуть севернее.

- Здесь тоже имеются, только вот если берём это село, то граница сразу же подпирается к Московскому Княжеству, что несколько разрослось. А вот здесь, - Воислав перевёл взгляд, ставя вырезанную из дерева фигурку: - Уже земли нациков, а здесь, - он вновь перевёл взгляд, ставя следующую: -Горцев, здесь у нас Сибирь, а вот здесь спрессовались все, кому хоть что-то досталось после Исхода.

- Исхода?

- Когда просрали большие города хаоситам.

- Понятно, получается, идём по самому югу, присоединяя побережье реки.

- Ага. Но можно пойти по прямой, и тогда придётся повоевать.

- Успеем, сначала надо добраться до Подземного Города.

- Мы так и подумали, поэтому и спланировали маршрут с меньшим сопротивлением, но не самый короткий.

- У нас напрямик не всегда самый короткий путь.

- Согласен. Вот и пиво.

- Государь! – подбежавший трактирщик радостно воскликнул, держа в руках шесть кружек: - Сам Государь у нас! Радость-то какая! А я не верил, вот дурак! Вот дурак я! Вот! Государь! Как заказывали! Пиво Красное! Лучшее! Свежевшее!

- Спасибо. Погоди, я вроде бы тебя знаю?

- Да! Узнали-таки! Я – Всеслав, трактирщик из Арконы, я имел дерзость попросить Вас отнести посылку брату.

- А! Да-да! Спасибо тебе за это! Глядишь, не вышло бы все так, как вышло! Пиво, вкусное.

- Лучшее! Только сваренное!

- Знатное, сам варил?

- Сам! Все сам!!!

- А как тут оказался?

- Так, как и все, ушёл с людьми из столицы как раз перед её последним штурмом.

- Штурмом?

- Ну да, перед тем, как Южные не захватили Аркону.

- Понятно. С братом помирился?

- Погиб он, - Всеслав поник головой.

- Извини.

- Ничего, судьба, значит, такова.

- Как тебе здесь?

- Не жалуемся. Трактир вот открыл, конечно, не такой, как прежний, но не жалуюсь.

- В Новоград не думаешь перебраться?

- Государь, - трактирщик вздохнул: - Для этого денег надо накопить, я же с семьёй уходил, что унести с собой могли, трактир же оставили, даже продать не сумели.

- Так, - достаю лист бумаги и начертало: - Вот тебе моё освобождение от налогов на год и, когда решишь перебраться, указание на представление льготы по приобретению требуемого здания или участка, а также ссуды в Банке Североси.

- Г! Г! Государь! Так почто такая почесть?!!! – трактирщик глядел округлившимися глазами, дрожащими руками принимая бумагу с моей печатью.

- Хм, пиво у тебя отменное, вон как моим дружинникам нравится. Да и медовуха у тебя, помню, вкусная, ну и жена твоя стряпает. Вот и думаю, что в Новограде таверна будет пользоваться успехом, что на пользу.

- А! Да!!! Я сейчас!!! – трактирщик тут же умчался прочь, провожаемые улыбающимися дружинниками.

- С почином! – улыбнулся Воислав.

- Ты о чём?

- Первая княжеская дарственная.

- А-а-а, осуждаешь?

- Наоборот, верное решение. Малому бизнесу надо помогать, а не ставить палки в колеса.

- ВОТ! – на стол ухнуло разом два десятка кружек, наполненных медовухой, что разом принёс трактирщик с сыном, а следом уже бежала жена, неся большой поднос с чашками, от которых доносился аромат домашней кухни: - Вот! Пейте! Пейте! Я ещё принесу! Угощаю добрую дружину! Угощайся, Государь!

- Спасибо, Всеслав.

- Это тебе спасибо, Государь! Надёжа наша! Слава Богам за то, что они ниспослали тебя нам! Слава!!!

- Да, - Воислав выдохнул, отрываясь от кружки: - Медовуха и вправду вкусная.

- А то! – Всеслав с довольным видом окинул взглядом жадно прильнувших к кружкам и тут же застыл на бородаче, недовольно сливающим шесть кружек в одну свою: - Уважаемый! Не мучайтесь! Я сейчас! Принесу!!! – трактирщик вновь умчался, увлекая за собой семейных.

Несколько минут, и из трактира с шумом выкатились три бочонка, направляемые в нашу сторону.

- Медовухи и пива уважаемым мастеровым гномам!!! – радостно воскликнул Всеслав, вызывая тем самым дружное басовитое одобрение со стороны бородачей, тут же застучавших кулаками по металлу нагрудников.

- Борислав, - произношу так, чтобы слышали лишь ближайшие: - Позже заплатите за все трактирщику, только так, чтобы он не обиделся, а то на радостях разорится же.

- Сделаем, - Борислав согласно кивает: - Видим, что понесло его, за все заплатим непременно.

- Так, на чём мы остановились?

- Все готово для выдвижения, идём основной группой в сотню, три разведотряда по десять впереди и по флангам, замыкающий отряд в десять следом.

- Кстати, хотел спросить, куда делись летающие питомцы?

- Серёг, так они же сразу пропали, как только перешли, точнее, их продала система, мол, не положено не своей земли иметь. А местных мы пока не сыскали.

- Снубил?

- Типа того, но тебе можно.

- Спасибо, что разрешили. Было бы проще долететь. Ладно, пешком, значит пешком, хотя, не все, кто-то и на своих четырёх лапах.

- Это да, остальные по старинке, лошадей брать все равно не вариант, ибо снегом вскоре засыпает конкретно.

- Можно и портальным свитком.

- Обсуждали же, дороговато выйдет, да и риска много, земли-то изменились.

- Верно. Тогда, когда выдвигаемся?

- Через два часа.

- Отлично. Всех оповестили?

- Конечно, последние приготовления завершаем.

- Ага, гномы особо приготавливаются, - с улыбкой произношу, обращая внимание на повеселевших гномов, приложившихся к бочонкам.

***

За пару часов не успевшее полностью заселиться новоотстраиваемое село на текущей границе моих земель превратилось в цитадель, приняв в себя около шести сотен дружинников, разместившихся для обеспечения поддержки в случае необходимости. Своеобразная база быстрого реагирования, по совместительству принявшая на себя роль полевого штаба, из которого началось активное управление всеми подчиняющимися боевыми ресурсами, распределёнными по территории и в данный момент действующими как по внутренним, так и внешним задачам.

Обрётшие вторую молодость офицеры с особым энтузиазмом, перемешанным ребяческим азартом, влились в свои обязанности, активно принявшись командовать вверенным войском, дабы «воин жиром не затекал и был всегда занят». Спустя какие-то пятнадцать минут, несколько тысяч дружинников и ратников осадили два десятка разномастных подземелий, десяток разведывательно-диверсионных групп ушли вглубь территорий вероятных друзей, а вольным дружинам дали добро на зачистку территорий Североси от агрессивных существ, мешавших жить и здравствовать. При этом никто не забывал о караульной службе и обеспечении правопорядка на территории. И не смотря на закрытые окна в выделенном под штаб доме, на улице слышались несколько десятков достаточно темпераментных голосов, решающих насущные проблемы по тыловому обеспечению и возможности заброса на длительный срок нескольких диверсантов в самые невероятные места.

А я в свою очередь никогда не думал, что подготовка к прохождению игрового задания может быть настолько кропотливой. Хотя, сравнивать игру и реальность, пусть и вышедшую из виртуальной, все же не стоит, да и не настолько я знаток по планированию, чтобы сравнивать. Может, кто-то более профессиональный именно так и готовился в играх, используя наработки военных и ради одного похода активизируя весь клан, занимавшийся сопровождением и поддержкой одной лишь группы. Вот сидел, наблюдал, отпивая из кружки по чуть тёмного и наслаждался жизнью, восстанавливая свою нервную систему.

***

Отборная сотня уходила на запад, идя по пока ещё не успевшему устелиться толстым слоем снегу и двигаясь со скоростью гномьих десятков, несущих на себе массивные тяжёлые детали агрегатора и чего-то ещё помимо латных доспехов и осадных щитов. Окружающие земли действительно можно было назвать ничейными, брошенными, где даже зверье куда-то исчезло, и повсюду живые леса и пролески здесь лишь шелестели и скрипели оголившимися ветвями деревьев.

Я помню эти окрестности, впервые представшие мне полными жизни заливными лугами. Зверье, что водилось здесь, не было пугливым и зачастую с интересом провожало движущийся караван. И вот теперь вокруг лишь запустение, даже лежащая под снегом трава отзывается пожухлым шелестением под ногами. Ни костяков, ни следов пожарища, будто бы все живое ушло отсюда, лишь растения не смогли покинуть эти места, обречённые на увядание.

Гнетущее затишье будто бы вымершего мира давило, принуждая постоянно быть настороже, но идущие впереди разведчики молчали, не находя возможных трудностей для основной группы, целенаправленно идущей к первой метке на карте.

- Будто бы радиацией пожгло, - произнёс рядом идущий воин, нарушая царящую тишину: - Видел такое на полигонах, где ядерное оружие испытывали.

- Да уж, будто бы в другую реальность шагнули, - согласился другой: -Гиблый мир.

Узнав окрестности, я ускорил шаг, уходя в сторону и не обращая внимания на донёсшиеся возгласы, кажется, заглушенные Бориславом, что-то произнёсшим. А ноги уже сами несли к сгорбившемуся на холме дереву, будто бы изуродованному пожарищем.

«Это именно то место, я не могу ошибаться, вся моя суть буквально кричит, принуждая бежать без оглядки к вершине холма».

Бесконечные мгновения преодоления расстояния, когтистые лапы крайний раз отбрасывают куски вырванной земли, и я оказываюсь на вершине, тут же ощутив, как тягостная тоска наваливается, вызывая желание выть, пока не лишусь сил. Ничего, лишь пепел, оставшийся на некогда освещённом месте. Земля, познавшая божественную благость, впитала в себя отравляющий яд осквернения, на долгие годы обесплодив, и только безжизненный скрипящий на ветру скелет некогда причудливого, но живого древа оставался на вершине, став неким символом гибели сущего.

- Нет. Не может быть, - вырвалось у меня, сидящего на коленях: - Нет! Нельзя так! Нет! Не должно!

Руки ищут тело столпа, но не находят, глаза пытаются сыскать знакомые рези на древе, но выискивают лишь раны, небеса грохочут, будто бы пытаясь докричаться, земля содрогается, будто бы пытаясь пробудить ото сна.

- Нет! Не должно сие быть! – пламя обняло, стремясь согреть, успокоить, напомнить, что я под опекой, но тело действует бессознательно, прильнув к омертвевшему дереву: - Прости, что не уберёг, прости, что не защитил. Прости! Землица родная, прости!

Возведённая внутри себя цитадель льда, сковавшая собственную суть, не позволяя чувствам высвободиться, дабы те не мешали, не выдержала, испещряясь мириадами трещин и обрушаясь. Будто бы новая жизнь ворвалась внутрь меня, грудь наполнилась теплом, задышав в полную силу, руки задрожали, ощутив почти что забытую силу вскипающей крови, разум пробудился.

- По праву, дарованному мне! – произношу, и голос мой подхватывает ветер, разнося по окрестности: - Нарекаю сии земли частью от тела Североси во веки веков и до скончания мира! Именами Древних взываю к ним, дабы ниспослали защиту аки земле, таки живым существам и люду честному, избравшим сию твердь домом своим! Да будет так!

Небеса откликнулись раскатами грома, а я ощутил, как будто бы кто-то коснулся меня, погладив по голове и поцеловав в щеку, и отовсюду повеяло возрождающейся жизнью, тлен принялся впитываться в землю, снег слегка истаивал, на время уступая, а я осознал, что весной здесь вновь будут заливные луга, и птичьи трели разнесутся по округе, скрывающей в зарослях лесных существ, заботящихся о своих детёнышах, пришедших в этот мир. И на душе стало даже как-то легко, пусть ноги подкашиваются, пусть тягостность наваливается на тело неподъёмной ношей, но все это не важно, как и само моё существование. Главное, земля вновь ожила, переродившись и очистившись от тягости вырождения. А я, а что я? Я лишь немного устал, и нужно лишь немного поспать, чтобы набраться сил…

- Государь!!! – донёсся восклицающий голос Борислава!

- Держись!!! – кто-то произнёс вдогонку, но я не разобрал, ощущая, как забвение обволакивает меня, утягивая за собой.: - Держись, Княже!!!

***

Всепоглощающий мрак обступил, обращая свой безликий взор ко мне и стремясь обнять, дабы обратить в свою суть. Но черные всполохи лишь накатывают и изрываются подобно морским волнам во время шторма, разбивающимся о прибрежные волнорезы, неотступно противостоящие стихии. Пустота, будто бы осознав, что в этот раз не в силах сломить внезапно возникшее сопротивление в, казалось бы, уже её территориях, навалилась всей своей бесконечной массой, стягиваясь с трёх сторон к источнику сияния.

Безудержное белоснежное пламя, вертясь в вихре танца первостихии, раз за разом с ликованием встречает подступающую черноту, поглощая противное свету, источаемому из древесной плоти белого дерева, выпрямляющегося предо мной и раскидывающего над холмом свои полные жизни сильные ветви.

