Завод Сибирской Глуши

Глава 4

Пропажа договорился о встрече со Старообрядцевым неподалеку от метро Черная речка. На том самом месте. Ну как на том! Скорее там где решили ткнуть пальцем, не проведя должного расследования. Именно так думал Старообрядцев Георгий Андреевич. «Слишком сильные ветры! Для девятнадцатого века недопустимо!» — говорил он сам себе, поглядывая на стелу. Человек очень высокого роста в длинном черном пальто, сером картузе и круглых очках с затемненными линзами. Все небо затянули свинцовые тучи! А он все посматривает и высматривает из-под оправы. Да еще и бубнит что-то себе под нос. Ему явно есть, что скрывать! Мамочки с колясками, расположившиеся на лавках, смотрели на Старообрядцева с недоверием, и одна за другой ретировались в сторону монструозных многоэтажек, выстроенных неподалеку от парка.

Старшего следователя это ничуть не смутило. Отвлекшись от стелы, он начал высматривать врага. Со стороны проспекта медленным шагом приближался Пропажа. Старообрядцев отсчитывал его шаги, внимательно смотря за ладонями своего бывшего коллеги. Наконец-то Георгий Андреевич расстегнул свое пальто и просунул правую руку во внутренний карман. В воздухе повисло напряжение. Пропажа замедлился еще больше. Георгий Андреевич левым мизинцем спустил оправу своих очков на нос и стал всматриваться в Феодора Афанасьевича почти исподлобья. Они простояли минуту не шевелясь и старались переглядеть друг друга. Наконец, сие противостояние, надоело Старообрядцеву. Он аккуратно вытащил правую руку из внутреннего кармана своего пальто. Пропажа рассмотрел черную папку, крепко сжатую в ладони старшего следователя.

— Я уж думал ты стреляться со мной вздумал! — усмехнулся Федот. — Еще и место какое подобрал!

— Стреляться? С тобой? — презрительно фыркнул Старообрядцев. — Запятнавшим честь офицера…

— Братец твой двоюродный у меня жену увел…

— Ничего не хочу слушать! — завопил Георгий Андреевич. — Ты сюда по делу пришел, так давай о деле. Благо для тебя, что его нынешний исход, самому мне не по душе. Иначе не видели бы тебя глаза мои!

Они уселись на лавку, справа от стелы посвященной последней дуэли Александра Сергеевича и начали обсуждать дело.

Благодаря неимоверному служебному опыту, Старообрядцев с легкостью объяснил своему бывшему коллеге все, что было известно: об исчезновение Иванова (будем честны почти ничего такого, что Пропажа и сам бы не знал); о компании Горыныч инкорпарейшн (все оказалось еще более запутанным); про вмешательство в дело извне (а вот это было для Пропажи особенно интересным). Феодор Афанасьевич внимательно выслушал и все запомнил, но для надежности решил снова пройтись по всему, только что сказанному Старообрядцевым. Георгий Андреевич терпеть не мог повторять дважды. Он, не сдерживаясь, принялся искать надлежащий, ироничный, при этом чуть медленный, для такого, по его мнению неспособного олуха, как Пропажа, тон. Наконец, фыркнув дважды, он презрительно протянул:

— Пеерееспраашииваай!

— Почему же ты все-таки решил закрыть это дело?

— Как, я уже тебе говорил: никакого «Горыныч Инкорпарейшн» не существует! Мы не нашли его в официальном реестре! Никто о нем не слышал и в черном реестре! Нет упоминания и в архивах, ведущихся с девяносто третьего года! Такой компании просто нет и никогда не существовало.

— А по поводу «Гриша Лимитед», я так понимаю вы просто не успели, но что...

— Как я тебе уже говорил: фирма «Гриша Лимитед» закрылась еще в прошлом октябре. Учредитель и по совместительству генеральный директор Григорявичус Григорий Григорьевич объявил себя банкротом, после чего умер у себя дома при странных обстоятельствах. То ли несчастный случай, то ли самоубийство. Григорявичус держал у себя дома опасную ядовитую змею. Причем держал незаконно! Его знакомые рассказали, что он был большим любителем экзотических зверушек — особенно змей…

— Змея, как я понял весьма необычная оказалась?

— Необычная, — тихо произнес Старообрядцев будто всматриваясь в пустоту, на мгновение он завис в ступоре.

