Закон и Честь!

Глава 17

«Невидимка» шёл спокойным размеренным шагом человека, которому нечего скрывать и у которого нет никаких проблем с законом. Он ничем не выделялся в потоке снующих по улицам и тротуарам тысяч горожан. Пропускал наряженных в кринолины и меха дам, раскланивался с разодетыми в пальто и плащи джентльменами, спокойно проходил мимо затянутых в синие мундиры поигрывающих дубинками постовых констеблей. «Невидимка» сливался с толпой, и толпа несла его по улицам, вдоль бесконечных домов, магазинов, ателье, мелких лавчонок, складов, цехов.

Проезжую часть наводняли спешащие в обоих направлениях кареты и дилижансы, омнибусы и паромобили. Свист пара, гудки, визг шин, лязганье приводных механизмов, конское ржание взмывали ввысь к синему безоблачному небу, выше самых высоких зданий, достигая величественно проплывающих в небесах почтовых и курьерских дирижаблей. «Невидимка» был в своей стихии. Он невольно сравнивал себя с хищной акулой, бороздящей нескончаемое море раскинувшегося под солнцем мира, заполненного множеством живых душ и бездушных железных паровых монстров. Террорист везде чувствовал себя как дома. Наверное потому, что считал своим домом всё вокруг. Улицу, квартал, район, город, страну. Он везде дома, он настоящий сын своей Родины, патриот и защитник. Человек вне продажного закона, преступивший черту, придуманную коррумпированными политиканами и предателями, гнобящими простой трудовой люд. Кровопийц, сосущих последние соки из собственного народа, «Невидимка» ненавидел больше всего.

Он уверенно продвигался вглубь района Бедноты, всё дальше и дальше отдаляясь от цивилизации и порядка. Парки, скверы, стеклянные витрины, добротные дома и омнибусные остановки оставались позади. Он вступал на территорию нищеты и грязи, работных домов и полуразвалившихся лачуг. Класс зажиточных граждан и людей среднего достатка сменялся гегемонией бедности и безнадёги. Здесь обитали те, кому не было места под солнцем благополучия процветающих кварталов столицы.

Тут, на кривых извилистых улочках, поросших покосившимися домами с прохудившимися крышами, где вместо брусчатки была смешанная с выливаемыми прямо из окон помоями грязь, стоял въедливый тошнотворный запах падения и нищеты. Здесь, подпирая стены жалких домишек, и днём и ночью стояли стайки битых жизнью затасканных проституток, прямо на земле вповалку лежали просящие подаяние «профессиональные» нищие. В тёмных закоулках шушукались шайки крепко сбитых молодчиков, оценивающе провожающих пристальными взглядами любого постороннего, по неосторожности забредшего на их охотничьи угодья.

Тут были редкостью паромобили и дорогие экипажи. Изредка по заваленным мусором улочкам, грохоча раздолбанными подвесками, проносились древние повозки, гружённые всяким барахлом телеги и обшарпанные кареты. Ни о каком уличном освещении и речи не шло. Любой зажжённый на ночь фонарь к утру оказывался либо разбит, либо украден. А полиция, не особо жалующая эти улочки, каждое утро находила в подворотнях свежие трупы. Районы Бедноты были изнанкой процветающего общества, обратной стороной индустриально развитого города, со всеми его театрами, ресторанами, банками, судами и конторами.

Здесь судом, присяжными и палачом в одном лице выступала сама жизнь. Жизнь такая, какой она была на этой земле. Грубая, безжалостная, грязная, жестокая, насмехающаяся над моралью и правилами. «Невидимка» ненавидел тех, кто создал эту жизнь. Тех, кто допустил разрастание местной клоаки, год от года поглощающей подобно болезнетворной опухоли соседние дома. Тех, кто позволил появиться районам Бедноты и ничего не делал, чтобы хоть как-то облегчить жизнь здешнего населения. Проживающие тут люди давно стали изгоями, париями, недостойными безбоязно смотреть в лицо кровожадно усмехающемуся над ними закону. В районах Бедноты закон давно обернулся беззаконием. И никто из городской администрации и пальцем не пошевелил, чтобы хоть как-то изменить ситуацию в лучшую сторону.

«Невидимка» подозревал, что дело закончится тем, что через несколько лет власти возведут вокруг нищих кварталов каменную непреодолимую стену, поставив, таким образом, кордон, отделяющий город от постыдного нарыва. «Невидимка» ненавидел тех, кто довёл этих людей, таких же граждан своей страны, как и разряжённые в меха и обвешанные драгоценностями матроны и курящие дорогущие сигары денди, до уровня полнейшей деградации. Они назвали свой режим демократией. Властью народа. Парламент управлял судьбами миллионов людей, называя это божьим проявлением. На взгляд «Невидимки», именуемые себя политиками скоты давно спутали бога с дьяволом.