Изогнутое древо подобно молодеющему старцу, ощутившему возвращение давно забытой силы, расправлялось, водя телом по сторонам. Старая пожухлая серая кора отваливалась, высвобождая молодую черно-белую, корни расходились в стороны, скрепляя вершину холма, дабы возродившийся Заступник смог бы устоять против врагов, отныне и навсегда вставая на защиту окрестной земли и излучая живородящий свет, прогоняющий мрак к границам земель, оказавшихся под защитой его. Или её, будет вернее так говорить, ибо на вершине своими раскидистыми ветвями на ветру зашелестела изящная берёзка, опуская грозди до самой земли.

***

- Я же сказал, что сам пробудится, - донёсся голос Емели: - А вы уже чуть ли не реанимацию собрались вызывать.

- Не бурчи, - отозвался Борислав: - А если бы не очнулся?

- Не может сие быть, суть вещей не зрите, вот и заблуждаетесь.

- Да хватит уже спорить, - вмешался Воислав: - Как он?

- Живой.

- Вижу, что живой, когда очнётся?

- Ведомо, что очнётся, а когда, сам решит.

- А ускорить никак? Два часа вокруг этого холма стоим.

- Э не, тут торопиться нельзя, видите же сами, что сотворилось с холмом, знамо, деяние серьёзное. Да и видите, что землица под ногами задышала, нет, нельзя торопить.

- Да видим, если бы не видели, не поверили бы, что такое Огнеслав сам сделал.

- Не сам, он лишь пробудил сути живые, вдохнул в них былую жизнь, но как-то по-своему.

- В смысле по-своему?

- В прямом, Ведающие иначе общаются с мирским, он же никак они, но, видать, не сумел до конца осознать, поэтому и впал в бессилие. Я такое с ним уже видал, когда мы выбирались вместе с Велесом, он и рассказал, что Огнеслав в себе силы собирает от людей и живых существ, окружающих его, и использует их суть в деяниях, но не освоил сие настолько, чтобы и свои сберегать.

- То есть, Огнеслав типа тебя?

- Меня?

- Храмовника.

- А. Нет, я духовный воин, верую и силен этим, а Огнеслав аки Пророк, ведает, но не все осознает, а сила его множится, покуда люди и нелюди веруют в него. Вот я верую в него, ведаю, что, пойдя за ним, мы обретём Истинный мир.

- Вы меня ещё в Миссию запищите, - прохрипел я, пытаясь улыбнуться.

Кажется, я на чём-то лежал, что-то мягкое и тёплое, грузные ветви от зелёных листьев и тяжёлых берёзовых серёжек закрывали меня со всех сторон, будто бы стремясь защитить от холодного ветерка, подвывающего вокруг. Сладковатый берёзовый сок, стекая по веточке, нависшей над моим лицом, капал прямо мне в рот.

- Спасибо, - благодарю склонившуюся надо мной берёзу и тут же ощущаю внутреннее тепло, осознавая, что та благодарит меня за спасение: -Не за что, Берегиня, не за что, рад, что смог тебе помочь, - улыбаюсь, рассматривая витиеватые рисунки на берёзовой коре, повторяющие те, что были на Идоле Матери – Сырой Земли. Значит, лежавший вокруг прах остался от того столпа, не утащили его, а сожгли, и теперь берёзка вобрала его силу, став не только Заступников, но и сосредоточием проявления силы Матери. Теперь её никто не надломит, никто не обидит.

- Очнулся! – воскликнул Борислав, обернувшись на шорох и увидев, меня, выходящего из-под ветвей, тут же устремившихся вверх, слегка шелестя не по зиме зелёной листвой.

- Я же говорил! – улыбнулся Емельян, вставая вместе с остальными: -Здравия тебе, Огнеслав!

- И вам здравия, - улыбаюсь, подходя к собравшимся: - В путь?

- Куда в путь? Ты же ещё…

- Я в норме, нужно идти, пока сумерки не пришли.

- Куда такая спешка?

- Времени мало, морок расстилается по миру, и покуда мы медлим, он все больше вбирает силу мирскую. Пошли!

- Вот теперь пошли, - с довольным видом произнёс Емельян.

- Давно бы так, - согласно кивнул Борислав, присоединяясь к последовавшему за мной, уходящим в сторону от первичного направления.

- Так, - Воислав обратился сразу к обоим верховным жрецам: - Это именно то, очам вы говорили?

- Оно самое, - отозвался Емельян: - Оно самое.

- Так! Слушай мою команду! - тут же раздался командный голос: - В походную колонну становись! По направляющему, передовое охранение, в оперативное построение, остальные следом!

Из-за спины ещё продолжали доносится голоса, но я уже не слушал, обращая свой взор к горизонту, поднимающемуся над лесом, раскинувшемуся меж холмов, кажущихся такими близкими. Но я не искал в этом пейзаже ничего неповторимого, не пытался что-то высмотреть в попытке найти некий смысл или какую-то фантомную цель, принудившую свернуть с намеченного курса.

Многие из нас ощущали себя не на своём месте или же понимали, что занимаются тем, что им не то что не нравится, противиться. Но продолжали это делать, ибо зарабатывали деньги, которые требовались для дальнейшего существования. И эта тягостность искажала нас, переделывая в иных, лишённых прежней душевной красоты, обывателей. Но когда дело не только нравится, а становится смыслом жизни, мы расцветаем, начиная наслаждаться жизнью, и это особенно сильно происходит, когда дело направлено чистыми промыслами на помощь в том или ином виде другим. Пусть даже малая толика, но от чистой души, а не ради известности или отмывания от собственной грязи, тяжёлыми наростами повсеместно облепившей со всех сторон.

Вот и я шёл быстрым шагом, стремясь на зов, слабым импульсом разносящийся во все стороны в надежде, что хоть кто-то услышит и успеет прийти на помощь. И я услышал, сначала не зов, но страдания, растекающиеся по округе эманациями угнетающей ауры. Те уже не утратили свою силу принудить небеса пролиться дождями, дабы оплакивать страдающую частицу мироздания, да и не потревожат прилегающую под облаками птицу, как и кого бы то ни было. Но я почувствовал, обратив свой взор и увидев слабую искру пока ещё живого существа среди серости и черноты обескровленной чащобы.

Тело само рвётся вперёд, игнорируя омертвевшие деревья, ставшие ссохшимся буреломом, когти с лёгкостью разрывают паутины мрака, впившегося в некогда полные жизни растения. Резкие попытки впиться, сковать, опутать истлевают, как только навстречу вырывается всполох белого пламени.

«Осталось самую малость. Держись, слышишь, держись!»

Поваленные стволы многовековых исполинов в миг превращаются в разлетающуюся во все стороны труху, усилившаяся в близости аура тоски и горечи, перемешанная с болью и сожалением, пробудила внутри меня, казалось бы, закостеневшие чувства сострадания и сопереживания. Былая безучастность в конец сгорела в пожарище внутреннего пламени, поглотившего остатки косности и бесчувственности, когда-то позволявшей смотреть на гибель и муки других людей по телевизору как интерактивное шоу, утоляя жажду чужой крови и насыщаясь горем тех, кого я никогда не знал.

И нет более для меня понятия «чем хуже другим, тем лучше мне», и даже врагам я буду желать лишь добра, а моё добро с клыками и когтями, покрытыми мифриловой сталью и объятыми пламенем.

- Держись! - выкрикивая, врываясь на заболоченный берег и обращаясь к тому, кто сейчас был под чёрной жижей, постоянно пускающей рябь, будто бы шевелились бессчётные змеи в одном гнезде

Шаг в болото, и нога скрывается до самого колена, второй шаг, и тело погрузилось до пояса. Шевелящая жижа будто бы облепила в попытках присосаться тысячами присосок, в отвращении поднимаю руку и осознаю, что не змеи копошатся вокруг, гигантские для своих размеров пиявки пытались, присосавшись прогрызть сталь и добраться до тёплой крови. На последних силах, борясь с собственной брезгливостью, сдерживаю желание высвободить пламя и сжечь болото. Всепожирающая стихия в миг расправится с червями, но и не пощадит молящего о помощи.

Чернота болота посерела, проявляя мириады копошащихся свечений, источающих лишь ауру голода, сквозь которую пробивались слабые всполохи иной сути, сознания, разумного и прекрасного, но истерзанного и угасающего. Окружающий мир предстал иначе, не окрасившись в монотонную серость, но каждая травинка, каждое деревце, каждая некогда живая сущность источала пусть и слабое, но сияние собственной жизни, тонкие ниточки шли по их телам. Взгляд на переполненное паразитами болотце, незримые внутренние нити, скрепляющие сути с плотью, напряглись, тянущиеся ото всех тёмные нити встрепенулись в попытке воспрепятствовать, но ничтожные существа не способны даже таким числом противостоять воле Палача Смерти, приводящего приговор в исполнение. Безмолвный заастральный вскрик мириад вспыхивающих сущностей, и болотце вмиг обезгадилось, густея от переполнившего жижу тлена.

- Держись! – вскрикиваю зверем, бросаясь в жижу и сдерживаясь от навалившейся боли, пронизывающей каждую частицу не тела моего, но самой сути: - Держись!

Руки потянулись ко дну, осторожно беря нечто громоздкое и тяжёлое, внутри которого, сжавшись, пряталась почти угаснувшая суть ребёнка. Тяну назад, борясь с топким дном и вытаскивая на берег, шаг, следующий, дно чуть окрепло, ещё пара шагов, вода опустилась до пояса, ещё шаг, ступня придавила мягкий прибрежный мох. Стискивая зубы, затягиваю нечто, погрязшее в чёрной гнилостности и застарелом мху, зацепившем коряги и ветви, что когда-то упали в жижу и утонули. Но я не обращал на все это внимание, видя, что внутри вот-вот погибнет дитя.

«Лечить, как? Нет, не поможет исцеление, оно уходит. Нет! Держись!!! Я помогу! Живи! Держись!!!»

Руки легли на тело, мысленно тянусь к истаивающей сути, взывая и прося принять помощь. На мгновение перевожу взор к небесам, высматривая в паутинах мироздания те узелки, что принадлежали этому созданию. Кажется, проходит вечность, пока отыскиваю тот самый, что сиротливо мерцал, ещё не утратив память прежней связи. Тянусь к сплетению, одновременно пытаясь удержать суть создания, окончательно утратившего силы для борьбы. Мгновение, и, кажется, уже я теряю собственные силы, но продолжаю бороться, хотя боль все больше заволакивает сознание, и тело начинает исходить судорогой, утрачивая собственную связь с моим сознанием, втягиваемым в серость Небытия следом. Но бросить я не могу, нет, ведь это дитя так сильно взывало о помощи, борясь до последнего, и я буду не я, если сейчас отступлю и дам ему умереть.

- Де-ер-жись! – хрипя, дотягиваю нить связи и соединяя её с сутью.

Кажется, полегчало, когда на плече вдруг ощутил благостное тепло, вливающее силы для борьбы. Оборачиваюсь и вижу лежащую на моем плече руку, по которой в меня передаётся жизненная сила, идущая по цепочке от стоявшего следом к первому, что возложил на меня свою руку.

- Спасибо… спасибо…, - киваю, кажется, улыбнувшись, продолжая вытаскивать суть и соединяя её с измождённым телом, жадно впитывающим вливаемую жизнь, возвращая её из небытия посмертия, о котором я знаю даже больше, чем хотелось бы: - Прорвёмся! Слышишь? Прорвёмся! Мы тебя не бросим, ты, главное, держись!

Междуглавие 3.

Печная сажа осела на лице толстым слоем, но кузнец не обращал на неё внимания, продолжая работать седьмой день подряд, безвылазно трудясь над металлом, постоянно бормоча, будто бы разговаривая и что-то рассказывая тому, словно металл был живым. И никто не мешал тому, хоть и был человек новым, оказавшимся в кузне как раз неделю назад.

В то время в кузне была лишь пара кузнецов, занимавшихся своими делами и не обративших внимания на нового посетителя, аки таковых за день захаживало не мало. Кто только не решал попробовать себя в кузнечном деле, и каждого испытывали кузнечные мастера, дабы выяснить, выйдет ли из человека толк, али тот попросту по прихоти минутной решился на столь тяжёлую профессию.

Вот так вошёл тогда он в Главный Храм Сварога, снял свою простецкую шапку, поклонился очагу и подошёл инструментам, лежавшим возле верстака на полках. Ходил он, перебирая инструмент и раскладывая тот да так, что тот оказывался на своих местах, собираясь в строгий порядок, в котором любой смог бы сориентироваться, с лёгкостью найдя нужную кувалду или щипцы. Кузнецы поглядывали на прибирающегося незнакомца, но не говорили ни слова, продолжая работать, а тот, взявшись за метлу, принялся подметать, при этом нагибаясь раз за разом, чтобы поднять обломок, кусочек или крупицу металла, тут же пряча ту в кармане и продолжая дальше прибираться.

Спустя несколько часов, когда вся кузня была прибрана, он подошёл к лежавшим в стороне заготовкам, имевшим дефекты.

- Если нужно, бери, это после учеников металл порченный, - произнёс один из кузнецов.

- Металл порченным не может быть, - проворчал тот.

- Тебя звать-то как?

- Вакулин Игнат Сидорович, - ответил он ворчливым голосом: -Вакула, если проще.

- Ага, бери, что надо, учиться ремеслу не мешаем.