— Так, что за змея? — спросил Пропажа замахав ладонями перед лицом Георгия Андреевича, пытаясь вывести того из транса.

— Necro Argiris, — медленно произнес Старообрядцев, опасливо оглядываясь по сторонам.

— Ну и что это за порода?

— В том-то и дело, что порода наполовину мифическая. Весьма заслуженный серпентолог рассказал мне: последнюю Necro Argiris встречали в пятидесятых годах… Считалось, что этот вид и вовсе исчез…

Увидев, как Старообрядцев снова впадает в ступор глубокого раздумья, Феодор Афанасьевич, решил немного переключить его от змей и продолжил говорить:

— Ты упоминал, что на тебя все же надавили…

— Как я тебе уже объяснял… хм… Создали год назад в Петербурге отдел по статистике и раскрываемости при МВД. И поставили туда заместителем Бергера Блюменталя Блюменталевича. Очень мутного персонажа, которого пару лет назад уволили со скандалом с места начальника одного из Подмосковных отделений. Этот вот Бергер, словно затычка в заднице...но связей у него достаточно много... осталось еще с прошлой работы… Так вот, он ездит по отделам и следит за статистикой, а порою может надавить на начальника, чтобы тот приказал, какое-нибудь дельце закрыть, а другое напротив открыть заново… Большинство здравых людей в нашем ведомстве его конечно же шлет на три буквы… эх… но только не наш новый. Поставили нам три года назад молодого балбеса, племянника чьего-то... с высокого Московского начальства… Много слухов пошло, а этот балбес, вместо того, чтобы их как-то развеять, напротив перед каждым высшим руководителем в ступор впадает… Вот Бергер и взял молодого дурака в оборот… В общем так было дело! Я поставил на расследование об исчезновение Иванова, одного зеленого пацана… не смотри на меня так… Я все это специально провел, чтобы, так сказать, молодой энтузиазм схлестнулся с реальностью с порога… нам новых воспитывать надобно… К тому же я лично это дело курировал. Но все равно зашли мы в тупик. А затем и к нам зашел, в морозный февральский денек — Бергер, в сопровождение нашего молодого начальника. Эх, не дорос он еще до разбирания, кто выше, кто ниже, кто сбоку, кто с наскоку, трясся он перед Бергером. А тот все намекал, что дело о пропаже Иванова требуется закрывать. Очень меня удивило, в некоторых аспектах, как же осведомлен об этом запутанном деле сам Бергер…

— Но все же про Горыныч Инкорпарейшн, ты что-то сумел раскопать, это так?

— Эх, — вздохнул Старообрядцев. — Как я уже тебе говорил, удалось нам провести допрос, нескольких бывших сотрудников «Гриша Лимитед». Никто из них ни про каких Горынычей не слышал, но…

— Вот тут еще раз по-подробней…

— Ты слушай и не отвлекайся! — строгим тоном произнес Старообрядцев. — Удалось мне вызвать на допрос бывшего младшего администратора компьютерной сети, что работал в «Гриша Лимитед». У парня была проблема одна, взломал он как-то совсем недешевую отечественную программу. Дело то зависло, но я на него решил надавить, припомнив ему о былом… Так вот он мне выдал документы, которые скопировал с сервера Гриша Лимитед. Как мне сказал программист с нашего отдела, сервер в компании почти не использовался. Но там была папка со сканированными документами. И на некоторых из них были заметки, поставленные от руки...

— Согласовать с Горынычами…

— Ну хоть что-то запомнил, — усмехнулся Старообрядцев. — Все документы с такими пометками стояли на договорах Гриша Лимитед с очень крупной группой компаний, под названием «Калинов мост».

— И встретиться они отказались, — задумчиво произнес Пропажа.

— Ну как отказались… сослались на то, что у высшего руководство нету времени, на какую-то там нелепую мелочевку… К ним трудно пробраться. У них целый штат влиятельных Московских и Петербургских юристов. В общем, без каких-то серьезных зацепок и доказательств…

— Что же ты от меня хочешь?

— От тебя Федот, я хочу информации… конфиденциальности... Чтобы распутал ты это дело… Только будь осторожным... Нутром чую, что-то здесь очень темное…

— Ты о чем?

— Да не первая это пропажа, связанная с какими-то неведомыми Горыначами…

— А вот здесь подробнее, — настаивал Пропажа.

