Закон и Честь!

Глава 25

Когда Элен рассказала вернувшейся в три часа пополудни миссис Гиллрой о своих злоключениях на Яблочной улице, демонстрация взбунтовавшихся горняков была уже подавлена. До самого вечера улица была перекрыта нарядами полиции и гвардией. Рынок опустел, собравшимся зевакам вежливо, но настойчиво порекомендовали убраться куда подальше. Городские власти стремились как можно быстрее привести улицу в порядок. Предстояло заделать вывороченную пушечными снарядами мостовую, отмыть всю кровь с камней, оказать помощь пострадавшим, вывезти трупы. В Империал-Ярд для расследования происшедшего забрали самых рьяных демонстрантов. Остальных, проигравших в неравной схватке штыкам и ружьям, разогнали.

Разумеется, девушка ничего этого не знала. Явившись в особняк Гиллроев без корзины и овощей, Элен никого не застала. Дверь была запрета, значит, дворецкий, отправившись за детьми, ещё не возвратился. Особняк, в отсутствие хозяев и прислуги, всегда запирался, несмотря на то, что Стефан никогда не покидал его стен. Сердечно поблагодарив Джека за помощь и расцеловав зардевшегося паренька в обе щёки, Элен распрощалась с ним и открыла дверь собственным ключом. Поднявшись на третий этаж, всем существом чувствуя тяжесть давящей на неё пустынной тишины огромного дома, Элен упала в своей комнате на кровать и опять разрыдалась.

Она раньше и представить себе не могла, что можно так испугаться. А испугалась Элен настолько сильно, что сейчас, лёжа на постели, зарывшись лицом в подушку, рыдала взахлёб, сотрясаясь всем телом. Весь ужас произошедшего, весь страх от осознания того, что побывала на волосок от смерти, разом навалились на девушку, душа и распиная. Элен никогда не считала себя трусихой, но то, что она увидела и услышала на Яблочной улице, настолько сильно её испугало, что до сих пор продолжало кидать в дрожь, как при сильной тропической лихорадке. Легко философски рассуждать о смерти, пока она маячит на недосягаемом горизонте, пока ты молод и полон сил, и призрак костлявой кажется обычной детской страшилкой. Но когда ты сам сталкиваешься со смертью лицом к лицу, то быстро понимаешь всю тщетность жизни и своё полное бессилие что-либо противопоставить ей. У старухи с косой невозможно выиграть, поняла Элен. От неё можно только сбежать. Но вечно бегать не получится ни у кого. Смерть выносливее самого быстрого бегуна.

Миссис Гиллрой и Шатнер с детьми появились примерно в одно время. К этому моменту вволю наплакавшись, Элен расчесалась, умылась, сменила платье, и с видом приготовленной к казни преступницы поджидала хозяйку внизу, в гостиной. Миссис Гиллрой, только бросив на няню студёный взгляд льдисто-голубых глаз, сразу поняла, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Отправив радостно завопивших при виде Элен двойняшек с дворецким на кухню, Катрин приказала кусающей губы девушке взять себя в руки, присесть на диван и рассказать ей всё, как на духу. Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не разныться при хозяйке, заикаясь и сглатывая слова, Элен поведала о своём неудачном вояже на рынок. Девушка ожидала гневных криков, упрёков за потерянное имущество, выговоров за невыполненное поручение. Элен ожидала самых суровых мер наказания, вплоть до увольнения. Ей было отлично известно, как ведут себя в подобных случаях богатые и влиятельные люди. Провинившаяся прислуга для них становится неблагонадёжной прислугой. Некомпетентной. А с некомпетентными слугами поступают проще простого. Полный расчёт и прощальный пинок под зад. Замирая от волнения, Элен готовилась к самому худшему.

Но к её немалому изумлению, переросшему в ступор, Катрин, внимательно выслушав и ни разу не перебив, подалась вперёд и приобняла её, с жаром сказав, что ни в чём её не винит! Отстранившись от опешившей Элен, миссис Гиллрой с прорезавшейся в обычно невозмутимом голосе праведной яростью сказала, что нет ничего удивительного в том, что на улицах города творится подобное бесчинство. О какой общественной безопасности может идти речь, когда стало небезопасно ходить за продуктами, а любой, кто желает высказать сугубо личное мнение, рискует быть убитым или же брошенным в тюрьму! Элен не сразу поняла, что яростные, обличительные речи Катрин направлены на городскую администрацию, парламент и министра в частности. Со слов Катрин выходило, что их министр — недалёкий тупоголовый мужлан, не видящий дальше собственного носа и ведущий страну прямой дорогой в бездну безнравственности, морального разложения и абсолютного бесправия.