- Чего тут учиться-то? – пробурчал себе Вакула под нос, беря заготовки одну за другой и поглаживая те, после поднося к лицу, будто бы нюхая и слушая: - Такой металл не поняли, у него спросить надо было, желает ли он быть мечом, а он не желает, он работать с землёй любит, плуг из него выйдет отличный. А этот подковой хочет быть…

Вот так, спустя семь дней, все уже знали чудного Вакулу, что с металлом общается, сказки ему рассказывает, да гладит, будто бы лаская. Но в кузнице более не было негодного металла, а за работой кузнеца то и дело приглядывали, учась и перенимая знания. А Вакула день ото дня, не смотря на собственную усталость, будто бы менялся на глазах, становясь все более жизнерадостным и молодея собою. И работа в его руках выходила все лучше и лучше, как будто бы те вспоминали давно привычное дело и возвращали былую силу того, кто мог без усилия разогнуть подкову, но никогда не сделавших подобную ребяческую глупость, ведь металл может и обидеться.

- Хороший металл, добрый, - приговаривал Вакула, работая кувалдой: -Добрая коса будет, камень не затупит, в землю не пойдёт. Добрый металл, хороший.

- Вакула! – окликнул кузнеца один из местных: - Ты бы отдохнуть сходил бы, которые сутки на ногах у горнила-то!

- Я уже наотдыхался, - проворчал Вакула: - По металлу соскучился родимому, по работе…

Глава 4.

- Серёг, - тяжело дыша, произнёс Воислав, сидевший рядом и также глядящий на чистое озерцо посреди леса.

- Я, - отзываюсь, машинально вытирая текущую из носа юшку о мифриловую перчатку.

- Скажи, у тебя всегда так все сложно?

- Что именно.

- Все.

- Все - нет, а так - да.

- А ты вот так и тогда все ощущал?

- Когда?

- Тогда, когда Тумана вытаскивал и прочих.

- Нет. Хотя. Да, - рука вновь стёрла не желающую останавливаться кровь: - Нет. Сейчас было тяжелее, не знаю, раз в десять точно.

- Извини.

- За что?

- Что тогда заставляли тебя проходить через это.

- Брось ты, я тогда людям помогал, вытаскивал их, а то, что переживал их жизни, так это побочный эффект. Но я не жалею, и, если понадобится, готов вновь. А сегодня я должен вас благодарить и извиняться, что вот так оголтело бросился и не спросил даже. Спасибо вам, не знаю, справился бы без всех вас.

- Да что там? Наше дело малое, думаю, все рады, что помогли. Ты только вот скажи, что мы сделали? Кого вытащили? А то только насладиться твоими ощущениями смогли.

- Хранителя земель, - раздался рядом знакомый мне голос, и на бережок присел Любомир Дубравный в своём наряде: - Огнеслав, духи лесные благодарят тебя за это. Не дал Заступнику сгинуть, даровав перерождение и заступившись.

- Любомир, рад тебя видеть. Каким ветром?

- Попутным, пришёл приглянуть за Колыбелью, пока Заступник не переродится.

- А раньше чего не приходил?

- Так не мог, - на лице Лешего проступила горечь: - Слышал и не мог, земля была осквернённая, а как ты её очистил да присоединил, так сразу же сюда. Да и не только я, сейчас на этой земле все духи трудятся, готовя леса да луга к перерождению, чтобы те вместе с Заступником по весне возродились.

- Понятно, это хорошо, что присмотрите, а то нам надо идти дальше.

- Ведаю, что надо.

- Откуда?

- Сорока на хвосте принесла.

- Понятно. Кстати, знакомьтесь. Это Воислав, мой друг и соратник, рядом с ним Ворон, ну а Емельяна и Борислава ты знаешь, а это Любомир, Заступник Новоградской Чащобы.

- Рад знакомству, - Леший кивнул, приветствуя всех: - Друзьям я рад, особенно, если Огнеслав рекомендует.

- Мы тоже, - кивнул Воислав: - Серёг, ну что? В дорогу, али тут заночуем?

- Идём, здесь оставаться не будем, дабы не мешать. Люди как?

- И гномы, - пробурчал сидевший неподалёку бородач.

- И гномы.

- Оклемались, кровотечение почти у всех прекратилось, так что можно выдвигаться.

«Стая готова, ждёт на лугах, врагов не видно».

- Тогда в путь, Любомир, извини, что вот так покидаем.

- Да не в обиде, если что, зови, постараюсь прийти да своих позвать.

- Хорошо, будем иметь в виду. Ты созывай, если что…

- Зов давно отправлен, зверье и духи рады, что земли возвращаешь под длань Богов Ясных и в лоно Матери.

Сотня вышла из леса без проволочек, не встретив прежних препятствий из буреломов. Деревья как будто сами расступались, давая пройти по прямой. Прежняя серость лугов исчезла под плотным снежным одеялом, словно мир спешил спрятать безжизненную невзрачность собственной проплешины, дабы никто не заметил её. Падающие белые хлопья медленно опускались, укладываясь рядом с товарками. Волки на фоне молодого снега обрели свою незаметность, дарованную природой от рождения. И теперь трудно было сказать, сколько хищников находилось неподалёку, пока те не решат себя показать.

Лишь гномы не радовались падающему снегу, постоянно что-то бормоча себе под нос каждый раз, когда с очередным шагом проваливались по колено на, казалось бы, крепком месте, а мне лишь оставалось удивляться тому, насколько быстро успело навалить столько снега. Что же будет через месяц? Хотя, ответ я знаю, уже видел глубокую зиму, так что, ничего сверх страшного ожидать не стоит, дорожных служб здесь нет, так что, к зиме мы готовы заранее. А в городе, полагаю, ждать не будут, пока не заметёт до самых крыш.

- О народе все думаешь, Юрий Венедиктович?

- А? – обращаю взгляд на идущего рядом Леху.

- Спрашиваю, о народе думаешь?

- Да так.

- Золотой ты человек, - Ворон расплылся в улыбке.

- Тебе бы не в дружину, а в скоморохи идти, народ веселить.

- Я подумаю над вашим предложением, - отозвался Ворон: - Но у меня вишлист серьёзный.

- Что?

- Говорю, запросы у меня высокие, за похлёбку и краюху не выступаю, - Леха произнёс, разделяя каждое слово и чуть громче, чем обычно.

- Деточка, я не глухой, понял, что ты писюху не выпускаешь, но ты это, брось, дело-то срамное.

- Чего ребячитесь? – влез Воислав: - На всю округу орёте, сорок распугали.

- Гражданин начальник, - Леха чуть ли не вытянулся: - Это он все начал, я тут не причём.

- Угу, в наряд бы тебя за свиньями прибирать, - в голосе Воислава прозвучала многообещающая нотка.

- Разрешите убежать?

- Контакт!!! – донеслось со стороны, где шла группа дозора.

- Внимание! Три часа! Боевое построение! – Воислав тут же принял оперативное командование, а кривлявшийся Ворон в миг собрался, переходя в боевой режим гибридного класса, совместившего боевого мага и авангардного воина, более похожего на классического убийцу, от чего-то одевшего пластинчатые доспехи и предпочитающего чередовать мечи с ножами.

Я видел, как Ворон сражался на защите Новограда, да и других ратников довелось лицезреть, и представшие картины буквально с металлом вживили в меня уверенность, что не только я, но каждый становится чем -то уникальным, развивая близкое ему. И если поставить рядом десять так называемых танков, десять дамагеров, стрелков и магов, среди них не будет двух одинаковых. Нет, на базовых характеристиках, навыках, манере боя они будут схожи, но в каждом найдётся что-то своё, выделяющего его и делающее уникальным. И в то же время, пускай, я схож с Вороном в каких-то аспектах, но в конкретике, мы совершенно разные, ведь я ну никак не маг, а он никак не оборотень, хотя, я могу ошибаться, и мои соратники ещё меня удивят.

Сотня в раз перестроилась, собравшись в единый кулак, готовый встретить собой любую угрозу. Стена осадных щитов гномов выстроилась, закрывая собой магов с целителями, ударная группа встала авангардом, не мешая при этом свободной стрельбе. Полтора десятка тут же истаяли, уходя в невидимость и смещаясь чуть дальше, дабы оказаться в тылу подступающего противника. Чёткие и точные команды разносились над войском, действующим единым организмом, в центре которого оказался я, окружённый кольцом из собственной охраны, не позволяющей броситься на передовую.

- Огнеслав, - произнёс Борислав: - Стой подле, дай рати показать себя, да и не нужно тебе рисковать.

- И что, мне тут стоять и наблюдать?

- Ну да, - Воислав слегка улыбнулся: - Мы и сами справимся, кое-что тоже умеем. Так, три десятка, быстро движутся в нашу сторону, распознать не смогли, - Воислав принялся дублировать идущий доклад от разведчиков, оперативно отступающих к нам: - Светятся в ночи, странно, других опознавательных знаков не заметили.

- Светятся, говоришь, - стоявший рядом Емельян опередил мою мысль: - Будто бы свечки?

- Вроде бы.

- Огнеслав, знакомые наши, никак иначе.

- Это те, про которых ты рассказывал? – Воислав уточнил.

- Похоже.

- Слушай мою команду! – тут же назначенный оперативным штабистом Воислав среагировал, принявшись корректировать приказы: - Тени назад! Формация на девять, загонщики на фланги, маги работать на замедление и обездвиживание!

Пятеро гномов спешно возились вокруг агрегатора, готовя его активацию по приказу, а к нам уже стянулись все разведывательные группы, пронёсшиеся тенями ночи через стремительно темнеющую окрестность.

- А может быть все-таки я? Я их знаю.

- Серёг, не дуркуй, тебе не по рангу уже, да и мы тогда для чего? Внимание! Двенадцать часов!

Никогда не думал, что нежить способна быстро двигаться и тем более бежать. Но теперь я так более не думаю, как и о том, что…, что из меня вышел бы великий полководец, ведь уже пять минут стою, вижу, как бойцы готовятся к обороне, и не могу понять, почему сам я не догадался до всего этого. А меж тем, войско не ждёт, пока я начну командовать, оно живёт само по себе, огородив меня от явной угрозы, стремительно надвигающейся в ночи. А я продолжаю стоять, как будто бы смотрю какой-то боевик.

Округа разом осветилась, на мгновение лишаясь ночной темноты, и чернеющие в сумраке силуэты обрели свои очертания, через мгновение смазанные ударившими в них разрывающимися зарядами и вспышками молний. Зачарованные магией стрелы и болты засвистели, прицельно обрушившись на надвигающуюся волну, мерцающую слабыми всполохами пламени или же какого-то света.

- Их больше! – сквозь грохот разрывов прорвался голос Воислава: -Разведка, это что за ебуйня?!! Тени! Ветер!!!

Ожидавшие команду убийцы разом исчезли, мгновение спустя оказавшись среди надвигающейся орды нежити и нанося серии атак по целям. Ещё мгновение, и те вновь материализовались рядом с авангардом, окутываясь свечением от налагаемых целительных заклинаний. Следующее мгновение, и убийцы вновь атаковали, довершая начатое, но движущиеся десятки нежити, с каждым шагом все сильнее источающей алый свет разгорающегося пламени, будто бы не замечали внезапных атак, целеустремлённо двигаясь к нам.

Ворон, стиснув зубы, кастовал заклинание за заклинанием, посылая один огненный шар за другим и проговаривая про необходимость создать нормальный посох, а то без него туговато идёт. Емельян постоянно что-то бормотал, кажется, на старославянском, но никто не смел его остановить и даже дотронуться, ведь именно он бафал все войско, поддерживая усиливающий эффект против нежити.

- Ну не дебил ли? – произношу, ударяя мифриловой ладонью себя по лбу и вспоминая, что я здесь не для выставки, и через мгновение, глаза окружающих меня людей и гномов увеличились, когда все ощутили вливающиеся в них силы. Полагаю, если бы до сих пор работали инфоокна, то они бы тут же отписали все эффекты от рейдовых умений и умений Князя, усиливающих войско, сразу же воспарявшее духом, если можно так выразить участившиеся выстрелы в неминуемо приближающуюся орду.

Авангард разом ударил, встречая первых, мечи и секиры рассекали мёртвую плоть, через раны вырвались языки пламени, тени замелькали меж перемешавшихся противников. Стрелки принялись работать реже, но прицельнее, маги переключились с массовых заклинаний на точечные, целители заработали активнее, ведуны их поддержали, снижая нагрузку.

Дружный удар по щитам ознаменовал, что гномы ждать более не стали, плотной стеной двинувшись вперёд. И мне уже было ясно, что это не было спонтанным решением, но согласно некоей тактики боевого содействия основным силам, ввязавшимся в ближний бой. Лишь моя гвардия стояла на своих местах, не бросаясь в полымя сражения, где остальные показывали, насколько они выдающиеся мастера, и что уникальное в них имеется.

Несколько десятков пылающих мертвецов, состоявших не только из людей, но и животных, наседали, стремясь изничтожить вставших на пути живых. Мощные взрывы, разряды молний не сокрушали, лишь нанося травмы, металл не рассекал мёртвую плоть, оставляя лишь раны, вырывающееся из нутра тел пламя стремилось вцепиться, ранить, поглотить.

- Нет, - произношу, со скрипом рукоятей сжимая эфесы своих клинков: - Просто так стоять и смотреть. Нет. Увольте! Братия! Слушай мой приказ! Охранение прекратить! Бить ворога!!!

Белоснежное истинно чистое пламя с призрачными всполохами иных форм вырвалось, с почти что забытой теплотой обнимая меня, тело принялось трансформироваться, принимая обличие оборотня. Стоявшие до этого волки ликующе взвыли, преображаясь, как и братийники, кажется, с облегчением принявшие новый приказ и перевоплощающиеся в волоколаков, обнимаясь обычным пламенем, как и волки.

- Это моё право, и никто не в праве мне воспрещать, - буквально рычу, делая первый шаг изменившейся поступью и разводя пылающие мечи: -Примите же сие!!!