Закапал дождь. Старообрядцев встал с лавки и тихим голосом произнес:

— Рано тебе про подробности… я еще сам не уверен… совсем не уверен… Запомни, я тебе ничего не говорил и никакие документы не передавал…

— Но… — Пропажа хотел расспросить своего бывшего коллегу еще, но Старообрядцев только всунул ему в руку черную папку и распрощавшись, велел держать его в курсе расследования.

Высокая фигура Георгия Андреевича удалялась в сторону метро. Небольшой дождь начал сменяться порывистым ливнем. Пропажа побежал к припаркованной машине и сверившись с часами двинулся в сторону Светлановской площади. У него была запланирована еще одна встреча.

— Опять опаздываешь! — немного хмурясь встретил Пропажу оперуполномоченный друг, сидевший за столиком все той же блинной. Вдруг, недовольство, на лице Калинина, сменилось широкой улыбкой и он радостно сообщил: — Студент раскололся! Эх, Феодор Афанасьевич, прав ты оказался! Раскольничий во всем сознался! По личному приказу директора, этот гадёныш моего свидетеля убивал! Все, с «Щедротой» теперь покончено! Раскрутили целую банду! Так что, с меня угощение!

Калинин, будучи большим любителем поесть много, уплетал один блин за другим. Пропажа ограничился скромной тарелкой жидковатой солянки. Вдоволь наевшись оперуполномоченный Калинин тяжело вздохнул, но затем улыбнувшись спросил:

— Ну как там ваша встреча со Старообрядцевым?

— Все нормально прошло.

— Эх, раз уж помог ты мне раскрыть дело. Ну так я теперь свободнее стану… Могу и тебе чем-нибудь подсобить.

— Подсобить, — ухмыльнулся Пропажа. — Ты мне лучше про своего шурина расскажи. Какие у него зацепки были и что с ним приключилось на охоте?

— Эх, не сыпь мне соль на рану…

— А все же?

— Да откуда мне знать, какие у него зацепки были. Знаю только, что он на начальника какого-то подмосковного отдела все жаловался, что препоны ему ставил…

— На Бергера? — заинтересовался Пропажа.

— А причем здесь Бергер? — удивился Калинин.

— Может это он препоны твоему шурину ставил?

— Бергер! — рассмеялся Калинин. — Да брось! Он же туп как пробка!

— Значит знаком с ним?

— С кем?

— С Бергером.

— У нас в отделе уже всем пришлось с Блюменталем Блюменталивечем познакомиться. Особенно Андрею Георгиевичу… но чтобы Бергер в каких-то мутных делах участвовал… хм… нет, поговаривают, что конечно участвовал, но дела-то и не такие мутные были… вроде брал какие-то взятки в сговоре с пожарными надзорами… Вот Старообрядцев его и невзлюбил… а Бергер в ответ, тоже зубы начал показывать. Ты же знаешь Старообрядцева, он хоть и честный, взяточников ненавидит, но… ты же знаешь, как у него голова повернута… Если уж за кого-то ухватился, то любые интриги готов плести… Вот у них и вышла с Бергером стычка. Я подробно не знаю, в чем там суть, но достали они уже всех своей руганью... Мне если честно, тоже Бергер не нравится, лезет везде… он у нас уже в каждой бочке затычка… И там и сям, что-то все разнюхивает. А начнешь ему объяснять суть дела, так он ни гу-гу, даже самых основ оперативной работы не понимает. И как он только в начальники выбился?!

Теперь Пропажа начал сомневаться, что все дело сводилось к намеренному желанию Бергера застопорить расследование. Что же касается Старообрядцева, то он при всей своей честности (взяток он точно не брал), интриги плести умел и ведь именно он Пропажу из отдела и выпер, несмотря на заступничество начальника. «Может у них и впрямь что-то личное?» — задумался Феодор Афанасьевич, но чтобы не терять нить изначального разговора, решил поинтересоваться у Калинина по поводу несчастного случая на охоте, убившего его шурина.

— Так что там произошло, на охоте?

— Каждую зиму мой шурин ездил на кабана, — вздохнул Калинин. — Вот такой был мужик! Помню мы с ним в Подмосковье на рыбалку...

— Куда ездил-то на охоту? — поинтересовался Пропажа, видя что его собеседник, отклонился от повествования.

— На охоту, — взгрустнул Калинин. — Да в деревню одну, в Сибирской области…

— В Сибирской?

— Ну да, в Сибирской области!