Настолько эмоциональной при Элен миссис Гиллрой ещё не была. Даже родные муж и дети вызывали в ней куда как меньшие по накалу страстей чувства. Элен была настолько впечатлена речью хозяйки, что даже не обратила внимания на заглянувшего в гостиную дворецкого. Увидев воздевающую к небу руки Катрин и сидевшую с совершенно ошарашенным видом на краешке оббитого синим вельветом дивана Элен, старик лишь вскинул левую бровь.

— Успокойся, дитя, — Катрин ободряюще улыбнулась девушке самыми краешками тонких губ. На высокомерном, словно высеченном из бледно розового мрамора лице женщины это было равносильно широкой ухмылке. — Я ни в чём не обвиняю тебя. Не бери в голову эту жалкую корзину, право слово! Прекрати вести себя как маленькая испуганная девочка и соберись. Забудь сегодняшний день как страшный сон. Но помни, что наш мир отнюдь не райские кущи. В нашей жизни нужно быть готовым ко всему.

— Вы… Вы расскажите мистеру Гиллрою? — почему-то для Элен этот вопрос был очень важным.

— Обычно у меня нет секретов перед мужем, — Катрин задумчиво подпёрла холёными пальцами острый подбородок. — Но я полагаю, что ему не станет хуже, если он не узнает о том, что сегодня с тобой произошло. Пусть это будет нашим маленьким секретом. Мы обе с тобой женщины, а у женщин должны быть свои женские тайны. В которые мужчин посвящать совсем не обязательно.

— Спасибо вам огромное, миссис Гиллрой! — не скрывая облегчения, выдохнула Элен. Она всё ещё не могла поверить, что всё закончилось. И у неё в голове совершенно не укладывались внезапно проснувшиеся в Катрин сочувствие и поддержка.

Катрин совсем по-матерински погладила девушку по густым тёмно-русым волосам:

— Ну всё-всё, достаточно, дорогая. Иди займись детьми.

— Но мне так стыдно… — Элен не знала, куда деть руки. — Я не выполнила задание мистера Шатнера.

— Ну что ж, значит, меню сегодняшнего ужина придётся несколько изменить. Обойдёмся без зелени. Бог с этими овощами, милочка. Я приказываю тебе выкинуть из головы всё, что с тобой произошло на рыночной площади. Договорились? — Катрин обхватила холодными твёрдыми пальцами подбородок Элен, заставляя посмотреть себе в глаза.

И встретившись с пристальным взглядом голубых кристаллов на высокомерном, без единой кровинки лице Снежной королевы, Элен поняла, что хозяйка не просит, а именно приказывает. И что невыполнение приказа чревато очень неприятными последствиями. С телячьими нежностями и женским состраданием было покончено. Элен нашла в себе силы не отвести взор и гордо вскинуть голову, насколько позволяли сжимающие её подбородок пахнущие дорогими духами пальцы.

— Молодец. Умная девочка, — проворковала Катрин, отходя от девушки. — Кстати, завтра у нас состоится званый ужин. На семь вечера. Мы с Джеймсом пригласили в гости доктора Аткинса. Я говорила тебе, что этот милейший человек лечит нашего Стефана? Наверняка говорила!

— Да, мэм, ваша правда.

— Я бы хотела попросить тебя помочь мистеру Шатнеру с приготовлениями. Наш дворецкий абсолютно незаменим и мастер на все руки, но годы постепенно берут своё. Понимаешь, дорогая? К тому же я уверена, что у такой умной и внимательной девочки и вкус под стать. Определённо твоя помощь не будет лишней. Шатнер по натуре ретроград. А в этом доме зачастую не хватает свежего взгляда на многие вещи! Ну так что, я могу на тебя рассчитывать, милочка?