Прыжок, удар с небес, и первая цель лишилась обеих рук, из-за спины донеслись голоса, но я уже не слушал, ощутив, как пламя вновь согревает нутро, а тело, вспоминая само себя, ликующе требует нового убийства, и клинки уже рассекают воздух, с рёвом разгорающегося пламени устремляясь к следующей цели, решившей, что я для неё лёгкая добыча.

Я вновь вспомнил себя настоящего, ощутив почти что забытые эмоции. Вновь вернулось упоение действием, вновь вспыхнул азарт, какой я не осознавал с далёких по восприятию времён, когда проводил часы за любимой игрой, игнорируя внешний мир. Тогда было все, о чём хочется вспоминать раз за разом, и, кажется, потому я сейчас думаю именно о том, как некогда ходил в рейд с друзьями, приятно общаясь с ними и считая, что каждый стал крепким другом. Со временем я понял, что заблуждался, но в памяти остались слепки чувств и эмоций, и вот сейчас они вновь оттаяли, напоминая, что даже нынче ощущать почти забытое возможно. И вот мои мечи рассекают очередную тварь, даруя новую порцию приятного осознания собственной всесильности.

Клин оборотней, перепрыгивая через соратников, ворвался, вгрызаясь в пылающую нежить и ослабляя натиск на войско, получившее возможность восстановиться. Два пламени встретились, смешиваясь в единый ураган бедствия, охватившего всю округу. Гром приказов смешивался с раскатами взрывов, треском молний и звоном металла, хаос сражения поглотил все и вся.

Опьянение бурлящим адреналином погружало все глубже, окончательно одурманивая сознание и давая волю безнаказанности налившемуся силой телу, жаждущему лишь рвать и истязать, покуда не наступит насыщение смертями. Пусть подъятые однажды уже умерли, но и сейчас, погибая, их тела отдают частицы прежних сущностей, тут же принимающихся истаивать. Белёсые всполохи освобождённых обрывков срывались с тлеющих тел, стремясь отлететь подальше, их чистое сияние завораживало, и руки сами тянулись, чтобы схватить словно бабочку, так неосторожно порхающую перед лицом. И таких бабочек вокруг с каждой минутой появлялось все больше, пока те, мерцая не истаивали окончательно.

Гул сражения стих, когда последнее изрубленное тело, обмякнув, упало на почерневший вытоптанный снег, окончательно рассыпаясь прахом. Уставшие воины не опустили оружия, продолжая озираться по сторонам, не нахлынет ли очередная волна из необычной нежити. Но в этот раз никто не напал ни через минуту, ни через десять, и все облегчённо вздохнули, поздравляя друг друга с победой. Лишь я продолжал стоять посреди поля брани, молчаливо глядя в темноту ночи, откуда пришли Пылающие Мертвецы, а внутри меня зарождался новый голод, не позволяя отдохнуть от прежнего, кажется, насытившегося теми частицами, что я сумел поймать и поглотить. Я стоял и смотрел, пытаясь разобраться в себе, выявив ту самую сакральную частицу, что некогда проникла в меня и, затаившись, выросла настолько, что теперь способна диктовать свои условия.

«Убийца Богов, проклятый фламберг, не уж-то ты сумел-таки передать своё сознание, соединившееся с моим? Или же это я сам, перешагнувший на следующую ступень развития по ветви Смерти, перестав быть Палачом и став Ловцом Смерти?»

- Огнеслав, - голос верного друга кузнеца окликнул меня.

- Слушаю.

- Здесь остановимся на ночлег? Дружина устала.

- Нет, здесь не будем, пройдём чуть дальше. Кажется, тут неподалёку деревня должна быть.

- Должна.

- Вот до неё и идём.

- Тогда выдвигаемся?

- Да.

- Славная битва была, - произнёс Борислав, после чего развернувшись и пойдя к остальным, громко передавая то, что я сказал.

- Славная, - повторил я шёпотом, пытаясь вслушаться в собственный голос и эти слова.

Дружина шла в ночи, делясь впечатлениями, каждый стремился похвастаться, как обычно и бывает меж соратников, да и столь бурное обсуждение по-своему излечивает, снимая мандраж и шок от произошедшего. Люди не закрепощаются, а выплёскивают накопившееся, облегчая собственное сознание, перешагивая через яму, угодив в которую, побывавший на войне, рискует заработать посттравматический синдром, из-за которого многие ветераны начинают орать по ночам и срываться на близких.

Мне вспомнилось сейчас многое: отрывки из воспоминаний тех самых ветеранов, с которыми некогда пообщался, отрывки из документальных сюжетов, слова героев фильмов о войне. И я вспомнил, от чего большинство из этих людей пило, причём, бывало так, что вполне с виду нормальные люди внезапно срывались и уходили в затяжные запои, из которых не могли выбраться даже через неделю. И я помню, почему те пили, вспомнился даже герой из фильма об Афганистане, когда его спросили, что тот будет делать, вернувшись домой. Он сказал просто «Буду пить» и на вопрос «А потом», вновь просто ответил «Снова буду пить и потом буду пить, и так до тех пор, пока все это не забуду. А после встану, умоюсь и начну жить заново» …

- Сергей, - голос Воислава выбил меня из размышлений: - Ты зачем бросился в бой?

- Это ты сейчас мне предъявить собираешься? – не знаю, как выглядело моё лицо со стороны, но Василий несколько оторопел.

- Я хочу узнать, зачем ты бросился, ломая строй?

- Я почувствовал, что должен был помочь своим людям.

- Ты чуть не подставил своих людей.

- И как?

- Очень просто, оголив тылы и принудив переключить все внимание на тебя и твоих оборотней и волков, ворвавшихся в самую задницу, игнорируя все инструкции. И остальным пришлось рисковать собой, чтобы прикрыть и помочь.

- Никто не рисковал, мы бессмертны.

- Это ничего не меняет. Есть определённый порядок, выработанная тактика боя, чёткие инструкции и задачи для каждого. Мы бы и так победили, постепенно выбивая одного за другим. А твоя выходка чуть не стоила нам первых потерь, Сергей, нельзя так бесшабашно бросаться, тебе пора думать не о себе, но о людях. Ты для них символ, икона, гарант их новой жизни и свободы.

- А как же громкие «впереди на белом коне», «во главе воинства», «собственным примером», «за командиром на врага»?

- Все это лишь громкие слова, каким в пору быть лишь в фильмах и книгах. В реальности во время войны никто командирами не рискует, стремясь сокрыть их от глаз врага. И тем более главами государств, ведь любой из них, пусть даже офицер, только пришедший из учебки, первичная цель. Ведь убрав такого, можно обезглавить войско. А если убрать тебя, то обезглавится целое государство. Ты об этом подумал?

- Думал, но все равно, я должен быть вместе с остальными и сражаться плечом к плечу.

- Ты должен стоять в тылу, дабы мы чувствовали, что за нашими спинами сила, и враг не сможет зайти сзади и внезапно атаковать. Подожди, дай я скажу, после ты уже скажешь. Пойми, главное, что ты более не сам по себе, и мы с тобой не ради веселья. Да и как я погляжу в глаза своей сестры, когда скажу, что отец моего племянника погиб, потому что я не смог его защитить? Тем более, что ты сам на себе почувствовал, что мы не бессмертны настолько, чтобы рисковать по полной.

- Серёг! – появившийся рядом Ворон подскочил: - Ты что? Папкой скоро будешь?!!

- А он что ещё не в курсе? – киваю на Леху.

- Эх, - Воислав вздыхает: - Теперь все будут в курсе. Ворона быстро растреплет.

- Э-э-э, я – могила.

- Ага. Ну что, Серёг, я тебя убедил?

- Я подумаю над вашим предложением, товарищ Жуков, - произношу, шутливо пытаясь изобразить вождя прошедшей эпохи.

- Подумай, хорошенько подумай. И это, чего это ты там скакал, метался по полю, будто бы ловил мошек?

- Да так.

- Ага, мы так и подумали, мол, решил просто так побегать. Не хочешь, не говори.

- Деревня! – донеслось издали, где шёл передовой отряд.

Первое, что пришло в голову, когда я увидел окраину– здесь побывали немцы. Видимо, в памяти сработал рубильник восприятия, появившийся в моем подсознании, когда я смотрел фильмы о Великой Отечественной, попутно просматривая фотографии того времени сначала будучи школьником, позже попросту ради собственного интереса.

Были времена, когда я интересовался тем или иным периодом, пытаясь найти аналогии с нынешним временем или же оправдания тому, что происходило вокруг. Ведь когда-то люди говорили «лишь бы не было войны», терпя невзгоды и лишения, какие обрушились на них в послевоенное время, и так те жили в дальнейшем, став пенсионерами, вынужденными выживать на мизерные пенсии. И вот все это вспыхнуло яркой вспышкой воспоминаний, когда деревня предстала перед нами разорённым пепелищем.

Ни единого дома, ни единой ограды, только головёшки среди кострищ на месте построек. Все подчистую выгорело дотла, лишь черные от копоти печные трубы возвышались над выжженной землёй. И вокруг лишь свинцовый воздух, будто бы душащий изнутри.

- Плохое место, проклятое, - басовито пробурчал гном, зачем-то выставив щит и подготовив свой молот: - Уходить отсюда надо, беду накличем.

- Все погибли, - произнёс Борислав, оглядывая пепелища, пока мы шли по улице к центру деревни: - Ни одного не взяли, все сгинули, но не дались.

- Не дались кому?

- Ворогам. Деревню только поставили, частокол не успели поднять, вот и не удержали.

- И они сами подожгли себя?

- Выходит, что так, - проговорил Емельян, остановившись возле одного из пепелищ и с мрачным взглядом вглядываясь: - Или же их подожгли, но те не вышли из домов.

- Здесь дома ставили, аки тверди, - продолжил Борислав: - Сруб толстый и тяжёлый, окон нет, лишь щели возле крыш, двери тяжёлые воротные. Каждый дом аки крепость, не войти свободно, вот и могли их поджечь. Или они сами себя, если увидали, что спасения не видать.

- И зачем себя же?

- Чтобы в полон не попасть, видимо, те, кто пришли в деревню, не особливо понравились.

- Полагаешь, нежить?

- Может и она. Кто теперь узнает?

- Судя по следам, - произнёс один из воинов, присевший возле: -Нежить.

- Почему так решил?

- Следы неправильные, да и вместе людские и звериные.

- Тогда, вполне возможно, что пришли огоньки, попытались захватить, но сами же и подожгли дворы, они же вон как горят.

- Вероятно, так и было.

- Сергей, что делать будем? Люди устали, но место гнетущее.

- Выбора у нас нет, - произношу, тяжело вздохнув: - Соберите все останки, что найдёте, вместе с головёшками, что сгореть ещё могут, ну и хвороста. Сделаем погребение и разместимся в центре деревни, все равно забирать её надо.

Люди принялись расчищать пепелища, бережно вынимая останки и при этом не забыв выставить охранение, усиленное волками. На некоторое время очистилось, чем не прильнул воспользоваться лунный свет, прогоняя сумрак, и мерцающие снежинки закружились в хороводе, падая вниз, чтобы застелить все белым одеялом. Кажется, воздух стал мягче, исчезло гнетущее доселе, и даже люди перестали быть настороженными, продолжая собирать погребальный костёр и укладывать завёрнутые в невесть откуда взявшуюся материю.

Меж тем посреди деревни появилось несколько походных палаток, в центре стояла главная, над которой сиротливо висел Алый Коловрат или Ладенец, кому как больше нравится именовать, но смысл един. Внутри швея по моему заказу вышила секиру и молот, на которых красовались волк и медведь. Заметив трепещущее на ветру знамя, все реагировали по-разному. Кто-то стоял некоторое время, кто-то морщился, что-то обдумывая или вспоминая, кто-то кивал и продолжал заниматься делами, но негатива не было. Я же не требовал от них ничего, не повод, да и каждый вправе иметь своё мнение, позже выскажут и сами решат, подходит им или нет.

Пламя костра вспыхнуло, стремительно растекаясь по хворосту и освещая ночной лагерь. Люди и гномы стояли вокруг и молча наблюдали за погребением, сняв шлема. Никто ничего не говорил, лишь молчаливо наблюдая за кострищем, довершавшим некогда начатое. А я размышлял, что это нужно было сделать не для мёртвых, но для живых, ибо они должны видеть, что и с ними в случае гибели невозвратной обязательно обойдутся надлежаще, предав пламени.

Вдруг голос Емельяна разнося по округе, и та, будто бы слушая и внемля, словно притаилась, а сажа пепелища устремилась к пламени, принимающем её:

Се сва оне ыде

А тужде отроще одьверзещеши врата ониа.

А вейдеши в онъ - то бо есе красен Ирий,

А тамо Ра-река тенце,

Якова оделяшещеть Сверьгу одо Яве.

А Ченслобог ученсте дне нашиа

А рещет богови ченсла сва.

А быте дне сварзеню

Ниже быте ноще.

А усекнуте ты,

Бо се есе - явски.

А сыи есте во дне божстем,

А в носще никий есь,

Иножде бог Дид- Дуб-Сноп наш...

Пламя озарилось белёсым светом, прогоняющим ночную темноту до самого горизонта, и из него принялись выходить призрачные фигуры. Мужчины, женщины, дети, все молоды и здоровы, все держались друг за друга, прижимая малых и близких. На лицах радость, они глядели на стоявших вокруг кострища и улыбались, спустя мгновение поклонившись до земли и беззвучно запев.