— Может в Новосибирской?

— Да, точно! В Новосибирской! «Малое» — деревня называется... Поехали они, как всегда зимой, вышли в мороз, там еще метель начиналась и в сумбуре… эх… застрелили моего шурина из ружья… случайно выходит…

— И кто застрелил?

— Да кто же его знает? — досадно замахал руками Калинин. — Левша какой-то.

— С левой руки курок нажимал? — удивился Пропажа.

— По баллистике выяснили, что так.

— И что, среди группы охотников левшу не смогли отыскать?

— Если бы с одной группы! Их в тот день было несколько десятков в округе. Пара сотен охотников, а может и больше.

— Так почему всех не проверили? — негодовал Пропажа.

— Не совсем легальная охота была, — вздохнул Калинин. — За месяц до начала сезона они приехали… Нет, конечно местные всех браконьеров потрясли, но левшей среди них не нашлось…

Приехав в свой офис около четырех часов дня, Пропажа отворил дверь от каморки, в которую не пускал даже своего помощника — Проныркина. Здесь была святая святых частного детектива — небольшая криминалистическая лаборатория. Он дернул рубильник и среди тусклого света ультрафиолетовых ламп обнаружил небольшой бардак, который сам и оставил со своего прошлого визита. Среди инфракрасных детекторов и светооптических анализаторов, он наконец-то добрался до микроскопа пылившегося в углу. Натянув одноразовые перчатки, Пропажа аккуратно достал из своей сумки металлический шар, брошенный в его окно, прошлой ночью. Он стал разглядывать орудие преступления в микроскоп, надеясь обнаружить отпечатки пальцев. Но вместо этого рассмотрел небольшие трещинки на металле, а в них остатки чешуек, будто бы с лягушачьих лапок или может быть с хвоста ящерицы, только расцветка у них была яркая и серебристая. «Что за чертовщина?!» — подумал про себя Пропажа и волнительно выбежал из каморки. В коридоре он столкнулся с недоумевающим Проныркиным, который хотел отчитаться по, только что, закрытым делам. Но найденные собаки и разоблаченные жены, Пропажу сейчас не интересовали. Он подошел к умывальнику и опустил голову под сильную струю холодной воды. Затем несколько раз выплеснул на лоб набранные ладони и начал усиленно протирать глаза. «Для белой горячки еще рановато… Хотя мало ли, что бывает?» — нервно подумал Пропажа, но тут же отбросил от себя эти мысли и быстрым шагом вернулся в лабораторию, заперев изнутри на ключ. Проныркин удивился странному поведению детектива, но увидев шанс на свободный вечер, решил по-быстрее слинять с работы, пока Пропажа еще чем-нибудь его не загрузил.

Феодор Афанасьевич сидел в своей каморке в недоумение, даже скорее приближался к состоянию, почти мистического ужаса. Он несколько раз приближал и отдалял микроскоп от металлического шара, но раз за разом видел одну и ту же картину. Он несколько раз сверялся с фотографиями, которые передал ему вместе с документами Старообрядцев. Чешуйки на металлическом шаре в точности повторяли чешую проклятой змеи...

— Necro Argiris, — произнес частный Детектив шепотом, а затем еще снизив тон, повторил: — Necro Argiris.

На площадке между вторым и третьем этажом, все еще не знавшей капитального ремонта, хрущевки, стоял грузный седой мужчина в зеленой робе с подтяжками. Он прислонился к большой и плоской картонной коробке. «Что там, телевизор?» — обсуждали спускавшиеся с четвертого этажа школьники. «Неа, для телевизора слишком большое!» Седой и грузный мужчина стоял уже больше часа. Он периодически закуривал, но только дым доходил вверх до квартир, как одна из дверей на третьем этаже открывалась и оттуда высовывалась голова седой старухи. «Не смей здесь курить! Сейчас участкового вызову!» — грозилась она. Мужчина в зеленой робе тут же тушил сигарету о разрисованную стену.

Иногда снизу слышались шаги. В такие мгновения на широком лице мужчины, зарождалась надежда. Но, как только он понимал, что ключ вставляли в замок, то на первом, то на втором этаже, он тут же тяжело вздыхал и порывался уйти прочь. Но его раз за разом что-то сдерживало и он оставался на тесной площадке в компании своей картонной коробки. Когда наконец подоспел, тот кто надо, вся надежда давно уж сменилась на злость.