«Невидимка» не раз и не два ловил на себе заинтересованные взгляды. Ещё бы! Не выделяясь из потока благополучных граждан внешнего города, в клоаке Бедноты он выглядел бельмом на глазу. Распахнутый длиннополый кожаный плащ, высокая шляпа-цилиндр, жилет, галстук, дорогой пиджак, начищенные до блеска сапоги, модные затемнённые очки в костяной оправе. «Невидимка» казался королём посреди ободранной голытьбы. Любой другой человек, появись он в подобном наряде на глазах у местных жителей, рисковал бы в лучшем случае остаться в одном исподнем. Но «Невидимка» шёл вальяжным, развязанным шагом, ни дать не взять хозяин этого мира, осматривающий подвластные ему земли. Террорист нисколько не боялся местных бандитов. Скорее это они должны были бояться его.

Он никогда не нападал первым и всегда давал шанс на спасение тому, кто напал на него. Несчастные жители не виноваты, что вынуждены влачить столь ужасающее существование, благодаря разжиревшим продажным чиновникам и вытирающему о собственный народ ноги парламенту. Все они были жителями его страны, его Родины, которую он с самоотдачей истинного патриота любил всем сердцем. Это были его земляки, братья и сёстры. Разве они виноваты, что министр считает их людьми второго, а то и третьего сорта? Пожалуй, этому миру таки необходима очищающая революция. Ещё одна. Новая. Совсем не такая, как прогремевшая более сотни лет назад и в итоге приведшая к правлению нынешних упырей, извративших само понятие о чести и достоинстве, променявших благополучие обычных рядовых трудяг на толстую мошну и поддержку избранного круга богачей.

Проходящего мимо торгующей гнилыми овощами лавки «Невидимку» хриплым визгливым голосом окрикнула одна из четырёх отирающихся поблизости проституток:

— Эй, дружочек, не хочешь поразвлечься с лучшими девочками района? Мы с подружками заскучали!

«Невидимка» остановился и скептически осмотрел «лучших девочек района». Изношенные, давно не стиранные глубоко декольтированные платья, обвисшие на полях шляпки, драные веера, дешёвые, в прорехах, колготки на выглядывающих из-под укороченных юбок ногах. На лицах жриц любви невероятное количество белил и румян, чтобы скрыть мешки под глазами, и ссадины от кулаков особо буйных клиентов. На вид каждой из них было лет под сорок, а то и больше. Пропитые прокуренные голоса, отсутствующие зубы, в пустых, ничего не выражающих глазах безысходность и отупение. Лет под сорок? Да «Невидимка» мог поклясться, что самой младшей из них едва ли стукнуло двадцать. Жизнь в районах Бедноты накладывает свой, неизгладимый отпечаток даже на самые юные, чистые и невинные в прошлом лица.

Террорист сунул руки в карманы плаща, раскачиваясь на пятках. Он заметил, как из заваленной грудой битого кирпича затенённой ниши меж стенами обшарпанных домов, за ним следят оценивающим взглядом. Наверняка его уже взвесили, просчитали, прикинули, сколько стоит его одежда и сколько у него при себе может оказаться наличных. Шлюхи — это так, для отвлечения внимания, уболтать, зашорить глаза. Авось кто и купится на прелести местных «королев любви». Девахи гарантированно получали свою долю от разбойного бизнеса. «Невидимке» стало интересно, что будет дальше. Сработает ли его маскировка? Или же в последний момент под личиной разодетого состоятельного хлыща в нём учуют затаившегося волка?

— Ну так что, милашка, развлечёмся? — проститутка завлекающе ощерилась, демонстрируя плохие зубы. — Сдаётся мне, у тебя в штанах найдётся кое-что, способное нас удивить! Верно, девочки?

«Девочки» поддержали подругу нестройными возгласами. Жрицы любви, прищурясь, взглядами подведённых глаз раздевали «Невидимку» до нитки. Однако от него не ускользнуло, что нет-нет, а их глаза постреливали в сторону тёмной подворотни за его спиной. Туда, откуда террориста сверлили совсем другими взглядами…

— Дамы, вы невероятно обворожительны и бесподобны, — протяжным, с ленцой, привыкшего отдавать приказания человека, голосом, сказал «Невидимка». — Глядя на вас, меня так и подмывает взять вас на работу. На часок-другой… Но вы же понимаете, что, чтобы хорошо заработать, нужно хорошо потрудиться.

«Невидимка» изо всех сил старался, чтобы его голос звучал вкрадчиво и заговорщицки. Проститутки клюнули. Купились на его слова и дорогую одежду с потрохами. За спиной террориста нетерпеливо шаркнула по земле чья-то нога. Наверняка засевшие в подворотне парни решили, что клиент созрел.