Вдруг за спинами призраков появились врата, распахнувшиеся и открывшие путь в Навь, откуда вышла черноволосая женщина, миловидно улыбаясь и, найдя взглядом меня, слегка кивнув, а кольцо на безымянном пальце слегка нагрелось, и по телу потекли струйки силы, проникающей в каждую частицу тела и сущности. Призраки дружно обернулись и пошли через врата, махая руками на прощание, и как только последний зашёл, ворота закрылись, а пламя костра приняло прежнее состояние, дожигая оставшиеся угли.

- Вот это да, - произнёс кто-то, стоявший рядом.

- И не говори, - согласился с ним сосед.

Как только кострище иссякло, сразу же усилившиеся порывы ветра подхватили пепел, унося его по миру прочь, окончательно очищая деревню. Я вышел в центр деревенской площади и принялся произносить, как прежде, объявляя окружающие земли своими по праву и присоединяя их обратно к Североси. И земля отозвалась, вбирая в себя прежние следы, снег тут же устремился залатывать плеши, и повеяло теплом родного дома. Тут же позади меня раздался хлопок активации портальной арки и послышались тяжёлые, но спокойные шаги.

- Серёг, - донёсся голос Воислава.

- А?

- Закончил?

- Да.

- Тогда пошли в твою палатку, у меня с собой бутылка голубого вина, ты такое никогда и не пробовал. Посидим, откушаем, да поговорим обо всем, ведь нам с тобой многое надо обсудить.

- Согласен, пошли. Ещё кого берём.

- Неа, это наши с тобой дела, дружбу и род будем укреплять.

- Род – это хорошо, за это я не против. А чего ты уверен, что я не пил такого вина?

- Уверен, - Василий улыбнулся: - Такого точно не пробовал, их всего пять бутылок было с того босса, и все у меня.

Междуглавие 4.

- И вот наш урок подходит к концу, уверена, что все вам понравились стихи Сергея Есенина. Замечательно, что столько рук, но я хочу вас попросить написать о своей Родине.

- Ольга Петровна, а как написать?

- Как пожелаете. Можно стихи, можно сочинение, в свободной форме.

- А что написать, Ольга Петровна?

- Что пожелаете.

- А о какой родине писать?

- О какой захотите. Дети, пишите все, о чём думаете, когда слышите слово «Родина». Договорились? Вот и замечательно, и на этом всем встать. Урок окончен.

Детвора, схватив школьные сумки, сорвалась с мест, освобождая класс и оставляя учительницу русского языка и литературы наедине с собой. На сегодня уроки в школе закончены. А ей ещё нужно было проверить домашнюю работу сорока учеников и подготовиться к завтрашним занятиям.

- А ну не бегать мне тут! – донёсся крик деда Матвея: - Ишь чего вздумали! А ну вон все из школы на улицу!!!

Ольга слегка улыбнулась, вновь вернувшись к тетрадям, сделанным из плотной в сравнении с обычной из прошлого мира бумаги. Хоть она и выглядит более грубо, но писать по такой гораздо приятнее, да и запах, исходящий от неё, заставляет каждый раз вдыхать глубже, ведь как будто бы очутился посреди леса. Чернила тоже были похожи лишь внешне, не имея ничего общего. Она не интересовалась, из чего делают те, но, кажется, из какой-то ягоды или фрукта, ведь аромат такой, что хочется взять чернильницу, вылить её содержимое на хлеб и съесть, запивая горячим чаем.

- Ольга Петровна, - в дверях появился как никогда вежливый дед Матвей: - Может чайку?

- Вы читаете мои мысли, Матвей Никодимыч.

- Ага, я щас принесу, - сторож исчез в коридоре.

Ольге очень нравится работать с детьми, из-за болезни дочери она почти забыла об этом. Теперь же женщина целиком отдавалась работе, на которой она постоянно задерживалась, хотя и спешила домой, где её, благодаря чуду, выздоровевшая дочурка ожидала, чтобы поделиться последними своими новостями.

- Вот, Ольга Петровна, как вы любите, малиновый со сдобными плюшками.

- Ой, Матвей Никодимыч, вы вновь меня балуете.

- Да какое это баловство, вот когда я ухаживал за своей старухой, вот там баловал. И красный платок расписной купил за золотой, и сапожки, лощённые, выменял. А сколько колец да серёжек передарил…, а тут всего лишь чай с плюшками.

- А вы со мной будете?

- Уж извините, но не могу, служба.

- Ну что вы так? Угостить угостили, а сами убегаете.

- Ну ладно, так и быть, только одну кружечку и все, а то действительно служба, а за этими сорванцами только глаз да глаз, а я ведь старший сторож, мне положено бдеть.

- Вот и замечательно, у меня как раз печенье овсяное припасено, ваше любимое.

- Ой зараза! Ой зараза! – дед Матвей прищурился: - Счастье тому мужику, кому достанешься.

Глава 5.

Отряд двигался дальше по намеченному маршруту, выделяясь подобно чёрной змее, ползущей по белоснежной простыне. Лишь белые волки, великолепно себя чувствуя, незаметно рыскали по округе, сменив дозорные отряды своими пятёрками. Поэтому, если пользоваться военными терминами, то сводный полк двигался по маршруту под полным прикрытием трёх десятков волков, способных заметить и выследить любую возможную угрозу.

За три часа пути было преодолено всего лишь шесть километров, если целиком и полностью полагаться на ощущения, и этот путь был Северосью, примкнув к деревне Возрожденка, которую во всю отстраивали рабочие бригады, пришедшие ночью, пока наше воинство отдыхало, набираясь новых сил.

Первыми прибыли штурмовые гномы, выбежавшие через портал агрегатора и тут же принявшиеся устанавливать стационарные врата направленного действия, имеющие связь с такими же в Новограде. Пять сотен охранения и зачистки были вторыми, кто прошёл через арку портала и тут же, следуя полученным приказам и планам действий, рассредоточились по ночной округе, исключая любую возможность внезапного нападения на спящий лагерь. А дальше мы не смотрели, уйдя в палатку и занявшись закреплением семейных связей.

Вино оказалось своеобразным, более описать его я не могу, ибо так и не разобрался во вкусе, ведь тот с каждым глотком был иным и при этом невероятно, как бы сказали гурманы, изящным. И пилось оно легко, будто бы свежевыжатый сок, а голова будто бы просветлялась, что способствовало задушевной беседе, длившейся до самого утра, пока войско не начало собираться в дальнейший путь. Что было необычно, никакой усталости от бессонной ночи не было, напротив, я ощущал прилив сил и подъем настроения.

- Связист, отчёт, - Воислав обратился к идущему рядом бойцу с возложенной на него обязанностью поддержания связи и мониторинга чатов и форумов, у которого доступы из-за малой длительности переселения пока ещё не пропали.

- Штаб продолжает координировать мобильные и автономные группы в штатном режиме, рейдовые команды завершают зачистку новых земель. Обнаружено тринадцать подземелий разных категорий сложности. Формируются штурмовые команды для зачистки и освоения согласно отработанных тактик и вариантов поведения.

- Разведка?

- Активности среди соседей не обнаружено. Наиболее потенциально дружественные занимаются восстановлением и усилением, замечена активность на их границах. По предварительным данным активизация со стороны Иных, в нашу сторону пока не смотрят. Аналитики исключают возможную встречу с рейдерами или штурмовыми командами, идущими нам наперерез.

- Иных? – переспрашиваю.

- Те, кто был изначально неписем или мобом, - пояснил Воислав.

- Понял, слушай, а что за варианты поведения?

- Вот ты сейчас..., хм, а ну да. Ты вот когда в бой вступаешь, как действуешь?

- По наитию.

- Я так и понял. Только вот с некоторых пор так не с каждым прокатывало и прокатывает. У каждого даже простого монстра может быть своя манера поведения. Грубо говоря, две собаки лают по-разному.

- И чем собака больше, тем она более уникально лает, и одна и та же собака каждый раз лает иначе.

- Умница, сам все понял, тебе бы президентом быть.

- Вас тем же и по тому же месту.

- Да ладно, не обижайся.

- Мне-то что? Какой Король, такая свита.

- Вот гад.

- Есть немного, но не об этом сейчас. Значит, разрабы ввели не просто несколько вариантов поведения, а заложили рандомность событий и действий. Интересно, жалко, что мне не довелось пощупать.

- Вообще-то, это было уже давно. Ты же играл и не застал первые игры с подобной системой?

- Ну те игры были по системе «жми на все и вовремя, и носи шмотки покруче», а бросил до лучших времён, когда повсюду появились «автобой» и «автокач»

- Понятно. Ну в общем, первая игра с системой автономного поведения появилась где-то лет пять назад, тогда как раз обычные вирт очки сменило первое поколение шлемов базового погружения в виртуальность. Называлась она ГВ.

- ГВ? Гилд Варс что ли?

- Нет, просто ГВ. Создатели назвали двумя буквами, мол, делая дань всем играм, чьи аббревиатуры на эти две буквы, а их было немало. Но не об этом же сейчас? Так вот, первые коммерческие образцы искусственных интеллектов как раз были применены именно в ней. И там же появились монстры, которые могли повести себя ни как обычно, и со временем те менялись, как бы получая опыт от убийства незадачливых игроков и монстров иных фракций. Так что, именно там впервые начали применять модели реальных взаимодействий и тактик. Да что уж говорить? Даже военные и спецура начали тренировки в этой игре, само собой, секретно, под видом обычных игроков, но все же. Будь уверен, я сам там проходил полугодовое обучение.

- Обширная тренировочная база для отработки взаимодействия и боевого применения.

- Вот можешь же, когда захочешь, - Василий улыбнулся, похлопав меня по плечу: - Прикольная была игрушка, там кстати уровней как таковых совсем не было. А чтобы что-то получить, трудиться надо было конкретно, добывая и делая все необходимое, мечи из задниц кабанов не выпадали. И статы не давали, хочешь силу качать - таскай тяжести, ловкость – бегай, умным без библиотек книг не станешь.

- Мне это знакомо.

- А ну да, здесь тоже так можно поднимать, но тут и уровни были со статами.

- Да вроде бы и сейчас есть.

- Знаешь, а я хз, есть или нет, у меня уже не отображается ничего.

- Да и у меня тоже, у молодых же должно быть.

- Так точно, есть! – откликнулся связист.

- Вот пока есть, занимайся усиленно, качайся, а то потом будешь, как мы – пердуны бесстатные.

- Есть заниматься!

- А, кстати, - Воислав расплылся в улыбке: - Вспомнил случай из ГВ. Там, короче, как-то раз несколько мобов обычных так раскачались, что сообща завалили какого-то рейдового босса, от чего их разнесло ещё сильнее. И после зверушки затеяли настоящий геноцид. Админам пришлось то ли вырубать их, то ли накрывать массовым заклинанием на тонны урона, то ли ещё что-то сделали. Но шума эти мобы успели поднять столько! А все потому, что если умер от монстра в некоторых землях, то теряешь абсолютно все. Дикими вроде бы называли такие территории.

- Прикольно.

- Очень, ты бы слышал, как сотни голозадых орали на площади, устроив голую забастовку перед Капитолием. А вот ещё там случай был.

«Контакт!!!» - раздалось в голове, и тут же все напряглись, прекращая все разговоры и берясь за оружие.

- Что там? – обращаюсь к идущему рядом Мраку, про себя понимая, что поднявший тревогу волк был совершенно в другом месте.

«Деревня».

- И от чего тревога?

«Смерть. Кругом».

- Надо поглядеть, - произнёс Воислав: - Как считаешь?

- Ага, именно так начинаются проблемы во всех ужастиках.

- И не только.

- Ну тогда надо посмотреть, тем более, кажется, туда мы и шли.

- Внимание! В боевой порядок! – разнеслось над войском.

Тихая деревня расположилась на пологом холме, укрывшись от внешнего мира за мощным частоколом, способным сдержать не только рассвирепевшего зверя. Высокие бревенчатые избы, подворья в несколько крыш каждое, и, не смотря на утренний мороз, ни единого печного дыма, лишь полнейшая тишина окружающего мира, как будто бы в округе не осталось ни единого зверя или зимней птицы.

- Интересное местечко, - тихо произнёс Воислав, глядя на деревню: -Или я дурак, или все на юга укатили.

- По горячей путёвке в Египет за полрубля горсть, - Ворон дополнил: -Вась, мож, зашлём наших?

- Нельзя, сам же знаешь.

- Знаю, но хочется же узнать, чего там так тихо.

- Узнаем, - произношу с полной уверенностью: - Все разом пойдём.

- А вдруг ловушка?

- И? - на лице появляется ухмылка: - Погибать, так весело, верно ведь?

- С боем веселее, - Воислав улыбнулся: - Значит, решил рискнуть? Может поддержку вызовем?

- А у нас выбора не много, на пути нашем, да и землю забрать надо, а без деревни, сам же в курсе. Ну, думаю, без поддержки справимся, да и можем спугнуть или что-либо сломать.

- Тоже верно. Так что? Работаем?

- Работайте, - улыбаюсь, впервые радуясь, что не я пойду в почётных рядах в возможный эпицентр будущих проблем.

- Есть, - Воислав резко развернулся и удалился вглубь воинства, дабы лично раздать нужные приказы без лишнего демаскирующего шума.

- Деревенька Ебулды, два двора да три беды, - пробурчал Емельян: -Гиблое место, осквернённое. Трудно придётся.

- Ведаешь?

- Нет, от того и беспокоюсь.