— Федя! Ты совсем офонарел?! — крикнул седой мужчина, поднимавшемуся на третий этаж человеку. — Договорились на шесть, а уже пол восьмого!

— Да не кричи ты так, доплачу, — сказал ему резко Пропажа, но затем смягчившись добавил: — Извиняй, по работе задержался, дело у меня одно…

Оконный мастер, управившись ровно за два часа, по окончание работы спросил:

— И выпить не предложишь?

— Я в завязке, — сказал Пропажа, передавая пару купюр.

Он поблагодарил мастера, а затем в спешке выпихнул того за порог и захлопнул за ним дверь. Пропажа закрыл на ключ все замки и еще раз взглянув на новехонькие стеклопакеты, не слишком подходящие к его скромной кухне, включил ноутбук.

Блог Максима Иванова.

Знакомство с местными.

Первую неделю своей командировки я провел в заводоуправление вместе с бухгалтерами. Первой с кем я познакомился, была Ионесса, молодая женщина лет двадцати пяти — настоящая демоница, с рыжими вьющимися и распущенными волосами.Она постоянно одевалась в обтягивающие платья и юбки красных оттенков, подчеркивающие все ее прелести вместе с модельной фигурой. К ней на чаек постоянно заходили то мастера, то экономисты, заглядывали и юристы. Мужчины ложились перед ней штабелями, но она почему-то положила глаз именно на меня. Как мне потом рассказали, Ионесса предпочитает новеньких. Но вот, что касается ее глаз, они меня и впрямь испугали. Ее змееподобные зрачки взирали на всех, словно суккуб хочет вытянуть всю жизненную силу из своей жертвы. Когда она становилась посреди кабинета во весь рост, мне всегда представлялись мощные демонические рога, возвышающиеся над ее рыжей шевелюрой. Ее духи напоминали ароматы лилий, смешанные со свежей кровью. Меня от них мутило, но я старался не подавать виду. Очень странно, что такая сексапильная женщина, могла показаться столь отталкивающей. Я даже начал подумывать: Все ли со мной в порядке? Но все развеяла другая, замкнутая. Ну как развеяла, скорее только усложнила. Ее звали Полина. Не в меру уверенная в себе замухрышка в потертых джинсах, небрежно вязанной кофточке и с не аккуратным темным каре на голове. Худенькая и часто сутулящаяся. Она показалась мне ровесницей Ионессы, но полной ее противоположностью. Она и вовсе не пользовалась духами, иногда можно было почувствовать только запах приятного шампуня от ее волос. Я сразу же влюбился в эту замкнутую… Полину… Но она и вовсе не шла со мной на контакт, даже не строила глазки. Полина весь рабочий день была погружена то в заполнение каких-то отчетов, то в какие-то мечтания, скрывавшиеся за небольшим окном кабинета. Я пытался сблизиться с ней, хотя бы заговорить, но она меня игнорировала.

Ионесса же напротив с каждым днем становилась все более напористой. Пятничным утром она положила на мой стол небольшой листик и наклонившись, почти коснулась своим языком мочки моего уха и с нежной пошлостью проговорила:

— Мой телефон, позвонишь мне сегодня. Я тебе приказываю!

— Хорошо, оставьте, — сказал я, немного ошарашенный. — Только не обещаю вам, что позвоню сегодня... Вам возможно придется подождать… У меня кое-какие дела… и я вообще-то женат…

Она посмотрела на меня таким гневным взглядом... Спасла меня зашедшая в кабинет женщина лет сорока пяти. Одетая в строгое деловое платье синего цвета. На голове у нее была выстрижена объемная шапочка, выкрашенная в русый. А на ногах ее блестели высоченные серебристые каблуки.

— Здравствуйте, Анна Артамоновна! — хором произнесли Полина с Ионессой, последняя тут же отскочила от моего стола и поспешила вернуться на свое место. Я понял, что к нам зашла главный бухгалтер завода, а по совместительству родная сестра генерального директора. Она суровым и немного презрительным взглядом посмотрела сначала на Полину, а затем на Ионессу и спросила:

— Подготовили отчеты для Горынычей в Подмосковье?

— Уже отправили, — хором ответили Полина с Ионессой.