— О-о-о… А малыш у нас, оказывается, шалун, — хрипло рассмеялась говорившая с ним проститутка — высокая худощавая дама с желтоватыми зубами и колтунами сальных волос неопределённого цвета. — Нет проблем, мы оказываем услуги любого толка. Для нас не существует запрещённых местечек!

Вся четвёрка дружно расхохоталась. Грубый испитой смех молодок послужил своеобразным сигналом к нападению. «Невидимка» был готов и к этому.

Нападавшие действовали молча, без криков и предупреждений. Быстро, слаженно и вполне профессионально. Их было трое. «Невидимка» резко прыгнул вперёд, разрывая дистанцию. Проститутки с визгом бросились врассыпную. Террорист обернулся. Вовремя. Занесённый стилет он успел перехватить в последний момент. Нападающий был на удивление быстр и проворен. «Невидимка» сжал на грязном запястье пальцы и пнул бандита в пах. Тут же, не останавливая движения ноги, вогнал колено в лицо согнувшегося от боли хмыря. Хрустнуло, на землю брызнула кровь. Подавившись собственными зубами, бандит рухнул навзничь. «Невидимка» подхватил выпавший из ослабевших пальцев стилет и развернулся к опоздавшим на считанные секунды дружкам поверженного налётчика.

Они были похожи как братья-близнецы, поджарые, в стоптанных сапогах и коротких куртках с одинаковыми лохмами грязных волос на головах. Перепрыгнув через упавшего подельника, парни разом навалились на отступившего к стене овощной лавки «Невидимку». Было похоже на то, что данный облюбованной ими жертвой отпор и вырубленный товарищ их мало смутили. Серьёзные ребята, в очередной раз уверился «Невидимка». А по-другому и быть не могло. Слабые здесь не выживали. А раз эти осмеливались на разбой при свете дня, значит, они никого не боялись.

Смелость и чувство беззакония сыграли с молодчиками дурную шутку. Они до последнего не поняли, что на сей раз выбрали не того. Что жертва обратилась в охотника. «Невидимка» отшатнулся, пропуская перед собой свистнувший в студёном воздухе кистень. Тут же крутанулся и по самую рукоять вбил стилет в шею второго бандита, норовящего пырнуть его заточкой в брюшину. Из шеи парня ярко-алым фонтанчиком ударил гейзер крови. Схватившись за шею, с простуженным хрипом раненный мягко осел на землю, неверяще глядя перед собой расширившимися глазами. «Невидимка» ударил его сапогом в лицо и поймал в «замок» руку оставшегося бандита. Надавив на локтевой сустав, террорист заставил парня с воплем боли бросить кистень, упавший в грязь под ногами. Рванув захваченную руку вбок и вверх, «Невидимка» сломал бандиту кость. Тот заорал благим матом, проклиная террориста до пятого колена. «Невидимке» было наплевать на оскорбления. Он всадил стилет в лохматый затылок и отпустил задёргавшееся в конвульсиях тело.

Схватка с грабителями вряд ли заняла больше минуты. Проституток, как и ожидалось, след простыл, а немногочисленные прохожие старательно делали вид, что ничего не замечают. И, разумеется, никто не спешил звать на помощь или бежать за констеблями. «Невидимка» мрачно усмехнулся, вытирая руки носовым платком. В районах Бедноты приходилось рассчитывать только на себя. Звать на помощь тут было не принято.

Спроси «Невидимку», зачем он ввязался в драку, коей мог спокойно избежать, и он бы замешкался с ответом. Иногда на террориста накатывала неконтролируемая злоба, такая сжигающая изнутри неприязнь к алчущим порвать глотку за пару новых сапог, что он не мог сдержаться. В подобные моменты он забывал, что все люди друг другу братья. Его одолевала исключительно жажда убийства в стремлении очистить мир от этих никчёмных подонков. Определённо его страна ничего не потеряет, избавившись от нескольких душегубов. О том, что, возможно, на кривую дорожку их толкнула нищета и безысходность, «Невидимка» старался не думать.

Поправив сползшие за время схватки на кончик носа очки, террорист спокойно, как ни в чём ни бывало зашагал дальше, переступая через мусор и перепрыгивая особо неприглядные рытвины, заполненные зловонной, мерзкой на вид, жижей. О понятии санитарии в здешних трущобах никто не задумывался. Всем было наплевать. Поэтому самые различные болезни расцветали здесь буйным цветом, каждый день выпрастывая всё новые и новые лепестки болячек и, как следствие, смертей.