- И я, взором не видится живое, да и мёртвое сокрыто, будто бы ничего там нет, декорация посреди павильона.

Три тройки легкобронированных Теней истаяли на глазах, будто бы скрывшись за блеклой пеленой, рассеивающей обращённый взор, и направились в сторону деревеньки, оставляя лишь слабые следы на снегу, как будто бы и не люди шагали, но полевые мышки сорокового размера ноги. Остальное войско, построившись в пятистах шагах от окраины и приготовившись к внезапной атаке, замерло среди деревьев лесополосы в ожидании команды от разведки. Время принялось растягивать каждое мгновение, наслаждаясь угнетением собственной бесконечностью и принуждая терпеть столь томительное ожидание, усиливаемое тягостностью неопределённости, проникающей сквозь любые доспехи и заслоны и обременяющей саму суть нескончаемыми муками бездействия.

- Авангард, - наконец Воислав нарушил нависшее молчание: - На позицию!

Три десятка тяжелобронированных гномов разом шагнули вперёд, выставляя составленные в стену щиты, защищающие с головы до земли, снег тут же поддался тяжести, вминаясь до самой земли, не успевшей окончательно промёрзнуть.

- Основа, - вновь голос Воислава прозвучал благостью действия, как только гномы отошли на двадцать шагов: - Фланговые! Марш!

Мы двинулись вслед, ожидая всего самого страшного. Маги держали напряжённые заклинания, готовые в миг импульса обрушить свою мощь на внезапную угрозу. Стрелки выискивали цели среди безлюдных стен и окрестных пролесков. Волки пытались учуять затаившихся врагов и уловить чужие взоры, направленные в нашу сторону. Но небеса промолчали, земля осталась под ногами, и даже холодный ветер не принёс вместе с собой тучи отравленных и пылающих стрел, лишь весело завывая и подхватывая не притоптанный снег.

Ворота не были вынесены или же разбиты тараном, как и в стенах отсутствовали какие-либо проломы, да и следы поджога или попыток также отсутствовали. Раскрытые створки слегка поскрипывали на ветру, ударяясь о стопорные клинья, вбитые в землю. Деревня встретила дворами, не имевшими признаков разорения, лишь окна закрыты ставнями, как будто бы хозяева ушли куда-то надолго. Но гнетущая отовсюду тишина явно давала понять, что те забрали с собой даже всю живность, само собой имеющуюся в каждом подворье.

Мерцающие фигуры Теней по центру деревни сигнализировали, что проход свободен, и никого не обнаружено. И войско медленно, не опуская щитов и оружия, двигалось по центральной улице к увенчанной крестом церквушки.

- Что-то чуешь? – шёпотом обращаюсь к ощетинившемуся Мраку, беспрестанно скалящемуся и поглядывающему по сторонам.

«Смерть».

- Ага, есть такое дело, гнетёт, - произношу, пытаясь сдержать собственное внутреннее напряжение от давящего со всех сторон неведомого пресса, принуждающего развернуться и убежать прочь, крича изо всех сил.

- Стремена здесь, - проворчал Ворон: - Будто бы сам пришёл к ментам и сказал, кто те на самом деле.

- А ты к ним ходил что ли так?

- Нет, просто к слову, других сравнений не пришло в голову.

- Отставить разговоры, тишина в эфире, - буркнул напряжённый Воислав: - Церквушка-то православная.

- Вижу, - киваю в ответ: - Люди-то где?

- Это вопрос дня, даже следов никаких.

- В дома заходить будем? – решаюсь все-таки спросить.

- А надо? – интересуется Ворон.

- А может, не надо? – вдруг встрепенулся Емельян: - Спалим все к чертям собачьим и скажем, что так и было?

- Емеля дело говорит, - согласился Ворон.

- Спалить всегда успеем, - отвечаю, не веря самому себе: - Надо бы проверить все для начала.

- А кстати, вы заметили, что на церквушке крест перевернут? – спросил Ворон, задрав голову вверх.

Внезапный оглушительный звон колокола раздался над деревней, отражаясь от домов и разносясь многократным эхом по округе. Всех тут же парализовало, не позволяя закрыть уши и убежать прочь, спасаясь от сумасшедшей игры звонаря, с каждым разом бьющего все сильнее и сильнее, как будто бы тот стремился расколоть колокол. Небеса в миг заволокло черными облаками, лишая окрестности света и возвращая ночь среди белого дня. Непроглядный сумрак поглотил деревню, скрывая в кромешной темени.

- И придут Они, аки хозяева! – голос, идущий отовсюду, громом каждого слова бил по слуху, сокрушая гул непрекращающегося колокольного звона: - И решат Они, что не треба спрашивать на сие! И войдут Они, аки саранча чёрная, дабы пожрать все и принести с собой Голод да Мор Мирские!!!

Колокольная вакханалия внезапно стихла, и все без исключения рухнули наземь, беззвучно борясь с навалившейся тяжестью истерзывающей агонии боли. Из ушей и ноздрей потекла кровь, руки дрожат, ноги не слушаются.

- Не во имя Отца, Сына да Святого Духа, а во имя Ашхир Дара! – церковная дверь с жутким скрипом распахнулась, и на улицу выступил некто, облачённый в широкую чёрную мантию, покрытую бесчисленными символами и знаками, сияющими в ночи. Тот принялся размахивать кадилом, сделанным из человеческого черепа и испускающим едкий тошнотворный дым, и голос звучал, будто бы утробный рёв: - Да яко зверь он силен! Да никогда с церкви сей не уйдёт, покуда Мирское не познает Истинности Хаоса. И развратит ЛжеАпостолов, и войдёт в Архириеи, и пойдёт диаконами, несущими Мрак в сердца греховные! Да припадите пред Ним, да примите Мрак в себя! Да познайте Сие, покуда Воля Хаоса пред вами милостивая. Ахтини! Ашхи Дар! Авэн!!!

- Твою ж мать! – прохрипел кто-то совсем рядом: - Как же больно!!!

- Дер-жи-и-и-тесь, му-ужи-ики! – пытаясь прокричать и сплёвывая комки крови при каждом звуке, опираясь на вдруг появившийся в руках посох, вставал на ноги Емельян: - Аки Свет пред нами езмь! Таки Мрак пред нами езмь! Аки Жизнь в Яви средь! Таки Смерть в Нави средь! Ты же! Адамов Отрок, из Яви в Навь Геть!!! СВЕТУ БЫТЬ!!!

Среди грузных черных облаков, опустившихся к земле чуть ли не до вершин низких гор, раздалась канонада грома, и, прожигая насквозь чёрную плоть, к земле устремился дневной свет, осветив именно то место, где лежало войско, тут же ощутившее облегчение от исчезнувшей боли и возвращающихся сил.

- Дер-жи-и-и-тесь, му-ужи-ики! – скрепя стиснутыми зубами, прошептал Емельян, дрожащими руками крепко сжимая сияющий посох, испещрённый буквицами: - С-с-ско-о-лько-о с-с-смо-огу-у.

- Язычник! – усмехающийся голос Чёрного разнёсся по округе: - Ты решил бросить мне вызов?! Ты возомнил себя равным?!! Так узри же Истинность Силы!!!

«Заклинаю Детей Хаоса, закрываю Печатью Мрака и призываю Всех! Услышьте Глас АрхиЕриарха! Сей же час явитесь предо мною! Встаньте Ордой Несметной! Узрите Врагов Ваших! Сметите Врагов Ваших! Пожрите Врагов Ваших! Именем Ашхи Дара вас заклинаю сей же час исполнить мой Указ!!!»

- В круг!!! – крик Воислава утонул в нахлынувшем гуле перемешавшихся криков, визга, смеха, плача, стуков и топота. Но его услышали, и войсков собиралось в единый комок, которому предстояло сопротивляться до последнего, и посреди которого, продолжая держать раскалённый посох и терпя боль, стоял Емеля.

Дворы и подворья затрещали, ворота и заборы разлетелись в щепки, не в силах сдержать устремившуюся к церкви орду изуродованных порождений Хаоса, бывших некогда людьми и животными. Щиты сомкнулись, зачарованные копья и мечи устремили свои острия, маги и стрелки готовились, ведуны накладывали обереги, и лишь волки стояли вокруг Емели, делясь с тем своей жизненной энергией, покуда остальные будут сдерживать натиск нечисти.

«Ир Гаал! Именем Хозяина Твоего, именем Ашхи Дара, сына Хаоса Истинного, зазываю и заклинаю губителя миров, смертного разрушителя. Прими дар богатый, приди и забери, что твоё по праву! Авэн!!!»

- Ну Серёга! – берясь покрепче за оружие, воскликнул Ворон: - Ну друг! Ну завёл в деревеньку тихую!!! Добрый ты человек! Все для народа! Ничего себе!!!

- Для хорошего человека мне дерьма не жалко!!! – отзываюсь, вспоминая и активируя все умения, усиливающие не только меня, но и войско, после чего про себя прошептав: - Ну, Боги славные, не забудьте о нас в случае чего. Да помогите, как сможете.

- Что там с агрегатором? – раздался крик Воислава.

- Не запускается! – отозвался гном: - Всю энергию из него вытягивает!

- Замечательно! Тогда Чёрный Режим! Открыть НЗ!!! И я хрен знает, что делать с этим!!! – вскрикнул Воислав, указывая на падающий из открывшейся под облаками чёрной воронки Прорыва Миров сгусток чего-то огромного.

- Будем бить! – отозвался кто-то: - Эх, сейчас бы музычку, чтобы погибать было веселее!!!

- Это можно! – донёсся голос, и тут же зазвучали гусли, и сразу же народ подхватил слова знакомой многим песни.

Звездопад, да рокот зарниц.

Грозы седлают коней,

Но над землёй тихо льётся покой

Монастырей.

А поверх седых облаков

Синь соколиная высь.

Здесь, под покровом небес

Мы родились.

Цепные молнии ударили прямо в бегущих тварей, сплетаясь в паутину вспышек, тут же раздались взрывы огненных шаров и трески вспучивающейся земли. Перед стоящими плотной стеной щитами выросли ледяные колья, направленные к надвигающейся орде, игнорирующей летящие в неё заряды и стрелы. Десятки юрких мелких тварей, какие я уже видел, и с которыми мне пришлось тогда сражаться, мельтеша, первыми бросились на выставленные навстречу копья. Маленькие тельца сталь с лёгкостью пронзила, но сучащие ножками лишь отдалённо напоминающие детей выродки тянули свои крохотные ручонки, хлыстающиеся по древкам копий щупальцевидными отростками.

Щиты зазвенели, сдерживая натиск набежавшей массы, сотни щупалец захлестали по стальной стене, но гномы и воины стояли, зная, что, если хоть один из них отступит, вся оборона тут же захлебнётся в собственной крови. И это знали стоявшие вторым рядом бойцы, орудующие длинными копьями, борясь с сомнениями и страхами. Беснующееся пламя вокруг обороняющихся исторгало из себя опалённых тварей, устремляющихся на щиты и не обращающих внимания на ожоги.

- А-АД-ГРА-А-АХ-ХА-А! – разнеслось, заставляя повернуть голову в сторону проревевшего гиганта: - ИР ГААЛ ИШХАДИ!!! УТРИ СИ ГААНДИ!

Сметая пропитавшийся вонью и копотью воздух, по округе разлетелся зеленоватый густой туман гнилостно-трупного смрада, заставившего каждого вспомнить, как мгновение назад легко и непринуждённо дышалось. Буйствующее пламя, оказавшись внутри тумана, тут же угасало, дышать становилось тяжелее, в глазах сразу же начиналось помутнение. Лишь окруживший войско вихрь, вызванный магами, смог сдержать, вытягивая к облакам, где верхние ветра подхватывали, унося прочь.

- Держать! Бить точно!!! – очередной раз Воислав попытался перекричать стоящий над войском ор, смешавшийся с разномастными песнями и откровенным матом, доносящимся с передовой.

- Вась, выстоим, все нормально, - попытался я поддержать, не отводя взгляда от медленно идущего от места падения уродливого шестирукого великана.

- Да этих покромсаем, с большим проблем будет куча! Я таких и не видел.

- Да я тоже, маленьких только. Страшно, никогда таких не е… имел.

- Ты это щас про? – на лице прежде напряжённого Воислава появилась улыбка: - Ага, я тоже, вот и шанс отличный выдался. А ещё и местный поп проповеди все не перестаёт читать.

«И сказал Сын Его Апостолам своим: Не с миром и Спасением пришёл я к вам, но с войной и Карой Небесной. Не наставлять на путь истинный, но карать за прегрешения ваши. Не Спаситель я есть, но Разрушитель Мира Сего. И каждому будет воздано по делам его, и каждого ждёт посмертие страшное и вечное».

- Все не угомонится, - сплюнул Ворон, с прищуром очередной раз нацеливая стену пламени, несколько раз преграждая путь изуродованной хаосом нежити: - Чёртов туман, зажечь нормально не даёт, вся деревня уже погасла, ни хрена теперь не видно.

«И после сего видел я четырёх Ангелов Смерти, стоящих на четырёх углах земли, держащих четыре Погибели, чтобы мир познал участь свою, дабы очиститься от грехов его. И видел я иного Ангела, восходящего от заката солнца и имеющего печать Бога Мёртвого. И воскликнул он громким голосом к четырём Ангелам, которым дано вредить земле и морю, говоря: испепелите землю, осушите моря и океаны, обескровьте живое, доколе ничто не останется, лишь плоть мёртвого мира. И я слышал число армии идущей, кой было сто сорок четыре тысячи из всех колен сынов Израилевых, вышедших с земли Иуды и от крови Его! И имя им Легионы Смерти, и придут они в Ночи среди Бела Дня!»