— Да вы с ума сошли! Дуры! — заревела на них Анна Артамоновна. Ионесса и Полина не отвечали, а только потупили глаза. Они сидели на стульях стараясь не двигаться и даже, как мне показалось, не дышать. Вдруг Анна Артамоновна любопытно перевела взгляд на меня; Ее синеватые глаза сверкнули молниями. Ионессу даже стало немного потряхивать, но Полина все же взяла себя в руки и вымолвила: — Это наш гость из Петеребурга… Приехал от Гриши.

— Аааа… из Петербурга! — немного смягчила тон Анна Артамоновна, но вдруг, тут же снова скривила лицо и разъярено выкрикнула: — И с какого его... в бухгалтерию посадили?!

— Временно, — произнес я, с большой осторожностью. — Сергей Артамонович разрешил.

— Ох уж… Сережа! — закричала Анна Артамоновна и вышла из кабинета сильно хлопнув дверью. Громкое цоканье ее каблуков удалялось по коридору от нас, а к другим наоборот приближалось. Я подумал, что каждый ее шаг, должно быть впивается кому-то прямо в сердце. «Лишь бы к нам не зашла… лишь бы к нам не зашла!» — тряслись и думали они, так мне в те мгновения показалось. Когда Анна Артамоновна только вышла из кабинета, я заметил как Полина с Ионессой впервые переглянулись друг с дружкой и облегченно выдохнули, чуть ли не одновременно. Такие разные, хоть в чем-то они обнаружили сходство. Как я выяснил позже, Анну Артамоновну на заводе боялись почти все.

В остальном заводоуправление оказалось не в меру скучным и очень дисциплинированным местечком. В цехе же напротив, творилась суматоха, неразбериха и кавардак. Такое впечатление создавалось у всех новоприбывших на завод. Только через пару недель я понял, что за всем этим сумбуром скрывается невероятная слаженность и высочайшая искусность местных работников, но сперва мне пришлось пройти через настоящую нервотр… через знакомство с местными.

С самого утра понедельника я был приставлен к главному технологу заготовительного цеха — Дмитрию Дмитриевичу, которого все работяги, как неудивительно, называли просто Дмитрич. Среднего роста, чуть худощавый, всегда в чистой робе и отполированных, до блеска, ботинках. Меня удивило, как он умудряется держать свои вещи в чистоте, учитывая что весь день он проводит в самом пыльном — заготовительном цехе. Секретов своих он не раскрывал, но позже я заметил, что большую часть рабочего времени Дмитрич, старается оставаться в своей бытовке, подальше от работы и работяг. Он ценил свое личное пространство и сильно напрягаться не любил. Считал, что в заготовительный цех его сослали по недоразумению и был очень обижен на высокое руководство. Но жаловаться напрямую не смел, такое на заводе могло быть чревато.

По внешности Дмитрича могло показаться, что он не на много старше меня. Но такое… В общем было сомнительно. И дело даже не в его опыте, знаниях, способности быстро составлять сложнейшие технологические инструкции. И даже умение четко, быстро и кратко формулировать свои мысли… При большом усердие, на такое будет способен и прошлогодний выпускник… Больше всего удивляла способность Дмитрича руководить людьми, причем не заискиванием, не надоедливыми напутствиями и даже не угрозами наказаний. Главный технолог заготовительного цеха видел работу завода в целом и умел правильно расставить людей по их способностям к делу. Хотя на само дело Дмитричу, исключительно по моим ощущениям, было плевать. Он работал, потому что привык и казалось не видел перед собой другого выхода. Хотя многие подозревали, что у него есть какие-то свои тайны, которые он впрочем умело скрывает. Обратной стороной Дмитрича была его исключительная грубость — слово осел, в его лексиконе было самым мягким. В этом я убедился, когда спросил Дмитрича, о его возрасте. В общем, если очень сильно смягчить и сгладить обороты, то его ответ звучал примерно так: «Тебе-то зачем дурачку это знать?!»

Больше я старался его не доставать. Рассказывать мне про заводскую технологию он и вовсе не спешил. Несмотря на то, что получил личное указание от генерального директора. Но учитывая, что на заводе у меня было несколько другая миссия, я старался не напрягать Дмитрича излишними разговорами. В общем по моему разумению, мы с ним поняли друг друга. Я его даже зауважал. Меня удивило, как он умудрился организовать работу в таком месте. Главное — среди такого контингента. Как я уже сообщал, в заготовительный цех ссылали самых проблемных и не выполнявших норму работяг. И это учитывая, что начальник сего цеха, целыми днями был сильно пьян и совершенно не соображал, что вообще он тут делает и возможно даже не понимал, где находится. Но благодаря Дмитричу все работало, более менее без происшествий. По крайней мере, за пару недель, я видел только один инцидент.