А разве у неё есть выбор? Не затягивая с ответом, Элен сказала: «Это меньшее, что я могу сделать для вас, мэм»

— Никогда не разбрасывайся пустыми словами, — Катрин улыбнулась, блеснув ослепительно белыми и ровными зубами. Сказать по правде, это были совсем не те слова, что ожидала услышать невольно смутившаяся Элен. — Отлично! Я предупрежу мистера Шатнера.

Катрин вышла из гостиной, оставив девушку в некотором смятении. Конечно, миссис Гиллрой было вольна просить няню своих детей о небольшой услуге, после того, как последняя несколько опростоволосилась. Элен всерьёз считала, что ещё легко отделалась. Многие дамы, подобные Катрин, не стали бы церемониться с бедной девчонкой с улицы Шестерёнок и уж точно никто не посочувствовал бы ей. Но Катрин… Удивительная женщина. Полная ледяного спокойствия и студёной отстранённости. И тут, на тебе…

Для себя Элен решила, что с хозяйкой нужно как минимум держать ухо востро. Девушка никак не могла понять её. А ведь Элен думала, что неплохо разбирается в людях. Но Катрин поставила её в тупик почти с самого начала, и продолжает удивлять и по сей день. Вообще весь старинный особняк Гиллроев представлял собой одну сплошную загадку. Постоянно занятый на работе хозяин дома, его мраморная жена, оба словно сошли с картинки о жизни аристократов, да и замашки у них соответствующие, но при этом уверяют, что не имеют ничего общего с дворянским древом. Обычные богатые промышленники. Дворецкий, пропитанный до мозга костей средневековыми традициями и ханжеством. Душевно больной старший сын хозяйкой четы, скрывающийся в бесчисленных комнатах огромного дома, как фамильный призрак. Три уволенных до прихода Элен няни…

Одни только непоседливые двойнята не вызвали у девушки никаких подозрений. Элен и сама не заметила, как привязалась к этим шалопаям. Мысли о хозяйских детях тут же вызвали у девушки грусть. Прошло всего пять дней, а она уже соскучилась по родным. По маме, по отцу, по Тони. Младший братишка наверно уже весь извёлся, ожидая, когда сестра вернётся на выходной. Ну что ж, завтра она добросовестно отстоит вахту на званом ужине, а в воскресенье с утра вызовет таксомотор и поедет домой. Первая рабочая неделя на новом месте показалась Элен чересчур растянутой и переполненной событиями. И кто после этого посмеет утверждать, что неприметная работа скромной няни проста и неинтересна?

«Невидимка» не скрывал отвращения и брезгливости, рассматривая этих парней. Похожи как братья (они что — все ТУТ родственники?). Все трое одинаково небриты, обуты в грубые башмаки, одеты в потёртые кожаные куртки, на коротко стриженых головах засаленные котелки, в прищуренных глазах жажда наживы. Крепкие руки, грязные ногти, гнилые зубы. У одного неправильно сросшийся, некогда сломанный нос, у второго шрам на левой щеке в виде звёздочки, у третьего не было правого уха. На вид матёрые уголовники, по которым давно плачет виселица. По сути таковыми и являлись. «Невидимка» не любил подобный тип людей. Как-то сильно резался в его представлении образ трудовых пролетариев с узколобыми рожами этих бандитов.

Но выбирать было особо не из кого. Руперт лично поручился за каждого из этой троицы, заверив террориста, что проблем они не создадут. Мол, очень надёжные и проверенные ребята, настоящие народные борцы за правое дело. И вот теперь, с кислой миной рассматривая этих бегемотов, «Невидимка» думал, что Руперт не иначе как издевается над ним. Впрочем, кому как не ему знать, на что способны эти уголовники. «Невидимка», после внепланового делового разговора с правой рукой Манфреда, ещё больше убедился в том, что этот острый на язык тип занимает не последнее место в криминальной иерархии столицы.

Как бы там ни было, выбирать «Невидимке» и вправду не приходилось. На войне любые средства хороши. А в том, что он ведёт войну, да не простую, а священную, за освобождение страны от власти продажных кровососов, «Невидимка» никогда не сомневался. И вообще дареному коню в зубы не смотрят. К тому же Руперт обеспечил его весьма полезной и своевременной информацией. Каналы осведомителей в подполье работали как безупречные вертонские часы. Оперативности и организованности осведомительной сети Руперта можно было только позавидовать. Что ни говори, а без помощи руководителей подполья «Невидимка» ещё долго топтался бы на одном месте.