- Твою мать! Серёга!!! – недовольный окрик Воислава утонул в налетающем грохоте от внезапно ускорившегося шестирукого гиганта, каждая конечность которого завершалась костяном отростком-саблей. Грузное мешкообразное тело на бегу сотрясалось, шрамы и отростки уродливо расширялись, из гноящихся язв вываливались змеевидные твари, устремляющиеся следом за хозяином, таращимся во все стороны десятком выпяченных буркал и скалясь пастью из четырёх отдельных челюстей, распахивающихся в разные стороны: - Куда?!! Тени, прикрытие!!! Борислав!!! И ты!!! Отставить!!! Держаться вместе!!!

Обнявшийся белым с призрачной каймой пламенем Волоколак нёсся навстречу гиганту, раскручивая сияющий двуручный меч. Следом за ним нёсся гигантский Медведь, сметающий оказавшуюся на пути нежить, также пылая подобно кузнечному горнилу. А позади них из строя выскакивали волки и оборотни, контратакующие тварей, следуя единому зову, исходящему от еле стоявшего посреди круга Емельяна и бормочущего «Не могу, поспешите. Не выстою, поспешите. Мать-Сыра Земля, прими меня, защити душу мою от Небытия…».

Ир Гаал оскалился, высвобождая ряды хищных резцов, каким позавидуют доисторические акулы, видя, что пища сама устремилась к нему. Руки разошлись в стороны, готовясь скосить рядами слабую для его сабель плоть, так сладостно окропляющую наросты жаркой кровью и питающие его мириадами капель своих смертных сущностей. Дети, шипя и извиваясь, устремились навстречу пище, стремясь успеть забрать что-нибудь себе. И вот первая мелкая жертва, вырвавшись из пелены его дыхания, взмыла вверх подобно птице, летящей навстречу.

Прыжок к небесам, и удушающий туман остаётся внизу, уродливая гигантская тварь, разводя руки в стороны, распахивает свою мерзопакостную пасть, видимо, готовясь сожрать меня заживо, но это не входит в рамки сюжета захватывающей героической истории, какую наши потомки будут пересказывать раз за разом, вспоминая, как их деды стояли посреди осквернённой деревни, без страха сражаясь с тучами порождений хаоса, текущими со всех сторон нескончаемым потоком. Пылающий Правдоруб прочертил дугу, и та сорвалась, с рёвом пожарища устремляясь к гиганту, новый росчерк, и следующая проревела, направившись к брюху твари, третья низринулась к копошащимся возле ног Ир Гаала змеям.

Пылающие медвежьи лапы смертоносными когтями рвали надвое кишащих змей, бросающихся всем скопом на добровольно приблизившуюся жертву. Десяток изуродованных деревенских мертвецов не устояли перед ворвавшимся Медведем, за несколько взмахов разметавшим их ошмётки по округе. Рядом появились перевоплощённые волки и волколаки братии, врезаясь клином и пробиваясь к неистовому гиганту, размахивающему своими саблями, попутно хлеща отростками и выпуская новых змей.

- Бей!!! – в густоте зеленоватого тумана показались десятки силуэтов, приближающихся к гиганту, сверкающие молнии ударили переплетающимися ветвями света, вслед проревели огненные шары и просвистели стрелы: - Бей!!!

- Лечите выживших! Поднимайте павших! – раздался крик, когда земля вдруг вспучилась, и из трещин вырвались костяные цепи, опутывая и пронизывая оказавшихся над ними, после прижимая к земле и стягиваясь подобно цепной пиле, пока доспехи и плоть не поддадутся, со скрежетом и брызгами крови разрезаясь на части.

- Бойся! – раздался очередной окрик, пытаясь предупредить о надвигающейся едко-зелёной волне, пущенной Чернокнижником, продолжающим громогласно зачитывать некое исковерканное писание о пришествии Ангелов Смерти.

- Стрелки, цель гнойники! Разрывными и ледяными!

- Гномы, стена щитов перед магами!

- Тени, делай р-ра-а-аз! – возле беснующегося гиганта что-то прошуршало, и на теле разом появилось несколько десятков кровоточащих ран, дополнивших нанесённые ранее писания металлом и пламенем.

- Маги, ломайте щит над Чернокнижником! Тени, делай дв-ва-а!

Ир Гаал взревел, пытаясь зацепить невидимых до последнего момента ничтожеств, досаждающих не менее, чем пылающие твари, мельтешащие вокруг и убивающие его детей, попутно нанося ему тяжёлые раны, прижигаемые въедливым пламенем. Очередной взмах двумя правыми пока ещё имеющимися руками не принёс желаемого результата, и подброшенная вспахавшими мечами земля, разлетаясь в стороны не погребла под собой мерзких гнид, копошащихся вокруг. Но тут же очередные вспышки боли прокатились по всему телу, заставляя вновь проклясть призвавшего его адепта, которому он уже заочно приготовил должное воздаяние за заслуги, если они оба выйдут из этого боя живыми.

Нет, он не сдался, не пал и пока ещё способен растерзать тех, кто решил бросить ему вызов. И они познают истинные мучения, когда дети его примутся пожирать всех этих тварей да настолько медленно, что каждый не единожды взмолится, выпрашивая быструю смерть. А он будет питаться эманациями их мук, пока не насытится настолько, чтобы уже не захотеть более, но это наступит нескоро.

- Бей!!! – единый магический залп десятка магов смертоносным радужным взрывом осветил выгоревшие окрестности, но магический заслон вокруг церкви устоял, хотя и не столь ярко мерцал: - Готовься!!!

- Пли!!! – донеслось из-за тылов, где гномы развернули несколько мортир. Жахнуло, вспыхнувшие заряды с рёвом пролетели над головами, устремившись к церкви, но одна из рук гиганта задела пролетающий рядом заряд, и миниатюрное солнце вернуло на мгновение свет полуденного дня.

Рёв падающего гиганта заставил землю содрогнуться, взрывная волна прокатилась по округе, сбивая с ног и сметая останки пепелища. Треск и очередное содрогание земли дали каждому понять, что Ир Гаал упал, новый рёв подтвердил это. И в этот же миг раздались десятки разноголосых воплей, вынуждая остальных броситься на помощь, но не на поверженного гиганта.

- Вытаскивайте их! Павших воскрешайте!!! – разносились команды Воислава, пытавшегося навести порядок в непроглядном зелёном тумане, перемешавшимся с пепельной взвесью, поднятой с земли: - Работаем по целям! Потери?!!

- Пять отрядов трёхсотых, два отряда двухсотых!!! – кто-то отозвался из тумана.

- Поднимайте! Огнеслав! Твою мать! Ты где?!!

- Где-где? В Ебулде!!! – раздался рычащий голос, и огненная сфера пронеслась, ударяясь о магический щит вокруг церкви. Белоснежное пламя тут же расплескалось, пытаясь вцепиться и стекая пылающими струями к земле.

- Бей Ира! Потом Чёрного!!!

Земля вновь содрогнулась, и три ударных волны пришли с разных сторон, ненадолго сгоняя к центру весь туман, тут же принявшись лениво растекаться в стороны.

- Призыв!!! – донёсся крик: - Три средних!!!

- Выбивать!!! Тени!!! Принять на себя!!! Третья и четвертая в помощь!!!

Тяжёлые цепи, волочась следом, издавали скрежетающий звук, не смотря на обильное смазывание плотью, прилипшей ошмётками, испачканными перемешавшейся с грязью и пеплом кровью. Массивные тела, изуродованные крючьями и кольцами, вживлёнными в хребет и ребра, сгорбились, волоча за собой громоздкие кандалы, увенчанные секирами, вспахивающими вслед землю. Стянутые металлическими прутьями и натянутой на кости кожи в ужасающие гримасы своими безглазыми впадинами таращились по сторонам, будто бы что-то выискивая. Непропорциональные для всего тела ноги с каждым шагом погружаются в землю по щиколотки, затрудняя и без этого медлительное движение.

- Бей!!! – раздалась команда, и тут же в подступающих выродков устремились магические залпы, за которыми полетели стрелы и замелькали Тени.

Через мгновение раздался гул, над головами три пылающих ядра прочертили полосы копоти и низринулись к самому последнему, замешкавшемуся, потому как одна из его секир застряла меж двух поваленных деревьев, крепко вцепившихся своими корнями в землю. Тройной раскатистый взрыв разлетелся по округи многократным эхом артиллерийской канонады.

Цепи, скрипя, рванули, следуя за повлёкшей их силе, и секиры, срывая за собой куски земли, устремились вперёд, набирая силу инерции и многократно тяжелея от неё, дабы у врага не оставалось шанса на спасение. Ухнуло, к прежним крикам добавились новые, и тут же вновь ударили залпы, молнии засверкали, догоняя сорвавшиеся с небес огненные болиды падающих звёзд. Рывок обратно, и секиры, покрытые свежей кровью, возвращаются к своим хозяевам, завывая и посвистывая в полете подобно соловьям. Десяток шагов и вновь бросок цепями в толпу, сопровождающийся предостерегающим свистом.

- Добивайте большого! Как там Емельян?

- Держим, обессилил!

- Держите, не дайте ему помереть! Огнеслав! Бросайся с волками на троицу!!!

- Ау-у-у-у!!! – разнеслось над местом битвы, и сразу же вокруг медлительных тройняшек закрутились пылающие оборотни, со всей своей звериной злобой выгрызая из тварей жизнь.

- Маги! Спалите эту церковь! Хочу видеть Ядерный Ад!!!

Ахнуло в небесах, черные облака расступились, не в силах сдерживать низринувшуюся мощь, и три сверхновых звезды в миниатюрах устремились к земле, заставляя тени исчезнуть на многие километры.

- БОЙСЯ!!! – раздалось так громко, что даже глухой бы смог услышать, и все, бросая недобитых монстров, сорвались с мест, утаскивая неспособных самостоятельно уходить из зоны дружественного приземления трёх магических баллистических зарядов судного дня имени прапорщика Ковальчука Фёдора Никодимовича, прослужившего на секретных складах стратегического назначения до самой пенсии. Именно это было написано в каждом из трёх свитков, созданных при помощи трёх Осколков Силы, полученных от легендарного рейдового босса, обитавшего на блуждающем острове Мёртвого Моря: - Сами не летаем и другим не даём!!!

Этот мир познал свет трёх солнц, пусть и малых, но ярких и разрушительных, хотя, сравнить с оригиналами, отождествляемыми и ставившимися в пример, как эталон разрушительной силы. Но каждая способна единожды разрушить ворота замка, защищённого магическим заслоном, или же потопить несколько средних боевых судов, решивших собраться вместе и постоять, пока звезда смерти не обрушится на них.

Тонны пепла медленно падали вниз, имитируя чёрный снег постапокалиптического мира. Но никто не стремился убежать подальше и спрятаться, дабы радиация не отравила их, медленно пожирая изнутри и облучая оказавшихся рядом. Кольцо постепенно сжималось вокруг трёх воронок в десять метров глубиной, оставшихся вокруг полуразвалившейся церквушки, принявшейся разгораться. Разорванные тела Ир Гаала и призванных им помощников истлевали, усугубляя своим смрадом и так загаженный вокруг деревни воздух.

- Дроп! – прокричал один из Теней, выскакивая из невидимости и склоняясь перед лежащими у ног останками.

- И здесь!!! – донеслось с другой стороны.

- Все собрать и под опись!!! – тут же среагировал Воислав: - Кто поднял уровни, отчёт по полной форме!!! И мои поздравления!!! Мы все же смогли, хоть и высадили все резервы!!! Молодцы!!!

Я подошёл к разгоревшейся церкви, будто бы что-то выискивая, на крыльце лежало опалённое тело Чернокнижника, на его одеянии символы уже не светились, а из-под испачкавшейся и обгорающей ткани виднелись щупальца, ставшие неотъемлемым атрибутом всех моих врагов.

- Думаешь, ты победил? – тело Чернокнижника вдруг дёрнулось, приподнимаясь, и из-под капюшона на меня глядело изуродованное лицо, до боли в висках знакомое: - Ошибаешься, князь, кхе-кхе. Да-да, я знаю, кто ты, и мои хозяева знают, как и мой бог, кхе-кхе. А ты все такой же надменный, все также не щадишь людей и не считаешься с ними, кхе-кхе. Это тебя и сгубит, еретик, продал свою веру, продал свой народ…

- Я никого не продавал, кто ты?

- Забыл? А ну да, ты и не обязан помнить, бросил же на съедение, аки овцу волкам, кхе-кхе, волкам..., - черепные кости проступили сквозь рваные раны на лице Чернокнижника.

- Старообрядец? – холодный пот ударил по всему телу, волосы зашевелились.

- Узнал-таки, грех свой, кхе-кхе. Запомни, что мой бог придёт за тобой и теми, кто идёт следом. И все вы возмолите о пощаде, но не сыщите ею!!! Вы все отреклись от…

- Что ты таращишься на труп? Дроп собрать боишься? – поинтересовался подошедший Воислав.

- Труп? – я вновь взглянул на Чернокнижника, но тело его так и лежало без каких-либо признаков жизни.

- Он самый, я уж подумал, что удумал чего гнусного.

- Нет, просто смотрю.

- Ага.

- Синий! Два!!! – вдруг донеслось с окраины, и все тут же подскочили, собираясь вместе и готовясь к новым проблемам.