Запыхавшийся сварщик забежал в бытовку Дмитрича с криком: — «Проблема!» Технолог вскочил со своего места, а я устремился за ним. Мы добежали до сварочного участка. Несколько работяг, серые от пыли, ругались, толпились вокруг гигантской сферической заготовки, плевались, задыхались, кашляли от запаха гари. Дмитрич рассмотрел два раскуроченных сварочных аппарата. Вдруг к Дмитричу подошли два крепких мужика. Каждый из них, в руках держал по сварочной маске.

— Взорвалося, — потупив глаза проговорил один из мужиков.

— Я вижу, что взорвалось! — прикрикнул на него Дмитрич.

— Чуть тока добавили, — проговорил второй мужик.

— Может транзисторы поменять? — донеслось из толпы.

— Дебилы, — глубоко вздохнул Дмитрич и побрел назад в свою бытовку.

В экспериментальном цехе электромонтеры принялись выкручивать лампочки. Они поднимались по высоченным лестницам добираясь до казалось бы недостижимого потолка. Руководил всем процессом один из мастеров — Эдуард Климович, он отчего-то сразу меня невзлюбил. Хотя неуживчивый характер отмечал в нем даже Дмитрич. Увидев меня, мастер электромонтеров, каждый раз шевелил своими бронзовыми усами, затем скалился и начинал что-то бубнить себе под нос.

Меня очень интересовал экспериментальный цех, но там постоянно находился Эдуард Климович. Его подчиненные электромонтеры проводили там ремонтные работы. Какое-то очень важное обновление всей электросистемы. Видимо что-то очень значимое, раз уж сюда заглядывал по десять раз на день сам Сергей Артамонович, подгоняя работяг. Я случайно выяснил это обстоятельство, беседуя с одним из электромонтеров. Мне было безмерно любопытно, что за работы они здесь проводят и к чему готовятся. Но только Эдуард Климович был мне явно не рад. Он гневно сверкал своим угрожающим взглядом. Стоял посреди цеха, в белом лабораторном халате, накинутом поверх потертой робы. Этот зловещий мастер, стоял среди странных машин, так похожих на пыточные приспособления и сверлил меня своими глазами, недовольно фыркая и произнося какие-то странные скороговорки, больше похожие на заклинания. Издалека его можно было принять за безжалостного инквизитора, служащего неведомому богу (может богу этих странных машин?) и готовым расправиться с любым еретиком, одним из которых, он видимо посчитал меня. Я не мог слишком долго находиться под его тяжелым взглядом, уж очень становилось плохо, было ощущение, что не просто морально, а даже физически. Я уже начал подумывать не излучают ли его зрачки невидимые гамма-лучи?! Под дозором Эдуарда Климовича я не был способен выдержать и минуты, разворачивался и уходил в производственный цех...

...сей цех — прибежище токарей и прочей рабочей элиты, был не просто цехом высшего ремесла, но также был сборищем ходячих анекдотов. Почти все работяги были здесь веселы, немного странны и при этом очень добродушны… За исключением пожалуй Палыча, но несмотря на все свое ворчание, сей токарь, всех высших разрядов, одним своим говором и постоянным бодрым брюзжанием заставлял всех собеседников улыбаться, несмотря на то, что почти все сказанное Палычем, было потоком сплошных оскорблений и недовольства. Этот Палыч, будучи седым и чуть сгорбленным, немного иссохшим, стариком, разговаривал исключительно матом. Но при этом стараясь рифмовать все сказанное в короткие стишки.

Когда к Палычу подходил паренек из подсобных, токарь тут же кричал ему:

— Возьми зубило... (вторая часть была очень грубой).

Если к Палычу приносил чертеж, какой-нибудь молодой техник, он сурово качал головой и указывая на ошибки, восклицал:

— Разве это чертеж? Как по мне, так… (ругался токарь).

В производственном цеху было весело, только делать мне там было нечего. Уж вряд ли токари могли помочь мне в моем расследование... и еще более сомнительно, что я мог бы оказаться им чем-нибудь полезным, в обработке деталей...