Помимо ценной наводки Руперт снабдил «Невидимку» неприметным, но добротным почтовым дилижансом, запряжённым двойкой резвых рысаков и вот этой троицей парней бандитской наружности. Ещё раз всмотревшись в лица своих новых подручных и не найдя там ни капли совести, «Невидимка» сухо сказал:

— Операцию начнём в шесть утра. В это время почтовые кареты начинают развозить по улицам газеты и письма. Поэтому мы ничем не будем выделяться. А, как известно, почтовиков полиция никогда не останавливает, да и внимания мы не будем привлекать. Но, объясняю один раз и для всех, в случае чего, слово держу я один. Ясно? С кем бы нам ни пришлось столкнуться, хоть с констеблями, хоть с молочницей, вы держите рты закрытыми.

— А не поздновато, в шесть то часов? — засомневался Сломанный нос. — Вдруг они ранние пташки и упорхнут из гнёздышка раньше, чем мы к ним нагрянем?

— Не упорхнут, — сказал террорист. — В шесть утра ещё темень кромешная. Да и нет им никакого резона выезжать так рано. Информатор сообщил, что конференция начнётся не раньше часу дня. А от дома объекта до Академии всего-то часа полтора езды на паромобиле. Так что торопиться они не станут. Поймите, нас никто не ждёт. Им и в голову не приходит, что мне известно, где они прячут Крейга.

Шрам, старательно прислушиваясь к разговору, сплюнув на землю сквозь выщербленные зубы, сказал:

— Лезть в хату к полицейскому… Да ещё старшему инспектору отдела по расследованию убийств. Попахивает знатным дерьмом. Этот хмырь не последняя шишка в Империал-Ярде. Как бы не было с ним проблем, а?

— Боишься? — презрительно спросил «Невидимка». Трусов он терпеть не мог. Особенно тех, кто на словах готов без колебаний броситься на пушечный расчёт во благо революции, а на деле трясётся за свою вонючую шкуру. — Их всего двое. Один из них обычный законник, а второй хилый умник с учёной степенью и никудышным зрением. Чемодан, что он таскает с собой, весит больше него! Или ты испугался хозяйки особняка, этой старушенции, у которой инспектор снимает комнаты?

Сломанный нос с Безухим весело заржали, с превосходством поглядывая на побагровевшего товарища. Шрам злобно зыркнул на них и поспешил оправдаться:

— Я вовсе не боюсь, просто как бы потом Империал-Ярд весь город на уши не поставил! Убрать инспектора в его собственном доме и этого яйцеголового — это вам не шутки!

— Тебе, вам ВСЕМ заплатили более чем достаточно, чтобы вы не терзались подобными мыслями, — резко оборвал бандита «Невидимка». — Мне не нужны ваши сомнения. О последствиях будут думать те, у кого больше мозгов, вам ясно?

— Да яснее не бывает, — сказал доселе отмалчивающийся Одноухий. «Невидимка» так и не смог вспомнить за какое преступление отсекают правое ухо. — Проникаем в дом, глушим обоих, со старухой поступаем по обстоятельствам, забираем чемодан и уходим. Не сложнее, чем отнять у ребёнка пряник.

«Невидимка» одобрительно кивнул.

— Ну что ж, вижу, что кое-что до вас всё-таки дошло. Отлично, у нас ещё есть время выспаться.

— И пусть нам приснится кто-нибудь приятный! — ухмыльнулся Сломанный нос. Улыбка на его бандитской роже выглядела жутковато. — С большими сиськами и мокрыми письками.

— М-да, жаль, что домоправительнице этого инспекторишки уже седьмой десяток пошёл! — посетовал Одноухий.

«Невидимка» с отвращением смотрел на них. Почему-то ему показалось, что подобных недоносков не остановит даже более чем почтенный возраст женщины.

— Скоро у вас будет столько денег, что хватит на десяток элитных шлюх каждому, — сказал он. — Всё, разбежались. В четыре утра чтоб все были как штык…