Он миновал старую полуразвалившуюся церквушку и машинально перекрестился. Церковь видела лучшие времена настолько давно, что они успели порасти былью. Покосившаяся маковка с почерневшим от времени и дождей сто лет не крашенным деревянным крестом. Забитые досками стрельчатые окна, облупившаяся штукатурка на исписанных похабными изречениями стенах, растрескавшиеся ступени. Вход в церковь нелицеприятно заманивал чернеющим провалом вместо дверей. На ступеньках с удобствами расположились несколько нищих в грязных вонючих обносках. Они вели нескончаемую заунывную песню и протягивали каждому встречному битые жестяные миски для подаяний.

— Добрый господин, не пожалейте для убогих лишней монетки, — заканючил плешивый, тощий как скелет старик с завшивленной спутанной бородой, тыча в террориста миской. Его изодранное, накинутое на голое тело пальто постыдилась бы использовать вместо подстилки любая уважающая себя собака.

«Невидимка», отвернувшись, молча прошёл мимо. Ему вслед понеслись отборные проклятия. Он молча стиснул зубы. Не подавать нищим. Никогда и ни в коем случае! Это было одним из правил террориста. Ему было невыносимо видеть, во что превращается его народ. Он страдал вместе с ними, проклиная режим, позволивший этим бедолагам докатиться до такого состояния. Но ни разу он не бросил нищим ни одной монеты. В их невзгодах виновато зажиревшее правительство. Набивающий карманы парламент во главе с министром, с упорством, достойным лучшего применения, игнорирует этих несчастных, словно их и не существует. А меж тем они такие же граждане этого государства, как и разодетые в дорогущие смокинги и платья, разъезжающие на паромобилях последних моделей, богачи. Так почему он, тот, кого называют преступником номер один, обязан подавать тем, кто должен выклянчивать милость у тех, кто ОБЯЗАН заботиться о них?

«Невидимка» верил, что в свой час все нищие встанут с паперти и возьмут своё. Он надеялся, что это событие произойдёт ещё при его жизни.

Дойдя до конца улицы, «Невидимка» свернул на следующую, прошагал сотни две ярдов, вновь повернул и уткнулся в глухой тупичок. Он оказался зажат двумя оплывшими под тяжестью поросших мхом каменных блоков строений. Когда-то эти двухэтажные, квадратной формы дома соединялись на уровне второго этажа крытой галереей. Теперь вместо неё из стен торчали лишь жалкие огрызки, а между домами на той же высоте были натянуты бельевые верёвки, провисающие под тяжестью развешенной одежды. Лёгкий ветерок лениво колыхал усеянные заплатами кальсоны и застиранные рубашки.

Старинные дома были отражениями один другого. Прямо посередине улочки, превращая её в тупик, путь преграждала занявшая всё пространство от дома к дому добротная конюшня. Явно построенная намного позже этих домов. «Невидимка» не знал, кто в них жил раньше, и чем они являлись — частным жилищем или одним из муниципальных учреждений. Сейчас в массивных каменных зданиях с решётками на окнах и крытых подновлённой кровлей, располагалась прачечная, о чём недвусмысленно намекала прибитая над дверью правого здания табличка с грубо намалёванной стиральной доской. И в районах Бедноты некоторые находили возможность следить за собой и своей одеждой.

Впрочем, «Невидимка» сильно сомневался, что у прачечной избыток клиентов. При других обстоятельствах в этой дыре, где ходить немытым стало нормой, хозяин сего заведения быстренько бы разорился. Однако, учитывая реальное предназначение этого заведения, о подобных вещах вряд ли кто задумывался из обитающих за этими стенами.

«Невидимка» смело приблизился к украшенному рассохшейся табличкой зданию. Он заметил, как за одним из выходящих на улицу окон мелькнула чья-то тень. Ещё ему показалось очень необычным, что выглядывающий из приоткрытых ворот конюшни толстомордый битюг мало похож на конюха и держит в левой руке, скрытой от глаз «Невидимки» створкой ворот, определённо не вилы. Возможно револьвер, а возможно и обрез ружья.

«Невидимка» поднялся по тоскливо скрипящим ступеням и трижды постучал в оббитую железными полосами дверь из крепких дубовых досок. Недавно смазанные петли, дверной глазок, два врезанных отнюдь не дешёвых замка. От скрытого за тёмными стёклами взора «Невидимки» не ускользала ни одна деталь.

Он почувствовал, как его пристально разглядывают, пытаясь понять, что это за хрен с бугра настырно стучится к ним. «Невидимка» прекрасно понимал, что на принёсшего корзину грязного белья трудягу-работягу он нисколько не похож. Дверь бесшумно приоткрылась, в чёрном проёме, поймав лучик разгоревшегося на безоблачном небе солнца, блеснула натянутая цепочка, звенья которой вполне могли удержать на якоре шхуну в разбушевавшемся море.