- Вот же мать их! – выругался Воислав.

- Что там?

- Гости! Заметили нас таки, но как тут не заметить? Жахали, будто салют в Москве! – выпалил разом, уходя прочь: - Стройся в боевой порядок! Разведка! Доклад! Агрегатор! Что с ним?!!

Междуглавие 5.

Метла, сделанная по его заказу, мела брусчатку прилежно без пыли и сора после себя. Мастер не схалтурил и исполнил заказ на совесть, взяв божескую плату. И теперь он с прежним, почти забытым из-за старческих болячек, усердием взялся за любимое с давних лет дело. С приобретённой обновкой он уже второй час медленно проходил участок, метя улочку перед небольшим бревенчатым домиком, выделенным Головой на временное проживание. Пока Макарыч не обустроится, хотя и обитал в деревне вторую неделю. Другие, кто оказывался здесь после распределения по программе обустройства Переселенцев из Старого Мира, почти все уже ушли поближе к городам. Но он уже никуда не желал уходить, ведь деревушка очень понравилась, хоть и не имеет ничего приближенного даже к посёлку городского типа.

Родившийся в Москве, получивший два высших образования и работавший в одном из НИИ, покуда СССР не развалилось, старик не видел ничего кроме столичных джунглей, окончательно поглотивших прежнюю красоту главного города страны. И поэтому он вместе со своей женой очень давно мечтали уехать подальше от городской суеты и безликости мегаполиса. Да и воздух в конец испортился, поэтому страдающий астмой человек постоянно заходился в приступах, особенно, когда открывал окно, думая, что в квартиру попадёт свежий чистый воздух.

А здесь все иначе, здесь чище и спокойнее, здесь для него настоящий рай, его Идеал. Тишина, спокойствие, природа, рыбалка, огород – все рядом. И самое главное, нет машин, изо дня в день мешавших ему наводить чистоту и порядок в небольшом дворике, от чего скапливались мусор и грязь. И соседи не понимали его, докучливо просившего вежливым тоном отгонять свои машины, дабы он мог подмести или же покрасить бордюр. Все его считали старым безумцем, от чего-то нанявшимся на полставки дворником в местный ЖЭУ на гроши, за которые могут работать только гастарбайтеры, но не коренной москвич.

Теперь же ему никто не мешает, наоборот, все благодарят, угощая парным молоком, когда дед Макар, как обращались к нему детишки, проходится со своей метлой мимо двора.

- Здравствуйте, - молодая девушка улыбнулась, проходя мимо.

- Здравствуйте, - Макарыч улыбнулся, прекратив мести, пока девушка не прошла мимо: - День сегодня хороший, ветерка почти нет, - он вздохнул: -Жалко, что Мария Сергеевна не дожила, эхе-хе-х.

Всего лишь месяц, какой-то месяц, не успел, вернее, боялся, хотя слышал о происходившем давно, но считал все это лишь сплетнями, ведь как он – инженер-конструктор, мог поверить в подобное? Выходит, что зря не верил, и вот так вот получилось, что он остался один. Даже дети позабыли о старике, но Мария всегда говорила, что не стоит на них обижаться, ведь они воспитали тех достойно. А они обязательно вспомнят, непременно, и сразу же навестят. Не навестили, даже на похороны не приехали и на девять дней, а вот на сорок и он уже не пришёл.

- Эхе-хе-хе-х, Мария Сергеевна, - вновь вздохнул Макарыч, вытирая пожилой, но полной сил и здоровья рукой скупую слезу: - Прости меня, дурака, прости.

Глава 6.

- Как думаете, отчего не нападают? – спрашиваю сидящих рядом Воислава и Ворона, продолжая вглядываться в армию, расположившуюся поодаль от нас.

- Вариантов много, - произнёс Ворон, занимаясь чисткой своих клинков: - К примеру, боятся.

- Их же больше, - возражаю.

- Это знаем ты, Вася, я и наши люди, а они не знают. И они видели, как мы жахнули, причём трижды за раз. И это сдерживает, мол, вдруг и по ним жахнем.

- Но вроде бы у нас больше нет…

- А это…, - вдруг прервал меня Воислав, говоря чётко, но тихо: - Знаем, только мы, и никто более не должен знать. Понял?

- Понял, не дурак, дурак бы не понял.

- Ну и замечательно. Так что сиди и не дёргайся. Как там ужин?

- Вах, слющай, - отозвался один из офицеров, что-то кашеваривший на походном очаге, пытаясь изобразить горца: - Все пачти катова, перчику шас чудь, и масо будэт, ва-аа-ах!

- Да мы и сырым сожрём! – пробурчал до этого дремавший Петро, лежавший в своих тяжёлых доспехах прямо на земле, подложив под голову вместо подушки невесть как уцелевшее берёзовое полено.

- Зачэм сирои? Карачии лутжэ!!! – вновь отозвался кашевар.

- Пока ты пожаришь его, - Петро вновь забурчал, не открывая при этом глаз: - Все подохнут с голода.

Войско второй час, можно сказать, отдыхало, попутно укрепляясь на высоте и готовясь к встрече гостей. А так как ничего подходящего для возведения неприступной крепости за полчаса не было, то согласно приказа все, заняв близкие для своих ролей места расположений, спали или же ели. Главным было показать, что мы совсем не напрягаемся по поводу прибытия гостей, напротив, сидим и жарим мясо, расположившись на выгодной для обороны высоте.

Это не было безалаберностью или переоценкой своих сил, напротив, я знал, что окружающие меня люди и гномы готовились, и был отослан сигнал в штаб, который непременно поднял дружину по тревоги. И сейчас к нам двигалось неслабое подкрепление своим ходом от Возрожденки, так как агрегатор так и не запускался.

- Вась.

- А? – откликнулся Воислав, не стремясь подняться или хотя бы открыть глаз, явно придремав.

- Кажись, к нам парламентёры.

- Уверен?

- Уверен, можешь вставать, разрешаю.

- Ага, спасибо, - в голосе Воислава прозвучал сарказм.

- Нам вставать? – донёсся полусонный голос одного из офицеров.

- Нет пока.

- Ты если что, кричи, - отозвался Петро, пару раз до этого храпнув да так, что даже гномы бы позавидовали: - Мы непременно прибежим на помощь.

- Действительно, - Воислав кивнул, встав с налёжанного места: - Хотят о чём -то поговорить. Ну что? Государь Североси. Пойдём? Али сразу жахнем?

- Чем? – недоуменно гляжу на серьёзного Воислава.

- Как чем? Эскандерами али Акацией, ну или на худой конец из танкового орудия.

- Хы. Так этого же здесь нет.

- Нет? Странно, - Воислав пожал плечами: - Ну тогда пошли на переговоры, ничего иного не остаётся.

- Юморист, - ухмыляюсь, вставая следом: - Можно было сразу встать и пойти.

- А вдруг у тебя нашлась бы пушка, мне тогда вставать бы не пришлось, и я бы смог дальше подремать.

- Кушать подано, садитесь жрать пожалуйста! – вдруг заявил кашевар.

- О! – Воислав резко остановился: - Пожрать! Отставить переговоры!

- Э.

- Что э? Война войной, а обед по распорядку! Доставай котелок.

- Блин, цирк, да и только.

- Не-е-е, - ухмыльнулся сидевший неподалёку Ворон: - Цирк там, а здесь война. А на войне на голодный желудок воевать – моветон.

- Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся, - тяжело вздыхаю.

- Да ладно ты, никуда они не уйдут, а поесть не мешает горяченького.

- Да это и дураку понятно. Голод - не тётка.

- А мать родная! – добавил Емеля, лежавший возле небольшого костерка.

- Именно, - согласился Воислав, обращаясь к кашевару: - Мне погуще.

- Окопы поглубже, тогда и погуще, - буркнул тот.

- Разговорчики.

- Зазвездился, - заключил Ворон, подойдя по очереди и протягивая миску: - Мне, как всем…, поменьше каши, побольше мяса.

- Ага, - кивнул кашевар, вываливая комок свежезаваренного походного обеда, в котором главным была не эстетичность, но большое количество калорий, в данный момент наиболее востребованных измотанными организмами.

Хм, странно звучит, если вспомнить, где мы и кто мы. Но в то же время почему бы и нет? Ведь мы уже не те, кем были, и мир не тот, кем его считали, хотя и остались десятки, а может быть, и сотни правил игрового мира, созданного командой программистов.

- Вась, может, ну его это представление? Присоединю землю, да и хрен на них с высокой колокольни?

- Это, конечно же, замечательно будет, - отозвался Воислав, уминая в обе щеки кашу из топора: - Вот только дерьмо получится.

- От чего же?

- Как от чего? Пришли гости дорогие, хоть их и не звали. Сами не говорят, откуда такие, стоят на пороге, в хату не заходят. Надо бы хотя бы расспросить, мол, чего же стесняются. Ну и себя же выдать – последнее дело, а вдруг сразу же сюда прилетят несколько тысяч? Как дальше быть?

- Я тебя понял.

- Ну и замечательно, доедай, и пойдём, а то парламентёры уже замёрзли. Только это, переоденься, охранником пойдёшь.

- Это с чего?

- С того. Мы тут рейда фармили, а не Великого Князя выгуливали. Сами по себе. Ферштейн?

- Натюрлих.

- Дасис гуд, шнелля, руссишь швайн передевайтен!

- Разрешите выполнять по форме одежды четыре с половиной?

- Разрешаю.

- Дети, - заключил сидящий рядом Ворон, поедая кашу с мясом и шашлыком.

- Ой чья бы корова мычала!!!

Смена облика не подвела, как и прежде, изменив мою внешность до стандартной, сделав меня неотличимым от дружинника, которому поручили нести стяг, дабы меньше всего на меня обращали внимания при знакомстве.

Пятеро парламентёров стояли под белым стягом, стараясь не выказывать своё раздражение по поводу нашей нарочитой медлительности. А мы намеренно шли к ним, будто бы пятеро друзей прогуливаются по городскому парку и стремятся вдоволь налюбоваться окружающими красотами и красотками. Стоявший по центру был в дорогих латных доспехах, будто бы жаждал подчеркнуть свой собственный статус. Двое позади него явные маги, разодетые не менее пестро и дорого. Возле белого стяга, слегка придерживая, стоял явный тихушник в плотной обтягивающей коже с десятком метательных ножей, скрывающий лицо под маской и капюшоном. А вот пятый больше походил на торговца, но не бойца, что вполне возможно является ошибочным мнением или же попыткой бросить пыль в глаза.

- Здравствуйте! – Воислав поднял в приветствии правую руку: - Чем обязаны? От чего такой почётный караул?

- Вы нарушили границы! – надменным голосом вместо приветствия произнёс центровой.

- Ага. Я так и подумал, - Воислав манерно сплюнул: - Вы кто такие?! Какого бочку катите? Мы на ничейной земле.

- Эти территории в зоне наших интересов, и вы вторглись сюда, не спросив нас.

- Гопники, - негромко произнёс Ворон, щурясь: - Надо было сразу жахнуть.

- Ваших это чьих? Али западло представиться, господа хорошие?!

- Вы и сами не представились, - бросил один из стоявших за главным.

- Так вы и не дали, - Воислав развёл руками: - Мы – сводный отряд…

- Мы знаем, кто вы такие, - с явным пренебрежением и отвращением прервал главный: - Поэтому и разговариваем с вами, а не вмяли в грязь за раз всех.

- Ага, я так и подумал, - Воислав добродушно улыбнулся, но его улыбка не каждому понравилась бы: - Так, а вы кто такие, господа хорошие? А то, как заметил мой друг, будто гопота подзаборная, семок только не щелкаете.

- Слышь, быдло, да ты хоть знаешь, с кем…?!! – вдруг вспылил один из магов, но тут же заткнулся, когда на него взглянул торгаш.

- Нет, и с кем же, вы же до сих пор не представились.

- Это не важно, тебе лишь нужно знать, что вы на нашей земле, и теперь обязаны отдать все, что собрали с сожжённой вами деревни.

- А вот и гоп-стоп, - Ворон оскалился.

- Эм, - вдруг вмешался торгаш, принявшись говорить менее агрессивно и с мягкой интонацией: - Извините моих друзей, они просто несколько перенапряжены, ведь вы их выдернули, хм, из затяжного похода в одно из найденных нами подземелий. А там им сулили немалые награды. И все же, они правы. Данные территории находятся в зоне внимания и, как бы это выразиться, высоких интересов нашего государства, возлагающего огромные надежды на программу освоения нового мира. Поэтому, я бы попросил вас не проводить каких-либо действий без согласования с нами, а так как вы уже нанесли ущерб, то рекомендую его компенсировать, дабы никаких недопониманий далее не возникло.

- Ага, а ещё налоги оплатить, а потом и в ноги начать кланяться. Что-то это мне напоминает, наверное, видел где-то, - Воислав улыбнулся: - Господа кремлёвские или кто вы там будете, ну и кто там за вами стоит. Не с той стороны к коню подходите, так и копытом можно получить. Это первое. Ничейная земля, значит, ничейная земля, и здесь кто первый встал, того и тапки. Сами это отлично понимаете и знаете, что мы правы. Это второе. А если вы знаете действительно нас, то должны понимать, что мы из себя представляем. Поэтому мои люди сейчас шашлыки жарят, а ваши, хм, -Воислав взглянул за спины парламентёров на стоявшее воинство: -Наёмники, видимо, боясь потерять те деньги, которые вы им пообещали, не шелохнутся. Так что, не вам указывать нам и требовать от нас наше же.