С понедельника по пятницу в механосборочном цехе уже не клепали коробки. Там шла другая работа: в бодром, почти певучем и радостном настроение, сотни слесарей соединяли детали. Из разных концов цеха, навстречу друг другу, в бежевых робах, шагали рабочие. Каждый из них ни капли не был похож, на обычного слесаря-сборщика. Скорее на художника эпохи ренессанса или на жреца-распорядителя древнеегипетских строек в долине царей. Я никогда доселе, такого не видывал, особенно на заводах. Но то, что они собирали и вовсе ввело меня в ступор…

Когда Аркадий Аркадиевич, да и Сергей Артамонович, заговаривали о робототехнике, мне представлялись бесчисленные лабиринты конвейерных линий, с прикрученными металлическими руками проводящими сварку, пайку и сборку… В теории можно было бы подумать о гигантских боевых роботах, трансформирующихся в различные плазменные пушки или небывалые космические фрегаты! Но ничего этого здесь не было… Совсем другое… нежданное и негаданное…

Слесари-сборщики собирали десятки мраморных скульптур, которым могли позавидовать все мастера при флорентийских дворах, вместе взятые. Все черты, все одеяния, выглядели невероятно, словно живые или напротив мертвые, а может быть и как живые-мертвые, не знаю, что такой оборот может значить, но он первый пришел мне в голову, глядя на эти статуи. Каждая из статуй, в длинном хитоне, с головой покрытой капюшоном, лица в тени… Такие странные лица, словно скрывающие истинное нутро обладателя… Все эти статуи, будто готовы были ожить в сию же секунду. Они были похожи на членов какого-то тайного ордена… Возможно, зловещего ордена, ведь при всей своей грации и обманчивости, на одеяниях статуй, были выгравированы странные знаки…

— Неужели вы хотите построить новую Флоренцию? — спросил я у Сергея Артамановича.

— Да бросьте вы! — усмехался Сергей Артамонович. — Флоренция… фи… какой похабный городишко!

— Может хотите возвести новый Рим? — допытывался я.

— Рим… центр сил, но еще тех сил, — загадочно произносил Сергей Артамонович.

— Может хотите построить новый Петербург? — наконец произнес я.

Вдруг Сергей Артамонович резко глянул на меня и строго произнес:

— Вы разве сюда не работать приехали?

— Работать, — тут же сказал я.

— Что-то вы слишком много вопросов не по теме, задаете. Как у вас там с Дмитрием Дмитриевичем дела продвигаются?

— Потихоньку, — сказал я.

— Не хорошо, что потихоньку… Лучше я вас на поруки Демьяну Ждановичу и Друзилле Альбертовичу передам…

Под заводоуправлением, в левой вертикали буквы Ш, располагалось еще несколько небольших — подсобных цехов. Руководил ими Демьян Жданович. Плотно сложенный мужичок, среднего роста. Было в нем что-то истинно пролетарское. Нет вовсе не походка вразвалку с гаечным ключом на перевес и совсем не обыденная грубость, с частым сквернословием. И даже не плотные, да широкие усы! Хотя все перечисленное в нем и на нем тоже присутствовало, но самым пролетарским были его огромные, исполосованные мелкими шрамами ручища. Которыми он был способен согнуть и толстую медную трубу! Демьян Жданович, на первый взгляд был очень трудн… трудовым человеком и спуску своим работникам не давал. Но в целом оказался простой мужик! Часто интересовался как там у нас в Петербурге живется, в общем найти с ним общий язык оказалось достаточно просто.

Чего не скажешь про Друзиллу Альбертовича. Он был инженером выходного контроля. Почти мой коллега! Высокого роста, он носил свою робу, словно фрак. Его манеры были безмерно пафосны и немного смешны. Он все время корчил из себя дворянина. Со мной он и вовсе отказывался общаться, каждый раз повторяя: «Не дорос ты еще до моего положения!» Я кривился, старался сдерживать себя в руках. Ведь именно Друзилла Альбертович вызвал у меня наибольшее подозрение. Он явно был замешан в каких-то грязных делишках. К тому же он один из немногих, у кого на заводе был доступ к каждому помещению — включая лабораторию и даже старинный цех. Я внимательно приглядывался к инженеру выходного контроля, установил за ним осторожное наблюдение, старался, если не втереться в доверие, то по крайне мере не вызвать в нем лишних подозрений и как мне показалось, в конце третьей недели, моего пребывания на заводе, я наконец-то напал на след...